Смерть смерти

Что значат перед Богом смерть и ее сила? Смерть — последний враг человека; но и ей не дано совершить над людьми все, что она хочет. Бог дал ей силу, но Бог властен и отнять ее; Бог дал ей оружие, но Бог властен и разоружить ее. Поэтому когда мы умираем, мы тем не менее не оказываемся один на один со смертью; мы не вступаем в область, где она обладает божьей властью; смерть — это шаг навстречу Тому, Кто Господин всего — и Господин смерти. Мы были в Его власти при жизни, и мы останемся в Его власти после смерти. Не нужно бояться смерти; нужно бояться Бога. Но в самом страхе Божьем нам суждено найти утешение; его найдет каждый из нас, даже самый несчастный, самый безутешный. Бог — наш Спаситель, наш Помощник и в смерти — разве это может быть иначе? Да, с нами случится это неизбежное, это горькое, это страшное событие — все мы умрем; но Господь всегда — даже в смерти — будет для нас величайшим Благом и Источником всякого блага. Никогда — даже в смерти — мы не перестанем быть Его созданиями, Его возлюбленными детьми. Смерть не властна хоть что-нибудь изменить в этом. Смерть — это граница нашей жизни, но Господь наш — это Граница нашей смерти. Да, смерть разлучает нас с тем, что мы любим, с тем, что нам дорого. Но Бог всегда остается Богом, нашим Спасителем и Помощником, нашим Упованием — разлучить нас с Богом смерть не может. Ей это не под силу. Хорошо обдумаем это, а затем спросим себя: что же тогда вообще ей под силу?

 

Дисциплинированная надежда

У Церкви есть цель — Царство Божье. Эта цель — причина вечного беспокойства для людей, принадлежащих к Церкви; для людей, чьи дела несоизмеримы с огромностью этой цели. Тем не менее это чувство не должно отравлять христианину его существование. Может случиться, что у человека, который захочет сравнить Церковь с ее целью, опустятся руки — руки, уже положенные на плуг, уже готовые к работе. Те, кто не испытал этого тяжелого, давящего чувства, не могут понять подлинной динамики этого вопроса. Человек в Церкви — это птица в клетке; птица, которая хочет вырваться и в тоске бьется о прутья клетки. Наши проповеди, наши богослужения — какая это малость! Но там, где апостольская Церковь жива, это чувство, хоть оно и знакомо каждому члену Церкви, не уничтожает, не сжигает дотла его душу. Если мы действительно уповаем на Царство Божье, мы не стыдимся увидеть в своем приходе, в своей церкви единую, святую, соборную и апостольскую Церковь. Надежда христиан по сути своей революционна;

по сравнению с ней все другие революции, о которых мы знаем и которые мы пережили — холостые патроны, и не более; но христианская надежда — это дисциплинированная надежда. Она подразумевает определенные ограничения для человека. Там, где ему позволено быть нетерпеливым, но в то же время совершенно спокойным, там, где ему дано найти в своей общине собратьев по устремлениям и по смирению — там, при свете улыбки Бога, он должен осуществлять свое призвание. Так — в нетерпеливом ожидании — идет Церковь навстречу будущему — навстречу Богу.

 

Великое нетерпение

«Мы ждем Тебя, о Божий Сын». Мы ждем, когда Христос явится миру во всем Своем величии, во всей Своей славе — как Сын Божий, в Котором Господь возлюбил мир и примирился с ним; как Тот, в Ком Господь дал Истину и Справедливость всем людям, простил все грехи, утешил всякую скорбь, успокоил всякий плач, осушил все слезы, сотворил новое небо и новую землю и поставил человека в центр мироздания. Так верят во Христа и любят Его христиане всех времен. Но пока ни мир, ни даже христиане еще не видели Его «лицом к лицу»; пока

они только идут Ему навстречу, как идут навстречу осознанию самих себя возлюбленными детьми Божьими, братьями и сестрами, спасенными и освобожденными во Христе. Им дана вечная жизнь; но пока она дана им в форме обетования, но не в форме исполнения обетования. Каждому христианину с Воскресением Христа дана надежда на исполнение воли Божьей — надежда на то, что все люди спасутся и обретут истину. В великом нетерпении, с великой и дерзновенной надеждой христиане спрашивают: «Где же Ты, Утешение мира?» — в нетерпении, ибо они неколебимо верят, что Утешение придет; ибо они видят Его впереди и рвутся Ему навстречу.

