В последующие несколько недель дон Карлос часто возил Эйприл на прогулки по окрестностям.

Эйприл сделала неожиданное для себя открытие, что окружающая их местность была абсолютно плоской и местами напоминала пустыню. Растительность там состояла преимущественно из колючих кустарников, которые предпочитали сухую, безводную атмосферу, а воздух дрожал от нестерпимой жары.

Но Андалузия — это еще и цветущая земля, сосредоточие плантаций сахарного тростника и виноградников. Такие города, как Кадис и Кордова, прославленные не только своей красотой, словно беседки из цветов, стоят посреди фруктовых садов; в Санта-Крус улицы такие узкие, что клематис и жасмин образуют арки, оплетая балконы домов по обе стороны улиц. В Хересе виноградники подступают к самому городу, простираясь вдоль побережья до Сан-Лукара, который находится в сорока милях от Севильи.

Эйприл была в Севилье второй раз. Они с доном Карлосом отправились осматривать кафедральный собор, главную достопримечательность этого города. Потом дон Карлос свозил ее в Жиральду, которая была так пронизана мавританским духом, что больше напоминала минарет на африканском побережье Средиземного моря. Эйприл пришла в восторг от ее четких бледно-розовых очертаний на фоне густо-голубого неба.

После этого они обедали в очень современном отеле, где подавали изысканную испанскую еду, немного отдохнули в прохладном саду и поехали назад.

В доме в это время находился Родриго, и Констанция сидела с ним на заднем дворе.

Констанция была в брюках, — что выглядело неслыханной дерзостью в доме, которым заправляла чопорная донья Игнасия, — и демонстративно расхаживала в них перед Родриго, отлично осознавая, как они ей идут, хотя и была немного испугана своей смелостью.

— Сеньорита Дей носит брюки, — говорила она в свое оправдание, — я видела, как она надевала их рано утром, когда полагала, что поблизости никого нет. Я иногда наблюдала за ней из окна.

— Сеньорита Дей — англичанка, — указывал ей Родриго, — а англичане могут делать многое из того, что не позволено испанским девушкам. — Его голос звучал насмешливо. — Кстати, зачем ты подсматривала за ней? Ты что, завидуешь ее золотистой внешности, с помощью которой она завоевала сердце моего братца?

Странное выражение появилось в глазах Констанции. В них было что-то расчетливое. На мгновение она крепко прикусила алую нижнюю губку.

— Она очаровательна, не правда ли? — медленно проговорила она. — Типичная англичанка… очень мила, по-своему, в тихой, ненавязчивой манере. Но не так хороша, как Джессика Хардинггон. Я слышала, как восхищенно Карлос о ней отзывался.

— Но это не помешало ему сделать предложение мисс Дей, — заметил Родриго, катая длинную тонкую испанскую сигарету между пальцами, — и я одобряю его выбор. Сеньорита Дей хрупкая, как тонкое стекло, а ее глаза похожи на два озера из прозрачного золота, — произнес он почти мечтательно, выпуская облачко ароматного дыма в застывший воздух.

Констанция презрительно поглядела на него.

— Разве мужчине нужна жена хрупкая как стекло? Она глупа, она даже не может кататься верхом!.. Она боится Фадию, чудесную новую гнедую кобылу! Сеньорита Хардингтон, хотя лично мне она не нравится, ездит прекрасно.

— Подумаешь, — отмахнулся от нее Родриго, и в его глазах вспыхнули лукавые искорки, — для жены совершенно не важно, умеет ли она ездить верхом или нет, а чем тоньше стекло, тем оно прочнее. Это относится ко многим вещам, дитя мое, — погрозил он пальцем, как будто собираясь преподать Констанции урок. — Ты не должна так легко поддаваться заблуждениям. В любом случае, — промолвил он, посматривая на нее сквозь густые ресницы, — ты ведь не собираешься мне сказать, что предпочла бы, чтобы сеньорита Хардингтон стала женой дона Карлоса?

Родриго был уверен, что его собеседнице ненавистна сама мысль о женитьбе дона Карлоса, поэтому он совсем не удивился, когда Констанция клюнула на приманку.

— Конечно же, нет! Я не хочу, чтобы он вообще женился на ком-либо! Впрочем, — ее небольшие груди вздымались, а глаза лихорадочно сверкали, — я бы хотела, чтобы он когда-нибудь женился на…

— На тебе, наверное? — спокойно спросил Родриго. — Может, через год, когда ты не будешь таким сорванцом и станешь больше похожа на женщину.

— Я не сорванец, — отчетливо проговорила Констанция, пронзая его взглядом. — Я уже женщина!

