По желанию леди Колдекотт венчание должно было состояться в бальном зале ее дома. Она пригласила наемных рабочих самых уважаемых лондонских фирм, чтобы превратить церемонию в настоящую феерию. Под ее чутким руководством были закуплены цветы и драпировочные ткани, готовились изысканные блюда, рассылались приглашения.

Бальный зал украсили лилиями и другими поздними цветами, пол усыпали лепестками роз, экзотические орхидеи наполнили воздух сладким ароматом. Небольшие пальмы в серебряных кадках украшали проход, по которому должна была пройти невеста. В дальнем конце зала установили резную белую арку, оплетенную гарденией, принесли скамьи для гостей, обитые дорогими тканями.

Сейчас в бальном зале собрались самые именитые и влиятельные особы света. Нарядные и возбужденные, они усаживались на свои места в ожидании торжественного момента. Модести, Эдвина и остальные родственники Тии заняли переднюю скамью с одной стороны от арки, с другой устроились члены семьи жениха. Леди Колдекотт надела только что сшитое новое платье из серебристого шелка, драгоценности сверкали в ее ушах и на шее, волосы были идеально уложены. Ее муж сидел рядом. На нем был костюм почти того же цвета, что и платье леди Колдекотт, разве что более темного оттенка. Эллис светилась от гордости и прямо-таки излучала счастье.

Патрик был почему-то мрачен. Он стоял возле арки, хмуро разглядывая гостей. Ссадины и синяк под глазом делали его лицо слегка угрожающим, так что, когда он появился перед гостями, по залу прошел шепот. Впрочем, весьма сдержанный.

Рядом с Патриком стоял Найджел, приглашенный в качестве шафера. Вот уж кто получал удовольствие от происходящего! Его глаза блуждали по скамьям, отмечая каждую деталь, чтобы потом поделиться впечатлениями с друзьями.

Под аркой стоял священник в сутане. В руках его был томик Библии, лицо и поза выражали величайшее смирение, и все это, вместе взятое, делало его умильным и приятным.

Все было готово для церемонии. Наемный оркестр взял несколько пробных аккордов, а затем заиграл торжественную музыку.

Тия, ожидавшая своего выхода за дверями бального зала, взволнованно схватилась за сердце. Она так и не выбрала, который из дядюшек будет сопровождать ее к алтарю, поэтому по импровизированному проходу ее повели и барон Хазлетт, и лорд Гарретт. Оба гордо смотрели по сторонам, довольные ролью, которая им выпала.

Тия вошла в зал и едва не ахнула от восхищения. Она даже не представляла, насколько может преобразиться бальный зал, если его украсить со вкусом. От аромата цветов, сияния драгоценностей и ярких красок у Тии зарябило в глазах. Волнуясь, она ступила на лепестки роз, которые должны были указать ей путь к алтарю. Но стоило ей увидеть Патрика, ободряюще улыбнувшегося невесте, как все остальное стало совершенно не важно: восхищенное аханье гостей, пристальные взгляды, да и вчерашняя ночь — все померкло при виде ее суженого. Она заметила, каким хмурым было лицо Патрика и как преобразила его улыбка, когда он увидел ее.

Неужели она и вправду выходит за него замуж? За этого странного, властного, ироничного и красивого мужчину? Неужели он будет принадлежать ей одной?

Когда Патрик увидел Тию, у него захватило дух от ее красоты. Он видел, что невеста волнуется, и постарался вложить в свою улыбку всю нежность, на какую только был способен, чтобы немного ее приободрить. Конечно, он был готов к тому, что подвенечное платье преобразит Тию, но вовсе не ожидал, что его захлестнут такие сильные, странные эмоции. Если раньше при взгляде на Тию он испытывал восхищение, интерес и властное желание ею обладать, то сейчас его сердце затопила всеобъемлющая нежность. Ее сияющие глаза, огромные, словно два озера, дрожащая, смущенная улыбка чувственного алого рта, трогательный белый букет, судорожно зажатый в пальцах, — все казалось в ней удивительным, новым, все призывало защищать ее и лелеять.

