Скорее всего это было до глупости сентиментально, но каменную скамейку возле увитой розами решетки Дафна считала особым, знаменательным местом и надеялась, что Бенджамин придет сюда, чтобы рассказать о визите к лорду Чарлтону.

А она воспользуется возможностью и признается в своих чувствах.

Не важно, что низкие серые тучи то и дело закрывали солнце, а теплый, но порывистый ветер угрожал дождем. Капли могли намочить платье, но не поколебать решимость.

Утром, во время завтрака, Дафна стала случайным свидетелем трогательной семейной сцены: лорд Уоршем заботливо усадил жену за стол и склонился, чтобы что-то прошептать на ухо. Леди Уоршем смущенно зарделась и устроила супругу краткий, но строгий выговор, однако глаза ее светились любовью.

Дафна мечтала о таких же отношениях.

А если точнее, о таких же отношениях с Бенджамином. Почему-то казалось, что если подобное будущее вообще возможно, то следует убедить графа, что и он в глубине души стремится к тому же.

Задача не из легких, особенно если учесть, что мисс Ханикот не привыкла побуждать джентльменов к признаниям в любви, да и вообще стеснялась утруждать окружающих, если речь шла о чем-то большем, чем просьба передать джем.

Однако стоило сомнениям набрать силу, как сразу вспомнились ночные объятия, Бенджамин прижимал ее к груди с неподдельной страстью, словно боялся потерять. А это уже что-то означало.

Вскоре на дорожке послышались звуки характерной походки: два шага, затем стук трости, снова два шага… и так далее. Предвкушение встречи помешало обратить внимание на крупную дождевую каплю, которая бесцеремонно шлепнулась прямо на грудь.

– Вот ты где. – Граф широко улыбнулся, однако при попытке сесть улыбка трансформировалась в болезненную гримасу.

Не спрашивая разрешения, даже не задумываясь, Дафна положила ладони на его бедро и принялась растирать скрученные судорогой мышцы. В первый момент Бенджамин окаменел, однако скоро успокоился. Минута-другая активного массажа принесла облегчение.

– Лучше?

– Спасибо. – Он поднес ладонь к губам и поцеловал. В ответ сердце пропустило удар. – Встретиться с Чарлтоном не удалось. Он нездоров.

– О, только не это! Что случилось?

– Экономка сказала, что барон уже два дня без сознания.

– Хуже некуда. А жар у него есть? Как он выглядит?

– Я к нему не заходил и уж тем более не имел возможности осмотреть и сделать какие-то выводы. Проблема в том, что, пока он в таком состоянии, просить о продаже портрета невозможно.

– Досадно, но далеко не так важно, как здоровье барона. – Дафна задумалась, удастся ли отыскать в библиотеке Билтмор-Холла медицинские журналы. Но, для того чтобы определить, в чем заключается причина болезни, необходимо больше узнать о состоянии пациента.

– Мне срочно нужно его навестить.

Лорд Фоксберн посмотрел на Дафну так, словно она тронулась умом.

– Это невозможно.

– Почему?

– Экономка отказалась меня впустить. С какой же стати ей впускать тебя?

Действительно, с какой?

– Симптомы его болезни похожи на те, которые проявлялись у мамы, когда я за ней ухаживала. Вдруг я смогу помочь?

– Он – старик, Дафна, и список недомоганий окажется очень длинным. К тому же у него есть доктор.

– Как и у тебя, полагаю. И все-таки я сумела сделать кое-что полезное.

Граф на мгновение прикрыл глаза и чуть заметно улыбнулся.

– Полностью согласен. В твоей способности исцелять сомневаться не приходится. Просто сидя рядом, я чувствую себя значительно лучше.

Дафна смягчилась.

– Не уверена, что смогу вылечить лорда Чарлтона, но попытаться стоит.

– Рисковать мы не можем.

– В чем же риск?

– Тебя узнают. Миссис Парфит, экономка, видела портреты и сразу поймет, что ты и есть та самая английская красавица.

Дафна удивленно вскинула брови.

– Английская…

– Так назвал тебя Чарлтон. Лично мне нравится, – пояснил граф. – Но дело даже не в самой миссис Парфит. Вторую картину наверняка видели слуги, кто-то из лакеев перенес ее в тайник.

Да, сложность действительно существовала. Чем больше людей узнают в Дафне героиню картины, тем серьезнее окажутся неминуемые неприятности. Но почему бы не попытаться изменить внешность?

