Скоро десять лет Серёже. Диме Нет ещё шести,— Дима Всё никак не может До Серёжи дорасти. Бедный Дима, Он моложе! Он завидует Серёже! Брату всё разрешено — Он в четвёртом классе! Может он ходить в кино, Брать билеты в кассе. У него в портфеле ножик, На груди горят значки, А теперь ещё Серёже Доктор выписал очки. Нет, ребята, это слишком! Он в очках явился вдруг! Во дворе сказал мальчишкам: — Я ужасно близорук! И наутро вот что было: Бедный Дима вдруг ослеп. На окне лежало мыло — Он сказал, что это хлеб. Со стола он сдёрнул скатерть, Налетел на стул спиной И спросил про тётю Катю: — Это шкап передо мной? Ничего не видит Дима. Стул берёт — садится мимо И кричит: — Я близорукий! Мне к врачу необходимо! Я хочу идти к врачу, Я очки носить хочу! — Не волнуйся и не плачь,— Говорит больному врач. Надевает он халат, Вынимает шоколад. Не успел сказать ни слова, Раздаётся крик больного: — Шоколада мне не надо, Я не вижу шоколада! Доктор смотрит на больного, Говорит ему сурово: — Мы тебе не дурачки! Не нужны тебе очки! Вот шагает Дима к дому. Он остался в дурачках. Не завидуйте другому, Даже если он в очках.

Мы на мальчика глядим — Он какой-то нелюдим! Хмурится он, куксится, Будто выпил уксуса. В сад выходит Вовочка, Хмурый, словно заспанный. — Не хочу здороваться.— Прячет руку за спину. Мы на лавочке сидим, Сел в сторонку нелюдим, Не берёт он мячика, Он вот-вот расплачется. Думали мы, думали, Думали — придумали: Будем мы, как Вовочка, Хмурыми, угрюмыми. Вышли мы на улицу — Тоже стали хмуриться. Даже маленькая Люба — Ей всего-то года два — Тоже выпятила губы И надулась, как сова. — Погляди! — кричим мы Вове.— Хорошо мы хмурим брови? Он взглянул на наши лица, Собирался рассердиться, Вдруг как расхохочется. Он не хочет, а хохочет Звонче колокольчика. Замахал на нас рукой: — Неужели я такой? — Ты такой! — кричим мы Вове, Всё сильнее хмурим брови. Он пощады запросил: — Ой, смеяться нету сил! Он теперь неузнаваем, С ним на лавочке сидим И его мы называем: Вова — бывший нелюдим. Он нахмуриться захочет, Вспомнит нас и захохочет.

Все кладут Сначала в рот Бутерброд, А потом Едят компот. Он — всегда Наоборот. Он сначала Ест компот, За компотом Бутерброд. Все сначала Чистят зубы, А потом Влезают в шубы. Он, надев Пальто и шарф, Льёт потом Воды в ушат И, надвинувши Картуз, Порошок Несёт ко рту. Все собрались В огород,— Он остался У ворот… Все остались У ворот,— Он собрался В огород… Он всегда Наоборот. — Ты всегда Не как отряд,— Октябрята Говорят.— Раз ты всё Наоборот, Ты ходи Спиной вперёд. — Ну и что же, И пойду! — И, толкаясь На ходу И шатаясь Как больной, Он идёт Вперёд Спиной. — Ой, товарищи, Бегите! Берегите Ваши лбы! Что за странное Событье: Мальчик Лезет на столбы?! Поскользнулся, Задом пятясь,— И к милиции В объятья. — Почему идёшь Спиной? Ходят правой Стороной! — Отпустите!— Он ревёт.— Я хожу спиной Вперёд! Я всегда Наоборот.

Был сынок у маменьки — Медвежонок маленький. В маму был фигурою — В медведицу бурую. Уляжется медведица Под деревом, в тени, Сын рядом присоседится, И так лежат они. Он упадёт. — Ах, бедненький!— Его жалеет мать.— Умнее в заповеднике Ребёнка не сыскать! Сыночек дисциплины Совсем не признаёт! Нашёл он мёд пчелиный — И грязной лапой в мёд! Мать твердит: — Имей в виду — Так нельзя Хватать еду!— А он как начал чавкать, Измазался в меду. Мать за ним ухаживай, Мучайся с сынком: Мой его, приглаживай Шёрстку языком. Родители беседуют — Мешает он беседе. Перебивать не следует Взрослого медведя! Вот он примчался к дому И первый влез в берлогу — Медведю пожилому Не уступил дорогу. Вчера пропал куда-то, Мамаша сбилась с ног! Взъерошенный, лохматый Пришёл домой сынок И заявляет маме: — А я валялся в яме. Ужасно он воспитан, Всю ночь ревёт, не спит он! Он мать изводит просто. Тут разве хватит сил? Пошёл сыночек в гости — Хозяйку укусил, А медвежат соседки Столкнул с высокой ветки.

