На следующей неделе Джоан приняла предложение о работе в качестве помощника руководителя аналитического отдела инвестиционной компании Alliance. Это интересная работа – Джоан нравится работать с молодыми аналитиками. Компания Alliance пережила трудные времена, но база ее активов истощилась. Джоан получает только заработную плату и совсем небольшие бонусы.

На протяжении первых нескольких месяцев после расставания Джоан и Джо постоянно думали и волновались друг о друге. Они разговаривали по телефону почти каждый день. Но оба знали, что встреча нарушит их душевное спокойствие. Впрочем, со временем у них находилось все меньше общих тем для беседы, поскольку каждый теперь жил своей жизнью. Они стали реже звонить друг другу, а затем делали это только ради приличия. Джоан встречается сейчас с портфельным управляющим из Alliance, он немного старше ее; но в этих отношениях нет инвестиционного накала и страсти, которую она испытывала к Джо. Она все время думает о том, что с ней будет дальше.

Джо ушел в тот день из офиса ВА и больше никогда туда не возвращался. Первые несколько месяцев он чувствовал физическую усталость и деморализованность. Поначалу он разрывался между стремлением остаться в инвестиционном бизнесе и желанием присоединиться к Джошу в Биг-Неке. Его по-прежнему угнетало, что он упустил мощный подъем рынка, произошедший весной.

В последовавшие за всеми этими событиями месяцы Джо, к большому своему огорчению, не получил ни одного серьезного предложения о работе. Поначалу он занимал себя общением с детьми, играл в гольф, ходил в тренажерный зал и смотрел канал Bloomberg. Со временем такое бесцельное шатание по Гринвичу начало расстраивать и угнетать его. Многие люди в городе оказались в таком же печальном положении, но это не утешало. Эти заблудшие души, болтавшие о гольфе и пытавшиеся заполнить свободное время бессмысленными занятиями, смахивали на инвалидов.

Возможно, это была игра его воображения, но Джо казалось, что те, кто не потерял работу, те, чьи хедж-фонды выстояли, смотрят на него свысока, считая отработанным материалом. Когда-то он был блестящим, подающим надежды инвестором и был нужен всем, теперь же никто даже не спрашивал его, что он думает о рынке, и тем более никто не хотел брать его на работу. Как же он мог пасть так быстро и так низко? Джо утешал себя тем, что из бизнеса вышли тысячи хедж-фондов и он далеко не единственный опытный и талантливый специалист, оказавшийся не у дел.

Осенью 2009 года Джо изнывал от скуки, он впал в глубокую депрессию, и Эмили неохотно согласилась в порядке эксперимента переехать в Вирджинию.

Испытывая отвращение к фондовому рынку и беспокоясь из-за возможного его очередного падения до новых минимумов, Джо вложил оставшиеся деньги в безналоговые облигации. Приехав в Биг-Нек, он купил у Джоша участок луговой земли у реки и построил там дом. Сейчас он немного помогает Джошу с его бизнесом и тренирует футбольную команду Big Neck High. В следующем году его, по всей вероятности, назначат главным тренером. Однако иногда тренерская работа вызывает у него разочарование, поскольку численность игроков в команде постепенно сокращается, что ставит ее в невыгодное положение по отношению к командам более крупных средних школ Вирджинии, где количество учеников постоянно увеличивается.

Эмили с трудом приспосабливалась к жизни в Биг-Неке. Ей было скучно и одиноко, а ее отношения с Джо становились все более прохладными. Чувствуя, что дочь несчастлива, мать напомнила ей: «Вот что происходит, когда вступаешь в неравный брак». Чем взрослее становились мальчики, тем сильнее Доузы и Эмили настаивали на том, что они должны учиться в более достойных школах в Гринвиче. Джо вынужден был признать, что средняя школа Биг-Нека далека от высоких стандартов.

В итоге Эмили вернулась в Гринвич, чтобы быть поближе к своей семье. Хотя Джо и Эмили поддерживают связь и проводят праздники и часть отпусков вместе с сыновьями, официально они разведены. Эмили часто задумывается, что она сделала не так. Почему исчезла любовь, которую они с Джо когда-то испытывали друг к другу? Может, она была слишком равнодушна к инвестиционным мукам мужа? Или их отношения строились на зыбкой почве инвестиционного мира и, следовательно, изначально были обречены? Сейчас Эмили встречается с профессором Колумбийского университета, с которым познакомилась еще в Совете по международным отношениям.

К сожалению, компания Grant, разочаровавшись в таком направлении бизнеса, как управление инвестициями, в начале 2010 года продала этот бизнес частной инвестиционной компании, где Дэвида Доуза заменили более молодым управляющим. Доуз не смог найти другую работу, и это очень его расстраивает. Из-за падения цен на акции Grant он потерял бо́льшую часть своих денег, став еще более зависимым от богатства жены.

Сделка с картинами и текущие расходы на содержание имущества разорили Микки, и теперь он круглый год живет в своей квартире в Хэмптонсе – без Ванессы. Джо звонил ему несколько раз, но эти разговоры не доставляют им удовольствия, потому что они больше не могут довериться друг другу. Лорд Рэндольф просто исчез, хотя Джо слышал, что он живет в Куала-Лумпуре с какой-то китайской женщиной. Даг вернулся с семьей в Кливленд, где купил заправочную станцию. Перо руководит небольшим фондом из так называемого мотеля хедж-фондов в Нью-Йорке. Он счастлив, хотя развод с «его Нэнси» обошелся ему очень дорого. Спокейн поселился в Палм-Бич, а Рэвин уехал в Аризону, где сотрудничает с Институтом Санта-Фе. Процедура прекращения деятельности Bridgestone и урегулирования возникших в связи с этим судебных исков существенно сократила их капитал, но, поскольку они не привлекали заемных средств, их вряд ли можно назвать бедными людьми.

