В Москву весна нагрянула рано. Небо поголубело. Солнце стало вовсю припекать, зимние одежи с людей скидывать. А про снег и говорить нечего. Неизвестно, кто с ним быстрее справлялся — дворники ли, уборочные машины или теплынь? Поплыл снег. Ручьями побежал. Лужами распластался на асфальте.
Гошка не знал, прилетели уже грачи и скворцы или нет. И как узнаешь? Естественных наук второклассники не проходят. Но и без скворцов видно — настала весна. По небу видно. По солнцу. По лужам. И — по грязи. Ох и много ее стало на московских улицах в мокрую погоду! Может, даже не меньше, чем где-нибудь за городом. Прошелся от дома до школы или обратно, все — заляпался. Мать ворчит, а сама каждый день чулки по нескольку раз стирает. Ясно, она не такая неаккуратная, как Гошка, а все равно, выйдет на улицу — обязательно чулки забрызгает.
И так все.
Но люди не сердятся. Потому что, во-первых, весна. А во-вторых, грязь на московских улицах тоже не обычная, а особая — рабочая. Строится Москва, копается, перекапывается — отсюда и грязь. Там подземный тоннель строят, там — переход, там — трубы перекладывают. Ну, а там, где новые дома растут на месте старых, — и подавно. Люди строят, торопятся. Машины торопятся. Самосвалы и огромные грузовики с платформами, на которых стены домов привозят, растаскивают грязь по всему городу. А строят сейчас в Москве столько, сколько никогда не строили! Попробуй поспей строительную грязь убрать!
Говорят, что по весне у всех бывает хорошее настроение.
Гошка не знает, что такое настроение. Гошке просто бывает или хорошо, или плохо. Хорошо, когда не ругает никто и вообще когда все хорошо. Вот в школе Гошка учится — это хорошо! В школе нравится ему. И то, что у них машина есть — новая «Волга», — это хорошо. И когда можно покататься на ней — хорошо. А раньше у них был «Москвич» — это тоже хорошо. Но не так, как «Волга». «Волга», ясно, лучше!
А что же плохо? Плохо, правда, не часто бывает, но бывает. Во дворе, например, Гошка как-то подрался. Правильно подрался, за правду, а ему же попало. Мать как раз шла из магазина и увидела.
— Я же правильно стукнул его!.. Чего он сам!.. — пробовал оправдываться Гошка.
— И он еще говорит «правильно»! — возмущалась мать. — Как это можно драться «правильно»? Я покажу тебе «правильно» ремнем!
Вот дома всегда так. Не разберутся, а кричат.
Когда родители ссорятся — это тоже плохо. И Гошке при этом попадает. Как в прошлом году, например, из-за дачи.
Раньше у них всегда дача была. Давно была. Гошке девять лет, и все эти годы он знал: как настанет июнь, они отправляются с матерью на дачу.
Там хорошо. Гошкина мать не работает, и поэтому ей не надо ждать отпуска. В прошлом году они тоже жили на даче, но осенью дачу отобрали.
Тогда-то и поссорились мать с отцом. Только отец домой вернулся и про дачу сказал, сразу все и началось.
— Я так и знала! — возмущалась мать. — Так и знала! От тебя этого следовало ожидать. Тебе все безразлично: и мое здоровье, и здоровье сына…
— Это, конечно, свинство! — говорил отец. — Я и сам понимаю и не меньше тебя возмущен. Сколько лет пользовались — и вдруг… Но что делать? Согласись: дача — казенная и мы занимали ее не совсем законно. Одно дело, когда я руководителем мастерской был, другое — сейчас…
— Что значит «законно», «незаконно»? — не сдавалась мать. — Почему другим можно? И уж если ты считаешь, что правильно отобрали, так свою надо было строить. Сколько лет тебе говорила! Тряпка!
Мать часто ругала отца за бесхарактерность и называла его почему-то тряпкой!
Но тогда Гошка никак не мог понять, что случилось с дачей. Всегда была дача «своя», и вдруг оказалось «не своя». Всегда говорили: «наша дача», «у нас на даче», «к нам на дачу» — и вдруг «казенная»!
— А почему она наша и не наша? — спросил Гошка.
Тут он получил подзатыльник от матери.
— Правильно! Не лезь не в свое дело! — сказал отец.
Отец с матерью потом долго не разговаривали. А когда заговорили, опять стали ссориться. Вновь мать говорила отцу, что ему наплевать на свою семью, наплевать на то, что она и Гошка нездоровы.
Гошка очень удивился. Вроде бы мама всегда была здорова. Но он решил в ее здоровье не вмешиваться. Мало ли что! Глядишь, опять попадет!
— А почему я нездоров, когда здоров? — спросил Гошка о себе.
— Займись-ка лучше уроками! — с досадой сказала мать.
«И чего они ссорятся, взрослые! — думал Гошка. — Смешно! Ну, ребята ссорятся или даже дерутся в школе — это понятно. Один подножку подставил, другой ни с того ни с сего тряпкой в тебя запустил, третий — пример не дал списать… А взрослые! Вот отец, например. Он еще только с работы пришел, слова сказать не успел, а мать уже на него сердится. Будто только и ждала его, чтоб поругаться!»