Глядя на нее, Патрик поклялся себе, что впредь никогда не усомнится в том, что любовь существует, и никому не позволит отнять у себя эту женщину.

Венчание было недолгим. Патрик и Тия повторяли слова брачного обета вслед за священником. В зале было так тихо, что жениху и невесте казалось, будто они одни. После поцелуя раздалась такая буря аплодисментов и поздравительных выкриков, что Тия чуть не оглохла.

Все остальное она помнила смутно. Гости высыпали вслед за новобрачными в сад, из зала словно по волшебству исчезли скамьи, сменившись роскошно уставленными столами. Как в тумане, Тия двигалась под руку с Патриком среди гостей, выслушивала поздравления, принимала подарки, что-то пила и ела. Реальным для нее был только Патрик, и когда, они танцевали свой первый танец, она в очередной раз удивилась, с какой легкостью весь мир может исчезнуть, если смотреть в удивительные глаза мужа.

Муж… Тия до сих пор не верила, что Патрик теперь ее муж. С каждой минутой в ней росло волнение, а по мере того как соприкасались их локти и ноги, ее охватывало все большее возбуждение Ей хотелось остаться с Патриком наедине, чтобы поделиться своими переживаниями, или молчать, лежа в его объятиях.

Она невольно вспоминала предыдущий вечер, все те удивительные вещи, которые он с ней проделывал, и между ног начинало сладко ныть и тянуть. Как он прижимал ее тогда к стене! Какие новые, не похожие ни на что ощущения она испытывала, когда его язык ласкал самый потаенный уголок ее тела! От воспоминаний между ног стало влажно. Тии было неловко, что ее собственный муж вызывает у нее такие сильные эмоции, и одновременно она гордилась этим.

Поскольку свадьба готовилась в спешке, новобрачные не успели решить, как проведут свой медовый месяц. Патрик шепнул Тии на ушко, что первые несколько дней не собирается вылезать из постели и будет проводить дни и ночи напролет в объятиях молодой жены. А через недельку, предложил он, можно покинуть Лондон и уехать подальше от любопытных глаз. Тия с радостью поддержала предложение Патрика.

Конечно, у нее были свои планы на предстоящую неделю, и планы эти касались не только любовных утех. Она обещала сестре разобраться с отвратительным мистером Йейтсом, но так и не занялась этим делом, захваченная подготовкой к свадьбе и странными событиями, последовавшими за убийством Херста. Тия решила не впутывать Патрика в историю с нечестным ростовщиком, потому что желала сама с ним расплатиться, прежде чем ее состояние перейдет в распоряжение мужа. Она уже отложила нужную сумму денег, чтобы отдать ее Иейтсу, оставалось только назначить дату встречи. Еще до церемонии, в экипаже, Тия договорилась с Эдвиной, что передача денег произойдет в доме сестры в понедельник. Предстояло придумать достойную отговорку, чтобы усыпить подозрения Патрика.

В своем разговоре с кредитором Херста Тия хотела заявить Иейтсу, что это первый и последний раз, когда она платит по счетам Альфреда. Модести, напуганная решимостью племянницы, предложила обратиться за помощью к Патрику, но Тия отказалась. Ее муж, как распорядитель ее состояния, мог отказаться оплачивать долги Херста, а это означало, что под угрозой окажется здоровье и жизнь Эдвины. Судя по словам сестры, мистер Йейтс — человек, не гнушающийся никакими средствами, если речь идет о деньгах. Конечно, Патрик великодушен и наверняка не откажется помочь Эдвине, но все же такое могло случиться, а Тия не желала рисковать в столь щекотливом деле. Быть может, позднее она расскажет мужу всю эту историю, но к тому времени жизнь младшей сестры будет уже в безопасности.

Тия понимала, что поступает нечестно, скрывая от Патрика столь важный факт, как передача денег кредитору. Но она искренне верила, что просто делает все для своего будущего спокойного существования и безопасной жизни Эдвины.

Разумеется, порхая среди гостей, Тия не думала о мистере Йейтсе — все было решено заранее, еще в экипаже. Ей было немного неловко от того, что она хочет покинуть торжество вместе с Патриком, — леди Колдекотт потратила столько денег и усилий, чтобы праздник вышел пышным и запоминающимся.

