Для позднего весеннего вечера было необыкновенно жарко. Озеро походило на небольшое море мерцающего кобальта, окруженное горными вершинами, уходящими далеко в небо.

Фрейлейн Нейгер занервничала, услышав очередной нетерпеливый звонок доктора Андреаса. Шеф явно выходил из себя. Это был уже девятый звонок за совсем короткий отрезок времени. Через пару минут он сам, раздраженный, вышел из своего кабинета. В элегантном черном костюме он был похож на пантеру, мечущуюся по клетке.

– Время кончилось еще десять минут назад! – сказал он, повернувшись к своей секретарше. – Я не могу больше ждать!

– Всего только десять минут, доктор, – мягко сказала она. – К тому же графиня редко опаздывает, и наверняка ее задержало что-то очень важное.

Раздался звонок, и фрейлейн Нейгер с облегчением отправилась открывать дверь. Лизель понимала, что еще полминуты, и доктор бы уехал, а ей пришлось бы объясняться один на один с разъяренной графиней. До замужества она была балериной и в гневе теряла приобретенный светский лоск. Ей не просто было бы объяснить, что у доктора были важные дела и что он не может так надолго задерживаться. К тому же сделать это нужно было так, чтобы графиня не сомневалась: уж ее-то здесь готовы ждать сколько угодно, но, видите ли, так сложились обстоятельства. В такие минуты Лизель ненавидела свою работу и чувствовала острую обиду за своего шефа – ей казалось, что все это унижает его. Да, было бы очень неприятно, но, слава Богу, обошлось. Графиня, славившаяся своей красотой и грацией, почти по воздуху впорхнула в приемную.

– Извините меня, доктор. – Ее огромные глаза горели и к тому же излучали прямо-таки волны какого-то магического тепла. – Это все моя горничная. Глупая девчонка слишком поздно меня разбудила. Вы же сами рекомендовали мне послеобеденный сон, и с тех пор, как я следую вашему совету, мне гораздо лучше.

– Но вы все-таки пришли, а значит, все в порядке, – вежливо сказал доктор.

Они вошли в кабинет, и графиня начала долгий рассказ о новых симптомах своего недуга, недавно обнаруженных ею. Подробно описав их, она послала врачу свой самый томный взгляд, откинулась на спинку кресла, как будто охваченная внезапным приступом слабости, и как бы невзначай завела руки за голову, что очень выгодно обрисовало ее грудь. Графиня просидела так минут пять, пока доктор Андреас открывал окна, пытаясь избавиться от запаха ее духов. Она уже давно пыталась его соблазнить, но каждый сеанс заканчивался полным провалом. Это было так неожиданно, так заинтриговывало, что она пыталась делать это снова и снова. Как раз в самый ответственный момент его секретарша заглянула в кабинет и, зыркнув своими глазищами, сказала, что доктору позвонили по очень важному делу.

Выйдя из кабинета, Люсьен сказал: – Лизель, ну почему я должен терять время на эту женщину, когда в мире столько людей, которые действительно нуждаются в профессиональной и квалифицированной помощи?

Она, не ответив, немного поправила прядь волос, спадавшую ей на лицо, и бесстрастно продолжала слушать его возмущенную тираду. Лизель Нейгер работала секретарем у доктора Андреаса уже больше трех лет и великолепно справлялась со своими обязанностями, шеф очень ее ценил. Но и к ее исключительно привлекательной внешности он, видимо, относился как к еще одному профессиональному достоинству. Доктор как будто не замечал ее пышных волос, манящих карих глаз, пухлых губ. Он проявлял к ней не больше интереса, чем к своим титулованным пациенткам, а многие из них были чудо как хороши собой. Самое обидное, что ее шеф обладал таким природным обаянием и тактом, что у каждой женщины наступало мгновение, когда рядом с ним она чувствовала себя единственной и неповторимой. И любая рано или поздно делала безуспешные попытки добиться его особого расположения.

– В один из таких дней, – продолжал он развивать тему, – я брошу всех этих, с позволения сказать, «пациенток» и полностью посвящу себя клинике. Там от меня гораздо больше пользы, чем в обществе этих милых дам.

Лизель слышала все это столько раз, что только улыбнулась и, заглянув в блокнот, напомнила, что следующая встреча с графиней назначена на следующую неделю, на это же время.

