— Перестань дергаться. — Оуэн соединил оба запястья девушки и зажал их в одной руке. Другой забрал узелок с монетами и сунул себе в карман. Он стоял слегка пригнувшись, чтобы не задеть кладку моста, нависавшую над его головой в каких-нибудь нескольких дюймах. — Сделай шаг назад и выйди наружу. А то я чувствую себя здесь, как чертов тролль в пещере.

Не обращая внимания на приказ, девушка продолжала вырываться и тряслась, как испуганный кролик.

Это навело его светлость на мысль, что, может, он действительно внушает страх, словно тролль. Или как великан-людоед.

Оуэн тяжело вздохнул.

— Не ожидал поймать тут девчонку.

Аннабелл фыркнула:

— Извините, что разочаровала. — Голос у нее, паче чаяния, был вполне взрослым.

— Верно, я разочарован. Я, скрючившись, просидел здесь целую ночь, чтобы с удовольствием навалять парню, который вздумал угрожать моей сестре.

Девушка съежилась, и Хантфорд опять ощутил приступ вины. Вот странно! Ведь это она попыталась вытянуть деньги у него.

— Так кто же ты? — спросил Оуэн.

Вместо ответа девушка откинулась назад, уперлась ногой ему в бедро и попыталась освободить руки. Она билась, извивалась и при этом еще пинала его.

Впечатляющая картина сопротивления для создания таких размеров, но Оуэн не отпустил ее. Он позволил ей метаться, пока у нее не иссякли силы и она не стала задыхаться.

Немного погодя девушка опустилась на землю, тяжело дыша и всхлипывая.

Отлично! Вне себя от злости, он подхватил ее на руки и шагнул из-под моста.

Что-то хрустнуло под ногами.

Хантфорд застыл на месте.

— О нет! Мои очки!

Выругавшись, он поставил девушку на ноги, но не выпустил ее талию. Потом наклонился, принялся ощупывать землю вокруг, и почти сразу его рука наткнулась на покореженную проволочную оправу.

— Я их нашел. Вернее, то, что от них осталось. — Оуэн положил очки в карман.

В конце концов ему удалось вытащить ее из-под моста. Они утомленно опустились на траву у края воды, сразу намокнув в росе. Серое небо просветлело и стало серебристым. Встающее солнце высветило силуэты сгруппировавшихся в отдалении деревьев. За исключением нескольких уток, ковылявших по противоположному берегу, вокруг не было ни души.

И Оуэн понятия не имел, что с этой девицей делать дальше.

Кто она? И откуда ей стало известно про его сестру? Судя по простому темному платью и белому чепцу, она была служанкой. У него вдруг возникла мысль:

— Ты работаешь на пару с кем-то?

— Нет! — воскликнула девушка. В первый раз она посмотрела ему прямо в лицо, и страх отразился в ее глазах.

— Понятно. Значит… Значит, это был твой личный план?

— Да. — Она вздернула подбородок. Горделивый жест показался ему странно знакомым. Он явно видел ее где-то раньше, но не мог припомнить, где именно.

— У тебя длинный список жертв?

— Простите, что?

— Мне кажется, тебе не впервой заниматься такими делишками.

Она вспыхнула.

— Ничего подобного!

— Дворецкий сказал, что письмо доставил какой-то парнишка. — Оуэн окинул девушку взглядом с ног до головы, откровенно оценивая ее телосложение. При своем среднем росте она была хрупкой. Даже слишком хрупкой. — Полагаю, что это была ты.

Девушка нервно сглотнула.

— Да, я.

Надо же! Свободной рукой он потер поясницу, которая ныла как черт знает что.

— Пообещаешь, что не сбежишь, если я сейчас отпущу твои руки?

Она кивнула.

— Мне нужно услышать твое обещание.

— Даю слово, — тихо сказала девушка.

— Прелестно. — Оуэн освободил ее запястья. Она сделала шаг назад, но не кинулась прочь, что было к лучшему, потому что это избавило его от утренней пробежки через Гайд-парк. — Твой план вымогательства денег был абсолютно идиотским. Но письмо свидетельствовало, что у тебя есть по крайней мере задатки ума. В данном конкретном случае, уверен, ты понимаешь, что у меня нет другого выбора. Я должен сдать тебя властям и сообщить им о твоем преступлении.

Девушка вздрогнула, как от удара.

— Но ваша светлость, — умоляюще произнесла она, — у вас есть выбор. Вы можете проявить сострадание и отпустить меня. В этом случае, клянусь, я никогда не побеспокою ни вас, ни вашу семью.