Несмотря на вежливую мину, которая застыла на лице Патрика, думал он о том же самом. Он даже опасался прижиматься к Тии, чтобы его возбуждение не стало заметным. Однако нахальные, откровенные мысли все равно блуждали в его голове, а близость Тии пьянила сильнее вина. Между ног постоянно все ныло, и приходилось идти чуть сзади невесты, прячась за ее летящими юбками, — так велика была опасность, что гостям станет известно направление его мыслей.

Патрик старался сосредоточиться на том, что говорили окружающие, смеялся и кивал, но ничто не помогало ему отвлечься. Даже легчайшее прикосновение рукава Тии, запах ее кожи и духов, изгиб ее губ, когда она о чем-то говорила с гостями, одурманивали Патрика. Он осторожно гладил ее пальцы, думая совсем об иных частях ее тела, скрытых под элегантным платьем. Как жаль, что молодожены могут поцеловаться всего один раз на глазах гостей! С каким наслаждением он впился бы сейчас в ее губы!

От этой мысли все тело его вздрогнуло и напряглось. Сдержав стон, Патрик увлек Тию в сторону.

— Послушай, мы торчим здесь уже несколько часов! — зашептал он ей на ухо, старательно скалясь в улыбке тем, кто проходил мимо. — Думаю, мы имеем право покинуть гостей. Если мы не окажемся наедине прямо сейчас, я сделаю что-нибудь такое, что шокирует весь свет!

Стоявшая невдалеке от них леди Колдекотт довольно усмехнулась. Конечно, она не слышала слов сына, но догадалась, о чем он говорит. Уж кто-кто, а она-то заметила муку, сквозившую за вежливыми улыбками Патрика. Как мать она хорошо знала своего сына, а как женщина страстная была знакома с сильными эмоциями, которые трудно сдержать.

Лорд Колдекотт, подошедший сзади, тронул ее за талию. Эллис обернулась, и они обменялись понимающими взглядами. Взяв руку жены в свою, лорд Колдекотт поднес ее к губам и нежно поцеловал.

— Отличная работа, дорогая, — произнес он с улыбкой. — Даже не ожидал, что ты столь многого добьешься в такой короткий срок. К тому же тебе удалось превратить свадьбу сына в главное событие сезона. Представляю, как сейчас скрипят зубами те, кто не получил приглашения!

— О да, — ответила его жена. — Все так, как я и хотела. — Она с беспокойством перевела взгляд на Патрика и его жену. — Как ты думаешь, они будут счастливы вместе?

Лорд Колдекотт пожал плечами:

— Кто знает… Но если нет, не вздумай винить себя. Разве что в том, что поторопилась толкнуть их друг к другу. Но это может оказаться даже к лучшему.

— Правда? Ты одобряешь мои действия? Еще не известно, сумели бы эти двое понять, что созданы друг для друга, если бы я не вмешалась. — Леди Колдекотт поежилась. — Она согласилась стать его любовницей, представляешь? О чем только думала эта глупышка?

— Едва ли женщину двадцати семи лет можно назвать глупышкой, — усмехнулся ее муж. Он с любопытством изучал Патрика и Тию. — Интересно, что бы вышло из этой связи? Наверняка получилось бы что-то особенное.

Лорд Колдекотт бросил на жену задумчивый взгляд.

— Публичный скандал — не такая уж страшная штука, дорогая.

Пальцы Эллис бессознательно нащупали жемчужное ожерелье, украшавшее шею.

— Может, ты и прав. Но я бы не хотела, чтобы мой сын и его жена стали темой для пересудов. Они заслуживают лучшего. Если бы они стали любовниками и это просочилось бы наружу, скандал был бы грандиозным. У Патрика репутация повесы, а Тия… э-э… в общем, тоже не без греха. Короче, светские сплетники сожрали бы их с потрохами. — Услышав столь неприличное сравнение из уст жены, лорд Колдекотт усмехнулся. — А ведь это единственная женщина, сумевшая вызвать у Патрика интерес. Со слов Модести я знаю, что и для Тии встреча с ним стала настоящим потрясением. Нельзя было допустить, чтобы они упустили самый главный шанс в своей жизни. Я горжусь тем, что сделала! — И она упрямо вздернула подбородок.

