Сапог не знал, что у Тони появилась пара союзников в лице Арабеллы и Джереми, начавших сомневаться в виновности Даггета, и был совершенно доволен ходом событий.

С его легкой руки Тони опять прославился на всю округу. Встреча Даггета с Молли и его незаконнорожденным сыном в Бродмаунте была главной темой разговоров. Как и предполагал Сапог, Тони только усугубил ситуацию, заявившись на другой день к Молли на Силвер-стрит. Если верить слухам, у них там произошел грандиозный скандал.

Сапогу поведал об этом джентльмен, случайно проходивший мимо дома Молли в тот момент, когда оттуда выскочил Тони. По словам очевидца, Даггет был вне себя от ярости, лицо перекошено, и грозился задушить проститутку. Разумеется, с каждым следующим пересказом история обрастала новыми ужасающими подробностями. К тому времени, когда Джереми приехал к Арабелле, молва гласила, что Тони Даггета с трудом оттащили от бывшей любовницы: якобы он вцепился ей в горло и жизнь бедной Молли висела на волоске.

Однако на самом деле все происходило несколько иначе. Тони действительно приходил к Молли. И у них действительно состоялся весьма неприятный разговор. Проститутка упрямо продолжала лгать, и Даггет ушел от нее озадаченный и раздосадованный. Впрочем, в тот день у него случилось и одно приятное событие. Узнав, что Маркус живет не с Молли, а с грязной старухой-пьяницей, Тони не на шутку разозлился и потребовал, чтобы мальчика отдали ему. Молли с подозрительной легкостью согласилась.

Окинув ее презрительным взглядом, он сурово заметил:

— Это не значит, что я признаю его своим сыном. У ребенка другой отец, и ты это прекрасно знаешь. Просто мне жаль малыша, как было бы жаль несчастного бездомного щенка.

Молли равнодушно пожала плечами:

— Не могу же я поселить его у себя! Здесь ребенку не место. Ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь. Мальчик мне только бы мешал.

Тони удержался от резкого ответа. Конечно, с его стороны было глупо взваливать на себя ответственность за чужого ребенка, но совесть не позволяла ему оставить Маркуса с такой неподходящей для малыша обстановке.

Смутившись под его укоризненным взглядом, Молли попыталась оправдаться:

— Я никогда не хотела ребенка. Но я делаю для него все, что могу. Он под присмотром у старой Энни. Когда выпадает свободное время, я его навещаю. Мальчик не голодает, у него есть крыша над головой. Чего еще ты от меня хочешь?

— Ничего, — сухо бросил Тони, удивляясь, что когда-то находил эту женщину желанной.

Он потребовал от Молли письменного согласия на опекунство. Она начала было упираться, но увесистый кошелек с серебром, которым он помахал у нее перед носом, решил дело в его пользу. Чтобы соблюсти все формальности, Тони притащил с улицы двух бедолаг, которые засвидетельствовали подпись Молли. Он не удивился тому, с какой быстротой она отказалась от родного ребенка: за деньги эта женщина готова была продать даже собственную душу. Однако она по-прежнему уверяла, что Маркус его сын, и не отказалась от своих слов, даже когда он предложил ей еще одну солидную горсть серебра.

Тони выше от нее мрачный — в этом люди были правы. Его бесило непонятное упорство Молли. Он опять подумал о том, что только две вещи могли заткнуть ей рот — деньги и страх. Но тут Тони вспомнил о Маркусе и выбросил из головы все мысли о его непутевой матери.

В своей жизни Тони совершил немало безумств, но, забрав Маркуса Добсона из грязной обветшалой лачуги, он поступил на редкость разумно. Не желая оставлять ребенка в этом сомнительном квартале надолго, он в тот же вечер, дождавшись темноты, увез мальчика.

Маркус охотно пошел с незнакомцем, не выказав и тени тревоги. Впрочем, это было неудивительно, если учесть те условия, в которых он жил. Сначала Тони хотел отвезти ребенка к себе в Суит-Эйкрз, но, поразмыслив, решил отдать его своему управляющему Джону Джексону.