Хантфорд едва удержался, чтобы не фыркнуть ей в лицо.

— Может, и не побеспокоишь. Зато станешь терзать других беззащитных. — Она открыла рот, чтобы возразить, но Оуэн остановил ее: — Я не могу допустить это. Ты совершила преступление… Как тебя там? — Упрямая девчонка не назвалась. — Должны же быть какие-то последствия.

— Это правда, — пробормотала она. — Последствия должны быть и за бездействие.

Что, ради всех святых, это могло означать? Может, она немного не в себе? Чем скорее он от нее избавится, тем лучше. Но ему были любопытны несколько моментов.

— Прежде чем я отведу тебя на Боу-стрит, мне нужно тебя кое о чем спросить.

Ее качнуло.

О Господи!

— Когда ты ела в последний раз?

Девушка, сжав кулаки, еще раз продемонстрировала свою гордость.

— Мне кажется, это не ваше дело.

Оуэну не хотелось, чтобы она упала в обморок на его глазах.

— На другой стороне моста, под деревьями, есть скамья. Давай закончим наш разговор там.

— Разговор или допрос?

— Называй как хочешь. — Оуэн взял ее за локоть и крепко держал, пока они переходили пешеходный мост и шли к купе деревьев. Усевшись, девушка вцепилась в край скамьи. Здесь было намного светлее, и он убедился, что откуда-то знает эту молодую женщину. Густые ресницы обрамляли настороженно глядевшие серые глаза. Волосы, цвет которых было трудно определить, — Оуэн назвал бы их светло-каштановыми, — прятались под чепцом. Они не скрывали чистый лоб и ввалившиеся щеки.

То, как плотно она сжимала губы, навело его на мысль, что ответов на свои вопросы он дождется не скоро. Но нужно было попытаться.

— Кто ты? Как ты узнала про Оливию?

Девушка уставилась на уток, которые вперевалку направились к воде для утреннего купания, и не проронила ни слова.

— Я очень переживаю за своих сестер.

Она глянула на него и кивнула головой. В этом ему почудилось что-то похожее на одобрение.

— Естественно, — продолжил он, — я хочу получить гарантию, что сплетни, которыми ты угрожаешь, не пойдут дальше тебя. Поэтому важно, чтобы сейчас ты была полностью откровенной.

Тень набежала на ее лицо, она нахмурилась. Оуэн был готов дать голову на отсечение, что она пытается придумать какое-то приемлемое объяснение.

Наконец девушка заговорила:

— Если скажу, кто я и откуда узнала новости про вашу сестру, вы позволите мне вернуться к моей семье?

— У тебя есть муж? Дети? — Такое не пришло ему в голову.

Она приподняла бровь.

— Так договорились?

— Нет. — Оуэн запустил руку в волосы. — Это будет безответственно — позволить тебе уйти.

— Я полагаю, вы никогда не поступали безответственно, — угрюмо сказала девушка.

Если бы она знала…

— Не в последнее время.

— Знаете, — задумчиво произнесла девушка, — иногда возникают уважительные причины, чтобы нарушить правила.

Ее речь была не похожа на речь служанки. И настроение у нее было чересчур философичным для такого раннего часа.

— Чушь! Люди так лгут себе, чтобы облегчить чувство вины. Полагаю, сейчас я услышу об уважительной причине, которая толкнула тебя на то, чтобы обобрать меня.

— Моя мать тяжело больна.

Он выпрямился. Причина оказалась веской. Правда, у него не было возможности убедиться, что это правда.

— Очень жаль.

— Сорок фунтов пошли бы на оплату доктора, лекарств и нашего жилья. В течение нескольких месяцев, самое малое.

Узелок с монетами приятным грузом лежал у герцога в кармане. Для него сорок фунтов означали лишь новый сюртук и пару сапог в придачу. Но дело было в принципе — она угрожала его сестре!

— Почему именно тебе пришлось добывать деньги? У тебя нет отца, братьев с сестрами?

— Отец умер. — Голос ее вдруг сел. — О матери мы заботимся вместе с сестрой.

— Наверняка у тебя имелась другая возможность заработать. Помимо шантажа.

Девушка фыркнула:

— Задрав юбки, прогуливаться по Ковент-Гарден?

— Я имею в виду, что ты могла бы найти хорошо оплачиваемую работу.

