«…История Штефана Фейербаха началась осенью тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, примерно за год до падения Стены. Тогда он работал в небольшом конструкторском бюро, проектируя вовсе не роботов, а системы вентиляции для офисных зданий. То, чем он занимался было очень далеко от того, о чём он на самом деле мечтал. Однако, увы, выбирать не приходилось. Строительство прототипов стоило немалых денег и требовало закупки материалов, достать которые на тогдашнем рынке было просто невозможно. Штефан нуждался в ком-то, кто заинтересуется им, захочет вложить средства в его проекты, и однажды такой человек появился.

Фейербах часто задерживался на работе до поздней ночи, и в тот вечер он, как и всегда, остался один, когда в их маленький кабинет, заваленный чертежами и заставленный столами и досками для черчения, вошёл мужчина. Штефан сразу понял, что он иностранец. От него так и веяло успехом и дорогим одеколоном. В руке он держал журнал, который сразу же сунул Фейербаху под нос и, не поздоровавшись и не представившись, спросил:

– Это ваша статья?

Штефан знал, что статья его. Тогда он пытался всеми силами обратить на себя внимание и писал о своих научных разработках во все журналы, какие только существовали в ГДР и Советском союзе.

– Мне нравятся ваши идеи, – произнёс незнакомец. Он говорил по-немецки, и достаточно хорошо, с каким-то южным, тирольским или даже австрийским акцентом, и хотя выглядел как болгарин или румын, держался он как американец. Это проявлялось во всём – в манерах, в выражении лица, движении губ.

– Но ваши идеи слишком опережают время, – продолжал говорить мужчина, – и никогда не смогут быть реализованы здесь, – он огляделся вокруг, а потом посмотрел на Штефана, впервые в жизни заставив его стыдиться того, кем и чем он был, стыдиться его перетянутого свитера с хлебными крошками, толстых очков в пластмассовой оправе, пыльного и мрачного кабинета…

– Кто вы такой? – наконец решился спросить он.

– Меня зовут Ангел Краилов, мы производим в США микроэлектронику для разных отраслей промышленности, в том числе и оборонной. Меня заинтересовали ваши идеи. С ними мы приблизим наступление нового тысячелетия.

Его слова вселили в Штефана искорку надежды. До этого момента он думал, что безнадёжно опоздал со своими идеями, ведь эпоха великого освоения космоса завершилась, так и не успев начаться, а в других областях он своих роботов просто не видел. Сказал бы ему кто тогда, что рано или поздно он придёт к разработке домашних роботов, он бы рассмеялся ему в лицо. Что?! Домашние роботы? Это так несерьёзно! Тогда же он был уверен, что живёт не в то время и не в том месте.

– Отнюдь, – возразил тогда Краилов. – Я возьму вас к себе, мистер Фейербах, заберу из этой дыры, – спокойно заявил он, – и вы будете работать в одной из лучших американских компаний, но для начала вы должны выполнить для меня тестовое задание – я хочу, чтобы процесс производства на моих предприятиях был полностью автоматизирован, и если вы предложите жизнеспособный вариант – место ваше. У вас шесть месяцев.

За такое предложение Штефан был готов продать душу, и то, чего просил Ангел Краилов, казалось сущим пустяком, и всё же работа над этим заданием заняла почти всё отведённое время. Уже зимой Фейербах был готов показать ему первые наброски, а к середине весны у него уже были рабочие чертежи, но… Краилов не вернулся. Прошло лето, наступила осень, а Штефан всё ждал, когда же Ангел Краилов снова войдёт в эту дверь, чтобы забрать его в чудный новый мир. Он совсем не заметил, что старый мир, в котором он жил, катится ко всем чертям. В воздухе уже витал запах свободы, всё чаще и чаще говорили о завершении Холодной войны и об объединении, но разве кто-то верил в это? Штефан вырос с видом на серую Стену, он видел её каждое утро, когда шёл на работу, разве он мог представить, что может быть иначе?