Тони нанял Джона Джексона на работу лет десять назад, и это было одно из самых мудрых решений в его бесшабашной юности. Джон и его жена Салли оказались милейшей парой — честной, доброй, трудолюбивой. Почти ровесники Тони, они, к большому их сожалению, не имели детей. Когда Тони рассказал Джексонам про Маркуса, Салли сразу же заявила:

— Конечно, приводите этого бедного мальчика к нам! Неужели вы могли подумать, что мы от него откажемся? Просто невероятно, что родная мать так жестоко с ним обращалась! Мы с радостью его приютим.

Идя не встречу со своими приемными родителями, Маркус слегка побаивался, но прежняя жизнь научила его быстро осваиваться в незнакомой обстановке. В тот вечер Тони провел в уютном доме Джексонов несколько часов и убедился, что малышу здесь понравилось. Мальчик пришел в восторг от теплого имбирного пряника, который Салли для него испекла, и от мягкой чистой постели, в которой ему предстояло спать. Хозяйка спешно приготовила мальчику комнату — самую светлую и веселую. Войдя туда, он с недоумением огляделся.

— Это моя спальня? — удивился Маркус.

— Конечно, — ласково ответила Салли. — Не бойся, тебе не будет здесь одиноко: мы с Джоном спим в соседней комнате.

Маркус серьезно посмотрел на добрую женщину с каштановыми волосами.

— Я ничего не боюсь. Энни говорит, что ей некогда возиться с трусливым плаксой, и я стараюсь ее не беспокоить.

Бережно укрыв мальчика одеялом и пригладив его темные вихры, Салли проговорила дрожащим от волнения голосом:

— Ты можешь беспокоить меня в любое время, Маркус.

Устав от новых впечатлений, малыш зевнул и сонно покивал головой. Спустя мгновение он уже сладко спал.

Трое взрослых молча вернулись в уютную гостиную Джексонов. В глазах Салли блестели слезы.

— Вы ведь не отдадите его той женщине? — спросила она у Тони.

Тот отрицательно покачал головой:

— Нет. Я взял у Молли письменное разрешение.

— Отлично! — сказал Джон. — Маркус — чудесный мальчик. Мы с Салли быстро к нему привяжемся. Если нас разлучат, будет плохо и нам, и ему.

— Не волнуйтесь, — заверил их Тони, — закон на вашей стороне. К тому же его мамаша падка на деньги. Единственное, чего нам стоит опасаться, — это того, что объявится отец ребенка и потребует его вернуть. Но, я думаю, этого не случится.

Благодаря Тони мальчик был устроен, однако самого Тони это не избавило от неприятных последствий выходки Молли. На различных светских вечерах, последовавших за балом у Крокеров, он неизменно становился мишенью дли холодных презрительных взглядов, что, впрочем, нисколько его не смущало. Привыкнув к многолетней славе подлеца и распутника, Тони вполне довольствовался тем, что его ближайшие друзья, такие как Блэкберн и Крокеры, знали правду и оставались на его стороне.

А вот Арабелла наверняка поверила отвратительной лжи и теперь считает его негодяем, бросившим родного ребенка. Эта мысль тяготила Тони. Но как перед ней оправдаться? Вот уж воистину, над их отношениями висит какой-то злой рок…

И все же он не мог окончательно вычеркнуть Арабеллу Монтгомери из своей жизни, тем более что ей по-прежнему грозила опасность. Мысленно ругая себя, Тони, как влюбленный мальчишка, каждую ночь — с полуночи до рассвета — бродил вокруг Гринли, тайно охраняя ее сон.

Если они оказывались на одной и той же вечеринке, Тони украдкой следил за Арабеллой. Всякий раз, когда в толпе мелькала знакомая рыжая головка, у него екало сердце. Через Джереми, который преданно ходил за ним по пятам, он узнавал, куда именно собирается Арабелла, и тоже принимал приглашения в эти дома.

Джереми очень надеялся на примирение его сестры и Даггета. Он старался убедить Тони, что Арабелла изменила свое мнение о нем, что она уже не так плохо о нем думает, но Тони его не слушал. Она достаточно ясно высказалась на этот счет, и любая попытка возобновить отношения с ней привела бы лишь к новым страданиям. Просто Джереми был еще слишком молод и видел жизнь в розовом свете. Однако даже разуверившись в возможном счастье с Арабеллой, Тони должен был ее видеть — хотя бы издали.

