Монте-Карло

В Монако на легких волнах Средиземного моря покачивалась флотилия белоснежных яхт, над которыми летали чайки. Мачты с аккуратно свернутыми парусами вздымались в небо, на бортах золотом сверкали медные украшения. Высоко на холме стоял княжеский дворец. Ходили слухи о возможной женитьбе князя Ренье на американской кинозвезде Грейс Келли. Женщины уже осаждали бутики и парикмахерские в поисках краски для волос того же оттенка, что и у знаменитой актрисы. Входили в моду элегантные, холодные блондинки.

Уэйн Д'Арвилль медленно шел по набережной с брезгливым выражением на лице. Он ненавидел Монте-Карло летом. На дорогах сплошные пробки, на улицах толпы. Мостовые замусорены обертками от мороженого, в кафе под открытым небом столики постоянно заняты. Но, с другой стороны, это означало, что казино работают на полную мощность. Он хорошо себе представлял, сколько миллионов оседает сейчас в карманах его отца, владельца казино «Друа де Сеньор».

Вольфганг безмерно гордился своим казино. Там подавали прекрасные вина и самые изысканные блюда французской и итальянской кухни. Это было лучшее казино в городе, не считая, разумеется, знаменитого «Монте-Карло».

Уэйн легко пробирался сквозь толпу. Ему недавно исполнилось двадцать. Красивый, высокий, около двух метров, с волосами цвета осенних листьев, большими голубыми глазами и твердым подбородком, характерным для его расы, он имел вид человека, который знает, чего хочет, и непременно добьется своего. И он действительно это знал. Он хотел унаследовать все, что было у отца. Учился с таким остервенением, что получил место в Сорбонне. Ему было мало лишь интеллектуального превосходства, он работал над своим телом, пока не превратил его с помощью упражнений в отлаженную, мускулистую машину. Тем не менее, приближаясь сейчас к казино, чей готический фасад нисколько ему не нравился, он почувствовал знакомую внутреннюю слабость. Его это раздражало, ибо он знал ее причину, — ему все еще хотелось угодить отцу.

Он до сих пор помнил удовлетворение и гордость на лице отца, когда он получил степень бакалавра. Даже его мать, постаревшая, но все еще элегантная, ущипнула его за щеку рукой в белой перчатке и с гордостью улыбнулась ему. Ему тогда казалось, что он может летать. До следующего дня, когда Ганс победил в любительском соревновании водных лыжников. Гансу устроили по этому поводу вечеринку в лучшем зале гостиницы «Эрмитаж» и пригласили репортера из местной газеты, который взял у Ганса интервью и потом опубликовал его портрет на развороте. Мальчишке покупалось шампанское, хотя в его возрасте Уэйну пить не разрешалось. Гансу, думал Уэйн, толкая вертящуюся дверь, ведущую в роскошные помещения казино, нет ни в чем отказа.

Уэйн помедлил и огляделся, давая возможность раздражению улечься, спрятаться в привычное потайное место и сидеть там, подобно крысе в темном уголке.

В интерьере казино преобладал красный цвет. Люстры освещали зеленые площадки игорных столов, мебель красного дерева тускло поблескивала в искусственном освещении. В залах не было ни окон, ни часов. На большинстве игр, разумеется, казино шельмовало. Но время от времени Вольфганг позволял кому-нибудь очень крупно выиграть. Это было великолепной рекламой, после которой толпы идиотов ломились в казино. С легкостью, дающейся долгой практикой, Уэйн начал оглядывать лица. Он замечал домашних хозяек, проматывающих деньги, припасенные на мясо к воскресенью, в надежде выиграть и купить себе наряд от Шанель. Были там и профессиональные игроки, мужчины в помятых костюмах, чьи лица ничего не выражали. И, разумеется, туристы.

Уэйн медленно прошелся по залу, избегая официантов во фраках. Постоянный гул автоматов, изгнанных к дальней стене, звук крутящейся рулетки, клацанье костей, постукивание фишек — все сливалось в постоянный знакомый шум.

