Глава 12

Дверь спальни Эллен внезапно распахнулась, и раздавшийся стук вывел Фэнси из задумчивости. Быстро взглянув в зеркало, она похлопала себя по щекам, чтобы лицо не казалось слишком бледным, и, изобразив на лице приятную улыбку, пошла к сестре.

Эллен нервно расхаживала по комнате. Увидев в дверях Фэнси, она всхлипнула.

— Что же мне теперь делать, Фэнси? — печально спросила она. — Хью ненавидит меня, а выходить замуж за Джонатана я определенно не хочу. — Ее красивые голубые глаза наполнились слезами. — Все кончено! Остается только пойти к реке и утопиться.

Фэнси невольно улыбнулась.

— Этим ты ничего не изменишь, — спокойно произнесла она.

— Да, наверное, ты права, — согласилась Эллен. — Но сейчас мне так плохо, что я хочу умереть.

В светло-лиловом шелковом платье, с припудренными светлыми локонами Эллен выглядела очень юной и очень ранимой. Сердце Фэнси разрывалось от жалости.

Конечно, Эллен иногда вела себя опрометчиво и даже глупо, но в том, что случилось сегодня, не была виновата: наверняка собиралась рассказать Хью и Джонатану о своих чувствах и сделала бы это, имей она такую возможность. Но Джонатан, внезапно объявив о предстоящей помолвке, нарушил ее планы, и Фэнси до сих пор не могла понять, какие цели он преследовал. Сказав, что они с Эллен решили пожениться, Джонатан тут же попросил всех собравшихся никому об этом не сообщать. Заявление, что он хотел приберечь новость для вечера, о котором говорила Констанция, показалось Фэнси наивным. Джонатан явно что-то замышлял, но что именно — она не могла понять. Волнуясь за сестру, Фэнси забыла о Джонатане и о собственных проблемах. Она ласково обняла Эллен за плечи.

— Знаю, дорогая, — сказала она, целуя сестру в висок, — тебе сейчас нелегко, но, думаю, выход из положения все-таки есть.

— Наверное, Фэнси. — На лице Эллен появилась слабая улыбка. — Но как неприятно…

— Понимаю, дорогая, понимаю.

Эллен вздохнула и, освободившись от объятий Фэнси, вновь стала ходить по комнате.

— Что же мне делать? — спросила она. — Выйти замуж за Джонатана я не могу. Даже если бы я не любила Хью, я все равно не сделала бы этого. Джонатан оказался совсем не таким, каким притворялся в Англии.

— Да, я тоже так думаю. — Фэнси поморщилась. — Чувствую, у него есть какие-то тайные планы. Мне кажется, он совсем не собирается на тебе жениться. Смотри… сначала объявил о вашей помолвке, а затем, убедившись, что его слова произвели желаемый эффект — Хью ведь ушел расстроенный, — попросил никому об этом не рассказывать.

Не в силах скрыть волнения, Эллен присела на край кровати.

— Ужасно! — чуть не плакала она. — Но еще хуже, что я во всем виновата. Одна я! Надо было сразу сказать, что невеста Джонатана — я. Тогда все было бы в порядке. — Она вздохнула. — И Хью не думал бы плохо обо мне…

— Если ты ему небезразлична, он не станет плохо о тебе думать, — ответила Фэнси, садясь рядом с сестрой и беря ее за руку. — Конечно, после всего, что произошло, он расстроился, немного разочаровался в тебе и не на шутку рассердился. Но если ты дашь ему время подумать, а затем объяснишь, почему так получилось, он наверняка поймет тебя.

— Вряд ли, — печально покачала головой Эллен. — Мне кажется, теперь я ему совершенно безразлична. — Она грустно улыбнулась. — Чего я только не делала за эти две недели, чтобы он хоть взглянул в мою сторону! И знаешь, что он сделал? Потрепал меня по щеке, как ребенка. — Глаза Эллен сердито блеснули.

— Но ты действительно совсем молодая. — Фэнси улыбнулась.

— Не такая уж и молодая…

— Ладно. А тебе никогда не приходило в голову, что Хью старался ничем не выдать своих чувств и обращался с тобой так лишь потому, что не хотел подпускать тебя слишком близко к себе?

Слова Фэнси прозвучали для Эллен как откровение.

— Правда? — тихо спросила она, вновь обретая надежду. — Ты так думаешь?

— Не знаю. Но ты ничего не выяснишь, пока не решишь, как быть с Джонатаном.

Лицо Эллен исказилось отчаянием.

— Фэнси, дорогая! Что же мне делать?

— Окажись я на твоем месте, — задумчиво произнесла Фэнси, — я немедленно поговорила бы с Джонатаном. Будь с ним откровенна — скажи ему, что ты передумала и не хочешь выходить за него замуж.

— Ему это очень не понравится, — испугалась Эллен. — А если ты ошибаешься, получится, что я оскорбила его.

— Да, это вполне возможно. Но скажи, Эллен, у тебя есть выбор? Или ты собираешься и дальше плыть по течению и выйти замуж за Джонатана — просто потому, что однажды у тебя не хватило смелости рассказать ему о своих чувствах?

Эллен отрицательно покачала головой:

— Нет. — Она с затаенной мольбой посмотрела на сестру. — А ты не можешь…

— Нет, — решительно возразила Фэнси. — Я не буду ничего делать. Ты сама должна поговорить с Джонатаном — если не ради себя, то хотя бы ради Хью. Если, разумеется, ты любишь его и хочешь стать его женой.

— Я люблю его! — воскликнула Эллен. — Он мне дороже всего на свете!

— Тогда отправляйся к Джонатану и скажи ему всю правду.

Эллен поднялась на ноги и глубоко вздохнула.

— Так и сделаю, — произнесла она и робко улыбнулась. — Прямо сейчас, а то потом передумаю.

— Ну, не волнуйся так. — Фэнси обняла сестру. — Он же тебя не съест.

Хотя слова Фэнси не очень ободрили Эллен, она, сделав над собой усилие, направилась к двери. Провожая сестру взглядом, Фэнси с трудом удержалась, чтобы не позвать ее назад и не пойти к Джонатану самой. Обычно Фэнси выручала Эллен, когда та попадала в трудные ситуации, но сейчас она понимала: сестра должна сама позаботиться о своем будущем. Или пойти с ней? — подумала Фэнси. Кто знает, как воспримет Джонатан ее слова? Наверное, будет лучше, если в такую минуту кто-нибудь окажется рядом. Фэнси шагнула к двери, но тут же остановилась. Нет, пусть Эллен все сделает сама.

Когда Эллен наконец нашла Джонатана и попросила его уделить ей несколько минут, ей тоже очень хотелось, чтобы Фэнси была неподалеку. Эллен сильно волновалась, ее сердце замирало от страха. Но Джонатан отреагировал на ее просьбу весьма спокойно. Пристально взглянув на нее, он взял ее под руку, и они зашагали к дому.

Джонатан впустил Эллен в большой, расположенный с задней стороны дома кабинет и вошел сам. Закрыв дверь, он усадил Эллен в красновато-коричневое кожаное кресло и, облокотившись на стоявшую напротив конторку вишневого дерева, улыбнулся:

— Итак, о чем же вы хотели поговорить со мной, дорогая?

— Джонатан, — начала Эллен, не мигая смотря на него, — вы действительно хотите на мне жениться?

Джонатан застыл на месте и удивленно поднял брови.

— Но ведь я объявил о нашей помолвке, — уклончиво ответил он, лихорадочно соображая, к чему клонит Эллен. — Разве это не говорит о том, как я к вам отношусь?

— Вы не ответили на мой вопрос, — настаивала Эллен, сжимая кулаки. Джонатан показался ей вдруг огромным и страшным: насмешливо изогнутые губы, холодные и расчетливые темно-голубые глаза. Неужели она считала, будто любит этого человека?

Джонатан ответил не сразу. Некоторое время он обдумывал ситуацию, и в комнате царило тягостное молчание. Он уже догадался, что Эллен собирается отказаться от помолвки, о которой пока знали только члены семьи. Объявив о помолвке, Джонатан уже достиг поставленной цели — роман между Хью и Эллен был прерван, а Чанс наконец понял, на ком из сестер Мерривейл он хочет жениться. Джонатан усмехнулся. Отказаться от помолвки? Идея себя изжила, а новая обуза, которой обещала стать Эллен, ему ни к чему. Прищурившись, Джонатан взглянул в хорошенькое личико Эллен. И все-таки… Своим отказом Эллен нанесла удар по его самолюбию.

Устремив взгляд на лежавший на полу темно-золотистый ковер, Джонатан молчал.

— А почему вы заговорили об этом сейчас? — спросил он наконец.

Эллен замялась. Ей очень хотелось, чтобы ее слова прозвучали как можно деликатнее и не оскорбили Джонатана.

— Боюсь, — охрипшим от волнения голосом произнесла она, — я совершила ужасную ошибку. Я не люблю вас и не хочу выходить за вас замуж.

Лицо Джонатана окаменело, и он почувствовал, как его охватывает злоба. Он не собирался связывать свою жизнь с Эллен, однако ее отказ оскорбил его. Отказаться от такой чести — стать женой Джонатана Уокера, будущего хозяина Уокер-Ридж… Глупая девчонка! Если бы брак с ней входил в его планы, он нашел бы способ заставить ее пойти с ним под венец.

— Что ж, дорогая… — Джонатан улыбнулся. — Мне очень жаль, что вы приняли такое решение. Но если хотите отказаться от помолвки, я не стану разубеждать вас.

— Правда? — пробормотала Эллен, не веря, что все прошло так легко.

— Конечно, — мягко ответил Джонатан. — Зачем мне жениться на девушке, которая меня не любит?

— Я вас расстроила? — тихо спросила Эллен. — Поверьте, я совсем не хотела причинять вам боль.

Джонатан выпрямился и, взяв руку Эллен, приник к ней губами.

— Мне, разумеется, неприятно это слышать, — вздохнул он, — но видеть вас счастливой для меня важнее всего остального. Если таково ваше решение, нам больше не о чем разговаривать.

— Вы очень добры. — Эллен поднялась с кресла и пошла к двери. Остановившись на полпути, она обернулась и взглянула на Джонатана. — Фэнси уже знает о моем решении. Вы скажете вашим родственникам?

Джонатан кивнул:

— Да, конечно. Мы тогда правильно сделали, что не объявили о помолвке в присутствии всех. — В его голосе появились иронические нотки. — А то нам сейчас пришлось бы объяснять гостям, почему мы так быстро передумали.

Эллен покраснела.

— Я могла бы сказать вам обо всем попозже, — проговорила она, запинаясь на каждом слове, — но я решила не откладывать. Мне очень не хотелось ставить вас и вашу семью в неловкое положение.

Эллен замолчала, не зная, что делать. Джонатан наконец устало махнул рукой;

— Идите, дорогая. Будем считать этот разговор законченным.

Покраснев еще сильнее, Эллен выскочила за дверь.

Оставшись один, Джонатан, сжав губы, стал беспокойно ходить по комнате. Он готов был крушить все вокруг. Противная девчонка! Надо было соблазнить ее и бросить. Хью вряд ли взглянул бы тогда в ее сторону.

Хью… Джонатана вдруг осенило: а что, если он сам все расскажет этому болвану?..

Ярость улеглась, и Джонатан с блуждающей улыбкой на губах стал обдумывать, как преподнести Хью эту историю. Допустим, он скажет, что Эллен отказалась от помолвки, чем причинила ему огромное страдание — ведь они находились в любовной связи… Какое впечатление это произведет на гордеца Хью? Джонатан улыбнулся еще шире. А когда Эллен придет рассказать Хью о том, что произошло, он просто не станет слушать ее лепет! Представив себе эту сцену, Джонатан засмеялся. Хью скорее всего прямо выскажет Эллен свое мнение о ней и выгонит ее. Да, именно так и надо поступить! Сейчас он найдет Хью и расскажет ему о разорванной помолвке.

Не подозревая о коварных планах Джонатана, Эллен стремительно поднялась по лестнице и вошла в спальню. Закрыв за собой дверь, она бессильно привалилась к ней и взглянула на Фэнси, которая с волнением ожидала возвращения сестры.

— Все, — выдохнула Эллен, сама до конца не веря своему счастью. — Мы поговорили, и я сказала ему, что не хочу быть его женой.

— И что он ответил?

— Отнесся к этому очень спокойно. Сказал, что, если я не хочу выходить за него замуж, это означает, что помолвка расторгнута. Еще он сказал, что видеть меня счастливой для него важнее всего остального. Искренность Джонатана вызывала у Фэнси большие сомнения, но она обрадовалась, что все прошло благополучно. Хотя все-таки странно: Джонатан так легко согласился с расторжением помолвки, объявленной всего два часа назад.

— Как тебе показалось: он был взволнован? — спросила она. — Рассержен?

— Нет. — Эллен отрицательно покачала головой. — Когда мы разговаривали, он казался скорее задумчивым.

— Задумчивым… — Фэнси нахмурилась. — Честно говоря, мне это не нравится. Джонатан, очевидно, хорошо обдумал свои планы, и нам это не сулит ничего хорошего.

— Почему ты так говоришь? — удивилась Эллен. — Что он может нам сделать? И почему ты думаешь, что он что-то замышляет? Жениться на мне он явно не хочет — в противном случае он вел бы себя совсем по-другому. — Пройдя по комнате, она села на кровать. — После того как мы приехали сюда, Джонатан оказывал знаки внимания нам обеим. По-моему, во время плавания он передумал и решил жениться не на мне, а на тебе!

— Мне иногда тоже так казалось, — невесело ответила Фэнси. — Вспомни — он все время скрывал, на ком из нас собирается жениться.

— Я больше не желаю о нем разговаривать, — твердо сказала Эллен. — Ты вышла замуж за Чанса, а меня с Джонатаном уже ничего не связывает.

— Однако мы оказались… ну, скажем, в не совсем удобном положении.

— Что ты имеешь в виду?

— Эллен, постарайся спокойно обо всем подумать, — ласково сказала Фэнси. — История с моим замужеством сама по себе достаточно неприятна, а мы к тому же продолжаем оставаться гостями Уокеров. — Она нахмурилась. — Представляю, что они теперь будут думать об англичанах! К сожалению, наше поведение привело уже не к одному скандалу. Сначала меня застают в постели с Чансом, теперь ты отказываешься выйти замуж за наследника Уокеров. Мне кажется, Сэм и Летти будут очень рады, когда мы наконец уедем отсюда.

— Я как-то не подумала об этом, — сокрушенно пробормотала Эллен. — Действительно, очень неприятное положение. Как поступим?

— Так же, как раньше, — спокойно ответила Фэнси. — Не будем опускать руки и попытаемся исправить положение. Думаю, ты поедешь со мной в Чертово Место. — Она улыбнулась и погладила сестру по руке. — С тобой мне там будет приятнее.

— А Чанс? Он не будет возражать? Улыбка сошла с лица Фэнси.

— Честно говоря, дорогая, мне это глубоко безразлично, — сказала она. — Ты — мой единственный близкий человек, не говоря уже о том, что я, как старшая сестра, обязана заботиться о тебе. Разумеется, я возьму тебя с собой. — Фэнси пыталась говорить весело и непринужденно. — Мне кажется, Чанс тебе обрадуется. — Она хитро подмигнула сестре. — Ведь он не питает особой любви к Джонатану. Узнав о том, что ваша помолвка расторгнута, он скорее всего будет рад и сам пригласит тебя в Чертово Место.

