Сети не ограничены отдельными секторами экономики, хозяйственными формами или организационными структурами. Они взламывают подобные рамки, объединяя представителей разных социальных локалов, а точнее их ресурсные возможности. Сетевые взаимодействия пронизывают всю ткань социальной жизни. Мы берем взаймы «под честное слово» (а кто-то получает под него нешуточные кредиты), «за спасибо» живем на даче у родственников, устраиваемся на работу по рекомендации друзей, пользуемся эмоциональной и информационной поддержкой приятелей и т.д., мало при этом задумываясь о масштабах и, главное, значимости этих действий для нормального течения нашей жизни. И, чтобы это не прекратилось, мы изо всех сил «блюдем репутацию», заботимся о своем «реноме», стремимся быть «на хорошем счету», храним имидж «хозяина слова», ибо такие взаимодействия возможны только при наличии особого доверительного отношения к нам. Сетевой мир – пространство неформальных связей, где не контракт, а доверие скрепляет отношения сторон. В данной лекции мы обсудим доверие в сетях, без чего неформальная экономика была бы невозможна. На чем основано доверие социального окружения? Каковы условия его формирования? Каковы последствия обладания им? Но начнем мы со знакомства с направлением, избравшим сети основным объектом своего анализа.
Традиция сетевого анализа
Человек в социальных науках изучается в контексте его встроенности в некие общности. И тут возможны две исследовательские стратегии. Можно трактовать поведение индивида как члена некой группы, существующей априори, вне стараний индивида (человек предстает как член организации, представитель профессиональной группы, носитель субкультурных традиций и т.д.). При таком подходе определяется принадлежность индивида к той или иной ячейке социальной реальности, существующей как нечто данное, как социальный ландшафт, не зависящий от воли индивида. Человек его не выстраивает, он существует в нем, зачастую слабо рефлексируя сложность социальной топографии. При таком подходе ключом к объяснению поведения индивида становится выявление его социальных координат.
Но есть и другой путь. Речь идет о попытке взглянуть на человека в контексте его встроенности в сети ( networks approach ). Этот сетевой мир не существует априори, он сознательно выстраивается индивидом, заботливо обустраивается им, поддерживается или, наоборот, разрушается за ненадобностью. Динамика сетей связана с ослаблением одних контактов на фоне актуализации других. Непосредственные взаимодействия формируют эгоцентричную сеть индивида ( ego-centred networks ), которая, будучи обогащенной взаимодействиями контрагентов, трансформируется в так называемую полную отношенческую сеть ( full relational networks ). Сеть мобилизует и аккумулирует ресурсы сетевого сообщества, которые через систему личных контактов становятся доступными ее отдельным членам. Соответственно, вхождение в сетевой мир означает приобщение к его ресурсному потенциалу. «…Понятие “сетевой капитал” ( network capital ) включает в себя потенциал и использование с любой целью на основе любых принципов всех видов сетей» [Кайзер, 2000, с. 127]. Другими словами, сетевой капитал связан с доступом к сетевым ресурсам, которые могут быть мобилизованы индивидом или группой в виде совокупности неформальных обязательств, действующих в рамках этих сетей.
В последние годы в экономической социологии сети пользуются особым вниманием. По сетям курсируют ресурсы, не сводимые к материальной форме, но включающие информацию, совет, готовность поделиться успехом, повышенную доверительность отношений и лояльность к участникам сети, что формирует структуру отношений, амортизирующих жесткость товарного обмена или приказного порядка. В рамках сетевого подхода подчеркивается, что сети существуют не только и не столько как антитеза плану или рынку, а как скрытый структурный элемент в механизме как плановой, так и рыночной экономики . То есть представителей сетевого подхода объединяет готовность видеть в сетях основной структурный элемент современного мира, включая практики рыночного или иерархического типа.
