Дафна посмотрела на него долгим взглядом, затем спросила:

— Больше ни о каких родственниках ты не хочешь мне рассказать? Или мне всегда быть готовой к тому, что в разговоре всплывет какой-нибудь кузен или дядя? Открываешь входную дверь на стук, а там какая-то близкая тебе родня?

Чарлз усмехнулся:

— В Стоунгейте дверь открывает Гартуэйт.

Дафна усмехнулась в ответ:

— Не забудь, я только что стала частью твоей семьи. Но мне не известно ничего о твоих близких — кроме графа Уиндема и еще нескольких человек. На свадьбе присутствовало множество дальних родственников, каких-то семиюродных теток и внучатых племянников, но почти никого из самых близких членов семьи. Мне все-таки кажется, что секреты тут неуместны. Это обижает меня.

— У нашей семьи… запутанная история, — пожал плечами Чарлз. — Особенно с графской ветвью, что от деда по отцовской линии.

— Да я совсем не про деда, — фыркнула Дафна. — Меня просто беспокоит, что я почти ничего не знаю о твоих близких. Вот смотри: о том, что у тебя был брат Джон, я узнала лишь сегодня, уже будучи твоей женой и оказавшись в твоем родовом поместье. Мне кажется, это ненормально! Ты и твоя мачеха не ладили — что ж, это объясняет тот факт, что ты не стремился рассказывать о ней. Но теперь вот выяснилось, что у тебя есть еще один брат. И где же он? Сколько ему лет? Когда мне ждать встречи с ним? — Она насмешливо прищурилась. — Или ты сейчас опять скажешь, что он погиб при трагических обстоятельствах?

Выражение лица Дафны подсказало ему, что она сдерживается из последних сил, чтобы не разразиться более длинной и гневной тирадой. Да, не такими он представлял их первые минуты пребывания в Стоунгейте! Конечно, рано или поздно рассказать о Рауле и Софии пришлось бы, но в любом случае позже, не тотчас по приезде. Следовало с самого начала хотя бы упомянуть Рауля, обмолвиться парой слов, чтобы теперь не приходилось мучительно искать объяснение своему молчанию. Любопытство Дафны было вполне обоснованно, но все-таки их отношения развивались так стремительно, что для откровенных признаний просто не нашлось времени. Ну не мог же он, в самом деле, как-нибудь за чаем прошептать ей на ушко: «Кстати, дорогая, я уже рассказывал тебе о своем старшем брате Джоне, который был убит? Или о том, что его сын совершил самоубийство? А упоминал ли я, что моя мачеха была убита безумцем, тем самым человеком, который убил также и моего сводного брата Рауля?»

Даже Дафне, самой дорогой женщине в его жизни, Чарлз не мог поведать о том, что именно Рауль и был тем самым безумцем и что история была куда более гадкой, чем ее официальная версия.

Прошла минута, другая, Чарлз не проронил ни слова, и Дафна устало вздохнула:

— Ну что ты молчишь? Или у тебя есть веские причины избегать разговора о Рауле?

— Ты угадала, — кивнул он. — И главная причина в том, что я не хочу обрушивать на тебя все семейные скелеты из шкафов в первый же час твоего пребывания в Стоунгейте.

Дафна чувствовала, что муж не случайно скрывает от нее многое. Он, видимо, еще не решил, как именно преподнести своей жене то, что не слишком ее порадует. Ей стало неловко за свою настойчивость. Они только приехали в Стоунгейт, а она уже устроила Чарлзу настоящий допрос. Решив, что разговор о родне может подождать, она улыбнулась мужу:

— Ты расскажешь позже, да? О своем дедушке?

Чарлз рассмеялся:

— О нем — в первую очередь.

Вслед за чаем последовал осмотр дома. Дафна ходила вслед за Чарлзом из комнаты в комнату и неустанно охала и восхищенно прижимала ладони к груди. Роскошные гостиные и кабинеты, элегантная обстановка, дорогие предметы интерьера — все это теперь принадлежало и ей. Возможно, именно здесь родятся их с Чарлзом дети, которые будут бегать по дому, прятаться за диванами и столами, чтобы потом с визгом нестись вниз или вверх по лестнице. Мысль о том, что когда-то у них с Чарлзом появятся детишки, вызвала приятную дрожь в теле. Дафна посмотрела на мужа и задалась вопросом: о чем он думает? По выражению лица ничего нельзя было разобрать. Да, он гордился своим родовым гнездом, эта гордость сквозила во взгляде, однако наряду с гордостью проскальзывало в нем и нечто совершенно противоположное… Досада? Быть может, даже стыд?

