Гриффин извинился и вышел в спальню, чтобы ответить на телефонный звонок. По тому, как Аннабел отводила глаза, и по ее напряженной позе Куинн понял, что прелестная мисс Вандерлей испытывает неловкость, оставаясь наедине с ним. То, что она была недоступна и не поддавалась его чарам, делало для Куинна ее еще более желанной. Она бросала ему вызов.

– Как вы думаете, этот телефонный разговор долго продлится? – глядя куда угодно, только не на него, спросила Аннабел.

– Трудно сказать. Если разговор личный, он может продолжаться довольно долго. Если же деловой, то все зависит от того, кто и по какому поводу позвонил.

– Неужели адвокаты не способны отвечать коротко?

Куинн рассмеялся.

Аннабел отважилась бросить взгляд в его сторону. Он воспользовался этим, чтобы улыбнуться ей и заглянуть в ее большие синие глаза. Куинн думал, что она отведет взгляд и постарается больше не смотреть на него, но, к его удивлению, Аннабел не отводила глаз. Куинну показалось, будто его подхватило подводное течение, закрутило его в водовороте, все глубже затягивая в неизведанную пучину. Что же такое есть в этой Аннабел, что так влечет и в то же время нервирует его?

В отличие от Лулу в качестве фотомодели для разворота глянцевого журнала она не подошла бы, однако ей была присуща элегантная красота. Аннабел нельзя было назвать блондинкой, скорее, она была русоволосой, по-видимому, то был ее натуральный цвет, тогда как Лулу почти совершенно обесцвечивала свои волосы. В то время как у Лулу кожа была загорелой, поскольку она помногу часов проводила в соляриях и на пляжах дорогих курортов, нежная кожа Аннабел была очень светлой.

– Как вы думаете, этот звонок связан с нашим делом? – спросила она.

– Нашим делом? – Улыбаясь, Куинн поднялся с дивана и, не отрывая от Аннабел взгляда, подошел к ней. Она тут же отвела глаза и напряглась, откинувшись на спинку стула и выпрямив спину. – Признайтесь, вам ведь неприятно сотрудничать со мной в этом деле, правда?

– Да.

Одно это слово сказало Куинну многое. Он понял, что Аннабел не станет лгать ему из вежливости или стремясь угодить. Будучи настоящей леди, она придавала большое значение хорошим манерам, однако при определенных обстоятельствах могла быть прямой и предельно честной.

– Мне жаль, что вы оказались в таком положении, – сказал Куинн. – Но мы действительно оба хотим одного и того же.

– Я хочу найти убийцу Лулу и убедиться, что он передан в руки правосудия.

– Именно этого хочу и я.

– Хотелось бы верить вам.

Куинн опустился на колени и потянулся к ней, намереваясь взять ее за руки. Аннабел отдернула руки и сжала их в кулаки.

– Это правда? Вы действительно хотели бы верить, что я не убивал Лулу? Я понимаю это так, что на данный момент вы не считаете меня виновным и хотите сохранить объективный взгляд на случившееся.

– Но какое значение для вас имеет мое мнение?

Куинн двумя пальцами взял ее за подбородок. Затаив дыхание, Аннабел смотрела на него в упор.

– Хотите знать правду? – спросил он.

– Да. – Ее голос слегка дрожал.

– Я не знаю, – признался он и отпустил ее подбородок. Его пальцы, будто сами по себе, мягко скользнули по ее шее и задержались на пульсировавшей жилке. – Обычно я не обращаю внимания на то, что обо мне думают. Я всегда жил своей жизнью и по своим правилам. Когда обладаешь богатством и властью, тебе везде стараются угодить. Вы как представительница рода Вандерлей должны понимать меня. Вы ведь всю жизнь наблюдали, как люди лебезят перед вами.

Кончиками пальцев он почувствовал, как у нее участился пульс.

– Разница между нами заключается в том, мистер Кортес, что я родилась в богатой и привилегированной семье и меня с малых лет учили не злоупотреблять доставшимися мне богатством и властью. Родители говорили мне, что большие привилегии накладывают и большие обязательства. Я не живу по своим правилам, и меня волнует, что подумают обо мне люди.