 

Предчувствие радости

Всем людям свойственно стремиться к радости; очень плохо, если человек не хочет радости, отвергает ее; такие чувства — это непослушание Богу. Мы радуемся, когда исполняется какое-нибудь наше желание — большое или маленькое. В этот момент мы чувствуем, что жизнь дарит нам подарок, вернее — что жизнь сама предстает нам как подарок, а не как труд и борьба. Жизнь улыбается нам — и мы с радостью отвечаем на эту улыбку. Настоящая радость снисходит на нас как Дух Святой — и это не метафора; Дух Святой всегда присутствует там, где есть настоящая радость; она приходит нежданно, и мы не знаем,

откуда она пришла. Когда мы радуемся, время для нас останавливается на мгновение — мы же хотим продлить этот момент навсегда. Но никакая радость в мире не вечна — кроме той, о которой говорится в Священном Писании — радости о Господе, радости вечного единения с Ним. Но эта радость — пример, образец, прообраз всего, что называется радостью в нашем мире. Когда мы говорим: «Я рад», чаще всего это значит: «Я буду радоваться». Радость есть чаще всего предчувствие радости; когда мы радуемся, мы предчувствуем еще большую радость, которая у нас впереди. Все, что нас радует сейчас, имеет временную природу; но в самой воле к радости всегда сквозь временную, преходящую форму просвечивает воля к вечной радости — к окончательному исполнению обетований, данных нам.

 

Отблеск

Каждый из нас безошибочно чувствует, что могущество Господа — в великой радости, которая исходит к нам от Него; в том, что Он и только Он — Причина и Источник всякой радости и красоты. Если мы, славя Господа, не говорим о том, что все счастье, вся радость, вся красота мира исходят от Него и принадлежат Ему, тогда наши слова пресны, бесцветны и бесчувственны, больше того, они навевают скуку. Господь являет Себя творению в Иисусе; это Его величие, Его могущество. Творению,

которому Господь являет Себя, дан голос, чтобы хвалить Господа. Свет всегда порождает отсвет, блеск порождает отблеск. Все творение призвано возвысить голос и воспеть хвалебную песнь Творцу. Ангелы хвалят Господа, и самое малое творение воспевает Его — да будет это поучением нам, людям, да пристыдит нас этот общий ликующий клич! Во Иисусе Христе человек вновь получил обетование Господа — человек будет причастен Его могуществу. Со стыдом и раскаянием человек присоединяется к хору небесных и земных созданий, к хору, песнь которого никогда не прерывалась, к хору, где так долго пустовало его место — ибо человек в непостижимой глупости и неблагодарности так долго отказывался занять его.

 

Ничто не погибнет

Те, кто «вышел из тела», уже предстали перед Божьим судом; каждый из них получил «соответственно тому, что он делал, живя в теле». Я думаю — какая же участь, какое наказание ждет меня? Наказанием моим будет, конечно, яркий свет, в котором я четко увижу контраст: с одной стороны, дары, которые мне были даны, и прежде всего — жизнь; с другой стороны — как глупо, как бессмысленно, как неблагодарно я распорядился всем этим. Я приложил пророчества о будущей жизни к самому себе и сразу увидел: мы, люди, мы, христиане, так

ничтожны и неблагодарны, что милосердие Господа всегда дается нам не «за что», но «вопреки чему», не по заслугам нашим, но по милосердию Господа! Таков будет и суд: мы предстанем перед Господом в нашей безграничной неблагодарности, и Он скажет каждому из нас: «Я возлюбил тебя!» Как стыдно, как страшно стыдно нам будет! Этот стыд — стыд перед Господом и Его милосердием — будет длиться вечно; у всех нас — у верующих и неверующих — откроются глаза, и мы увидим, сколь благодарны мы должны быть Господу. Перед нами будет вечность — вечность, чтобы видеть Господа и милосердие Его.

Сейчас передо мной плотная завеса; что находится за ней, я еще не видел. Но я уверен, что все, все что было — включая и историю богословия (которая будет, вероятно, одним из самых темных уголков, ждущих света), и естественную историю со всеми исчезнувшими лесами и животными, которые когда- либо жили на земле — все будет там. Ничто не исчезнет, ничто не погибнет.

 

Жажда

Яви нам Себя Господом верующих и неверующих, умных и глупых, здоровых и больных — Господом нашей бедной Церкви и всех других церквей — Господом хороших и плохих правительств, сытых и голодных народов — Господом людей, которые с огромным упорством говорят и пишут, и слова их

иногда очень хороши, а иногда — плохи; яви нам Себя нашим Защитником, в Чьи руки нам позволено предать свою жизнь — и грозным Судией, перед Которым мы в ответе за каждый день нашей жизни.

Великий, святой, милосердный Боже, мы жаждем Твоего последнего Откровения, мы жаждем минуты, когда со всех очей спадет пелена, и мы увидим, что весь сотворенный мир и его история, все люди и их жизненные пути находятся — и будут находиться! — в Твоих милостивых и суровых руках. Мы благодарим Тебя за то, что нам позволено жаждать Твоего Откровения и уже сейчас радоваться о нем.

Во имя Иисуса Христа, в Котором Ты вовеки возлюбил, избрал и призвал нас. Аминь.