– А также на следующей неделе у вас медицинский конгресс в Вене, – добавила она.

– Ах да! Представляешь, совершенно забыл! Я ведь только сегодня из Лондона. – Сказав это, он уставился на ковер под ногами, как будто увидел его впервые. Лизель подумала, что она – единственный человек, перед которым доктор Андреас не боится казаться смешным. – Знаешь, в самолете была одна дама, которая сказала, что убегает от чего-то. Вот странность, не могу об этом забыть. Мне все время хочется узнать, от чего это она убегает.

– Да? – рассеянно сказала Лизель и с недоумением поглядела на доктора.

– Это была настоящая английская леди.

– Неужели? – пробормотала фрейлейн Нейгер, уже углубившаяся в чтение тезисов доклада, которые ей нужно было перепечатать и отправить в Вену. Она-то о конгрессе не забывала ни на минуту.

Доктор снова стал ходить взад и вперед по комнате, потому что на него нахлынули воспоминания. А каждый раз, когда это происходило, он чувствовал беспокойство, и ему хотелось сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы вновь забыться. Эти серые глаза из прошлой жизни никак не давали ему покоя. Они преследовали его, забыть их было невозможно.

Мысленно он перенесся на много лет назад…

– Я никогда не смогу вернуться домой. – Она подняла от книги затуманившиеся глаза. – Знаешь, я так боялась, что этот семестр в нашей жизни последний. Папа никогда не позволил бы тебе появиться в его доме. Ну, еще бы, у тебя, кажется, нет перспективы когда-нибудь попасть в палату лордов! Получается, напрасно я беспокоилась. У папы немножко изменились планы. Я, кажется, не рассказывала тебе, что год назад он женился?

Люсьен и Барбара готовились к своему последнему экзамену. После него их веселому студенческому роману должен был прийти конец. Оба грустили об этом потихоньку друг от друга, но их ожидало слишком разное будущее. Люсьен, скорее всего, станет университетским преподавателем, а кем будет Ба, известно только тому, кто распоряжается судьбами сильных мира сего. Итак, они сидели в библиотеке. Но у Барбары занятия что-то не шли. Прошло больше часа, а она все еще не перевернула ни одной страницы.

– Так вот, в Лондон на той неделе я ездила на крестины. У меня очаровательный братик. Все было очень мило, но под конец папа сказал мне, что не видит моего места в их доме, что лучше бы мне поселиться где-нибудь подальше, если возможно, за границей. Фигуры в его игре поменялись, и мое существование теперь лишено всякого смысла. – Сероватая бледность разлилась по ее щекам.

Сейчас она откинется на спинку кресла и задержит дыхание. Все эти тревожные симптомы Люсьен наблюдал уже несколько дней, с тех пор как она вернулась. По специальности он не был кардиологом, но то, что он видел, не оставило бы никаких сомнений даже у медика-первокурсника…

Доктор Люсьен Андреас встряхнул головой. В его жизни было немало горестей. Но те несколько дней он мог воспроизвести в памяти час за часом. По иронии судьбы именно в те минуты закладывалась основа его нынешнего состояния и положения. Он решил тогда перевернуть мир и бросить его весь к ногам Барбары. Университетская кафедра была забыта, получив диплом, он принял предложение одной частной швейцарской клиники. Они поженились и были несказанно счастливы почти целый год, пока…

– Мсье Андреас, я хотел бы поговорить с вами как с коллегой. Обычно мужчин, которые приходят ко мне в кабинет, я поздравляю, но в вашем случае не могу этого сделать. Вам ведь известно, что у мадам Андреас тяжелый порок сердца? Любой другой женщине я рекомендовал бы избежать естественных родов, сделать кесарево сечение, как только это будет возможно. Но положение вашей жены слишком серьезно. Скажу прямо: ее может убить сама необходимость выбора – оставлять эту беременность или нет. Но, конечно, есть небольшой шанс и на благоприятный исход. Не могу вам советовать и не хотел бы обсуждать все это с мадам Андреас лично.

Однако казалось, сама жизнь опровергает слова старого доктора. Беременность вернула Барбаре спокойствие и радость. Приступы перестали так жестоко мучить ее, и это затишье обмануло всех. Роды наступили преждевременно. В такой момент, когда никого не было рядом. В тот вечер ничто не предвещало беды. К ним в гости приходила давняя подруга доктора Андреаса Ольга Спиро, они поужинали втроем, потом Люсьен уехал по срочному вызову за город. Дамы остались посекретничать, но через некоторое время Барбара почувствовала усталость, и Ольга оставила ее. Спустя два часа горничная обнаружила Барбару в глубоком обмороке. Когда пришла помощь, ее сердце уже перестало биться. Ребенок задохнулся.

