Большой, заброшенный ресторан «Пицца Экспресс» на севере Лондона – это необычное место для начала революции. Но семьдесят из нас пришли послушать Амира Таки, который выступал с лекцией о том, как криптовалюта биткоин изменит мир. Мы соседствовали с дюжиной немного смущенных обитателей, недавно поселившихся в этом помещении. По залу передавались банки лагера, а в воздухе висела завеса сигаретного дыма, которая придавала всему мероприятию дух бунтарства, особенно для некурящих обывателей, типа меня. Воцарилась тишина, и перед нами появился небритый мужчина с короткими темными волосами и жидким хвостиком. Амиру около двадцати пяти лет, но его уже считают одним из самых одаренных программистов в этой компании. В 2014 году журнал Forbes назвал его одним из тридцати лучших предпринимателей, которые моложе тридцати лет, в мире. Ему часто предлагают высокооплачиваемую работу в сфере технологий, но он предпочитает жить в «техно-индустриальной колонии» “Calafou” в Испании. Он уже более четырех лет денно и нощно занимается программным обеспечением для биткоинов и, вероятно, знает об этой странной новой валюте больше, чем кто бы то ни было. Он собрался поведать нам о своем новейшем проекте для биткоинов – о неком кошельке “Dark Wallet”.

Причина, по которой Амир и так много ему подобных восторгаются биткоинами, заключается в том, что у этой интернет-валюты огромный потенциал. Биткоин – это всего лишь уникальная последовательность цифр. Она не обладает собственной ценностью, не привязана к какой-либо реальной валюте. Ее сила и ценность строится на том, что люди верят в нее и пользуются ею. Любой человек может скачать биткоин-кошелек на свой компьютер, купить биткоины за реальные деньги и покупать/продавать с их помощью товары и услуги (ассортимент которых постоянно растет). Это так же просто, как отправить электронное письмо. Транзакции безопасны, быстры и бесплатны, никакие инстанции не отслеживают поток средств, нет посредников, отрезающих себе кусочек. Вам даже не нужно называть свое настоящее имя, чтобы открыть счет. За биткоины никто не отвечает и отвечают все.

Биткоины были представлены миру в 2009 году в открытом сообщении, разосланном по эксклюзивному списку рассылки для криптографов. Валюта стала быстро развиваться, и вскоре превратилась в метод оплаты на интернет-рынке наркотиков “Silk Road”. Все больше людей меняло биткоины на доллары, что привело к росту обменного курса примерно с 0,001 долларов в октябре 2009 до 100 долларов в апреле 2013. В октябре того же года официальный представитель Федерального резерва США обмолвился, что биткоин может когда-нибудь превратиться в «полноценную валюту», и в течение следующего месяца стоимость одного биткоина подскочила до 1000 долларов. Каждый день через биткоины  проходят миллионы долларов. В некоторых частях мира можно жить, пользуясь только биткоинами.

Невероятная популярность биткоинов привела к инвестициям, появлению обменников и даже банкоматов. Многие члены биткоин-сообщества включились в сложные переговоры с правительством и руководящими структурами по поводу возможности пользоваться новой цифровой валютой наравне с традиционной. Полуофициальный орган “Bitcoin Foundation”, представляющий интересы новой валюты, был основан в 2012 году. Его создавали для стандартизации развития, необходимого для поддержания безопасности и эффективности системы. Хотя фактически никто не руководит биткоинами, организация “Bitcoin Foundation”, вероятно, ближе всех к тому, чтобы считаться руководящей инстанцией. В 2013 году ежегодная конференция, организованная “Bitcoin Foundation”, прошла под названием «Платежи будущего», что отражает точку зрения множества пользователей, считающих, что биткоин может стать частью системы. Но почему не все того же мнения?

Амир начинает рассказывать о кошельке “Dark Wallet”, описывая некоторые технические сложности, с которыми ему пришлось столкнуться, но вскоре он оказывается втянутым в полемику. «Биткоины – это не сраная платежная инновация, – кричит он, – биткоины – это политический проект».

«Может быть, нам следует сотрудничать с правительством? – предлагает кто-то из зала. – Разве это не поспособствует распространению биткоинов?»

«Нет! – отвечает Амир. – Правительство – это просто большая шайка бандитов! Нельзя помогать гангстерам! Сейчас именно мы должны проявлять инициативу. И мы никому не отдадим руль».

Для таких, как Амир, биткоины – это сражение в более масштабной битве за право на анонимность и свободу в Интернете. Амир считает, что у человека должна быть свобода быть в Интернете, кем угодно, говорить, что угодно, и делать, что хочется, без цензуры или контроля. И подобная свобода приведет к политической революции. Он шифропанк.

 

Список рассылки

Однажды в конце 1992 года  вышедший на пенсию бизнесмен Тим Мэй, математик Эрик Хьюз и программист Джон Гилмор (создатель Alt-иерархии Usenet) пригласили двадцать уважаемых ими программистов и криптографов в дом Хьюза в Окленде, штат Калифорния. Получив диплом физика в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, Мэй в 1974 году устроился на работу в компанию Intel, где он совершил гигантский прорыв, изменив архитектуру микросхем памяти этой компании. Он вышел на пенсию в возрасте тридцати четырех лет и посвятил все свое время чтению: программирование, криптография, физика, математика, – и политике. Гилмор был пятым сотрудником компании Sun Microsystems. Как и Мэй, он ушел оттуда в молодом возрасте и посвятил себя политическим идеям. Хьюз, гениальный математик из Калифорнийского университета в Беркли, много времени провел в Нидерландах, работая с Дэвидом Чомом, вероятно, самым известным криптографом в мире на тот момент. Мэй, Хьюз и Гилмор были друзьями не разлей вода. Все они были радикальными либертарианцами и одними из первых приверженцев компьютерных технологий. Их всех интересовало потенциальное влияние компьютерных технологий на политику и общество. Но пока многие либералы западного побережья готовились к расцвету новой свободной электронной эпохи, Хьюз, Мэй и Гилмор поняли, что компьютерные сети могут ознаменовать золотой век государственного шпионажа и контроля. Все они считали, что главный вопрос современной политики  заключается в том, смогут ли правительства по всему миру использовать Интернет для ограничения свободы и конфиденциальности, или же независимые личности подорвут основы или даже разрушат государство с помощью инструментов диверсии, которые также предлагал цифровой мир.

При первой встрече Мэй поделился  своей точкой зрения с восхищенной командой бунтарей, длинноволосых мужчин двадцати-тридцати с лишним лет. «Если правительство не сможет следить за вами, – говорил он, – оно не сможет вас контролировать». К счастью, по словам Мэя, возможности современных вычислительных систем могут лучше обеспечить свободу личности, чем созданные человеком законы: жесткие правила математики и физики, действующие на программное обеспечение, невозможно отменить. «Политика никогда никому не предоставляла свободу на длительный срок и никогда не предоставит», – написал он в 1993 году. Но компьютерные системы могут. Необходимо лишь разработать новое програмное обеспечение, которое помогло бы обычным людям избавиться от слежки правительства. Для поиска решения была создана специальная группа.

Вскоре члены группы стали каждый месяц встречаться в офисе компании Cygnus Solutions, которую незадолго до этого основал Гилмор. На одной из первых встреч в 1992 году Джуд Милхон, писавшая статьи для журнала Mondo 2000 под псевдонимом St Jude, назвала набирающее силы движение «шифропанками» с отсылкой к поджанру фантастики – киберпанку, популярному среди таких писателей-фантастов, как Уильям Гибсон. Название закрепилось. «Честно говоря, это был своего рода маркетинговый ход, – рассказал мне Мэй по телефону, – из той же серии, что маска Гая Фокса, которую носят хактивисты Анонимус».

