На самом деле Оуэн и не рассчитывал, что Аннабелл послушается его. Пожалуй, он даже был бы недоволен, если бы она подчинилась. И все-таки ей пришлось остаться на приличном расстоянии от домика.
Хозяевами домика могли быть лесорубы, а могли быть и браконьеры. Если вдруг начнется стычка, ему не хотелось, чтобы Аннабелл оказалась в опасности.
Добравшись до поляны, Оуэн подошел к домику сбоку, чтобы тайком заглянуть в окно. Оно оказалось слишком грязным, и Оуэн ничего не разглядел. Значит, кроме двери, у него не оставалось другого варианта. Он вышел из-за угла и постучал в нее.
Никто не ответил.
Оуэн с силой толкнул дверь плечом, но крепкие доски даже не прогнулись. Налетев на дверь с разбега, он громко крикнул:
— Роуз! Это я, Оуэн!
Изнутри донесся звук, похожий на скрежет задвижки. Оуэн снова навалился на дверь. Теперь та заскрипела и слегка поддалась.
— Роуз! — тихо позвал он в приоткрывшуюся щель.
В темноте домика возникла фигура. Роуз приблизилась к выходу неверными шагами, отчаянно глядя на брата и занеся над головой сковороду с длинной ручкой.
Слава богу!
Если Уинтроп причинил ей зло, он поплатится за это.
Подойдя к сестре поближе, Оуэн попытался успокоить ее.
— Это я, Роуз. Тебе больше нечего бояться!
Сковородка со звоном упала, и вслед за ней Роуз мягко опустилась на пол и беззвучно заплакала.
Оуэн подхватил ее на руки и перенес на тюфяк рядом с очагом. Несмотря на взвинченное состояние, Роуз была невредима. Он взял ее ладони в свои и переплел их пальцы.
В домик влетела Аннабелл.
— Слава богу! — Бросившись на колени возле них, она приложила ладони к щекам Роуз. — Дай мне посмотреть на тебя! У тебя ничего не болит?
Роуз отрицательно покачала головой и крепко обняла ее. Хотя первое объятие по праву принадлежало ему, Оуэн не стал возражать, так велико было его чувство радости.
— Мы чуть с ума не сошли, — сказала Аннабелл.
Она опустила глаза, полная раскаяния.
— Нам все известно про Уинтропа, — начал Оуэн.
Роуз резко подняла голову и побледнела.
— Наверное, мне лучше подождать снаружи, — предложила Аннабелл, но Роуз схватила ее за руку. Аннабелл бросила взгляд на Оуэна, словно ожидая указаний.
— Если хотите, можете остаться, мисс Ханикоут. — Он повернулся к Роуз: — Уинтроп рассказал нам свою версию того, что случилось в библиотеке прошлой ночью. Мы смогли кое-что понять между строк. Ты защищалась?
Роуз кивнула.
— Он успел…
Задохнувшись от рыдания, она отрицательно замотала головой.
Кровь застучала у Оуэна в висках.
— В любом случае он за все ответит. Можешь больше не бояться его. — Вздохнув, Оуэн прикинул, как ему перейти к следующей теме, и решил брать быка за рога. — Я знаю о его связи с нашей матерью.
Роуз широко открыла глаза.
— Мне только недавно стало известно об этом, и все встало на свои места. Ты ведь застала их вместе тогда, на приеме, который мы устраивали в нашем поместье три года назад?
Лицо Роуз исказилось от боли.
Он обнял сестру и положил ее голову к себе на грудь.
— Как бы мне хотелось избавить тебя от всего этого! И чтобы не ты нашла нашего отца после… — Не было никакого смысла бередить ей воспоминания. — Но теперь я здесь. И ты со мной в безопасности.
Оуэн, как ребенка, покачивал сестру на руках. Когда она наконец перестала дрожать, Аннабелл осмотрела ее ноги. Они были в ссадинах и порезах.
— Надо их промыть и перевязать.
Роуз показала на котелок, висевший на огне.
— А, ты уже все приготовила, — обрадовала Аннабелл. — Ты, должно быть, проголодалась. Тут есть еда?
