Медвежонок оказался беспокойным и капризным, как малый ребёнок.
Все разговоры в доме Уйрапака - яранге - теперь только о нём:
- Каниграк хочет! Каниграк не хочет!
- Каниграк ест! Каниграк не ест!
- Каниграк кричит! Каниграк молчит!
«Каниграк» - эскимосское слово, и по-русски оно означает «Снежок».
И правда, медвежонок, которого принёс Уйрапак, очень похож на снег. Он такой же белый, мягкий и пушистый. Потому и назвал его Уйрапак Снежком.
Вчера, пока Уйрапак нёс медвежонка в посёлок, Снежок вёл себя тихо. Видно, пригрелся в тёплой куртке. Дома медвежонок начал капризничать и буянить.
«Может быть, медвежонок заболел?» - подумал Уйрапак.
Потрогали холодный, влажный нос медвежонка.
- Нет. Он здоров. Наверно, есть хочет.
Раздобыли оленье молоко, соску и бутылку. Снежок пофыркал, пофыркал, потом жадно вцепился в соску и начал пить.
Но вот беда! Не успел медвежонок опорожнить и половину бутылки, как до дыр изгрыз резиновую соску. Значит, одной соски Снежку мало!
Уйрапак побежал в лавку.
- Дядя Матлю, дайте мне, пожалуйста, десять сосок, - попросил он продавца.
- Какко-мэй! - удивился старый Матлю. - Уж не появилось ли у тебя сразу десять братьев и сестёр?
Через час Снежок разорвал ещё две соски, а третью чуть не проглотил вместе с остатками молока.
К полудню отец Уйрапака не выдержал:
- Так ты говоришь, что нашёл его на берегу залива?
- Да, ата. А что?
- Искать медведицу надо, - объяснил отец. - Не уйдёт она далеко. Ну, а найду, подбросим ей медвежонка. Не оставлять же его в яранге!
Уйрапак и сам теперь понимал, что оставлять Снежка дома нельзя.
Отец оделся, зарядил карабин, взял с собой собаку и вышел из яранги.
Вернулся отец только к вечеру. Усталый, вымокший с головы до ног, он молча бросил на землю большую, покрытую бурыми кровяными пятнами медвежью шкуру.
- Подохла она, медведица-то, - сказал отец, переодевшись и закурив трубку. - То ли от болезни, то ли от чего. Среди камней лежала. Удивительно, как ты не нашёл её. Думал, помру, пока снимал шкуру. Килограмм четыреста она весом, не меньше…
- Смотри, ата, - неожиданно прервал его Уйрапак.
Медвежонок, который возился в это время в противоположном углу яранги, затих и, беспокойно поводя своим чёрным носом, заковылял к принесённой отцом шкуре. Вот он подошёл к ней вплотную, внимательно обнюхал её со всех сторон и вдруг, довольно заурчав, улёгся прямо на мохнатую, немного намокшую и побуревшую шерсть.
- Глупый ещё… Мать признал! - сказал отец.
А Снежок продолжал урчать, но всё тише и тише. Сладко потягиваясь, он прищуривал свои маленькие блестящие глазки и через минуту уже совсем прикрыл их. Он заснул.