Куинн отнял пальцы от шеи Аннабел и провел ими по ее плечу. Она вздрогнула. Он убрал руку, но остался в той же позе.

– Вам никогда не хотелось вырваться на свободу? Не мечтали ли вы иногда о том, чтобы поддаться своим чувствам, инстинктам? Хотя бы раз?

Она смотрела на него как на инопланетянина, говорившего на непонятном ей языке. Неужели в вечных заботах о делах семьи эта женщина совсем разучилась думать о себе? Какими они были разными – Лулу и Аннабел!

– Что вы имеете в виду? – спросила она после паузы.

– Отбросьте осторожность и доверьтесь своему инстинкту.

– Я не могу.

– Можете. И хотите этого. – Он поднялся с коленей и протянул ей руку. – Скажите, что вы знаете, что я не убивал Лулу, и мы вместе будем искать того, кто сделал это.

Аннабел посмотрела на протянутую руку, потом подняла глаза на Куинна.

– Мы и так работаем вместе, пытаясь остановить убийцу Лулу. Разве не достаточно того, что я согласилась нанять Гриффина на партнерских условиях с вами? Неужели вы думаете, что я пошла бы на это, если бы считала, что вы убили Лулу?

– Скажите же, мне нужно услышать это от вас. – Его коробила собственная настойчивость, просительные нотки в голосе, напомнившие о несчастном детстве. Догадывалась ли она, что он практически умолял ее поверить ему? До этого момента Куинн и не сознавал, насколько страстно хотел, чтобы Аннабел поверила в его невиновность.

Аннабел медленно, словно переборов себя, встала и, оказавшись в каком-то десятке сантиметров от него, вдруг качнулась вперед, как будто ее притягивало к Куинну невидимым магнитом.

– Я не думаю, что вы убили Лулу.

Куинн громко выдохнул, только сейчас осознав, что на некоторое время он затаил дыхание. Его охватило радостное возбуждение. Он не мог бы объяснить свои ощущения, разве что сказал бы, что это было похоже на чувство, возникающее при получении редкого и ценного подарка. Доверия Аннабел.

Куинну хотелось поцеловать ее. Но он сдержался.

«Не делай этого. Даже не пытайся. Если коснешься ее, тебе захочется не только поцеловать, но и чего-то большего».

– Прошу извинить меня, – сказал Гриффин Пауэлл, выходя из спальни.

Аннабел дернулась, будто подстреленная, и отшатнулась от Куинна. Напряжение, скрученное внутри его в тугой комок, сжалось в еще более тугую пружину.

Гриффин перевел взгляд с Куинна на Аннабел:

– У вас все в порядке?

– Да, – ответила она.

– Что это был за звонок? Имеет ли он отношение к нашему делу? – поинтересовался Куинн, пытаясь отвлечься от мыслей об Аннабел.

– Давайте сядем, – предложил Гриффин.

– Что вы узнали? – спросила Аннабел. – Что бы это ни было, расскажите нам.

– В завтрашнем номере «Коммерческого вестника» будет напечатана статья о жизни Лулу, – сказал Гриффин. – Они собираются выставить напоказ то, что считают настоящей жизнью Лулу, ее пороки и все прочее. И готов поспорить, что они не напечатают ничего такого, чего не смогут обосновать. Будут утверждать, что ни в одном слове нет ничего клеветнического и все написанное – сущая правда.

– Но зачем им это? – спросила Аннабел. В ее глазах блестели слезы.

– Чтобы продать больше газет, – ответил Гриффин и перевел взгляд на Куинна. – К тому же в результате предания огласке того факта, что у Лулу было множество любовников, создастся впечатление, что Куинн, хотя и обнаружил ее тело, является всего лишь одним из многих мужчин, которые могли бы иметь мотив для ее убийства.

– Вы хотите обвинить в чем-то меня? – спросил Куинн. – К примеру, в предоставлении газете информации, да?