– Можно спрятать волосы под большой шляпой и опустить поля на глаза.

– Нет. – Отказ прозвучал твердо и окончательно.

Во всяком случае, так считал лорд Фоксберн.

– Если существует хотя бы крошечный шанс помочь лорду Чарлтону, я не имею права его упускать. Даже если кто-то меня узнает. Представь, как поступил бы на твоем месте Роберт?

Вопрос попал в точку. Бенджамин прикусил губу и посмотрел на Дафну в упор.

– Лорд Чарлтон может внезапно прийти в себя, и тогда тебя не спасет никакая шляпа. Он узнает тебя мгновенно, можешь не сомневаться. Ты готова рискнуть репутацией семьи ради слабой возможности успеха?

Как правило, упоминание о родных служило решающим аргументом. Однако Дафна знала, что ни мама, ни Аннабел не захотят, чтобы кто-то страдал так, как страдала миссис Ханикот, особенно если существовала надежда на исцеление.

– Да, готова.

Дафна сжалась, ожидая потока упреков и даже бранных слов. Однако граф лишь задумчиво кивнул и посмотрел так, словно… испытывал гордость.

– Хэллоуз сделает все, чтобы помешать встрече с отцом. Он мечтает продать портрет, оплатить все долги да еще и выручить солидную сумму. Стоит нам показаться на пороге, он сразу заподозрит тайный умысел и придет в бешенство. Может разыграться отвратительная сцена.

– Знаю.

– В таком случае ничто не мешает нам поехать к барону уже завтра. – То, как естественно и просто Бенджамин произнес слово «нам», позволяло верить в лучшее. Теперь, когда один важный вопрос разрешился, Дафна набралась мужества и перешла ко второму, куда более запутанному и сложному.

– Хотелось бы поговорить о прошлой ночи.

Бенджамин озабоченно нахмурился.

– Конечно.

– Я… – Она нерешительно умолкла. Что если те слова, которые убедительно звучали в сознании, на поверку окажутся слабыми, отчаянными или, что еще хуже, банальными? Глубоко вздохнув, Дафна начала заново. – Прошлая ночь стала для меня особенной. Ты стал особенным. Так вот, я думала-думала и пришла к выводу… я считаю, что мы должны быть вместе. – Руки предательски дрожали, и Бенджамин крепко сжал их своими сильными, спокойными ладонями.

– Мы и так вместе. Я же обещал тебе помочь вернуть портрет. На мое слово можно положиться.

Дафна прищурилась, почти не сомневаясь, что он специально делает вид, что не понимает главного.

– Я говорю не о портрете, а о нас с тобой. Мы неплохо друг другу подходим, во всяком случае, если судить по тому, что произошло.

Красивое лицо озарилось греховной улыбкой.

– Это уж точно.

– Приятно узнать, что по этому вопросу наши мнения совпадают.

О Господи, разговор оказался в десять раз унизительнее, чем она предполагала. Бенджамин явно намеревался выслушать всю заготовленную речь – с начала и до конца.

– Поскольку мы так удачно совпадаем не только в физическом смысле, но и в других отношениях, предлагаю перевести наши отношения на следующий логический уровень.

Лорд Фоксберн глубоко вздохнул и озадаченно потер подбородок.

– Итак, ты предлагаешь мне сделать тебе предложение?

Что ж, прямее не скажешь.

– Да.

Синева глаз поблекла, а взгляд скользнул куда-то вдаль и замер в пространстве.

Каждая секунда молчания убеждала надежнее любого ответа. Сердце заныло.

– Дафна, то, что я сказал ночью, чистая правда. Я действительно испытываю к тебе чувства, о существовании которых прежде не подозревал. Но, извини, жениться не могу.

Она предполагала услышать нечто подобное, однако не была готова к той боли, которую принес прямой, безоговорочный отказ. Каждое слово вонзилось в сердце осколком стекла. Горло сжалось.

– Почему?

– Посмотри на меня. – Гнев в голосе жестоко ранил. Бенджамин встал, поднял трость и с яростной силой стукнул по каменной скамье, одним ударом превратив трость в мелкие, некрасивые обломки. Дафна на миг зажмурилась. – С какой стати тебе захотелось связаться с таким горемыкой?

Она тоже встала – близко, лицом к лицу.