— Но не в этих штанах, — поддразнил он.

— Сеньорита Дей носит брюки, — напомнила Констанция, — а она женщина.

Родриго пылко подтвердил:

— Да, oна женщина. Женщина, о которой мужчина может только мечтать… Интересно, каким образом Карлос познакомился с ней? В этой внезапной помолвке немало загадочного.

— Донья Игнасия такого же мнения, — заметила Констанция. — Это необычная помолвка. Они плохо знают друг друга, они даже разговаривают друг с другом не очень свободно. Сеньорита Дей немного боится его, а он с ней гораздо более официален, чем с сеньоритой Хардингтон. Он смотрит на нее совсем не так, как мужчина, который любит и желает!

Родриго слегка улыбнулся:

— Ну, что ты знаешь о любви и желании малышка? По тому, как смотрит на тебя Карлос, становится ясно, что когда-нибудь он пожелает тебя?

Констанция словно спряталась в раковину.

— Он любил мою мать, — угрюмо сказала она.

— Но из этого не следует, что он обязан когда-нибудь полюбить тебя! Глупо, если ты рассчитываешь на это… а ты рассчитываешь на это?

Она улыбнулась ему как Мона Лиза:

— Я не верю, что из этой свадьбы что-нибудь получится. Донья Игнасия тоже так считает.

— В самом деле? — сказал Родриго. Какое-то время он задумчиво смотрел на нее, затеи внезапно вздрогнул от отвращения. — Женщины счастливы только тогда, когда планируют уничтожить кого-нибудь, кого они ненавидят. Но не исключено, что мой брат втайне пылает любовью к маленькой англичанке Эйприл. Я легко могу воспылать к ней любовью сам, — заключил он, и Констанция сердито взглянула на него.

— Ты?! — воскликнула она. — Дон Карлос хочет, чтобы ты женился на Хуаните Рибейрос. Она очень симпатичная, ее родители богаты, и она станет тебе хорошей женой.

Родриго поднял брови:

— Мне кажется, ему приходила в голову мысль, что ты тоже можешь стать мне хорошей женой. Это один из способов избавиться от тебя! Твои родители не были богаты, но они оставили тебе небольшое состояние, и вместе мы могли бы…

В этот момент машина дона Карлоса проскользнула в арку, и Родриго так и не пришлось выслушать, что думает Констанция по поводу его последнего замечания. Но он увидел, что ее щеки покраснели от гнева, а в глазах светилось негодование. Дон Карлос открыл перед Эйприл дверцу машины, и они вдвоем пересекли патио.

— Что ты здесь делаешь в такой одежде? — воскликнул дон Карлос. Как только он увидел брюки на Констанции, выражение его лица стало ледяным.

Констанция съежилась, и ее гнев тут же испарился.

— Я… я купила их несколько недель назад, когда была в Кадисе, — запинаясь, объяснила она. — Мы ездили туда с сеньоритой Хардингтон. Она сказала, что все девушки в ее стране носят брюки.

— Может быть, и так, — продолжал мучить ее дон Карлос, — но то, что носят девушки в стране сеньориты Хардингтон, тебя не касается. И меня это не касается, a ты моя подопечная.

— Но сеньорита Дей… Эйприл, — поправилась Констанция, так как он еще раньше приказал ей оставить ненужные формальности, — Эйприл носит брюки. Утром я видела ее в брюках!

— Это также не имеет к тебе отношения.

— Но если носить брюки так неприлично…

— В Испании мы считаем, что это неприлично. Ты пойдешь в свою комнату и переоденешься, а после этого ты можешь их уничтожить. А теперь иди!

Эйприл решила вмешаться:

— Но, в самом деле…

— Я сказал — иди! — Голос дона Карлоса звучал непреклонно.

На ступеньках веранды появилась донья Игнасия. На ней, несмотря на жару, было тяжелое пурпурное платье. Ее лицо выражало недоумение, впрочем, вряд ли она на самом деле не понимала, что происходит.

— Что случилось, Карлос? — проворковала она вкрадчивым голоском.

— Я приказал Констанции отправиться к себе в комнату и избавиться от этого вызывающего наряда, — резко проговорил дон Карлос. — Он оскорбляет взгляд.

Его сестра развела руки и пожала плечами:

— Я, конечно, согласна с тобой. Но мисс Дей появляется в подобном костюме по утрам. Это не совсем справедливо…

— Что делает мисс Дей, не имеет никакого значения!

— Понятно, — сказала донья Игнасия, как будто за этим ответом она услышала нечто гораздо большее. — В таком случае, Констанция, иди в свою комнату!

