Славяно-русские ветви на юго-западном побережье Днепра: дреговичи, древляне, поляне. Их первоначальные расселения. Подчинение их русским князьям. Образование Киевского княжения. Его границы. лядско-киевский рубеж; рубеж ятвяжско-литовский. Область Новгородская. Полоцкое порубежье. Киевские владения по ту сторону Днепра. Южные границы Киевского княжения. Их изменения в эпоху Начальной летописи. Укрепленные места. Поросье и Побужье. Рубежи киево-галицкий и киево-волынский. Населенные места Киевского княжения

На северо-восток от дулебов, или волынян, в области Припяти и к югу от этой реки, на пространстве между Стырем и Днепром расселились славяне дреговичи (дреговичи, другвичи), деревляне (дерева, древляне) и поляне (поли). По указанию Начальной летописи, дреговичи жили между Припятью и Западной Двиной, так что, принимая это известие в буквальном смысле, следовало бы допустить, что кроме побережьев северных притоков Припяти им принадлежали области Немана и Вилии с одной стороны и левых притоков Днепра – Дручи и Березины – с другой. Но между тем нет сомнения, что значительная часть Неманского и Вилейского бассейнов с глубокой древности была занята литовскими племенами, а полость Березины и Дручи, по точным определительным свидетельствам летописей, относящимся к событиям начала XII века, была заселена кривской ветвью славян. Так, в 1116 году Глеб Всеславич Полоцкий повоевал дреговичей и сжег город их Слуцк, что на припятском притоке Случи (теперешний уездный город Минской губернии), а Владимир Мономах в отмщение за это сжег полоцкий город Минск (Ипат., с. 7). В 1127 году Мстислав Мономашич отправил союзных князей на кривичей, на города их: Изяслав, Борисов, Логожск, которые, как и Минск, находятся в области Березины, и на Дрьютеск (Лавр., с. 130; теперешний Друцк на Друче). Под 1149 годом Ипатьевская летопись называет главными пунктами всех дреговичей Клеческ (теперешний Клецк у верховьев припятского притока Лани) и Слуцк (Там же, с. 45). Ввиду таких ясных и положительных данных нет никаких оснований принимать дословно известие Начальной летописи о расселении дреговичей. Может быть, следует допустить только, что летописец, отмечая области их между Припятью и Двиной, имел в виду не более как указать, что поселения этого племени, или земля дреговичей в его время, то есть в конце XI века, лежали к северу от Припяти по направлению к Западной Двине. Собственно область дреговичей ограничивалась на севере волоком или водоразделом между левыми притоками Припяти с одной стороны и с другой – полостью Немана, занятой, как мы полагаем, в эпоху Начальной летописи ятвягами, и полостью Березины, заселенной уже кривскими славянами. С подчинением ятвягов, когда главные массы их подвинулись далее на северо-запад, вниз по Неману, в соседство с пруссами, дреговичи с юга и кривичи с востока перешли в Понеманье, которого географическая номенклатура в области, лежащей ниже неманских притоков Сервяча с левой и Березины с правой стороны, представляет признаки, общие всем землям, занятым позднейшей славянской колонизацией, а именно гидрографические названия преимущественно иноязычного происхождения (Щарья, Зельва, Жижма, Дитва, Котра и т. д.), топографические же преимущественно славянского. Следы дреговского, или дороговского, населения в области Припяти сохранились, может быть, в названиях теперешних населенных мест: Дороги и Старые Дороги на реке Орижне, притоке Птича (на шоссе из Слуцка в Бобруйск), Дричиново на волоке между Птичем и Свислочем Березинским, Дорошевичи на Припяти к востоку от Турова, Дрогичин к северо-западу от Пинска и близ него на севере Доргужа, рядом с Ятвезем; речка Доргобужа, текущая из озера Горного в Яцольду, на ней Здитов; затем – в области Немана: Дорогова, или Дорогва, на Сервяче близ селений Ятвизь и Литовщизна (к юго-востоку от Новогрудка), Дороглины между реками Щарой и Зельвянкой (в северо-западном углу Слонимского уезда); Дригиня речка, через Гривду вливающаяся в Щару (Слонимского уезда), и на ней несколько селений этого имени; к юго-востоку от них Деречин, Дорогичин между Зельвянкой и Россой, близ местечка Изабелина на юго-запад от Ятвезей, что под Волковыском; Деречин, предместье города Пружан, и Дречаны на водоразделе между Неманом и Бугом, к юго-западу от Свислоча и находящихся близ него Ятвизей и Ятвезка. Как кажется, население дреговичей простиралось на запад в область Западного Буга, с которым Припять стоит в тесной связи через Мухавец, и таким образом оно охватывало северную окраину Дулебской области. К этой мысли приводят, во-первых, то обстоятельство, что Побужье, к северу от предположенных нами пределов Червенской земли, первоначально принадлежало непосредственно к Киевскому княжению, во-вторых, названия урочища Сухой Дорогвы, в XIII веке бывшего близ границы волынско-польской, и селений, находящихся теперь в Побужье, – Дорогуска на Буге, к западу от Холма, Дорогуча на Вепре, к северу от Красностава, и далее на север: Дорогичин на Буге – к северо-западу от него Дроглин на дороге в Брянск, Дорожки на Нареве, к югу от Белостока, Дрига, близ Суховоля, и известных нам Ядвижей. Таким образом, поселения дреговичей, начинаясь у волока между Березиной и Птичем, тянулись на запад, сначала соприкасаясь с инородцами в области Немана, а потом, занимая эту область, – к Бугу, за которым они сливались с мазовецким племенем ляхов, – и на север к Нареву и Бобру, где они отделялись болотами и лесами первоначально от пруссов, а может быть, уже с XII века от ятвягов. Южными окраинами своими они сближались с расселениями дулебов. По крайней мере на южных притоках ее до сей поры названия некоторых местностей обнаруживают сродство с племенным их именем, каковы, например: Старый Дорогинь к юго-востоку от Овруча на Норине, Доротичи (?) на Случе, Дорогобуж (XI век) на левом берегу Горыни, Дорогощи у города Острога, недалеко от села Дулибы. Эти пункты могут указывать на крайние юго-западные поселения дреговичей, в области Горыни, или, как она была известна в древности, в Погорине. Заметим здесь, что причины раздора в XII веке между володимирскими и киевскими князьями, раздора, предметом которого служила Погорина со своим центральным городом Дорогобужем, могли скрываться в смешанности населения этой области (дулебы и дреговичи) и в нарушении русскими князьями старых земельных межей, которое запутало права и притязания как с той, так и с другой стороны.