Мучимая любопытством, Дафна пыталась понять, отчего в семье Чарлза одно за другим происходили столь мрачные события. Очевидно, его мать умерла, а потом порог Стоунгейта переступила София. А что же отец? Чарлз ни разу не упоминал о нем. Да, он сошел в могилу, но как давно? Наверное, если бы это произошло недавно, Чарлз бы хоть словом обмолвился об этом. Ужасная мысль пронзила Дафну. А что, если все они — отец Чарлза, Джон, Дэниел, София и Рауль — сходили в могилу друг за другом, поочередно? Быть может, она вышла замуж за человека, чья семья была проклята?

Дафна содрогнулась, осторожно оглянулась на мужа и усилием воли заставила себя отбросить глупые мысли. Время шло, и вскоре ей показали ее покои, чтобы она могла переодеться к ужину. Осмотрев десятки комнат, обставленных и оформленных мачехой Чарлза, Дафна была уверена, что и ей достанется такая же безвкусная и набитая роскошью спальня, как и все остальные помещения, и заранее была готова к тому, чтобы не выказать неприязни ко вкусу Софии. Но отведенная ей пара комнат выглядела совершенно иначе, словно к их оформлению приложил руку другой человек. Стены были обиды шелком цвета меда, драпировки и балдахин бронзового и золотого оттенков усиливали приятное впечатление, зеленые ковры с густым высоким ворсом из овчины словно вызывали желание пройтись босиком. В комнатах было нечто отчетливо мужское, и Дафне они сразу понравились.

Горничная Джейн уже успела подготовить ей ванну, и вскоре Дафна с наслаждением погрузилась в горячую, источающую ароматы трав воду. Это было таким наслаждением, что она решила немного поблаженствовать и помечтать. И тотчас ей вспомнились жаркие губы Чарлза, целующие ее губы, пощипывающие кожу плеч, играющие с напряженными сосками.

Щеки Дафны порозовели. Ах, что они с Чарлзом вытворяли накануне! При воспоминании о проведенной в гостинице ночи тело Дафны откликнулось возбуждением, кровь торопливо побежала по венам. Она помнила каждую мелочь, каждое крохотное прикосновение пальцев, каждый стон — все то, что слилось в единое, прекрасное занятие — занятие любовью.

Когда Дафна закончила принимать ванну, она была уже возбуждена без меры, поэтому торопливо вытерлась и надела синее домашнее платье, приготовленное горничной.

С распущенными черными локонами Дафна появилась в спальне и замерла, заметив, что у кровати появился маленький столик с закусками, двумя зажженными свечами и букетом белых лилий и желтых роз посередине. К столику были придвинуты два стула, и золотая вышивка на сиденьях поблескивала в неровном пламени свечей.

Дверь смежной комнаты распахнулась, и появился Чарлз. На нем был черный халат с золотистой оторочкой, и Дафна почувствовала волнение при мысли, что под халатом ее муж, должно быть, совершенно голый.

— Отлично, — сказал он с улыбкой. — Вижу, ты еще не готовилась к ужину. Конечно, ты удивительно хороша и в светском наряде, но домашнее платье — оно еще больше подчеркивает твои прелести.

Стараясь забыть о частом стуке сердца в груди, Дафна указала рукой на столик:

— Это ты придумал?

— Конечно. У нас с тобой был утомительный день. Быть может, ты предпочла бы чопорно поужинать в столовой, но по мне это лишнее. — Он улыбнулся. — Главное достоинство ужина в столь интимной атмосфере — близость постели, не так ли?

Дафна хитро прищурилась:

— А нам так срочно потребовалась постель?

Чарлз подошел к ней и обнял. Губы чуть коснулись ее губ и тотчас ускользнули, дразня.

— Если тебе постель не нужна, то мне необходима точно, — шепнул он ласково.

Дафна почувствовала, что тает в объятиях мужа, ее рот приоткрылся, словно она испытывала величайшую жажду, утолить которую могли лишь касания его губ и языка. Когда ладони Чарлза легли ей на ягодицы, притягивая бедра к его бедрам, к выпуклости между его ног, Дафна и вовсе превратилась в безвольную куклу.