Медведица бурая Три дня ходила хмурая, Три дня горевала: — Ах, какая дура я — Сынка избаловала! Советоваться к мужу Медведица пошла: — Сынок-то наш всё хуже, Не ладятся дела! Не знает он приличий — Он дом разрушил птичий, Дерётся он в кустах, В общественных местах! Заревел в ответ медведь: — Я при чём тут, жёнка? Это мать должна уметь Влиять на медвежонка! Сынок — забота ваша, На то вы и мамаша. Но вот дошло и до того, Что на медведя самого, На родного папу, Мишка поднял лапу! Отец, сердито воя, Отшлёпал сорванца. (Задело за живое, Как видно, и отца.) А медведица скулит, Сына трогать не велит: — Бить детей недопустимо! У меня душа болит…

Нелады в семье Медвежьей — А сынок Растёт невежей! Я знаю понаслышке, И люди говорят, Что такие мишки Есть среди ребят.

Жил на свете самосвал, Он на стройке побывал, Подкатил с утра к воротам. Сторож а спросили: — Кт о там? — Самосвал ответил так: — Я привёз отличный шлак. Молодчина самосвал, Где он только не бывал! Он кирпич возил и гравий, Но, увы, застрял в канаве! Буксовал он, буксовал, Еле вылез самосвал. Говорит: — Меня не троньте, Я сегодня на ремонте. У меня помята рама! — Алексей! — сказала мама.— Ты успел в канаву влезть? Дело в том, что самосвалом Был Алёша, славный малый. Сколько лет ему? Лет шесть! Самосвал сигналит громко: — У меня сейчас поломка, Но с утра я снова в путь. — Хорошо, — сказала мама,— Но пока Алёшей будь! Молока попьёшь, и спать!— Что ж, пришлось Алёшей стать! Где Алёша? Спит уже, Дома спит, не в гараже.

Уже конец урока, Уже десятый час. Открылась дверь широко, Вошёл Серёжа в класс. Почему же, Отчего же Опоздал На час Серёжа? — Мы в трамвае ехали, собаку переехали, от испуга бледная, собака лает, бедная, и вокруг все бледные и все рыдают, бедные. Но я рукою твёрдой беру иголок дюжину и пришиваю морду и хвост туда, где нужно. Собака, оживая, встаёт из-под трамвая, встаёт из-под трамвая. — Привет, — говорит, — жива я. Он расскажет Сто историй, Он найдёт Пятьсот причин. — Я, во-первых, Болен корью, Во-вторых, Я зуб лечил, В-третьих, Умер я, ребята, А в-четвёртых, Вру не я: У меня во рту Запрятан Аппаратик Для вранья. Я не врать бы Очень рад, Врёт проклятый Аппарат! Как Серёжу отучать? Приложить ко рту печать? Ключ приделать к языку? Нет, кричать ему: Ку-ку! — Была в трамвае давка, я кролика везу. Я сижу на лавке, а он сидит внизу. Ехали мы, ехали. Охали мы, эхали… Наконец приехали, я и двадцать кроликов… — Как? — Сколько? — Я и двадцать кроликов! Я сел у площади Свердлова, он один был, честное слово, пока доехал до вокзала, их гораздо больше стало. Поглядел я под скамейку, вижу целую семейку, друг на друга все похожи… все с хвостами на боку… Хором класс Кричит Серёже: — Ой, ку-ку! Ку-ку! — Я не мог Явиться к сроку: Я удил в реке сороку, Помогал я рыбаку — Ой, ку-ку! Ку-ку! — У меня живёт жирафа, Я кормил её со шкафа, Прыгал прямо к потолку… — Ой, ку-ку, Ку-ку! — Я тонул… — Ку-ку, Ку-ку! — Что придрались К пустяку? Ну, проспал я на боку… — Ах, вот это не «ку-ку»!

Нет сердца у Валерика! С его щенком — истерика, Бедняга лает взаперти: — Гулять, гулять меня пусти! Но дела нет Валерию, Что пёс скулит за дверью. Мы на просмотре фильма Волнуемся в кино, Переживаем сильно, Валерке всё равно! — Дружить не будем с сухарём!— Сказали мы Валерию. Ему билета не берём На вторую серию.