Группа начала разрастаться. Эрик Хьюз решил составить список рассылки, чтобы доносить информацию до других заинтересованных сторон за пределами области залива Сан-Франциско. Список разместили на сервере, который обслуживал личный интернет-сайт Гилмора toad.com. Первое сообщение, появившееся там даже до вступительной речи Хьюза, было цитатой выступления математика Чака Хэммилла в 1987 году под названием «От арбалетов до криптографии: разрушение государства с помощью технологии». Это выступление задало тон дальнейших событий: «Потратив некоторое время, деньги и усилия, я мог бы постараться убедить государство отказаться от слежки и всех видов цензуры. Я могу научить каждого заинтересованного либертарианца, как с помощью криптографии избавиться от всего вышеперечисленного самостоятельно», – написал Хэммилл. К рассылке быстро присоединились сотни подписчиков, которые вскоре стали писать каждый день: они обменивались идеями, обсуждали планы, предлагали и тестировали шифры. Этот удивительный список рассылки предвосхитил, разработал или изобрел практически каждый прием, который теперь применяют пользователи, чтобы избежать правительственного контроля. Тим Мэй, помимо всего прочего, предложил создать безопасную криптовалюту, средство анонимного пользования сетью, нерегулируемый рынок (который он назвал BlackNet), где все будет продаваться и покупаться без слежки, а также прототип анонимной системы доносительства.

Шифропанки были бунтарями: противоречивые, радикальные, неуступчивые, но при этом прагматичные. Они действовали. Кто-то писал часть программного кода, добавлял его в рассылку, а другие тестировали и дорабатывали его. Когда Хьюз создал анонимный ремейлер , который позволял обмениваться электронными письмами без возможности отслеживания, другая влиятельная персона в списке, Хэл Финни, устранил обнаруженный изъян, а затем поделился своей доработанной версией. Как пишет Энди Гринберг, описывая историю доносительства, шифропанки больше почитают креативность, чем теоретизирование. Именно Хьюзу принадлежит изречение, которое стало характеристикой всей группы: «Шифропанки пишут код».

Более того, код, который они хотят написать, должен быть зашифрованным. Шифрование – это наука и искусство хранить секреты от посторонних и открывать их нужным людям. Со времен Римской империи и до 1970-х годов шифрование строилось на принципе «единого ключа», когда один и тот же ключ использовался и для зашифрования, и для расшифрования сообщения. В современных вычислительных системах шифрование было гораздо более искусным, но в его основе был тот же принцип: если вам нужно общаться с кем-то по закрытому каналу, вам по-прежнему необходимо было сообщить собеседнику код, что возвращало вас к той же проблеме, с которой вы начали. Два математика из Массачусетского технологического института, Уитфилд Диффи и Мартин Хеллман, в 1976 году решили эту проблему, создав систему, которая получила название «шифрование с открытым ключом». У каждого пользователя есть свой персональный шифр, состоящий из двух «ключей», которые отличаются друг от друга, но математически связаны друг с другом через общее простое число. Эта система сложна с математической точки зрения, но суть ее проста. Она предполагает, что вы можете делиться своим «открытым» ключом с кем угодно, и человек сможет расшифровать сообщение, но у него получится бессмыслица, которую можно разобрать только с помощью вашего секретного «персонального» ключа. Шифрование с открытым ключом расширило  потенциальные границы применения шифрования, поскольку внезапно у людей появилась возможность отправлять друг другу зашифрованные послания без необходимости передавать секретный код для дешифровки, а также без необходимости встречаться когда-либо. Вплоть до начала девяностых эффективная система шифрования была исключительной прерогативой правительства. В США в 1976 году ее даже объявили «военной тайной» и запретили без разрешения выдавать ее кому-либо.

По мере того как все большее число людей проникало в киберпространство, правительство США проявляло все больше интереса к тому, чем они там занимаются. В 1990 году ФБР организовало жесткую охоту на хакеров, известную как операция «Солнечный дьявол». Вскоре после этого, в начале 1991 года, в Сенате был предложен законопроект, согласно которому поставщики услуг электронных средств связи были обязаны передавать личные данные пользователей. (Ключевое положение, S. 266, было выдвинуто тогдашним председателем Юридического комитета Сената США сенатором Джо Байденом.) Что еще хуже, в 1993 году правительство США анонсировало “Clipper Chip” – систему кодирования сообщений в Интернете, все ключи к которой были бы у Агентства национальной безопасности.

Многие из первых пользователей сети сочли это попыткой правительства США контролировать киберпространство, которое до того момента находилось за пределами государственного контроля. Фил Циммерман, активный противник ядерной энергетики и программист, опасался, что цифровые технологии могут уничтожить личное пространство человека, вместо того чтобы освободить его. Много лет Циммерман мечтал создать основанную на открытом коде систему шифрования для широких масс, чтобы политические активисты могли выступать без бдительного надзора со стороны властей. Однако, совмещая внештатную работу и воспитание двоих детей, он так и не нашел времени на осуществление своего замысла. Узнав о готовящихся изменениях в законодательстве, он судорожно поспешил закончить свой проект, в процессе чуть не лишился дома. Когда Циммерман создал свое программное обеспечение в 1991 году, он выложил его в сеть, – в одну из групп в Usenet, разумеется, – где каждый мог бесплатно его скачать. Он назвал свою программу “Pretty Good Privacy”, сокращенно PGP, и в течение нескольких недель ее скачали и установили тысячи людей по всему миру. Позже в интервью Циммерман сказал: «До PGP обычные люди не могли  общаться друг с другом на расстоянии без риска перехвата информации. Ни по телефону, но по почте, ни по факсу». Его программное обеспечение и по сей день остается наиболее распространенным способом шифрования электронной почты.

Нет нужды говорить, что правительство США не было этому радо. Власти полагали, что если очень многие люди будут пользоваться эффективной системой шифрования, такой как PGP, службам безопасности придется очень трудно. Британское правительство также с беспокойством наблюдала за ситуацией. Сэр Дэвид Оманд, который в то время работал на Центр правительственной связи Великобритании, очень хорошо помнит то время: «Нас очень волновало распространение эффективных систем шифрования, таких как PGP». Британские власти даже хотели последовать примеру Франции и взять контроль над шифрованием в свои руки. В конце концов, они решили этого не делать : когда Циммерман выложил исходный код в сеть, убрать его из открытого доступа уже не представлялось возможным. Кроме того, становилось очевидным, что технология шифрования была необходимым условием для здорового развития и расширения Интернета, особенно в сфере электронной торговли и коммерции. Чем выше безопасность соединения, тем больше людей будут ему доверять. Правительство США решило иначе. Циммермана, выложившего код программы PGP в сеть, власти обвинили в экспорте военной технологии. Таможенная служба США инициировала расследование, пытаясь привлечь Циммермана к ответственности за нарушение Закона о контроле над экспортом вооружений.