— У меня есть приличная работа. По крайней мере была до сегодняшнего дня. Но зарплата не покрывает траты по уходу за мамочкой.

Оуэн не мог понять, почему он поверил этой девушке, имевшей все причины, чтобы солгать. У него вдруг стало тяжело на душе. Он был в замешательстве.

— Мне кажется, ты умеешь еще что-нибудь делать, кроме как писать подметные письма.

— Умею, — согласилась она.

— Но если я отпущу тебя… — Она подняла на него серые глаза, полные надежды. — Ты ведь по-прежнему будешь нуждаться в деньгах? И рано или поздно опять займешься вымогательством!

— Я буду делать все, что посчитаю нужным, чтобы позаботиться о моей семье. — Ее слова звучали непреклонно.

И опять этот знакомый высокомерный взгляд. Луч солнца, ясный, как и само утро, вдруг пробился через листву деревьев и упал на лицо девушки. В этот момент Оуэн понял, что знает ее. При той встрече он поразился такому горделивому движению подбородка, что совершенно не вязалось с невзрачной одеждой и нелепыми очками. Представившись, портниха назвала свое имя, которое сначала показалось насмешкой. Но приглядевшись, он, несмотря на кошмарный чепец у нее на голове, заметил пряди золотистых, настоящего медового цвета волос. Тогда он подумал, что имя ей подходит как нельзя лучше.

— О, вот еще что. — Оуэн достал из кармана очки и протянул ей.

Одна линза серьезно пострадала, проволочная оправа сильно погнулась. Она попыталась придать ей прежнюю форму, правда безуспешно, прежде чем водрузить очки на нос.

Эти слишком большие по размеру очки в сочетании с нелепым чепчиком подтвердили его догадку.

— Мне нравится ваша преданность семье, мисс Ханикоут.

Девушка тихо охнула.

Оуэн наклонился, чуть ли не вплотную приблизив к ней лицо.

— Кажется, у меня к вам есть одно предложение.

От таинственной улыбки герцога у Аннабелл по спине побежали мурашки.

Несмотря на разбитую левую линзу, Аннабелл отлично видела его сквозь правую. По его воспаленным глазам можно было предположить, что он спал еще меньше, чем она, а сюртук бордового цвета выглядел, словно… Ну, словно он провел ночь, свернувшись в калачик под мостом. Но даже таким герцог был дьявольски хорош.

Ей еще не доводилось беседовать с мужчинами вот так, накоротке. Господи, а ведь она упомянула про Ковент-Гарден! Ситуация сложилась для нее одновременно устрашающая, но и дающая ощущение полной свободы. Ей абсолютно нечего было терять.

— Что именно вы предлагаете? — Аннабелл произнесла это холодно и по-деловому, как будто не зависела целиком от его милости.

— Вы говорили, что нуждаетесь в деньгах, чтобы обеспечивать семью.

— Разумеется. — Разве может она лгать о таких вещах!

— И вы работаете в магазине одежды миссис Смолвуд.

Аннабелл подумала о заказах, которые ждут ее в мастерской позади салона.

— Да, миссис Смолвуд всегда ждет меня к открытию магазина. Она забеспокоится, если я вовремя не приду на работу.

Он задумчиво потер подбородок.

— Сейчас вы занимаетесь платьями для моих сестер.

— Верно. — У нее теперь работы по горло. Куда он клонит?

— В тот день, когда я пришел в ваш магазин, у меня были сомнения на ваш счет. Я поделился ими с мисс Старлинг, и знаете, что она мне сказала?

— Уверена, что не знаю. — Но она не сомневалась, что герцог прислушался к каждому слову дебютантки.

— Мисс Старлинг заявила, что ваше мастерство — главный секрет успеха предприятия миссис Смолвуд, что в Лондоне в этой сфере нет другого человека с талантом даже вполовину меньше вашего. Еще она сказала, что большинство понимающих в этом толк светских красавиц настаивают, чтобы именно вы работали над их туалетами.

Аннабелл пожала плечами. Ее не удивило, что мисс Старлинг посчитала себя и понимающей, и красавицей.

— Полагаю, именно в магазине вы и услышали разговор про мою сестру.

Ей вдруг стало жарко. Она кивнула головой.

— Поклянетесь, что вымогали деньги в первый раз?

— Я уже сказала вам…

— Клянетесь, мисс Ханикоут? Мне очень важно знать все. Важно знать правду. — Зеленые глаза смотрели на нее со скепсисом. И с надеждой.