— Браво! — воскликнул Генри. — Сожаления — участь слабых. — Заметив, как нервно Эллис теребит ожерелье, он произнес: — Я думал, что сегодня ты наденешь другой гарнитур, дорогая. Самый роскошный, я имею в виду.

Леди Колдекотт отдернула руку от жемчужин:

— О, вообще-то я думала об этом. Но бриллианты слишком помпезны для церемонии, которая проводится днем, ты так не считаешь? К тому же жемчуг мне дороже. Ведь это твой подарок.

Лорд Колдекотт снова поцеловал руку супруги.

— Напомни мне купить к этому гарнитуру брошь, — улыбнулся он.

— Непременно, — нежно проворковала Эллис. — Ты так добр ко мне.

— Да, я такой, — самодовольно усмехнулся ее муж. Даже в этом возрасте леди Колдекотт млела от одного его взгляда. Вот и сейчас она зарделась, когда муж осторожно обнял ее за талию. Она считала себя невероятно счастливой в браке: любовь ее была взаимна, что встречается не так уж и часто.

Неужели она позволит прошлым грехам разрушить ее будущее? Леди Колдекотт снова машинально дотронулась до жемчужного ожерелья. Будь прокляты те письма! И будь проклят тот, кто ставит под угрозу ее счастье!

Впрочем, вскоре Эллис забыла о шантажисте. Патрик сообщил гостям, что собирается уединиться со своей женой, и начал прощаться.

Леди Колдекотт пробралась к молодым.

— Надеюсь, ты будешь счастлива с моим сыном, — проговорила она, целуя Тию в щеку.

Взглянув на Патрика, она ощутила комок в горле.

— А если ты, дорогой, не будешь счастлив со своей женой, — сказала она ему, — это будет целиком и полностью твоя вина. Тия — прекрасная женщина, и ты знаешь это.

Патрик ухмыльнулся, ничего на это не ответив. Он увлек жену к выходу, где их уже ждал нарядный экипаж. Леди Колдекотт смотрела им вслед, с трудом сдерживая слезы умиления.

После этого торжество пошло на убыль, и уже вскоре лорд и леди Колдекотт прощались с последними гостями. Отдав распоряжения слугам, Эллис поднялась к себе, чтобы переодеться. Впереди ее ждал спокойный вечер в компании любимого мужа.

Накинув на ночную рубашку тонкий шелковый пеньюар с оборками, она распустила волосы и потянулась за гребнем. Именно в этот момент она и заметила белый конверт, лежавший на серебряном подносе прямо на ее столике, возле кровати.

Несколько минут Эллис неотрывно смотрела на конверт, сердце ее учащенно билось. Она убеждала себя, что это послание от кого-то из приглашенных. От кого-то, кто не смог присутствовать на венчании и теперь приносит свои извинения. Нет, конечно, это не записка шантажиста! Разве она могла бы оказаться в ее спальне? Нет-нет!

Но где-то в глубине души она уже знала, что это не что иное, как очередное письмо вымогателя. Весь день по дому ходили люди, наемная прислуга кружила по коридорам — кто угодно мог попасть в ее спальню незамеченным. С самого утра царила такая суета, что лучшего момента, чтобы подложить письмо, было не найти. Конечно, можно вызвать дворецкого, чтобы спросить, когда и кто принес этот конверт. Но выяснить ничего не удастся, это точно. Возможно, дворецкий даже вспомнит, что сам принес письмо в спальню, подобрав его, к примеру, на пороге, но и только,

Эллис так осторожно взяла с подноса конверт, словно в нем могла прятаться ядовитая змея. Развернув письмо, она обреченно вздохнула.

Мне нужны деньги, и немедленно! Я требую десять тысяч фунтов. Передайте их мне не позднее воскресной ночи. Вы знаете, где оставить сверток.

Леди Колдекотт не знала, но примерно догадывалась, о каком месте идет речь. Наверняка это особняк на Керзон-стрит, тот самый.

Не позднее воскресной ночи! Это же завтра!

