При первых звуках музыки лорд Фоксберн отдал трость своему верному оруженосцу лорду Билтмору, заключил Дафну в объятия и бесстрашно заскользил по зеркальному паркету. Возможно, двигался он не так изящно и легко, как другие джентльмены, но прекрасную партнершу это обстоятельство ничуть не смущало. Они танцевали в той части зала, где пар было меньше, а свободного места больше; никто не стал бы осуждать их за промахи.

Впрочем, граф не замечал ничего вокруг: сейчас для него имело значение только самочувствие мисс Ханикот. Когда она стояла на подиуме перед всем бомондом и признавалась, что позировала для портрета, он видел, как дрожали ее руки, слышал в голосе трепет. Чего ему стоило удержаться на месте и не подбежать, чтобы отвлечь внимание или просто сдернуть покрывало, одним движением избавив любимую от мучений! А вместо этого он стоял поодаль и наблюдал, как бедняжка отчаянно сражается со страхом. Никогда еще она не выглядела столь беззащитной и в то же время волнующе прекрасной.

Дафна, кажется, совсем не осуждала его за опоздание на бал, и все же Бенджамин счел необходимым объясниться.

– Прости за то, что пришел так поздно.

– Да я на тебя особенно и не рассчитывала.

– В самом деле? – В вопросе проскользнуло недоверие.

Дафна посмотрела в сторону.

– Уверена, что у тебя немало дел поважнее балов.

– Так и есть.

Она слегка погрустнела и опустила голову.

– Например, не так давно я встречался с герцогом.

– О?

– Полагаю, ты понимаешь, о ком идет речь, – о герцоге Хантфорде.

На лице Дафны отразилось горькое разочарование.

– Дело в том, что Оуэн приехал на бал вместе с нами и провел здесь весь вечер.

– Разумеется. Мы с твоим зятем встретились в библиотеке лорда Фоули меньше часа назад, незадолго до того, как ты открыла портрет. Кстати, держалась ты великолепно. Безупречно. Всегда знал, что ты сможешь это сделать.

Дафна очаровательно порозовела.

– Рада, что ты все видел и слышал. То, что было сказано насчет благодарности в твой адрес, шло от сердца. Совсем не важно, что подумают обо мне все эти мисс Старлинг и их матушки. И я совсем не жалею о том, что сделала для своей семьи.

Ах, до чего же хотелось страстно обнять ее, жадно поцеловать и не остановиться на поцелуе… но пока приходилось довольствоваться лишь танцем.

– Посмотри. – Дафна кивнула в центр зала. – Лорд Билтмор танцует с Луизой Ситон. Они чудесно смотрятся вдвоем, правда?

Бенджамин взглянул через плечо.

– Да, пара неплохая. Не такая великолепная, как мы с тобой, но тоже заметная.

Дафна улыбнулась.

– Значит, ты одобряешь их взаимопонимание?

– Мисс Ситон радует Хью и, по-моему, искренне его любит. Этого достаточно, чтобы Роберт проникся к ней симпатией.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо осведомилась Дафна. – Если нога болит, можно отдохнуть на террасе.

– Не стоит. – Действительно, никогда еще Бенджамин не ощущал столь бурного прилива сил. – Вчера я консультировался с молодым доктором. Аверилл давно о нем твердит. Мгновенного выздоровления парень не обещает, но предлагает новые, достаточно смелые методики лечения.

Глаза Дафны удивленно округлились.

– Неужели ты готов попробовать?

– Почему бы и нет? Терять-то все равно нечего. Вдруг получится?

Ответом послужила полная надежды счастливая улыбка, от которой сердце возбужденно забилось.

Когда музыка смолкла, лорд Фоксберн отвел свою даму туда, где стояли ее близкие. Аннабел, Оливия и Роуз тут же окружили Дафну и принялись радостно обнимать.

– Ничего не скажешь, вечер выдался бурным, – покачал головой герцог Хантфорд. – Предлагаю немедленно вырвать миссис Ханикот из когтей леди Бонвилл и отправиться домой, пока не начался очередной спектакль.

– Оуэн! – возмутилась Оливия. – Что за легкомыслие? Дафна поступила невероятно мужественно!

