Оуэн пристально разглядывал Роуз, которая, гордо выпрямившись, сидела в кресле перед его письменным столом и так же пристально глядела ему в глаза.

Он вызвал ее к себе в кабинет два часа назад, когда узнал, что этим утром Оливия взяла его карету, не сказав никому ни слова. Первоначальный шок сменился гневом, но сейчас, когда за окном небо по-ночному потемнело, его начала одолевать тревога. Куда она могла отправиться?

От своего доверенного, старшего конюха Чарлза, ему удалось узнать лишь то, что сестра уехала незадолго до ленча. Оливия сказала, что Оуэн знает все — наглая ложь! — и что вернется к вечеру.

В огромном кресле, стоявшем напротив него, Роуз выглядела еще более хрупкой, а скулы у нее — более высокими.

— Если тебе что-нибудь известно, — обратился он к ней, — ты должна мне сказать. Оливия могла попасть в дорожную аварию или еще в какую-нибудь переделку. Для молодой женщины небезопасно разъезжать в одиночку. В особенности ночью. — Разумеется, Оливия не одна, а с мужчиной. Но от этого на душе становилось только беспокойнее.

Роуз нервно сглотнула, как будто и она думала о том же.

Отодвинув кресло, Оуэн вскочил и зашагал по комнате.

— Я был к вам слишком снисходительным. — Он ткнул в нее пальцем. — Ты постоянно куда-то исчезаешь и отказываешься говорить, с кем встречаешься или чем в это время занимаешься. А Оливия берет карету и уезжает, не говоря ни единой душе куда. Если вы обе не объясните мне, что происходит, я приму срочные меры.

Роуз слегка наклонилась вперед, ее глаза тревожно расширились. Уже хорошо!

— Может быть, мне придется запереть тебя в твоей комнате на несколько недель. — А вдруг ей это понравится? Пришлось добавить: — Я лишу тебя чтения, рисования, занятий музыкой и даже запрещу видеться с Оливией… Пока ты не начнешь есть.

Оуэн не думал, что Роуз умеет смотреть так сердито. Наконец ему пришел в голову еще один способ, как добраться до нее.

— Деннисон! — гаркнул он.

В дверях кабинета появился дворецкий.

— Меня зовут Ходжес, ваша светлость. Деннисон остался в городе.

Оуэн зажал переносицу пальцами. Ему, конечно, это было хорошо известно, однако в том, чтобы выкрикнуть имя Деннисона, было что-то успокаивающее, в особенности когда он был возмущен до глубины души.

— Благодарю, что просветили меня, Ходжес, — сухо заметил он. — Скажите Чарлзу, что я хочу видеть его.

Дворецкий склонил голову и исчез.

Роуз снова выпрямилась в кресле и стиснула руками подлокотники. Интересно!

Оуэн собирался допросить старшего конюха еще раз, чтобы узнать, что из вещей Оливия взяла с собой, когда уезжала. Может быть, ему известно больше, чем он говорит.

Он обратился к Роуз:

— Чарлз каким-нибудь образом участвовал в этом?

Она покачала головой, но щеки у нее порозовели. Оуэн вдруг вспомнил подметное письмо.

— Оливия встречается с ним?

Роуз неистово замотала головой.

Он наклонился к ней, их глаза оказались на одном уровне.

— Я хочу узнать правду.

Скрестив руки на груди, она с вызовом смотрела на него. Что такое? Что случилось с его кроткой и послушной сестрой?

До появления Чарлза Оуэн расхаживал по комнате взад и вперед. Держа шляпу в руке, главный конюх вошел и отвесил поклон в сторону Роуз.

— Вы хотели меня видеть, ваша светлость?

— Садитесь. — Он указал ему рукой на кожаное кресло рядом с креслом Роуз. Она избегала смотреть на Чарлза, а он — на нее. Так, как будто оба чувствовали себя в чем-то виновными. Стараясь, чтобы голос его звучал ласково, он спросил: — Когда леди Оливия уезжала сегодня утром, при ней был какой-нибудь багаж? Может быть, саквояж или корзина?

Чарлз нахмурился:

— Никакого багажа, сэр. Только маленькая… Такая штука, которую вешают на руку.

— Что говорит о том, что она не собиралась где-нибудь заночевать. Во что она была одета?

— Сэр?

— Какая на ней была одежда?

— Не могу сказать, сэр. Кажется, то ли голубая, то ли зеленая. А может, и желтая.