К востоку от дреговичей жили древляне (деревля, дерева), получившие свое название, по объяснению летописца, от лесистой местности, занятой ими: «За не седоша в лесех». Весьма вероятно, что первоначально «дерева» было нарицательным именем вообще для жителей Полесья, как теперь «полесовщик, полещук, полеха». Известно, что одна из новгородских пятин, отличавшаяся лесным характером местности, называлась Деревской. Но уже задолго до основания Русского государства деревляне обособились от других славянских ветвей и возникла Деревская земля. Такими они являются уже в предании, сохранившемся из глубокой древности, о том, что вскоре, по смерти Кия и его братьев, поляне «быша обидимы Древлями» (Лавр., с. 7). Для ближайшего определения положения Деревской земли служат немногие известия, которые представляет Начальная летопись и которые дополняются отчасти летописными указаниями из XII–XIII веков. В половине X века из многих городов Деревской, или Древлянской, земли Начальная летопись называет Искоростень и Овруч, оба в области Уши, левого притока Припяти. Но нет сомнения, что, не ограничиваясь одной этой областью, она занимала гораздо большее пространство между дреговичами и полянами. Западная граница ее подходила к Туровской области, то есть к земле дреговичей. Это видно из раздела между детьми Владимира Святого, когда Святополк был посажен в Турове, а Святослав – в «Деревех». Затем она спускалась на юг, параллельно Горыни и Случи, замыкая собой с запада обширный лес, известный под именем Чортова, в этом лесу, который тянулся на восток от Случи (Ипат., с. 174) до реки Уши (Лавр., с. 141; Ипат., с. 54), еще в XIII веке река Деревная напоминала собой уже сгладившуюся тогда в русском мире Деревскую землю. На юге она соприкасалась, по известию Константина Багрянородного (De admin. Imper. Cap. 37. P. 166), с одним из половецких племен: это было, по всей вероятности, в верхнем течении Случи, где теперь в Новград-Волынском уезде близ подольской границы находятся селения Деревич и Деревичка, может быть, в той самой местности, где в XIII веке был болоховский город Деревич. Далее на восток она прилегала к земле полян, собственно к Киевской земле, захватывая, как кажется, область Тетерева. По крайней мере, из известия о набеге половцев на Киевскую землю в 1136 году видно, что Деревская земля была недалеко от киевского Вышегорода, что на Днепре: половцы повоевали тогда до Вышегорода и до Дерев (Ипат., с. 14). В таком случае на северо-западе она упиралась в Днепр. Что касается северной ее межи, то, по известию Начальной летописи о расселении дреговичей на север от Припяти, ее следовало бы положить именно по этой реке. Но мы видели уже, что это указание летописи вообще нельзя принимать буквально. На отмеченном нами пространстве, кроме уже названных нами местностей деревского наименования, теперешнее село Деревище к западу от Мозыря, верстах в 25, Черездеревь-ручей к югу от Мозыря могут напоминать собой древнюю Деревскую землю. Сверх того, в соседних областях мы находим Деревок к западу от местности Любимова, у Стохада, урочище Деревище к северо-западу от Нобля, Деревяни в северной части Дубенского уезда. И в области Немана: Деревная близ Немана в восточной части Новогрудского уезда, Деревная на юго-западе того же уезда, на Тартаке, к северо-западу от него Деревная на реке Иссе, правом притоке Щары, Деревянчицы к югу от Слонима, верстах в пяти.

Ряд славянских племен в юго-западном углу нашей равнины замыкали поляне (поли), занимавшие нагорный берег Днепра. Пределы Польской, или Полянской, земли, насколько можно предполагать их, основываясь на немногих дошедших до нас сведениях, мы уже отчасти видели: на северо-запад, по Тетереву, она прилегала к Деревской земле, на западе, в Погрине, где на Случи и теперь есть старинный город Полонное, а к северу от него, в Ровенском уезде, местечко Поляны, – к южным расселениям дреговичей, наконец, на юго-западе, по среднему течению Буга, к тиверцам и на юге, может быть, к улучам, впоследствии отодвинувшимся к Карпатам и за Днестр. Во всяком случае, первоначальные поселения полян спускались довольно далеко на юг по течению Днепра и, вероятно, захватывали днепровское побережье до самых порогов, славянские названия которых известны уже с X века. По мере усиления на западном берегу Днепра степных кочевников поляне стали подвигаться к Киеву под защиту основанных поблизости его княжеских городов, оставляя степи во владение азийских пришлецов. Скоро, однако, они были принуждены уступить им и южную окраину своего княжения. Уже в половине XI века побережья Роси и Восточного Буга, составлявших южное порубежье киевских владений, были заняты так называемыми черными клобуками – кочевниками, признавшими над собой власть русских князей и мало-помалу привыкавшими к оседлой жизни. В конце XI века, как увидим ниже, славянские поселения едва ли простирались на юг: с одной стороны далее Стугны, с другой – Восточного Буга в том месте, где он поворачивает на юго-восток (близ теперешней подольско-киевской границы).

