Через семьдесят дней после Рамазана, две недели после иностранного Нового года и один день после возвращения из хаджа паломников – когда все дороги расцвечиваются машинами, украшенными сверкающей мишурой и цветами, – в Афганистане празднуют Эйд-и-Курбан.

Это один из самых любимых наших праздников, и отмечают его мусульмане в память о готовности Ибрагима принести своего сына в жертву Аллаху.

На три дня наша страна войны и слез становится страной веселья, красоты и сытых животов; все наряжаются в свои лучшие одежды, и те, кто может себе это позволить, закалывают свою лучшую овцу, корову или козу – это символ жертвы Ибрагима.

Как велено в Коране, большую часть мяса отдают беднякам, а остальное подается на семейной трапезе, на которую приглашают друзей и родственников.

И хотя Эйд-и-Курбан всегда прекрасен, в этом году он удался как никогда, потому что преподнес множество сюрпризов, отчего казалось, что праздник настал и кончился быстрее, чем обычно.

Для начала Джорджия объявила, что бросила курить.

– Новогоднее решение, – так она сказала.

– Не припозднилась ли ты с ним? – заметил Джеймс.

– Я должна была привыкнуть к этой мысли, – огрызнулась Джорджия в ответ и стукнула его по голове шариковой ручкой, которую в последние дни постоянно посасывала.

Лично меня не волновало, припозднилась она со своим решением или нет. Я воспринял это как знак от Бога, что мои молитвы услышаны и Джорджия наконец двинулась в правильном направлении, прочь от пламени ада, готового ее пожрать.

Следующим сюрпризом стала овца, что появилась вдруг у нас во дворе вместе с мясником, который и совершил ритуальное жертвоприношение.

Мы все собрались посмотреть на то, как мясник провозглашает имя Божье и перерезает животному горло. Мэй при виде потока крови, выкрасившего снег в красный цвет, отвернулась.

– Господи, так и вегетарианкой можно стать, – пробормотала она.

– А я думал, лесбиянки изначально мяса не едят, – сострил Джеймс и заработал пинок по ноге.

Складывалось такое впечатление, что на Западе принято бить первого, кто подвернется под руку, если ты хоть немного разозлился.

Следующим радостным сюрпризом для меня стал звонок Хаджи Хана, заставивший Джорджию спешно убежать к себе в комнату, чтобы поговорить без помех, и вернуться через полчаса с глупой улыбкой на лице, которую она как будто специально приберегала для таких случаев.

Потом к нам явилась Рейчел, свежая и хорошенькая, отчего сходным образом лицо поглупело и у Джеймса.

А еще тем вечером приехал Массуд, и мы с ним отвезли по куску только что разрубленного мяса домой к Джамиле и Спанди, а их родственники в ответ насыпали мне полные руки засахаренного миндаля, чтобы я передал его иностранцам.

Однако один из самых больших сюрпризов поджидал нас на второй день Эйд-и-Курбана – в гости к нам заявилась вдруг моя тетя, приведя с собою своего мужа, моего двоюродного брата Джахида и двоих остальных своих детей.

Хотя родственников и положено навещать во время праздника, я думал почему-то, что это не относится к тем родственникам, которых ты так недавно пытался убить. И потому, естественно, был потрясен их появлением, нежданным, как гром с ясного неба. Но это было ничто в сравнении с потрясением, вызванным нынешним видом моей тети, – казалось, кто-то проткнул ее булавкой, отчего из нее вышел весь воздух и осталось лишь сморщенное подобие прежнего тела.

Мать, увидев тетю, тут же расплакалась и бросилась ее обнимать – теперь, когда та стала вполовину меньше своего былого размера, сделать это было гораздо легче. Тетя, облитая слезами матери, тоже начала плакать, а потом зашмыгали носами Джорджия и Мэй, и вскоре все четыре женщины достали из рукавов своих джемперов и пальто носовые платки. Мужчины же, и Джеймс в том числе, стояли вокруг в некоторой растерянности и смущенно покашливали.