В классе тетрадки, И парты, И скучный плакат У дверей. А где-то слоньы, Леопарды, Охота на диких Зверей. Там на снегу Отпечатан Смелых охотников След. Там не пристанут Девчата: «Ногти остриг Или нет?» Там по дороге Гористой Смело шагают Туристы, Волки от выстрела Валятся с ног… Ах, это не выстрел — Это звонок! — Перемена! Перемена! Будут игры Непременно! — Не хочу я В игры, Хочу туда, Где тигры! Искать приключений На Север! Туда, где медведи Рычат… А в классе Возня и веселье. А в класс Притащили Крольчат. — Ой, держите! Удерёт!— Кролик бросился Вперёд. По плакатам, Картам, По покатым Партам… Сбросил на пол Расписанье — И в чернильницу Усами. В классе возня И веселье, А Вася Не видел Зверька. Вася всё думал Про Север, Стоял у окна До звонка… Стоял у окна В коридоре И думал О Северном море, О том, Как пингвины Кричат. И пропингвинил Крольчат!

Купила бабушка пугач, Не отдала Серёже в руки. — Нет, — говорит, — с тобой хоть плачь! Ты слишком дерзок и горяч, Мне не нужны такие внуки. Ты слишком дерзок и горяч, Вот я и спрятала пугач. Серёжа взрослый: восемь лет, И даже восемь с половиной. И вот проснулся он чуть свет, Явился к бабушке с повинной: — Я знаю, где лежит пугач, Его ты лучше перепрячь, А то возьму его, пожалуй! Он был и дерзок и горяч, Но был он честный малый.

Мы вчера играли в стадо, И рычать нам было надо. Мы рычали и мычали, По-собачьи лаяли, Не слыхали замечаний Анны Николаевны. А она сказала строго: — Что за шум такой у вас? Я детей видала много — Таких я вижу в первый раз. Мы сказали ей в ответ: — Никаких детей тут нет! Мы не Пети и не Вовы — Мы собаки и коровы! И всегда собаки лают, Ваших слов не понимают. И всегда мычат коровы, Отгоняя мух. А она в ответ: — Да что вы? Ладно, если вы коровы, Я тогда — пастух. И прошу иметь в виду: Я коров домой веду.

Я считаюсь эгоистом,— Спит сестрёнка за стеной, Я же с гиканьем, со свистом В дом врываюсь как шальной. Но поймите и меня! Не успел я слезть с коня. Не качайте головой, Я же всадник, верховой! А недавно было дело,— Я пропал средь бела дня. Мама даже похудела. Но поймите и меня! Мне кричат: — Серёжа, где ты?— Но в ответ я ни гугу. Я лечу вокруг планеты И ответить не могу. И вчера мне зря попало, Я не думал о плохом, У меня овца пропала, Я как раз был пастухом. Я носился среди скал, Я овцу везде искал. — Ты куда? — кричит соседка.— Здесь же лестничная клетка! Я сказал ей: — Тётя Женя, Нет у вас воображенья. Здесь высокая скала.— Но она не поняла. На меня из-за овцы Раскричались все жильцы. Я и сам не знаю толком: Виноват я или нет?.. А однажды был я волком, За девчонкой мчался вслед. И совсем она не знала, Эта девочка с косой, И совсем она не знала, Что она была лисой.

Моей сестрёнке двадцать дней, Но все твердят о ней, о ней: Она всех лучше, всех умней. И слышно в доме по утрам: — Она прибавила сто грамм! Ну девочка, ну умница! Она водички попила — За это снова похвала: — Ну девочка, ну умница. Она спокойно поспала: — Ну девочка, ну умница. А мама шепчет: — Прелесть! В восторге от Алёнки.— Смотрите, разоделись Мы в новые пелёнки. — Смотрите, мы зеваем, Мы ротик разеваем!— Кричит довольный папа. И он неузнаваем — Он всю цветную плёнку Истратил на Алёнку. Я гвоздь в сарае забивал, И то не слышал я похвал! Обиду трудно мне скрывать, Я больше не могу. И вот я тоже лёг в кровать И стал кричать: — Агу! Взглянул мой папа на меня, Сказал он: — Не дури! Ты что вопишь средь бела дня, Как дети-дикари? Тогда я лёг лицом к стене, И ждал я нахлобучки. Вдруг мама бросилась ко мне: — Давай возьму на ручки? А я в ответ: — Я не грудной! Ты просто так побудь со мной.