Земли полян, древлян и дреговичей вошли в состав Киевского княжения, которому придавалось по преимуществу название Руси, Русской земли. Земля полян с городом Киевом сделалась центром русских владений Рюриковичей с 882 года. Древляне были присоединены к ним впервые в 884 году, а окончательно после известного восстания их против Игоря в 946 году. При Святославе они составили удел второго сына его Олега, а при Володимире Святом – удел князя Святослава Володимировича, по смерти которого Деревская земля уже не отделялась от Киевского княжения во все время, обнимаемое Начальной летописью. Время подчинения дреговичей русским князьям неизвестно, но почти нет сомнения, что и они, может быть, еще при первых киевских князьях, до-Рюриковичах, вошли в состав Русского государства. По крайней мере известие о войнах Аскольда с полочанами дает основание предполагать непосредственное соседство тогдашних киевских владений с Полоцкой землей, а следовательно, и зависимость дреговичей от киевского князя. Константин Багрянородный, которому они известны под именем другувитов (Δρουγουβιταυ), называет их в числе славянских племен, даннических Руси (De admin. Imper. Cap. 9. P. 79). Административным центром их земли был Туров. Владимир Святой отдал его сыну Святополку; так что Туров составил тогда особое владение, примыкавшее с одной стороны к Волыни, с другой – к Деревской земле, уделу Святослава Володимировича. Но при разделе Русской земли между сыновьями Ярослава Туров и тянувшая к нему земля дреговичей являются уже принадлежащими к киевскому уделу и состоят в полном распоряжении киевского князя. После вторичного изгнания Изяслава Ярославича, когда киевским столом завладел Святослав, Туров был уступлен Мономаху, как то видно из его «Поучения», и оставался за ним до перехода на киевский стол Всеволода. Всеволод перевел Мономаха в Чернигов, придав Туров к уделу Ярополка Изяславича Володимирского (Лавр., с. 87). По смерти Ярополка Туров отделился от Володимира, и в нем княжил некоторое время Святополк Изяславич (с 1088 года) (Лавр., с. 89); но большую самостоятельность как особый удел Туров получил, только перейдя в род Мономахов, хотя и тогда киевские князья предъявляли на него права как на Киевскую волость (1141 год; Лавр., с. 135).

Таким образом, в половине XI века Киевское княжение лежало по нижнему течению Западного Буга, Припяти (за исключением юго-западных ее притоков), Тетерева, Стугны, Роси до Восточного Буга на юго-востоке. Оно было окружено ляхами на западе, пруссами на севере, Литовско-Ятвяжской землей и Полоцким княжением на северо-востоке, Черниговским на востоке, прилегая на юге к кочевьям степных варваров, а на юго-западе – к галицким и волынским владениям. Более точное определение его рубежей может быть сделано только приблизительно, на тех же самых основаниях, какие были приняты нами при определении границ Галича и Волыни. Лядско-киевский рубеж составлял продолжение рубежа лядско-волынского. Начинаясь у реки Влодавы, он шел прямо на север, захватывая западное побережье Буга, мимо Берестья (1018 год; Лавр., с. 62; Брест-Литовский), к западу от которого на реке Жне находится теперь село Ляховка; Дрогичина (1142 год; Ипат.), к югу от которого на реке, впадающей несколько выше его в Буг, мы видим теперь селения Межки и Русаков и к западу и северо-западу село Русски (на половине дороги к Соколову), Бучик Русский и Русска Строна (оба на дороге из Соколова в Hyp). Близ них село Вратнов, наконец, мимо Нура (1102 год; Лавр., с. 117), к болотистым низовьям Буга. Отсюда русские владения переходили, по всей вероятности, на правый берег Буга, простираясь по лесистой и болотистой местности до самого Нарева. По крайней мере в XIII веке мы видим здесь местность Андреев на реке Броке, к которой приурочивается русский город Андреев, окрестности которого были опустошены в 1245 году ляхами (Ипат., с. 181), и несколько местностей с названием Русь, каковы, например: Русь на реке Мянке, правом притоке Буга к югу от Мазовецка, Русколонки к северо-западу от Андреева, близ села Дрогашева, Драги, Острожна. Порубежным на северо-западе Руси лядским городом была Визна, при впадении Бобра в Нарев, в 1146 году уступленная лядскими князьями Межком и Болеславом тогдашнему киевскому князю Всеволоду Ольговичу (Ипат., с. 18). Далее за Бобром, в теперешней Восточной Пруссии, начинались земли, в XIII столетии, по указаниям наших летописей, занятые уже ятвягами, но в XI веке, по свидетельству Бруно, принадлежавшие еще пруссам. В рассматриваемую нами эпоху вся болотистая и лесная область, замыкаемая этой рекой на севере, Неманом на востоке, верхним Наревом на юге, неманским притоком Свислочем на юго-востоке и Бужским – Броком и Нурцом на юго-западе, едва