— Приятно слышать, что в лошадях вы разбираетесь лучше, чем в женской моде, Чарлз.

— Да, сэр.

Неожиданно разговор прервала суматоха, возникшая в коридоре. В абсолютно непозволительной манере в комнату ворвался Ходжес.

— Леди Оливия вернулась! — завопил он.

Не успел дворецкий закончить свои слова, как в кабинет впорхнула Оливия.

Она широко улыбнулась, как будто ничто на свете не могло взволновать ее, но тут увидела сидевших бок о бок Чарлза и Роуз. Прижав руки к груди, она бросила взгляд на Оуэна.

— Значит, тебе все известно. Надеюсь, ты проявил выдержку, Оуэн. Чарлз в известном роде — джентльмен.

— О чем это ты толкуешь?

Оливия приложила руку ко рту.

— Оливия!

— Не важно. Уверена, всем было любопытно, куда я делась.

Оуэн стиснул зубы.

— Любопытно? Нет. Умирали от тревоги? Да.

— Я хотела сделать вам сюрприз.

— Я не в настроении разгадывать загадки, — предостерег он ее.

— Посмотрите, кого я вам привезла! — Она повернулась и представила свой трофей.

Секунду он стоял не дыша.

Аннабелл?

— Добрый вечер, ваша светлость. — Увидеть ее было для Оуэна как удар под дых. Две недели, прошедшие после ее ухода, показались ему месяцами. И теперь Аннабелл стояла перед ним во плоти. Ее каштановые волосы золотились, серые глаза сияли, а подбородок был высоко вздернут.

— Как вы здесь оказались?

— Я уговорила ее приехать, — ответила Оливия.

— Зачем?

Она пожала плечами:

— Потому что не знала, что еще можно сделать. Ты собираешься рискнуть жизнью на дуэли с лордом Уинтропом. Роуз объявила голодовку. Я боюсь до смерти, что потеряю вас обоих.

— Позвольте мне уйти. — Чарлз, поднявшись со своего места, посмотрел на Роуз, словно прося разрешения у нее.

И неожиданно у Оуэна в голове сложилась вся мозаика. Какой же он тупой!

— Подожди, — сказал он, и старший конюх снова сел в кресло. — Я думаю, тебе пора рассказать, что у вас с Роуз.

Чарлз, успокаивая, коротко улыбнулся Роуз, потом посмотрел Оуэну прямо в глаза.

— У меня дружеские отношения с вашей сестрой, сэр. Кому-то это может показаться неподобающим, когда такая высокородная особа, как она, проводит время в компании слуги, и мне очень жаль, что пришлось обманывать вас. Однако поверьте, ваша светлость, я никогда не относился — и не буду относиться — к ней иначе, как к леди, которой она и является.

Гнев овладел герцогом. Он скрестил руки на груди, чтобы удержаться и не врезать наглецу в челюсть, затем смерил взглядом Оливию и Аннабелл.

— Вы обе прекрасно знали об этом, да?

Аннабелл кивнула головой, а Оливия заговорила:

— А что мы могли поделать? Ты никогда не разрешил бы Роуз видеться с ним.

— В этом конкретном случае ты права.

— Я знала это, — сказала Оливия. — Тебя беспокоит только то, что Чарлз — слуга, а Роуз — сестра герцога. Ты никогда не обращал внимания, как Роуз была счастлива рядом с ним и как он к ней прекрасно относится.

— Что за бред!

— Остановитесь, ваша светлость! — Чарлз поднял руку. — Вы заставляете страдать леди Роуз. Она любит вас больше всего на свете. Мне не хочется быть причиной раздора между вами. Я соберу свои вещи, и завтра утром меня уже не будет в поместье.

— Весьма разумное решение, если ты ценишь свою жизнь.

Роуз не поднимала глаз от пола, ее всю трясло.

Чарлз опустился перед ней на колено.

— Простите, леди Роуз, и прощайте.

Она задрожала еще сильнее, бледная и опечаленная. Оуэн засомневался, что она когда-нибудь сумеет простить его. И перенесет ли вообще этот удар?

Старший конюх направился к двери, в тишине комнаты раздавался лишь тяжелый стук его шагов. Этот парень был чертовски хорошим конюхом и очень нравился Оуэну. Какой стыд, что…

— Остановите. Его. — Слова Роуз были отрывистыми, но четкими и понятными.

Все замерли. Сначала Оуэн подумал, что это ему померещилось. Он упал на колени и схватил ее за плечи.

— Ты заговорила! Я тебя слышу!