Аннабелл ненавидела лгать. От этого она страдала физически. Но если рассказать герцогу о прежних ее жертвах, ему захочется узнать, кем они были. А ей ни в коем случае нельзя выдавать такую информацию. Недаром она составила список того, чего никогда не позволит себе сделать. Все это ради клиентов, но прежде всего ради безопасности ее собственной семьи.

— Клянусь!

— Тогда вот мое предложение. Если не хотите предстать перед судьей… поработайте на меня.

Она прищурилась.

— В качестве кого?

— Портнихи, конечно.

Ну конечно!

— Вы хотите, чтобы я работала у вас на дому, ваша светлость?

— Да. У меня дом на Сент-Джеймс-сквер, о чем вам прекрасно известно. Полагаю, вы знакомы и с моим дворецким.

Аннабелл стало еще жарче. Но герцог предложил ей альтернативу тюрьме, высылке, а может, чему-нибудь и похуже. Она не потеряет мамочку и Дафну. Вдруг получится сохранить работу в магазине?

В душе забрезжил огонек надежды.

— Мне потребуется не так много времени, чтобы закончить бальные платья ваших сестер. Я с радостью поработаю над ними в обмен на мою свободу.

Он расхохотался, резко и гулко.

— Бальные платья — это только начало. Я хочу, чтобы вы создали полный гардероб для каждой из них. У нас только недавно закончился траур по отцу, и Оливия заявила, что все ее туалеты вышли из моды. Роуз как раз исполнилось пятнадцать, когда он… скончался. У нее мало платьев, которые могут подойти молодой девушке.

— Но на два полных гардероба мне потребуется несколько месяцев работы.

— Вы предпочтете провести эти месяцы в Ньюгейтской тюрьме?

— Нет, конечно. — Аннабелл расправила плечи. — Я привыкла к тяжелой работе. Буду приходить к вам с рассветом и работать до ночи.

— Нет.

Нет?

— Не поняла.

— Я не могу отпустить на волю шантажистку безвинных лондонцев. Вы будете жить под моей крышей. А я не спущу с вас глаз.

Только не это!

— Ваша светлость, — умоляюще воскликнула она. — Мать и сестра нуждаются во мне. Я не могу оставить их на длительный срок.

Герцог провел рукой по темным коротко остриженным волосам.

— Пусть за матерью поухаживает ваша сестра. Если история, которую я услышал от вас, правдива, я буду сам оплачивать квартплату и медицинские счета вашей семьи, пока вы работаете на меня.

Аннабелл задохнулась. Глаза защипало от подступивших слез. Мысль о том, что придется жить порознь с мамочкой и сестрой, была непереносима. Однако это было роскошное предложение.

— Можете отправить вашим записку, — продолжал герцог. — Сообщите им, что хотите. Я же поставлю миссис Смолвуд в известность, что у меня для вас есть особое задание. После того как вы закончите работу и я уверюсь, что вы исправились, думаю, у меня получится убедить ее взять вас на прежнюю должность.

Аннабелл с мольбой поглядела на герцога.

— Могу я хотя бы попрощаться с матерью и сестрой?

— Почему я должен выпускать вас из поля зрения, тем более что вы не дали мне повода поверить вам? Нет, вы пойдете со мной прямо сейчас. — Герцог встал. Его терпение заканчивалось. — Идете или нет?

Секунду поколебавшись, Аннабелл тоже поднялась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Похоже, ваша светлость, вы сейчас взяли портниху на полный рабочий день. — Они обменялись рукопожатием, подтверждая договоренность. В уголке рта у Оуэна обозначилась усмешка, разительно поменявшая его облик. Из сурового моралиста он неожиданно превратился в беспринципного нахала.

Аннабелл на краткий миг испытала к его светлости теплое чувство, но при этом в ушах у нее раздался тревожный звоночек. Правило номер пять из ее списка гласило: никогда не вступать ни в какие отношения с бывшим клиентом, однако она напомнила себе, что это просто сделка и не более того. Отношения с ним и его семьей будут прекращены, как только работа над гардеробом юных леди закончится. Да они и сами будут рады от нее избавиться — в конце концов она всего лишь портниха без пенни за душой и с криминальным прошлым. И поломанными очками.

Герцог предложил Аннабелл руку, вежливо указывая путь.

— Позвольте, мисс Ханикоут?

Шагая рядом с герцогом, Аннабелл вдруг чуть ли не с ужасом осознала, что только что заключила сделку с самим дьяволом.