Ужин вышел поздним.

Ребра ягненка, горошек со спаржей, перепелиные яйца были съедены почти подчистую, настолько Чарлз и Дафна проголодались. Но даже после плотного ужина они вновь вернулись в постель и занялись любовью. Затем долго лежали рядом, пока восстанавливалось дыхание, а пульс и сердцебиение возвращались в нормальное русло.

Дафна прижалась к мужу и положила голову ему на плечо. Чарлз перебирал ее локоны и смотрел в потолок. Он думал о том, что судьба оказалась к нему милостива. Даже не верилось, что всего пару месяцев назад он покинул Стоунгейт с намерением выяснить, кто убивает несчастных женщин в Корнуолле и не восстал ли из мертвых Рауль, и вот уже возвращается домой женатым человеком. И не просто женатым, а в одночасье соединившим свою судьбу с самой желанной и любимой женщиной на свете. Повернув голову, он посмотрел на черноволосую головку Дафны, покоившуюся на его плече, и осторожно поцеловал в лоб. Его почти не задевало то, что для нее он всегда будет занимать третье место — после Эйдриана и Эйприл. Дафна позволила ему стать частью своей жизни, своего мира, и это было чудесно…

Его радовало радужное начало их брака. Они прекрасно подошли друг другу в постели. Да, они были созданы друг для друга, но вряд ли встретились бы, а встретившись, никогда бы не поженились, не обвались стена той проклятой пещеры. Вынужденный брак, вопрос чести… Сторонний наблюдатель решил бы, что Чарлз поступил как истинный джентльмен, пожертвовав своей свободой, но фактом было то, что он на самом деле хотел жениться на Дафне. Он вступил в игру и вышел из нее победителем.

Чарлз снова осторожно поцеловал жену. Он выиграл роскошный приз. Единственная женщина, с которой он мог представить себя рядом, стала его супругой. Чуть позже у них появятся дети, крохотные суетливые создания, взирающие на мир широко открытыми глазами.

Мысль о том, что Дафна родит ему сына или дочь, показалась Чарлзу весьма заманчивой. Быть может, они даже успели зачать младенца за последние два дня.

Однажды он станет отцом, это ясно как божий день. Но получится ли из него хороший воспитатель? Да, он обожал своего отца, а его брат Джон прекрасно ладил с сыном Дэниелом, и Джулиан был примерным папашей. Может, он и сам небезнадежен.

Внезапно Чарлз вспомнил о Рауле, и его пронзил страх. Он всегда считал, что сводный брат унаследовал свое безумие от Софии, но что, если он ошибался? Что, если часть безумия блуждает и в его крови, ожидая подходящего момента, чтобы заявить о себе? Вдруг он, Чарлз Уэстон, носит в себе дурное семя и передаст его собственному ребенку?

Он содрогнулся.

Дафна почувствовала это и подняла голову:

— Что такое? Замерз?

Чарлз покачал головой.

— Нет, — бесстрастно ответил он.

Этот тон обеспокоил Дафну, и она приподнялась на локте, вглядываясь мужу в лицо.

— Что случилось? Я сделала что-то не так?

— Боже, конечно, нет! — воскликнул он и напряженно улыбнулся: — Я думал о наших будущих детях.

Она нахмурилась:

— Тебя беспокоит это, да?

— Не в том дело. — Он поискал глазами ее глаза. Осмелится ли он сказать правду? Подходящий ли момент выбран? Дафна имела право знать. Но если правда оттолкнет ее, заставит бежать прочь?

Выражение его лица обеспокоило Дафну еще больше. Она погладила его щеку.

— Чарлз, ну что такое? Что тебя мучает? Расскажи мне, ведь все наверняка не так страшно! — Она улыбнулась. — Мы даже призрак сэра Уэсли видели вместе. Неужели есть что-то страшнее, чем столкнуться с призраком из прошлого?

Его взгляд цепко изучал черты ее лица.

— Ты не все знаешь…

— Но ведь ты мне расскажешь, правда?

Чарлз медленно кивнул, приняв решение.