* * *

Наступил май. Политическое положение в Натчезе оставалось все таким же напряженным. Гайосо упорно не желал подчиняться требованиям Элликотта и не уводил свои войска со спорной территории. Люди гадали, чем кончится этот затяжной конфликт. К счастью для Тони, у местных плантаторов, которые без устали перемывали ему косточки, наконец-то появилась новая тема для разговора.

В окрестности города прибыло еще одно подразделение американской армии под командованием капитана Айзека Гайона. В воздухе витала опасность открытого вооруженного столкновения между испанскими и американскими войсками. Слава Богу, как сказал Тони Даггет своему другу Блэкберну, ни одна из сторон не имела явного перевеса сил и их противостояние было всего лишь демонстрацией силы.

В июне, как и следовало ожидать, потеплело. Хлопок пошел в рост, и плантаторы, собираясь вместе, говорили уже не только о политике, но и о необычно высоком урожае. Тем временем Гайосо, надеясь укрепить свои позиции, издал указ об отсрочке налоговых выплат, и это еще больше воодушевило местное население, которое все же надеялось, что войны не будет.

Довольный успехом своих тайных козней, Сапог был занят другими делами и не спешил встречаться с Молли: эта женщина сыграла свою роль, но, прежде чем с ней покончить, он хотел убедиться, что она ему больше не понадобится. Несколько раз Сапог посылал ей деньги — чисто символические суммы, между тем она забрасывала его письмами, день ото дня все более сердитыми. Наконец в последнюю неделю мая он заставил себя прийти к ней на Силвер-стрит.

Сапог не стал предупреждать Молли об этом визите: во-первых, не любил марать бумагу, а во-вторых, ему хотелось застать свою сообщницу врасплох. Спрятавшись в тени соседнего здания, он довольно долго следил за домом проститутки. Сначала к ней зашла старая Энни. Она пробыла там всего несколько минут и вышла с недовольным лицом: видимо, Молли не дала ей денег на выпивку.

Со своего наблюдательного поста Сапог видел, что в этот вечер дело у Молли спорилось: джентльмены шли один за другим. Он уже думал отложить разговор до другого раза, но часа в два ночи из ее дома вальяжной походкой вышел последний клиент, и Сапог решился.

Убедившись, что вокруг нет ни души, он прошмыгнул в дом через черный ход и прокрался в переднюю часть дома. Там его и увидела Молли, шедшая по узкому коридору к себе в спальню.

Она тихо вскрикнула, но тут же узнала непрошенного гостя.

— Зачем ты рыщешь в моем доме среди ночи?

Он ухмыльнулся:

— Ты не ждала меня, крошка? Странно. У меня просто отбоя нет от твоих гневных писем.

— А ты думал отделаться от меня жалкими подачками? Мы с тобой заключили сделку. Я свое слово сдержала, а вот ты почему-то медлишь.

— Как раз за этим я к тебе и пришел, — вкрадчиво сказал Сапог и оглядел коридор. — Может, найдем более уютное место для беседы?

Молли пожала плечами:

— Как хочешь.

Она вернулась в убогую гостиную, зажгла свечи и обернулась к своему гостью.

— Ну? Когда ты мне отдашь остальные деньги?

Сапог уселся в мягкое кресло, закинул ногу на ногу и небрежно объявил:

— Когда захочешь. Ты можешь хоть завтра утром забрать мальчика и уехать с ним в Новый Орлеан.

— Я поеду одна, — сухо бросила Молли. — Мальчика забрал Тони.

Сапог сдвинул брови:

— Мы так не договаривались.

— Ну и что же, что не договаривались? Тебя не было рядом, вот мне и пришлось решать самой. К тому же ты знаешь, какая из меня мать. С Тони ему будет лучше… или ты хочешь взять его к себе? — спросила она с усмешкой.

Сапог помрачнел еще больше.

Его ничуть не волновала судьба этого щенка, но поступок Тони осложнял дело. Впрочем, сейчас надо было решать другие вопросы.

— Ты права, так будет лучше. — Он выдавил из себя улыбку. — Ну что ж, собирай вещи и отправляйся в Новый Орлеан.

Взгляд Молли заставил его встревожиться.

У меня изменились планы, — протянула она, не сводя с него глаз. — Я решила остаться в Натчезе.

— Вот как?