Оуэн пошарил в кладовке и нашел только пару кружек и несколько листочков чая. Негусто, дьявол побери!
Темнота опускалась быстро, а ведь другие поисковые группы, включая Эверила и Оливию, продолжали искать Роуз. Нужно было как можно быстрее отвезти ее назад, в поместье, и объявить о прекращении поисков. Но с одной лошадью Оуэн не мог вывезти Роуз и Аннабелл сразу.
Аннабелл закончила бинтовать Роуз ноги куском белого полотна. С удовольствием оглядывая свою работу, она сказала:
— Не могу не думать, как обрадуется Оливия твоему появлению.
Оуэн что-то согласно пробормотал и опустился на колени рядом с сестрой.
— Нужно дать ей знать, что ты в безопасности. Ты должна поесть и показаться доктору, чтобы он обработал ссадины и порезы.
Аннабелл сжала руку Роуз.
— Возвращайтесь домой вдвоем. Я могу остаться здесь на ночь. А утром пришлете кого-нибудь, чтобы забрать меня отсюда.
Та неистово замотала головой.
— Не глупи, Роуз. Я взрослая женщина и совсем не боюсь провести тут ночь одна. Ты пережила жуткое событие, а Оливия наверняка места себе не находит от тревоги за тебя. Как бы Оуэн ни убеждал ее, что с тобой все нормально, она не успокоится, пока не увидит тебя собственными глазами.
Благодарный Аннабелл за то, что она так настойчиво уговаривала Роуз, Оуэн тем не менее видел, что ей не по себе от перспективы оказаться одной в лесном домишке.
— Нам надо скорее отправляться, пока не стало совсем темно. Будет очень трудно найти обратную дорогу из леса, — объяснил он Роуз. Потом обратился к Аннабелл: — В банке на полке есть немного чайной заварки, а в сундуке лежит одеяло, там же — фонарь и несколько спичек. Я вернусь еще до рассвета.
— Можно особо не торопиться. Со мной все будет в порядке, — заверила его она. Домик сослужит надежную службу от непогоды. Правда, соломенный тюфяк и грязные полы мало напоминали уютную спальню в особняке Харсби.
Все еще колеблясь, Роуз тем не менее обняла Аннабелл на прощание. Оуэн взял сестру на руки. У них впереди было совсем немного времени, чтобы выбраться из леса до того, как окончательно наступит ночь.
На выходе Оуэн через плечо взглянул на Аннабелл. Глина, которая покрывала ее платье, подсохла и приобрела более светлый оттенок. В спутанных волосах застряли кусочки грязи и мелкие листочки. Вздернув подбородок, она слабо улыбнулась ему.
Никогда еще он не видел такой красавицы.
Жаль, что он не может теперь доверять ей.
После ухода Оуэна с Роуз Аннабелл нечем было себя занять. Оставалось только думать. Тут не было платьев, которые требовалось сшить, не было домашней работы, не было книг, чтобы почитать. Быть одной, наедине со своими мыслями — это приводило в замешательство. В особенности если было совестно за свои поступки.
О, она просто кошмарный человек!
Слава богу, Роуз нашлась целой и невредимой, а если бы с ней что-то случилось? Что если бы Роуз упала, разбила голову о камни и умерла в лесу? Или ее нашли и увезли бы с собой цыгане?
Подавив внутреннюю дрожь, Аннабелл проверила, что дверь надежно заперта на задвижку.
Может, лучше принести бадью воды из ручья и попытаться отстирать платье? Нет, оно все равно не успеет высохнуть. Поэтому Аннабелл разделась, оставшись в одной рубашке, и дочиста отдраила руки, ноги и лицо, а потом занялась волосами. Это было совсем не похоже на неторопливое мытье в горячей ванне, но хотя бы грязь смылась. А теперь лучше всего лечь спать.
Помешав дрова в очаге, Аннабелл достала из сундука лоскутное одеяло. Оно не шло ни в какое сравнение с бархатным стеганым, под которым она спала последнюю неделю, но было довольно чистым. На нее вдруг напала тоска по дому. Завернувшись в одеяло, Аннабелл улеглась на тюфяк, закрыла глаза и представила себе, как будут рады мамочка и Дафна, когда она вернется к ним.