Борьба, развязавшаяся вокруг шифрования, вошла в историю как Криптовойна. В ней участвовали те, кто считал, что у граждан должно быть право на эффективное шифрование, и правительство, которое было с этим несогласно. Для Мэя, Гилмора и Хьюза доступная система шифрования была средством достижения конечной цели. Шифропанки надеялись и верили, что их усилия в конечном итоге приведут к экономической, политической и социальной революции. Их рассылка была напичкана политическим радикализмом. В 1994 году Мэй сделал рассылку  своего «Шифрономикона», манифеста шифропанковского мировоззрения. В нем он объяснял, что «многие из нас явно выступают против демократии и надеются, что шифрование поможет избавиться от так называемого демократического правительства по всему миру». В целом шифропанки были ярыми либертарианцами, убежденными в том, что слишком много решений, которые привели к ограничению свободы человека, было принято выбранным демократическим правительством. Шифропанкам рекомендовалось читать  культовые научно-фантастические романы 1984 года «Наездники шоковой волны» и «Истинные имена», работу Дэвида Чома «Безопасность без идентификации: системы обработки запросов, которые могут превратить Большого брата в атавизм» и, прежде всего, «Атлант расправил плечи». В шедевре Айн Рэнд самые успешные граждане антиутопического американского общества отказываются платить налоги и уходят в «Ущелье Голта», тайное сообщество, жители которого стремятся достичь величия. Мэй надеялся увидеть похожие «виртуальные районы», где люди могли бы договариваться друг с другом и построить экономику без участия государства.

Список рассылки стал любимым средством общения сотен талантливых программистов и хакеров по всему миру, многие из которых с его помощью узнали о шифровании, а затем переиначили мировоззрение Мэя на свой лад. Один из них – программист под псевдонимом Proff, который присоединился к списку рассылки в конце 1993 или начале 1994 года. Его тут же затянула бурная и агрессивная манера общения, свойственная шифропанкам: оскорбление новичков, беспощадная критика в адрес технических знаний остальных и создание сценариев падения правительства. Когда глава Фонда электронных рубежей (англ. Electronic Frontier Foundation, EFF), правозащитной организации, борющейся за свободу самовыражения и конфиденциальность в Интернете (Гилмор – один из ее учредителей), Эстер Дайсон в рассылке выразила мнение о том, что можно допустить некоторые границы анонимности, если будут очень жесткие законы, защищающие конфиденциальность, Proff парировал: «Очевидно, что личные убеждения членов EFF основаны на компромиссах, поддерживают современную политику и в целом не обладают моральной устойчивостью». Proff даже выдвинул предположение, что Дайсон работает на ЦРУ. Дайсон ответила : «Для протокола, я не агент ЦРУ и не завербована ими, но ты можешь мне не верить»{15} .

Proff, как стало известно, был одаренным молодым австралийским программистом по имени Джулиан Ассанж. Хотя Ассанж был либертарианцем, он не разделял бессовестный элитизм Мэя: в «Шифрономиконе» Мэй пренебрежительно отзывался о «непродуктивных» гражданах, «обывателях городских кварталов» и, наиболее запоминающееся, «невежественных 95 %». В одном из своих последних сообщений в рассылке Ассанж написал (вероятно, в знак несогласия с Мэем): «95 % населения, которые ведут себя как стадо, никогда не были моей мишенью и не должны быть вашей. Меня волнуют те 2,5 %, которые находятся по ту сторону нормального». (Когда я спросил Мэя, считает ли он Ассанжа «настоящим» шифропанком, тот ответил: «Да, абсолютно. Я считаю его одним из нас . Он что-то делает, что-то исправляет, что-то создает».)

Нелюбовь Мэя к правительству – это, вероятно, продукт мыслительной деятельности и жадного чтения. Для Ассанжа основным стимулом были эмоции. В 1991 году его арестовали за взлом австралийской телекоммуникационной компании Nortel, тогда у него был псевдоним Mendax. Хотя он избежал тюремного заключения, угроза уголовного преследования висела над ним более двух лет, пока он в 1994 году не признал себя виновным в двадцати пяти фактах хакерства. Позже он писал, что эта ситуация позволила ему: «Увидеть, что скрывается под оболочкой, в которую образованные люди обещают себе не верить, но все равно слепо верят в нее всем своим сердцем!»

Ассанж увидел, что шифрование может использоваться как для защиты, так и для нападения. Он решил, что анонимность, обеспечиваемая шифрованием, поможет и побудит борцов за правду раскрывать государственные тайны. Для Ассанжа криптография была инструментом, который помог бы сделать органы власти более открытыми, прозрачными («посмотреть, что скрывается под оболочкой»), ответственными и, возможно, в процессе свергнуть парочку правительств. Его вдохновляли  идеи другого шифропанка, также включенного в рассылку, некого Джона Янга, который в 1996 году создал интернет-сайт cryptome.org. На этом сайте должны были публиковаться секретные документы, особенно конфиденциальные правительственные доклады и отчеты. Ассанж написал Янгу в 2006 году: «Ты знаешь меня под другим именем, еще с шифропанковских времен». Он рассказал Янгу о своих планах создать новую организацию, для которой он придумал название “WikiLeaks”, и которая, по его убеждению, должна была изменить мир: «Новые технологии и способы шифрования позволяют нам не только способствовать утечке документов, но и использовать ее в своих целях в массовом масштабе. Мы хотим добавить новую звезду  на политический небосвод».

Список рассылки шифропанков был центром криптомира на протяжении практически десяти лет. Сотни людей с ее помощью публиковали и узнавали шифры, маневры уклонения от обнаружения, обсуждали радикальную политику. Рассылке все же пришел конец , когда в 2001 году Джон Гилмор удалил ее со своего хостинга, toad.com, по не вполне ясным причинам: Гилмор заявил, что она «деградировала». Но у нее был потрясающий выхлоп: анонимные ремейлеры стали повсеместными, на стадии разработки находился анонимный браузер, с помощью которого пользователи могли бы пользоваться сетью без риска быть вычисленными, сайт “Cryptome”, на котором публиковались секретные данные, становился центром пристального внимания спецслужб. Более того, правительство США прекратило расследование в отношении Фила Циммермана, и программой PGP пользовались по всему миру.

Не хватало только одного. Несмотря на то что шифропанки пытались разработать систему анонимных цифровых платежей, им это так и не удалось сделать. Когда Гилмор закрыл исходный список рассылки, его место заняли другие, некоторые из которых были посвящены доработке системы шифрования. Самым примечательным был криптографический список рассылки Перри Метцгера, к которому присоединились многие шифропанки из первого списка. Но он также привлекал и новое поколение шифропанков, которые с точно таким же энтузиазмом выкладывали свои работы и делились идеями о том, как избежать правительственной слежки, и как усилить конфиденциальность в Интернете. В начале 2008 года таинственный член списка рассылки под псевдонимом Сатоси Накамото опубликовал сообщение, которое изменило все.

 

Поселение “Calafou”

Через шесть недель после выступления Амира я спускался по пыльному склону, чтобы по бетонному мосту перейти к огромному зданию текстильной фабрики XIX века. На внешней стороне стены большими черно-зелеными буквами написано: «Calafou: экоиндустриальная посткапиталистическая колония». Середина дня. Я обращаюсь к бородатому, длинноволосому мужчине, слоняющемуся у входа, и спрашиваю, где Амир. Он отвечает: «Он в комнате для хакеров. Или спит». Я захожу внутрь.

“Calafou” – это эксперимент коллективного сосуществования. Сейчас в нем участвуют около тридцати постоянных жителей при поддержке организации под названием «Каталонский интегральный кооператив» (КИК). КИК стремится найти новые пути  достижения жизненного равновесия за пределами капиталистической системы, построеннйо на принципе экономического и политического самоопределения.