— Понимаешь, некоторые из моих родственников были не слишком… приятными личностями, — начал он неторопливо и тотчас подумал, что эта фраза даже близко не отражает реального положения вещей. Разве можно сравнить адюльтеры его деда с гнусными, не поддающимися осмыслению преступлениями, которые творил Рауль? Дафна смотрела с ожиданием, и Чарлз продолжил: — Я любил отца, но после смерти матери он сильно изменился, стал пить, много играл в карты. Он почти разорил нашу семью, и если бы не его свадьба с Софией, Стоунгейт ушел бы с молотка. Это точно не был союз, основанный на любви. Брак по расчету, не более того. Только благодаря деньгам Софии Стоунгейт принадлежит Уэстонам.

— Разве это плохо? — Дафна ободряюще улыбнулась. — Так было испокон веков — деньги выходили замуж за титул, и наоборот.

Чарлз чувствовал, что оттягивает момент признания, и ругал себя за малодушие. Он превратился в труса! Полюбив Дафну, он боялся ее потерять и сейчас, видит Бог, был недалек от этого. Что, если Дафна уже на рассвете соберет вещи и уедет обратно в Бомон-Плейс? А ведь именно так и случится, когда она узнает о Рауле и его злодеяниях.

Дафна вновь коснулась его щеки.

— Чарлз, ну что такое? — тихо спросила она. — Неужели есть что-то настолько ужасное, что ты боишься рассказать мне? — Она жалобно улыбнулась: — А вдруг я не сочту твою тайну такой страшной?

— Сочтешь, — мрачно ответил он.

Страх завязал все ее внутренности в узел. Что бы ни скрывал от нее Чарлз, это было нечто гораздо большее, чем пьющий отец, взявший в дом мачеху его детей, испортившую им детство.

Глубоко вдохнув, она произнесла:

— Все-таки будет лучше, если ты расскажешь.

Он ненадолго отвернулся.

Они оба стояли на краю пропасти, от которой их отделял лишь один шаг. Возненавидит ли его Дафна за страшную правду, которую он ей откроет? Сумеет ли скрыть панику и ужас? Станет ли презирать? Отлучит ли от постели, опасаясь дурного семени? Стоит ему открыть рот, и он может потерять самое дорогое. Открывая ящик Пандоры, Чарлз имел все шансы лишить себя надежды на счастливое будущее.

Он упрямо выпятил подбородок. Дафна должна знать правду! Последствия непредсказуемы, но жить во лжи еще хуже. Помоги ему Господь!

Притянув Дафну к себе, Чарлз начал говорить:

— Речь пойдет о Рауле…

И он рассказал. Все, без утайки.

О ночных кошмарах Нелл. О подземелье под Дауэр-Хаусом. О женщинах, которые погибли в муках от ножа Рауля. О смерти, которую принял Джон от рук Рауля и Софии. О смерти Софии от его собственных рук. И о причинах, по которым он прибыл в Корнуолл.

А когда умолк, Дафна лежала тихо и молчаливо рядом, свернувшись в клубочек. Сердце Чарлза сжалось так сильно, что его пронзила боль. Он боялся, что она поднимет взгляд и в ее глазах он прочтет страх и презрение. Каково хрупкой чувствительной женщине узнать, что ее супруг убил собственную мачеху и что в его венах течет та же кровь, что и в венах ублюдка, отнявшего жизни многих женщин? Сможет ли она смотреть на него так, как раньше? И как он будет жить с такой ношей на плечах?

Дафна молчала. Она потрясенно задавалась вопросом, как земля носит создания, подобные Раулю и Софии. Несмотря на все трудности, с которыми Дафну столкнула судьба, все ее злоключения представлялись теперь крохотными недоразумениями по сравнению с той болью, которую пришлось пережить Чарлзу. Она была готова услышать признание о незаконнорожденных детях, побоях, предательстве, но никак не о том, о чем поведал ей муж.

Странная ниточка, связавшая когда-то Нелл и Рауля, была неподвластна ее пониманию, но события в Бомон-Плейс также не укладывались в стандартные рамки.

Убийство Джона потрясло Дафну, и она всем сердцем сочувствовала Чарлзу. Ее любовь к собственным близким была такой сильной и всеобъемлющей, что сознание отказывалось понимать, как даже такой безумец, как Рауль, мог убить сводного брата. Рауль был полным психом, пытавшим и лишавшим жизни ради собственной услады, но почему София скрывала его зверства? Она заслуживала смерти, в этом не было сомнений. А Рауль… Дафна содрогнулась. Неужели это чудовище может быть живым и обитать где-то рядом с Бомон-Плейс?