Герцог посмотрел на сестру с опаской, словно боялся непредвиденного поворота и без того причудливого сюжета.

Граф откашлялся.

– Хантфорд прав. Пора домой.

Оливия задиристо вскинула голову.

– А разве вы не только что приехали?

Оуэн страдальчески вздохнул, однако позиций не сдал.

– Через пять минут встречаемся на крыльце, – твердо распорядился он.

Лорд Фоксберн через весь зал проводил Дафну туда, где рядом с леди Бонвилл сидела окончательно сбитая с толку миссис Ханикот. Увидев дочь, бедняжка тут же встревоженно вскочила. Пока Дафна убеждала матушку, что чувствует себя прекрасно, виконтесса поманила пальцем Бенджамина, и тот, к немалому стыду, ощутил, как по спине пополз недостойный джентльмена трусливый холодок.

– Добрый вечер, леди Бонвилл. Сожалею, что пришлось выступить на аукционе вашим оппонентом.

Виконтесса небрежно отмахнулась.

– Не переживайте, Фоксберн. Мне эта картина ни к чему; я знала, что вы обязательно обойдете меня. Просто хотела поднять цену.

Несомненно, так оно и было, но что, если присутствовали и более тонкие мотивы?

– Возможно, хотели поскорее вызволить мисс Ханикот из неловкой ситуации?

– Не усложняйте, Фоксберн. Чего во мне совсем нет, так это доброты. Зато, как и все в этом зале, обожаю хороший скандал. – Леди Бонвилл удовлетворенно вздохнула. – Должна признаться, что в нынешнем сезоне не случилось ничего увлекательнее нашего с вами соперничества.

– Вы, как всегда, правы. А потому будет лучше, если я провожу миссис Ханикот и ее дочь домой.

– Отличная идея.

Не прошло и нескольких минут, как вся компания собралась на тротуаре перед особняком лорда Фоули. Оба экипажа герцога уже стояли наготове. Лорд Фоксберн отвел Хантфорда в сторону.

– Не возражаете, если я отвезу мисс Ханикот в своей карете?

Ожидание ответа потребовало немалого хладнокровия: герцог посмотрел в упор, и граф твердо выдержал взгляд; в борьбе характеров соперники стоили друг друга.

– Не сомневайтесь, намерения мои благородны.

– Считаете, что я должен вам верить?

– Конечно. Но мне необходимо поговорить с Дафной наедине.

– Будьте осторожны, а не то следующая наша встреча состоится с пистолетами в руках.

– Слово джентльмена, в этом не будет необходимости.

Хантфорд повел Аннабел и остальных дам – всех, кроме свояченицы, – к экипажам.

– Что ж, посмотрим.

Бенджамин церемонно предложил Дафне руку.

– Согласны ли вы отправиться в путь вместе со мной?

Она молча с улыбкой поднялась по ступенькам кареты.

Лорд Фоксберн приказал вознице выбрать самый длинный маршрут, закрыл за собой дверь и устроился на сиденье рядом со спутницей. Даже в полутьме она излучала мягкий золотистый свет и сияла подобно лунной богине.

– Какое счастье, что мученье наконец-то закончилось! – Дафна откинулась на подушки, блаженно вздохнула и добавила: – Но еще большее счастье оказаться здесь, рядом с тобой.

Бенджамин осторожно, но настойчиво потянул перчатку.

– Подозреваю, что после алчущего скандала зала любой, даже самый скромный уголок покажется раем.

– Как ты это сделал?

– Имеешь в виду картину?

Дафна кивнула.

– Очень просто. Томас вернулся в город. Роуз выкрала платье из твоего шкафа.

– Роуз?!

Бенджамин кивнул.

– И позировала в нем в багетной мастерской, которую мы взломали…

– Может быть, избавишь от пикантных деталей?

Он медленно, дюйм за дюймом стащил с ее руки длинную лайковую перчатку и провел губами влажный след от локтя к запястью. Дафна застонала, разжигая вожделение.

– Да, здесь и в самом деле намного лучше, чем на балу.

И все же соблазнение стояло не на первом месте.

– Дафна… я очень, очень скучал…

Она села прямо, как школьница, и застенчиво улыбнулась.

– Правда?