Все, что связано с “Calafou”, огромно. Территория не меньше 800 000 квадратных метров, хотя нельзя сказать наверняка, потому что на ней множество построек. Там около тридцати квартир, состоящих из четырех маленьких комнат, и более 10 000 квадратных метров бывших производственных помещений, включая общую обеденную зону и старую заброшенную церковь, которая служила духовным потребностям работников фабрики. Место пребывает практически в перманентном состоянии творческой разрухи: там полно мотоциклетных двигателей, наполовину собранных велосипедов, куча гипсокартона, пустые пивные бутылки, тракторная шина, груда кирпичей, два 3D-принтера. Я, в конце концов, нашел зону для хакеров в задней части комплекса. Чтобы в нее попасть, нужно пройти через большой зал без крыши, а затем подняться вверх на несколько бетонных лестничных пролетов. Зона размером практически с теннисный корт набита старыми компьютерами, коробками с модемами, проводами, кабелями и телефонами (позже я узнал, что каждый из компьютеров был в употреблении). Вдоль дальней стены стоят несколько протершихся диванов, а на большом столе посередине стоят еще компьютеры, еда и проводной телефон. Большой, нарисованные баллончиком портреты Капитана Кранча, известного телефонного хакера 1970-х годов, и Алана Тьюринга, гениального британского криптографа, не оставляет повода сомневаться в пристрастиях группы.

Несколько человек заняты написанием кода – двое молодых мужчин в одном углу и мужчина в толстовке, чуть постарше, сидящий перед тремя компьютерными мониторами и курящий сигарету. Он очень сконцентрирован. Должно быть, это Пабло, главный помощник Амира. Пабло отвечает за «интерфейсную часть» кошелька “Dark Wallet”, ту его часть, которую вы видите на компьютере. Я вхожу. Никто не отрывает глаз от компьютера. Я представляю себя Пабло и спрашиваю, есть ли у него время поговорить. Он отвечает, что нет, потому что он столкнулся с проблемой программирования, но, возможно, скоро освободится. Я сажусь на один из диванов. Именно так работают большинство программистов и хакеров. Сложное программирование – это творческий процесс, как сказал мне Амир еще в Лондоне. Когда вы поймали волну, вы не останавливаетесь. Пабло, очевидно, поймал волну{16} .

И вот он перестает печатать, со знанием дела скручивает следующую сигарету и садится рядом со мной на диван. Мы начинаем говорить о фабрике. Пабло постоянно живет в колонии “Calafou”. Он рассказал мне, что сейчас для КИК наступил прекрасный момент, поскольку жители поселения собираются купить весь фабричный комплекс, каждый человек заплатит 25 000 евро за квартиру. Пока что жители арендуют пространство. Всего за 100 с небольшим евро в месяц можно снять комнату и рабочее помещение. А если скинуться на общественное питание, можно жить очень экономно и развивать свои собственные проекты (когда вы не задействованы в бесплатной общественной работе). Кошелек “Dark Wallet” – это один из десятков проектов в “Calafou”. Незадолго до моего приезда проводился сеанс 3D-печати. В соседней комнате проходит научный эксперимент по выращиванию колонии амеб, которые могут сохранять энергию. В долгосрочной перспективе – создание органического компьютера. Другие жители создают биотуалеты, производят солнечные панели, продают глиняные печи и конструируют общедоступные системы связи. Все квартиры заполнены, но всегда есть гости, особенно когда проходят общественные мероприятия, что случается часто.

“Calafou” – это не просто место для жизни. Это философия, созданная и частично профинансированная человеком по имени Энрик Дюран. «Он потрясающий человек», – восторженно говорит Пабло. Это действительно так. В конце 2008 года Дюран, получивший прозвище «банковский Робин Гуд», разослал 200 000 экземпляров бесплатной газеты «Кризис», в которой рассказывал, как за предыдущие два года он обманул тридцать девять банков, выдавших ему в кредит почти полмиллиона евро. Он вернул первые займы, чтобы создать себе хорошую кредитную историю, взял еще кредитов, прекратил платить и раздал все деньги социальным активистам (в том числе, как мне рассказали, колонии “Calafou”), а также распечатал последующие выпуски «Кризиса». В 2009 году Дюран стал продвигать  КИК как реальный пример воплощения идеалов, описанных в его второй газете «Мы можем! Жить без капитализма». Его арестовали в 2009 году по обвинениям, выдвинутым против него шестью обманутыми банками, он провел два месяца в тюрьме и был выпущен под залог. Когда в 2011 году государственный обвинитель попросил для него восемь лет лишения свободы, Дюран ударился в бега.

Через час или около того в комнату лениво зашел Амир с двумя приятелями из антикапиталистического движения «Оккупай Лондон», которые приехали погостить. Он не заметил меня и не обратил никакого внимания на Пабло. «Амир, – закричал Пабло, – Я получил первый перевод биткоинов с ложного адреса!» Амир какое-то время напряженно смотрит на монитор Пабло, медленно кивает головой, а его глаза быстро шныряют из стороны в сторону. Он кажется довольно безразличным. «Круто», – говорит он.

Амир родился в Лондоне, его отец – иранец, а мама – шотландка, но он вырос в предместьях Кента. Он сам изучал программирование в школе и попал в неприятности, обрушив школьную систему охранного видеонаблюдения. Он преуспел в математике и поступил в университет, где начинал и забрасывал учебу трижды. Он стал сквоттером и познакомился с Пабло, вместе с которым следующие пять лет они разрабатывали бесплатную компьютерную игру. Незадолго до ее выпуска проект накрылся. «Помешали политики и люди» – объясняет Амир. – Я внезапно оказался без денег и без образования. Мне показалось, что я просто бездарно потратил пять лет». Хотя он и Пабло сработались друг с другом, опыт работы в больших командах оказался неудачным: «Нет ничего хуже, чем выслушивать других людей».

Он стал проводить в сети все больше времени, зарабатывая деньги на профессиональной игре в покер. За два года он играл по сотне игр в день, по нескольку рук одновременно. Он не заработал состояние, но ему хватало на жизнь. Это занятие также неблагоприятно отразилось на его политическом образовании. В «Черную пятницу», в апреле 2011 года, основатели трех крупнейших покерных интернет-сайтов стали объектом следствия по уголовному делу в США, и ФБР заблокировало сайты. (В 2012 году правительство США сняло все обвинения против компаний PokerStars и Full Tilt Poker.) Тысячи игроков, включая многих друзей Амира по покеру в Интернете, потеряли деньги в киберпространстве. Амир попробовал создать свой собственный сайт для игры в покер в одноранговой сети, который бы потеснил покерные интернет-компании (и позволил бы не оплачивать комиссию за каждую руку), но не смог найти подходящую, безопасную платежную систему. Позже, в 2011 году, он услышал о биткоинах. Он начал работать в мелких проектах, связанных с биткоинами, и даже основал и руководит первым обменником биткоинов в Великобритании под названием “Britcoin”, где люди могли обменивать биткоины на фунты стерлингов без посредства доллара. Постоянно имея дело с биткоин-протоколами, Амир заметил, что валюта не так безопасна и анонимна, как все думали. Конечно, это было гениальное изобретение, но несколько доработок сделали бы его несокрушимым. Именно тогда ему пришла в голову идея создания кошелька “Dark Wallet”. Он перебрался в Calafou, привез с собой Пабло и Коди Уилсона – американского криптоанархиста, который создал первый распечатанный на 3D-принтере пистолет, – и вместе они собрали за месяц 50 000 долларов через краудфандинговую платформу “Indiegogo”. Хотя технические знания и опыт Амира  впечатляют, из-за своих идеалов и стремлений он оказался на задворках биткоин-сообщества, пользующегося все большим уважением. Кошелек “Dark Wallet” противостоит организациям, стремящимся капитализировать и контролировать биткоин и его рынки. Аннотация к кошельку “Dark Wallet” гласит: «Многие выдающиеся разработчики биткоина активно сотрудничают с представителями правоохранительных органов и хотят заручиться поддержкой правительства. Мы считаем, что это противоречит интересам пользователей биткоинов, а вместо этого пойдет на руку богатым компаниям, которые финансируют фонд “Bitcoin Foundation”». В 2014 году в интервью для журнала Newsweek главный научный сотрудник фонда “Bitcoin Foundation” Гэвин Андресен сказал, что он считает биткоин «более эффективной, менее подверженной политическим влияниям валютой. А не всемогущим инструментом черного рынка, с помощью которого анархисты сломают Систему». Некоторые участники обширного биткоин-сообщества беспокоятся, что радикальные политические взгляды Амира приведут к тому, что эти деньги никто не будет воспринимать всерьез. Кто-то написал в популярном биткоин-форуме: «Этот придурок Тааки снимает все сливки <…> Мы как сообщество должны остановить его!» Я отправил электронное письмо Майку Хирну, одному из главных программистов фонда “Bitcoin Foundation”. Он признался мне, что хотя и не возражает против того, чтобы власть государства и банков над людьми ослабла, он считает «биткоин исключительно техническим проектом», и «люди [как Амир] разочаруются, когда выяснится, что деньги вне банковской системы не приведут к анархии».