– Очень хороший вопрос, но в эту секунду однозначный ответ в голову не приходит. Может быть, объяснишь, почему нам не следует быть вместе?

– Отлично. Если хочешь, объясню, – очень тихо, почти шепотом, произнес Бенджамин и замолчал на целую дюжину гулких, тяжелых ударов сердца. – Ты потрясающе молода и ослепительно красива. У тебя впереди вся жизнь, а я не настолько хорош…

– Хватит. – От неожиданности Бенджамин умолк и застыл с открытым ртом.

– Не пытайся объяснить, что для меня хорошо, а что плохо. Я сама знаю, чего хочу. И кого хочу.

– Тебе только кажется, что знаешь. А на самом деле понятия не имеешь, какие чувства будешь испытывать через шесть месяцев или шесть лет. Вот это, – он ткнул пальцем в свою ногу, как будто до сих пор Дафна не догадывалась, о чем речь, – превращает меня в старика очень быстро и, боюсь, непоправимо. И этот груз я должен нести на собственных плечах.

На глаза навернулись жгучие слезы, очень горячие по сравнению с шлепающими по лицу прохладными каплями дождя.

– Но почему, почему ты считаешь, что обречен страдать в одиночестве? Разве ты не доверяешь мне?

– Дело не в этом.

– Так в чем же?

Несколько секунд Бенджамин стоял неподвижно и молчал, как будто не собирался отвечать.

– Дело в том, – наконец едва слышно заговорил он, – что если ты станешь моей женой, то через некоторое время устанешь и от меня, и от моей… неполноценности.

Дафна открыла рот, чтобы уточнить, о чем вообще он говорит, однако граф властно поднял руку.

– Через пару лет я начну тебя раздражать. Еще года через три не останется ничего, кроме презрения. Если существует на свете что-то совершенно невыносимое, то только твоя жалость. Не хочу, чтобы ты меня жалела, и боюсь, что когда-нибудь сочувствие сменится презрением.

Признание одновременно и обидело, и рассердило.

– Напрасно ты так плохо обо мне думаешь. Я вовсе не наивная простушка и не слезливая дебютантка, готовая при первой же возможности упасть в обморок. Мне известно, каково это – проснуться от голода и не найти дома куска хлеба. – Дафна вздохнула. – Наверное, глядя на меня, этого не скажешь, но мне довелось вплотную столкнуться с несчастьями. А потому я никогда не брошу того, кого лю… – она умолкла. – Того, кто мне дорог.

Бенджамин покачал головой, как будто хотел стряхнуть все доводы, которые только что услышал.

– Подумай спокойно, без обиды на жизнь, – продолжала уговаривать Дафна. – Во что ты хочешь превратить свое будущее? Ведь это твой выбор. Можешь обречь себя на несчастье и одиночество, а можешь выбрать… жизнь рядом со мной.

– Чем заботиться обо мне, лучше представь собственное будущее, – возразил Бенджамин. – Сравни: счастливая, полная жизнь с человеком, готовым кружить тебя на всех балах, потакать каждому капризу, а со временем одарить выводком детей… или я.

– Что ж, если взвешивать счастье на аптекарских весах, то выбор очевиден.

На серьезном лице отразилось замешательство.

– Вот именно.

Дафна взяла книгу, показывая, что вопрос решен. Да, ей действительно все стало ясно. Придется каким-то образом доказать ему, что любовь способна преодолеть любые препятствия. Но как же это сделать?

– Когда завтра выезжаем?

Лорд Фоксберн удивленно взглянул на нее.

– Что?

– К лорду Чарлтону, – с преувеличенно спокойным терпением пояснила Дафна. – Если помнишь, мы собирались его навестить. Что если встретиться в холле в два часа?

– Хорошо. – Граф выглядел слегка ошарашенным.

Мисс Ханикот оставила его в этом состоянии и ушла, ни разу не оглянувшись.

На следующий день во время короткого путешествия в поместье лорда Чарлтона говорили мало. Мисс Ханикот старалась не думать о разговоре в саду, потому что при каждом воспоминании ей становилось нехорошо. Никакие слова не смогли бы заставить графа изменить жизненную позицию. А вот дела… дела способны на все.