Эйприл почувствовала, как горячая кровь прихлынула к ее щекам. Ее обычно спокойные глаза возмущенно засверкали.

— Прошу прощения, если оказалась виновной в скандале, — промолвила она. — Но я понятия не имела, что меня видели в брюках. Они так удобны, и я старалась, чтобы меня не заметили из окон. Но если для Констанции так неприлично носить брюки…

— Констанция — моя подопечная, — резко ответил дон Карлос. — Ее поведение для меня не безразлично.

— А мое безразлично?

Его глаза были холодны, как арктические ледники, и, хотя он немного помолчал, прежде чем ответить, в его голосе не слышалось оправдания, а только едва сдерживаемое нетерпение.

— Ее воспитывают для особого предназначения в жизни. Нужно, чтобы никакие сомнительные идеи не проникли в ее сознание.

Плохо скрываемая ярость в его голосе была для Эйприл внове. То, как он с ней обращался, вовсе не соответствовало ее положению. С женщиной, на которой собираются жениться, обычно не разговаривают таким тоном, особенно в присутствии самых близких родственников.

— Если вам угодно одеваться неформально, то будьте добры не навязывать своих понятий Констанции. Пожалуйста, постарайтесь не оказывать на нее влияния, как мисс Хардингтон, которая явно в этом преуспела!

Эйприл была поражена. Она отвернулась, прикусив губу, ее глаза сверкали от унижения и гнева. Родриго быстро подошел к ней и прошептал:

— Не обращайте внимания! Когда Карлос злится, он никого не щадит, но он просто сердит…

— Спасибо, — ответила она, не пытаясь справиться со своим голосом. — Но, насколько я понимаю, я ничего не сделала, чтобы вызвать его гнев! Возможно, мне тоже лучше удалиться в свою комнату.

Но Родриго удержал ее, взяв за руку:

— Пожалуйста! Я здесь совсем ненадолго! — В его удивительно красивых глазах была явная мольба. — Не уходите, сеньорита, в этом нет нужды…

Донья Игнасия повторила Констанции приказ удалиться, и девушка безмолвно поднялась по ступеням и исчезла в молчаливом полумраке дома. Дон Карлос повернулся к брату и поинтересовался, что он здесь делает.

— Ведь ты уезжаешь в Мадрид утром. Тебе, наверное, пора собираться?

— Я уже собрался, amigo, — успокаивающим тоном произнес Родриго. — Но мой слуга, Жайме, уехал к больному отцу. А его жена неважно готовит, так что, возможно, я останусь на ужин. Даже, может, переночую в моей старой комнате.

— Да, конечно, — холодно ответил дон Карлос. — Твоя комната в твоем распоряжении, когда пожелаешь, но все-таки предупреждай нас о твоих визитах заранее.

Родриго тихо торжествовал.

— Разумеется, — пообещал он. — Констанция позаботится о том, чтобы я не скучал. Эта юная дама вполне может занять гостей, если Игнасия отдыхает или слишком занята.

— Я в этом не сомневаюсь, — процедил дон Карлос. — Но ты не обычный гость, и у тебя вошло в привычку поддразнивать ее, чего я не одобряю. Твои насмешки выводят ее из себя. В будущем попрошу тебя не развлекаться за ее счет, ты все понял, сеньор?

Родриго изумленно поднял брови, услышав это чересчур официальное обращение, но затем он нахально и немного зло ухмыльнулся, глядя на Эйприл:

— Я понял, amigo!

— Тогда ступай к себе.

Когда Родриго удалился, послав еще одну торжествующую улыбку в сторону Эйприл, дон Карлос взял ее за руку и намеренно повел прочь от дома, вместо того, чтобы позволить ей уйти в свою комнату. Эйприл чувствовала, что ее нос блестит от жары, сама она покрыта пылью после длинного жаркого дня, посвященного в основном осмотру достопримечательностей, и она мечтала искупаться в своей роскошной ванной комнате и переодеться. Но дон Карлос думал по-другому, по крайней мере, в настоящий момент.

— Я хочу с вами поговорить, — сказал он, ведя ее по обсаженной падубом тропинке в отдаленный уголок сада, где стояла небольшая беседка с видом на море. — Пожалуйста, выслушайте меня!

Эйприл ничего не ответила, чувствуя, что сердится так сильно, как еще никогда не сердилась. Ее выставили легкомысленной и даже вульгарной — по меньшей мере! — перед доньей Игнасией и Родриго, не говоря уже о Констанции, которая ненавидит ее. И хотя дон Карлос упрекнул Констанцию в том, что она надела брюки, с ней он не говорил так сурово, как с Эйприл.