В те черные дни Люсьена спасла работа. В клинике только удивлялись – казалось, он проводит там день и ночь и совсем забыл о сне. На самом деле он просто не мог позволить себе заснуть. Каждый раз снилось одно и то же – расширенные от боли серые глаза Барбары. Он уставал до изнеможения, проваливался в темноту и просыпался все от того же кошмара. И эта каторжная работа тоже сыграла свою роль в укреплении его нынешнего состояния и положения.

Теперь пациенты приезжают к нему со всех концов света. Старшие коллеги, несмотря на его относительную молодость, относятся к нему с неподдельным уважением и называют его не иначе как доктор Андреас. Признанием своих коллег он конечно же гордился, но какой ценой оно досталось!

Сейчас доктор Андреас чувствовал потрясение и раздражение. Да нет! Его одолевал настоящий гнев. Творец посмел еще кого-то одарить такими глазами! Неужели только затем, чтобы, перестав преследовать его во сне, они встретились ему наяву? Та неловкая женщина в самолете. Он просто не мог оторваться от ее лица, а она как будто и не замечала этого. Не мог не поддаться искушению продлить свою муку и не заметить ее на стоянке такси. А теперь та же сверхъестественная сила манит его в Цюрих, к тому отелю… Он думал: вот оно, наказание за то, что впервые со дня смерти Барбары посмел поехать в Лондон. Да, путешествие, бесспорно, запомнится надолго.

Он вернулся к действительности.

– Мне пора в клинику. Я должен навестить дочку Ференцы. Сегодня больше не ожидается ничего серьезного, поэтому, Лизель, не засиживайся допоздна. – Сказав это, он вышел в коридор.

На улице за рулем «роллс-ройса» уже ждал шофер. Девочка, к которой он направлялся, была в критическом состоянии, у нее практически не было шансов. Тем не менее Мария стала за последние дни для него самым важным человеком. Она была дочкой итальянских крестьян-эмигрантов, у них, разумеется, не было денег на лечение, поэтому Люсьен занимался ею по собственной инициативе. Кто еще сейчас в его жизни на первом месте? Забыть, забыть прошлое, надо жить настоящим… Ольга. Ольга Спиро, вчера они вместе ужинали. С ней можно не притворяться, она сама никогда не соврет, не сфальшивит. Милая, изысканная. Не красавица, но вкус безупречный. Однажды ему уже приходило в голову, что если вновь жениться, то лучшей жены не найти.

Машина остановилась у светофора. Люсьену попалась на глаза женщина, только что вышедшая из небольшого галантерейного магазинчика. Собираясь переходить улицу, она повернула голову направо – непроизвольный жест, который всегда делала Барбара, прежде чем вспомнить, что она не в Лондоне. Женщина была очень стройной и не шла, а как бы скользила мимо него. Легкое муслиновое платье наверняка было куплено сейчас, в этом магазине, и занимало все ее мысли. Ему не удалось увидеть ее лица, хотя она и прошла совсем близко от него.

Он абсолютно не удивился, когда раздался резкий скрип тормозов и спустя несколько секунд на тротуаре стали собираться люди. Шофер прекрасно знал, что его наниматель врач, поэтому мгновенно выскочил из автомобиля и распахнул перед ним дверцу. Выйдя из машины и приблизившись к толпе, доктор увидел мужчину в форме посыльного. Наверное, такой же нищий сицилиец, как и родители Марии. Он бурно жестикулировал, пересыпая свою речь итальянскими ругательствами и многочисленными упоминаниями Святой Девы. Через некоторое время из его рассказа стало понятно, что именно он заметил женщину, которая собирается переходить дорогу, не видя едущего прямо на нее «фольксвагена», но не успел ее предупредить, а в последний момент силой втащил обратно на тротуар, но все-таки проезжавшая машина немного ее задела.

Каро очень смутилась, увидев множество лиц, озабоченно склонившихся над ней. Она растеряла все свои пакеты, не понимала ни слова из того, что ей говорили, и тут внезапно услышала знакомый голос.