Лорд Фоксберн не смотрел на спутницу, предпочитая изучать пейзаж за окном кареты, состоявший из серого неба и грязной дороги. Немного обидно, пусть даже сегодня Дафна выглядела не очень стильно. В надежде остаться неузнанной теми из слуг барона, кто мог видеть портреты, она забрала волосы – все, до единого локона – под широкополую шляпу и надела старенькое серое платье. Но, разумеется, по-настоящему серьезные опасения внушали не столько слуги, сколько мистер Хэллоуз.

На пикнике он разговаривал таким тоном, словно не считал ее за человека. Как будто, согласившись позировать для портрета, она тем самым продала себя и заранее обрекла на презрение и унижение. Дафна знала, что лорд Фоксберн не даст ее в обиду, но в то же время понимала намерения Хэллоуза. Перспектива вырисовывалась отнюдь не радужная.

– Не исключено, что миссис Парфит нас не впустит, – заметил Бенджамин, все еще глядя в сторону.

– Да.

– Твою красоту не спрячешь за безвкусной шляпкой и старым платьем.

Предупреждение можно было бы принять за комплимент, если бы не снисходительный тон.

– Тем не менее спасибо.

Бенджамин повернулся, пронзил Дафну раскаленным взглядом и снова уставился в окно.

Как только экипаж свернул на центральную аллею, Дафна для храбрости глубоко вздохнула и взяла с сиденья корзинку. Повариха лорда Билтмора дала банку крепкого мясного бульона, а экономка выделила из стратегических запасов несколько сортов прекрасного дорогого чая. Сама же Дафна собрала букет полевых цветов и перевязала его ярко-желтой лентой. Возможно, барон так тяжело болен, что не оценит подарков, и все же они не помешают. А когда он придет в себя, то с радостью узнает, что соседи желают ему здоровья.

Наконец карета остановилась возле каменного крыльца, и Дафна с трепетом спустилась по откидной лесенке. Лорд Фоксберн крепко сжал руку.

– Не бойся, я всегда рядом. Ничего плохого не случится.

– Знаю. Просто странно думать, что круг замкнулся. Сейчас я встречусь с тем самым человеком, который заказал портреты.

– Пока только надеешься встретиться, – поправил Бенджамин. – Для начала было бы неплохо попасть в дом.

– Ты говоришь так, словно у порога сидит Цербер.

– Ты еще не знакома с миссис Парфит. – Бенджамин взял бронзовый молоток и постучал.

Дверь открыл дворецкий, но, услышав, какова цель визита, немедленно позвал экономку.

Миссис Парфит появилась минуту спустя, на ходу вытирая руки о передник.

– Добрый день, лорд Фоксберн. Признаюсь, удивлена, не предполагала увидеть вас так скоро. – Она вопросительно посмотрела на Дафну.

– Со мной мисс Ханикот, – представил граф. – Она гостит в Билтмор-Холле. Услышав о болезни лорда Чарлтона, она настояла на визите, так как считает необходимым оказать посильную помощь.

– Вот здесь гостинцы для барона. – Дафна протянула корзинку. – Простите за бесцеремонность, но не так давно я провела несколько месяцев, ухаживая за мамой. К счастью, она выздоровела, а я приобрела драгоценный опыт. Нельзя ли хотя бы на несколько минут пройти к больному? Ни в малейшей степени его не потревожу; обещаю, что просто посмотрю и постараюсь определить, в чем суть тяжелого состояния.

Глаза на круглом лице экономки превратились в щелочки.

– За бароном прекрасно ухаживают.

– В этом мы не сомневаемся, – успокоил граф. – Но мисс Ханикот обладает особым даром исцеления. Мне и самому пришлось стать ее пациентом, серьезное ранение не проходит бесследно, понимаете ли. Безнадежные случаи – ее специальность.

От избытка благодарности Дафна была готова броситься ему на шею и расцеловать.

Экономка вздохнула и неохотно впустила посетителей в холл.

– Мистера Хэллоуза сейчас нет дома, – бесстрастно предупредила она. – Но он был бы крайне недоволен, что я разрешила посторонним навестить его отца, так что постарайтесь не задерживаться.

– Не беспокойтесь, мы ненадолго, – заверила Дафна.

– У постели лорда Чарлтона дежурит моя сестра, – пояснила экономка и посмотрела на графа. – Надеюсь, вы помните, как пройти в спальню?

– Да. Сюда, мисс Ханикот. – Бенджамин положил теплую ладонь на талию и повел Дафну к лестнице.