ли может быть причислена к русским владениям. Даже более – едва ли она не была занята в то время инородческими (ятвяжско-литовскими) поселениями, следы которых, как мы уже видели, заметны не только здесь, но и далее вверх по Неману и на юг, по водоразделу между Неманом с одной стороны, Бугом и Припятью – с другой. Эти следы исчезают на южном побережье Верхнего Нарева. Только здесь начиналось сплошное славянское население, и здесь следует предположить ряд порубежных укреплений, которыми необходимо было оградить русские владения от хищных соседей. В XIII столетии крайними русскими городами на литовской границе мы видим Бельск на Орленке, левом притоке Нарева (1253 год; Ипат., с. 188), и основанный тогда же Каменец на Лосне, впадающей в Западный Буг (Там же, с. 207). Рассматривая затем подробные карты того края, мы видим на левом побережье Нарева, к востоку от Андреева, целый ряд местностей, которых названия дают основание предполагать в них остатки древнего укрепленного рубежа. Таковы: Грудок на Нареве и в окрестностях его – Стражи, Васильков, Стражники, Гродиско и т. д. (все на юго-восток от местности Нарева). Затем несколько к северу Гродек на верхнем течении Супрасли, ниже его город Васильков, к северу от которого Городянска, Стражна на Сокольде, к северо-востоку от Василькова, Заслав – к северо-западу от Белостока, а к юго-западу от Белостока село Городнены на речке Городне. Они – по соседству с ятвяжскими местностями, отмеченными нами выше. Далее на восток от верховьев Нарева до истоков Щары и Сервяча, впадающих в Неман, первоначальный рубеж шел по Неману, Припятскому водоразделу, вдоль южных расселений ятвягов в Понеманье. На него могут указывать теперешние селения (в Пружанском, Кобринском, Слонимском и Пинском уездах), по верхним течениям рек Яцольды и Щары: Городяны, Воротна и Городец (что на Днепровско-Бужском канале), к югу от Пружан, Осека и Подгородье к востоку от Пружан и к югу от Ятвезя, Городечна, приток Мухавца, Воротиничи на Мухавце, Стражовщина на щарском притоке Гривде, три Городища у Верхней Щары, Городники у самых истоков Щары и Городище у истоков Сервяча. Выше мы видели, что в области на восток от верховьев этих рек замечаются признаки уже сплошного славянского населения, тогда как в области, лежащей на запад от них, по Неману и его южным притокам, несомненные следы древних ятвяжско-литовских заселений. В XIII столетии Щара и Сервячь служили границей собственно русских земель (Пинск, Клеческ, Несвиж, Копыль, Слуцк) от Новгородокской (Новогрудской) земли, в то время уже захваченной Литвой. Это обстоятельство наводит на мысль, что и во время до присоединения этого края к Русскому государству именно по Щаре и Сервячу лежал русский северо-западный рубеж. Войны с ятвягами и Литвой, начавшиеся с X века, принудили эти племена покинуть свои южные расселения и двинуться вниз по Неману и перейти на правый берег его. Вслед за ними подвинулись от предположенной нами порубежной черты и русские укрепления, под защитой которых усилилось славянское население в Понеманье путем колонизации из Среднего и Верхнего Поднепровья, из коренных земель кривичей, дреговичей, древлян и полян, оставивших следы свои в названиях многих селений этого края. Таким образом, явилась новая русская область, центром которой сделался Новгородок, основанный, по всей вероятности, еще в XI веке, а прежние русско-ятвяжские границы сделались теперь ее границами со стороны старорусских киевских владений. В XIII веке здесь известны Турийск на Немане (1253 год; Ипат., с. 207), по всей вероятности, теперешний Турейко, на правом берегу его несколько выше впадения Щары, Вслоним (1276 год; Там же, с. 208), Волковыск, Всвислочь (1255 год; Там же, с. 122) и Городно, передовое русское укрепление на Немане. К востоку от устьев Щары киевские владения охватывали, как кажется, всю область Верхнего Немана с Несвижем, припятские притоки Случь и Птичь и днепровский приток Брагинку. Водораздел между этими реками и областью Березины Днепровой служил им рубежом с владениями полоцкими и черниговскими. Здесь в XI–XIII веках порубежными местами являются с киевской стороны – Копыль, Слуцк и Брягин; с полоцкой – Минск; с черниговской – Речица. Как возможные следы старого порубежья в этой местности нелишним считаем отметить: Рубежевичи на реке Суле, правом притоке Немана, в западной части Минского уезда; к северо-востоку от него – Воротники; далее на север Граничи у верховьев Свислочи и Птича; Сутин и Сутина в южном углу Игуменского уезда, на границе с Бобруйском; близ них Горожцы и Горожа в Бобруйском уезде; Городок на Птичи в Слуцком; Вышкомеж у истоков Брагинки; Сутава близ левого берега Днепра, почти против Любеча; Городище близ устья Припяти и т. д.