А это означало, что Констанция значит для него гораздо больше, чем Эйприл.

Возможно, это было естественно, но это не объясняло, почему он отнесся к Эйприл, как к чему-то совершенно несущественному. И это после того, как они объявили о помолвке!

— Присядьте, — сказал дон Карлос, придвинув ей стул. Несколько секунд он внимательно разглядывал Эйприл, в его темных глазах светилось любопытство. Она старалась справиться с волнением, крепко сжав руки и прикусив нижнюю губу, чтобы не было заметно, как дрожит ее подбородок; взгляд ее был направлен в одну точку.

Заходящее солнце позолотило все вокруг своим мягким светом. Прохладный воздух был напоен ароматами цветов. На закате всегда становилось прохладно. Впрочем, после наступления темноты жара могла вернуться. Иногда ночи здесь бывали очень душными.

— Мне не следовало, — заметил дон Карлос, все еще наблюдая за ней, — говорить то, что я сказал в патио. Вы простите меня?

Она пожала плечами:

— Мне нечего прощать. Вы были сердиты и хотели, чтобы ваша подопечная поняла, что ее наряд был вопиющим.

Он нахмурился:

— Но это можно было сделать, не вовлекая вас. Я прошу прошения!

Эйприл развела руками. Этот жест она переняла у него.

— Ничего страшного. Но мне жаль, что предоставила Констанции возможность подражать мне. Я должна более осторожно вести себя в вашем доме.

Его черные брови почти сомкнулись, когда он нахмурился вновь, но в самой глубине его глаз были заметны лукавые огоньки.

— Но вы были осторожны. Ведь вы появлялись в этом полу-мужском одеянии, которое мне так не по душе, только рано утром, хотя, признаться, я тоже видел вас… — Он замолчал, и огоньки в его глазах стали заметнее. — И должен сказать, что вы выглядели восхитительно! Как очаровательный мальчик! Но мужчине не нужен мальчик в жены!

— Разумеется, нет, — натянуто произнесла Эйприл.

— Ему нужна женщина, которая одевается в то, что предназначено специально для нее, — в юбки и платья, подчеркивающие ее природные изящные формы. Женщина в брюках выглядит оскорбительно в глазах испанца, потому, что она не настоящая женщина. Но это не означает, что она не может их изредка надевать, если ей это нравится… и если она англичанка!

Эйприл не могла удержаться от улыбки, представив себе его идеал — сверх женственную леди в сверх женственных складках, но ее губы вновь сжались, поскольку ей послышалось снисхождение в его голосе. Она не собирается извиняться за то, что она англичанка!

— Впрочем, ведь это сеньорита Хардингтон убедила Констанцию отказаться от женской привлекательности в минуты досуга, — продолжал дон Карлос, — когда они вместе отправились за покупками. Так что винить нужно не вас. Надеюсь, я больше никогда не увижу Констанцию в таком виде!

Эйприл чувствовала, что готова заплакать от обиды.

— Чрезвычайно жаль, дон Карлос, — сказала она, — что вы позволили двум женщинам из Англии оказывать нежелательное влияние на вашу подопечную! Вы должны были быть более осмотрительным, если для вас так важно, чтобы она развивалась в нужном направлении. И вам следовало с большей тщательностью выбирать себе особу, которую вы представляете своим близким как будущую жену! Будущая жена, особенно если она может повлиять на Констанцию, должна быть без единого недостатка!

Она понимала, что говорит с явным сарказмом и что язык ей не подчиняется, но не могла остановиться. Он выглядел таким учтивым и снисходительным теперь, когда его гнев прошел, но даже шутливые искорки в его глазах не смягчили ее негодования. На самом деле они только усилили его, так как Эйприл не могла забыть тот взгляд, которым смерила ее донья Игнасия в патио, как будто она на самом деле была источником вредного влияния, и ничего с этим поделать было нельзя.

— Если ваши планы относительно Констанции так важны, — быстро продолжала Эйприл, — почему вы не упомянули о ней, когда делали мне предложение?

— Вы говорите необдуманно, — сказал дон Карлос, внезапно посерьезнев. — Похоже, вы забыли, что мне было просто необходимо сделать вам предложение. Причина, по которой я не хочу спешить со свадьбой, заключается в том, что у вас должна быть возможность узнать меня получше.