Через мгновенье их остановил голос миссис Парфит.

– Надеюсь, визит не имеет отношения к портрету?

Дафна похолодела.

– Нет, – спокойно ответил граф. – Даю слово.

Экономка кивнула и с корзинкой в руках скрылась в коридоре.

Дафну удивила та легкость, с которой лорд Фоксберн преодолел лестницу. Словно прочитав ее мысли, он пробурчал:

– Расплата за самоуверенность и излишнюю прыть придет позже.

Коридор второго этажа оказался аккуратным и чистым, с жизнерадостными обоями на стенах. Интерьер оживляли несколько написанных маслом натюрмортов на вечную тему: цветы и фрукты. Дафна почему-то опасалась, что дом барона окажется безвкусным нагромождением красного и золотого. Аляповатое обрамление для портретов, некогда написанных специально для этих комнат. К счастью, перед ней оказался обычный сельский особняк, перила которого были до блеска отполированы не одним поколением детей. Ничего зловещего в этих стенах не было, но на душе все равно стало грустно.

В огромном доме должна кипеть жизнь, а здесь стояла полная тишина. Большинство комнат пустовали, мебели в них почти не было, а шторы оставались задернутыми даже днем.

– Вот здесь. – Бенджамин достал из жилетного кармана часы. – Сейчас половина третьего. В нашем распоряжении минут пятнадцать, не больше.

Он осторожно постучал, и вскоре на пороге возникла немолодая массивная особа.

– Чем могу помочь? – поинтересовалась она, как показалось Дафне, неискренне. На самом же деле сиделка добросовестно выполняла свой долг и старалась оградить подопечного от посетителей.

– Добрый день, – с любезной улыбкой приветствовал граф. – Должно быть, вы – Агнес, сестра миссис Парфит. Она позволила нам по-соседски нанести короткий визит.

– Барон уже несколько дней не открывает глаз. Как только придет в себя, буду рада сообщить ему о вашем внимании.

Еще не переступив порог, Дафна почувствовала, что в комнате невероятно жарко. В камине ярко горел огонь, а окна, видимо, давным-давно не открывались. Да и лицо Агнес выглядело распаренным и усталым. Судя по всему, ей здесь приходилось нелегко.

– Мы понимаем, что лорд Чарлтон отдыхает, и не собираемся его будить, – вступила в разговор Дафна. – Может быть, посидим немного рядом, а вы тем временем отдохнете?

Взгляд сиделки слегка подобрел.

– Позвольте узнать, кто вы такие?

– Простите, мы не представились как следует. Я – мисс Ханикот, а со мной граф Фоксберн. Гостим в поместье Билтмор-Холл.

– Понятно. Что ж, если Мэри разрешила вам подняться, значит, все в порядке.

Дафна вздохнула с облегчением.

– Спасибо.

Едва сиделка ушла, она быстро оценила обстановку. В спальне было еще жарче, чем казалось из коридора. Лицо лорда Чарлтона лоснилось от пота, и все же лежал он под несколькими одеялами.

– Встань возле двери, – скомандовала она графу.

– Что-что?

– Предупредишь, когда вернется Агнес.

Бенджамин послушно прислонился плечом к косяку и хитро улыбнулся.

– Позволь, отгадаю. Собираешься делать компресс?

– Нет.

– А что, операцию?

– Ужасно смешно. Пока что стараюсь обеспечить барону человеческие условия. – Она убрала два теплых одеяла и оставила только одно тонкое, которым больной был укрыт до подбородка. Лорд Чарлтон задышал заметно легче и глубже, как будто с груди сняли тяжкий груз. Увы, погасить камин не представлялось возможным, но что если проветрить спальню?

Дафна отдернула пыльную бархатную штору и потянула тяжелую раму. Ничего не получилось.

– Сейчас сделаю. – Бенджамин тут же оказался рядом. – Здесь же дышать невозможно, любой сознание потеряет. – Одним точным, сильным движением он распахнул окно. В комнату ворвался поток свежего влажного воздуха, и Дафна помедлила, чтобы вдохнуть полной грудью.

– Что, черт возьми, здесь происходит?

Грубый голос заставил вздрогнуть от ужаса. Она обернулась и увидела на пороге мистера Хэллоуза – пьяного, с багровой физиономией и безумными глазами.

Выглядел он так, как будто собирался убить всех сразу.