Восточную границу Киевского княжения вообще составлял Днепр, который отделял его от княжеств Черниговского и Переяславского. Левое побережье его носило название Черниговской стороны, правое – Киевской. Тем не менее и на левой, Черниговской стороне замечаются киевские владения, тянувшиеся, как кажется, узкой полосой по днепровскому берегу от устьев Десны до речки Курани, которая сливается с Днепром напротив Треполя. Что же касается южного порубежья, то оно, прилегая к степям, занятым ордами азийских кочевников, не представляло для киевских владений прочных и постоянных границ: они изменялись сообразно с положением, которое принимала Русь относительно бродячего населения Западного Приднепровья, отступали или расширялись по мере его усиления или ослабления. Неизвестно, как далеко на юге простирались русские владения при первых киевских князьях Олеге и Игоре. Из договоров их с греками видна, однако, близость их к корсунским владениям греков. Днепровский лиман не принадлежал тогда Руси. Но те статьи Игорева договора, которыми Русь обязуется не зимовать «в устье Днепра Белбережи, но у святаго Елферия» и в то же время не допускать черных болгар до нападения на Корсунскую область (Лавр., с. 21, 22), – эти статьи указывают, что земли ее доходили до корсунских границ, были, по крайней мере, близки к ним и отделяли их от Болгарии. Ясно, что Русь господствовала тогда над всем течением Днепра и Восточного Буга. Это предположение подтверждается также и отношениями к печенегам, которые впервые явились у русских пределов около 918 года (Лавр., с. 18). В течение целого полстолетия они остаются безопасными соседями Руси. При первом появлении своем они заключают мир с Игорем и только по соглашению с ним открывают себе путь к Дунаю. Несколько позднее они принимают участие во втором походе его на греков, причем нельзя не заметить, что они стоят в некоторой зависимости от русского князя: он берет у них тали, или заложников, и посылает их воевать в Болгарскую землю (Лавр., с. 19). Затем о них не слышно в течение почти 25 лет. Но события второй половины X века, особенно войны Святослава в Болгарии, несомненно, должны были благоприятствовать их усилению в Западном Поднепровье, в котором они приобретают мало-помалу перевес. Прежде всего они утверждаются в поле, то есть в степях, простирающихся к югу от Карпато-Уральской гряды, образующей, как известно, днепровские пороги: Святослав думает уже обезопасить киевские владения тем, что он после первого нападения варваров на Киев «собра вой и прогна Печенеги в поле» (Там же, с. 29). Но вскоре они захватывают и Днепровские пороги. На это указывают обстоятельства смерти Святослава и прямое свидетельство Константина Багрянородного. Естественным последствием их усиления было запустение Западного Поднепровья. К концу X века славянское население покинуло уже побережья Буга, Тясмини, даже Роси, сделавшиеся небезопасными. В усобицу детей Святославовых крайним на юге, ближайшим к печенежским кочевьям русским городом является Родьня на устье Роси (980 год; Лавр., с. 33). Но скоро и он исчезает из истории. Как кажется, в это время все пространство почти до самого Киева уже обезлюдело от опустошительных печенежских набегов. Для ограждения от них стольного города Владимир начал ставить города, но возведенная им линия укреплений, по прямому свидетельству летописи, не простиралась на правой стороне Днепра южнее Стугны. При этом Владимир не нашел уже здесь постоянного населения и для того, чтобы заселить вновь поставленные города, был принужден «нарубати муже лучшие от Словен и от Кривичь и от Чюди и от Вятичь» (Лавр., с. 52). Архиепископ Бруно, бывший в Киеве в 1006 году и видевший порубежные укрепления, говорит, что они отстояли от города русского князя в двух днях пути, следовательно, были именно на водоразделе между Стугной и Красной с одной стороны и Росью – с другой. Энергическая борьба со степняками, память о которой сохранилась и в летописях, и в народном эпосе, доставила скоро перевес Руси над кочевниками, которые в свою очередь начинают отступать на юг. Границы Киевского княжения раздвинулись в первой половине XI века до Роси. Построение городов по побережьям ее принадлежит Ярославу, который населил их, между прочим, полоненными в походе на Польшу 1031 году ляхами. С тех пор область Роси оставалась до XII–XIV веков южной киевской украйной. Появление половцев на запад от Днепра в половине XI века произвело важный переворот и в степном населении, и в отношениях к нему русских князей. Новые пришлецы в южнорусские степи нанесли решительный удар своим кочевым предшественникам, часть которых предпочла власть русских князей подчинению половцам и заняла южное порубежье Киевского княжения. Это были торки, берендеи, коуи, может быть, ветви печенежского племени, известные под общим именем черных клобуков. Занимая все Поросье и Верхнее Побужье, они мало-помалу привыкли к оседлости и к городской жизни, и в их городках, замыкавших Киевское княжество с юга, русское население получило твердый оплот со стороны степей.