Роуз с такой силой вцепилась в подлокотники кресла, что костяшки ее пальцев побелели.

— Подожди, Чарлз. — Оуэн подхватил Роуз на руки. — Все еще, может, образуется.

Роуз заговорила!

По щекам Аннабелл потекли слезы, не только из-за Роуз, но и из-за Оливии и Оуэна тоже. Они так долго ждали этого дня. И хотя Роуз произнесла всего лишь два простых слова, она сумела победить свой недуг. Может быть, следующие слова дадутся ей намного легче. Аннабелл надеялась на это.

Такого быть, конечно, не могло, но тем не менее Оуэн стал еще красивее. В гневе его зеленые глаза потемнели и стали похожи на бушующее море. Черные брови сошлись на переносице так плотно, что ей захотелось провести по ним кончиком пальца, чтобы унять все его тревоги. Но сейчас, когда он склонился над Роуз, его лицо превратилось в лицо доброго греческого бога, терпеливого, благожелательного и сильного.

У нее возникло неудержимое желание обвить его руками и разделить с ним благоговение перед случившимся чудом. Но она не могла себе этого позволить, по крайней мере на глазах у свидетелей.

Как только Роуз пришла в себя и успокоилась, Оуэн предложил всем перейти в гостиную, чтобы сесть и обсудить оставшиеся вопросы.

Аннабелл наконец представилась возможность оценить великолепие главного дома поместья Хантфорд. Снаружи здание походило на средневековый замок, только башен было не так много и окна огромные. Внутри помещения поражали своими размерами и богатством отделки. В гостиной бросалось в глаза сочетание темно-коричневого и темно-красного цвета, изысканное и немного мрачное. Аннабелл почему-то сразу вспомнила про роскошный торт.

Они с Оливией вошли в комнату и уселись на парчовую софу. Роуз и Чарлз сели напротив. Оуэн устроился в кресле между ними, как судья, ведущий процесс.

Аннабелл почувствовала себя незваным гостем, вмешивавшимся в дела чужого семейства.

— Мне, наверное, лучше уйти, чтобы вы могли поговорить обо всем откровенно.

— Нет! — рявкнул Оуэн, впрочем, не очень громко. Чудо, случившееся с Роуз, смягчило его. — Я хочу знать, где Оливия провела целый день. Я хочу знать все о Роуз и Чарлзе. Но самое главное, я хочу покончить со всеми секретами и тайнами!

Терпению Аннабелл, которое помогало ей сносить печаль и не давать воли своему гневу, пришел конец. Как он смеет обвинять Роуз и Оливию в том, что у них есть от него секреты? Самому-то ему слишком стыдно рассказать сестрам об их с ней связи. А каких-то несколько минут назад он выбранил Роуз и Чарлза за то, что они встречаются!

Но ведь именно Оуэн завел любовную связь со служанкой.

Место было не то и время было не то, однако Аннабелл решилась:

— Вы всерьез считаете, что мы должны открыть все наши секреты, ваша светлость?

Оуэн подергал галстук.

— Секреты, которые имеют отношение к моим сестрам, мисс Ханикоут.

— Уже мисс Ханикоут? Когда вы увидели меня несколько минут назад, то назвали меня Аннабелл, разве не так?

Она чуть не разразилась истерическим смехом, увидев, какой озабоченный взгляд он кинул на нее. Лицемерие полностью лишило его осторожности?

— Простите меня. Это от неожиданности, увидев вас. Мои сестры зовут вас Аннабелл, и я вслед за ними тоже.

— Понятно. Значит, ваши сестры должны делиться с вами своими тайнами, а вы своими — нет?

— У всех нас есть право на секреты.

— Конечно, только в чем тут разница, каким секретом делиться, каким — нет?

Он напряженно смотрел на нее.

— Если секрет может нанести вред репутации одного из членов нашей семьи, его следует открыть.

— Что ж, отлично. — Аннабелл встала и откашлялась.

— Мисс Ханикоут, — встревожился Оуэн, — что вы задумали?

— Я хочу поделиться секретом.

— Аннабелл, остановитесь. — Оуэн сдвинулся на краешек кресла, а у Чарлза был такой вид, словно он не знал, что сделать, лишь бы убраться отсюда куда подальше.

Оглядев Роуз с Оливией, она продолжила:

— Мы с его светлостью кое-что скрыли от вас обеих. Мое поведение в этом случае было… самым непристойным. До нашего знакомства с вами я пригрозила герцогу, что опубликую в «Таттлере» слухи о вас.

