Карлос обрадовался, получив записку Сабрины. Последние месяцы были для него не слишком удачными. Он проклинал судьбу, не желая смириться с тем, что Сабрина потеряна для него навсегда. Он много пил, играл, по-глупому сорил деньгами и остался без ничего.

Франсиска еще в сентябре уехала в Мехико, где собиралась поселиться у сестры. Больше ей некуда было податься. Даже она не осмелилась вернуться на Ранчо дель Торрез.

С отъездом Франсиски Карлос совсем распустился, и, по мере того как денег у него становилось меньше, он опускался все ниже и ниже, пока не оказался среди воров и разбойников.

С запиской Сабрины все будто разом переменилось. Сабрина хочет его видеть, и, к тому же, тайно. Карлос уверил себя, что она наконец разочаровалась в гринго. А что, если ей нужна его помощь, чтобы сбежать, и он стал строить планы, как незаметно переправиться в Мехико. Он едва сдерживал нетерпение, но не смел нарушить приказания Сабрины. Первого декабря утром он помчался в Лисье Логово.

Бретт приехал в Новый Орлеан через пять дней после того, как Уилкинсон стал призывать горожан защищаться от вторжения Аарона Бурра. Уилкинсон потребовал, чтобы губернатор объявил военное положение, а когда губернатор этого не сделал, повел себя так, словно добился желаемого. Он объявил военные ограничения, набирал добровольцев в армию, обыскивал экипажи и особенно суда, следовавшие вверх и вниз по Миссисипи. В городе царила паника. Жители были напуганы и спрашивали друг друга: что же будет?

Бретт был изумлен. Генерал сжег за собой мосты и теперь собирался предстать в качестве героя-победителя. Это он-де, Уилкинсон, спас город от Бурра!

Принимая во внимание серьезность положения, Бретт постарался как можно быстрее справиться с делами, не желая оставаться в городе, объятом паникой, ни минутой больше, чем нужно. Он управился за один день и напоследок зашел к ювелиру.

Хосе Эскобар сейчас же провел Бретта в маленькую комнату, служившую кабинетом. Ювелир не сводил с Бретта глаз, пока тот доставал коробочку с брошью в виде льва.

— Что-нибудь не так? — спросил тревожно Эскобар.

— Нет, сеньор, — улыбнулся Бретт. — Брошь замечательная. Просто мне хотелось бы знать, у кого вы ее купили и когда.

Хосе Эскобар растерялся, не зная, что делать. Он так давно вел свое дело, что ему совсем не хотелось пятнать свое имя.

Бретт отсчитал несколько золотых монет.

— Вы же понимаете, что для меня жизненно важно это знать…

Хосе не сводил глаз с золотых монет. Сеньор Данджермонд богатый человек, с ним приходилось считаться.

— Эту брошь и еще кое-что я купил у одного джентльмена около месяца назад. Он вынужден был продать фамильные драгоценности.

— Его имя?

Хосе вздохнул и взглянул на кучку золотых монет.

— Сеньор Карлос де ла Вега. Бретт не удивился. Он почти ждал этого.

— Вы сказали, были еще вещи. Могу я на них взглянуть?

Эскобар пожал плечами и вышел из комнаты. Вернулся он с покрытым бархатом подносом.

— Вот они! Некоторые просто неподражаемы!

Бретт ничего не видел, кроме серебряного браслета.

— Это тоже? Это он тоже вам продал? Хосе кивнул, испугавшись неожиданной ярости Бретта.

— Да, он сказал, что получил… Бретт перебил его.

— Я знаю, где он это получил! Сколько вы за него хотите?

Эскобар назвал цену. Бретт бросил деньги на стол, схватил брошь и браслет и выскочил из магазина. Карлос убил Алехандро! Больше он ни о чем не мог думать.

Бретт забыл о том, что хотел уехать домой. Он думал лишь об одном: он должен найти Карлоса и убить его.

Сначала он поехал к Коррейясам, потом на постоялый двор, потом на другой… На последнем уже после полуночи хозяйка сказала ему:

— Де ла Вега? Ну да. Жил тут. Сегодня утром съехал. Сказал, что собирается навестить кузину, которая вышла замуж за богатого плантатора.

Бретт схватил женщину за плечи и стал трясти.

— Это точно? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Ну, конечно! Я была тут, когда от нее пришло письмо. Он был очень доволен, — пробормотала напуганная хозяйка.

Бретт был в ярости. Зачем Сабрине понадобилось видеть Карлоса? Усилием воли он подавил нехорошие мысли.