– Вы в порядке? Можете двигаться? Чувствуете где-нибудь боль?

– Все хорошо. Спасибо, – ответила она неуверенно. – Только немного болит нога. – В этот момент Каро взглянула на говорящего с ней мужчину и поняла, что это именно тот, кто подвез ее до отеля. Она удивилась и обрадовалась такому счастливому совпадению. Хотя она и чувствовала себя нормально, но не могла унять нервную дрожь и сильно нуждалась в поддержке.

Люсьен быстро нагнулся, чтобы осмотреть ее ногу. У щиколотки была небольшая, но на вид глубокая рана, из которой постоянно сочилась и медленно стекала в босоножку тоненькая струйка крови. Мужчина поднялся и сказал:

– Это просто ссадина, но позаботиться о вашей ноге необходимо. К счастью, моя машина недалеко.

– Спасибо, но уже все в порядке. Поверьте мне, это действительно так, – заверила его Каро. – Вот только хорошо бы кто-нибудь собрал мои пакеты и все, что из них выпало.

Шофер Люсьена уже сделал это и аккуратно сложил все в машину. Доктор поднял Каро на руки и отнес ее на заднее сиденье. В эту минуту она чувствовала себя такой хрупкой и беззащитной! Уже сидя в машине, она поняла, насколько ей на самом деле плохо.

– Кажется, мне нехорошо, – прошептала она и спустя несколько секунд потеряла сознание. Она была не совсем уверена в том, что произошло после этого, не помнила, как и куда они ехали или хотя бы сколько времени заняла поездка. Каро начала приходить в себя, только почувствовав на губах вкус бренди. Доктор Андреас, мягко поддерживая ее, помогал ей выпить содержимое бокала. Сейчас она полулежала на сиденье. – Автомобиль оказался очень просторным и светлым. Она ощутила, как его рука нежно коснулась ее волос.

– Извините меня. Я доставила вам столько хлопот.

– Вам незачем извиняться, – успокаивающе ответил мужчина. – Совсем скоро мы подъедем к моей клинике. Там вам будет значительно лучше, вам сделают перевязку, вы отдохнете, успокоитесь.

– В вашей клинике? – переспросила она. – Значит, вы врач?

– Да, именно так.

– Я даже и представить себе не могла, что вы врач. Хотя действительно вы похожи на врача.

Прошло совсем немного времени, и она уже лежала в постели, а очень милая молодая медсестра пристраивала на кровати столик-поднос, на котором было все для настоящего английского чаепития. О ноге уже позаботились, и боль утихла. После чая ей еще раз сделали обезболивающий укол, и Каро почувствовала себя просто нереально. Это чувство волшебства обострилось, когда перед ней внезапно оказался ее спаситель. Он тихо вошел в палату справиться о ее состоянии. Может, это было из-за укола, но Каро почувствовала себя такой счастливой, утопая в его взгляде. Она подумала, что вот судьба вновь и вновь сталкивает их вместе.

– Надеюсь, вам лучше? – спросил он.

– Да, спасибо.

– Кстати, извините, я так и не представился. Меня зовут Люсьен Андреас. Я очень рад, что наши пути снова пересеклись, и как раз в тот момент, когда вы больше всего нуждались в моей помощи.

– Несмотря на все случившееся, я тоже рада. Это не вы спасли меня?

– Вы действительно хотите это знать? – тихо спросил он. – Нет, не я. Вы переходили дорогу днем там, где самое оживленное движение. Считайте, вам очень повезло, что вы остались в живых. Не хотите меня просветить, почему вы так спешили попасть под машину?

– Боюсь, я просто очень плохо вижу без очков. К тому же солнце так слепило! В любом случае во всем виновата только я.

– Не совсем так, мадам. Вы еще не привыкли к тому, что на континенте правостороннее движение. Но все-таки я не понимаю, если вы стесняетесь носить очки, то почему не пользуетесь линзами?

Каро объяснила, что дело не в стеснительности. Просто немыслимо, но она оставила их дома в Лондоне и заметила это только в самолете.

– Слишком поторопились при подготовке побега, а?

Каро невольно рассмеялась – этот человек запомнил ее мимолетную фразу.