На него умышленно наткнулась официантка.

— Ох, простите, месье, — извинилась девушка, и ее загорелые щеки зарделись, когда она торчащими грудями коснулась его руки. Ей нравилось все в сыне владельца казино, начиная с его манеры носить костюм от Кардена до волос цвета осенней листвы. Она игриво надула губки. Уэйн улыбнулся, почувствовал реакцию в паху, но тут же велел себе выбросить похоть из головы. В данный момент у него имелись более важные дела. Он снова улыбнулся ей и вышел из зала.

Пройдя по узкому коридору, он вошел в офис менеджера. Эдуар де Лепи настороженно поднял голову. Завидев сына хозяина, он заметно расслабился, и Уэйн ощутил знакомую беспомощную ярость. Эдуар де Лепи, правая рука отца, быстро разобрался в расстановке сил в семье. Не Уэйн, а Ганс будет наследником Вольфганга, хотя вслух об этом никто не говорил. Перед Вольфгангом Эдуар пресмыкался, с Гансом вел себя осторожно и подобострастно. Старшего же сына хозяина он практически не замечал. Уэйн почувствовал, как пальцы сжимаются в кулаки от гнева, не имеющего выхода, а Эдуар тем временем просматривал какие-то бумаги.

— Уэйн, — сказал он вежливо, — чем могу быть полезен?

— Я ищу брата, — пояснил Уэйн. Его лицо оставалось бесстрастным, хотя он был готов убить подонка. Когда-нибудь, подумал он, я с превеликим наслаждением уволю это жалкое ничтожество и…

— Ганс на пляже. Тренируется. Готовится к школьным состязаниям по прыжкам с высоты.

Уэйн коротко кивнул и вышел. В один прекрасный день он станет тут хозяином. Ганс и все остальные будут делать то, что он скажет. Выйдя на улицу, Уэйн несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он ненавидел шумных туристов. Ненавидел палящее солнце. Ненавидел брата, отца и эту собаку Лепи. Он ненавидел весь мир.

Уэйн подошел к двухместному «мазерати» бутылочного цвета, открыл дверцу и опустил верх. Когда он выехал на улицу Терразани, ведущую за город, дышать стало легче. Он знал, что найдет Ганса на берегу, — тот прыгает с утеса Святого Михаила. Прыжки в воду с высоты относились к последним достижениям его младшего брата. Уэйн ехал быстро, умело ведя машину по серпантину, шедшему вдоль берега. Отношение Уэйна к Гансу нельзя было назвать однозначным. Мальчишка его боготворил, что сильно огорчало Вольфганга, и Уэйн отдавал себе отчет, что в отношении брата, его соперника и врага, в нем борются самые противоречивые чувства. Как ни странно, он почти полюбил маленького Ганса, и это его порой беспокоило. Он не должен позволять себе такую слабость.

Завидев утес, Уэйн изо всех сил надавил на педаль газа. Скала была добрых сорок футов высотой, и, когда он остановил машину у поросших травой серебристых дюн, он заметил красное пятно на середине утеса, в котором узнал плавки брата. Не успев подумать, Уэйн нажал на клаксон, салютуя мальчику. Он разглядел, как поднялась в приветствии бледная рука. Он не стал махать в ответ. Но Ганс продолжал размахивать рукой со щенячьим упрямством, и Уэйн медленно, неохотно поднял руку и тоже помахал. Разозлившись на себя, он снял рубашку и туфли и пошел по пляжу в тень под скалой, на которую продолжал взбираться Ганс. Сюда доносились возбужденные голоса приятелей Ганса, стоящих на вершине утеса и готовых аплодировать новой попытке своего героя.

Уэйн никогда не пользовался популярностью в школе. Он лишь хотел быть первым и добивался этого, за что его обожали учителя и презирали сверстники. Парни, которых по глупости угораздило ввязаться с ним в драку, ходили потом с переломанными носами, а одному он даже сломал ребра. Он заработал себе репутацию громилы, хотя это было и не совсем справедливо. Если его никто не трогал, он ни с кем не связывался.