Если помните, К. Поланьи выделял четыре принципа экономической организации, три из которых лежат в основе социальной интеграции общества – это ценообразующие рынок, редистрибуция и реципрокность [Поланьи, 2002]. За «бортом» осталась домашняя экономика, которую он считал принципом экономической организации, не создающим основы для объединения общества. Каждому типу социальной интеграции, согласно Поланьи, соответствует определенная структурная основа: свободные товаропроизводители – рынкам, централизованность – редистрибуции, сети – реципрокности [Поланьи, 2004]. Заслуга сетевого подхода состоит в доказательстве того, что реальные проявления рынка и приказной иерархии немыслимы без сетевизации рыночных и плановых структур [34] .
Реальные рынки нигде и никогда не являются практической реализацией логики товарного обмена. Рынок, равно как и плановое хозяйство, погружен в социальные сети. Правда, сетевизация рыночной среды обычно трактуется как механизм повышения гибкости рынка, уменьшения риска его участников, тогда как роль сетей, пронизывающих разные уровни дистрибутивной системы, часто оценивают негативно, с наклеиванием ярлыков типа «коррупция», «блат», «патрон-клиентизм» и проч. Но, несмотря на моральное осуждение этих практик, объективно они смягчают дефицит, создают платформу для увязывания интересов групп влияния, формируют причудливые контуры «административного рынка» [Найшуль, 1990]. Модифицируя вертикаль власти, такие сетевые структуры, как и в случае с рынком, повышают гибкость системы и тем самым укрепляют командную иерархию, т.е. иерархические структуры используют сетевые элементы в качестве средства стабилизации. Впрочем, в кризисных ситуациях сети способны подменять собой иерархию и при определенных обстоятельствах трансформироваться в новую иерархическую структуру [35] .
Особенно велика роль сетей в транзитной экономике, характеризуемой высокой степенью неопределенности. «В условиях постсоциалистического трансформационного кризиса фирмы подобны скалолазам, карабкающимся по ненадежному склону, а межорганизационные сети напоминают страховочные канаты, удерживающие их в единой связке» [Старк, 2002, с. 75].
Роль сетей в рыночном обмене трактуется двояко. С позиций институционализма (О. Уильямсон) значение сетей сводится к уменьшению трансакционных издержек, поскольку в силу формируемого в рамках сетей доверия можно отказаться от формальных и неформальных страховок поведения партнера. С позиций же новой французской социологии (Л. Тевено), гибкость любой организации укоренена в компромиссе нескольких «порядков обоснования ценности», включая «домашний способ координации». Доверие деловых партнеров – суть процесса, когда приверженная традициям и локальности домашняя логика накладывается на рыночную логику, представленную единообразием цен, а также индустриальную логику, предполагающую определенную степень стандартизации [36] .
Попытку формализовать прежде расплывчатые разговоры о сетях, перевести их в русло научной традиции с устоявшейся терминологией и понятийным аппаратом предпринял М. Грановеттер [Granovetter, 1973]. В частности, он, изучая поведение на рынке труда, придал образному выражению «слабые и сильные» сетевые связи вполне конкретное значение. Слабые связи – вовсе не те, что редко задействуются или дают малую отдачу. Слабые связи являются «мостами» между тесно связанными кластерами социальной структуры. То есть слабые они в том смысле, что обеспечивают взаимодействия с теми, кто не имеет связи между собой, т.е. разделяем «структурными дырами» в терминологии Р. Бурта [Burt, 1995]. В этом случае возникает максимально широкое информационное поле. Именно так надо понимать название статьи М. Грановеттера «Сила слабых связей». Сильные же связи – или «избыточные» в терминологии Р. Бурта – предполагают не изолированность, а наоборот, взаимосвязь контрагентов. В силу этого информационные возможности суживаются, но растет возможность лоббирования силами сети.
Итак, о важности сетей написано достаточно. Но остается главный вопрос – на чем держится сетевое взаимодействие? Ведь обещания внутри сетей не обязательно заверяются нотариально, а сделки не всегда оформляются контрактами. Хрестоматийные рыночные обмены держатся на калькуляции выгоды и уповании на органы контроля за добросовестным поведением контрагента. Взаимодействия внутри иерархии поддерживаются формальной должностной структурой и внутриорганизационными формальными санкциями. А что делает возможным сетевые контакты? Ответ при всей сложности редуцируется к одному слову – доверию.