На следующий вечер Джеймс вошел в таверну, опустился на табурет рядом с Хантфордом и оперся локтем о барную стойку. Присутствие с полдюжины фермеров и торговцев, болтающих за столиками, успокаивало. Если герцог убьет его, по крайней мере будут свидетели.

– С возвращением в Хейвен-Бридж, Хантфорд.

Джеймс жестом подозвал трактирщика, и тот налил ему стакан эля.

– Не совсем то место, где я предпочел бы сейчас находиться, но должен признать, здесь есть свое очарование: полагаю, приезд моей семьи позволит хозяину заведения удвоить доход.

– Стало быть, родственников ожидается много?

Герцог пожал плечами.

– Мне пришлось арендовать два коттеджа ниже по дороге, чтобы разместить всех. Должны прибыть завтра. Я сообщил, что свадьба в любом случае состоится в воскресенье, успеют они или нет. И это не шутка.

Джеймс потер подбородок.

– Моя мать тоже планирует приехать завтра. Возможно с Ральфом.

– Аннабелл на меня сердита, – продолжал Хантфорд. – Говорит, что у Оливии должно быть настоящее свадебное платье, а такое может сшить только она. Не удивлюсь, если шьет даже в дороге.

– Она такая молодец! – Это вам не простая герцогиня.

Взгляд Хантфорда смягчился.

– Для Оливии она готова горы свернуть.

– Как и я.

Герцог искоса взглянул на него.

– Я не шучу! – горячо признался Джеймс. – Признаюсь: еще месяц назад и не помышлял о женитьбе, но чем больше времени провожу с Оливией, тем четче сознаю, как мне повезло. Скажу тебе еще кое-что.

Сердитый взгляд Хантфорда предостерег, что для новостей дурного свойства он выбрал не лучшее время.

– Я отменил свою поездку в Египет.

Джеймс еще днем, хотя и с сожалением, отправил письмо организатору экспедиции, чтобы было время предложить освободившееся место в группе кому-то еще. Сделать выбрать между Оливией и экспедицией было не трудно, и он знал, что поступил правильно, но пока еще не привык к мысли, что эта глава его жизни закрылась, даже не успев начаться.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Хантфорд. – Ты принял правильное решение, даже если Оливия этого не понимает. Кто знает? Может, еще будет время для подобной поездки… позже.

– Конечно, – отозвался Джеймс с уверенностью, которой отнюдь не испытывал. Они оба знали, что это был его единственный шанс. И он ускользнул.

Хантфорд что-то проворчал, и потом они сидели молча, словно те несколько произнесенных фраз исчерпали их словарный запас. И все же атмосфера между ними заметно улучшилась, и хотя такой, как прежде, пока не стала, Хантфорд начал оттаивать.

Наконец, сделав большой глоток эля и со стуком опустив стакан на стойку, герцог сказал:

– Вижу, твой глаз почти зажил. Надо было врезать посильнее.

Джеймс фыркнул.

– Тогда тебе пришлось бы присутствовать не на свадьбе, а на похоронах.

Хантфорд вскинул бровь и, осушив свой стакан, заметил:

– То-то и оно. Слава богу, нога Оливии тоже получше.

Но Джеймса беспокоило, что ее терзает не только нога. Во время их последней встречи она казалась отстраненной, и он подозревал, что дело тут не только в предсвадебном волнении.

– А как она вообще?

– Неплохо, насколько это возможно. Потрясение все-таки изрядное.

Джеймс кивнул, хотя и подумал, что потрясение от их внезапной помолвки должно бы уже пройти, особенно после тех незабываемых часов, которые они провели у реки.

– Оливия, похоже, справляется с этим лучше меня, но, с другой стороны, у нее было чуть больше времени, чтобы привыкнуть к этой мысли.

– О том, чтобы выйти за меня?

– Нет. Что у нас есть еще одна сестра.

Джеймс чуть не поперхнулся элем.

– Что?

– А, так она не рассказала тебе. Полагаю, сочла это семейным делом.

Но ведь он Оливии скоро тоже будет не чужим.

– Еще одна Шербурн?

– Да. И она здесь.

Господь всемогущий! Неудивительно, что Оливия ведет себя так странно.

– А это имеет какое-то отношение к письму вашего отца?

– Имеет. Купи нам еще выпивку, и я все расскажу.

Джеймс слушал Хантфорда и представлял, как Оливия читает письмо в первый раз. Семья для нее все, и отцовское откровение, должно быть, сильно потрясло ее.