– Мне страшно не хватало твоего смеха, света, которым ты озаряешь все вокруг, твоей заботы.

– А мне казалось, что в роли сиделки я тебя раздражаю.

Бенджамин озорно улыбнулся.

– Я нагло врал.

– О!

– Та ночь в Билтмор-Холле, которую мы провели вместе… я знаю, что не должен был…

– Жалеешь? – быстро спросила Дафна.

– Бог мой, конечно же, нет. А ты жалеешь?

Она на миг задумалась.

– Нет.

Бенджамин вздохнул с облегчением.

– Хорошо. Если бы сказала, что жалеешь, следующая фраза прозвучала бы неуклюже и неуместно.

– Какая фраза?

– Та самая, в которой я объясняю, что опоздал в зал потому, что просил у герцога Хантфорда твоей руки.

Дафна издала звук, похожий одновременно и на рыдание, и на смех.

– Подожди. Значит, ты спрашивал Оуэна, можешь ли…

– Могу ли жениться на тебе.

Она испуганно замерла.

– И он сказал…

– Сказал, что последнее слово остается за тобой. И за твоей матушкой, разумеется. А потом добавил, что если ты согласишься, то на меня свалится незаслуженное счастье. Но это я и без него знаю.

– Я тоже считаю себя непростительно счастливой. – Дафна жалобно всхлипнула. – Ты спас от разрушительного скандала меня и, что намного важнее, моих родных. А потом купил картину и даже пожертвовал огромную сумму благотворительному заведению миссис Мидлтон. Ты ведь не сомневался, что я назову именно этот сиротский приют?

– Догадывался.

– Если бы я не знала правды, то решила бы, что ты неравнодушен к воспитанницам.

Граф насмешливо фыркнул.

– Не хочу обсуждать ни пожертвование, ни детский дом.

– Как скажешь. – Дафна забавно нахмурилась. – Что же в таком случае достойно обсуждения?

Бенджамин задумался. На свете существовало очень мало тем, на которые он мог говорить без насмешки. И главной среди них была вот эта:

– Наше будущее. Мы. Вместе. Вот чего я хочу… потому что… люблю тебя.

Он ждал ответа. Какого-нибудь.

Губы Дафны приоткрылись, а глаза увлажнились. А потом она сжала его лицо теплыми ладонями и поцеловала так, как будто тоже любила. Во всяком случае, ему очень хотелось, чтобы это было именно так.

Они целовались, как любовники, встретившиеся после долгой-долгой разлуки. Она сияла светом и добротой; он воплощал мрак и боль. И все же им было очень хорошо вместе, как бывает хорошо только дома, в окружении родных стен и с детства знакомых вещей.

Языки вели собственную тайную беседу, и Бенджамин еще жарче обнял любимую, стараясь продлить момент незабываемой близости.

– Ты не ответила, Дафна. Я знаю, что ты заслуживаешь человека в тысячу раз умнее и лучше меня. Но я люблю тебя, до конца дней буду любить всем своим черным сердцем. И сделаю все возможное, чтобы стать лучше. Прошу, скажи, что согласна навсегда стать моей, согласна выйти за меня замуж.

Дафна смахнула с глаз слезы, глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Конечно, согласна. Я люблю тебя, Бен. Люблю не за твою рану, не за то, что ты сделал для приюта и для меня, а просто так – потому что ты такой, какой есть. Рядом с тобой приходится взрослеть и умнеть, а еще ты учишь смеяться и чувствовать себя… необыкновенно. Не хочу, чтобы ты менялся.

Душа Бенджамина расцвела радостью.

– Поверь, я сумею принести тебе счастье.

– Очень на это рассчитываю, – обольстительно улыбнулась Дафна. – Только не забывай, что рядом с тобой дама с распутным прошлым.

– На это смелое заявление могу ответить лишь одно: твое будущее вряд ли окажется скромнее. Не откажешься ли ненадолго заехать ко мне домой? Хочу кое-что тебе показать.

Дафна игриво вскинула брови.

– Правда?

– Нет, не то, о чем ты подумала. А впрочем, и это тоже. – Граф постучал в крышу экипажа. – Сама увидишь.