Она подскочила на месте. Глаза расширились от ужаса, язык не слушался, когда она пробормотала:

— Мы д-должны предупредить… А ес-сли он нападет на Эйприл? Вдруг моя сестренка в опасности?!

Чарлз испытал облегчение. О чем бы ни думала Дафна, она явно не прониклась к нему презрением.

— С твоей сестрой все будет в порядке. Рауль нападал на девушек низших сословий, выбирал жертвы, чье исчезновение никого не удивит и не вызовет слухов.

— И что с того? — вздохнула Дафна. Она посмотрела на Чарлза с нежностью и сочувствием. Как нелегко, должно быть, пройти через подобный кошмар, носить его в памяти, словно постыдную метку, не иметь возможности поделиться болью! Он смотрел на нее так, словно безумно боялся ее осуждения, и это усилило нежность в ее сердце. — Ах, мой бедный муж! Ты столько перенес! — Она упала ему на грудь и обвила шею руками. — Даже не представляю, каково тебе пришлось: Рауль убил твоего брата, стал причиной самоубийства Дэниела. Как ты не сошел с ума? — Дафна принялась покрывать лицо Чарлза поцелуями. — София заслуживала смерти, она была бесчеловечной, но сейчас она мертва, наказана за свои злодеяния. Надеюсь, она горит в аду! И она знает, что теперь ты хозяин Стоунгейта и ее состояние принадлежит тебе! А что касается Рауля… если он жив, мы найдем и остановим его, поверь!

Огонь, пылавший в ее глазах, возродил в Чарлзе надежду. Его сердце снова принялось биться сильными, мощными толчками. Притянув Дафну к себе, он стал целовать ее снова и снова, ощущая сильную, безграничную любовь к женщине, принимавшей его таким, какой он есть, с его прошлым и страшными призраками.

Дафна отвечала на поцелуи, желая стереть всю боль, которую он испытывал. Пусть это почти невозможно, она была готова терпеливо лечить его раны месяц за месяцем, год за годом до полного исцеления.

Они вновь занялись любовью, на этот раз очень нежно. Осторожные, неторопливые прикосновения сводили с ума, безумная страсть кипела в крови девушки и искала выхода, как бурный подземный ключ ищет путь на поверхность. Дафна распласталась на постели и молила Чарлза утолить ее жажду. Они слились в едином порыве, нежность уступила место безумию, тела сплетались и расплетались, пока не содрогнулись в едином толчке, сопровождаемом женским стоном и мужским криком.

Обретя вновь способность говорить, Чарлз осторожно убрал спутавшиеся пряди с лица жены и сказал:

— Знаешь, я счастлив оттого, что любопытство занесло тебя в ту пещеру, где обрушилась стена. И как я раньше жил без тебя?

У Дафны остро сжалось сердце. Сверкнув улыбкой, она дотронулась до губ Чарлза.

— Пожалуй, ты прав. Я тоже с благодарностью вспоминаю ту пещеру. Думаю, стоит нанести туда визит.

Взгляд Чарлза потемнел.

— Что ж, дорогая, тогда готовься к тому, что тебя там вновь скомпрометируют. Причем несколько раз.

Дафна усмехнулась:

— Жду с нетерпением, дорогой.

Чарлз и Дафна провели в Стоунгейте три чудесных дня. Они гуляли по поместью и осматривали особняк, Чарлз показывал Дафне тайные закоулки, где в детстве скрывался от братьев во время игры в прятки, делал тайники или просто любил побыть один. Они везде ходили вдвоем, все больше и больше влюбляясь и сближаясь. Прислуга, повстречав их где-нибудь в холле или снаружи, предпочитала тотчас оставить пару, дабы не мешать уединению. Они завтракали в гостиных и даже на террасе, ужинали на закате, наблюдая, как зимнее красное солнце касается кромки деревьев, много занимались любовью. Но иногда, увы, возвращались в разговорах к Раулю и Софии. Стоило упомянуть два этих имени, как Чарлз менялся в лице, в его взгляде сквозили боль и вина. Дафна клялась себе, что сделает все, лишь бы смягчить горькие воспоминания, отодвинуть их как можно дальше с помощью других, счастливых впечатлений. Да, прошлое останется лежать на сердце мужа раной, но в руках Дафны превратить ее в заживший рубец.