— Я была бы счастлива. — Эллен вздохнула. — Здесь, правда, нам теперь неудобно находиться. — Она поправила кружева на рукаве своего платья. — Хотя будет очень жаль расставаться с братом Джонатана и его женой. Они были так добры к нам, а мы отплатили им черной неблагодарностью…

— Так получилось, дорогая. Что ж, постараемся впредь вести себя так, чтобы не выглядеть грубыми и распущенными девицами, какими мы скорее всего кажемся сейчас. — Фэнси улыбнулась. — А теперь давай спустимся к гостям. Наше отсутствие могут неправильно истолковать.

Взявшись за руки, сестры спустились по широкой витой лестнице и, выйдя в сад, присоединились к многочисленным гостям. Кроме членов семьи, Хью и Морли, они никого не знали, однако их встречали любезными словами и улыбками. Фэнси стала понемногу успокаиваться.

Заметив Летти и Констанцию, стоявших возле огромного хрустального кубка с пуншем, Фэнси и Эллен направились к ним. Судя по выражению лица Констанции, Джонатан уже рассказал ей о разговоре с Эллен. Летти казалась немного удивленной, и, когда Фэнси и Эллен подошли, она сделала шаг навстречу им.

— Это правда, Эллен? — тихо спросила она. — Вы с Джонатаном решили не… Хью еще ни о чем не знает, но Джонатан уже рассказал мне, Сэму и Чансу, что вы расторгнули помолвку.

— Да, это правда. — Эллен смутилась и покраснела. — Мы поняли, что не подходим друг другу. — Она умоляюще взглянула на Летти. — Джонатан очень хороший человек, и я, наверное, поступила непорядочно, но… Одним словом, я не могу выйти за него замуж.

Поджав губы, Констанция, шурша юбками, молча отошла в сторону. Летти вздохнула и проводила ее взглядом.

— Жаль, — сказала она, с грустной улыбкой глядя на Эллен, — не скрою, мне очень хотелось, чтобы вы стали членом нашей семьи, но раз уж вы решили по-другому… Очень хорошо, что вы сказали о своем решении сейчас, когда дело еще не зашло слишком далеко. Я думаю, вам нелегко было сказать Джонатану, что вы не хотите быть его женой.

Удивленная спокойствием Летти, Эллен широко раскрыла глаза.

— Вы не осуждаете меня? — неуверенно спросила она.

— Нет, моя дорогая. — Летти покачала головой. — Почему же я должна осуждать вас? Кстати, Сэм и Чанс тоже отнеслись к вашему решению с пониманием. Сэм, правда, немного удивился — едва ему рассказали о помолвке, как подошел Джонатан и заявил, что все кончено. А Чанс, похоже, считает, что вы поступили правильно. Узнав о расторжении помолвки, он очень обрадовался. Мне самой кажется, что Джонатан поторопился объявить о помолвке. Я права?

— Мы с Джонатаном хотели получше узнать друг друга. Но он даже не сказал мне, что собирается объявить о помолвке! я была поражена не меньше остальных.

— Представляю. — Летти ласково погладила девушку по руке. — Джонатан иногда удивляет нас своими поступками.

Пока Эллен беседовала с Летти, Фэнси молча наблюдала за Констанцией, стоявшей поодаль вместе со своими приятельницами.

— Констанция обиделась на нас? — спросила она.

— Боюсь, вы правы, — со вздохом ответила Летти. — Эллен ведь отвергла ее сына, а Констанция всегда очень переживает за него. Порой нам с Сэмом даже кажется, что она слишком опекает его. Впрочем, не обращайте на нее внимания. Констанция всегда чем-нибудь недовольна. Уверена, она скоро успокоится. — Летти взглянула на Эллен: — Не волнуйтесь. Мы с Сэмом не осуждаем вас. Джонатану не следовало вести себя так, и вы были абсолютно правы, высказав ему свое мнение. Впрочем, хватит о неприятном, — продолжила она, пытаясь изобразить на лице веселую улыбку. — У вашей сестры — свадьба! Пойдемте к гостям.

Отвлекшись на мгновение от мыслей о себе, Фэнси подумала о том, что за этот день довелось пережить сестре. Хорошо, что все, за исключением Констанции, отнеслись к решению Эллен без осуждения. Но Хью все еще пребывал в неведении, и это не давало Фэнси покоя. Вдруг Джонатан захочет сам сообщить Хью о расторжении помолвки? Она не могла отделаться от мысли, что Джонатан задумал недоброе. Ведь он объявил о помолвке после того, как увидел Эллен вдвоем с Хью… Он очень самолюбивый и гордый человек и наверняка попытается отомстить Эллен, очернив ее перед Хью.

Фэнси огляделась по сторонам, ища глазами Хью. Увидев его на поляне рядом с Джонатаном, она почувствовала, как ее сердце тревожно забилось. Джонатан стоял с гордо поднятой головой, а на его губах играла насмешливая улыбка. Хью, наоборот, казался растерянным и подавленным. Фэнси сразу поняла, о чем они говорят: несомненно, Джонатан преподнес Хью всю историю так, как это выгодно ему, изобразив сестру в черных красках.

Фэнси сверлила Джонатана сердитым взглядом. Как Эллен могла поддаться внешнему обаянию этого человека? Джонатан, как она теперь поняла, — негодяй и подлец, готовый пойти на все ради достижения своих целей. Впервые ей захотелось открыто высказать ему все, что она думает о нем.

Фэнси решительно направилась к Хью и Джонатану, но тут же остановилась, вспомнив, где находится. Оглянувшись по сторонам, она поняла, что ее отсутствия скорее всего никто не заметит. Поспешно извинившись перед гостями, она пошла к небольшой дубовой роще, где стояли Джонатан и Хью. Скрывая волнение за улыбкой, она быстрым шагом приближалась к ним. Уже на полпути она заметила, каким бледным и взволнованным выглядит Хью.

Увидев Фэнси, Джонатан улыбнулся, хотя на какое-то мгновение ей показалось, что он слегка растерялся. Когда Фэнси подошла к мужчинам, Джонатан расплылся в улыбке и, взяв Фэнси за руку, тут же отвел ее в сторону.

— Похоже, вы сердитесь на меня, дорогая, — прошептал он. — В чем же я провинился перед вами?

Притворство Джонатана вызвало у Фэнси бурю негодования.

— Я видела, как вы разговаривали с Хью, — произнесла она, резким движением вырывая руку и нимало не заботясь о том, смотрит на нее сейчас кто-нибудь или нет. — Что вы ему сказали? Почему он кажется таким расстроенным?

Джонатан с улыбкой рассматривал ее. Его слова вызвали у Хью именно ту реакцию, на которую он рассчитывал, и он остался очень доволен собой. Он опустил взгляд на свои руки с безукоризненно отполированными ногтями.

— Я не говорил ничего особенного, — небрежно, словно речь шла о пустяке, ответил он. — Просто объяснил, что Эллен бросила меня. А почему вы спрашиваете?

— Вы лжете, Джонатан! — с негодованием воскликнула Фэнси. — Если бы вы сказали Хью только это, он не выглядел бы сейчас таким убитым. Что еще вы ему сказали? Извольте ответить!

Джонатан раздраженно взглянул на Фэнси. Как обидно, что она увидела, как он разговаривал с Хью!

— Боюсь, вы слишком устали за день и немного преувеличиваете, — надменно произнес он. — А теперь, с вашего разрешения, я покину вас.

Остаток дня Фэнси провела как в тумане: о чем-то беседовала с гостями, время от времени Замечая невдалеке от себя Чанса или Эллен. Хью, однако, нигде не было видно. Когда гости стали расходиться по своим комнатам, Фэнси ушла в дом и уединилась в спальне, усталая и опустошенная.

Свадьба кончилась, и до первой брачной ночи оставалось совсем немного. Через несколько минут этот смуглый темноволосый красавец, этот беспринципный человек, ставший теперь ее мужем, войдет сюда. Фэнси очень хотелось, чтобы Чанс отнесся с пониманием к ее чувствам и по крайней мере сегодня не потребовал от нее близости. Она ощущала гнев и обиду; эмоции захлестывали ее, но хуже всего было то, что при мысли о Чансе, о его пьянящих поцелуях и сумасшедших ласках ее сердце начинало учащенно биться. Фэнси начала судорожно вспоминать о том, как Чане заставил ее выйти за него замуж, стараясь вызвать у себя ненависть и отвращение к нему.

Фэнси бесцельно ходила по комнате, а ее бледно-желтый шелковый пеньюар колыхался в такт движениям. Она распустила волосы, и они густой волной падали ей на спину. Пламя свечей золотило рыжие пряди в темных волосах. Стоя в коридоре и наблюдая за Фэнси, Чанс вздохнул. Она вряд ли обрадуется его приходу.

Перед тем как направиться в спальню, он зашел к себе в комнату, снял камзол и жилет и стряхнул пудру с волос.

После сцены в оранжерее Чане не знал, как встретит его жена. Он даже боялся, что она запрется в комнате и не даст ему войти. Но дверь спальни неожиданно оказалась открытой, и у Чанса затеплилась робкая надежда: вдруг на этот раз Фэнси поведет себя разумно? Увы, надежда исчезла, как только Фэнси заметила его и неприязненно бросила:

— А, это вы. Мне противно видеть ваше лицо. Выйдя из тени, Чанс сделал шаг вперед. Да, пожалуй, ночь обещает быть бурной. Впрочем, он не боится столкновения, наоборот, предвкушает победу.

— К сожалению, вы увидите не только мое лицо, — сказал он с наглой улыбкой, — но и кое-что другое.

 

Глава 13

Услышав эти слова, Фэнси чуть не рассмеялась. Только закусив губу и напомнив себе, какой негодяй Чанс, она смогла успокоиться и овладеть собой. В глазах Чанса появились искорки смеха. Заметив их, Фэнси поняла: от него не укрылась ее реакция на его слова.

— Вы в колонии всегда так шутите? — презрительно спросила она. — Простите, но то, что вы сказали, — отнюдь не верх остроумия.

— Ну что вы, дорогая. — Чанc подошел к ней ближе. — Такой женщине, как вы, можно простить все — даже отсутствие чувства юмора.

Нервное веселье, вызванное словами Чанса, прошло, и Фэнси вновь попыталась вспомнить о своей ненависти и отвращении к мужу. Увы, это ей не удалось. Она испытывала к Чансу совсем другие чувства. Сейчас она уже была женой этого насмешливого типа с голубыми, глазами, и, несмотря на все разумные доводы, ей казалось, что она если не влюбилась в Чанса, то, во всяком случае, подошла к этому достаточно близко.

И все-таки, подумала Фэнси, она отнюдь не собирается бросаться в его объятия. Чанс оскорбил ее, заставил делать то, что хочет он! Даже из гордости она обязана сопротивляться. Когда Чанс обнял Фэнси за плечи, она отвернулась, чтобы избежать поцелуя.

— Нет, не надо, — почти беззвучно пробормотала она, подавляя в себе возбуждение и неподвижно глядя на ворот рубашки Чанса. — Мы еще очень плохо знаем друг друга… Мне кажется, нам потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть друг к другу… перед тем, как начать… близкие отношения…

— По-моему, это самая большая глупость из всех, что мне когда-либо приходилось слышать от вас, графиня. — Чанс хмыкнул. — Надеюсь, вы не забыли, что несколько часов назад мы стали мужем и женой? Кроме того, если мне не изменяет память, мы с вами уже были в близких отношениях. — Его губы искривились в усмешке, а голос внезапно сделался хриплым. — Даже в очень близких отношениях.

Вскинув голову, Фэнси гневно взглянула на него.

— Вы не джентльмен, если напоминаете мне об этом ужасном инциденте, — сказала она. — Вы спровоцировали меня!

— Вообще-то я никогда и не называл себя джентльменом. — Чанс улыбнулся. — А на ваш упрек могу возразить: вы тогда не сопротивлялись. Зачем вы пришли на берег реки, если знали, что я там один? — Он еще крепче стиснул плечи Фэнси. — Можете спорить сколько угодно, но вы сами того хотели. Никто никого не провоцировал.

Фэнси глубоко, с шумом вздохнула:

— Вы точно не джентльмен, а наглый, отвратительный, самодовольный, грубый, невоспитанный… — Фэнси запнулась, не зная, каким еще эпитетом наградить Чанса, а затем стала вырываться из его объятий. — Отпустите меня! — приказала она.

— Отпустить? — спросил Чанс, удивленно заглядывая ей в лицо. — Отпустить вас после всего? — Он слегка встряхнул ее. — Нет, теперь вы принадлежите мне, и до тех пор, пока я жив, я не отпущу вас. Нравится вам это или нет, вы теперь моя жена.

Сердце Фэнси екнуло, но она по-прежнему пыталась освободиться из объятий Чанса. Сердясь на себя за то, что не может оставаться к нему равнодушной, и, проклиная его способность затрагивать самые потаенные струны ее души, она словно боролась против невидимой силы, притягивавшей их друг к другу. Фэнси не желала признавать взаимного влечения; более того, была преисполнена решимости не дать Чансу очаровать себя и заставить забыть о том, как они пришли к браку. Она не хотела испытывать к Чансу ни малейшей симпатии, не говоря уже о любви. Она должна относиться к нему холодно и сдержанно. Когда они находились вдали друг от друга, делать это было довольно легко. Но сейчас, когда он стоял рядом, все внезапно переменилось. Взгляд и улыбка Чанса завораживали Фэнси. Она видела его насмешливо изогнутые губы, чувствовала тепло его стройного тела.

Чанс легко коснулся губами шеи Фэнси, чуть прикусил мочку ее уха. Мысли Фэнси стали беспорядочными. Боже, она не выдержит и ответит на ласки Чанса!

Движимая скорее отчаянием, чем гневом, она начала колотить его кулачками по груди, а затем ударила ногой по колену. Эта внезапная вспышка сопротивления застала Чанса врасплох. Почувствовав резкую боль в ноге, Чанс наклонился и на мгновение выпустил Фэнси. Оказавшись на свободе, Фэнси, не разжимая кулаков, вызывающе смотрела на Чанса.

Он медленно выпрямился. Улыбка исчезла с его лица, а блеск его глаз поверг Фэнси в дрожь.

— Не подходите! — сказала она, отступая на шаг. По ее тону было трудно понять, приказывает она или просит.

— Нет, — тихо ответил Чанc, продолжая смотреть на нее и вновь улыбаясь. — Я этого не сделаю. Я хочу вас, графиня. Я слишком долго ждал и не уйду теперь, когда вы принадлежите мне.

Сделав еще один шаг назад, Фэнси почувствовала, что коснулась стены. Дальше отступать некуда.

— Если вы попытаетесь овладеть мной силой, — с отчаянием воскликнула она, — я буду ненавидеть вас всю жизнь!

— Я не собираюсь этого делать. — Чанс покачал головой и шагнул к ней. — Поверьте, к тому времени, когда я овладею вами, вы уже не будете возражать.

— Мне не нужны ваши заверения! — выдохнула Фэнси.

— А мне — ваши капризы, — разозлился Чанс. — Боюсь, я вынужден прибегнуть к последнему средству.

Он подошел к Фэнси вплотную и, прежде чем она поняла, что происходит, поднял ее и взвалил себе на плечо, как мешок зерна.

— Что вы делаете? — закричала Фэнси, отчаянно колотя его по широкой спине.