Таким образом, в эпоху Начальной летописи южная граница Киевского княжества несколько раз переменялась, сначала отступая на север к Киеву перед наплывом печенегов, затем в довольно удачной борьбе русских князей с половцами снова отодвигаясь на юг. Эти изменения оставили по себе следы в укреплениях, которые в несколько рядов тянулись от правого берега Днепра на запад к Бугу. Древнейшие из них, относящиеся ко времени Владимира Святого, находились по водоразделу между Стугной с одной, Красной и Поросьем – с другой стороны. По летописным известиям Владимирова времени, самыми крайними на юге Киевского княжения городами являются: Белгород, любимый город Владимира, в 997 году осажденный печенегами (Лавр., с. 84, 45, 55), и Василев, под которым была в 996 году битва с печенегами. Первый из них находился на реке Ирпени, на месте теперешней Белгородки, второй на Стугне, где теперь уездный город Васильков. Кроме этих городов были, конечно, и другие по Стугне и верхним течениям Унавы и Ирпени, которые летописец не имел случая упомянуть. Но, по приведенному выше свидетельству очевидца Бруно, города не составляли в то время единственного средства защиты со стороны степей. По его словам, русский князь обвел свои владения от нападений кочующего неприятеля чрезвычайно длинным и крепким частоколом, находившимся в двух днях пути от его столицы. Для проезда в степи в нем были сделаны ворота. Следы этого укрепления, без сомнения, до сей поры сохранились в так называемом Змиевом вале, который тянется степью по южной части Киевского уезда от местности Триполья (при слиянии Стугны и Красны) на запад через село Барахтянскую Олыпанку мимо села Кодина и, перерезав большую дорогу, идущую из Белой Церкви в Васильков, проходит полянами селений Парадовки, Великой Скнятинки, Фастова и Павни в Сквирский уезд к селу Белки. На древность этого вала мы имеем несомненные указания в летописных известиях о битве русских князей с половцами в 1093 году у Трипольских валов и об известной Перепетовской битве 1150 года в усобицу Юрия Долгорукого с Изяславом Мстиславичем (Лавр., с. 95; Ипат., с. 62). В одной старинной записи города, лежавшие к югу от этого вала, названы завальскими и поросскими городами. Об укреплениях далее на запад при Владимире Святом нет никаких данных. Может быть, они охватывали верхнее течение Унавы, у верховьев которой находим селения Городище и Городьска (у границ Волынской губернии), Ирпени (с селом Яроповцы – древний Ярополч 1160 года (Ипат., с. 86), у истоков Ирпени в Сквирском уезде), и притоков Тетерева, где находятся теперь селения Халам-городок на Пустоле, Райгородок на Тетереве, в южной части Житомирского уезда, у подножия гряды холмов, составляющей водораздел между Восточным Бугом и днепровскими притоками. Другой ряд укреплений – города поросские – возник, как мы видели, при Ярославе. В известиях о событиях, совершившихся при этом князе, нет указаний, какие именно города были основаны им в Поросье. Важнейшим из них был Юрьев, которого основание, как показывает самое название его, следует приписать Ярославу и следы которого едва ли не скрываются в селениях Большой и Малый Ерчики на реке Растовеце в Сквирском уезде. Весьма вероятно, что еще Ярослав сделал этот город центральным пунктом княжеского и церковного управления всей образовавшейся при нем области в Поросье. Во второй половине XI века в Поросье упоминается несколько городов, которые могли возникнуть еще во время Ярослава. Таковы: Растовец и Ятин (Неятин), окрестности которых были опустошены половцами в 1071 году, Святославль и Торческий (Торцинский) град, или Торческ. Положение Святославля (1084–1086 годы; «Поучение Мономаха», Лавр., с. 103) неизвестно; Растовец и Ятин определяются речкой Растовицей, которая, получив начало в Бердичевском уезде, протекает по Сквирскому и впадает с левой стороны в Рось, несколько ниже Сквиры. На ней надо искать летописного Растовца: на пространстве от этой реки до Повологи до сей поры сохранились еще остатки вала (в три сажени вышиной), поверх которого, по местному преданию, была когда-то стена из заостренного частокола. Ятин 1071 года приурочивается с достаточной достоверностью к селу Ягнятину (на верхнем течении Растовицы), на полях которого указывают следы двух крепостей, или замков. Что касается Торческа, то он мог возникнуть уже по смерти Ярослава вследствие подчинения торков русским князьям, при Изяславе, и никак не позже 1084–1086 годов, ибо «Поучение Владимира Мономаха» говорит о нем именно в изложении событий этого времени. Во всяком случае, в конце XI века это был крайний порубежный город с половецкими кочевьями, может быть, на месте села Торчица на реке того же имени, с юга впадающей в Рось (в Таращанском уезде), или же там, где теперь местности Стеблев на Роси (к западу от Корсуни, в Каневском уезде), со следами древнего города. Таким образом в конце XI и в начале XII века владения киевских князей не переходили на юге за холмистый водораздел между Росью, Тясминем и реками Восточно-Бужского бассейна (Тикичи Гнилой и Горской). За Росью, по Бугу, простирались уже половецкие кочевья. Об этом ясно свидетельствует Мономах. Но в XII веке, как было уже замечено, обстоятельства изменились. На юг от Роси по Тясмине и ее притокам и по притокам Синюхи утвердились черные клобуки, признавшие себя в зависимости от киевских князей. На границе их владений с половецкими кочевьями, отодвинувшимися к Днепровским порогам и на Ингул, возникла целая система порубежных городков (Куныль-Такуниль, 1150 год; Ипат., с. 50; на месте теперешней Конелы в Липовецком уезде, Чюрнаев близ реки Выси, Кульдеюрев) и укреплений, остатки которых видны и теперь в непрерывном ряде городищ на юге Киевской губернии от устья Тясмины до Буга в Гайсинском и Балтском уездах губернии Подольской. Как кажется, они не причислялись и тогда к собственно киевским владениям, но под защитой их Поросье достигло значительной степени благосостояния, и в конце XII века княжеские владения в нем считаются одними из выгоднейших в пределах Киевского княжения. На запад от истоков Роси киевские владения шли к Восточному Бугу, охватывая течение бужского притока Десны, на котором уже в половине XII века мы знаем киевский город Прилук (1146 год; Лавр., с. 136) на месте теперешнего Старого Прилука (Бердичевского уезда); затем простирались по Верхнему Бугу до истоков Горыни, прилегая сначала к степям, затем к галицким владениям. Здесь Начальная летопись называет Бужский Острог, куда был выведен из Володимира Давид Игоревич известным решением Долобского съезда князей (1110 год; Лавр., с. 113), может быть, теперешнее Забузже к северу от Литина на Буге, и Выгошев (1097 год; Там же, с. 115), который в половине XII века был захвачен галицким князем Владимиром вместе с другими порубежными киевскими городами – Бужском, Шумском (на Вилие), Тихомлем и Гнойницей (на Горыни, к западу от Заслава, верстах в 15–20): он был, вероятно, на месте теперешнего Вышгородка на юге Кременецкого уезда, на границе с Галицией к северо-востоку от Збаража. У верховьев Горыни киевские владения сходились с волынскими. На рубеже с ними, который мы имели уже случай рассмотреть, Начальная летопись знает только Дорогобуж (1086 год; Лавр., с. 88) на Горыни, к востоку от Ровна, и Пинск (1097 год; Там же, с. 110) на Припяти. От устьев Горыни он поворачивал на запад и проходил, как можно предполагать, по Припяти к Западному Бугу, где у устьев Влодавы упирался в волынско-польский рубеж.