— Ты в самом деле думаешь, что Рауль жив? — спросила она в последний вечер пребывания в Стоунгейте, когда Чарлз исследовал содержимое бывшего отцовского сейфа в просторном кабинете. Сейф был скрыт за книжным шкафом, который легко отодвигался в сторону движением руки, если знать, куда именно приложить силу.

Дафна сидела на серебристо-белом диване у камина. Чарлз обернулся через плечо. В руке у него была массивная шкатулка для драгоценностей, украшенная китайским шелком и жемчугом.

— Даже не знаю. Эти убийства, случившиеся в Корнуолле, навели меня на мысль, что такое возможно. Но я не обнаружил ничего, что могло бы подтвердить мою догадку. — Он задумчиво смотрел на шкатулку. — Раулю потребовались бы деньги, и я убежден, что София позаботилась о сыне в своем завещании. Она могла предусмотреть, что однажды преступления Рауля вскроются и он будет вынужден скрываться от закона. Она могла оставить тайный счет или открыть трастовый фонд на его имя. Но ничего подобного найти не удалось. А что важнее всего: Нелл больше не видит снов о Рауле.

Дафна содрогнулась.

— Боже, как же ей было тяжело! Видеть сны о том, как кто-то совершает жестокие убийства.

Чарлз кивнул:

— Нелл — женщина сильная, но ей пришлось немало перенести. Она боялась спать. — Он усмехнулся: — Теперь ее сон охраняет Джулиан. — Присев рядом с Дафной, он поставил шкатулку себе на колени. — Давай не будем говорить об этом. Лучше я покажу гору драгоценностей, которые отныне принадлежат тебе.

Он откинул тяжелую крышку, и Дафна ахнула от восхищения. Бриллианты, изумруды и рубины сверкали в свете канделябров.

— Какая красота!

— Да, милая. И все это теперь твое. — Чарлз коснулся пальцем двух старинных сережек с большими темными сапфирами. — Вот эти передавались из поколения в поколение. Полагаю, если ты наденешь только эти серьги… не потребуется даже платье, так роскошно ты будешь выглядеть, — усмехнулся он. — А пока примерь-ка вот этот изумрудный комплект. Это колье и серьги подарил моей прапрапрабабке ее муж в день свадьбы. Так и представляю тебя лежащей на постели обнаженной, и на тебе только драгоценности.

Дафна смущенно потупила взгляд.

Какое-то время они перебирали украшения, Чарлз рассказывал историю каждой вещицы, но чем больше проходило времени, тем больше он хмурился.

— В чем дело? — спросила Дафна, почуяв неладное.

— Моя мачеха очень любила драгоценные камни, — медленно произнес он. — Постоянно покупала украшения. Помню брошь с огромным сапфиром, ожерелье из жемчуга с бриллиантами и множество других вещей. Но здесь их нет.

— Может, она хранила их в другом месте? Например, в ячейке лондонского банка? Или отдала ювелиру на чистку, да так и не успела забрать?

Чарлз покачал головой:

— Нет. Ее поверенный, он же ее банкир, вернул мне все ценности и бумаги, когда завещание вступило в действие.

Он подошел к письменному столу и принялся открывать ящики. Найдя то, что требовалось, он вернулся к Дафне. Это была папка с бумагами, которую он открыл, снова сев на диван.

— Вот описание личного имущества. Видишь, ни единого слова о драгоценностях. А ведь она просто обожала украшения! Я не все их помню, но некоторые были достойны королевы! И где же они? — Он снова оглядел растерянным взглядом содержимое шкатулки, разложенное на диване. — То, чего здесь нет, тянет на целое состояние… Раулю хватило бы…

— Драгоценности несложно прятать и перевозить на далекие расстояния, — произнесла Дафна задумчиво. — Это очень удобно, правда?

— И драгоценности надежнее денег, если их хранить в банке. Они не теряют своей стоимости, — подхватил Чарлз, прищурившись. — Небольшая сумма за аренду ячейки и охрану, и владелец ключа имеет в руках немало денег. — Он принялся перебирать украшения. — А она не так глупа — не взяла ничего из семейных драгоценностей, чтобы отвести подозрения. За последние двадцать лет София приобрела немало украшений, но здесь их нет. А ведь я знаю не обо всех, может статься, их было куда больше, чем я думаю. Раулю хватило бы даже части вырученных денег на безбедное существование.

С задумчивым лицом Чарлз захлопнул шкатулку, встал и отнес в сейф. Закрыв дверцу и спрятав сейф за шкафом, он вернулся к жене.