Амира не беспокоят подобные разговоры. Он считает, что точно знает, как сломать Систему: «Люди в фонде пытаются ввести надзор над биткоинами». И он, и Коди Уилсон  присутствовали на записи, где говорилось, что, по их расчетам, кошелек “Dark Wallet” будет использоваться для более безопасной покупки наркотиков, а также что любые переговоры с правительством предают идею биткоина. Он опасается, что радикальный либертарианский потенциал биткоина растрачивают впустую: «В фонде “Bitcoin Foundation” говорят: «О, нам нужно позаботиться о потребителях». Нет, не нужно! Эти люди забыли, что Сатоси сам был политически ориентирован».

 

Сатоси

Тим Мэй и шифропанки не изобрели цифровую криптовалюту, но они увидели, что можно было сделать. Вся слава принадлежит криптографу по имени Дэвид Чом. Хотя он никогда не посещал собраний , его работа над анонимной платежной системой вдохновила многих шифропанков, включая Мэя. Базовый принцип криптовалюты заключается в том, что каждая денежная единица представляет собой цепочку уникальных чисел, которые пересылаются пользователями по Интернету. Но цепочки чисел можно легко копировать и использовать несколько раз, что обесценивает их. Чом решил эту проблему, создав единый централизованный регистр, где отмечались все транзакции, чтобы одна и та же денежная единица не находилась в двух местах одновременно. Он в 1990 году даже основал компанию DigiCash, чтобы реализовать свой план. Но идея единой центральной системы проверки для целой сети многим показалась слишком ненадежной. Система “DigiCash” так и осталась проектом.

Сатоси в шифропанковском списке рассылки предложил создать новую цифровую криптовалюту, которая, по его убеждению, обходила проблему создания широкой системы верификации. Он назвал свою валюту биткоином. «Сначала его восприняли скептически», – вспоминает Хэл Финни, ветеран шифропанка, который наблюдал несколько неприжившихся предложений криптовалюты. Но Финни заметил, что Сатоси добавил нечто, что раньше ему не встречалось, нечто под названием блочная цепь.

Биткоины хранятся на биткоин-адресе, ключом к которому является уникальная комбинация букв и цифр, которую можно хранить на интернет-сайте, компьютере, мобильном телефоне и даже куске бумаги. Каждый раз, когда кто-то отправляет платеж в биткоинах, транзакция фиксируется в так называемой блочной цепи. Транзакции собираются в блоки, в каждом блоке хранится информация об операциях за 10-минутный период. Блоки располагаются в хронологическом порядке, каждый из них содержит электронную подпись («хэш») предыдущего блока, что позволяет соблюдать очередность и гарантирует, что новый блок сможет присоединиться к цепи, только если он начинается там, где заканчивается предыдущий. Архив блочной цепи – где зафиксирована каждая транзакция за всю историю – получает каждый, кто установил программное обеспечение для биткоинов. Чтобы все работало надлежащим образом, блочная цепь постоянно синхронизируется с компьютерами всех остальных пользователей. Вкратце, системе в любой момент времени известно, сколько биткоинов у меня в кошельке, поэтому их нельзя скопировать или потратить дважды. Впервые в истории право собственности можно было передавать, но не дублировать, и все это без участия централизованного контрольного регистра. Это гениально.

Когда Сатоси и Финни провели первую транзакцию (и выявили несколько незначительных проблем), Сатоси сделал проект общедоступным, пригласив остальных помочь в дальнейшей разработке кода и идеи. Все больше и больше пользователей присоединялись к списку рассылки и начинали пересылать биткоины друг другу, всегда в глубине души ожидая, что система рухнет. Но этого так и не случилось.

Либертарианцам так полюбился биткоин потому, что он лишает государство контроля над денежной массой. Сатоси не доверял мировой банковской системе и считал свою криптовалюту средством для ее разрушения. Ему не нравилось, что банкиры и правительство распоряжаются денежной массой и могут крутить ей в своих интересах. Он даже добавил лишнюю  строчку текста в «генезисный блок» (самый первый участок блочной цепи – его тразакции с Финни), которая гласила: «The Times 03 / Янв / 2009 Канцлер готов оказать повторную помощь банкам».

Чтобы не подпускать правительство и центральные банки к системе, Сатоси ограничил максимально возможное число биткоинов до 21 миллиона. Хотя биткоины можно купить и продать за реальную валюту, нет какого-либо центрального аппарата выработки новых биткоинов. Вместо этого каждый человек, который потратит вычислительные ресурсы своего компьютера на верификацию транзакций в блочной цепи, может заработать очень незначительное число новых биткоинов (это называется «майнинг»). Чем больше создается биткоинов, тем больше вычислительных ресурсов необходимо потратить на получение новых{17} . Последний биткоин ожидается получить в 2140 году. Но это еще не все. Сатоси спроектировал свою валюту как одноранговую, зашифрованную и псевдоанонимную систему, благодаря чему привязать биткоин к реальному владельцу очень трудно, а, следовательно, практически невозможно облагать пользователей налогами и следить за их транзакциями. Хотя в блочных цепях сохраняется информация об операциях, там не фиксируется, кто их совершал.

Именно к этому и стремился Сатоси. Хотя многие его сообщения в шифропанковском списке рассылки посвящены техническим особенностям новых денег, он также разъяснил и эти моменты. В своих первых сообщениях Сатоси писал Финни, что биткоин «очень привлекателен с либертарианской точки зрения, если удастся правильно его преподнести». Кто-то из списка рассылки ответил: «Криптография не решит политических проблем». Сатоси ответил: «Да, но мы можем выиграть главную битву в гонке вооружений и получить новую территорию свободы на несколько лет».

Сатоси написал свое последнее сообщение в списке рассылки в конце 2010 и, как и полагается настоящему шифропанку, тут же исчез. Амир был прав. По своей сути, биткоин – политический проект. Но это также и общедоступный проект, и многие, например фонд “Bitcoin Foundation”, видят его в будущем как механизм платежей. Амир считает, что это искажение изначальной шифропанковской сути. Именно поэтому он разрабатывает кошелек “Dark Wallet”.

 

Кошелек “Dark Wallet”

Удобно расположившись в “Hackafou”, Амир рассказывает мне о целях своего новейшего проекта. В общем и целом он стремится сделать биткоин более анонимным и надежным. У кошелька “Dark Wallet” будет ряд новых функций , которые, если все пойдет по плану, будут, безусловно, новой головной болью для «Системы». Одно из новшеств  называется «мультиподпись»: платеж будет проходить только с одновременного согласия двух или трех человек. Другое называется «миксер»: так платежи сложнее отследить. Оно основано на технологии “CoinJoin”, которая объединяет транзакции, осуществляемые в одно и то же время, а затем переправляет их в конечный пункт назначения. Каждый получает столько, сколько должен был, но никто не знает, кто, сколько и кому отправлял. Третья ключевая инновация называется «ложный адрес». Кошелек “Dark Wallet” генерирует фальшивый биткоин-адрес получателя, чтобы было немного сложнее соотнести человека с его кошельком. Хотя полная анонимность не достигается, это большой шаг вперед. Амир уверен, что множество людей  захочет воспользоваться дополнительными уровнями безопасности, предлагаемыми новым кошельком.