— Сегодня утром, говоришь? Значит, он уехал сегодня утром? Утром он поехал к своей кузине?

— Я же сказала, — разозлилась хозяйка. — Прошу прощения!

Бретт вышел на улицу. Сердце его бешено колотилось. Карлос опередил его на целых восемнадцать часов… Зачем Сабрина позвала его? Или Карлос соврал, чтобы произвести впечатление на хозяйку? Бретт потер виски. Надо немедленно ехать в Лисье Логово.

Через час Бретт выехал из города. Его раздирали самые противоречивые чувства. Он ненавидел Карлоса, но был растерян из-за другого. Зачем Сабрина позвала Карлоса? Неужели все эти месяцы она лгала ему? Неужели она строила козни за его спиной? Нет! Не правда! Должно же быть какое-то объяснение! Какое? Господи, почему?..

Вечером, ожидая, когда Люп кончит возиться по дому и уйдет с Олли в свою комнату, Сабрина неожиданно засомневалась в том, что поступила разумно. Если Бретт узнает, как она ему объяснит? О, Господи! Зачем она написала Карлосу? Зачем не оставила все, как есть?

Однако отступать было поздно, и после ухода Люп и Олли она принялась готовиться к свиданию с Карлосом. Она надела зеленое шерстяное платье и вынула из-под подушки кинжал. Отыскала свою шаль, накинула ее на плечи и спрятала кинжал в карманчике у пояса. Вот так!

Потом она тихо спустилась но лестнице и вошла в гостиную. В камине горел огонь, и она немножко успокоилась. От сознания, что Олли и другие слуги поблизости, ей стало легче. Бретт не должен быть в это втянут! Это их с Карлосом дело. Это ее поединок!

С бешено колотящимся сердцем она подала знак в окно.

Минуты через три раздался стук в дверь, и у Сабрины пересохло во рту. Она отодвинула засов входной двери. Карлос с радостной улыбкой на лице переступил порог, но едва его взгляд упал на ее живот, как улыбка исчезла.

— Ты беременна! — осуждающе проговорил он.

— Ну, да, — ответила, словно защищаясь, Сабрина. — Но какое это имеет к тебе отношение?

Не так они оба собирались начать разговор, поэтому Сабрина, взяв себя в руки, учтиво спросила:

— Как доехал? Легко нашел дом?

— Ты хорошо объяснила, однако постоялый двор здесь ужасный. К тому же, мне пришлось скрываться, как какому-то вору!

Беременность Сабрины привела его в ярость. Он по-прежнему хотел ее, но ублюдок проклятого гринго был ему совсем ни к чему!

— Тебя кто-нибудь видел? — беспокойно спросила она.

Карлос пожал плечами.

— Нет. Правда, за несколько минут до твоего сигнала мне послышался топот копыт. Но всадник проехал мимо.

Мимо всадник не проехал. Это был Бретт, и, увидев темный дом, он спешился, не желая мучить Сабрину своими подозрениями. Что, если он не прав?

Потом он увидел знак, который Сабрина подавала с помощью лампы, и уже почти безразлично смотрел, как чья-то тень проскользнула внутрь дома. Теперь Бретт не сомневался, что Сабрина писала Карлосу и что в дом вошел именно он.

Бретт был совершенно измучен. Он скакал почти семнадцать часов. Иногда ему казалось, что он загнал коня, но Огненный Вихрь не подвел, его. В отличие от жены, с тоской подумал Бретт.

Он было повернулся, чтобы уехать куда-нибудь подальше, но вдруг остановился. Он не мог уехать. Все, о чем он мечтал, было заключено в хрупком теле его жены, и он хотел убедиться, что он не придумал своих демонов. Бретт бесшумно спешился, подкрался к дому, открыл входную дверь. До него ясно донесся голос жены…

Свидание кузенов явно не удалось. Они тратили время на учтивую болтовню и вообще вели себя, как чужие. Но Карлос и вправду стал абсолютно чужим для Сабрины. Она с удивлением заметила жесткую линию губ и алчный блеск в его глазах. Неужели он всегда был таким? Скорее всего, так оно и было. И Сабрине захотелось, чтобы это ненужное свидание поскорее закончилось.

Карлос уселся в кожаное кресло возле камина. Сабрина стояла перед ним на расстоянии нескольких футов. Карлос вопросительно смотрел на нее, стараясь угадать, зачем она его пригласила. Несмотря на ее беременность, он еще не окончательно отрешился от своих планов.

— Ты знаешь, что мама уехала в сентябре в Мехико? Она будет жить с тетей Изабель.