Несколько минут спустя они остановились у подъезда богатого особняка. Бенджамин достал из-под сиденья плащ и старательно укутал, чтобы никто не узнал спутницу по пути от экипажа до двери, а, едва войдя в холл, тут же отпустил дворецкого и повел Дафну наверх, в свою спальню. К комнате Дафна подошла с пылающими щеками: всю дорогу возлюбленный шептал на ухо дерзкие признания.

В коридоре второго этажа Бенджамин осыпал ее страстными поцелуями и только после этого распахнул дверь и показал на стену напротив кровати.

– Вот для чего я тебя привез.

Дафна утратила дар речи. Перед ней, чуть выше уровня глаз, висел портрет – тот самый, в сапфировом шезлонге, для которого она позировала в продуваемом всеми ветрами здании заброшенной фабрики. Тот, который принес немного денег на оплату маминых лекарств и положил начало ее знакомству с Бенджамином.

– Картина по праву принадлежит тебе, – услышала она мягкий голос. – Помнишь, о чем мы договорились в самом начале знакомства? Если сможешь меня вылечить, получишь портрет.

– Но я ведь тебя еще не вылечила. – Дафна взглянула на него с сомнением. – Разве не так?

– Не окончательно. Что поделаешь, не исключено, что я останусь идиотом до конца жизни. Но хочется думать, что кое-какие шаги в верном направлении уже сделаны. Главное, что портрет находится в твоем полном и безраздельном владении. Больше никто и никогда не сможет распорядиться им против твоей воли и без твоего ведома. Даже если сочтешь нужным уничтожить, право останется за тобой. Решать только тебе.

Итак, отныне и впредь она – полновластная хозяйка картины. А ведь два месяца назад она была готова отдать все, лишь бы услышать эти слова. И тогда, не задумываясь, стерла бы с лица земли следы своего сомнительного прошлого. Теперь же… теперь она гордилась портретом.

– Не думаю, что имеет смысл его уничтожать, хотя я предпочла бы хранить его подальше от посторонних глаз.

– Здесь? – с надеждой в голосе уточнил Бенджамин.

– Если тебе приятно.

– Очень приятно. Как и все, что напоминает о тебе.

– В таком случае, что скажешь вот об этом? – Дафна стряхнула с плеч плащ, и он упал к ногам.

– О, великолепно!

Она медленно стянула с руки вторую перчатку, вынула из волос шпильки и подошла к кровати.

– Как мне тебя порадовать? – спросил Бенджамин, бережно укладывая любимую на атласное покрывало. Снял с ее ног бальные туфельки, согрел в ладонях миниатюрные ступни, поднялся к коленям, скользнул выше. Ответом стал трепет ожидания.

– Очень хорошее начало.

Дальше слова уже не понадобились.

Бенджамин снял с нее всю одежду, а потом она раздела его. Он целовал ее и позволял целовать себя. И вот, наконец, она прогнулась, обхватила его ногами, стремясь слиться воедино, и в мощном ритме он увлек ее на немыслимую вершину, где уже не было ничего, кроме блаженства и света.

Он изо всех сил прижимал любимую к груди, а она вдыхала терпкий аромат его кожи и медленно, плавно спускалась с небес на землю – усталая, умиротворенная, счастливая и… голодная.

Очень хотелось остаться рядом с ним до утра – конечно, если принесут поднос с едой. А скоро можно будет проводить так каждую ночь. Разве можно мечтать о большей радости?

– Совсем забыл, – прозвучал над ухом любимый голос. – На днях я получил письмо от лорда Чарлтона. Барон чувствует себя значительно лучше; благодарит тебя за помощь, заботу и травы. Уверяет, что память крепнет с каждым днем.

Дафна гордо улыбнулась – просто не смогла удержаться.

– А еще он считает, что мы с Английской красавицей составим грандиозную пару.

– Вынуждена согласиться.

– Знаешь, чего я хочу?

– Чего же?

– Написать твой портрет… сейчас же.

Только не это.

– Все, с портретами покончено.

Желудок требовательно заурчал; подчиняясь чувству голода, Дафна предложила:

– А что, если попробовать рисовать горячим шоколадом, клубникой и еще чем-нибудь съедобным?

Бенджамин с готовностью поддержал идею.

Честное слово, этот человек обещал стать самым сговорчивым и добрым мужем на свете.