– Корреспонденту, который готовит статью о Лулу, откуда-то стало известно о ее беременности. – Гриффин продолжал буравить взглядом Куинна. – Болтуном, конечно, мог бы быть работник отдела медицинской экспертизы или какой-то полицейский, но, согласно моему источнику, кто-то звонил сегодня в «Коммерческий вестник» из юридической фирмы «Гамильтон, Джеффри, Ллойд и Уэллс».

– Кендал? – Куинн не мог поверить, что его адвокатесса (и любовница) могла совершить такой неэтичный поступок, хотя при других обстоятельствах он и сам мог бы сделать нечто подобное. Чтобы победить, он не останавливался ни перед чем, насколько бы это ни было некрасиво с этической точки зрения или рискованно с точки зрения закона. – Вы думаете, Кендал Уэллс слила газете новость о беременности Лулу?

– Ну, доказать это никак нельзя. Однако я думаю, что ваша адвокатесса сделала этот упреждающий ход на тот случай, если вам выдвинут обвинение в убийстве Лулу. Она решила запятнать репутацию Лулу, оставаясь при этом чистенькой, и таким образом выгородить вас.

– Если это и сделала Кендал – причем я подчеркиваю, «если», – то я ничего не знал об этом. – Куинн повернулся к Аннабел: – Я клянусь, что не имел даже…

– Нет, только не сейчас. – Аннабел выставила вперед руку, предупреждая его движение к ней. – Я возвращаюсь к себе в номер. Мне нужно связаться кое с какими людьми и посоветоваться, нельзя ли предотвратить эту публикацию. Возможно, у нас найдутся рычаги для оказания давления на издателя. Если же не получится, нужно подумать, как минимизировать негативные последствия.

– Вашу кузину собираются облить грязью в «Коммерческом вестнике», а вас волнует только то, как справиться с негативными для компании «Вандерлей инк.» последствиями? – Куинн покачал головой. – Если это так, то я, по-видимому, заблуждался на ваш счет. Вы далеко не та женщина, какой я вас себе представлял.

Аннабел бросила на него осуждающий и в то же время исполненный горечи взгляд:

– Мне нет дела до того, что люди думают о Лулу, поскольку ее это нисколько не заботило. Иначе она жила бы по-другому. Но меня беспокоит то, что правда о драгоценной для дяди Луиса маленькой девочке – узнай он ее – разобьет ему сердце. Когда я говорила о минимизации негативных последствий, я имела в виду способ скрыть эти сведения от дяди, а если это не удастся, убедить его в том, что все, написанное о Лулу, есть не что иное, как нагромождение лжи.

Аннабел повернулась и буквально выбежала из номера. Окликнув ее, Куинн бросился за ней, но Гриффин остановил его, схватив за руку.

– Пусть идет, – сказал он. – Извинитесь перед ней позже.

Добираясь до снятой в Мемфисе квартиры, Куинн старался успокоиться и привести в порядок мысли. Если разобраться, виноват во всем был он сам. Какое право он имел набрасываться с обвинениями на Аннабел? И ведь он знал, что ее отношение к нему заметно изменилось; она даже призналась, что не верит в то, что он убил Лулу. А как он отплатил ей? Усомнился в достойности ее поступков. Да при этом так отвратительно вел себя. Хорошо еще, что не назвал ее холодной, бессердечной, расчетливой стервой. Боже, как он мог так поступить?

С другой стороны, с чего это он так разволновался? Аннабел Вандерлей – просто еще одна женщина. Привлекательная. Богатая. Образованная. С родословной от Адама и Евы. Ну и что? Разве ему не приходилось завоевывать женщин, обольщение которых было сродни подвигу?

Ладно, хватит думать о ней. Нужно сосредоточиться на более важных проблемах. Кендал, не посоветовавшись с ним, решилась на серьезный тактический ход по сливу информации о личной жизни Лулу в местную газету. Нужно с ней поговорить. Необходимо убедить ее в том, что, хотя она его адвокат, во всем, что касается его интересов, последним должно быть его слово. Но сначала нужно поговорить со своими помощниками: с той, которая настучала, и с тем, кто переспал с его любовницей в его собственной кровати. После выяснения отношений с Марси и Эроном он позвонит в юридическую контору и оставит у секретаря сообщение для Кендал с просьбой позвонить ему.