Аннабелл не хватало разговоров с Дафной ранними утренними часами и чтения мамочке вслух. Сейчас она, наверное, уже достаточно здорова, чтобы гулять по парку и поддерживать нормальную беседу. Как Аннабелл хотелось опять услышать ее смех!
Аннабелл так долго мечтала, что матери станет лучше, но теперь, когда та выздоровела, она столкнулась с другими непредвиденными обстоятельствами. Ее семья не может позволить себе и дальше жить в квартире, которую они снимали. Во всяком случае, до тех пор, пока она вновь не вступит на преступную дорожку.
Но после того как ей пришлось поближе познакомиться со своими последними жертвами — Оуэном, Оливией и Роуз, — она не сможет заниматься вымогательством. Она уже не тот человек, кем была раньше.
Огонь в очаге тихо тлел. Так прошло несколько часов. Потом от поленьев остались отдельные угольки, которые подмигивали ей, убаюкивая, и тут…
Бам! Раздался удар в дверь домика. Она резко выпрямилась на тюфяке.
— Аннабелл!
Оуэн! Не проснувшись до конца, она огляделась по сторонам. В домике царила тьма. Неужели они с Роуз заблудились и вернулись назад?
Аннабелл схватила очки и подбежала к двери, а потом, отодвинув задвижку, распахнула ее.
Он стоял в лунном свете, который подчеркивал крупную лепку его лица. Широкие плечи светло выделялись на фоне чернильного неба. Сердце Аннабелл забилось где-то в горле.
Оуэн был один. И больше никого.
— Почему ты вернулся так скоро?
— Можно войти?
Она оглядела свою нижнюю рубашку и попыталась прикинуть, пристойно ли будет пригласить его в домик лесорубов далеко за полночь. О такой ситуации в правилах приличий не говорилось ничего определенного.
— Конечно. Я думала, ты собирался вернуться утром.
Он поставил на пол завязанный мешок, помешал головешки в очаге и подложил полено. Пламя снова заплясало, осветив резкие контуры его лица.
— Мне не хотелось оставлять тебя тут одну.
От такого признания у Аннабелл замерло сердце. Разумеется, он и за потерявшимся щенком вернулся бы, но все равно в этом было нечто особенное. Она представила, к каким последствиям это приведет, и прижала руку к груди.
— О Боже!
Оуэн тут же оказался рядом и взял ее за локоть.
— Что такое?
— Моя репутация! Конечно, не бог весть что, но это единственное, что у меня есть. И от нее ничего не останется, как только остальным гостям станет известно о том, что…
— …мы провели ночь вместе? Никто не узнает.
Он подвел ее к тюфяку, и они уселись на лоскутное одеяло.
— Все поисковые группы вернулись в дом сразу после наступления темноты. Когда Оливия увидела меня и Роуз, то разрыдалась. Все обрадовались ее возвращению и стали тревожиться о тебе. Я сказал им, что ты храбрая и сама решила остаться в домике до утра.
Аннабелл почувствовала, что краснеет.
— Так и сказал?
— Но ты же ведь действительно храбрая. Подозреваю, что и раньше ты не раз доказывала свою смелость.
Наверное, так и есть, если посчитать смелостью переодевание в мальчишку и доставку подметных писем среди ночи.
— Боюсь, тут нечем гордиться.
— На самом деле я прекрасно понимаю, что тебе тут никто был не нужен. Но мне все равно не хотелось оставлять тебя одну. Если ты не станешь возражать, я проведу с тобой остаток ночи и на рассвете вернусь в поместье, пока там все спят. А уже утром мы с Эверилом и Оливией приедем за тобой.
Аннабелл не хотелось оказаться в центре такой суеты, но все это было следствием такой мелочи — того, что она не научилась ездить верхом на лошади.
— Спасибо.
— Чуть не забыл. — Оуэн поднял с полу полотняный мешок, развязал его и достал из него узелок.