Молли вдруг стало страшно. За время, прошедшее с момента их последней встречи, она сообразила, что ей гораздо выгоднее остаться в Натчезе. Если она уедет в Новый Орлеан, то не получит от Сапога ничего, кроме нового гардероба и денег на дорогу. А ведь он ее золотой телец. Она может доить его до конца своих дней, требуя плату за молчание. К тому же ей совсем не хотелось срываться с насиженного места и начинать новую жизнь в чужом городе. Ее дом здесь, в Натчезе, и пусть великосветские кумушки точат об не языки — она всегда плевала на мнение этих чопорных старых грымз. Зато теперь она разбогатеет и утрет носы тем, кто долгие годы смотрел на нее свысока… Вот только сначала надо убедить своего гостя, что ее задешево не купишь.

Ей казалось, что это нетрудно: она скажет ему, что решила завязать со своей профессией, и попросит материальной поддержки. И начнется шикарная жизнь! Он будет давать ей деньги… А куда ему деваться? Ведь он не захочет, чтобы все узнали о его кознях в отношении Тони Даггета. Однако, строя радужные планы на будущее, Молли совершенно упустила из виду, как опасен этот человек. Обычно, имея с ним дело, она старалась ни в чем ему не перечить.

Утратив прежнюю уверенность, она тем не менее стояла на своем:

— Да, вот так. — Молли собрала все свое мужество и взглянула на него с вызовом. — Если бы не я, у тебя ничего бы не вышло. Ты мой должник. И я заставлю тебя платить.

— Ты — меня? — спросил он с веселой издевкой. — Решила заняться шантажом, крошка? Я тебе не советую! — Он встал с кресла и подошел к ней вплотную.

Молли попятилась, но он наступал.

— Ты что, в самом деле думаешь, что я позволю какой-то проститутке меня шантажировать?

— Не подходи ко мне, — взмолилась Молли, вдруг пожалев о своем дерзком плане.

— Ты никак передумала, крошка? — Он прижал ее к стене. — Теперь я вижу, как опасно доверять шлюхам.

Не успела Молли и глазом моргнуть, как он схватил ее за горло и начал душить. Напрасно она вырывалась, царапая ногтями руки, сжимавшими ее шею. Сильные пальцы, не давали ей вздохнуть, и она стремительно погружалась в черную бездну.

Сапог отпустил обмякшее тело Молли, и оно соскользнуло на пол. «Мертва!» — с удовлетворением подумал он. Все получилось не совсем так, как он планировал, но результат был тот же: ему удалось избежать возможных неприятностей.

Убийца быстро задул свечи и выскользнул на улицу через черный ход. Труп найдут завтра или послезавтра: все зависит от того, когда ее посетят клиенты. Его лошадь стояла там, где он ее спрятал. Не теряя времени, Сапог вскочил в седло и ускакал прочь. Лицо его было мрачным. Разумеется в убийстве Молли обвинят Тони Даггета и наверняка кое-кто потребует его казни, но вряд ли человека такого высокого положения, как Тони, повесят за то, что он лишил жизни обычную проститутку.

Бедняга Тони здорово влип! Невинный, как новорожденный агнец, он никому не сможет доказать свою невиновность!

Сапог ошибался. Однако в том, что подозрение прежде всего падет на Тони, он оказался прав.

Когда на другое утро старуха Энни обнаружила труп Молли, убийцей тут же объявили Тони Даггета. Энни, которая, как обычно, пришла убраться и помочь по хозяйству, увидев мертвое тело, бросилась вон и с громким визгом побежала по Силвер-стрит. Весть об убийстве разнеслась со скоростью ветра, и перед домом Молли собралась негодующая толпа. Совсем недавно Даггет грозился задушить проститутку. Его слова еще были свежи в людской памяти, и никто не сомневался в его виновности. Народ торжествовал: наконец-то злодей будет наказан! Однако вскоре выяснилось, что Тони не мог убить Молли Добсон. Новость восприняли с разочарованием и недоверием.

И все-таки это была правда. Множество самых уважаемых граждан готовы были поручиться за него.