– Очки мне необходимы во время работы, ведь я художница-миниатюристка. Из-за этого и зрение испортила. От очков у меня устают глаза, поэтому в свободное время я иногда от них отдыхаю. А ведь сейчас у меня отпуск! Вот и расслабилась чересчур. Ах, простите, ведь я тоже забыла представиться! Меня зовут Каро Йорк.

Но доктор Андреас, видно, не относился к поклонникам живописной миниатюры, поэтому ее имя ничего ему не сказало.

– Каро – это сокращение от Каролины? – спросил он с вежливым любопытством.

– Нет, это мою мать звали Каролиной, и она просто решила передать мне часть своего имени, вот и назвала меня Каро.

– И у вас тоже дочь?

– Да, она совсем недавно вышла замуж.

– Взглянув на вас, просто невозможно поверить, что у вас уже замужняя дочь.

– Надеюсь, что это действительно так. Мне самой было всего восемнадцать, когда я вышла замуж.

– Помните, когда мы разговаривали по дороге в отель, вы сказали, что убегаете от чего-то? – спросил он. – Эта фраза тогда очень меня озадачила.

– Ах да, помню.

– Надеюсь, вы убегали не от своего мужа? – тихо спросил Люсьен.

В течение следующей минуты они оба пребывали в шоке. Он – от своей собственной прямоты. Она – потому, что, сам того не зная, доктор Андреас вернул ее к тому потрясению, которое она испытала семнадцать лет назад. Как же это практически незнакомый человек задает такие личные вопросы! Оба опомнились, договорившись взглядами, что будут относиться к этому как к невинной шутке. Спустя несколько минут она коротко рассказала печальную историю своего замужества. Как ее муж, офицер на подводной лодке, ушел в очередное боевое дежурство, а потом она получила траурное уведомление от командования Военно-морского флота ее величества. Ей даже не пришлось увидеть отца Беверли мертвым.

– Понятно. – Он явно расстроился от своей бестактности и добавил с ноткой сожаления: – Мне очень жаль.

– Все нормально, – ответила она с ободряющей улыбкой на губах. – Вы же не могли знать.

Он встал и отошел к окну, а когда вернулся, тон его голоса приобрел профессиональную холодность.

– Миссис Йорк, я бы хотел, чтобы вы остались здесь на ночь. Я считаю, что на данный момент вы еще нуждаетесь в квалифицированной помощи. Оснований для беспокойства уже нет, но некоторое время нога будет болеть – это запоздалая реакция организма. Двигаться вам пока нельзя. Вы остановились в Оберлакене?

– Да, – ответила она и немного покраснела, он это увидел и еще раз мельком взглянул на нее. Заметив его насмешливый взгляд, Каро объяснила: – Я подумала… После вашего совета мне захотелось увидеть это место. К тому же одна милая баронесса, с которой я познакомилась, тоже рекомендовала мне увидеть Оберлакен и даже дала адрес хорошего отеля. Она посоветовала подняться в горы. Жаль, что я еще не успела этого сделать, теперь будет сложнее.

– Вам наверняка понадобятся некоторые вещи. Скажите, в каком отеле вы остановились. Если хотите, я поеду туда, соберу все, что вы назовете, в чемодан и сегодня же привезу его вам, – все еще степенно продолжал он.

– Только если это вас не затруднит.

– Совсем нет.

– Вы действительно считаете, что мне так необходимо остаться здесь на ночь? Мне уже гораздо лучше.

– Нет, это не необходимость. Ваша травма не настолько серьезна. Вы вполне могли бы вернуться в отель. Конечно, при условии, что пару дней вы проведете в постели, но я все-таки считаю, что вам стоит остаться.

– Хорошо.

– Хорошая девочка, – сказал он нежно и заботливо.

Каро так давно не слышала таких слов, что даже немного растерялась.

– Я ненадолго покину вас, – добавил он и вышел из палаты.

Когда он вернулся с чемоданом, ее уже перевели в другую палату, сделали укол, и она заснула. Люсьен решил, что в освободившееся время успеет взглянуть на малышку Марию Ференцу. Только подходя к ее палате, он с ужасом вспомнил, что должен сегодня обедать с Ольгой Спиро. Они были хорошими друзьями, и ему не хотелось огорчать ее. Люсьен нашел телефон и позвонил ей домой.

– А я все думаю, что же случилось, – сказала Ольга.

– Извини, – сказал Люсьен, – сегодня ничего не получится. Не вешай нос, мы скоро увидимся и все исправим!