Эллис даже в голову не пришло побеспокоить Патрика. У сына сейчас были заботы поважнее, чем встреча с шантажистом. Леди Колдекотт нахмурилась. Конечно, она могла сама отвезти деньги, но что-то внутри ее сопротивлялось такой покорности. И дело было вовсе не в деньгах. Она не хотела быть безвольной овцой, которой управляет жестокий и расчетливый человек. И если она пойдет у него на поводу, он предъявит новые требования, и так будет продолжаться до бесконечности. Уже прошли те годы, когда она сначала совершала поступок, а лишь затем думала о его последствиях. Не глупо ли будет отправляться одной в заброшенный особняк среди ночи? Да еще имея при себе такую крупную сумму! Конечно, можно взять с собой слугу, но тогда о страшной тайне будет знать еще один человек, а его присутствие вовсе не остановит грабителей или того же шантажиста.

Существовал единственный выход, и леди Колдекотт уже жалела, что не подумала о нем раньше. Она поднялась с постели, взяла записку и направилась к двери, которая отделяла ее спальню от спальни мужа. Коротки постучав, она вошла. В комнате лорда Колдекотта было сумрачно, но из-под соседней двери пробивался бледный свет. Похоже, муж читал в смежной комнате. Боясь передумать, Эллис взялась за дверную ручку и прошла к мужу.

Она убеждала себя, что письма написаны давно и не могут обидеть супруга, но все равно трепетала при мысли о том, на какой риск идет. Эти письма служили доказательством, что она вовсе не образец добродетели и скромности, что она способна вести себя недостойно и непорядочно. Конечно, Эллис не стыдилась своей давней влюбленности, которая побудила ее преступить законы морали, но ее пугала возможная реакция мужа. Лорд Колдекотт считал ее идеальной женщиной, и развенчание этого образа могло дорого ей обойтись.

Еще не будучи женатыми, они были такими разными! Эллис считалась порядочной и скромной женщиной, тогда как лорд Колдекотт был известным повесой. Их брак потряс Лондон, потому что в придачу к разному воспитанию жених и невеста происходили из разных слоев общества. Конечно, оба были богатыми и влиятельными людьми, но жизнь Эллис была заполнена балами и светскими приемами, где весьма ценились хорошие, даже чопорные манеры, а ее жених много пил, гулял, играл в карты и менял любовниц как перчатки. После свадьбы все изменилось. Ни один из супругов никогда не заговаривал о прошлом, оставшемся за порогом брака, они были влюблены и счастливы. Все остальное было не важно.

Конечно, леди Колдекотт была наслышана о бывших любовных связях мужа и полагала, что именно этим она, идеальная, скромная женщина, так пленила своего супруга. Любой свободный мужчина имел право на романы и просто интрижки, тогда как разведенной женщине доставалась роль куда более скромная. А уж роман с женатым мужчиной считался верхом вульгарности и развязности! Признаться в подобной связи мужу леди Колдекотт не могла — последствия такого поступка были непредсказуемы. Что, если после этого признания он разлюбит ее и она вызовет в нем отвращение? И все же она должна обратиться к нему за помощью!

Пройдя в комнату, леди Колдекотт застала супруга за чтением. Он сидел на диване, вытянув ноги, и с увлечением читал какую-то книгу. Бокал, стоявший на столике рядом, был наполнен бренди.

Заметив жену, лорд Колдекотт поднялся, чтобы ее поцеловать.

— Любовь моя, до чего же ты прекрасна в домашней одежде! — восхитился он. — Твоя красота — бальзам для моего сердца. Присаживайся рядом. Выпьешь со мной? Могу предложить тебе вина.

Эллис набрала побольше воздуха в легкие, чтобы снять напряжение.

— Лучше бренди. Большой бокал.

Ее супруг озадаченно приподнял брови, но ничего не произнес. Он взял из шкафчика чистый бокал и налил в него бренди.

— Сегодняшний день, по-видимому, утомил тебя, — с сочувствием предположил он. — Ты поэтому решила выбрать напиток покрепче?