К тому времени как Куинн подъехал к своей мемфисской квартире, он почти успокоился и мог уже рассуждать более взвешенно. Он не собирался орать на Марси или Эрона, но хотел дать им понять, что впредь не потерпит такого поведения.

Открыв входную дверь, Куинн вошел в квартиру и удивился, не обнаружив никого в гостиной. Ступая по выложенному плиткой полу, он услышал доносящиеся из кухни голоса. Куинн открыл дверь кухни.

Джейс убирал посуду в посудомоечную машину. Устроившийся на высоком табурете Эрон, сгорбившись над барной стойкой, решал кроссворд. А Марси стояла у плиты и помешивала в сковородке нечто, по запаху похожее на соус для спагетти.

Джейс первым заметил наблюдавшего за ними с порога Куинна:

– О, Куинн, я не думал, что ты так скоро вернешься. Ну как, встретился с тем частным детективом?

– Да, все в порядке.

Марси уменьшила температуру нагрева плитки, положила деревянную ложку на сложенное бумажное полотенце и посмотрела на Куинна:

– Что-то случилось? Почему у тебя такой сердитый взгляд?

– Неужели? – Куинн подтянул другой табурет и сел рядом с Эроном. – Вероятно, это игра твоего воображения. А может, в тебе говорит нечистая совесть.

Марси покраснела. Эрон оторвался от кроссворда:

– С чего это вдруг у Марси нечистая совесть?

– У меня был очень интересный разговор с Гриффином Пауэллом. Поверите ли вы, что ему известно о моих работниках больше, чем мне?

– Я знаю, что надо было все рассказать тебе. – И голос, и глаза Марси просили о снисхождении. – Но мне не хотелось создавать напряженность между тобой и Эроном. Я боялась, что если ты узнаешь, разозлишься и…

Эрон сполз с табурета и, схватив Марси за руку, затряс ее.

– О чем ты говоришь? Что ты рассказала обо мне и кому?

Переводя взгляд с Куинна на Эрона и обратно, Марси высвободила свою руку.

– Я ни за что не стала бы ничего говорить, но мистер Пауэлл сказал, что для полиции очень важно знать обо всех мужчинах, с которыми Лулу Вандерлей спала за последние два месяца…

– Проклятие, Марси! – Эрон заметался по кухне, размахивая руками и мотая головой. – Ты же поклялась мне, что никогда никому не расскажешь! – Он остановился и повернулся к Куинну: – Послушай, это она домогалась меня, клянусь. Я пытался отделаться от нее, но она не признавала «нет». Боже, послушай, мне очень жаль, я…

Куинн слез с табурета, шагнул к Эрону и сжал его плечо.

– Меня не волнует то, что ты трахал Лулу. Вернее, правильнее было бы сказать, меня не волнует то, что Лулу оттрахала тебя. Но то, что ты занимался с ней сексом, заинтересует полицию, поскольку Лулу была беременна. Срок беременности – шесть недель.

– О Господи! – У Джейса кровь отхлынула от лица. Нервным движением он поправил на носу очки.

– Лулу была беременной? – простонал Эрон.

– Отцом ее ребенка мог быть любой, с кем она занималась сексом около шести недель назад. – Куинн посмотрел на Эрона. – Это мог быть я, Рэндал Миллер, ты или еще неизвестно кто. Полицейские считают, что тот, от кого она забеременела, возможно, и убил ее. И сейчас они предпочитают думать, что отцом являюсь я.

– Вот видите, поэтому я и сказала мистеру Пауэллу про Эрона, – вставила Марси. – Когда мистер Пауэлл сказал, что она была беременной…

От мойки послышались подозрительные звуки. Куинн, Марси и Эрон обернулись и увидели, что Джейс склонился над мойкой и блюет.

– Что с тобой? – бросилась к нему Марси.

Джейс поднял голову, оторвал лист бумажного полотенца и вытер губы.

– Ничего, все в порядке. Наверное, гамбургер был несвежим. – Он открыл кран, промыл мойку, затем бросил бумажное полотенце в корзину для мусора.