Таковы были границы Киевского княжения в IX–XI веках. Населенные места, которые называет Начальная летопись, группируются главным образом в Поднепровье, составлявшем самую важную часть его. Здесь известны: Вышгород (945 год), в лесистой местности на Днепре, в 15 верстах от Киева, град Ользин, с деревянной церковью Св. Василия, в которой были первоначально погребены князья Борис и Глеб (1015 год; Лавр., с. 57, 58), в 1072 году перенесенные в новую церковь, поставленную князем Изяславом, вероятно, во имя этих святых (Там же, с. 78). Киев – стольный город Русской земли на Днепре и вливающихся в него речках Лыбеди и Ручае, или Почайне, на которой была пристань (Там же, с. 26). Первоначально Киев был расположен только на Горе, на которой, по преданию, апостол Андрей водрузил крест, но впоследствии распространился на соседние холмы и на низменное побережье Днепра – Подолье, соединявшееся с Горой Боричевым взвозом (Лавр., с. 23, 50). Уже при Ольге, по преданию, сохранившемуся в XI веке, каменный терем Ольгин был вне града, за городской стеной. Подолье же должно было заселиться еще раньше, так как в этой части Киева находилась церковь Св. Илии, существовавшая при Игоре. Собственно город был распространен в 1037 году Ярославом, который обвел стенами прилегавшее к нему поле. Остаток этих укреплений сохранился доныне в Золотых воротах, на которых Ярославом же была поставлена церковь Благовещения (Лавр., с. 6). В XI веке, по свидетельству (может быть, преувеличенному) Дитмара, в Киеве было более 300 церквей и 8 торгов, но Начальная летопись упоминает только об одном торговище, бывшем первоначально на Подолье и в 1068 году переведенном на Гору (Там же, с. 75). Важнейшие городские постройки находились на Горе. Здесь летопись называет церковь Василия, поставленную Владимиром Святым на холме, где стоял прежде известный Перун (Лавр., с. 51), церковь Св. Богородицы (989–999 годы; Там же, с. 52) на площади, украшенной четырьмя медными конями и двумя медными же статуями, вывезенными Владимиром из Корсуня. Близ нее – двор Деместиков, на месте бывшего Ольгина загородного теремного двора (Там же, с. 10), митрополья церковь Св. Софии, построенная Ярославом в 1037 году. Тут же на Горе были, по всей вероятности, монастыри Св. Георгия и Св. Ирины, основанные Ярославом (Там же, с. 65), монастырь Св. Димитрия, построенный Изяславом Ярославичем в 1051 году, с церковью Св. Петра и Павла, в которой погребен строитель ее Ярополк Изяславич (Там же, с. 69, 88; Ник. I, с. 189), церковь Св. Петра и Павла, поставленная митрополитом Иоанном в 1008 году (Ник. I, с. 106), и женский монастырь Св. Андрея, основанный Всеволодом Ярославичем в 1086 году и названный по имени дочери его Янки (Анны) Янчиным, или Янциным (Лавр., с. 88; Ипат., с. 12, 15, 21; Лавр., с. 154). На Подолье стояла церковь Св. Илии. Кроме того, есть известие, что в Киеве еще до основания названных монастырей были монастыри греческие. Из других построек летопись называет, кроме теперешнего двора Ольгина (Лавр., с. 23), ее городской двор и другой, княжий двор XI века (Ярославов, или Великий; Там же, с. 73, 110), а также дворы: Гордятин и Никифоров на месте старого города, Воротиславль и Чудин, где был городской двор Ольги (Там же, с. 10), Коснячков и Брячиславль. В окрестностях Киева, по той же стороне Днепра, находились: урочище Угорьское, часть высокого и стремнистого берега Днепра, против устья притока, Чарторыи, где была Аскольдова могила (Лавр., с. 10). Здесь в XI веке стояли двор какого-то Ольмы и построенная им церковь Св. Николая; далее Берестовое (980 год; Лавр.; в XI веке Берестов), село с княжеским двором (Там же, с. 98) и с церковью Св. Апостола, поставленной Ярославом (Там же, с. 67); оно занимало место теперешней крепости; близ него могила Тугоркана (тестя Святослава) «межи путем идущим на Берестовое и другим в монастырь идущее» (Там же, с. 99), монастырь Печерский, основанный вскоре после смерти Ярослава подвижником св. Антонием (ветхий монастырь; Там же, с. 68), с каменной церковью Св. Богородицы, построенной в 1073 году игуменом Феодосием (Лавр., с. 78, 79); церковь Св. Феодосия (1091 год) и, наконец, Выдобычи (Выдубичи) с монастырем Св. Михаила Всеволожим (Там же, с. 75, 88) и с Красным (княжим) двором, построенными Всеволодом Ярославичем (Там же, с. 98). Все эти места находились от Киева вниз по Днепру. На запад Печерского монастыря, между ним и городом, – урочище Клов, на котором Стефан, прежде игумен Печерский, а потом епископ Владимирский, основал монастырь Св. Богородицы Влахернской, сожженный в 1096 году половцами (Стефанеч монастырь) и в 1108 году возобновленный (Лавр., с. 121). Близ него – Германеч монастырь, может быть, Германа, игумена монастыря Св. Спаса на Берестовом (Там же, с. 98). За ними далее на