В ночь убийства Молли Тони ужинал у Крокеров в компании старшего Крокера и нескольких других представителей местной знати, в том числе своего дяди Альфреда. Это была сугубо мужская компания. После ужина все расположились в уютном кабинете Уильяма и играли в карты до тех пор, пока на горизонте не забрезжили первые розовато— золотые лучи солнца. На рассвете большинство мужчин разъехались, но Тони и еще несколько человек, среди которых был и его дядя, остались, чтобы позавтракать в Бродмаунте. Только в десятом часу утра Тони откланялся и отправился к себе в поместье. К этому времени труп Молли Добсон был уже обнаружен, и разъяренная толпа двинулась на Суит-Эйкрз, требуя смерти Тони.

Шумная кавалькада проехала мимо Уиллоу-Дейл, поместья Блэкберна, и встревоженный слуга рассказал Патрику о грозящей Тони опасности. Патрик вскочил на неоседланную лошадь, и, прибыв в Суит-Эйкрз сразу вслед за толпой, успел предотвратить трагедию.

Даггета уже выволокли из постели и стащили по парадной лестнице на широкую веранду перед домом. Напрасно Биллингсли и Джон Озгуд пытались защитить своего господина: силы были слишком неравными. Тони предстал перед толпой с растрепанными волосами и в одних брюках, которые ему разрешили надеть, но молить о пощаде не стал.

Гордо вскинув голову, он посмотрел на главного подстрекателя и спокойно заявил:

— Я не убивал Молли Добсон. Я не видел эту женщину уже несколько недель.

Подстрекатель презрительно плюнул под ноги Тони, толпа гневно зароптала. На шею пленнику накинули пеньковую веревку и поволокли к толстому дубу, чтобы повесить, но тут появился Патрик. Держа в обеих руках по пистолету, он встал лицом к толпе и, скривив губы в усмешке, спросил:

— Ну, кто из вас, храбрецов, хочет умереть первым? Клянусь, у меня не дрогнет рука — я убью вас, если вы не отойдете от моего друга!

В тот же миг толпа расступилась. О меткости Блэкберна слагались легенды. Пока его одолеешь, он запросто пристрелит по крайней мере двоих. Никто не хотел попасть в число этих несчастных.

Патрик спрыгнул с лошади, поднялся на веранду и, встав рядом с Тони, протянул ему один пистолет. Тони улыбнулся и тихо спросил:

— Я говорил тебе, что ты поразительно точно умеешь рассчитывать время?

Патрик улыбнулся в ответ:

— Конечно. Но комплименты никогда не надоедают.

К ним подошли Биллингсли и Озгуд, успевшие вооружиться, и Джон Джексон. Впятером они смотрели вниз, на разгоряченную толпу перед домом. Ситуация оставалась угрожающей. Лишившись своей жертвы, люди пришли в ярость. До сих пор они не осмеливались напасть на маленькую группу, но это могло произойти в любую минуту.

Внезапно послышался топот копыт, и, вынудив толпу расступиться, к дому галопом подъехали Альфред, Франклик и Берджиз. Если Тони и удивился, увидев дядю и двоюродных братьев, то не подал виду. Интересно, зачем они приехали — спасти его от смерти или поплясать на его казни?

Альфред, хмурый и злой, быстро усмирил толпу.

— Хоть мой племянник и шалопай, но он не убивал Молли Добсон! — заявил он. — И я могу это доказать.

Поручительство Альфреда оказалось самым важным, ибо все знали, с какой яростью он порицал Тони Даггета.

Вскоре появились Уильям Крокер и Джек Гейл, который тоже был на вчерашней вечеринке в Бродмаунте. Они узнали об убийстве Молли и беснующейся толпе от своих сыновей, а тем все рассказал Винсент Уолкотт. Сыновья приехали с ними. С таким подкреплением безопасность Тони была обеспечена, но понадобилось еще какое-то время, чтобы навести порядок.

Невиновность Тони не вызывала сомнений. Еще бы, столько известных всему городу джентльменов высказалось в его пользу! Было установлено, что вчера вечером — задолго до того, как Энни в последний раз видела Молли живой, — Тони приехал к Крокеру и пробыл в компании дюжины досточтимых граждан до девяти часов утра. Следовательно, он при всем желании не мог убить Молли.

Недовольно переговариваясь и бросая на Тони косые взгляды, толпа наконец покинула Суит-Эйкрз. Глядя ей вслед, Тони устало подумал, что всегда найдутся люди, которые будут считать его убийцей Молли.

С невеселой усмешкой он обернулся к дяде:

— Спасибо, что вовремя заступился и спас мне жизнь. Я знаю, каких усилий это тебе стоило.