— Несу свою жену на супружеское ложе, — спокойно ответил Чанс, направляясь к двери.

Фэнси сопротивлялась, но, увы, ее удары не остановили Чанса. Не обращая на них никакого внимания, он вышел из спальни и по коридору направился к своей комнате.

— Отпустите меня, вы, грубиян! — вне себя от возмущения прошипела Фэнси. — Нас могут увидеть!

— Могут, — хладнокровно ответил Чанс, не замедляя шаг. — Но если бы вы с самого начала вели себя нормально, я бы не действовал так… некрасиво.

Слова Чанса поразили Фэнси настолько, что она даже перестала размахивать кулаками.

— Вы хотите сказать, я вынудила вас так поступить?

— Да! — фыркнул Чанс. — Так что винить надо только саму себя.

Фэнси покраснела еще больше: и от стыда, и от злости. Мерзавец! Как он смеет обвинять ее? Она с удвоенной энергией стала избивать Чанса, когда вдруг, к своему неописуемому ужасу, услышала, что где-то совсем рядом скрипнула дверь.

— А, это вы, — послышался голос Сэма. — Я услышал шум и подумал…

— Извините, сэр, — невозмутимо ответил Чанс. — Мы с Фэнси направляемся в спальню.

— Понятно, — слегка насмешливо произнес Сэм. — Спокойной ночи.

Сэм закрыл дверь, и в коридоре стало тихо. Уверенная в том, что так ужасно с ней никто никогда не обращался, Фэнси молча лежала на плече у Чанса. Хорошо бы это оказалось лишь кошмарным сном и она проснулась бы в Англии, в своей постели… Как она теперь посмотрит Сэму в глаза?

Чанс, нисколько не смущенный, продолжал идти вперед. Несколько минут прошли в молчании. Поняв, что сопротивляться бесполезно, Фэнси успокоилась, и Чанс неожиданно поймал себя на мысли, что в гневе она нравится ему куда больше.

— Вы скоро поймете, что Сэм в отличие от меня настоящий джентльмен, — кашлянув, сказал Чанс. — Очень любезный, предупредительный и тактичный человек. Не переживайте о том, что он нас увидел.

— Я переживаю только о том, что мне хочется убить вас, причем не торопясь, наслаждаясь вашими страданиями!

Поняв, что настроение у Фэнси немного улучшилось, Чанс улыбнулся.

— Вот и прекрасно, — сказал он, легонько шлепая ее пониже спины. — Не стоит в эту ночь быть грустной и подавленной.

Фэнси что-то тихо пробормотала в ответ. Чансу показалось, что с ее уст сорвалось проклятие, однако он не был уверен, ибо как раз открывал дверь спальни. Войдя внутрь, он запер дверь и положил ключ в карман своего жилета.

Фэнси недовольно зашевелилась на его плече. Пройдя в комнату, Чанс поставил ее на ноги. Фэнси тут же отпрянула и откинула спадавшие ей на лицо пряди волос.

— Ну, вот я у вас в спальне, — холодно сказала она.

— Надеюсь, теперь вы удовлетворены?

Не успели слова слететь с ее губ, как Фэнси поняла, что сделала глупость. Чанс насмешливо улыбнулся в ответ, и Фэнси с трудом удержалась, чтобы не дать ему пощечину. В последнее время она стала способна на грубые, несвойственные женщине ее круга поступки. Почему? Порой Чанс одним лишь взглядом или усмешкой вызывал у нее бурю эмоций.

— Удовлетворен? — переспросил Чанс, прислоняясь к высокой стойке кровати из красного дерева и глядя на остановившуюся на середине комнаты Фэнси. — Боюсь, что нет, дорогая. Мы должны провести вместе много лет, возможно, даже целую жизнь, чтобы сказать: теперь я удовлетворен.

— Но если сейчас я так не устраиваю вас, — язвительно заметила Фэнси, — зачем вы женились на мне?

— Вы не поняли меня, графиня, — тихо сказал Чанс, ласково глядя на нее. — Я не говорил, что вы меня не устраиваете. Я лишь заметил, что должно пройти немало времени, прежде чем я почувствую себя полностью удовлетворенным. Согласитесь, это совсем не одно и то же…

— Очередное проявление колониального остроумия?

— Нет, чистая правда. — Чанс задумчиво покачал головой. — Пожалуй, вам не понравится то, что я скажу, однако, по-моему, нам надо объясниться.

— Зачем? — Фэнси упрямо вздернула подбородок. Чанс вздохнул:

— Вы прекрасно понимаете. Давайте говорить без обиняков — пора заканчивать эти игры. Мы с вами муж и жена, и я хочу иметь с вами нормальные супружеские отношения. Вот моя постель. Или вы сами ложитесь в нее, или…

— Надеюсь, вы не строите иллюзий относительно того, что я лягу туда сама… — Фэнси замолчала и беспомощно посмотрела на Чанса.

— Думаю, именно так вы и сделаете.

Стоя возле кровати со скрещенными на груди руками, Чане казался слишком привлекательным и слишком опасным, чтобы Фэнси могла сосредоточиться и достойно ответить. Его насмешливая улыбка и взгляд голубых глаз неудержимо притягивали к себе. Пламя свечей, закрепленных в оловянных подсвечниках на стене, озаряло лицо Чанса — упрямое, волевое. Его черные волосы рассыпались по плечам, а одна прядь упала на лоб. У Фэнси перехватило дыхание — как он нравится ей, но как же и злит ее!

Фэнси в смятении смотрела на Чанса, и ее ладони сами собой разжимались и сжимались в кулаки. Она вдруг почувствовала странное возбуждение — как будто спорить с Чансом доставляло ей удовольствие. Не понимая, откуда взялось это чувство, Фэнси убеждала себя, что просто злится на мужа, поэтому так колотится сердце в ее груди и горят щеки…

— А если вы ошибаетесь? — с трудом выдавила она из себя. — Если я все-таки буду сопротивляться?

Чанс подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в висок.

— Фэнси, — прошептал он, — вы все еще не хотите сдаваться… Ваша стойкость вызывает у меня восхищение. Но, дорогая, в этой борьбе вам не победить.

Слова Чанса не успокоили Фэнси, и она напряглась, готовая сопротивляться. Поняв, что совершил ошибку, Чанс мысленно отругал себя за необдуманные слова.

— Я совсем не то хотел сказать, — извиняющимся тоном произнес он, притягивая Фэнси к себе. — Сражайтесь со мной сколько угодно. Только не здесь и не сейчас.

Фэнси никак не могла собраться с мыслями. Ее пьянил запах Чанса — свежий, немного терпкий. Но хуже всего — ей почему-то не хотелось сопротивляться.

— Заключим на эту ночь перемирие? — спросила она осторожно, взвешивая, насколько рискованно ее предложение. Впрочем, победа уже явно склонялась на сторону Чанса, и она лишь пыталась сохранить контроль над ситуацией. В этом предложении Фэнси не устраивало многое, и в другое время она наверняка повела бы себя совсем иначе, однако сейчас это было для нее единственным шансом.

— На все ночи, графиня, — шепнул Чанс ей на ухо. — На все ночи, которые мы проведем вместе.

— Но вы понимаете, что перемирие ничего не изменит. — Фэнси опустила взгляд и рассеянно дотронулась до ворота рубашки мужа. — Я по-прежнему считаю, что вы унизили и оскорбили меня, и буду ненавидеть вас всю оставшуюся жизнь.

— Конечно, графиня, — хрипло пробормотал Чанс, целуя ее в шею. — Мы ведь знаем, что вы обо мне думаете. Я негодяй, лишенный всяких моральных устоев. — Он уткнулся лицом в ее ключицу и, обхватив ладонями ее ягодицы, слегка приподнял Фэнси. — Я обещаю уважать ваши чувства — даже ненависть ко мне.

Фэнси, помимо своей воли, медленно обвила руками шею Чанса, коснулась пальцами черных густых волос на затылке и робко дотронулась губами до его уха. От волнения у Чанса перехватило дух. Задрожав, он еще крепче сжал ладонями тонкую ткань пеньюара.

— Раз вы уважаете мои чувства, — задыхаясь пробормотала Фэнси, — заключить перемирие на эту ночь… вполне возможно.

Чанс почувствовал огромное облегчение. Казалось, камень, о существовании которого он даже не догадывался, свалился у него с плеч. Издав непонятный звук, напоминавший одновременно и смех, и стон, он подхватил Фэнси на руки, положил на постель, а сам лег рядом.

Чансу не хотелось, чтобы сегодня, в их первую брачную ночь, все произошло так, как тогда, на берегу реки. Подавив в себе хищное желание сразу наброситься на Фэнси, он стал ласкать ее нежно и медленно. Он наслаждался плавными изгибами ее пленительного тела, о котором мечтал долгими одинокими ночами.

Он гладил ее кожу — то прохладную, как шелк, то обжигающую, как огонь, целовал ее неправдоподобно сладкие губы, сжимал в ладонях нежную грудь. Она целовала его в ответ, прижималась всем телом, и желание — горячее и неуправляемое — заполняло все его существо.

После того как они впервые сошлись на берегу реки, Фэнси не раз пыталась убедить себя, что испытанное ею тогда наслаждение — не более чем иллюзия, плод ее воображения. Но сейчас ею владели те же самые чувства, и она понимала, что все это время лгала себе.

Она не предполагала, что можно жаждать прикосновений, поцелуев, дрожать в предвкушении ласк одного-единственного человека.

Губы Чанса сомкнулись вокруг ее соска, и Фэнси выгнулась ему навстречу. Она впилась ладонями в его плечи, стремясь раствориться в нем и немного пугаясь себя такой — бесстыдной, неудержимой. Чанс не дал ей времени на раздумья.

Встав с постели, он стал срывать с себя одежду. Фэнси как завороженная смотрела на него. Никогда прежде ей не доводилось видеть обнаженных мужчин — в пору ее первого замужества Спенсер обычно приходил к ней ночью.

В тусклом свете Фэнси увидела широкие плечи, мускулистую, крепкую грудь, плоский живот. Не отрываясь она смотрела на темный треугольник волос внизу его живота. Какой он красивый!

Почувствовав на себе восторженный взгляд Фэнси, Чанс остановился и залюбовался ею. Бледно-желтый пеньюар соблазнительно обрисовывал стройные бедра и грудь с чуть набухшими сосками, которые он только что целовал. Он бросился к Фэнси.

— По-моему, любезная женушка, твой наряд не слишком подходит для данной ситуации, — пробормотал Чанс, снимая с Фэнси пеньюар.

Оставшись обнаженной, Фэнси начала стыдливо закрывать руками грудь.

— Не делай этого, дорогая, — тихо прошептал Чанс. — Не скрывай от меня свою красоту. Клянусь, ты самое прекрасное из всех созданий.

Чанс не преувеличивал. Фэнси, изящная и миниатюрная, обладала прекрасной фигурой. Женственные бедра переходили в длинные ноги; круглые маленькие груди венчали розовые бутоны. Гладкая кожа цвета сливок будто сияла в пламени свечей.

— Так, значит, перемирие возможно? — спросила Фэнси, пытаясь говорить непринужденно.

— Еще как! — ответил Чанс, склоняясь к ее груди. Фэнси хотела еще что-то сказать, но у нее просто не нашлось сил. Она полностью отдалась ощущениям — теплу его обнаженного тела, настойчивости языка. Холодный, сдержанный Спенсер не пробудил в ней чувственности. Деля с ним ложе, она никогда не испытывала ничего подобного. Впервые в жизни ее охватывало желание, впервые она получала удовольствие от близости с мужчиной. Как, оказывается, приятно гладить его спину и ягодицы, как чудесно видеть, что твои ласки приводят его в восторг и заставляют стонать!

— Ты настоящая ведьма, дорогая, — вдруг сказал Чанс. — Нежная, сладкая ведьма. Я уже полностью во власти твоих чар.

Широко раскрыв глаза и тяжело дыша, Фэнси взглянула на него.

— Если я ведьма, — то вы, сэр, колдун.

— Тогда, — с хитрой улыбкой произнес Чанс, — посмотрим, насколько волшебной окажется эта ночь.

Они вновь слились в поцелуе. Запустив ладони в волосы Чанса, Фэнси прильнула к нему, превратившись в сгусток страстного желания. Она забыла обо всем на свете, отбросила стеснение и робость и желала лишь одного — чтобы наслаждение, которое он дарил ей, не кончалось.

Он коснулся пальцами ее плоти, и Фэнси чуть не задохнулась от желания. Глухо застонав, она выгнулась дугой навстречу ему, судорожно гладила его плечи, спину, бедра и, наконец, дотронулась до его возбужденной плоти.

Ее легкое, робкое прикосновение довело Чанса до исступления. Сжав зубы и застонав, он приподнял ее за бедра и одним резким движением вошел в нее. Ему показалось, что он взорвется на тысячу мелких осколков — настолько сильным и острым было наслаждение.

Припав к ее сладким губам, он стал двигаться, гася полыхавший в чреслах огонь Фэнси, будто качаясь на волнах блаженства, не заметила, как с ее губ сорвался тихий; удивленный возглас. Чанс стремился продлить удовольствие, но, ощутив содрогание Фэнси, глухо застонал и отдался блаженству.

 

Глава 14

В то время как Чанс и Фэнси, забыв обо всем на свете, наслаждались друг другом, совсем другие чувства испытывал Морли. Сидя в гостиной Сэма, он не торопясь допивал бренди, перед тем как пойти в выделенную ему комнату в другом крыле дома.

Уже более тридцати лет Морли боролся с собой, чтобы сохранить в тайне свои подозрения относительно рождения Чанса. Всякий раз, когда Морли видел Чанса с Сэмом и Летти, его мучили угрызения совести, однако он боялся: доказательств он не имел, и откровения могли привести к грязному, отвратительному скандалу. Не будучи ни в чем уверенным и опасаясь последствий своего признания, Морли долгое время молчал. Но дальше так продолжаться не может. Тяжелая болезнь, перенесенная зимой, и последний случай, когда Морли чудом избежал гибели от укуса змеи, показали ему, что он может уйти из жизни в любой момент, и тогда никто уже не узнает, что Чанс скорее всего сын Сэма и Летти и что Констанция пыталась убить его. Сегодня Морли особенно ясно понял, что, если он вдруг умрет, тайна, которую он все эти годы носил в себе, уйдет с ним в могилу. Пусть Сэм и Летти думают о нем все, что угодно, пронеслось в его голове, но если он не поговорит с ними, то будет считать себя самым презренным трусом во всей Виргинии.

Если бы тогда знать, как все повернется! Обнаружив в ту ночь лежавшего на утесе младенца, он принес его к себе и решил отдать на время в надежные руки. Он хотел дождаться возвращения Сэма и немедленно поговорить с ним. Морли не собирался ни в чем обвинять Констанцию, а лишь рассказать Сэму, как все произошло, и отдать ему бело-голубое одеяло, в которое был завернут ребенок. Сэм — и это Морли знал точно — во всем бы разобрался и уладил дело. Но увидеться с Сэмом Морли не удалось. Вернувшись в Уокер-Ридж и увидев убитую горем Летти, Сэм немедленно увез ее в Англию. Четыре долгих года Морли не мог поговорить с ними, а малыш в это время жил у обожавших его Эндрю и Марты. Когда Сэм и Летти наконец вернулись, Чанс уже был четырехлетним крепышом, называвшим Эндрю и Марту папой и мамой, а Морли все еще терзался сомнениями.

