Труд, предлагаемый теперь на суд читателей, имел целью не полное и всестороннее изложение исторической географии Руси в эпоху, обнимаемую Начальной летописью, но главным образом разъяснение только тех вопросов этого обширного предмета, которые ставит сама летопись, и потому ограничивается разбором географического материала, который она представляет. Но и в этих размерах исполнение принятой нами задачи затруднялось прежде всего относительной скудостью несомненных, критически утвержденных данных, которые могли бы послужить прочным основанием при разъяснении географического кругозора и географических понятий летописца и при постановке в надлежащем свете сообщаемых им известий и указаний. Мы должны были пополнять этот недостаток, сопоставляя известия Начального летописца с известиями позднейших летописей и других письменных источников XII–XIV веков. При этом богатый материал, который надо ожидать для изучения вообще древнерусской географии и географии Начальной летописи, в частности, от местных археологических изысканий, оставался, к сожалению, предметом для нас мало доступным. Наконец, иного рода затруднения представляло обилие таких данных, которые сами требуют предварительной проверки и разработки. Между ними главное место принадлежит указаниям и свидетельствам современной географической номенклатуры, за которыми признается обыкновенно важное значение в вопросах исторической географии, но, собственно говоря, признается больше на веру, чем по сознательному и оправданному критикой убеждению. Мы уверены, что эти свидетельства и указания получат только тогда прочность и несомненность, когда будут проверены путем филологического изучения. Но, не смея основывать безусловно на них никаких положений и заключений, мы все-таки не считали себя вправе оставить их вовсе без внимания и старались собрать их возможно больше – в той надежде, что они могут быть не совсем бесполезны как материал для других более счастливых и более подготовленных исследователей.

Варшава, 6 (18) декабря 1873.

Н. Барсов