Альфред ответил ему хмурым взглядом.

— Благодари Берджиза. Он первым узнал о случившемся, а потом рассказал своему брату и мне. — Он помолчал. — Хоть ты и негодяй, но я не мог допустить, чтобы тебя повесили за преступление, которого ты не совершал… даже если на твоем счету действительно есть злодейства, заслуживающие казни! — Высказав свое мнение, Альфред вскочил в седло и сердито покосился на сыновей. — Ну? Так и будете стоять разинув рты, как парочка выловленных карасей?

Франклин и Берджиз молча сели на лошадей, и все трое ускакали из Суит-Эйкрза.

— Может быть, — задумчиво произнес Уильям Крокер, обращаясь к Тони, — это происшествие заставит Альфреда взглянуть на тебя другими глазами. Хорошо, что ты провел прошлую ночь вместе с нами и мы успели засвидетельствовать твою невиновность. Иначе болтаться бы тебе сейчас на дереве в собственном поместье!

— Я вам от души признателен. — Тони усмехнулся. — Впервые меня порадовала скорость, с которой расходятся слухи о моей скромной персоне.

Мужчины еще немного поболтали и разъехались — все, кроме Блэкберна.

Тони взглянул на друга:

— Знаешь, здесь гораздо веселее, чем в Англии. Там со мной никогда не происходили такие интересные события!

Блэкберн понимающе улыбнулся:

— Это действительно странно: стоит тебе поселиться в Суит-Эйкрз, как на твою голову градом сыплются разные неприятности. Ты, случаем, не собираешься навсегда переехать в Англию? — спросил он полушутя.

Тони поиграл желваками.

— Нет, не собираюсь. Здесь мой дом, и никто меня отсюда не выгонит.

— И все же будь осторожен. Похоже, кому-то и впрямь очень хочется тебя выгнать… или вздернуть на виселицу.

— Возможно, — согласился Тони. — Но зачем добиваться моей смерти такими изощренными способами? Не легче ли просто взять и убить? Однако таинственный злодей, если он вообще существует, прилагает все силы к тому, чтобы меня очернить, но оставить живым. Это же нелепость!

Блэкберн пожал плечами:

— Не знаю, что тебе на это ответить. Но повторю еще раз: смотри в оба, приятель. Кто-то здорово тебя невзлюбил.

Вскоре они распрощались, и Патрик уехал, оставив друга одного на веранде Суит-Эйкрза. Забыв про сон, Тони размышлял над случившимся… и над тем, как сообщить Маркусу о смерти его мамы. Это была трудная задача, но она требовала немедленного исполнения.

Через десять минут, наскоро умывшись и одевшись, Тони подошел к парадной двери дома Джексонов. Салли и Джон встретили его на пороге. Лица обоих были встревожены.

— Вы сказали мальчику? — тихо спросил Тони, входя в дом.

Джон покачал головой:

— Нет. Мы решили сначала дождаться вас.

— Он еще спит, — поспешно добавила Салли, — и ничего не знает о сегодняшнем нашествии толпы.

Тони устало провел рукой по волосам.

— Не будите его. Все равно рано или поздно он узнает правду. — Он обезоруживающе улыбнулся Салли. — Можно, я посижу у вас и подожду, когда он проснется?

— Конечно! — спохватилась Салли. — Ох, простите, я совсем забыла свои обязанности хозяйки! Присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас я приготовлю кофе и тосты. Из-за всей этой суматохи вы вряд ли успели позавтракать. Может, принести что-нибудь посытнее?

Тони отказался от еды, но охотно согласился выпить чашечку кофе. Прихлебывая ароматный напиток в уютной гостиной Джексонов, он обсуждал с хозяевами, как бы поделикатнее сообщить Маркусу о постигшем его горе.

В результате оказалось, что взрослые расстроились куда больше, чем мальчик. Час спустя, глядя на Маркуса, который сидел за тесаным столом кухни и с аппетитом уплетал овсяную кашу, Тони облегченно вздохнул: на редкость жизнерадостный ребенок!

Чтобы избавиться от последних сомнений, он ласково погладил малыша по головке и спросил:

— Ты понял, что твоя мама умерла? Ты больше никогда ее не увидишь. Ты будешь жить здесь, с Джексонами.