– Наверное, тебе лучше пойти прилечь, – обратился к нему Куинн. – У нас здесь все в порядке. Никто не собирается ни на кого набрасываться.

– По… по-моему, мне лучше прогуляться, подышать свежим воздухом. – Джейс взглянул на Марси: – Ты не против, если я возьму прокатную машину?

– Конечно, бери. А вообще я думаю, неплохо было бы каждому из нас взять машину. Ты не возражаешь, Куинн?

– Нет, делай так, как посчитаешь нужным, – отозвался Куинн.

– Я, пожалуй, позвоню в компанию по прокату и договорюсь насчет джипа. В него удобнее загружать продукты.

Джейс снял очки и протер линзы рукавом своего свитера. Затем взял ключи от машины и, взглянув на Эрона, сказал:

– Тебе не следовало делать это. Даже если Лулу Вандерлей была шлюхой, ты не имел права… Она была женщиной Куинна. – И Джейс выбежал из кухни.

– Бедный Джейс, он такой нервный и чувствительный, – сказала Марси.

– С ним будет все в порядке, – откликнулся, пряча глаза, Эрон. – И он прав насчет моего трахания с Лулу. Куинн, прости. Я пытался избегать ее, но не смог побороть искушения переспать с одной из твоих женщин.

– Все вы, парни, одинаковые, – возмутилась Марси. – Все, о чем вы думаете… хотя нет. Вы ведь не думаете. По крайней мере мозгами.

– Ладно, теперь, когда все высказались, предлагаю продолжить работу и не делать впредь подобных ошибок. – Куинн похлопал Эрона по спине и протянул руку Марси. Когда она подошла, он обнял их обоих. – Больше никаких стычек между нами. Мы одна команда. И должны действовать именно так. Согласны?

Они ответили в унисон:

– Согласны.

– Марси, а теперь иди заказывай себе джип. А ты, Эрон, если тебе нужна машина…

– Нет, не нужна. Мы с Джейсом обойдемся одной.

– Если передумаешь, можешь взять напрокат любую.

– Хорошо.

– Мне нужно сделать один звонок, после чего я снова уеду, – сказал им Куинн. – К ужину меня не ждите.

Решив, что теперь Марси с Эроном ругаться не будут и можно оставить их наедине, Куинн вышел в гостиную, достал свой мобильный телефон, сел на диван и набрал номер офиса Кендал.

– Это Куинн Кортес, – сказал он, дозвонившись до служащей приемной фирмы «Гамильтон, Джеффри, Ллойд и Уэллс». – Могу я поговорить с Кендал Уэллс?

– Минутку, сейчас соединю.

Куинн взял кружку с чаем и отпил несколько глотков. Странно. Чай был несколько горьким на вкус. Наверное, Марси купила новый сорт.

– Мне жаль, мистер Кортес, но мисс Уэллс нет в офисе, – услышал он голос секретарши Кендал. – Она ушла пораньше на встречу с клиентом, после чего собиралась сразу отправиться домой.

– Хорошо, спасибо. – Куинн сунул мобильник в карман, допил почти до конца содержимое кружки, затем поднялся и крикнул Марси и Эрону: – Я уезжаю. Ведите себя хорошо и не обижайте Джейса.

Сев в свой «порше», Куинн не стал сразу заводить двигатель. Некоторое время он раздумывал: не стоит ли переговорить с Аннабел, прежде чем ехать к Кендал? Вероятно, нет. Но можно остановиться у цветочного магазина и заказать цветы. Дюжину красных роз. Нет, красные розы – не для Аннабел. Он хотел послать ей что-то, отличное от тех стандартных красных роз, которыми он одаривал многих других женщин.

Желтые розы, золотистые, как ее волосы? Или розовые – мягкие и женственные, как она сама? А может, кремовые, под цвет ее кожи?

И если он хочет показать, как сожалеет о том, что наговорил ей у Гриффина, то, наверное, следует послать целых шесть дюжин – по две дюжины каждого из этих цветов.