– Мне надо ее видеть. – Джеймс понял, что должен поговорить с Оливией.

– Я пригласил их с Софией пообедать с нами, но Хилди передала, что приглашение отклонено.

– Не странно ли это?

– Вероятно, решили поболтать на женские темы, – предположил герцог, – узнать друг друга получше.

Но Джеймс не был в этом уверен. Он взглянул на свой брегет.

– Мне придется вернуться в коттедж Хэмфри. Его пожилой экономке понадобится помощь с уборкой главных комнат перед приездом моих родных. Боюсь, предстоит серьезная битва с книгами и котами.

– Твои родные? Приезжает кто-то еще кроме матери?

– Надеюсь, мой брат Ральф.

– Постой, у тебя есть брат? А почему ты никогда не упоминал о нем?

– У Ральфа частичный паралич, так что я мало кому о нем говорил. Но теперь все изменится.

Хантфорд задумчиво кивнул.

– С удовольствием познакомлюсь с ним.

– А я с удовольствием представлю его тебе. – Джеймс соскользнул с табурета. – Когда увидишь Оливию, передай, пожалуйста, что я прошу ее завтра уделить мне немного времени.

– Передать-то я могу, – неопределенно ответил Хантфорд, – но у женщин странные идеи насчет того, что жениху нельзя видеть невесту перед свадьбой. После воскресенья у вас будет куча времени, чтобы побыть вместе.

– Да, конечно. – Джеймс задался вопросом, сможет ли он забраться по стене к окну Оливии.

– Еще одно, Эверилл.

Джеймс посмотрел герцогу в глаза.

– Даже и не думай о том, чтобы нанести полуночный визит в комнату моей сестры.

Проклятье.

– И в мыслях этого не было.

* * *

На следующее утро Оуэн перевез Оливию и Софию из гостиницы в один из арендованных им коттеджей. Она должна была делить комнату с Софией, поскольку та больше ни с кем еще не познакомилась. Оуэн, Аннабелл и их прелестная дочурка Элизабет займут вторую спальню. Третья предназначалась для их сестры Роуз и сестры Аннабелл Дафны. Ее муж Бенджамин приехать не сможет. Второй коттедж отводился для тети Юстас и еще нескольких двоюродных тетушек, которые услышали о свадьбе и настояли на том, чтобы приехать, невзирая на подагру, несварение и множество других недугов.

Несмотря на решение не придавать событие широкой огласке, устроить семейное торжество, родных собралось много, и Оливию согревала их поддержка, но совесть все же грызла. Они приезжают на свадьбу, а свадьбы, как она недавно решила, не будет.

Кучер занес сумки Оливии и Софии к ним в комнату, и добрая женщина, которую Оуэн нанял в качестве экономки, открыла окно, чтобы впустить свежий воздух.

– Если вам что понадобится, мои дорогие, только скажите. Ленч будет готов приблизительно через час.

Тепло улыбнувшись, она вышла. Оливия опустилась на край кровати; София закрыла дверь и села на стул напротив нее.

– Нам придется поторопиться, – сказала Оливия. – Когда прибудут остальные родственники, у нас не будет ни минуты покоя: тебя засыплют вопросами… надеюсь, ты к этому готова. В любом случае, я уверена, они полюбят тебя, так же как мы с Оуэном.

Действительно, когда потрясение от ошеломляющей новости немного прошло, Оуэн тут же взял Софию под свое крыло. И хотя еще не вполне смирился с тем, что отец изменял их матери, куда проще было возложить всю вину на нее, женщину, которая бросила их. Пусть София и была живым свидетельством неверности отца, не полюбить ее невозможно. Прямота и такт, с которыми она приняла известие о своем отце – и о них, – сразу покорили и Оливию, и Оуэна.

А теперь София ее главный и единственный союзник в попытке убедить Джеймса отправиться в экспедицию.

– Я готова ответить на все вопросы, да у меня самой их тоже немало. – София стянула свои поношенные перчатки, и Оливия сделала мысленную пометку купить ей новые. – Это, однако, станет нашим преимуществом. Если что и может отвлечь твоих родных от свадебных приготовлений, так это новость, что у них есть сводная сестра. Если бы я не знала о твоем отце, твердом решении, что свадьбы не будет, то чувствовала бы себя неловко, оказавшись в центре внимания.