— Благодарю вас, — ответила Эйприл, но выражение ее лица не изменилось. — Кажется, мы сейчас говорим не обо мне, а о Констанции. Вряд ли я буду оказывать на нее благотворное влияние…

— Это чушь, — заявил он, зажигая сигарету. — Я думаю, что вы сможете очень благотворно влиять на нее. Вы не намного старше, чем она, а ей всегда недоставало общества сверстников. Моя сестра в течение многих лет заботилась о ней, но Игнасия никогда не была замужем, и ее представления о том, какой образ жизни должны вести молодые люди, возможно, слегка устарел. Тем не менее, она отличный воспитатель, а Констанции необходима дисциплина. Всем молодым девушкам — впрочем, как и юношам, — необходима дисциплина.

Эйприл поджала губы.

— Мне это кажется варварством.

Он надменно посмотрел на нее:

— Без сомнения, ведь вы воспитывались в стране, которая не признает дисциплины для молодых людей. Но мы более реалистично смотрим на вещи. Мы отдаем себе отчет в опасностях, а вы делаете это только тогда, когда становится слишком поздно.

Эйприл опустила глаза.

— Вы имеете в виду, — тихо спросила она, — что, если бы я была девушкой, воспитанной в этой стране, — кем-то вроде Констанции, например, — вы бы не были вынуждены жениться на мне?

— Мы опять возвращаемся к одному и тому же, — заметил он немного резким тоном. — И давайте проясним это раз и навсегда: я никогда не позволял, чтобы меня принуждали что-либо делать. Вам это ясно?

— Но тогда… — Она растерянно посмотрела на него.

Дон Карлос смял сигарету, которую только что закурил, и опустил ее в пепельницу.

— И еще в одном вы можете быть совершенно уверены. Если бы у вас не было тех качеств, которые я хотел бы видеть у Констанции, я бы не стал просить вас выйти за меня замуж. Женщины семейства Формера должны соответствовать определенному стандарту, а я последний человек, который хотел бы подвести свое семейство. Я действительно немного рисковал, когда делал вам предложение, но теперь у меня нет ни малейших сомнений, что я поступил правильно. У вас есть все необходимые качества, которые, кстати, со временем появятся и у Констанции. Единственная разница между вами состоит в том, что ее заботливо опекали, а вас нет.

Эйприл почувствовала, что краснеет. Опять они обсуждают Констанцию! Почему он сам не женится на ней, если он так хладнокровно подходит к вопросу о женитьбе и к тому же так привязан к Констанции? Может быть, даже больше, чем ему кажется!

Эйприл попыталась унять возникшую в душе сумятицу и спросила, не глядя на дона Карлоса:

— А есть ли у вас какие-нибудь планы относительно будущего Констанции? Ведь испанские девушки созревают гораздо быстрее, чем мы, англичанки, — с явным раздражением в голосе проговорила она. — Скоро уже нужно будет думать о ее замужестве.

Стоило ей заговорить о замужестве Констанции, как выражение лица дона Карлоса стало непроницаемым. Впрочем, этого следовало ожидать.

— Нет никакой необходимости спешить со свадьбой Констанции, — отрывисто сказал он.

— У вас уже есть мужчина на примете?

Дон Карлос нахмурился:

— Я не могу это отрицать, но я не хочу, чтобы она выходила замуж в ближайшее время.

— Значит, все-таки кто-то есть? Ваш сводный брат Родриго мне кажется неплохим выбором. Я знаю, сейчас они постоянно ссорятся, но…

Он яростно оборвал ее:

— Родриго не для Констанции! Запомните это! Если она и выйдет за кого-нибудь, то уж точно не за моего сводного брата!

— Если она выйдет за кого-нибудь? Но ведь вы хотите, чтобы она вышла замуж за кого-нибудь?

Он встал, отшвырнув стул в другой угол беседки, и с такой враждебностью посмотрел на Эйприл, что она вздрогнула. Не дожидаясь, пока она поднимется со своего места, дон Карлос направился к дому. Тропинка, по которой они шли, уже погрузилась в темноту, и Эйприл немного спотыкалась, идя за ним следом.

— Если позволите, мы больше не будем обсуждать Констанцию, — промолвил дон Карлос холодно. — Ее будущее касается только меня, и я не хочу устраивать открытых дискуссий на эту тему.

Он внезапно понял, что шагает слишком поспешно, и, остановившись, протянул Эйприл руку.

— Благодарю, но мне кажется, что одной мне будет удобнее пробираться по этим узким тропинкам, — сказала Эйприл; презрение, звучавшее в ее голосе, заставило дона Карлоса бросить на нее быстрый взгляд. После этого, словно повинуясь рыцарскому инстинкту, он отступил в сторону, пропустив Эйприл вперед, а сам пошел позади нее.

Эйприл из всех сил старалась не спотыкаться, но еще больше она пыталась не возненавидеть само имя Констанция.