В те годы Морли часто думал, что надо написать Сэму, но всякий раз, когда он садился за стол и брал в руки перо, ему изменяла храбрость. Предположение, что ребенок, о существовании которого Сэм и Летти даже не подозревали, скорее всего, их сын, Морли предпочитал не доверять бумаге и боялся, что письмо либо не дойдет до адресата, либо попадет не в те руки. Морли считал, что Сэм вот-вот вернется, и тогда он поговорит с ним. Но шли месяцы, которые затем складывались в годы, а Сэм и Летти все не возвращались. Мучаясь сомнениями, Морли вновь и вновь твердил себе, что надо дождаться возвращения Сэма. Писать о своих подозрениях он считал неуместным. А что, если он ошибается? Что, если ребенок — незаконный сын Сэма? Тогда Сэм никогда не простит ему разоблачения, а Морли очень обязан дальнему родственнику.

Простой в общении, добрый и скромный, Морли вместе с тем был очень слабохарактерным человеком. Принимая какое-нибудь важное решение, он обычно долго колебался и проводил немало времени в размышлениях. Именно эта нерешительность, как теперь понимал Морли, и привела к тому, что он оказался в таком положении.

Взглянув на Сэма, сидевшего напротив него в удобном кресле, покрытом фиолетово-серым вышитым покрывалом, Морли совсем погрустнел. Сэму, своему лучшему другу, Морли был обязан тем, что стал богатым плантатором и обзавелся семьей, которой по праву гордился. «И чем я отплатил ему за все хорошее, — сокрушенно думал Морли. — Тем, что трусливо молчал все это время, скрывая, что Чанс — брат-близнец ребенка, похороненного на родовом кладбище Уокеров?»

Морли часто размышлял о Чансе, особенно когда видел его в Уокер-Ридж вместе с Сэмом и Летти. Отвлечься от невеселых мыслей он не мог и сегодня. Видя, как Чанс идет под венец с аристократкой-англичанкой, Морли искренне радовался за него, но в то же время сожалел, что в свое время не написал Сэму о ребенке, найденном на берегу реки. Теперь же ситуация намного осложнилась. Дело даже не в том, что Морли мог умереть; рано или поздно у Чанса и Фэнси должны появиться дети. Уже тогда, когда Чанс женился на Дженни, Морли хотел поговорить с Сэмом, но затем удержался, решив дождаться рождения ребенка. Морли и сейчас повел бы себя так же, но случай со змеей потряс его до глубины души. Да и Сэм и Летти стареют. Дилемма, стоявшая перед ним, с каждым днем становилась все более острой. Что делать? Продолжать молчать? Но это значит не только скрыть от Сэма и Летти, что у них есть сын, но и лишить их возможности на старости лет понянчить внуков.

«Я сделал все, что мог, — пытался успокоить себя Морли. — Разве не я устроил так, что Чанс все это время был рядом с Сэмом и Летти? Разве не отрицал, что Чанс — мой незаконный сын? Не молил Господа сделать так, чтобы Сэм и Летти спросили меня о Чансе? Я заботился о Чансе, убеждал Сэма помогать молодому человеку во всем… Я никогда не отрицал, что Чанс принадлежит к семейству Уокеров…»

Под конец Морли, как всегда, решил, что он не виноват. Просто так сложились обстоятельства. А кроме того… Морли ведь считал, что проще промолчать, чем начать о чем-то говорить, особенно если признание могло привести к скандалу.

Отпив еще один глоток бренди, Морли попытался преодолеть робость. Поговорить с Сэмом все-таки надо, а сейчас самое подходящее время. Сэм явно в хорошем расположении духа. Услышав в коридоре шум, он на минуту вышел из комнаты, а, вернувшись, со смехом рассказал, как Чанс нес на плече свою жену. Его слова, как до этого внезапное появление змеи, показались Морли чем-то вроде знамения. Время пришло, подумал он. Но вот как начать разговор?

— По-моему, ты чем-то озабочен, дружище, — неожиданно сказал Сэм, с улыбкой глядя на Морли. — Что-нибудь случилось?

Морли вздохнул.

— Да, меня кое-что беспокоит, — тихо произнес он, — это касается Чанса.

— С Чансом всегда что-нибудь не так. У него такой темперамент, что его жене, я уверен, жизнь с ним покажется сплошным приключением. Хотя, — добавил он уже более серьезно, — мне кажется, ты можешь гордиться им. Он замечательный человек, и кто угодно, по-моему, был бы горд назвать его своим сыном. Скажи, тебе не кажется, что настало время рассказать всем, кто его родители?

— Ты думаешь, он мой сын? — Морли растерянно посмотрел на Сэма.

— Если это не так, — Сэм пожал плечами, — я не понимаю, почему ты молчал все эти годы.

— А если у меня были на то основания, — спросил Морли, делая еще один глоток бренди, — причем достаточно веские?

— Тогда я отказываюсь понимать тебя, приятель. Вскочив на ноги, Морли начал нервно ходить по комнате.

— Мне надо кое-что сказать тебе, — произнес он, останавливаясь и глядя Сэму в глаза. — Это, наверное, тебя удивит… более того, я уверен, что ты будешь считать меня подлецом. Но поверь, Сэм, я не думал, что все произойдет именно так. Хотел рассказать тебе обо всем…

Морли запнулся. Было ясно, что в эту минуту он испытывает душевные муки. Переживая за друга, Сэм подался вперед и обеспокоено взглянул на него:

— Что с тобой? Успокойся, я никогда не стану думать о тебе плохо.

— После того, что я сейчас скажу, ты изменишь свое мнение. — Морли горько усмехнулся. — Единственное мое оправдание в том, что я всегда хотел поговорить с тобой и лишь ждал удобного случая. Сейчас, правда, я понимаю, что «удобного случая» можно было ждать до бесконечности, а своей проклятой медлительностью я лишь усугубил и без того трудное положение.

— Да в чем же дело, Морли? — встревоженно спросил Сэм. — Почему ты так нервничаешь?

Прежде чем Морли успел ответить, в дверь постучали. Сэм, по лицу которого было видно, что ему не терпится услышать Морли, пошел открывать.

— Кто там? — раздраженно спросил он и распахнул дверь.

Перед Сэмом стоял молодой человек из семьи Синклеров, родственников Уокеров.

— Извините, что побеспокоил вас, сэр, — с тревогой в голосе сказал он, — но Джефферс Уокер, похоже, сейчас вызовет на дуэль моего брата Натана. Я пытался образумить его, но он никого не слушает, размахивает шпагой и грозится убить любого, кто ему помешает. — Он перевел дух. — Они оба здорово выпили. Натан, правда, еще что-то соображает. Он, кстати, и попросил меня сходить к вам. Вы не поговорите с Джефферсом, сэр? — Молодой человек бросил на Сэма умоляющий взгляд. — Вас он послушает, я уверен.

— Надеюсь, — ответил Сэм. — Пойдем, Морли, мне наверняка понадобится твоя помощь. — Он обернулся к другу: — А к твоему разговору мы еще вернемся. Сейчас самое важное — не допустить, чтобы пролилась кровь.

Поняв, что поговорить с Сэмом сейчас не удастся, Морли понуро последовал за ним. Хорошо, хоть разговор удалось начать. Теперь он уже не станет молчать и расскажет все Сэму при первом удобном случае. Впрочем, то же самое он говорил себе долгие годы.

Последовав за молодым человеком, Сэм и Морли вернулись назад лишь через час. Как выяснилось, захмелевший Натан заявил Джефферсу, что у его сестры Люси замечательный римский нос, как у лошади. Джефферс едва держался на ногах, но был полон решимости драться, и Сэму пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтобы убедить его идти спать.

— Господи, как хорошо, что те дни, когда я был несдержанным и тщеславным, уже давно прошли, — устало сказал Сэм, когда они с Морли поднимались по лестнице. — Свадьба удалась на славу, но, скажу честно, буду очень рад, когда гости разъедутся. — Он улыбнулся. — Весь дом забит, и, признаюсь, я очень жду, когда он опустеет снова.

Они поднялись на второй этаж.

— Надеюсь, ты понимаешь, — произнес Сэм, глядя на Морли, — говоря о том, как мне хочется, чтобы гости поскорее разъехались, я не имел в виду тебя и Пруденс. Мы всегда рады видеть вас. — Он вздохнул. — Только вот встречаемся в последнее время все реже…

— Пруденс сказала, что она собирается навестить Летти, когда все уедут.

Сэм обрадовано кивнул:

— Вот и прекрасно. Почти все гости уедут завтра, и, даже если кто-нибудь останется здесь еще на пару дней, думаю, в среду мы уже будем одни. Джефферса и Натана, конечно, я отправлю домой завтра утром. Несколько часов в седле станут им хорошим уроком на будущее. — Внезапно зевнув, он еле успел прикрыть рот рукой. — А сейчас, дружище, извини, пора спать.

Морли кивнул, в душе радуясь тому, что разговор не состоялся.

— И все-таки, Сэм, — с усилием произнес он, — мне надо поговорить с тобой о Чансе. Это важный разговор.

— Хорошо, — ответил Сэм, вновь подавляя зевоту. — Мы обязательно поговорим. А сейчас, если ты не против, я все-таки пойду спать. Иначе просто засну здесь.

Пожелав друг другу спокойной ночи, они расстались. Направляясь в комнату, отведенную ему и Пруденс, Морли подумал, что в следующий раз он уже не дрогнет и ничто не помешает ему во всем признаться Сэму, пусть даже разразится скандал.

Лежа рядом с Фэнси и упиваясь ее близостью, Чанс не предполагал, что Морли собирался наконец раскрыть Сэму тайну его появления на свет. Лаская Фэнси, Чанс стремился не потерять ни минуты времени, в течение которого действовало заключенное ими накануне перемирие. Близился рассвет, а утром Фэнси вновь станет холодной и отчужденной. Впрочем, подумал Чанс, холодность исчезнет ночью…

Для Фэнси ночь пролетела как одно мгновение — волшебная, необыкновенная ночь… Хотя Фэнси побывала замужем, она даже не догадывалась, какое удовольствие может принести женщине близость с мужчиной. Каждое прикосновение, каждый поцелуй Чанса вызывали у нее ответные чувства, столь бурные, что она, казалось, умрет от блаженства. Когда Чанс наконец выпустил ее из своих объятий, уже забрезжил рассвет. Чувствуя легкую, приятную боль во всем теле, Фэнси улыбнулась и закрыла глаза.

Начало нового дня означало и появление новых проблем, и Фэнси, погружаясь в сон, забеспокоилась. Что заставило ее забыть об испытанном наслаждении и перестать думать о муже, которым она неожиданно для себя стала восхищаться? Что отвлекло от мыслей о следующей ночи, которую она уже сейчас с нетерпением предвкушала?

Взглянув на мирно спавшую Фэнси, Чанс удовлетворенно и немного глупо улыбнулся. О лучшей жене и любовнице он не мог и мечтать. Он уже не вспоминал, какими средствами заставил ее пойти под венец. Самое главное — он достиг своей цели. Фэнси теперь принадлежит ему.

Убрав с лица Фэнси прядь волос, Чанс залюбовался женой. Как она прекрасна! Длинные ресницы Фэнси трепетали на нежных розовых щеках, чуть приоткрытые губы еще хранили следы поцелуев. Что-то внезапно кольнуло Чанса в самое сердце. Эта ночь была самым счастливым временем в его жизни! Его счастье, будущее, вся жизнь принадлежали маленькой стройной женщине, лежавшей рядом с ним и страстно отвечавшей на его ласки. С Дженни Чанс не испытывал такого наслаждения, не желал продлить удовольствие. И это встревожило его. Очень.

Выражение блаженства исчезло с лица Чанса, и он озабоченно нахмурился. Он не смеет испытывать к Фэнси такие чувства. После смерти Дженни он торжественно поклялся, что не отдаст сердце ни одной женщине. С того ужасного дня, когда Чанс узнал, что Дженни изменила ему, а затем покончила с собой, он не переставал вспоминать, как ему хотелось умереть вместо нее, и вновь и вновь клялся, что не полюбит никогда.

Чанс глубоко вздохнул. Но ведь чувство, которое он испытывает к Фэнси, — отнюдь не любовь, подумал он. Да, он восхищается ею; в конце концов, его сердце не камень. Фэнси нравится ему, ему хорошо с ней. И так, подумал Чанс, будет продолжаться до тех пор, пока он не даст ей завладеть своим сердцем. Эта мысль немного успокоила его, и он, ласково погладив Фэнси по голове, улыбнулся и с довольным видом откинулся на подушки. Через несколько мгновений он крепко спал.

Даже во сне Фэнси преследовало какое-то беспокойство. Она не понимала, что вызывает его, но тем не менее чувствовала себя неуютно. Лишь через несколько часов, когда она проснулась, мысли и эмоции, которые она старательно отгоняла от себя, заключая с Чансом перемирие, вновь нахлынули на нее.

Еще не до конца очнувшись ото сна, Фэнси тихо застонала и покачала головой, будто с кем-то споря. Как она могла так глупо себя вести? Неужели она согласилась на его дурацкое предложение о перемирии?

Впрочем, перемирие все равно невозможно соблюсти. О чем же она думала? Увы, Фэнси помнила, что владело ею… Чанс, его объятия и поцелуи, восхитительные ощущения… И вот к чему это привело, с горечью подумала она.

Уткнувшись лицом в подушку, Фэнси попыталась прогнать мучившие ее неприятные мысли — бесполезно. Они возвращались снова и снова, и Фэнси поняла, как она ошибалась, думая, что может сдерживать свои чувства, днем и близко не подпускать Чанса к себе, а ночью наслаждаться близостью с ним. Ласки Чанса, нехотя призналась себе Фэнси, манили ее, опьяняли. Фэнси вдруг стало невыносимо стыдно за себя и за свое поведение. Как можно было опуститься столь низко? Как могла она отдаться во власть чуждых ей чувств?

Итак, соблюдение заключенного с Чансом перемирия вряд ли возможно. Кроме того, продолжение фарса, в котором холодность и страсть должны были сменять друг друга с наступлением дня и ночи, казалось насмешкой над чувствами. Как наивно возлагать на это перемирие какие-то надежды!

Укоряя себя за нерешительность и думая о том, что она сама завлекла себя в западню, Фэнси наконец открыла глаза и увидела… Чанса, с улыбкой смотревшего на нее.

— Доброе утро, графиня, — тихо произнес Чанс, не сводя с нее глаз.

Натянув на себя простыню, Фэнси поспешно отодвинулась.

— Не называй меня графиней, — резко сказала она. — Если ты помнишь, вчера я стала твоей женой, и у меня теперь нет никакого титула.

— Ну, это не совсем так, — возразил Чанс. — Теперь ты миссис. Миссис Уокер.

— Пожалуйста, не напоминай мне об этом. — Фэнси бросила на него исполненный ненависти взгляд.

Чанс вздохнул:

— Когда вчера вечером я согласился заключить перемирие, я надеялся, что к утру ты поймешь, насколько нелепа эта идея. — Поднявшись с кровати, он надел китайский шелковый халат бордового цвета. — Если мы и сегодня будем воевать, мне хотелось бы предварительно позавтракать. Кстати, — он отвернулся к умывальнику, — тебе тоже было бы намного приятнее начинать боевые действия, умывшись и причесавшись. — Его рот скривился в усмешке. — Насколько я знаю, женщины редко обходятся без этого.