– Чепуха. Мы все очень рады наконец познакомиться с тобой и сожалеем, что наша встреча так сильно запоздала. Но ты совершенно права в том, что твое присутствие здесь отвлечет от меня внимание и, надеюсь, предоставит возможность улизнуть вскоре после обеда. Если к наступлению темноты я сумею добраться до Саттерсайда, то успею сесть в утреннюю почтовую карету.

– Ты уверена, что не хочешь сказать, куда поедешь? Мне кажется, кто-нибудь должен будет знать, где ты, на случай каких-то неожиданностей или неприятностей.

Забавно, Оливия вспомнила, что Джеймс говорил ей что-то похожее.

– Нет. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Я и так слишком многого у тебя прошу.

– Они ведь отправятся на поиски, как только поймут, что ты исчезла.

– Вне всяких сомнений. Но мне потребуется скрываться только неделю – этого будет достаточно, чтобы Джеймс поверил, что я не хочу выходить за него, и пришел к заключению, что ему следует отправиться в экспедицию. Дядя Хэмфри, со своей стороны, сделает все, чтобы убедить его. Как только узнаю, что он уехал, я вернусь в Лондон и приму на себя всю силу гнева брата.

София поежилась.

– Он будет недоволен.

– Знаю и сожалею о том беспокойстве, которое причиню ему и Роуз. Надеюсь, моя записка развеет некоторые их страхи. И ради них надеюсь, что мои летние эскапады не станут пищей для сплетен.

– И вновь мое присутствие может отвести от тебя хотя бы их часть.

– Ох, прости. – Оливия потрепала Софию по руке. – Мне бы не хотелось, чтобы ты попалась им на язык. Бульварные листки могут быть жестокими.

София пожала плечами.

– А мне даже интересно. Надо подготовить небольшую сумку, которую ты возьмешь с собой. Тебе понадобятся деньги, смена одежды и кое-какие необходимые мелочи.

– Да. И еще надо сочинить записку. – Это, пожалуй, самое трудное – убедить Джеймса, что она не хочет выходить за него замуж и что он может со спокойной совестью отправляться в экспедицию.

– Поэтому оставлю тебя ненадолго: дам время собраться с мыслями, – я все равно думала немножко прогуляться.

Оливия встала и порывисто обняла сестру.

– Спасибо, София. Я так признательна тебе за то, что не сочла за труд приехать сюда. А кроме того, ты не обижаешься на отца, хотя имеешь множество причин для этого.

– Просто не вижу в обидах никакого смысла. Может, я и не росла как герцогская дочь, но мне не на что жаловаться. И должна признаться, что всегда хотела иметь братьев и сестер. И хоть не ожидала, что приобрету их в двадцать три года, но, думаю, лучше поздно, чем никогда. – Она тоже обняла Оливию, затем твердо указала на секретер под окном. – Пора заняться письмом.

Выдвигая ящик секретера, Оливия мимоходом взглянула в окно и увидела Джеймса, шагавшего по дороге и явно полного решимости нанести ей визит. С колотящимся сердцем она отскочила от окна и прижалась к стене.

– Что такое? – всполошилась София.

– Джеймс здесь. Мне нельзя с ним видеться! – Оливия и так уже чувствовала, как ее твердость куда-то исчезает.

София быстро задернула шторы.

– Я скажу ему, что ты отдыхаешь.

– Но он еще не знает о тебе, – виновато проговорила Оливия. – Я не говорила: хотела вначале сама познакомиться с тобой, но, возможно, Оуэн рассказал.

– Я представлюсь сама. Не волнуйся.

Звякнул дверной колокольчик, и София успокаивающе улыбнулась Оливии.

– Собирай сумку. Пиши письмо. Я обо всем позабочусь.

Оливия прижала ухо к двери и позволила бархатному глубокому баритону Джеймса просочиться ей под кожу. Ни его слов, ни реплик Софии она разобрать не могла, но уловила в тоне явное разочарование. После того как хлопнула дверь, она подбежала к окну и осторожно выглянула из-за шторы. Понурив голову, он удалялся от коттеджа, а дойдя до своей лошади, привязанной к забору, прищурившись, посмотрел в сторону дома, прямо на то окно, где она стояла.

Уверенная, что штора скрывает ее, она не двигалась с места и смотрела, как он садится на своего мерина и уезжает.

Если все пойдет по задуманному плану, то больше она его не увидит – по крайней мере ближайшие два года.

Она села за секретер и задумалась, как лучше и убедительнее сказать «прощай».