Чаще всего, как замечал Гошка, отец и мать из-за денег ссорились и из-за разных вещей. Из-за вещей, когда отец чего-нибудь не купит, что мать просила. «У меня денег таких нет», — объяснял он. А мать — на него! А разве он виноват, если и верно у него денег нет. Правда, отец у Гошки архитектор. Много домов построил отец в Москве и не только в Москве. Гошка знает. Но знает Гошка и другое: ведь дома не один отец строил, а и рабочие, и другие люди. Что же одному отцу все деньги отдавать! Вон Гошке дают каждый день деньги на завтраки, так их и хватает на одни завтраки. А на самокат или на двухколесный велосипед все равно не хватит, хоть неделю не завтракай! Правда, Гошка не работает, и зарплаты у него не бывает, а у папы и зарплата есть, и еще какая-то «левая» работа. Смешно — «левая»! Это отец с матерью часто говорят про «левую» работу, и тогда мать тоже ругается. Вроде так получается: матери хочется, чтоб «левой» работы у отца было больше, а отец не может достать эту «левую» работу.
— Возьми, в конце концов, с книжки! — говорит отец. — Есть же деньги!..
— «С книжки»! — возмущается мать. — Тебе волю дай, так и на книжке ничего не будет!
Вот и ссорились отец с матерью по всяким непонятным Гошке пустякам.
Но так случалось не всегда. А если Гошке и попадало ни за что, так на то он мальчишка. Тут не всегда разберешься, когда Гошка прав, а когда неправ.
Сегодня отец с матерью веселые. И Гошка знает почему. Мать достала вчера в мебельном магазине шесть новых стульев с полукруглыми красными спинками и столик на низких прямых ножках.
— Какая все-таки прелесть весна! — сказала она. — Весной всегда больше красивых вещей в магазины забрасывают. Смотри — самые модные!
Ну, а отец? Отец доволен тем, что довольна мать. Ведь когда она довольна, и отцу меньше достается. А потом, он с Гошкой едет за город, в деревню, где они будут жить летом.
— Ты нас скоро не жди! — сказал отец матери. — Дорога, сама знаешь, дальняя, и дел там много. И сруб посмотреть, и дачу снять, и о ценах договориться надо! Раньше вечера не жди!
Дел и верно у них было много.
После долгих споров из-за дачи («Мы думали, что она наша была, а оказалось — общая. Вот ее и пришлось отдать» — так объяснила Гошке мать, когда перестала сердиться) отец с матерью решили: построить в деревне, где когда-то жила бабушка, свою дачу, а пока дача будет строиться, снять по соседству две-три комнаты и прожить в них предстоящее лето. Отец даже ездил в деревню, и мать ездила. Но это было давно — зимой. И не в воскресенье. Потому Гошка и не мог с ними поехать. Он в школе был.
А сейчас он едет, да еще вдвоем с отцом. Это даже лучше, что у мамы дела. Без нее спокойнее!
Отец взял сумку с едой.
— Молока мы там купим, — сказал он.
И они спустились во двор.
Светило солнце, галдели воробьи, и человек двадцать взрослых и ребят — жителей дома — разбрасывали в скверике снег. Владельцы машин откапывали свои «Победы», «Волги», новые и старые «Москвичи», «Жигули», смешной «Запорожец». За зиму машины завалило снегом, но теперь весна, и пора приводить их в порядок.
— Пап! А чего наша машина в гараже стоит, а не как у всех, здесь? — спросил Гошка. — Туда ездить далеко. А здесь — интересней!
— Не мели чепуху! — сказал отец. — Машина заботу любит, ласку. Ведь не чужая она!
Люди в скверике увидели Гошку с отцом и обрадовались:
— Вот молодцы Барсуковы! Вышли все же на воскресник! И как раз свободные лопаты есть!
У Гошки на его круглом, с узкими карими глазами лице появилась счастливая улыбка. Как раз вчера вместо четвертого урока они разбрасывали снег на школьном дворе. Это было здорово! И потому, что урок пения заменили работой во дворе. И потому, что сама работа эта была веселая и интересная. Старшие ребята смотрели на второклассников, как на малышей, и думали, что они ничего не могут. А они, второклассники, разгребли всю воллейбольную площадку и еще возле ограды успели снег разбросать.
— А что! — сказал кто-то из старших мальчиков. — Смотри-ка, Овчукова, твои октябрята дают жизни!
Люся Овчукова была командиром Гошкиной октябрятской звездочки, и она-то, уж конечно, не посрамила их чести.
— А ничего! — ответила Люся. — Мои октябрята… вы еще не знаете, на что способны!
Дома Гошка пытался рассказать об этом маме, но неудачно. Как раз в это время привезли стулья и столик, и ей было некогда слушать Гошку:
— Подожди, потом…
И сейчас, увидев во дворе людей, разбрасывающих снег, Гошка обрадовался.
— А что? Давай! — предложил он отцу. — Чуть-чуть, а потом поедем!
— Нет-нет! Мы уезжаем! Никак не можем! — сказал отец и неловко развел руками. — Не сердитесь, некогда!
— Тогда хоть жену прислали бы! — сказала одна из женщин. — Тут и дела-то на час. И работа — одно удовольствие!
Отец, как показалось Гошке, почему-то смутился.
— Да, знаете, она не может никак… Что-то неладно себя чувствует сегодня, — объяснил он. — Так что уже не получится…
Гошка даже остановился: «Неладно чувствует? Ведь у мамы как раз хорошее настроение!»
— Пойдем, пойдем! — заторопился отец. — Что ты еле плетешься! Пока на метро, пока что… Пойдем!
— Вечно у них так! Одно слово — Барсуковы! Все для своей норы! — услышал Гошка долетевшие из скверика слова.
Они быстро вышли за ворота и направились в сторону метро.
Отец шел молча. Да и Гошке теперь что-то не хотелось разговаривать.
«Плохо как-то получилось, — думал он. — И ехать уже неохота…»