— Ты так много знаешь о женщинах? — саркастически спросила Фэнси. — Странно. Никогда бы не подумала.

Чанс не ответил и с силой дернул за бархатный шнур от звонка, чтобы слуги принесли завтрак. Решив, что его слова не лишены смысла, Фэнси нашла свой пеньюар и поспешно набросила его на себя. Одевшись, она почувствовала себя значительно лучше. Затем, поступая так, как советовал Чанс, она умылась и причесалась. Когда она наконец отошла от умывальника, Чанс, который все это время наблюдал за ней, стоя у кровати, занялся своим туалетом. Глядя на то, как он умывается, яростно разбрызгивая воду по полу, а затем быстро причесывается, Фэнси в который раз подумала о том, каким обаянием наделен ее муж. Может, ей следует быть более снисходительной к нему… Нет, об этом не может быть и речи! Вновь вспомнив, что она попала в безвыходное положение именно потому, что поддалась очарованию Чанса, Фэнси решительно отвернулась от него.

— Я признаю, что в том, что произошло ночью, виновата только я, — запальчиво сказала она. — Мне не надо было…

— Поддаваться моим чарам? — перебил Чанс, и его голубые глаза озорно блеснули.

Фэнси с ненавистью посмотрела на него.

— Именно так, — процедила она сквозь зубы. — Больше это не повторится.

— Ты уверена? — Чанс начал подходить ближе.

— Стой, — сказала Фэнси, вытягивая вперед руку, словно пытаясь удержать его. — Не двигайся. Чанс остановился.

— Знаешь, почему это больше не повторится? — продолжала Фэнси. — Потому что сейчас ты дашь мне слово джентльмена, что не будешь искать близости со мной, пока я не свыкнусь с мыслью о том, что я — твоя жена.

— Что? — Чанс пораженно посмотрел на нее. — Я должен обещать, что не трону тебя?

— Дать слово джентльмена, — кивнула Фэнси.

— А если я откажусь? — Судя по тону, Чанс именно так и собирался сделать.

— Тогда ничто не помешает тебе снова затащить меня в постель силой, или… — Фэнси на мгновение замялась и покраснела, — или ты используешь иные средства, вроде тех, к которым прибег этой ночью. Но в любом случае результат будет одним — я возненавижу тебя, и надежды на счастливую совместную жизнь не останется.

— Интересно. — Чанс, прищурившись, рассматривал Фэнси. — Я могу затащить тебя в постель, но если я это сделаю, ты меня возненавидишь.

Фэнси снова кивнула. Чанс усмехнулся:

— Ты, по-моему, и так ненавидишь меня. Так что я ничего не потеряю. А что приобрету? Бессонные ночи в холодной постели?

— А мое уважение? — Фэнси нерешительно взглянула на него.

— Для меня оно не имеет большого значения, милая женушка.

— Очень жаль, — сказала Фэнси, гневно сверкнув глазами. — Ты хитростью и обманом заставил меня стать твоей женой — так какие же чувства я должна теперь испытывать к тебе, кроме отвращения и ненависти? А ведь я прошу совсем немногого. Мне лишь хочется, чтобы мы научились находить общий язык и уважать друг друга.

Фэнси сказала совсем не то, что Чанс хотел от нее услышать, однако ее слова заставили его задуматься. Не желая отказываться от любовных утех, особенно после прошедшей ночи, Чане в то же время понимал, что Фэнси во многом права. В конечном счете, проведя несколько ночей один, он ничего не потеряет, а приобрести может многое.

— И сколько же я, по-твоему, должен буду держать этот обет?

— Что ты имеешь в виду?

— Как что? — Чанс нетерпеливо взглянул на Фэнси. — Допустим, я согласился дать тебе слово джентльмена. Как долго я не должен искать близости с тобой? Неделю? Месяц? Год?

Фэнси нервно сглотнула, не веря, что Чанс воспринял ее предложение всерьез.

— Не знаю, — ответила она. — Это будет зависеть от того…

— Когда ты перестанешь ненавидеть меня, — перебил Чанс.

Фэнси кивнула.

— Пожалуй, мне придется ждать, по меньшей мере, лет десять, — произнес Чанс. — Но к сожалению, такой срок меня не устраивает. Терпеть больше месяца я не намерен. Итак, — продолжил он уже более жестко, — я даю тебе слово джентльмена, что в течение месяца не буду искать близости с тобой. Но спать мы будем вместе.

Фэнси уже открыла рот, чтобы возмутиться, но Чанс остановил ее.

— Нет, — резко сказал он. — Больше я спорить не буду. Соглашаюсь принять твои условия на один месяц. Не требуй от меня большего; тогда я не соглашусь и на это.

Резкость, с которой говорил Чанс, вызвала у Фэнси негодование, и она с трудом удержалась, чтобы не сорваться. Все-таки она добилась желаемого — по крайней мере на некоторое время.

— Хорошо, — тихо сказала она. — Значит, месяц.

— Но спать мы будем вместе, — повторил Чанс. Фэнси поморщилась, но спорить не рискнула. Чанс наверняка бы не уступил.

— Хорошо, я согласна.

Чанс кивнул.

— Тогда будем считать, что соглашение вступает в силу, — сказал он. — Теперь целый месяц…

Внезапно раздавшийся стук в дверь не дал ему договорить. Пробормотав проклятие, Чанс пошел открывать. Потратив некоторое время на поиски ключа, он подошел к двери и открыл ее.

— В чем дело? — спросил он, отступая на шаг и пытаясь разглядеть стоявшего перед ним человека.

— Если не ошибаюсь, вы звонили, сэр. — За дверью стояла Энн Клеммонс. Гостей на свадьбе оказалось очень много, и ей пришлось помогать обслуживать их. Сейчас она держала в руках большой серебряный поднос с завтраком. Резкие слова Чанса испугали ее, и она смотрела на него робко и неуверенно.

Увидев служанку, Чанс улыбнулся.

— Извините, — сказал он, отступая на шаг и впуская Энн в комнату. — Я совсем забыл. Пожалуйста, заходите. Поставьте поднос вот сюда, на столик.

Наклонившись, чтобы поставить поднос, Энн опустила голову, и ее взгляд упал на босые ноги Чанса. Заметив, что на правой ноге у Чанса шесть пальцев, она вскрикнула и уронила поднос.

— Господи, — тихо прошептала она, широко раскрыв глаза и глядя на Чанса так, будто он был дьяволом во плоти. — Я всегда боялась этого — он жив!

 

Глава 15

Закрыв рот рукой, Энн выбежала из комнаты. Проводив ее удивленным взглядом, Чанс посмотрел на лежавшую на полу посуду, покачал головой и закрыл дверь.

— Творится что-то странное, — пробормотал он, оборачиваясь к Фэнси. — Мало того, что со мной препирается жена, пожилые женщины шарахаются, едва услышав мой голос. Хотя, — с усмешкой добавил он, — Энн всегда смотрела на меня как на чудовище.

— По-моему, это глупости, — заметила Фэнси, еще не успевшая прийти в себя после их разговора. — Не надо было так кричать на нее, когда ты открывал дверь. Естественно, она перепугалась.

— Она перепугалась не тогда, когда я открыл дверь, — возразил Чанс, — а немного погодя… — Он опустил голову, ища глазами предмет, который мог привести Энн в такой ужас, а затем проследил весь ее путь, начиная от двери. Но ничего необычного — за исключением, правда, валявшихся на полу подноса и посуды — обнаружить не удалось. Чанс нахмурился, пытаясь понять, что могло броситься Энн в глаза. Оглядев комнату еще раз, он внезапно посмотрел себе на ноги.

То, что на правой ноге у Чанса было шесть пальцев, никогда не беспокоило его. Босым его никто не видел, и он даже начал забывать о своем уродстве. Энн, наверное, перепугалась, увидев его ноги. Немало суеверных людей вокруг считали шестой палец на ноге дьявольской отметиной. Да, скорее всего Энн так и подумала, решил он, и окончательно убедилась, что он — исчадие ада.

Довольный тем, что ситуация наконец-то прояснилась, Чанс отошел от двери и снова вызвал слугу.

— Надеюсь, нам сегодня все-таки удастся позавтракать, — сказал он, дергая за шнурок.

— Если, конечно, ты снова не напугаешь служанку, — заметила Фэнси.

— Вообще-то у меня нет такой привычки — пугать служанок, приносящих завтрак, — с улыбкой ответил Чанс, — но чтобы быть уверенным, что больше никакого инцидента не произойдет, я, пожалуй, прикрою то, что привело Энн в такой ужас.

Он надел лежавшие рядом с кроватью комнатные туфли. — Энн поразил вид твоих ног? — недоверчиво спросила Фэнси.

— Да, я понимаю, тебя это удивляет, — спокойно ответил Чанс. — Но дело не в самих ногах. Энн перепугалась потому, что увидела на одной из них шесть пальцев.

— Шесть пальцев? — переспросила Фэнси, охваченная любопытством. — У тебя шесть пальцев на ноге?

Чанс неохотно снял туфлю и показал Фэнси стопу правой ноги.

— Боже мой! — воскликнула Фэнси, не в силах сдержать смеха. — Действительно шесть! А я и не заметила!

— Вероятно, тебя больше интересовали другие части моего тела, — съязвил Чанс.

В то время как Чанс и Фэнси оживленно беседовали в спальне, Энн с побелевшим от ужаса лицом мчалась в комнату Констанции. Констанция уже проснулась и, когда Энн появилась в дверях, допивала вторую чашку кофе.

— Там… там… — залепетала Энн, широко раскрывая глаза. — Я всегда боялась этого — он жив!

— В чем дело, Энн? — Констанция сердито покосилась на служанку, находясь после свадьбы не в самом лучшем расположении духа. — Кто жив?

— Чанс Уокер! — задыхаясь от волнения, ответила Энн.

— Конечно, жив, — раздраженно произнесла Констанция. — Вчера даже женился.

— Нет, совсем не это… — Энн запнулась, осознав, что стоит на краю пропасти. О той ночи, когда близнецы, одним из которых был Чанс, появились на свет, она никогда никому не рассказывала. Тогда, оставив плачущего младенца на утесе, она стремглав бросилась к усадьбе и на вопрос Констанции о том, выполнила ли она ее приказание, лишь коротко кивнула. Ужас пережитого все еще довлел над Энн; кроме того, ей не хотелось признаваться, что, заметив свет фонаря, она положила ребенка на землю и убежала.

Остаток ночи и весь следующий день Энн с тревогой ожидала, что о совершенном преступлении узнают в доме. Уверенная, что тот, кто подобрал ребенка, обязательно принесет его обратно в усадьбу, онане отрываясь смотрела в окно и тревожно замирала прикаждом звуке. Но малыша никто не принес, и Энн почувствовала некоторое облегчение. Полностью обрести душевный покой ей, однако, не удалось, ее мучили угрызения совести итревога: что же все-таки произошло с ребенком? Когда Сэм внезапно вернулся и тут же увез всю семью в Англию, Энн возблагодарила судьбу. Там, за тысячи миль от брошенного ребенка, она могла уже не так опасаться; чувство вины немного притупилось.

Когда Энн впервые увидела Чанса, ему было уже почти пять лет, и мысль о том, что он и есть тот самый ребенок, которого она когда-то оставила возле реки, не пришла ей в голову. Впервые Энн подумала об этом лишь через несколько лет, с ужасом заметив, что Чанс очень похож на Сэма. Отцом Чанса все считали Морли, однако это не успокаивало, а скорее еще больше тревожило ее. Энн помнила, что Морли жил в Уокер-Ридж, и ей казалось вполне возможным, что именно он шел тогда через лес.

Но какие бы страхи ни испытывала Энн до сегодняшнего утра, все они были основаны лишь на подозрении. Только сегодня, увидев на правой ноге у Чанса шесть пальцев, Энн поняла: ребенка спасли, и сейчас он живет рядом с ними.

Констанция после той страшной ночи ни разу не поинтересовалась, что стало с малышом.

— Так что же ты хочешь сказать? — нетерпеливо спросила Констанция.

Беспомощно глядя на нее, Энн в отчаянии ломала руки. Перед ней стоял мучительный выбор. С одной стороны, она хранила свою тайну более тридцати лет, и за все это время ничего ужасного не произошло. С другой — если бы тайна рождения Чанса раскрылась сейчас, Констанция была бы застигнута врасплох. Энн всю жизнь была беззаветно предана своей госпоже, и желание предупредить ее об опасности пересилило.

Она начала говорить и вкратце рассказала Констанции о том, что произошло на берегу реки недалеко от усадьбы много лет назад. Упомянула и о том, что увидела утром в спальне Чанса. Пока Энн говорила, Констанция молча, в оцепенении, слушала ее. Ее лицо побелело, глаза лихорадочно блестели. Когда Энн наконец замолчала, на несколько мгновений воцарилась тишина, а затем Констанция, отбросив поднос, вскочила на ноги. Не помня себя от ярости, она подбежала к Энн и, размахнувшись, дала ей пощечину.

— Глупая тварь! — закричала она. — Не справиться с таким простым поручением, а потом еще и солгать! И такому человеку я доверяла все эти годы! — Лицо Констанции исказилось гневом. — Надо было уволить тебя и оставить в Англии. Да, именно так! — Она стала нервно метаться по комнате. — Ну и что же теперь делать?

— Кроме нас, никто ни о чем не знает, — робко сказала Энн, потирая рукой покрасневшую щеку.

— Не говори ерунды! Предположим, ты права и ребенка нашел Морли. Но тогда Морли должен знать, кто на самом деле Чанс Уокер. — Она усмехнулась. — А уж Морли не упустит случая насолить мне.

— Но почему он не рассказал Сэму сразу? — спросила Эллен. — Ведь Сэм вернулся два дня спустя.

Констанция на мгновение задумалась.

— Мы сразу же уехали в Ричмонд, — медленно произнесла она. — Разве ты не помнишь? А когда мы готовились к отъезду, Морли не было в Уокер-Ридж: он, видимо, отвозил ребенка Эндрю и Марте. Значит… — она улыбнулась, — Сэм и Морли просто разминулись. Что ж, можно считать, нам повезло.

— Но Морли мог написать Сэму, — возразила Энн, радуясь в душе, что негодование Констанции начинает утихать. — Почему он этого не сделал?

Констанция лишь отмахнулась.

— Я знаю Морли, — пренебрежительно ответила она. — Никогда ни в чем не уверен, да и вообще не большой любитель писать письма. Насколько я понимаю, он что-то заподозрил, но доказательств у него не было. Не забывай также — он обязан Сэму всем, что имеет. Зачем же ему рисковать расположением своего благодетеля из-за каких-то подозрений? — Констанция задумчиво потерла лоб. — Да, зная нерешительность Морли, можно предположить, что все именно так и было. Сначала он ждал Сэма, желая рассказать ему все при встрече. Но если мы вернулись в Уокер-Ридж летом следующего года, то Сэм и Летти оставались в Англии еще несколько лет. — Ее губы скривила презрительная усмешка. — Похоронив своего единственного сына, Летти не помнила себя от горя. А этот осел Сэм был готов сделать все, что угодно, даже остаться в Англии навсегда, лишь бы она оправилась от удара.

— Теперь я понимаю, почему Морли не хотел писать… — Энн кивнула. — Но почему все эти годы он хранил молчание? Почему, например, не поговорил с Сэмом сразу после того, как тот вернулся?