— Дело… дело вовсе не в этом, — запинаясь, пробормотала леди Колдекотт, принимая бокал из его рук и усаживаясь на диванчик напротив. Сделав большой глоток бренди, она поморщилась и застыла в неловкой позе, не зная, как признаться мужу в давней любовной интрижке. Помолчав, она отпила еще немного и закашлялась.

Генри неотрывно смотрел на нее. Он хмуро молчал, предоставляя жене возможность начать разговор первой. Когда признания не последовало, он решил слегка подтолкнуть ее.

— Так что тебя тревожит до такой степени, что ты решилась выпить этот мужской напиток?

— Ты любишь меня? — неожиданно выпалила Эллис и притихла в ожидании ответа. Она чувствовала себя неуверенно и казалась себе ужасно глупой. Боже, о чем она думала, скрывая от мужа правду? Как теперь он отнесется к ее рассказу? Захочет ли ей помочь? И если захочет, то не сделает ли это только благодаря хорошему воспитанию, а вовсе не потому, что сумеет ее понять?

Лорда Колдекотта удивил вопрос жены. Отставив свой бренди в сторону, он пересел к ней на диван. Забрав ее бокал, он развернул Эллис лицом к себе:

— Что происходит? К чему этот странный вопрос? Разве я когда-либо давал тебе повод сомневаться в моей любви? — Он нежно поцеловал ее в висок.

Собравшись с силами, Эллис выложила ему все. Она говорила, неотрывно глядя на ковер, опасаясь поднять глаза и увидеть презрение на лице мужа. Лорд Колдекотт не прерывал ее рассказа, а когда она закончила, в комнате наступила гнетущая тишина.

— Что ж, — задумчиво протянул Генри, — это, во всяком случае, объясняет частые визиты Патрика. Сказать по правде, они беспокоили меня. Твой сын не из тех, кто до тридцати лет держится за материнскую юбку. Он независим, и этим напоминает меня — в молодости, разумеется. Тогда я был свободен и не нуждался в опеке — до встречи с тобой, конечно. — Лорд Колдекотт приподнял голову Эллис за подбородок. — Теперь я добропорядочен и сдержан, не так ли?

Эллис не смогла выдержать его насмешливый взгляд и отвернулась.

— Не бойся смотреть мне в глаза, дорогая. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Знаешь, а ведь ты удивила меня. Приятно удивила. Я не ждал, что все разрешится так скоро.

Леди Колдекотт непонимающе взглянула на него:

— О чем ты?

— Настала моя очередь для исповеди. Подожди здесь, я сейчас вернусь. — С этими словами он ненадолго вышел из комнаты, а затем вернулся с небольшим свертком и протянул его жене.

Развернув пожелтевшую обертку дрожащими пальцами, Эллис издала потрясенный возглас. Сердце ее учащенно забилось. Она держала в руках собственные письма!

Что это значит? Неужели се муж и был таинственным шантажистом? Но разве такое возможно?

— Прошу тебя, объясни! — Леди Колдекотт беспомощно потрясла письмами перед лицом мужа.

— Я просто хотел, чтобы ты доверяла мне.

— Чтобы я тебе доверяла? — пролепетала она, всплеснув руками. — И для этого ты меня шантажировал?

— Ну, не совсем так. Настоящий шантажист — некий Элсуорт. Я просто успел перехватить эти письма. Так сказать, украл. — Лорд Колдекотт самодовольно улыбнулся.

Эллис потрясла головой, ничего не понимая.

— Да объясни же наконец! — взмолилась она, не отрывая взгляда от его лица.

— Это не так-то просто. Запутанная история. Я, право, не знаю, с чего начать. — Поскольку леди Колдекотт смотрела на него с мольбой, он кивнул: — Ладно, я попробую. Моя история — лучшее доказательство того, что влюбленный мужчина легко теряет голову и начинает действовать как последний дурак. — Он нежно поцеловал дрожащие пальцы жены. — Я очень люблю тебя, а потому ревнив, как зеленый юнец. Как я уже говорил, частые визиты Патрика показались мне подозрительными. Конечно, глупо ревновать жену к ее сыну, но я ничего не мог с собой поделать. Кроме того, я заподозрил, что за его визитами стояло нечто большее, чем просто сыновняя любовь. Твое поведение подтверждало мою догадку. Ты не замечала того, но постоянно была рассеянна и чем-то озабочена. Я надеялся, что ты поделишься со мной своей проблемой, ведь у тебя не было причин мне не доверять. Я же твой любимый супруг, разве не так? — Лицо Генри приняло лукавое выражение. — Представь, каково было мое разочарование, когда ты обратилась за помощью к сыну, а не ко мне! Почему его, а не меня ты выбрала своим поверенным и защитником? Я начал страшно ревновать.