— А! Что ж, ей там понравится. А почему ты остался в Новом Орлеане? Почему не вернулся в Накогдочез?

— Зачем? — с горечью спросил он ее, не сводя с нее глаз. — Ты здесь… Что мне делать в Накогдочезе? Ведь единственная женщина, которую я любил в своей жизни, живет здесь!

Раньше эти слова наверняка опечалили бы Сабрину, но теперь она осталась к ним холодна.

— О, прекрати, Карлос! Ты совсем не любишь меня… И никогда не любил! Тебе нужна была эта любовь, чтобы прятаться за нее, когда ты творил что-нибудь непотребное! Так было, когда ты чуть не изнасиловал меня в беседке… И изнасиловал бы, если бы не помешал Бретт! Сейчас ты еще расскажешь, что из любви ко мне наговорил Бретту кучу гадостей обо мне. А что ты соврал мне о нем?

Карлос взбесился от того, что она смеет так говорить с ним. Он вскочил, злобно сверкнув глазами.

— Не знаю, о чем ты!

— Знаешь! В то лето в Накогдочезе ты наплел Бретту, будто мне нужны лишь его деньги, разве не так? — Она рассмеялась. — А мне ты сказал, что он хочет заполучить Ранчо дель Торрез.

Карлос решил идти проторенной дорожкой.

— Я действовал в твоих интересах! Разве ты не понимаешь, я хотел спасти тебя от него, потому что я очень тебя любил и боялся, что он будет мучить тебя.

Комок встал у нее в горле. Неужели он до сих пор принимает ее за последнюю дуру? И что она и сейчас поверит ему?

— Придумай что-нибудь поновее… Я уже давно тебе не верю. Я позвала тебя, потому что хочу знать правду и мне стыдно спрашивать мужа… Стыдно, что меня так долго водили за нос. Ведь я искренне тебе верила! Я верила тебе, Карлос!

Карлос молча смотрел на нее. Эта стерва сама водила его за нос столько лет, потом вышла замуж за проклятого гринго, понесла от него, да еще пытается в чем-то его обвинять! Да как она смеет?

— Я хочу знать, что случилось в девушкой из Нового Орлеана… С той самой, которую, как ты говорил, он порезал ножом. Но больше всего я хочу знать правду о Констанце. Я хочу знать, правда ли, что она носила его ребенка, а он бросил ее, потому что гнался за моими богатствами? Черт тебя подери! На этот раз ты мне скажешь правду!

Бретт был потрясен до глубины души, услыхав слова Сабрины. Говорят, нехорошо подслушивать, и он был с этим совершенно согласен! Но как же он был счастлив, когда понял, что Карлос врал им обоим, играя на их сомнениях. Как наивны они были, подумал он, прислушиваясь к словам Сабрины. Если бы я тогда потребовал от нее объяснений! Если бы я не был так уверен, что мое «банкротство» стало причиной ее отказа! Он чуть не кричал от счастья! Их ничего не разъединяло все эти шесть лет, кроме их собственного недоверия друг к другу. Но больше уж он, поклялся себе Бретт, не допустит ничего подобного.

И он вошел в гостиную.

— Я бы тоже хотел знать правду, — сказал он спокойно.

У Сабрины был прелестно-виноватый вид. Она так испугалась, что, не будь ситуация достаточно серьезной, он бы рассмеялся.

Бретт выглядел довольно помятым после семнадцатичасовой скачки. Весь в грязи, со съехавшим набок шейным платком, с прилипшими ко лбу волосами.

Он сделал несколько шагов и повторил:

— Я бы тоже хотел знать правду. Тем более, что, если мне не изменяет память, девушку порезали вы, а не я. Что же до Констанцы… — Он виновато посмотрел на Сабрину. — Не буду отрицать, что вскоре после приезда в Накогдочез, между нами была связь. Но она не была беременна, и я никогда не просил ее стать моей женой. Об этом не могло быть и речи. К тому же я сразу же порвал с ней после того, как стал серьезно ухаживать за тобой в то лето… Это мое прошлое, и я не был монахом! Что же до твоего состояния, дорогая, оно никогда для меня ничего не значило… Я хотел жениться на тебе, потому что любил тебя, а было у тебя состояние или не было, ровным счетом ничего не значило!

Показалось, что в комнате кроме них никого нет, потому что они сразу и бесповоротно забыли о Карлосе, глядя друг другу в глаза. Сабрина судорожно вздохнула, не зная, что сказать. Ей не хватало слов выразить свои чувства.