Уэйн отбросил неприятные воспоминания, заслышав высоко над собой голос брата. В сотне метров от берега покачивалась на волнах единственная рыбацкая лодка, и Уэйн, занятый своими мыслями, без особого интереса следил за одиноким рыбаком.

Ганс всегда хочет нравиться всем. Он любит бегать с приятелями по улицам, целовать девчонок и играть в шахматы с отцом. Короче, Ганс просто любит жизнь. Ганс стоял на краю утеса, смотрел вниз на спокойное море и не испытывал страха. Он думал об Уэйне, высоком, красивом, замечательном Уэйне, ждущем на берегу его прыжка, и улыбнулся, обнаружив отсутствие одного зуба. Помедлив, он вытянул руки и решил сделать сальто назад. Уэйн наверняка будет им гордиться. Если в субботу все пройдет хорошо, он завоюет еще один кубок, который подарит отцу, а тот поставит его в шкафчик со стеклянной дверцей, заказанный специально для этой цели.

Ганс прыгнул, уверенный в себе и своем месте в мире. Внизу Уэйн краем глаза заметил падающее тело и отвлекся от созерцания рыбачьей лодки. Через долю секунды он сообразил, что случилось что-то ужасное: тело падало под странным углом и вошло в воду не легко и беззвучно, а с громким всплеском. Через несколько томительных секунд стало очевидно, что Ганс не всплывет как обычно со смехом и радостными восклицаниями. Сердце Уэйна дернулось, во рту пересохло. Он сделал два шага вперед, готовясь броситься в море… и остановился. Он стоял так некоторое время, наблюдая за поверхностью, потом увидел бледные руки брата в волнах. Уэйн почувствовал, как сжалось все внутри, но остался стоять, не сводя глаз с колыхающихся на волнах бледных рук. Они напоминали белые крылья бабочки, такие беспомощные на лазурной поверхности моря. Уэйну казалось, что его ноги ушли в песок и он не может сделать ни шага.

Клод Риссо встал во весь рост в своей лодке и нахмурился.

— Черт, — пробормотал он, стаскивая через голову выцветшую голубую футболку и скидывая сандалии.

Клоду было всего семнадцать, но плавать он научился раньше, чем говорить. Через несколько секунд его стройное тело уже стрелой разрезало волны. Уэйн услышал далекий всплеск и с трудом отвел взгляд от рук брата. Теперь он видел в воде пловца, быстро удаляющегося от рыбачьей лодки в направлении берега.

За несколько минут Клод доплыл до безжизненного тела Ганса Мюллера, которого также звали Генри Д'Арвилль. По лицу Ганса стекала вода, и, когда Клод взял мальчика за подбородок, он показался ему холодным и липким. Клод потащил Ганса к берегу, где заметил мужчину с волосами медного цвета, который спокойно наблюдал, как тонет мальчик. В груди Клода клокотала ярость, когда он достиг берега и вытащил тело на песок. Упав на колени, он всмотрелся в лицо мальчика. Его глаза были открыты, но он не дышал. Клод стал делать ему искусственное дыхание, вспомнив прочитанную в приемной у дантиста брошюру.

Никакого результата. Он отчаянно давил на грудь мальчика, но не добился никакой реакции. Клода начало трясти. Он никогда еще так близко не сталкивался со смертью. Эти открытые голубые глаза, маленькое безжизненное тело… Слезы заливали ему глаза, он тяжело вздохнул и утер тыльной стороной ладони нос.

На него упала тень. Клод поднял голову и увидел над собой лицо мужчины. Разумеется, он сразу его узнал, как и утонувшего мальчика, младшего сына Маркуса Д'Арвилля. Человек спокойно смотрел, как тонет его родной брат! Ему в голову закралось сомнение. Может быть, шок помешал Уэйну Д'Арвиллю прийти на помощь брату?