— Очевидно, потому, что тема уже не была актуальной. — Констанция пожала плечами. — Кроме того, Морли не был уверен… — Ее лицо внезапно прояснилось. — А что, собственно говоря, Морли мог сказать? Допустим, он нашел на берегу реки, совсем рядом с Уокер-Ридж, ребенка, который по чистой случайности появился на свет в один день с мертворожденным сыном Летти. Конечно, тот факт, что у малыша на ноге было шесть пальцев, вызывает некоторые подозрения. История, конечно, странная, однако кто поверит, что я дала тебе такое чудовищное приказание? Разумеется, никто. Морли понимает это и держит язык за зубами. Разумеется, он что-то подозревает, но заявить не решается.

— Значит, нам не о чем беспокоиться? — нерешительно спросила Энн, нервно улыбаясь.

— Тупица! — фыркнула Констанция. — Конечно, нам есть о чем беспокоиться. Даже если дата рождения Чанса и шестой палец на ноге еще ничего не доказывают, совпадений все равно слишком много. Если Морли когда-нибудь заговорит, начнутся пересуды.

— И что же нам теперь делать?

Лицо Констанции превратилось в маску.

— То, что ты должна была сделать еще много лет назад, — устранить Чанса Уокера.

— Постойте, госпожа. Может, все обойдется? Ведь сколько лет прошло — и никто ни о чем не вспомнил. Вы сами говорите, что доказать ничего нельзя. А Морли… он будет молчать.

— Нет, по-моему, ты действительно идиотка, — презрительно сказала Констанция. — Мы не можем сидеть сложа руки и ждать, пока все узнают о том, что произошло, или хотя бы о том, что в ту ночь, когда Летти родила мертвого мальчика, Морли нашел рядом с Уокер-Ридж другого ребенка. Морли, правда, никому не рассказывал, откуда появился этот ребенок, и теперь мы знаем, почему он молчал. Сейчас все убеждены, что Чанс — незаконный сын Морли, но если история всплывет на поверхность… — Она помрачнела. — Нет, об этом лучше не думать. Единственный выход — навсегда покончить с Чансом. — Она на мгновение задумалась. — И возможно, с Морли тоже.

У Энн оборвалось сердце. Оставить младенца на утесе — тяжкое преступление, однако даже оно не сравнится с убийством — надо называть вещи своими именами — двух человек, вина которых состоит лишь в том, что они невольно встали на пути Констанции. Нет, она не пойдет на такое! В ту ночь, оставив ребенка на утесе, Энн потом долго молилась, прося Господа спасти его. И Всевышний услышал ее!

Энн взглянула на Констанцию, и ей стало жаль ее. Что ж, она поможет хозяйке, но убивать не будет. Пусть Констанция найдет кого-нибудь другого, кто согласится устранить Чанса и Морли.

— Сами мы вряд ли сможем это сделать, — сказала Констанция, как будто прочитав ее мысли. — Они довольно сильные мужчины. Надо найти кого-нибудь, кто помог бы нам в этом деле. — Она еще раз прошлась по комнате. — Поговорю с Джонатаном. Он знает, как можно все устроить.

Слова Констанции не ободрили Энн.

— Мне кажется, Джонатану это не понравится, — уныло произнесла она. — Вряд ли он согласится на убийство.

— Когда узнает, какую угрозу представляет для него Чанс Уокер, согласится. — Констанция усмехнулась. — Пока наследником Уокеров остается он, и, я думаю, ему не захочется, чтобы все состояние досталось кому-то другому.

Поговорить с Джонатаном Констанция смогла только вечером. Опасаясь, что они с Чансом могут начать выяснять отношения в присутствии гостей, Сэм настоял, чтобы Джонатан уезжал ночевать в Фоксфилд. В Уокер-Ридж Джонатан вернулся после обеда. К этому времени гости, за исключением Морли и его жены, уже разъехались, и в усадьбе вновь воцарилось спокойствие.

Узнав о приезде сына, Констанция послала ему записку, попросив как можно скорее зайти к ней. Но Джонатан, удрученный отказом Эллен выйти за него замуж и расстроенный тем, что Фэнси провела ночь с Чансом, не спешил к матери. Его настроение совсем упало после того, как, приехав в Уокер-Ридж, он встретил Чанса и Фэнси, прогуливавшихся по саду в обществе Сэма, Летти, Морли и Пруденс. Заметив, как Чанс властно держит Фэнси за талию, Джонатан еще более ожесточился. Уже завтра, успокаивал он себя, когда молодожены уедут в Чертово Место, он начнет разрабатывать план мести.

Мысль о мести немного приободрила Джонатана, и он пошел разыскивать мать. Констанция была у себя в спальне. Рядом с ней сидела Энн, и, судя по их виду, они собирались поговорить с ним о чем-то очень серьезном.

— Я вижу, — произнес Джонатан, опускаясь в кресло, — вы тоже не в самом лучшем расположении духа. Что-то случилось? Скажите, в чем дело?

Рассказ Констанции и Энн получился коротким. Говорила в основном Констанция. Когда она замолчала, обе женщины посмотрели на Джонатана, ожидая его реакции.

Лишь по пульсирующей жилке на виске у Джонатана и его пальцам, вцепившимся в ручки кресла, можно было понять, как он взбешен. Чанс не только украл у него невесту, но и вполне мог покуситься на его состояние!

С трудом заставив себя успокоиться, Джонатан начал обдумывать ситуацию. Ясно: Чанса и Морли нужно как можно скорее устранить, причем так, чтобы никто не заподозрил его или Констанцию. Соглашаясь с матерью, Джонатан, однако, шел дальше ее — ему казалось, что опасность исходит и от Энн.

Джонатан вырос на руках у Энн, и за долгие годы, прожитые рядом с ним, она прекрасно изучила его характер. В отличие от Констанции, закрывавшей глаза на многие недостатки сына, Энн обычно подмечала все его дурные качества. Сейчас, когда Джонатан бросил на нее холодный взгляд, она вздрогнула. За тридцать лет Энн ни разу не думала, что ей может что-то угрожать, но, заметив, как сурово смотрит на нее Джонатан, она похолодела: ее жизнь в опасности.

Словно окаменев, Энн молча наблюдала за тем, как Джонатан поднялся на ноги и, пройдясь по комнате, остановился рядом с ней. Выражение его лица было вполне нормальным, даже доброжелательным, однако Энн хорошо понимала, о чем он сейчас думает. Даже если бы ей не удалось поймать тот многозначительный взгляд, который Джонатан бросил на нее, одно то, что он стоял рядом с ней, повергало ее в смятение.

— Энн, дорогая, могу я попросить вас на некоторое время оставить нас? — с улыбкой произнес Джонатан, протягивая руку, чтобы помочь служанке подняться с кресла. — Нам надо поговорить наедине.

Понимая, что разговор скорее всего пойдет о ее убийстве, Энн несколько мгновений не двигалась с места, бросая на Констанцию умоляющие взгляды. Но Констанция, не знавшая, что кроется за ее безмолвной мольбой, согласилась с сыном:

— Ступай. Я приглашу тебя, когда мы поговорим. Энн знала: если Джонатан решит, что ее надо убить, апеллировать к Констанции бесполезно.

Если бы Констанции пришлось выбирать между Энн и Джонатаном, она не раздумывая отдала бы предпочтение сыну. Не смея, не желая верить, что Констанция согласится на ее убийство, Энн неохотно поднялась и вышла из комнаты. Джонатан закрыл за ней дверь.

Дрожа от страха, Энн остановилась в коридоре. Нет, она ошиблась и неверно истолковала взгляд Джонатана. Она же вырастила его! Как же он может сделать ей что-то плохое? И неужели Констанция, которой она служила столько лет, допустит это? Понимая, что лишь пытается заглушить в себе тревогу, Энн понуро пошла к себе. Если Джонатан решил устранить ее, это значит, ее судьба решена.

В спальне Констанции Джонатан говорил именно о том, что от служанки надо избавиться.

— Убить Энн? — не веря своим ушам, переспросила Констанция. — Ты думаешь, она предаст нас? Не говори глупостей! Энн обожает меня, да и тебя, кстати, тоже. Она никогда не сделает нам ничего плохого.

— По-моему, мама, ты слишком привязана к ней и недооцениваешь опасность, которая от нее исходит, — сказал Джонатан, сжимая пальцы рук. — Какой смысл устранять Чанса и Морли, если Энн останется в живых? Она же в любой момент может все рассказать — причем не только о том, что произошло в Уокер-Ридж много лет назад, но и о том, почему исчезли Чанс и Морли. Насколько я понимаю, ты уже обсуждала с ней этот план и ей все известно. Неужели ты хочешь жить с мыслью о том, что человек, который столько о тебе знает, может в любую минуту заговорить?

— Ты прав, — неохотно согласилась Констанция. — Но не забывай, что этот человек — Энн.

— И что же?

— Мы прожили с ней не один год… — неуверенно произнесла Констанция, — и на нее всегда можно было положиться.

— Если бы ты не положилась на нее в ту ночь, мы сейчас не вели бы этого разговора.

— Да, верно, — сказала Констанция. — Но я не могу сразу решиться на такое. Мне надо подумать.

— Подумай, — ответил Джонатан, — только учти: у нас очень мало времени.

Встав с кресла, он пошел к двери.

— Постой! — крикнула ему вдогонку Констанция. — А как же Морли и Чанс?

Джонатан обернулся и взглянул на мать. На его лице появилась зловещая улыбка.

— Не беспокойся, — твердо сказал он. — Я обо всем позабочусь. Положись на меня.

Пройдя по пустому коридору, Джонатан спустился вниз, довольный тем, что никого не встретил. Сейчас ему надо было остаться одному и спокойно обо всем подумать. Фоксфилд идеально подходил для этого, и Джонатан мысленно поблагодарил Сэма за то, что тот на время отправил его туда.

Приехав в Фоксфилд, Джонатан соскочил со взмыленной лошади, бросил поводья стоявшему наготове чернокожему груму и быстро поднялся по широким ступенькам удобной, хотя и не очень красивой усадьбы. Через несколько минут он уже сидел в своем кабинете со стаканом бренди в одной руке и сигарой в другой и обдумывал свой план. Организовать убийство, оставшись самому в стороне, в принципе вполне возможно. Да, о его вражде с Чансом знали все, но его противник мог погибнуть и в результате несчастного случая. Жизнь в колонии изобиловала опасностями, и трагедии случались каждый день.

А насчет Морли… Конечно, если его убить незадолго до Чанса или, наоборот, сразу после него, обязательно пойдут разговоры по всей округе. Но Джонатан был уверен, что даже в этом случае ему удалось бы избежать подозрений. Он находится в приятельских отношениях с Морли, и его вряд ли станут в чем-нибудь обвинять. Конечно, два убийства подряд — это слишком, однако случиться может всякое, даже в одной семье. А если устроить так, чтобы Морли и Чанс погибли вместе? Мысль показалась ему заслуживающей внимания, и он начал обдумывать ее, лениво потягивая бренди.

Морли и Пруденс не собираются ехать в Чертово Место. А жаль. Если бы они присоединились к Чансу и Фэнси, нападение бандитов в пути сразу решило бы все проблемы.

Чанса нужно устранить обязательно: он был теперь мужем Фэнси и, естественно, собирался иметь от нее детей. Джонатан недовольно поморщился. Если он все-таки женится на Фэнси — в чем, правда, в последнее время он сомневался все больше, — будет трудно смириться с мыслью, что до него ее познал Чанс. Более того, если Фэнси в скором времени родит, как стерпеть сына Чанса, который будет жить рядом?

Джонатан затянулся и медленно выпустил дым. Наблюдая за поднимавшимися вверх голубыми колечками, он задумался над тем, с чего начать. Главная опасность, конечно, исходит от Чанса. Если он погибнет, чего тогда добьется Морли своими откровениями? Непостоянный и непоследовательный Морли и тот поймет, что обвинять в чем-то Констанцию уже после гибели Чанса не имеет никакого смысла. Джонатан даже подумал, что, если Чанса удастся устранить, Морли можно и не трогать, но затем решил не рисковать. Только если Чанс, Морли и Энн погибнут, они с матерью смогут наконец вздохнуть свободно.

Джонатан усмехнулся. Пожалуй, это грязное дело нельзя делать самому. Конечно, если бы речь шла только об Энн, никаких затруднений бы не возникло. Вечерняя прогулка по берегу реки, неожиданный удар по голове — и бездыханное тело служанки оказывается в воде. Пока труп обнаружат, все уже будут убеждены, что Энн оступилась, упала в реку и утонула. Если на теле заметят какие-то царапины или синяки, все сочтут, что они появились уже после смерти, от ударов о камни. Нет, устранить Энн несложно, и в крайнем случае это можно сделать самому.

А Чанс и Морли? Джонатан вздохнул. Нет, здесь, видимо, придется искать помощника, причем действовать очень осторожно и расчетливо. Несколько минут он молча сидел в кресле, обдумывая различные варианты и время от времени отпивая бренди или затягиваясь сигарой.

Но вот лицо Джонатана внезапно прояснилось, его осенила блестящая мысль: он обратится к Тэкерам! В округе все хорошо знали, что эти грубые, жестокие люди, готовые пойти на любое преступление, питают к Чансу жгучую ненависть. Итак, подумал Джонатан, если он, разумеется, не раскрывая себя, хотя бы намекнет Тэкерам, что готов хорошо заплатить за убийство Чанса, они охотно возьмутся за это дело.

Однако… Джонатан нахмурился. Прибегнуть к помощи Тэкеров означало поставить под угрозу жизнь Фэнси. Джонатан признался себе, что замужество Фэнси явилось для него неожиданным ударом. Пока Фэнси не стала женой Чанса, Джонатан довольно спокойно относился к тому, что она уже не девушка. Теперь же, когда Фэнси побывала в постели с Чансом, стремление Джонатана жениться на ней стало ослабевать. Так, может быть, с помощью Тэкеров он решит и эту проблему? Если Фэнси попадет в их руки, они убьют ее или изнасилуют… Значит, он не сможет жениться на ней.

Решив, что найти лучший вариант ему вряд ли удастся, Джонатан улыбнулся и потянул за шнурок звонка. Через минуту в дверях кабинета показался Симмонс, и Джонатан подозвал его поближе.

— Послушай, — неторопливо начал он, — ты не мог бы устроить мне встречу с этими… Тэкерами?

Пожалуй, лишь по слегка поднявшимся вверх тонким бровям Симмонса можно было понять, что он очень удивлен. Прежде все дела с Тэкерами вел только Симмонс, и он к тому же изменял свою внешность всякий раз, когда встречался с ними. Теперь же Джонатан, который, как хорошо помнил Симмонс, не раз называл Тэкеров грязными негодяями, вдруг изъявил желание встретиться с ними.

Намерение Джонатана показалось Симмонсу довольно странным, однако, как слуга, он не имел права обсуждать действия хозяина.

— Мне потребуется некоторое время, чтобы найти их, — сказал он, опуская голову, чтобы Джонатан не заметил его удивленного взгляда. — Но я сделаю то, что вы сказали.

— Постарайся, пожалуйста, — почти дружеским тоном произнес Джонатан. — Я хочу с ними поговорить.

Симмонс откашлялся.

— Поговорить, сэр? — переспросил он, не в силах сдержать любопытства. — Может быть, я могу вам помочь?

— Нет, спасибо. — Джонатан улыбнулся. — Дело довольно серьезное — даже более серьезное, чем контрабандный ввоз оружия.