— Ты неверно меня понял, — возразила Эллис. — Я просто…

— Погоди! Я понял — ты что-то скрываешь от меня. Неужели я не стою твоего доверия?

— Все совсем не так! — с жаром воскликнула леди Колдекотт. — Я просто боялась, что разочарую тебя своим признанием, .Что окажусь, не такой добродетельной, какой ты желал меня видеть.

— Что за несусветная глупость! Да как я мог, с моим-то прошлым, судить тебя за твои ошибки? И разве такая мелочь способна изменить мое к тебе отношение? Я обожаю тебя! Люблю всем сердцем! Мне наплевать на дурацкую историю, которая произошла задолго до меня!

Эллис почувствовала, как огромный, тяжеленный камень упал с ее души.

— Это правда? — с дрожащей улыбкой спросила она.

Муж притянул ее к себе и крепко обнял.

— Ну разумеется, да.

Глаза леди Колдекотт засияли.

— Расскажи, как тебе удалось отнять у шантажиста письма.

— Да тут и рассказывать-то нечего. Когда я понял, что ты что-то скрываешь, я начал подслушивать ваши с Патриком разговоры. Конечно, я почти ничего не разобрал из-за двери, но понял, что тебя шантажируют и виновник твоего беспокойства засел в пустом особняке. Теперь я уже не смогу вспомнить, сколько ночей провел на Керзон-стрит, пытаясь узнать, кто посмел угрожать моей дорогой жене. Я даже пробрался в дом, но не нашел ничего, что могло бы навести меня на след. Знаешь, каким облегчением было узнать, что речь идет о вымогательстве, а не об измене! Этого мое сердце точно не выдержало бы! В общем, мне повезло узнать кое-что о владельцах особняка, и, как и твой сын, я установил личность шантажиста. Так я стал изыскивать способ пересечься с Томасом Элсуортом, чтобы потребовать у него твои письма. — Лорд Колдекотт задумчиво потеребил мочку уха. — И вот однажды мне случайно повезло. Я следил за особняком, рискуя наткнуться на Патрика, а вместо него встретился с Элсуортом. Бедолага спасался от преследования и в темноте споткнулся о корни. Я сразу догадался, что за тип свалился без чувств рядом со мной. Мне даже не пришлось применять силу — я просто обыскал его и быстро скрылся, пока Патрик и Тия меня не заметили. Забрав письма — тогда я еще не знал, что это за письма, — я вернулся домой и тщательно изучил их все. Загадка, терзавшая меня, разрешилась. Представляешь, какой счастливчик твой муж? Мне даже не потребовалось ничего делать: судьба сама привела незадачливого шантажиста в мои объятия.

Эллис ласково прижалась к плечу мужа.

— Но почему ты не рассказал мне об этом?

— А почему ты ничего мне не рассказала? — ответил тот вопросом на вопрос. — Я хотел, чтобы ты сама призналась мне во всем, ждал, что ты разделишь со мной не только свои радости, но и горести. Кроме того, я просто не мог придумать объяснение, каким способом я заполучил эти письма, чтобы не выдать свою страсть к подслушиванию. — Лорд Колдекотт весело рассмеялся.

— Но ты же мог их сжечь! Шантажист бы пропал без следа, и я бы больше не волновалась.

Он покачал головой:

— Этого было мало. Ты все равно боялась бы, что однажды негодяй объявится, и постоянно ждала бы от него вестей. Ты должна была узнать, что писем больше нет.

Леди Колдекотт иронично приподняла бровь:

— И поэтому ты решил шантажировать меня сам?