Бретт не выдержал:

— Ради Бога, Сабрина! Ты не была первой женщиной в моей жизни, но я клянусь, ты есть и будешь единственной!

Сабрина потеряла голос от радости. Она смотрела на него и старалась сдержать слезы. Он ее любит!

Не понимая ее молчания, Бретт совсем растерялся. Неужели она не верит ему? Неужели не может его простить?

— Ты не веришь мне?.. Я люблю тебя. Я всегда любил тебя, даже когда старался побороть это чувство хотя бы с помощью Констанцы.

И плача, и смеясь, Сабрина наконец крикнула ему:

— Ох, Бретт! Ты понимаешь, ты в первый раз сказал мне, что любишь меня? Все это время я умирала от любви к тебе и боялась, что ты меня не любишь…

Карлос, не, мигая, смотрел на Сабрину и на Бретта. Мало того, что гринго украл у него невесту, так они еще счастливы вместе! Этого он вынести не мог!

— Как трогательно! — пробормотал он. — Милая кузина, ты действительно ему веришь? А почему ты думаешь, что он не лжет? Он может и солгать, ты же знаешь.

Сабрина и Бретт внезапно очнулись и были неприятно поражены тем, что не одни в комнате. Сабрина с жалостью и презрением поглядела на кузена.

— Карлос, не будь идиотом! Неужели ты не понимаешь, что я безумно люблю этого человека и он любит меня. Ты больше не сможешь навредить нам. — Она почти молила его. — Не мешай нам. Ради нашего счастливого детства, порадуйся вместе с нами!

Не в силах поверить, что все проиграно, Карлос схватил ее за руку.

— Послушай, Сабрина, я объясню! Ты не понимаешь! Я могу тебе объяснить!

— Надеюсь, что можешь, — резко проговорил Бретт и бросил на ковер к ногам Сабрины брошь и браслет. — Каким образом эти вещи оказались у тебя?

Пламя камина заиграло на изумрудах и бирюзе. Сабрина словно окаменела. Потом медленно опустилась на колени и взяла браслет.

В наступившей тишине было что-то угрожающее. Сабрина смотрела на дорогой ее сердцу браслет, и ужасное подозрение закралось и в ее сердце. Она со страхом посмотрела на Карлоса.

— Ты? — хрипло спросила она. — Ты убил моего отца?

Обезумевший Карлос, потерявший всякую надежду на будущее, отчаянно искал выхода. Он обвел комнату расширившимися от страха глазами. Здесь ему все грозило смертью. Он уже видел ее, слышал ее запах. Холодный блеск зеленых глаз Бретта не обещал ему прощения. Бретт двинулся к нему, и Карлос, потеряв голову, вытащил револьвер из-за пояса.

— Стой, где стоишь! — крикнул он визгливым голосом. — Стой, где стоишь, или я убью ее! И он приставил револьвер к виску Сабрины. Бретт похолодел. Взглянув в глаза Карлоса, он почувствовал, как по его спине поползла ледяная змейка страха. Но, кроме того, он понял, что совершил непоправимую ошибку, когда бросился в дом, оставив свой мушкет в седельной сумке.

Сабрина не понимала, какая ей грозит опасность. В гневе она сжала в руке браслет и ударила им Карлоса по голове.

Карлос же так боялся оторвать взгляд от Бретта, что даже не заметил занесенного над ним кулака. Но он быстро оправился, и пока Сабрина в складках платья искала свой кинжал, ударил ее револьвером в висок и оттолкнул от себя.

Бретт, словно молния, метнулся к ней, но было поздно. Она ударилась головой о край стола и упала на пол, потеряв сознание.

Бретт вскрикнул от ужаса и забыл о Карлосе. Он стоял на коленях возле Сабрины, гладил ее огненные кудри и, как зачарованный, смотрел, на тоненькую струйку крови, вытекавшую из раны на виске. Сабрина дышала. Но рана была опасной. Это Бретт понял сразу.

С расчетливой яростью дикой кошки, вышедшей на охоту, Бретт вскочил на ноги, повернулся к Карлосу:

— Считай, что ты мертв, подонок. Карлос истерически расхохотался.

— Угрожаешь, гринго? Это ты мертв! Забыл, что оружие у меня, а не у тебя? — Он закатился безумным смехом.

Понимая, насколько велика опасность, Бретт заставил себя успокоиться. Если бы только вырвать оружие из рук Карлоса…

Он сделал осторожный шаг навстречу Карлосу.

— Стой, где стоишь! — Карлос качнул револьвером. — Отойди от нее!