— Хорошо, сэр, — сказал Симмонс, поняв, что больше от Джонатана ничего не узнает. — Я постараюсь найти Тэкеров, как можно скорее.

Когда Симмонс ушел, Джонатан, довольный тем, что его план начал претворяться в жизнь, развалился в кресле. Хотя Симмонс и пользовался доверием, посвящать его в такое дело не стоит. Понимая, что успех во многом зависит от того, удастся ли сохранить все приготовления в тайне, Джонатан решил на этот раз обойтись без помощника. К сожалению, Симмонс был нужен ему для того, чтобы разыскать Тэкеров. Впрочем, кроме того, что его хозяин хотел бы поговорить с ними, он ничего не знает. Если Чанса убьют, у Симмонса, возможно, возникнут какие-то подозрения, но маловероятно, чтобы он что-нибудь узнал наверняка.

Да, Симмонс все-таки неплохой человек, сказал себе Джонатан, отпивая бренди. Умеет держать язык за зубами. Именно Симмонс занимался продажей оружия индейцам и вел все дела с Тэкерами; Джонатан всегда оставался в тени. А если Симмонс вдруг заговорит? Джонатан усмехнулся. Тогда он прежде всего выдаст самого себя. Обвинения падут только на него.

Джонатан снова улыбнулся. Почему он, наследник огромного состояния Уокеров, должен оказаться замешанным в грязные делишки? Он ведь не какой-то мелкий воришка, а член семьи Уокеров из Уокер-Ридж. Даже если Симмонс расскажет, что хозяин хотел поговорить с Тэкерами, все сочтут это пустой болтовней, попыткой изолгавшегося негодяя ввести в заблуждение честных людей.

Довольный тем, как разворачиваются события, Джонатан налил себе еще один стакан бренди и, усмехнувшись, мысленно произнес тост. За Чанса… и его скорую гибель.

 

Глава 16

Предложение Джонатана убить Энн изрядно встревожило Констанцию. Она любила старую служанку и, даже, несмотря на то, что та когда-то не выполнила ее поручения, продолжала доверять ей. Энн никогда не предаст ее! Впрочем, Джонатан явно придерживался другого мнения, и Констанция понимала, что Энн нужно спасать.

Джонатан ушел, и Констанция беспокойно расхаживала по комнате. Конечно, Энн повела себя не лучшим образом, но убивать ее только из-за того, что в ней заговорила совесть, не поднялась рука бросить ребенка в реку… нет, это невозможно. Не отличаясь щепетильностью в вопросах морали, Констанция тем не менее умела разглядеть это качество в других и сыграть на нем. До тех пор пока Энн верно служила ей, Констанция готова мириться с ее моральными принципами, но Джонатан…

Констанция вздохнула. Нет, ей не уговорить сына. Так как же уберечь Энн от гибели и избежать неприятностей самой?

Внезапно раздавшийся в коридоре шум вывел Констанцию из задумчивости. Нахмурившись, она открыла дверь и выглянула наружу. Двое молодых чернокожих слуг несли вниз огромный дорожный сундук, но не удержали, и он с грохотом упал на пол.

— Что здесь происходит? — набросилась Констанция на слуг, но, прежде чем они успели ответить, в коридоре появилась Фэнси.

— Я говорила, чтосундук слишком тяжел для вас, — спокойно сказала она. — Ну ничего, ступайте вниз и найдите кого-нибудь, кто вам поможет. — Она обернулась и увидела Констанцию. — Надеюсь, шум не очень потревожил вас? Мы хотим отнести все вещи вниз сейчас, чтобы не суетиться завтра.

Внезапно Констанцию осенило.

— Ну что вы, — улыбнулась она. — Я просто вышла посмотреть, что тут за грохот. — Неудовольствие, вызванное появлением Фэнси, прошло, и Констанция намного любезнее спросила: — Вам так хочется в Чертово Место? Я слышала, там красиво. Хотя, — не могла не добавить она, — с Уокер-Ридж все-таки не сравнишь.

— Не знаю, что в колонии может сравниться с Уокер-Ридж, — вежливо ответила Фэнси. — Такая прекрасная усадьба! Хотя, думаю, дом, где мы будем жить с Чансом, мне тоже понравится.

— Конечно-конечно, — поспешно согласилась Констанция. — Но вы никогда не думали, что в Чертовом Месте вам будет очень одиноко? Даже до ближайших соседей оттуда надо добираться несколько часов. Ваш муж и сестра… — При упоминании об Эллен в голосе Констанции появились неприязненные нотки. — Вот и вся компания. Ведь вы не станете беседовать со слугами или конюхами. Очень жаль, что рядом с вами не будет пожилой, опытной женщины, которая помогла бы устроиться на новом месте… Чертово Место все-таки не Уокер-Ридж…

— Безусловно, хороший совет не помешает, — ответила Фэнси, — но я думаю, мы с Эллен не пропадем. Мы росли в деревне и привыкли к такой жизни.

— А мне кажется… — Лицо Констанции просияло, словно ей пришла в голову блестящая идея. — Как же я раньше об этом не подумала? Почему бы Энн не поехать с вами? На первых порах она будет вам очень полезна, да и ей самой неплохо бы сменить обстановку. Не волнуйтесь, — добавила она, заметив на лице Фэнси удивление.

—Все будет хорошо. Энн сама как-то сказала мне, что с удовольствием уехала бы на время из Уокер-Ридж. По-моему, она здесь скучает, а в Чертовом Месте найдет то, чего ей не хватает, почувствует, что кому-то нужна. Поездка наверняка взбодрит ее. Я поговорю с ней немедленно! — Она одарила Фэнси улыбкой. — Нет, не благодарите меня; наоборот, вы делаете мне одолжение. Пойду, пожалуй. Надо предупредить Энн, ведь она должна собраться. Вы уезжаете завтра утром? Дорогая моя, давайте не будем терять времени — дел у нас предостаточно.

Ошарашенная внезапным предложением Констанции, Фэнси ничего не ответила. Оставив ее в коридоре, Констанция вернулась к себе и позвонила. Через несколько минут на пороге появилась Энн.

— Дорогая, у меня для тебя новость, — сказала Констанция, лучезарно улыбаясь. — Завтра ты вместе с Чансом и Фэнси поедешь в Чертово Место и немного там поживешь. Полагаю, для тебя поездка будет приятной. Кроме того, ты окажешь услугу новобрачным. Фэнси совсем недавно приехала в Америку, и ей сейчас нужен знающий человек. Ну разве не замечательно? Отдохнешь от меня и немного развеешься. Говорят, у Чанса в Чертовом Месте довольно неплохой дом. Кроме того, ты, кажется, целый год никуда не выезжала. Пора тебе встряхнуться!

Если Фэнси несколько минут назад казалась ошарашенной, то Энн буквально приросла к полу. Несколько мгновений она молча смотрела на Констанцию, не в силах сказать ни слова.

— Я должна поехать в Чертово Место? — тихо спросила она, обретя наконец дар речи.

— Да! — Констанция радостно кивнула. — Будешь помогать там нашей дорогой Фэнси.

— Они согласились взять меня с собой? — недоверчиво спросила Энн, нервно заламывая руки и растерянно глядя на Констанцию.

— Представь себе. Я только что говорила с Фэнси. Она считает, это удачная идея.

— Зачем вы это сделали? — спросила Энн, набравшись храбрости. — Почему хотите, чтобы я уехала?

Стараясь не смотреть служанке в глаза, Констанция отвернулась и взяла с туалетного столика флакон духов.

— Просто считаю, что тебе сейчас было бы лучше, да и безопаснее, побыть некоторое время вдали от Уокер-Ридж. — Их взгляды встретились. — Ты меня понимаешь?

Энн кивнула. Она поняла, что хотела сказать Констанция, но не знала, благодарить ли хозяйку или, наоборот, готовиться к самому худшему.

Фэнси не представляла, как объявить Чансу, что в Чертово Место с ними отправится Энн. У нее самой странное предложение Констанции вызвало противоречивые чувства. С одной стороны, ее отказ мог быть истолкован как проявление неблагодарности. В то же время Фэнси, жалея Энн, на долю которой выпало служить такой требовательной госпоже, все же предпочла бы поехать без нее — если, конечно, это не нарушило бы мир и согласие в доме. Фэнси усмехнулась. В Англии они с Эллен жили спокойной, безмятежной жизнью, а едва оказались в колонии, все переменилось. Сначала их похитили разбойники, затем начались недоразумения и семейные скандалы. Вдруг и сейчас назревает что-то подобное?

Чанса она нашла быстро. Он стоял возле одного из фургонов, который на следующий день должен был отправиться в Чертово Место, и руководил погрузкой вещей. Подойдя к мужу, Фэнси тихо сказала, что хотела бы поговорить с ним наедине. Чанс удивился, но любезно подал ей руку и отвел в сад. Идя вместе с ним по аллее, Фэнси внезапно оробела — какой он высокий, широкоплечий, ее муж…

— Ты не будешь возражать, если с нами в Чертово Место поедет еще один человек? — взволнованно начала она.

Чанс настороженно взглянул на нее. Похоже, Фэнси собирается сказать что-то не особенно приятное.

Предчувствие не обмануло Чанса. Когда Фэнси сказала, что речь идет об Энн, он сначала подумал, что ослышался. Лишь когда Фэнси прерывающимся голосом рассказала о разговоре с Констанцией, он понял, что слух не изменил ему. Когда Фэнси закончила говорить, Чанс уже был готов дать ей решительный отказ, но, увидев выражение ее лица, сдержался.

— Ты хочешь, чтобы она поехала с нами? — удивленно спросил он.

— Не совсем, — ответила Фэнси. — Но я все время думаю об этом, и мне кажется, что идея сама по себе неплохая.

Чанс хмыкнул, а Фэнси продолжила:

— Мне жалко ее. Все время служить своей госпоже — не позавидуешь. Констанция во многом права: опыт и знания Энн нам с Эллен очень пригодятся.

— Не знаю, чем вам может помочь Энн, но, раз уж ты решила взять ее с собой, я не возражаю. — Чанс улыбнулся. Признайся, не ожидала, что у тебя будет такой добрый и отзывчивый муж?

Фэнси пожала плечами.

— Отзывчивый? Нет, сэр, вы ошибаетесь. Я вижу перед собой человека, пытающегося любыми способами завоевать мое расположение.

Она пошла к дому. Усмехнувшись, Чанс проводил жену взглядом и вернулся к фургону. Значит, в Чертово Место с ними собирается ехать Энн… Непонятно. Констанция явно что-то замышляет. Вряд ли она искренне хочет сделать что-нибудь для Энн или Фэнси. Нет, она ведет себя так по какой-то другой причине, но по какой именно — пока неизвестно.

Остаток дня прошел в сборах и приготовлениях к отъезду, и поговорить Чанс и Фэнси смогли только в спальне. Когда они остались одни, Фэнси вновь заговорила о предстоящей поездке.

— Ты правда не возражаешь, чтобы Эллен и Энн поехали с нами? — неуверенно спросила она.

Чанс опустился в кресло и вытянул ноги.

— Меня не очень радует перспектива жить в одном доме с Энн в наш медовый месяц, — ответил он, пожимая плечами. — Впрочем, не думаю, что присутствие Эллен и Энн будет для нас обременительно. — Его голубые глаза внезапно блеснули. — Разумеется, я буду очень любезен с Эллен. Может быть, тогда ты будешь относиться ко мне чуточку лучше.

— Я же говорю, ты преследуешь собственные цели…

— Я буду хорошо относиться к Эллен не только для того, чтобы добиться твоего расположения, — ответил Чанс, с удовольствием наблюдая, как Фэнси начинает сердиться. — Мне нравится твоя сестра. Очень приятная девушка, и я не могу отказать ей в гостеприимстве. Пусть Эллен живет в Чертовом Месте сколько захочет.

— Весьма любезно с твоей стороны, — пробормотала Фэнси, окончательно сбитая с толку. Спенсер в такой ситуации повел бы себя холодно и высокомерно, а Чанс сразу согласился с ней… Удивительно. Ее прежний муж редко отказывал ей, но если ее просьба почему-либо не нравилась ему, он открыто выражал недовольство. Чане совсем другой… Глядя со стороны, никто бы не заподозрил, что они заключили между собой какое-то соглашение. Чанс был мил и предупредителен. Фэнси даже хотелось, чтобы он повел себя грубо и бестактно, — тогда у нее было бы больше оснований ненавидеть его. Впрочем, подумала она, пристально глядя на Чанса, скорее всего он ведет себя так именно потому, что читает ее мысли.

Увидев выражение ее лица, Чанс удивленно поднял брови.

— Что такое? — спросил он. — Я тебя чем-то оскорбил? Я думал, ты, наоборот, обрадуешься, что Эллен поедет с нами, а я не имею ничего против того, чтобы взять с собой еще и Энн.

— Нет, я благодарна тебе, — медленно произнесла Фэнси. — Просто не совсем понимаю…

Чанс вопросительно посмотрел на нее.

— Я думала, что после нашего разговора ты будешь сердиться на меня, — объяснила Фэнси, — но ты ведешь себя так любезно…

— Признаюсь, мне будет нелегко прожить этот месяц, постоянно сдерживая себя, — Чанс пожал плечами, — но раз уж я согласился на твои условия, то ничего не поделаешь. А почему, заключив соглашение, я должен вести себя невежливо?

— Не все мужчины такие, как ты, — с улыбкой ответила Фэнси.

— Не сравнивай меня с другими. — Чанс улыбнулся в ответ.

Фэнси, беспокойно ходившая по комнате, остановилась перед мужем.

— Если ты согласился взять с собой в Чертово Место Энн и Эллен, — с робкой надеждой произнесла она, — то, может, ты передумаешь и разрешишь мне спать отдельно от тебя?

— А может, ты передумаешь и мы сейчас займемся любовью? — сухо спросил Чанс.

Огонек надежды в глазах Фэнси погас, и она отрицательно покачала головой. Чанс зевнул и потянулся.

— Тогда, дорогая, — продолжил он, — не жди, что я пойду тебе навстречу.

Фэнси поморщилась. Конечно, ожидать, что Чанс так легко согласится, не приходилось, но по крайней мере она попыталась. Опасаясь, что, если Чанс вновь станет добиваться близости с ней, она не сумеет устоять, Фэнси считала, что предстоящая ночь не сулит ей ничего хорошего.

Чанс тоже терзался сомнениями. Он не был уверен, что сможет сдерживать себя, оказавшись в постели рядом с Фэнси. Но к удивлению обоих, ночь прошла спокойно, и, проснувшись утром, они ни в чем не могли упрекнуть друг друга.

Фэнси, правда, неприятно удивилась, обнаружив, что она обнимает Чанса одной рукой, а ее голова лежит у него на груди. Некоторое время она еще лежала так в полусне, слушая биение его сердца, но затем поспешно отодвинулась.

Чанс, разумеется, не попытался притвориться спящим. Близость Фэнси была ему приятна, и он долго лежал без движения, наслаждаясь ею. Когда же Фэнси наконец проснулась, Чанс с интересом посмотрел на нее.

— Хотел бы я знать, — тихо сказал он, — для кого из нас предстоящий месяц окажется более трудным.

Ничего не ответив, Фэнси встала и начала надевать пеньюар.

— Не для меня, — горделиво произнесла она, заливаясь румянцем. — Ведь я крепко спала и не могла контролировать себя.