— Что? — Не веря своим ушам, Оливия приложила руки к груди.

— К черту, Аннабелл! — Оуэн потер шею.

— Это правда. Мне довелось услышать сплетню о том, что Оливия встречается со слугой, и я… Я потребовала у вашего брата деньги в обмен на мое молчание.

— Но это же… — Лицо Оливии скривилось от отвращения.

— …шантаж, — закончила за нее Роуз.

Аннабелл захотелось провалиться сквозь землю.

— Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме… Я очень сожалею.

В облаке из развевающихся голубых лент Оливия выбежала из комнаты. Как бы Аннабелл ни хотелось броситься за ней и успокоить девушку, она сейчас была последней, кого Оливия захотела бы увидеть возле себя. Аннабелл опустилась на софу.

Роуз встала.

— Пойду к ней, — тихо сказала она. Проходя мимо Аннабелл, девушка неожиданно остановилась и пожала ей руку. — Я тебя прощаю. — Выходя из комнаты, она с любовью посмотрела на Чарлза.

— Леди Роуз, — остановил он ее на полпути. — Если вам пришлют наверх суп, вы поедите? — И умоляюще посмотрел на нее. — Ради меня.

Она перевела взгляд с красавца-конюха на Оуэна.

— Только если ты его не уволишь.

Оуэн согласно кивнул:

— Договорились. Но утром нам надо поговорить, Чарлз.

— Да, ваша светлость. — Он посмотрел ему прямо в глаза. — Жду с нетерпением.

Роуз ушла вместе со старшим конюхом, и они с Оуэном неожиданно остались одни.

Когда он пересел к ней на софу, Аннабелл подавила в себе желание прислониться к нему, обхватить руками и целовать до тех пор, пока у него не разгладятся жесткие линии вокруг глаз и рта. Когда он потянулся, чтобы взять ее за руку, Аннабелл отняла ее.

Оуэн удивленно вскинул брови, а она отсела на дальний конец софы.

Слишком легко было бы игнорировать голос здравого смысла и обещания, данные самой себе. На кону стояло собственное достоинство Аннабелл. И ее сердце. Для того чтобы голова осталась ясной, она должна была держать дистанцию между ними — и в прямом, и в переносном смысле.

— Я хочу уехать домой, — начала она.

— Как поживают твои мать с сестрой? — Будничный тон его вопроса разозлил ее.

— Ох, пожалуйста, не делай вид, что тебе не все равно.

Оуэн озадаченно посмотрел на нее.

— Конечно, не все равно, Белл. Ты уехала из поместья лорда Харсби так скоропалительно. Я понадеялся на то, что тебе просто потребовалось дополнительное время, чтобы принять данность, — мы должны быть вместе.

Ничего себе данность! Он не помчался вслед за ней в Лондон.

Он никому не рассказал об их отношениях.

И он, конечно, не подумал о том, чтобы сделать предложение.

Опасаясь, что голос выдаст ее волнение, она лишь молча покачала головой.

— Зачем нужно было говорить сестрам о том, что ты шантажировала меня?

— Ты ведь сам сказал, что не должно быть секретов. Кроме того, они заслужили, чтобы узнать правду обо мне. Про ужасные поступки, которые я совершила.

— Но полной правды ты им все равно не сказала.

— Да, я не стала говорить им, что сплю с их братом.

— То, что нас связывает, гораздо больше просто постели, Аннабелл. И важнее. — Он вздохнул. — Я имел в виду, что ты не рассказала, почему написала то письмо с угрозами.

— Вряд ли это важно. Оливия стала бы жертвой, если бы ты не поймал меня.

— Дерьмо собачье!

Она захлопала глазами. Второй раз за все время их знакомства он выругался.

— Прости, что?

— Ты никогда не обратилась бы в «Таттлер».

Он попал в точку. Почему-то другие этого не сообразили.

— Пожалуйста, мне нужно вернуться в Лондон.

Что-то похожее на страх вдруг промелькнуло в его глазах.

— На ночь глядя никуда ты не поедешь!

— Тогда с утра пораньше. — Аннабелл избегала смотреть на него, чтобы не изменить свое решение.

— Я скажу экономке приготовить тебе гостевую спальню, горячую ванну и накормить ужином. О твоей поездке поговорим утром. Я понимаю, тебе не хочется оставаться здесь, Аннабелл. — Оуэн погладил ее по щеке, и у нее все перевернулось внутри. — Но я очень рад, что ты приехала.