Тот день, девятого ноября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, когда пала Берлинская стена, он провёл на работе, зарывшись с головой в чертежи. Это было что-то очень срочное, что-то очень важное. Настолько важное, что они, Штефан и двое его коллег, совсем упустили тот момент, когда мир изменился навсегда.

Уже вечером прибежал чей-то брат или сын и начал рассказывать о том, что границы больше нет. Сначала они никак не могли поверить ему, но потом, не сговариваясь, все вскочили со своих мест. В каком-то неосознанном порыве Штефан схватил чертежи, подготовленные для Краилова, и через пару минут они оказались на улице. Сотни, тысячи людей бурлящим, бесконечным потоком двигались в сторону КПП «Чарли» [5]КПП «Чарли» (англ. Checkpoint Charlie, Чекпойнт Чарли) – пограничный контрольно-пропускной пункт на улице Фридрихштрассе в Берлине, служил точкой перехода между американской и советской зоной.
. В серых промозглых сумерках всё казалось чем-то нереальным. Фейербах погрузился в этот поток, ещё не понимая, что этот один маленький шаг с тротуара изменил его жизнь навсегда. Захваченный всеобщим возбуждением и волнением, он даже не заметил, как оказался у Берлинской стены и не поверил своим глазам. Никто не останавливал эту нескончаемую вереницу людей и машин, уходившую на Запад. Шлагбаумы были подняты, а пограничники улыбались и махали руками: «Проезжай, проходи!». И они шли, оглядываясь, не веря в своё счастье. Страх в глазах, робкие улыбки, слёзы, а на другой стороне сотни других людей, западных берлинцев. Люди, не знавшие друг друга до этого момента, обнимались, словно старые знакомые, плакали, смеялись. Вряд ли кто-то до конца осознавал, что это происходит на самом деле. Штефан не осознавал, а просто шёл вперёд, сжимая в руке чертежи.

В голове не было мыслей, а в сердце – чувств. Он оставил всё – Лили, свою жену, работу, дом. Ушёл без вещей, как был в старом свитере, почти без денег. Что там завалялось в кармане? Около двадцати ГДРовских марок, которые через какой-то год станут бесполезными фантиками. С чертежами подмышкой и одним только паспортом, который так и не стал пропуском в другой мир. Он ждал годами, когда ему разрешат выезд на Запад. Пропустил столько конференций и выставок, а теперь другой мир сам открыл свои двери. Он не мог вернуться.

Путь в Америку оказался значительно сложнее, но ему удалось пересечь Атлантику и отыскать Ангела Краилова…»

Сотовый телефон Эммы жалобно пиликнул и отключился.

– Батарейка села, – словно извиняясь, произнесла девушка и потянулась за телефоном, уронив при этом блокнот, в котором так почти ничего и не написала. – Ой, – следом за блокнотом на пол упала ручка и покатилась куда-то под столик. – Извините, – покраснев до самых ушей, Эмма подняла блокнот и виновато посмотрела на Фейербаха.

Штефан уже не выглядел таким задумчивым и отстранённым, как каких-то пару минут назад, наоборот, он улыбался, глядя на Эмму.

– Время истекло, – произнёс он, посмотрев на часы.

Уже?

Эмма взглянула на свои часики. Половина одиннадцатого. Ещё ни разу со дня приезда в Берлин ей не доводилось засиживаться где-то так поздно.

– Вы расскажете о Лили? – робко спросила она.

– Непременно, – пообещал Штефан. – Кристина позвонит вам и назначит следующую встречу, – сказал он, поднимаясь с дивана. – Водитель ждёт вас в холле. До встречи, Эмма, – протянул руку Фейербах.

Кое-как поднявшись с дивана и собрав в охапку свой блокнот, телефон и сумку, Эмма коснулась его руки и пробормотала:

– Спасибо. До встречи… господин Фейербах.

Затем поспешно вышла из кабинета, не забыв при этом запутаться в дверях и ногах, и едва не растянуться на паркете.