— Вот как? Значит, если однажды ночью ты вдруг обнаружишь, что мы занимаемся любовью, я могу сослаться на то, что находился в бессознательном состоянии?

Фэнси поджала губы и тряхнула волосами.

— Ты знаешь, что я хочу сказать. Зачем ты все время дразнишь меня?

— Но, дорогая, если я добровольно отказался от наслаждения, могу я хоть как-то вознаградить себя за это?

С трудом подавив в себе желание топнуть ногой от негодования, Фэнси повернулась и пошла к умывальнику. Часть ее вещей уже перенесли в комнату Чанса, и, закончив умываться, она взяла расческу и стала приводить в порядок волосы. На мужа она старалась не смотреть.

Подложив под голову руки, Чанс пристально наблюдал за Фэнси. Причесываясь, она выглядела невинно и в то же время очень соблазнительно. Ее темные вьющиеся волосы завораживали его.

Почувствовав на себе взгляд Чанса, Фэнси опустила руку, в которой держала гребень, и повернулась к нему.

— Не смотри на меня так, — сказала она.

— Пожалуйста, дорогая, не выставляй дополнительных условий, — вздохнул он со страдальческим видом. — Мне надоело торговаться.

— Послушай, — вызывающе подбоченилась Фэнси, — тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносимый насмешник?

На лице Чанса появилось выражение оскорбленной невинности, и Фэнси едва не рассмеялась.

Понимая, что Чанс неисправим и сделать с ним что-нибудь ей сейчас вряд ли удастся, она отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— Ну хорошо, — сказала она, переводя разговор на другую тему. — Когда мы должны выехать?

— Не позже полудня, если Эллен и Энн будут готовы к этому времени. До Чертова Места несколько часов пути, а я хочу быть там уже вечером, даже если придется ехать в темноте.

Во дворе усадьбы шли последние приготовления к отъезду. Слуги непрерывно сновали между домом и двумя фургонами, которые должны были отправиться в усадьбу. К удивлению Чанса, к половине одиннадцатого все погрузили, наскоро попрощались, и небольшой караван уже был готов отправиться в путь.

Еще до свадьбы Чанса договорились, что в Чертово Место новобрачных будет сопровождать Хью. Хотя Хью после сцены в оранжерее относился к Эллен с плохо скрываемым презрением, он тем не менее выполнил свое обещание и явился в усадьбу. Чанс и Хью сели на привезенных из Англии лошадей, которых работники Чанса за день до свадьбы пригнали из Чертова Места. Тяжело нагруженные фургоны запрягли парой сильных тягловых лошадей, которых Чансу на свадьбу подарили Морли и Пруденс. Фэнси, Эллен и Энн должны были ехать в отдельной повозке с наскоро сделанным балдахином, защищавшим их от солнца. Все Уокеры вышли во двор, чтобы проводить новобрачных, ласково улыбались им и желали счастливого пути. Через несколько минут повозки тронулись.

Среди тех, кто вышел провожать Чанса, был и Морли. Погруженный в свои мысли, он неподвижно смотрел вслед Чансу. Лишь когда повозки окончательно скрылись из виду, Морли тяжело вздохнул и зашагал к крыльцу.

Решимости Морли рассказать Сэму о той ночи, когда он нашел на утесе ребенка, не убавилось, но, как и все эти годы, выбрать удобный момент для разговора никак не удавалось. Морли знал, что на этот раз он просто обязан поговорить с Сэмом. Сейчас оправдываться тем, что ему вновь что-то помешало, уже невозможно. Гости — за исключением его самого и Пруденс — разъехались, новобрачные отправились в Чертово Место, и в Уокер-Ридж опять воцарилось спокойствие. Впрочем, невесело подумал Морли, оно продержится лишь до тех пор, когда Сэм узнает, что произошло на берегу реки много лет назад.

Морли нашел Сэма через несколько минут. Сидя в конторе, тот просматривал какие-то бумаги. Когда Морли постучался и вошел, Сэм радостно улыбнулся и, усадив его в черное кожаное кресло, налил ему кружку пива.

Только после того как они выпили и Сэм, оставив бумаги, уселся напротив, Морли наконец собрался с силами и заговорил. Начать оказалось очень трудно. Морли делал одну попытку за другой, но разговор всякий раз сворачивал на постороннюю тему. Морли понял, что, если он на самом деле хочет рассказать обо всем Сэму, надо действовать решительнее.

— Помнишь ту ночь после свадьбы Чанса, когда я хотел поговорить с тобой? — спросил он.

— Да, ты тогда, по-моему, очень нервничал, — медленно произнес Сэм. — Меня мучило любопытство, но я ждал, пока ты сам обо всем расскажешь.

Чтобы немного успокоиться, Морли отпил пива. Вот и настал решающий момент! Молчать больше нельзя. Твердо решив претворить свое намерение в жизнь — чего бы это ему ни стоило, — Морли глубоко вздохнул и начал говорить:

— Клянусь тебе всем, что у меня есть, Сэм, Чанс Уокер — не мой сын. Я нашел его.

— Нашел? — удивленно переспросил Сэм. — Как это?

— Да, я нашел его. — Морли смотрел Сэму прямо в глаза. — На утесе рядом с усадьбой. Он был завернут в одеяло и, судя по запекшейся на нем крови, только что родился.

— Рядом с усадьбой? — недоверчиво произнес Сэм. — Ты начал сочинять сказки?

Морли отрицательно покачал головой.

— Послушай, зачем тебе все это надо? — уже более спокойно продолжил Сэм. — Если Чанс не твой сын, так и скажи, не вдаваясь ни в какие подробности. Я поверю тебе и без этих небылиц.

— Это не небылицы, а чистая правда, — ответил Морли, делая еще один глоток пива. — Я нашел его! Пожалуйста, — в его голосе послышалась мольба, — выслушай меня. Я расскажу тебе, как это произошло.

Сэм неохотно кивнул.

— В ту ночь была страшная гроза, — медленно начал Морли. — Дождь лил как из ведра, гремел гром. Я тогда возвращался навеселе в Уокер-Ридж и, если мне не изменяет память, что-то напевал. И вот, продираясь через лес, я внезапно услышал, как где-то неподалеку плачет ребенок. Сначала я подумал, что слишком много выпил и мне просто послышалось. Но затем гром затих, и я понял, что это действительно плач ребенка. — Морли на несколько мгновений замолчал и снова отпил пива. — Я еще не вышел из леса и не мог ничего разглядеть. Тьма была кромешной; кроме того, все заслоняли деревья. Хотя я был пьян, я понял, что ребенка скорее всего бросили, так как в такую погоду никто не ходит гулять с детьми. Подумав, я решил подобрать его и пошел к утесу.

Сэм пристально посмотрел на него. Не в силах выдержать его взгляда, Морли поднялся на ноги и начал нервно ходить по комнате.

— Думаю, я вряд ли увидел бы его, если бы как раз в тот момент не сверкнула молния… — тихо сказал он, останавливаясь возле окна. — Да, я уже выбрался из леса и шел на звук, и вдруг стало светло как днем, и вот тогда-то я и увидел ребенка. Малыш лежал на самом краю утеса, завернутый в одеяло. Помню, он громко кричал и отчаянно шевелил ножками.

— Ты хочешь сказать, кто-то бросил там новорожденного ребенка? — выдохнул Сэм. — И вокруг никого не было? — Никого, — ответил Морли, стараясь не смотреть на Сэма. — Ребенок как будто появился из-под земли. Я несколько раз крикнул, надеясь, что кто-нибудь отзовется, но все напрасно. Тогда я поднял ребенка и отнес к себе — то есть в дом надсмотрщика, где я тогда жил, помнишь?

— Да, конечно, — ответил Сэм, мрачно глядя на Морли. — Мне что-то не верится, что все было именно так. Даже если это правда, почему ты сразу мне не сказал?

— О, я говорю правду, — ответил Морли, печально улыбаясь. — Я хотел поговорить с тобой, но сначала надо было отдать ребенка в надежные руки. А потом вы уехали в Англию…

— И все это произошло именно в ту ночь? — Лицо Сэма побелело. — Я знаю, Чанс родился примерно тогда, но я никогда не думал…

— Я нашел его именно в ту ночь, когда Летти родила мертвого младенца. — Морли кивнул. — Правда, в ту минуту я еще не знал об этом. Я только видел: передо мной лежит ребенок, которого кто-то положил на берегу реки. Сначала я даже подумал, что мать оставила ребенка и сама бросилась в воду, но проверить, так это или нет, мне тогда все равно не удалось бы. Надо было позаботиться о малыше. — Морли нервно провел рукой по волосам и усмехнулся. — Ты даже представить себе не можешь, что я тогда чувствовал! Больше всего мне хотелось, чтобы ты оказался в Уокер-Ридж, — я бы тогда отдал тебе малыша и забыл о нем. Но ты был в Филадельфии, а рядом со мной не оказалось человека, на которого можно было бы положиться. Наверное, сейчас это покажется тебе глупым, но в ту минуту я думал, что важнее всего сохранить жизнь малышу. Ведь человек, бросивший его на берегу реки, мог в любую минуту вернуться, чтобы довершить свое черное дело.

Лицо Сэма исказилось ужасом, но было видно, что он еще не до конца понял, что хотел сказать Морли.

— Сэм… — Морли вздохнул. — Я нашел Чанса как раз в ту ночь, когда у Летти родился мертвый ребенок. Кроме того, у Чанса шесть пальцев на правой ноге — точь-в-точь как у тебя, твоего деда и прадеда.

Их взгляды встретились, и в комнате повисла мертвая тишина.

— Ты хочешь сказать… — начал наконец Сэм.

— В ту ночь с Летти находилась Констанция. — Морли пожал плечами. — Ты тогда был в Филадельфии. Констанции, разумеется, хотелось, чтобы наследником Уокеров был Джонатан. Послушай, — Морли отвел взгляд в сторону, — ведь в нашем роду бывают близнецы, правда?

— Да, — глухо ответил Сэм. — Правда. Морли устало опустился в кресло.

— У меня не было никаких доказательств. Их нет и сейчас. Я думал, что поговорю с тобой сразу после того, как отвезу ребенка к Эндрю и Марте. Но пока я был у них, ты вернулся и увез Летти в Англию. А мои подозрения… — прерывающимся голосом добавил он, — их вряд ли можно… Одним словом, я не знал, как написать тебе об этом. Ведь я мог и ошибиться, а, кроме того, кто поручился бы, что письмо попадет к тебе?

— Но почему ты ничего не сказал, когда мы с Летти вернулись из Англии? — Глаза Сэма гневно блеснули. — Почему молчал все эти годы?

— Вас не было здесь четыре года, Сэм. Эндрю и Марта стали относиться к Чансу как к своему сыну. Именно поэтому Чанс отмечает свой день рождения позже. Эндрю и Марта решили считать днем его рождения день, когда я привез его к ним. Когда вы вернулись, они заменяли ему родителей уже четыре года, и он очень любил их… — Морли тяжело вздохнул. — Кроме того, все могло оказаться и невероятным совпадением. Даже то, что у Чанса на правой ноге шесть пальцев, еще не говорит о том, чей он сын. Но одно могу сказать твердо: я ему не отец. Я все время думаю о том, что он появился на свет в один день с мертворожденным ребенком Летти и на правой ноге у него шесть пальцев. Я убежден, что в его жилах течет кровь Уокеров. Мне даже иногда кажется, он очень похож на тебя…

Все время, пока Морли говорил, Сэм неподвижно смотрел на него. Не в силах выдерживать его взгляд, Морли опустил глаза.

— Да, я вел себя как трус, Сэм, — печально признался он. — Я давно должен был рассказать тебе обо всем, но не решался. Боялся, что ты не поверишь в эту ужасную историю, основанную лишь на нескольких совпадениях, и решишь, что я стараюсь настроить тебя против Констанции. Я откладывал разговор со дня на день, надеясь, что представится удобный случай или произойдет что-нибудь такое, после чего я уже не смогу молчать, но… — Морли горестно покачал головой. — Ничего так и не случилось. Год шел за годом, я женился, Чанс вырос на руках у Эндрю и Марты, а вы с Летти, казалось, смирились со своим горем… Мне не хотелось бередить ваши раны и устраивать скандал.

— А сейчас? — хриплым от волнения голосом спросил Сэм. — Почему ты сейчас говоришь мне все это?

— Я старею, Сэм. Однажды я умру. В день свадьбы я чуть не наступил на змею, и Чанс спас меня от верной гибели. После этого случая я серьезно задумался о том, стоит ли дальше ждать. Ведь если я умру, о том, что тогда произошло, уже никто не узнает… — Морли взглянул Сэму в глаза. — Кроме того, дело касается Чанса…

— Никому больше об этом не рассказывай, — пробормотал наконец Сэм. — Я тоже не буду ничего говорить Летти до тех пор, пока мы не узнаем всей правды. Не хочу, чтобы она понапрасну волновалась.

Морли кивнул.

— Так, значит, ты веришь мне? — тихо спросил он.

— Да, — резко ответил Сэм. — Вся эта история слишком неправдоподобна, чтобы быть выдумкой. Мы должны выяснить, кто все-таки Чанс Уокер. Либо произошло чудовищное совпадение, либо… — продолжил он с металлом в голосе, — либо Летти в ту ночь родила двух мальчиков-близнецов, один из которых оказался мертвым. Если так, то Констанция или кто-то, действовавший по ее наущению, отнес ребенка к реке и бросил там. Хотя если они намеревались избавиться от малыша, то вряд ли положили бы его на землю и ушли — на следующий день кто-нибудь обязательно наткнулся бы на него, и историю не удалось бы сохранить в тайне. Получается, что тот, кто принес Чанса к реке, хотел бросить его в воду, но, заметив тебя, испугался и скрылся.

— Честно говоря, я иногда думал, — нерешительно произнес Морли, — что, возможно, мать Чанса не Летти, а какая-то другая женщина, которая оставила его на утесе, а сама бросилась в воду…

— Ты думаешь, Чанс — мой незаконный сын? — Сэм невесело улыбнулся. — По-твоему, у меня тогда была другая женщина и я, изменив с ней Летти, довел ее потом до самоубийства? Невысокого же ты обо мне мнения!

Морли покраснел.

— Я не говорил, что это так. Просто предполагал… Скажи, — он глубоко вздохнул, — ты очень на меня сердишься?

— Сержусь? — переспросил Сэм, сурово глядя на Морли из-под бровей. — Нет, это совсем не то слово… Я услышал от тебя, что Чанс, по всей вероятности, мой сын… Ты подозреваешь это уже не один год. Да, твои доводы вполне убедительны, и я согласен с тобой: Чанс Уокер — мой сын! — От избытка чувств Сэм сильно ударил кулаком по конторке. — Я очень, черт возьми, сержусь на тебя! И все-таки, — на мгновение дав волю чувствам, Сэм вновь овладел собой, — я по-прежнему считаю тебя своим другом. Конечно, ты давно уже должен был поговорить со мной, но я понимаю, почему ты все эти годы старался делать так, чтобы Чанс как можно больше времени проводил в Уокер-Ридж, а я помогал ему. Я благодарен тебе за это.

У Морли словно камень с души упал.

— Но что нам делать теперь? — нерешительно спросил он. — У нас ведь нет доказательств.

Сэм улыбнулся, и Морли невольно отметил про себя, что он очень похож на Чанса.

— Значит, нам предстоит их найти!