— Не совсем так. Сначала я ждал, что ты придешь и поведаешь мне о своих бедах. Но раз ты этого не сделала, я придумал неплохой способ. Ты передала бы мне деньги (не зная, что имеешь дело со мной), а в ответ я подбросил бы письма в наш дом.

— А как бы ты распорядился деньгами?

Лорд Колдекотт вновь рассмеялся.

— Скорее всего в ближайшие несколько месяцев ты получила бы от меня немало приятных подарков. Ты же любишь драгоценности.

— Ты покупал бы их на мои деньги? — удивилась Эллис.

— А как же еще? Мне ведь они не нужны. Уж твоему сыну это должно быть известно — он так старательно изучал состояние моих финансов.

Леди Колдекотт изумленно открыла рот:

— Что значит «изучал»?

— А ты не знала? — Покачав головой, лорд Колдекотт произнес с облегчением: — Что ж, это и к лучшему. Я думал, что ты подозреваешь меня в шантаже. Видимо, эта мысль пришла в голову только Патрику.

— Но почему он не сказал об этом мне? Экий интриган! Я ему устрою настоящий скандал, когда увижу! Подозревать моего мужа! Ничего себе! — возмущалась леди Колдекотт. — Погоди, а как ты узнал, что он «изучает»?

— Дорогая, твой сын иногда общается с таким отребьем, ты даже представить себе не можешь, но среди них встречаются самые пронырливые сыщики Лондона. Только он не подозревал, с кем связался. В молодости я тоже не терял времени даром. У меня свои источники, и я могу с уверенностью заявить, что почти ничто в этом городе не проходит для меня незамеченным. Когда кто-то начал копаться в моих делах, я узнал это первым.

— Понятно. Ты злишься на него за такую бесцеремонность?

Генри отрицательно покачал головой:

— Вовсе нет. И тебе не советую. Твой сын действовал из лучших побуждений. Для пользы дела он разрабатывал сразу несколько версий, что весьма разумно, надо признаться.

Эллис фыркнула:

— Думаешь, меня порадовало бы, если бы я узнала, что это ты меня шантажируешь?

— Надеюсь, что нет. В общем, все уже позади. И не ругай сына, он все сделал правильно. А в дальнейшем всегда приходи за помощью ко мне, потому что я твой муж. Я люблю тебя, запомни!

— А что мне сказать Патрику? Он должен прекратить расследование. Не стоит говорить ему, что письма были у тебя. — Эллис улыбнулась. — К тому же теперь он женат и у него есть занятия поинтереснее. Посоветуй, как подать ему эту историю.

— Я сам переговорю с твоим сыном. И прошу тебя хотя бы в этом вопросе довериться мне. Это доставит мне удовольствие. Поверь, нет ничего приятнее на свете, чем решать твои маленькие проблемы.

— Дорогой, я так стыжусь, что вела себя некрасиво! Но мне было так стыдно, так неловко! Шантаж, в мои-то годы! Я думала, эти письма давно уничтожены. Какое счастье, что ты понял и поддержал меня! Не припомню, чтобы на моем сердце лежал более тяжелый камень, чем тот, когда я была вынуждена тебе лгать. — Она покраснела и спросила смущенно: — А ты читал их?

Лорд Колдекотт улыбнулся:

— Я ведь уже говорил — я прочитал их все. Я не горжусь своей ролью в этом деле: подслушивать и читать чужие любовные послания — это не лучшее занятие в мире. Мне не доставило удовольствия читать твои любовные письма, поскольку они были адресованы другому. — Он бросил на жену лукавый взгляд. — Однако я пришел к неутешительному выводу. Я считал тебя чересчур скромной, а потому в любовных утехах старался вести себя сдержанно. Думаю, это было моей ошибкой.

— Неужели? — засмеялась Эллис. Обняв мужа, она пробормотала ему на ухо: — Возможно, пришло время исправить эту ошибку? Хотя мне никогда не было скучно в супружеской постели.

— И все же есть много такого, что нам еще предстоит попробовать. Не будем терять ни минуты. Иди ко мне. Клянусь луной, отныне наша физическая близость никогда не будет пресной.

И Генри сжал жену в страстных объятиях.