Маркус поднял на него свои ясные голубые глаза и серьезно ответил:

— Да, я все понял. Мне жаль, что мама умерла, но она меня почти совсем не любила. — Он посмотрел на стоявших в стороне Джексонов. — Джон и Салли относятся ко мне добрее, чем она или кто-нибудь еще. Мне здесь нравится.

Убедившись, что с мальчиком все в порядке, Тони ушел, искренне одобрив желание Джексонов со временем усыновить Маркуса.

«Если бы все вопросы решались так же просто!» — думал Тони, возвращаясь к себе домой. — Интересно, какие выводы сделает из случившегося Арабелла?» Он поморщился. Впрочем, не все ли равно? Она никогда ему не верила, и пусть даже на этот раз он сумел доказать свою невиновность, скандал, связанный с убийством Молли, вряд ли изменит ее отношение к нему.

* * *

За те недели, что прошли после бала у Крокеров, Арабелла услышала почти все отвратительные сплетни о Тони, ходившие по округе. Об этом позаботилась Мэри, которая так и не сменила гнев на милость. Арабелла понимала, что поведение мачехи продиктовано заботой о ней, но с каждым разом ей было все труднее удержаться от грубости.

К счастью, Мэри заезжала не очень часто, и в ее отсутствие Арабелла гнала прочь все неприятные мысли, сосредоточившись на хозяйственных делах. Она старалась не думать о мучительном разрыве с Тони и не обращать внимания на сплетни, которые привозила Мэри. Вновь воодушевившись проектом переустройства поместья, она почти убедила себя в том, что живет счастливо. Однако по ночам ей долго не удавалось заснуть. В голове в который раз прокручивались события пятилетней давности и звучал один и тот же вопрос: если Тони Даггет не лгал, то кто из его приятелей или родных сыграл с ним эту гнусную шутку?

Единственным человеком, с которым она могла обсуждать эту тему, был ее брат Джереми. Он твердо верил в невиновность Даггета , и его убежденность вдохновляла Арабеллу.

С течением времени ее тоска по Тони не проходила, а, напротив, усиливалась. Арабелла уже не сомневалась в том, что он говорил правду. У нее не раз возникал порыв сесть за стол и написать ему письмо, умоляя вернуться… но она боялась отказа. И горько жалела, что не согласилась стать его женой, когда он попросил ее об этом во второй раз. Вместо того, чтобы поверить любимому человеку, она снова ранила его сердце подозрениями. Такое не прощается !

В то утро, когда обнаружили труп Молли, Арабелла чувствовала какую-то странную вялость. Малейшее физическое усилие давалось ей с трудом. Вдобавок что-то случилось с желудком: ее тошнило даже от запаха любимых блюд.

Приезд Джереми слегка улучшил ей настроение, хотя известия об убийстве Молли и о том, что Тони чудом избежал смертной казни, были не слишком веселые.

Глаза Джереми возбужденно блестели.

— Это доказывает, что наши подозрения верны! — воскликнул он. Тони не совершал всех тех преступлений, которые ему приписывают. Но на этот раз его таинственный недруг допустил ошибку. Молли была убита другим, тем, кто хотел, чтобы обвинили Даггета. Однако Тони провел всю прошлую ночь в гостях у Крокера, и это спасло его от виселицы.

Арабелла медленно кивнула. Ее мутило от запаха горячего кофе, чашку с которым держал Джереми.

— Да, похоже, ты прав. — Она подалась вперед, лицо ее было встревоженным. — Ты уверен, что Тони не пострадал? А его невиновность установлена точно?

— Совершенно точно.

Джереми взял с подноса, принесенного миссис Тидмор, анисовое пирожное и откусил кусочек. В воздухе поплыл густой аромат аниса. Арабелла побледнела, поднялась с кресла и, пролепетав:

— Прости, — выскочила из гостиной.

Едва добежав до спальни, она избавилась от скудного содержимого своего желудка, после чего в изнеможении упала на кровать и вытерла губы влажной салфеткой, специально заготовленной для этой цели.

Шорох в дверях заставил ее обернуться. На пороге стоял Джереми. Его юное лицо было необычно серьезным.

— Ты сказала ему? — резко спросил он.

— Кому сказала ? О чем? — не поняла Арабелла.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Тони Даггету. О том, что у тебя будет ребенок.