Эта книга была написана осенью 2010 года, и хотя уже почти год рынки остаются вялыми, большая игра с деньгами продолжается по всему миру. Богатых людей не устраивает доходность инвестиций, предлагаемая хедж-фондами и фондами фондов, поэтому они изъяли из них огромный капитал. Они зализывают раны и держат сбережения в наличных или облигациях. С начала медвежьего рынка осенью 2007 года более трех тысяч хедж-фондов обанкротились или закрылись, а их партнеры и сотрудники потеряли работу и теперь ищут возможность зарабатывать на жизнь. Этот бизнес становится более концентрированным: теперь двести крупных хедж-фондов контролируют 80 процентов всех активов. Начального капитала для открытия новых хедж-фондов практически нет.

Безусловно, не только крупные хедж-фонды Bridgestone и ВА пострадали от резкого сокращения объема капитала во время большой финансовой паники. Были и другие, даже еще более крупные фонды инвестиций в разные виды активов, которые ввели ограничения на изъятие капитала в 2008 году; впоследствии, не сумев обеспечить требуемый уровень доходности, они либо прекратили свою деятельность, либо умирают медленной смертью. В конце 2010 года многие фонды еще не достигли порогового уровня стоимости активов, поэтому не могут адекватно оплачивать работу своих самых талантливых сотрудников. К тому же им с трудом удается получать фиксированное вознаграждение за управление активами.

При всем при том крупные пенсионные фонды, фонды штатов и государственные инвестиционные фонды увеличивают капиталовложения в свои хедж-фонды. В 2008 году последние потеряли всего 20 процентов, тогда как доходность портфелей акций американских компаний снизилась на 40 процентов, а портфелей акций компаний с малой капитализаций и развивающихся рынков – на 50–60 процентов. Другие классы активов, такие как коммерческая недвижимость, частные акции, товары и венчурный капитал, показав такие же плохие результаты, оказались неликвидными.

В 2009 году выжившие хедж-фонды выросли примерно на 23 процента, таким образом, с августа 2008 года до 2009 года (в разгар кризиса и его последствий) хедж-фонды обеспечивали более высокую доходность по сравнению с большинством других стратегий и классов активов. Однако в квантовых фондах, таких как ВА, дела обстояли гораздо хуже. В момент закрытия ВА фонд сократился на 78 процентов. В один из мрачных дней Джо подсчитал, что он лично потерял 96 процентов личного капитала, заработанного в период максимальной доходности. Индекс S&P 500 повысился за 2009 год на 26 процентов, и Джо до сих пор терзает себя за то, что упустил этот момент.

Согласно результатам исследований, за первое десятилетие XXI века так называемые агрессивные хедж-фонды обеспечивали инвесторам доход в размере 15 процентов в год – при высокой волатильности; кроме того, они теряли деньги на протяжении трети месяцев. Фонды с низкой волатильностью, придерживавшиеся альфа-стратегий и стремившиеся к нейтрализации рыночного риска, обеспечивали доходность 11,5 процента в год и теряли деньги только в 11 процентах месяцев. Крупные институциональные инвесторы знают, что им нужно – вторая группа фондов, фонды с низкой волатильностью. Туда они и вкладывают деньги. После двух долговременных периодов медвежьего рынка крупные институциональные инвесторы больше не допустят таких серьезных убытков. Поэтому они вкладывают много денег и в финансовые инструменты с фиксированной доходностью, от казначейских облигаций до долговых обязательств развивающихся рынков.

Что касается Джо, он часто играет в гольф на общественном поле в Биг-Неке, время от времени встречается с учительницей средней школы городка и с некоторой безысходностью думает о том, чем заполнить остаток жизни. Дело в том, что ему скучно. Он пытается проводить как можно больше времени с сыновьями, но они растут вдали от него, что вызывает у него глубокую грусть.

Читая о европейском долговом кризисе, размышляя об угрозе второй волны экономического кризиса, видя волатильность рынка и вспышки банкротств в 2010 году, Джо радуется, что вышел из большой игры в деньги. Однако в его жизни образовалась пустота. Он скучает по эмоциональному накалу и динамике лет, проведенных им в Нью-Йорке. Тем не менее вздрагивает каждый раз, когда читает о сокращении размера пенсионных пособий крупными пенсионными фондами штатов, деньгами которых он когда-то управлял.

Сейчас Джо Хилла одолевают усталость и одиночество. Когда-то любовь положила конец его духовному одиночеству, поэтому он все еще ждет, что в его жизни появится кто-то или что-то, что он мог бы считать своим домом. Он часто вспоминает слова Джоан о том, что дом и рай – там, куда стремится сердце. Однажды он обрел рай с Эмили и дом в ВА, но успех, трагедия общин, гордыня, а затем и финансовая паника разрушили и этот рай, и дом. Или причина разрушения – в его чрезмерном стремлении выйти за пределы достижимого?..

Конец