Будучи программистом, Амир исключительно точен и аккуратен в формулировках. Но когда я пытаюсь заговорить с ним о политике, он кипит от гнева и полон бессвязных идей. Когда он говорит о биткоинах, разговор постепенно переходит ко всем мировым проблемам: давление государства, коррумпированное правительство и жадные корпорации, тирания, вред окружающей среде. Его политические воззрения лучше всего описать как «оппозиция системе»: мы, граждане, против них, правительства и корпораций. «Я просто вижу проблемы и разрабатываю решения», – говорит он. Как и Тим Мэй, он видит выход в математике, а не в придуманных человеком законах: «Биткоин – это валюта, основанная на математике, в чистом виде. И он рождает самый честный рынок, на равных, без коррупции или контролирующих органов». С этой точки зрения, кошелек “Dark Wallet” видится ему как удар по неэффективному, бесполезному правительству по всему миру: «Группа бандитов управляет поддельной демократией». Он искренне верит в то, что математика и физика могут решить проблему общества, хотя и не сильно задумывается о том, как именно. Напоследок я спрашиваю его, нет ли у правительства каких-либо полезных функций? А как же общественное здравоохранение, образование, помощь бедным?

Амир внезапно останавливается. Он спрашивает: «Хочешь поиграть в компьютерную игру?» и загружает что-то под названием “Mirror’s Edge”. Действие разворачивается в ближайшем будущем, в котором диктаторское государство поддерживает мир с помощью токсической смеси надзора и бесцельного гиперпотребления. Покорное население предпочитает мир свободе, за исключением небольшой группы бунтарей, у которых есть специальные «бегуны», доставляющие сообщения подпольному движению сопротивления. Вы бегун, и ваша задача заключается в том, чтобы перепрыгивать со здания на здание, исчезать в переулках и растворяться в темноте, спасаясь от полиции. Амир говорит: «Я люблю игры. Именно так дети знакомятся с политикой». Когда он играет, его лицо невероятно близко к экрану, голова слегка откинута, он почти выпрыгивает из кресла каждый раз, когда подпрыгивает персонаж. «Тренируюсь», – говорит он прицокивая. Наклоняясь и изгибаясь, он продолжает разговор на тему, которую мы затронули перед игрой: «Верно, люди пострадают. Да, это печально. Но так и должно быть».

 

Шифропанк становится массовой культурой

Для шифропанков типа Амира, как и для Тима Мэя, биткоин – это средство достижения конечной цели. Конечная цель сводится к свободному общению и проведению транзакций между людьми без цензуры и наблюдения. Амир говорит: «Валюта – это только начало. Истинная гениальность блочной цепи заключается в том, что с ее помощью мы создадим децентрализованную сеть, которую никто не сможет контролировать. Это гораздо больше, чем просто биткоин. Мы изменим весь Интернет».

«Что ты имеешь в виду?» – спрашиваю я.

«Ну, сейчас ты не вполне контролируешь свои данные на Фейсбуке: они находятся на серверах Марка Цукерберга. Администраторы Фейсбука могут распоряжаться ими по собственному усмотрению, потому что им принадлежат серверы, а, следовательно, и твои данные. Тут нет настоящей свободы, потому что есть единый центр. Социальные медиа, созданные на основе блочной цепи, были бы иными. Твои посты были бы зафиксированы в открытом регистре, и у каждого пользователя была бы его копия. Все можно было бы сделать анонимно, а цензура была бы практически исключена. Никто не может прикрыть сайт, потому что он никому не принадлежит».

Сейчас в разработке находятся несколько проектов, в которых постарались реализовать эту концепцию. Например, социальная платформа  под названием Twister. Мигель Фрейтас – главный ее разработчик. Мигель работал несколько месяцев (бесплатно, как и Циммерман, когда тот работал над программой PGP), стремясь построить социальную платформу на принципе блочной цепи, после того как британский премьер-министр Дэвид Кэмерон признался, что правительство собиралось прикрыть сервис Твиттер во время лондонских погромов 2011 года. «Я старался найти одноранговый сервис микроблогинга, но не сумел. Один Интернет не сможет обеспечить распространение информации, если вся власть сосредоточена в руках Фейсбука и ему подобных».

Twister – это лишь одна из множества новейших систем, призванных обеспечить свободу слова и конфиденциальность данных и предназначенных для широких масс, а не для узкого круга специалистов: все они удобны, недороги и эффективны. Jitsi – это бесплатное, безопасное, общедоступное приложение для интернет-телефонии и мгновенного обмена сообщениями, которое вначале было студенческим проектом в Страсбургском университете. Другой сервис мгновенного обмена сообщениями, Jabber, поддерживающий протокол защиты и шифрования данных SSL, администрируется волонтерами и физически расположен в защищенном центре обработки и хранения данных. Фил Циммерман сейчас работает над проектом Darkmail, электронным почтовым сервисом с применением сквозного шифрования.

Сейчас сотни людей, таких как Амир и Мигель, разрабатывают гениальные способы сохранить приватность в Интернете и предотвратить цензуру. Нередко они занимаются этим в свое личное время и получают финансирование за счет добровольных взносов от пользователей, которым близка эта цель. Один из таких людей – Смари МакКарти. Смари до нелепого эксцентричен: он компьютерный гений и один из основателей радикальной Пиратской партии Исландии. Он работал вместе с Джулианом Ассанжем на начальных этапах развития сайта WikiLeaks. Смари не совсем шифропанк, – он не хочет, чтобы его ассоциировали с философией Айн Рэнд, – но он уверен, что конфиденциальность в сети – это неотъемлемое право, и обеспокоен тем, что государство контролирует Интернет. Также он считает, что шифрование – это ключевой аспект политического проекта. Он хочет, чтобы люди шифровали все свои электронные письма с помощью программы PGP, даже (или в особенности) те, которые предназначены для друзей и родственников. Он объясняет, что необходимо создать «защищенный трафик» для тех, кому необходимо держать что-то в тайне. Если все будут шифровать свои сообщения, то никто не будет выделяться, оппозиционеры затеряются в толпе. Смари изучил текущие программы Агентства национальной безопасности США и общий бюджет, выделяемый правительством США на безопасность, и подсчитал, что сейчас слежка за каждым интернет-пользователем в мире обходится в 13 центов в день. Он надеется, что автоматические сервисы шифрования, как те, которые разрабатывает он, поднимут эту цифру до 10 000 долларов. За людьми все равно продолжат следить (он согласен, что в ряде случаев это необходимо), но слежка будет в разы менее интенсивной. При таких расходах, по его подсчетам, правительство США сможет позволить себе вести наблюдение только за 30 000 человек. «Если мы не можем быть уверенными, что правительство делает только то, что необходимо и оптимально, – а мы не можем, – то экономика заставит его подчиниться». Но он объясняет, что шифрованием пользуются не все, поскольку это сложно и долго. Сервис Gmail, напротив, невероятно прост, понятен и удобен в работе. Поэтому Смари и двое его коллег  решили создать собственный, удобный сервис электронной почты, использующий шифрование, и в августе 2013 года собрали на реализацию проекта 160 000 долларов через платформу Indiegogo. Сервис называется Mailpile. «В нем будут все необходимые функции, и он будет прост в использовании», – объясняет Смари, открывая ноутбук, чтобы показать мне наработки. Все выглядит действительно неплохо.

