Я бежал из Вазир Акбар Хана, через бесконечные толпы людей и скопления машин, по мосту через реку, во мрак Олд-Макройена.
Я не знал, куда бегу, пока не добежал, – и это оказался дом Спанди.
– Что ты сделал?
– Побил Хаджи Хана, – повторил я.
До моего появления Спанди сидел на крыльце дома, забавляясь с мобильником, который недавно купил. При звонках телефон играл индийскую любовную песню, в нем была встроенная камера, и всем он был хорош, но при виде меня, запыхавшегося, в слезах, Спанди отложил его в сторону.
– Ты побил Хаджи Хана, и твои ноги еще при тебе?
– Похоже на то…
Спанди тихо присвистнул сквозь зубы.
– Дурдом какой-то. За что ты его побил?
– За то, что он…
Едва начав объяснять, я вдруг представил все то, о чем собрался рассказать – Джорджию, лежащую в постели, мертвого младенца на ее юбке, разбросанные вокруг нее обломки неисполненных обещаний, – и понял, что предать ее не могу, даже перед Спанди, хоть тот и знал уже по меньшей мере половину истории.
– За то, что он пошутил кое с кем, – сказал я, прекрасно понимая, какую глупость несу.
– Дерьмо, – ответил мой друг. – Видать, это была очень скверная шутка.
– Вот именно, – вздохнул я.