Кендал прошла через гараж в квартиру, бросила на кухонный стол портфель, сумочку и ключи от машины и направилась в спальню. Ей хотелось побыстрее снять костюм, сапоги, колготки, принять душ и приготовить нехитрый ужин в микроволновой печи. Наверное, придется попозже связаться с Куинном и рассказать о предпринятом ею шаге: она заставила секретаршу позвонить Бобу Ригану из «Коммерческого вестника» и поведать ему всю правду о Лулу Вандерлей. Куинн, пожалуй, разозлится, но в конце концов ему придется согласиться, что она поступила мудро. Ведь он должен понять, что она сделала это из лучших побуждений и только ради него.

Раздевшись, Кендал уложила костюм в сумку, чтобы отдать его в чистку, а нижнее белье и колготки сунула в пакет, куда складывала вещи для ручной стирки. Затем отвернула краны в душе, чтобы стекла холодная вода. Когда она, повернувшись к туалетному столику, открыла баночку с кремом для лица, ей померещился какой-то посторонний шум. Откуда шел этот звук? Изнутри или снаружи? Кендал замерла и, затаив дыхание, прислушалась. Тишина. Абсолютная тишина. И тут она услышала, как звякнул в пластмассовом контейнере холодильника кусочек льда. Порадовавшись тому, что так быстро удалось определить источник звука, Кендал нанесла на лицо крем. Воспользовавшись салфеткой из махровой ткани, удалила макияж и промыла ее. Разглядывая себя в зеркале, она поморщилась. Хотя Кендал все еще была весьма привлекательной, годы начали сказываться на лице. Появились крохотные морщинки в уголках глаз, носа и рта.

Взяв свежую махровую мочалку из сложенной на столике стопки, Кендал открыла дверь душевой кабинки и встала под теплую воду, заструившуюся по ее нагому телу.

Снова раздался шум. Более громкий.

«Не впадай в паранойю, – одернула себя Кендал. – Еще даже не стемнело. Все эти звуки, вероятно, идут снаружи».

Следовало бы включить сигнализацию, но она всегда повторно активизировала ее только перед тем, как лечь спать. В своем доме она чувствовала себя в полной безопасности.

Кендал намылила волосы и начала массировать кожу головы.

Вот опять. Снова этот шум. Она замерла и прислушалась.

Что это? Шаги?

«Это твое воображение», – сказала себе Кендал.

И все же она поспешно промыла голову, смыла пену с тела и, открыв дверь кабинки, прислушалась. Тишина. У нее был пистолет в ящике прикроватной тумбочки. Но он не был заряжен. Если кто-то проник в дом, удастся ли ей добраться до спальни и зарядить пистолет, прежде чем взломщик набросится на нее?

Кендал обернула голову полотенцем, вытерлась другим и сняла с вешалки шелковый халат. Она стояла за закрытой дверью и вслушивалась. Тихо. Совсем никакого шума. Облегченно вздохнув, она открыла дверь и поспешила в спальню. И здесь, в проеме ведущей в коридор двери, она уловила мелькнувшую тень. Тень человека.

У нее тревожно забилось сердце. Страх клещами стиснул горло.

Кто проник в ее дом? Как попал внутрь?

«О Боже! О Боже!»

Тумбочка находилась по другую сторону кровати. Если она попытается добраться до нее, тот, чью тень она заметила, увидит ее. Помимо того что в тумбочке лежал ее пистолет, телефон тоже находился на ней. А мобильник остался в сумочке на кухонном столе.

Что же делать?

Тень двинулась.

Он входил в спальню.

Узкая полоса света из ванной высветила фигуру мужчины. Кендал затаила дыхание. Ей показалось, что она узнала явившегося без приглашения посетителя.

Со вздохом облегчения она окликнула его:

– Куинн, это ты? Господи, как ты напугал меня!

Она узнала его, назвала по имени и почувствовала облегчение, так как доверяла проникшему в ее дом человеку. Бедняжка.

Когда он приблизился к ней, на него упал сумеречный наружный свет, просачивавшийся в спальню сквозь зашторенные окна, и с лица Кендал сползла приветливая улыбка. Задалась ли она вопросом, что в нем изменилось? Осознала ли, что имеет дело с кем-то, кого совсем не знает? Тот ли это Куинн, который был ее другом и любовником?