— Месье Д'Арвилль… Мне так жаль, — заикаясь, выговорил Клод, с трудом поднимаясь на ноги. Он хорошо понимал, какой властью обладает стоящий над ним высоченный человек. Рядом с ним он чувствовал себя карликом. Не обвинит ли он его в том, что недостаточно быстро доплыл до Генри? — Я… я не поспел вовремя! — воскликнул Клод с отчаянием. Под пристальным взглядом стальных голубых глаз он начал ежиться и смущенно отвел со лба мокрые волосы. — Понимаете, он неудачно прыгнул… я видел. Не успел выпрямиться и ударился о воду спиной. — Клод беспомощно махнул рукой в сторону утеса и замолчал.

Уэйн кивнул.

— Я отсюда его прыжка не видел.

— Да, конечно, — пробормотал Клод, чувствуя, как все внутри холодеет. — Вы, возможно, не заметили, что он неудачно прыгнул.

— Да, — мягко подтвердил Уэйн с холодной настойчивостью. — Не заметил.

Клод судорожно кивнул. Он внезапно сильно испугался, хотя и не мог понять почему. Было что-то страшное в неподвижно стоящем над ним гиганте, что-то угрожающее.

— Такая трагедия, месье, — наконец пробормотал он, не в состоянии больше переносить молчание.

Уэйн взглянул вниз на лицо Ганса, и маленький мускул на его челюсти начал подергиваться.

— Да, — сказал он мертвым голосом, — трагедия. Мне жаль… мне жаль, что я здесь оказался. — Голос его прервался.

Клод с облегчением вздохнул. Конечно же он ошибся. На одну ужасную минуту он было подумал…

— По сути, — продолжил Уэйн окрепшим и холодным голосом, — незачем кому-либо знать, что я тут был. Какой смысл еще больше расстраивать семью?

— Месье? — удивился Клод.

— Мальчишки на утесе не видели, как я приехал. И ты тоже меня не видел. Верно ведь, Риссо?

Клод побелел. Он теперь все знал и поэтому отступил на несколько шагов, будто Уэйн ядовитая кобра, готовая на него напасть.

— Вы нарочно не попытались его спасти, — произнес он возмущенным шепотом.

На юном лице появилось выражение такого отвращения и ужаса, что Уэйн побелел от ярости. Он стремительно выбросил вперед руку и ударил Клода кулаком в челюсть. Клод отлетел на несколько метров и упал в воду в полосе прибоя. Уэйн подошел и навис над ним.

— У твоей семьи рыбацкая лодка, так? — Клод ничего не ответил. — Кажется, в последнее время дела идут не слишком хорошо, — мрачно продолжил Уэйн. — Туристы загадили все места, где водились омары, так что ловите вы все меньше и меньше. Ведь так, Риссо?

Клод кивнул. Волны, плескавшиеся вокруг его тела, казались ледяными, сердце билось так сильно, что его затошнило.

— Ведь ты бы не хотел, чтобы банк запросил с вас долги, Риссо? — спросил Уэйн. — Или чтобы твоя лодка внезапно сгорела темной ночью?

Клод отвернулся, и его вырвало. Слезы струились у него по лицу. Он никогда не подозревал, что на земле может существовать такая подлость.

Уэйн быстро огляделся. В море не было других лодок, а Ганс при падении задохнулся и не успел выкрикнуть его имя. Никому не следует знать, что он был здесь. Но вскоре с утеса спустятся мальчишки с криками и воплями. Уэйн посмотрел на мертвого Ганса со странной гордостью. Да, его младший брат заслуживает воплей и слез. Никто, с холодной уверенностью подумал Уэйн, не станет рыдать, когда я умру.

— Подними его, — приказал Уэйн. — Вынеси на дорогу и останови какую-нибудь машину. И, Риссо, если не хочешь последовать за ним, — он в последний раз взглянул на безжизненное тело брата, — держи рот на замке.