В воздухе повис аромат свежеиспеченного хлеба. Только сейчас Аннабелл поняла, насколько проголодалась. В животе заурчало. Разломив хрустящую корочку, она отправила в рот кусок лепешки.
— М-м-м. Чудесно!
— Тут еще есть немного сыра и ягоды. Надо было бы привезти тебе чего-нибудь посытнее.
— Этого достаточно. Вот, возьми. — Аннабелл протянула ему остаток лепешки. Потом они быстро прикончили то, что Оуэн привез с собой, и запили водой из его фляжки.
Насытившись, Аннабелл подперла щеку рукой и уставилась в огонь. У нее накопилось несколько вопросов к Оуэну, и сейчас это, вероятно, был ее последний шанс поговорить с ним наедине.
— Я почти закончила два последних платья для первого бала Роуз. И очень скоро вернусь домой.
— Ну и хорошо. — Его спокойная готовность согласиться с ситуацией немного задела Аннабелл.
— Ты знаешь, насколько я привязана к твоим сестрам, но считаю, что им лучше быть подальше от меня. Я несу ответственность за то, что случилось с Роуз прошлой ночью. И хотя она, слава богу, осталась жива и здорова, я не могу не думать о том, что все могло бы обернуться иначе.
— Не надо. Все уже закончилось. — Оуэн не торопясь перевернул на огне обуглившееся полено. — Несмотря ни на что, они любят тебя.
— И перестанут, как только узнают обо всех моих делишках.
— Я ничего не собираюсь им рассказывать.
— Могу только поприветствовать это. Однако даже если бы я и не занималась шантажом, все равно я не та подруга, которая им нужна. Я не принадлежу к вашему миру и, разумеется, не знаю всех ваших правил. Роуз и Оливия — сестры герцога. Портниха в качестве подруги им ни к чему. Им требуется кто-нибудь, кто воспитан в тех же условиях, что и они, и обладает теми же правами. — Аннабелл вдруг ощутила тяжесть в желудке, вероятно, после только что съеденного. — Кто-нибудь вроде мисс Старлинг.
— Пожалуй. Однако у них могут быть и такие подруги, как ты.
Аннабелл приподняла бровь.
— Подруга, которая грозилась разрушить их доброе имя? И которая может оставить их без защиты от распутного графа?
Оуэн взял ее за руку и переплел их пальцы. Мурашки тут же побежали вверх по руке Аннабелл.
— Им нужна подруга преданная и смелая, которая любит их так же, как они любят ее.
У нее потеплело в груди.
— Прости, что я не рассказала тебе о графе Уинтропе раньше. Мне нужно было время, чтобы установить связь между ним и теми драматическими переменами, которые случились с Роуз. Ты имел полное право разгневаться на меня.
— Я излишне жестко повел себя с тобой. Жестче, чем это было нужно. Просто я очень сильно переживал за Роуз. — Большим пальцем Оуэн погладил тыльную сторону ее ладони. — Я знаю, ты будешь скучать по сестрам, когда уедешь от нас. А по мне тоже?
Аннабелл часто заморгала. Конечно, да! Ей будет не хватать его мальчишеской улыбки, ласковых взглядов, уверенной силы. Но больше всего этого ощущения жизни, ощущения внутренней наполненности, которые не покидали ее, пока он был рядом.
— Немного.
В уголках его губ обозначилась улыбка.
— Я пришел не для того, чтобы испытывать твое терпение и соблазнять тебя.
Она ему поверила. После такого дня, который случился у них, вид у нее, должно быть, как у пугала.
— Если хочешь, ложись и спи до самого утра. А я сяду рядом и буду смотреть в другую сторону.
Аннабелл пожала плечами, будто ее сердце не было готово вырваться из груди.
— Позволь спросить просто из любопытства, а чего хочешь ты?
Оуэн придвинулся вплотную, его горячее и влажное дыхание коснулось ее лица.
— Я хочу заняться с тобой любовью, как это представлял в мечтах тысячи раз.
Принять решение оказалось очень легко. Голова Аннабелл закружилась от желания. Она провела рукой по его волосам, запустила в них пальцы, а потом крепко поцеловала его в губы.
— Я тоже этого хочу.