Когда он остановился перед ней, она подняла руку, будто бы хотела коснуться его лица. Ее рука замерла на полпути. Он увидел осознание происходящего в ее карих глазах. Теперь она знала правду и смотрела на него с тем же ужасом, что и все другие.

– Бояться нет причин, – сказал он.

– Кто… кто это… Боже!

Он схватил ее руку, притянул к своей груди и прижал ладонью к сердцу.

– Обещаю, я сделаю это быстро и безболезненно.

Кендал вырвала руку.

– Нет. Нет… не надо…

Она хотела закричать. Он не мог допустить этого. Ее крик могли услышать. Его планы рухнут, если кто-нибудь придет к ней на помощь.

Он схватил ее и ладонью зажал ей рот. Она боролась. Почему они все так сильно сопротивляются ему? Ведь он хочет только положить конец их мукам? Разве они не понимают, насколько им будет лучше, если он освободит их от страданий?

Кендал изо всех сил старалась высвободиться, она отбивалась руками и ногами, как дикая кошка. Но он был намного сильнее, так что все ее попытки вырваться были бесполезны. Зажимая одной рукой ей рот, другой он потащил ее к постели. Когда он опрокинул Кендал на спину на кровать, ее халат немного распахнулся, приоткрыв грудь.

Она подняла на него полный ужаса взгляд. Наверное, решила, что он хочет изнасиловать ее.

– Это ты убил Лулу Вандерлей? – тихо спросила она с дрожью в голосе.

«Она же адвокатесса», – подумал он.

– Да, это мы ее убили.

– Мы?

Он рассмеялся:

– Правильно. Ты же никогда не видела плохого Куинна? До сегодняшнего вечера.

– Плохого?.. Так ты – плохой Куинн!

Он кивнул.

– Меня ты ведь тоже убьешь, правда?

Он снова кивнул.

Дрожащая, с посеревшим от страха лицом, Кендал глухо застонала, потом попыталась крикнуть, но из горла вырвался только надсадный хрип.

Оседлав ее, он нависал над ней, стискивая запястья заведенных за голову рук. Пригвоздив таким образом Кендал к кровати, он вглядывался в объятые ужасом глаза, проникаясь жалостью к этой несчастной, страдающей от любви женщине.

– Бедная глупышка, разве ты не знаешь, что любовь к тому, кто никогда не сможет ответить тебе взаимностью, безнадежна?

– О чем… о чем ты говоришь? – спросила Кендал дрожащим голосом.

Улыбнувшись, он ослабил хватку на ее запястьях.

– Мы никогда не сможем полюбить тебя.

Едва он отпустил ее запястья, Кендал взметнула руки вверх. Но прежде чем ей удалось вцепиться ногтями в его лицо, он схватил подушку и бросил ей на голову. Кендал размахивала руками и пыталась кричать.

– Сопротивляться бесполезно, – сказал он. – Так ведь лучше для тебя… для нас.

Он все сильнее прижимал подушку; а Кендал дергалась все слабее и слабее, пока совсем не затихла.

Убедившись, что она мертва, он встал, посмотрел на ее безжизненное тело и вздохнул.

– Так-то лучше, не правда ли? Больше тебе не придется страдать.

Сунув руку в карман куртки, он вынул небольшой стеклянный пузырек с формалином и поставил на тумбочку. Затем из другого кармана достал пружинный нож и со щелчком открыл его. Несколько секунд завороженно смотрел на сверкающее острое лезвие.

– Это будет совсем не больно. – С этими словами он поднял ее правую руку, выпрямил, отделив от других, указательный палец и отрезал по суставу две его фаланги.

Мурлыча что-то себе под нос, он закрыл нож, сунул его в карман и принялся разглядывать доставшийся ему приз. Красивый палец с накрашенным ярко-красным ногтем.

Открыв крышку пузырька, он опустил палец в формалин и, закрутив крышку, положил пузырек в карман.

Этот палец пополнит его коллекцию. Напоминание о его благодеянии. Еще одна глупая женщина избавлена от страданий.