Бретт помедлил, но, увидав, что Карлос готов нажать на курок, подчинился.

Неподвижная Сабрина, казалось, внушала Карлосу радость.

— Она должна была стать моей женой! Ко мне должно было перейти Ранчо дель Торрез!

— Поэтому ты и убил Алехандро? — глухим голосом спросил Бретт.

— Си! — с гордостью произнес Карлос. — Он не давал мне денег после смерти отца. А когда я захотел жениться на Сабрине, заупрямился. После твоего отъезда он мог бы заставить ее, но не стал этого делать. — « Лицо его исказилось. — Он был мягкотелым дураком, и тогда я решил, что он должен умереть и тогда я стану хозяином Ранчо дель Торрез!

Карлос опять перевел взгляд «а Сабрину, и Бретт испугался. Изо всех сил пытаясь отвлечь его внимание от жены, он крикнул:

— Ты дурак, Карлос! Разве такому, как ты, ранчо по плечу? В тебе нет ни силы, ни ума! Ты же трус!

Слова Бретта возымели действие. Карлос забыл о Сабрине.

— Увидишь, гринго, увидишь, — не помня себя от ярости, пробормотал он. — Идем во двор и там посмотрим, как ты будешь кричать, когда я докажу тебе, что дурак — ты.

Бретт вздохнул с облегчением. Если он уведет Карлоса во двор, то наверняка заставит его совершить какую-нибудь ошибку.

Стараясь не очень спешить, Бретт двинулся к двери, ожидая, что Карлос нападет на него сзади. Ничего подобного. Он чувствовал, как Карлос идет совсем рядом, приставив револьвер к его спине. У порога Карлос остановился и взял лампу, которую Сабрина зажгла перед его приходом.

На крыльце Бретт оглянулся на него, но Карлос приказал ему идти дальше. Бретт стал медленно спускаться по лестнице. В нескольких ярдах от дома они оба остановились. Карлос странно улыбался. В его лице появилось что-то дьявольское.

— Ты готов, гринго?

Не понимая, что он делает, Бретт кивнул. По крайней мере, Сабрина вне опасности.

— Тогда смотри, как будет умирать твоя жена!

Безумие удвоило силы Карлоса, и он с размаху швырнул лампу в дверь.

Она, конечно, разбилась, вокруг заплясали маленькие язычки пламени, и Бретт едва не лишился рассудка, поняв, что задумал Карлос. Сабрина должна была сгореть в доме, а он должен был смотреть, как умирает его жена. Потом Карлос пристрелит и его тоже. В бессильной ярости он смотрел, как огонь разгорается, становится сильнее, бросается, как голодный, на деревянные стены. Еще несколько минут, и огонь проникнет в гостиную.

Бретт забыл о себе. Зачем ему жизнь, если в огне погибнут его жена и еще неродившийся ребенок, и он бросился на Карлоса, внимание которого было полностью поглощено пожаром.

Тот не ожидал нападения. Оба упали и покатились по земле в последней смертельной схватке.

Освещенные языками пламени, они были страшны в своей ярости. Бретт старался завладеть револьвером, который Карлос пытался, но никак не мог наставить на него. Пальцы у Бретта стали как железные, и, изловчившись, он нажал на курок. Карлос дернулся и вытянулся на земле.

Бретт вскочил на ноги и рванул к дому. Сердце бешено колотилось у него в груди. Весь фасад уже был в огне, и пламя с жадностью лизало крышу.

Запах дыма разбудил слуг, и Бретт вдруг заметил, что он не одинок среди этой адской жары. Самое странное, что никто из них даже не заметил, как дрались двое мужчин, и не слышал звука выстрела.

Олли крикнул:

— Что случилось? Где хозяйка? Бретт не отрывал глаз от огня.

— Дай мне простыню! — потребовал он. — Мокрую простыню! И побыстрее! Олли побелел, как смерть.

— Хозяин, вы не…

Еще мгновение и простыня была у него на плечах. Он закутался в нее и, набрав в грудь воздуха, бросился к входной двери. Стена пламени встала перед ним и едва не отбросила его назад, но Бретт упорно пробирался к тому месту, где лежала Сабрина. Еще мгновение, и он наклонился над ней и, не обращая внимания на жар, дым, огонь, падающие доски, поднял на руки, боясь только одного: как бы она не задохнулась от дыма. Но ее тихое дыхание коснулось его щеки, и он, то ли плача, то ли смеясь, побежал вон из дома, не заметив даже, как за его спиной балка рухнула как раз на то место, где еще секунду назад лежала Сабрина.