В 2013 году Эдвард Сноуден обнародовал документы , подтверждающие, что Агентство национальной безопасности США в сотрудничестве с Центром правительственной связи Великобритании и другими службами перехватывало данные, передаваемые по донным кабелям, тайно устанавливало доступ к серверам частных компаний и пыталось разрушить (и ослабить) стандарты шифрования, часто на незаконных основаниях и без согласия общественности. Опасаясь слежки со стороны властей, обычные люди стали принимать меры и пользоваться программами, разработанными Смари и его коллегами.

Идея шифропанка не осталась без внимания : все больше и больше людей начинают применять технологию шифрования – спрос на сервисы типа Mailpile, PGP или Jitsi растет: количество пользователей, пользующихся ключами PGP, увеличилось втрое после откровений Сноудена. В середине 1990-х шифропанки часто предупреждали о грядущей «государственной слежке». Оказалось, что все они были правы. А сегодня шифропанк становится массовой культурой – спасибо твитам.

 

Лучшая вечеринка – криптовечеринка!

В 2012 году австралийский парламент утвердил закон о кибепреступности (англ. Cybercrime Legislation Amendment Bill), по которому государство получало больше возможностей отслеживать общение в Интернете, несмотря на сопротивление защитников гражданских свобод. Практически сразу же после этого один из пользователей написал в профиле австралийской поборницы конфиденциальности Эшер Вольф: «Кто-нибудь знает вечеринки типа встречи, посвященной установке зашифрованных приложений?» Спустя несколько минут Вольф ответила: «Я хочу ОГРОМНУЮ мельнбургскую криптовечеринку! Приносим с собой устройства, пиво и музыку. Назначаем время и место:) Кто с нами?» Позже она вспоминает: «Когда после этих твитов я выпила чашку чая, я вернулась за ноутбук и увидела, что жители Берлина, Канберры и Каскадии уже назначили даты. К следующему утру  еще полдюжины стран собирались устроить криптовечеринки».

Для таких людей, как Амир, это вторая кожа, но большинство людей не умеют выходить в Интернет с помощью браузера Tor, не знают, как расплачиваться биткоинами или отправлять зашифрованные сообщения через программу PGP. Криптовечеринка – это небольшой мастер-класс, чтобы научить их всему этому. Обычно собираются около двадцати человек, и добровольцы из числа специалистов объясняют им основы безопасности в сети. Такие мероприятия бесплатны, они часто проводятся у кого-нибудь дома, в университете или даже в пабе. Твит Вольф стал толчком к мировому{18} массовому движению . Появилась даже специальная брошюра , которая была создана за сутки совместными усилиями людей со всего мира и до сих пор редактируется и обновляется.

Вскоре после разоблачений Сноудена группа поборников приватности организовала очень большую криптовечеринку в кампусе Голдсмитского колледжа Лондонского университета. Я присоединился к двум сотням участников, каждый из которых хотел узнать, как сохранять анонимность в сети. Во время сжатых мастер-классов, каждый из которых длился не более часа, мы узнали, как пользоваться браузером Tor, сохраняя конфиденциальность своих данных; как тратить биткоины; как пользоваться программой PGP. Участники были самыми разными. Группа женщин постарше с удовольствием отправляли друг другу сообщения с помощью программы PGP (что было довольно занятно). Вскоре мы обменивались посланиями. Всего одним щелчком мыши это:

Jklr90ifjkdfndsxmcnvjcxkjvoisdfuewlkffdsshSklr9jkfmdsgk,nm3inj219fnnokmf9n0ifjkdfndsxmcnvjcxkjvoisdfuewlkfJflgmfklr9

0ifjkdfndsxmcnvjcxkjvoisdfuewlkf,nm3inj219fnnokmf972nfksjhf83kdbgfhydid89qhdkfksdfhs8g93kkkafndhfgusdug92kmgsndu19jg

wdnngskgds8t48senglsdpss9sy31bajsakf7qianfkalhs19jaslfauwq8qoafall2kjhagfasjf993hamfalsfuqiejfkallnjksd732j1ls0dskj

вдруг превращалось в:

Привет!

Я познакомился с журналистом, который беспокоился о безопасности своих источников в опасном регионе за границей, и с парой студентов, которые были явно рады найти повод для борьбы. Одна женщина из Германии рассказала мне, что она в том возрасте, когда еще помнят Штази, и она уверена, что мы слепо движемся к чему-то вроде Оруэлловской антиутопии. «Вы доверяете полиции?» – она сверлит меня взглядом. Ну, да, почти всегда, отвечаю я. «Не следует!» – отрезает она. Я спросил ее, слышала ли она о Тиме Мэе и шифропанках. Не слышала. Оказывается, никто не слышал. Ну и что с того?

Опросы постоянно показывают, что нам важна конфиденциальность ; девять из десяти англичан говорят, что они хотели бы иметь больший контроль над своими личными данными в сети. Каждое общество постоянно стремится найти хрупкий баланс между личной свободной и государственной властью. Большинство из нас согласно с тем, что даже в демократическом обществе иногда нужна слежка за гражданами, но она не должна быть безграничной, и ей нельзя злоупотреблять. Мы принимаем законы, чтобы попытаться достичь такого положения дел: но современная технология развивается так быстро, появились такие мощные компьютерные системы, и мы делимся с остальными таким объемом личной информации, что многие люди (не только шифропанки) считают, что их право на неприкосновенность частной жизни под угрозой.

 

Обратная сторона

Такие люди, как Фил Циммерман или Смари, разрабатывают способы шифрования, потому что они считают, что так можно защитить гражданские права и свободы от навязчивого вмешательства, особенно в государствах с развитой системой репрессий. И, без сомнения, это так. Но этими инструментами пользуются не только борцы за свободу и революционеры-демократы. Нередко одними из первых новую технологию перенимают террористы, экстремисты, представители организованной преступности и производители детской порнографии, отвергнутые массовой культурой и тоже стремящиеся к анонимности и секретности. Основные производители и распространители детской порнографии (в отличие от тех, для кого она предназначена) отлично разбираются в криптографии. Если бы не было биткоина, возможно, не появился бы онлайновый рынок наркотиков Silk Road.

Дэвид Оманд, бывший руководитель Центра правительственной связи Великобритании, который теперь является приглашенным профессором в Королевском колледже в Лондоне, поддерживает связь со спецслужбами Великобритании. Он рассказал мне: «Для обеспечения общественной безопасности абсолютно необходимо, чтобы у спецслужб была возможность следить за теми, за кем нужно. Интернет предлагает множество способов избавления от слежки. В большинстве случаев террористы и опасные преступники действительно пользуются и будут пользоваться новейшими технологиями и очень внимательно следят за последними разработками в сфере защиты связи. Это гонка вооружений». По некоторым (пусть и неподтвержденным) данным, организаторы теракта 11 сентября общались с помощью криптографической программы PGP: «Я об этом ничего не знаю», – говорит Оманд. Но он уверен, что террористы были бы «довольны», узнав, какую информацию разгласил Эдвард Сноуден. «Можно с уверенностью утверждать, что они были очень осведомлены: почти как российское или китайское правительство».