запад полагают село Предславино, отданное Владимиром Рогнеде (980 год; Там же, с. 34). К северу от Киева, вверх по Днепру, – гора Щекавица (теперешнее Скавица) с Олеговой могилой (Там же, с. 16) и села Капичи и Дорогожичи (Дорожичи; Там же, с. 32), где стоял Владимир, готовясь к осаде Ярополка, затворившегося в Киеве, места теперь неопределимые. Впрочем, известно, что Дорогожичи были по вышеградской дороге (Ипат., с. 100), под самым киевским болоньем (Там же, с. 90). На левом песчаном и лесистом берегу Днепра ближайшие к Киеву киевские места были: Ольжичи (Лжичи), или Ольгово, – село на Десне (946 год; Лавр., с. 25; Ник. I), как полагают, при истоке Чарторыи; близ него (Ипат., с. 18) Городец (при повороте речки Радосыни, или Радуни), в котором в 1026 году был заключен мир между Ярославом и Мстиславом, в 1076 году киевляне встречали тело князя Изяслава Ярославича (Там же, с. 88); а в 1097 году сборное место приднепровских князей, восставших против киевского князя Святополка по случаю захвата и ослепления Василька Теребовльского (Лавр., с. 111), и урочище Долобьск, где на съезде князей в 1103 году был решен поход на половцев (Там же, с. 118). Тут же надо положить Любечь (Любчь), в котором состоялся известный сейм князей 1097 года (Лавр., с. 109) и который действительно нельзя приурочивать к местности Любеча Черниговского уже по тому одному, что все известные нам общие съезды южнорусских князей происходили в окрестностях Киева, а из обстоятельств 1097 года не видно, почему бы на этот раз князья могли выбрать вместо центрального Киева незначительный черниговский городок. Киевский Любеч был, как указывает Бороздин, близ озера Подлюбского, соединенного ручьем с Радосынью, к востоку от озера Долобского и к югу от Городца. Из других киевских городов летопись называет: по Днепру – Саков, на левом берегу Днепра, где в 1101 году происходили переговоры с половцами о мире (Лавр., с. 117); в 1095 году жители окрестностей этого города (засаковцы) вследствие нападений половцев были переведены Святополком на правый берег Днепра (Там же, с. 97; теперешний Сальков на Днепре Полтавской губернии несколько выше впадения Курани); Халеп («Поучение Мономаха»; Лавр., с. 103; теперешнее Холопье место при устье Стугны), порубежный город киевский на правом берегу Днепра; Святополчград, построенный Святополком в 1085 году на Витичевом холме для жителей городов, разоренных половцами (Там же, с. 97), впоследствии Витичев город (теперешнее Витичево – село верстах в пяти ниже Холопья); Заруб (1096 год; Там же, с. 98), при котором была переправа через Днепр; в окрестностях его с XI века кочевали торки и берендеи, в 1105 году побежденные половецким ханом Боняком (Там же, с. 119; теперешние Зарубинцы на правом берегу Днепра, несколько выше устьев Трубежа); наконец, упомянутый уже нами Родня – город на устье Роси. Сверх того с XI века известны на Днепре Канев и Корсунь (Керсунь), о которых нет, однако, летописных указаний; они упоминаются в Патерике Печерском. На притоках Днепра – по Припяти: Туров (980 год; Лавр., с. 32, 103, 110), Пинск (1097 год; Там же, с. 110). Древлянские города – Вручай (977 год; Лавр., с. 31, 32; теперешний Овручь на Норине, с левой стороны вливающейся в Ушь) и Изъкоростень, взятый Ольгой в 946 году (Там же, с. 23; теперешний Искорость на Уше в южной части Овручского уезда), Выгошев и Дорогобуж (1084 год; Там же, с. 88, 114) на Горыни. На Здвиже, правом притоке Тетерева, – Здвиждень-град, по дороге из Киева во Владимир (1097 год; на месте теперешних Здвижек, селения Радомысльского уезда); на Ирпени – Белгород (980 год; Лавр., с. 34; теперешняя местность Белогородка), любимый город Владимира Святого, в 991 году вновь укрепленный им, был в 997 году осажден половцами. В 1097 году в Белгороде был ослеплен Василько Теребовльский. Желань – село недалеко от Киева, при котором половцы разбили Святополка в 1093 году (Лавр., с. 94; теперешнее Жиляне, или Жуляне, село Киевского уезда на реке Борщаговке, правом притоке Ирпени); урочище Уветичи, на котором в 1100 году состоялся съезд князей (Там же, с. 116), по всей вероятности, на речке Вете, вливающейся в Днепр выше Стугны; на Стугне – Василев (988 год; Там же, с. 48), основанный, по всей вероятности, Владимиром Святым, с церковью Преображения, построенной этим князем в память избавления его от опасности в битве с печенегами, бывшей под этим городом в 996 году (Там же, с. 54); Треполь, под которым русские князья были разбиты половцами в 1093 (Там же, с. 94; теперешнее Триполье при слиянии Красны и Стругны). На южной окраине Киевского княжения, в Поросье, как мы видели, – Торцийск, или Торческий град, и Юрьев, Растовец, Ятин, Святославль и в Побужье Бужский Острог и Выгошев замыкали собой ряд городов, известных здесь Начальной летописи.