— Если он жив, думаю, мы выяснили, на какие средства он мог существовать целых три года, — мрачно сказал он. — К тому же у Рауля есть охотничий домик в Лестершире, квартиры в Брайтоне и Лондоне, маленькая яхта и дом в Пуле. Если он и взял драгоценности, то хранит их в одном из этих домов.

— Ты унаследовал состояние мачехи, но даже не осмотрел собственность Рауля?

— У меня была такая возможность, но я ею не воспользовался. Зачем? Я считал, что Рауль мертв, и, признаться, после похорон Софии мной владело одно-единственное желание — оказаться так далеко от Стоунгейта, как только возможно. Джеррард, мой поверенный в Лондоне, занимался финансовой стороной вопроса, он присылал мне отчеты о том, как ведется хозяйство в родовом поместье, а большего мне не требовалось. — Чарлз задумчиво посмотрел на огонь, выражение лица было трудно распознать. — Тогда, поверь, имущество Рауля интересовало меня меньше всего.

— А позже? Ты продал яхту и охотничий домик? Он покачал головой:

— Нет, как-то не дошли руки. Насколько мне известно, яхта стоит где-то ниже по каналу. Всем, что не связано со Стоунгейтом, занимается Джеррард.

— Полагаю, стоит уведомить мистера Джеррарда о том, что тебе срочно нужна информация о собственности покойного Рауля, — веско сказала Дафна. — Может быть, немного поздновато для активных действий, но мы можем проверить кое-какие факты. Если предположить, что Рауль выжил, куда он мог податься? Конечно, туда, где находится его собственность.

Чарлз кивнул.

— А если удастся найти драгоценности…

Дафна посмотрела на него:

— Да. Если мы найдем драгоценности, это докажет факт его смерти. Мы поймем, что несчастные женщины в Корнуолле погибли не от руки Рауля.

— Похоже, прежде чем вернуться в Бомон-Плейс, нам придется прокатиться до Брайтона с остановкой в Пуле. — Чарлз отвел взгляд в сторону. — Если, конечно, ты не пожелаешь поскорее вернуться к брату и сестре. В этом случае я приеду чуть позже, а пока обыщу дом в Пуле и квартиру в Брайтоне. Мне не хотелось бы надолго разлучать тебя с родными.

Что-то такое было в его голосе, что заставило Дафну насторожиться. Притворное равнодушие явно скрывало волнение, и за вежливым предложением многое стояло. Быть может, Чарлз не желал брать ее с собой? Неужели, с ужасом подумала она, мужу надоело ее общество? Уж не жалел ли он, что женился столь поспешно? Нет, конечно, нет! Дафна сразу же отвергла эту мысль, Чарлз с большим удовольствием проводил с ней время. Должно быть, существовало другое объяснение. Любовница? Дафна вновь подумала о том, как мало ей известно о Чарлзе Уэстоне. Но ведь когда-то у него было немало женщин по всей стране: возможно, он не успел распроститься со всеми. Мужья частенько изменяют своим женам. И хотя Дафна не считала, что Чарлз собирается поступать так же, существовала вероятность, что он просто не успел решить вопрос с постоянной женщиной, скрашивавшей его досуг до брака. Ведь свадьбу сыграли так стремительно!

Ах, если бы можно было угадать, о чем он думает!

— Ты хочешь, чтобы я отправилась в Бомон-Плейс без тебя? — осторожно спросила Дафна.

— Ты вольно поступить как считаешь нужным, — ровным голосом ответил Чарлз.

Она вздохнула. Ясности ответ не внес.

Дафна не желала навязываться и неволить Чарлза, однако она объявила о своем выборе перед Богом и людьми еще несколько дней назад.

— Если ты думаешь, что я поеду домой, ты очень ошибаешься, — сказала она строго. — Чарлз, мой дорогой супруг, я хочу отправиться в Пул и Брайтон с тобой. Теперь ты мой муж, а я твоя жена. Мое место — подле тебя.

С прямой спиной Дафна вышла из комнаты, оставив Чарлза растерянно смотреть ей вслед. Она едет с ним! Радоваться или беспокоиться по этому поводу? И почему Дафна сделала именно такой выбор? Потому ли, что заботилась о нем и хотела быть рядом? Или же просто потому — тут лицо Чарлза исказилось от боли, — что это был ее долг?