Я спросил его, вызывают ли у него беспокойство криптовечеринки или увеличение количества пользователей браузера Tor, почтового клиента Mailpile и криптовалюты. Ставит ли это под угрозу нашу безопасность? «Да, все это меня беспокоит. Но спецслужбы не остановить». Он считает, что сотрудники спецслужб найдут способ бороться со всем этим, им придется это сделать, но, возможно, им придется пользоваться менее деликатными методами, чем те, которые якобы рассекретил Эдвард Сноуден. Он вспоминает, что во времена Холодной войны британские спецслужбы не могли взломать советские шифры, поэтому они стали вербовать как можно больше советских агентов. Если правительство считает, что за вами необходимо установить слежку, но не может контролировать вашу деятельность в сети из-за использования анонимного браузера, вам просто подложат жучок в спальню. Он предвидит, что в будущем появится больше агентов и операций внедрения, «а обычно это более неприятно».

Для шифропанков тот факт, что преступники пользуются системой шифрования, – это неприятный результат, но цель оправдывает средства, когда речь идет о свободе. Циммермана часто спрашивают, что он думает о том, что организаторы теракта 11 сентября, возможно, пользовались его программным обеспечением. Он говорит, что все это перекрывается тем фактом, что программа PGP – это «инструмент защиты прав человека по всему миру <…> развитая система шифрования приносит обществу больше пользы, чем вреда». Ни Циммерман, ни Тим Мэй не отвечают за общественную безопасность и не читают секретных отчетов по безопасности. В отличие от Оманда. Не то чтобы он обвинял Циммермана. «Это не его задача, рассуждать о морали. Разумеется, он должен был разработать PGP. Без таких прорывов Интернет был бы бесполезным. Но выбранное демократическое правительство должно решать, представляют ли новые технологии опасность для общества, и что нужно сделать, чтобы свести возможный риск к допустимому уровню».

 

Ущелье

Когда-то криптография была либертарианской мечтой, средством запустить революцию. Шифропанки были ярыми либертарианцами в духе персонажей Айн Рэнд, очень озабоченными проблемами свободы личности. Сегодня вопрос конфиденциальности и анонимности в сети стал главным предметом внимания людей различных политических взглядов. «С политической точки зрения, шифропанки сейчас везде», – немного мрачно отмечает Мэй.

Большинство шифропанков, борющихся против правительственной слежки, – это не борцы за свободный рынок и не убежденные рэндианцы типа Тима Мэя. Смари – мыслящий анархист, который поддерживает отказ от государства, как Мэй, но считает, что люди, когда их оставят в покое власти, будут объединяться и создавать процветающие общества, а не превратятся в изолированных отшельников. В отличие от Мэя, такие, как Смари, беспокоятся о благосостоянии, правах меньшинств и других вещах. Но всех их объединяет недоверие к государству и власть имущим, – особенно к службам безопасности, – и все они считают, что криптография – это математическая гарантия перераспределить баланс сил в пользу обычных людей. Энрик Дюран, открытый противник капитализма, совпадает с Тимом Мэем в своем отношении к биткоину как к «важному шагу на пути к конечной цели создания интегрированных сообществ», – пишет он мне по электронной почте. К миру без национальных государств. Криптовалюты «могут положить конец  нашей зависимости от евро, и сократить влияние государства на нас».

Хотя взгляды на мир у всех абсолютно разные, они все считают, что конфиденциальность и анонимность крайне важны для формирования здорового, эффективного, свободного общества. Для шифропанков, анархистов и либертарианцев, анонимность является гарантом сохранения за человеком возможности обладать множеством личностей и персон. Из этого следует, что криптография расширяет степень свободы человека, что в конечном итоге приведет к тому, что люди будут жить более полной и независимой жизнью и искать свой собственный путь. Так все это выглядит с точки зрения Амира. Он говорит: «Мы пытаемся выбить себе больше свободного пространства, чтобы люди могли делать что-то значимое. Гораздо лучше создавать надежные сети, основанные на взаимоотношениях между людьми, чем на судьях, бюрократии и полиции». У Амира полно идей. В следующем году он планирует установить производственные аппараты для развития ресурсосберегающего земледелия и переработки отходов: «Мы хотим построить собственную промышленную экономику», – говорит он. Он считает, что ему удастся построить дом за 1000 евро и продать его в пять раз дороже. Вырученные деньги он вложит в создание еще одной колонии “Calafou” где-нибудь в другом месте: «Если от нас хотят, чтобы мы играли в дурацкую экономическую игру, мы победим в ней – и выкупим мир обратно».

Но если все станут пользоваться биткоинами, государству будет трудно собирать налоги и пополнять бюджет: пострадают здравоохранение, образование и общественная безопасность. Ведь именно на этих вещах и стоит демократия, это источник поддержки для большинства нуждающихся. Общество нельзя разрушить и воссоздать как компьютерную программу, его законы отличаются от предсказуемых математических правил. Если в норму войдет по-настоящему анонимное общение, этим неизбежно воспользуются преступники. Некоторые продвинутые личности или группы, которые борются за анонимность в сети, делают это из добрых побуждений. Они не осознают, что параллельно продвигают политические идеи жесткого, радикального либертарианца из Калифорнии.

Тим Мэй не заботится об их мотивах, потому что он считает, что финальное сражение неизбежно. Он говорит, что все три ставки сделаны: помимо PGP и анонимного браузера, теперь есть и анонимная валюта: «И, мужик, – восклицает он, – теперь мы точно избавимся от Большого брата!» Мэй убежден, что в ближайшие десятилетия правительства, в том виде, в каком мы их знаем, будут уничтожены, и на их место придет цифровое «Ущелье», которое он называет «киберзаменой». Там люди смогут существовать  безо всякого государства, создавая интернет-сообщества по интересам и взаимодействуя друг с другом напрямую. Как и Амир, он абсолютно не сомневается, что в скором времени это вызовет бунт у тех, кто находится на дне жизни, даже несмотря на радужные перспективы в будущем. «Криптоанархия предлагает возможности тем, кто может за них ухватиться, кто обладает достаточными знаниями для того, чтобы предложить что-то на продажу», – написал он в 1994 году. Его взгляды не стали менее радикальными: «Скоро мы увидим, как исчезнут бесполезные едоки, – говорит он лишь с долей иронии. – Приблизительно четыре-пять миллиардов людей на планете обречены: криптография может сделать мир более безопасным местом лишь для одного процента». Какое-то время будет очень нелегко, по его мнению. Только уничтожив все то, что нас защищает: правила, законы, благосостояния, – мы сможем полностью раскрыть свой потенциал.

Я покинул колонию “Calafou”, восхищаясь тем, что Амир и остальные пытаются сделать, но беспокоясь о том, к чему это может привести. Амир во многом не похож на Мэя. Он уверен, что такие места, как “Calafou”, представляют собой более удачную альтернативу другим способам жизни, для каждого, а не только для избранных пяти, или даже одного, процентов, именно в этом залог победы. Но, как и Мэй, он считает, что криптография совершит переворот, не важно как, и какими будут последствия. Математические формулы и беспощадная точность цифр создадут мир колоний в духе “Calafou”: небольших, автономных, саморегулируемых общин, которые принадлежат и контролируются людьми.

В “Calafou” проводятся «народные собрания», на которых жители встречаются и решают общие задачи, обговаривают проекты, обязанности и т. д. Это, своего рода, греческая агора: механизм совместного принятия решений, в котором участвует каждый член этого зарождающегося маленького сообщества. «Нас в мире хакеров это не волнует. Мы не верим в это. Мы выступаем за свободу личности. Если у тебя есть идея, просто бери и делай», – говорит Амир. Когда я уходил из колонии “Calafou”, пересекая бетонный мост в обратном направлении, в сторону внешнего мира, Амир сказал мне: «Так много людей просто жалуются и ничего не делают. Мы делаем. Мы решаем проблемы». Шифропанки пишут код. И он побрел обратно, в свое «Ущелье».