Настало утро, солнце нехотя заглянуло в окно, осветив кухню, где на столе красовалась недопитая бутылка водки, вторая пустая под столом, кое-какая оставшаяся закуска, источающая неприятный запах после вчерашних событий, вся заветренная, прям натюрморт, можно сказать, ПетроваВодкина “Приплыли”. Ко всему прочему, посреди стола лежал разбитый недорогой кухонный плафон, вперемежку с кусками обвалившейся штукатурки потолка, а в центре кухни на полу – разбитое тело Миши и набок завалившаяся сломанная табуретка.

Тишина была гробовая, прям к месту. Сегодня в семь утра я сделал открытие века! А в семь ноль пять открылось второе веко, вследствие чего среди этой тишины раздался болезненный стон Михаила и возглас: «Мать твою, что это я так нажрался, давно такого не было». Тихонько приподнялся, голова раскалывалась, и чувствовалось, что на голове рога растут от избытка кальция, но это не рога, ведь жены-то не было и в помине, – а огромная шишка, полученная при падении. Одурманенным взглядом окинул всю кухню, все вроде на месте, следов погрома нет, это уже радует, экран монитора тускло мигает, – и увидел веревку, болтающуюся на голой шее, как дорогой галстук перед торжественным парадом. Пропавшая память начала немного возвращаться, выдавая пазлы вчерашних событий. Со словами «Подымите мне башку и все остальное» встал, уцепился за край стола, хотел упастьотжаться, но получилось только нагнуться и перевернуться на полу, при этом испортить воздух, посмотреть в потолок, уставиться на единственную муху на нем, представить, как она там бедненькая держится на тонких лапах. Сделал попытку еще раз встать, обалдело оглядел стол – и сразу мысль, как у всех правильных людей всей нашей страны: надо накатить соточку, если она еще осталась, для восполнения всех пробелов его памяти и заодно пошатнувшегося здоровья, без нее – никак в норму восприятия окружающего мира не войти, а иначе, как воссоединить всю головоломку вчерашнего события?

После принятия определенной дозы алкоголя, а именно две по сто, больше не пошло, проснулась правильная мысль: «А зачем и для чего я это придумал и сделал, между прочим, во второй раз за свою недолгую необычную жизнь?» Обостренная его память выдала: первый раз – из-за проблем с девчонкой и неразделенной любви, дурак, на эмоциях просидел в речке минут десять при минусовой температуре, думал, простужусь, заболею, меня пожалеют и примут, бил на женское сострадание. Не приняли, не оценили, только одно место зазвенело от холода и зубы барабанную дробь бешено выдавали, но даже насморка не было, диагноз: здоров как бык. Потом все как– то забылось.

Подошел к компьютеру. Глядя на него, подумалось, все беды от этого прогресса человечества! Сел за него, обхватил голову руками и стал просто тупо смотреть на монитор, наблюдая за всем происходящим на биржевой платформе. Потом отошел на кухню, перекусил: что-то надо кушать, ведь следующего раза, может, вообще не будет, а молодому организму подкормку давать надо; война войной, а обед по распорядку.

Возвратился к монитору – все было вроде бы попрежнему, но и что-то и не так с платформой, как-то неправильно, нелогично, а понять, что, так сразу не смог, на мозг сильно давили вчерашние события. Сначала он подумал, что снова мерещатся зеленые человечки, которые иногда приходят вместо «белочки», но потом взял себя в руки, и предположения возникли и пошли в правильном направлении: надо еще пропустить рюмочку для ясности головы и душевного равновесия, может, что-то и придет на ум дельное и нужное. Шестым чувством почуял грядщие перемены.

Тут же опять вспомнил про первый раз, про ту девчонку: она сейчас, по слухам, где-то в департаменте образования города работает на какой-то неприметной должности, с большими задатками по молодости и если бы знать тогда, перед тем как в ледяную воду лезть, что сейчас она из себя представляет, – обычная клуша, полез бы я тогда в холодную воду что-то кому-то доказывать? Да ни за какие коврижки! И, вдобавок не спешите называть человека ангелом: присмотритесь внимательно, возможно, это очередное чудо в перьях. Встретил недавно ее на улице, задал вопрос: «Как живешь, как дела?» Она как-то странно покосилась, что-то пробубнила, головой покачала, а если судить по выражению лица, то и в морду вцепилась бы. В общем, ушла от ответа. Жалко стало ее, ведь чтобы жить и радоваться, надо всего две вещи: вопервых, жить, а во-вторых, радоваться, что, кстати, нельзя сказать о нашем трейдере, радости у него от жизни на этот момент не предвиделось, но первые проблески уже замаячили на горизонте.

Просветлевший немножко мозг Михаила после принятых на грудь ста граммов для рывка выдал все же мысль, с которой он и уселся снова за компьютер: платформа все так же работала, несмотря на мировые катаклизмы. Так, график движения пары, цена, время экспирации, все то же, однако… Стоп! Вот что, оказывается, со временем текущим не то: почему время показывается на платформе одно, а в голове картинка – совсем другая; два показания, то, которое сейчас, и время вместе с ценой, что будет через пять минут, – разные. Интересно получается; в голове возникла мысль – надо же было так трахнуться головой, что получается как бы раздвоение текущего времени, вроде как параллельные друг друга. Интересно, это на всех валютных парах, сырьевых товарах и акциях?

Быстренько пробежался по всем позициям, что присутствовали на платформе: да, действительно, ставший отчетливым мозг выдает и показывает два временных параметра: один – на бирже в реальности, другой – в извилинах головы в будущем, согласно этому, можно понять и поверить в фантастические параллельные миры. Стал наблюдать и, как умный и дотошный человек, анализировать с показаниями многочисленных роботов, присутствующих на валютном Форексе и закачанных из Интернета на платформу в помощь торговле. Свидетельства закрытия цены актива когда совпадали, иногда вообще шли вразрез с тем, что рекомендовали роботы, но картины, что будет через пять минут, видением закрытия торгов сидели в голове, как постоянная величина: килограмм, литр, метр, причем всегда совпадали и приносили прибыль, если делать ставку. И это настраивало Михаила на оптимистический лад: не все потеряно в жизни, может, все наладится при определенных обстоятельствах, развернется в положительную сторону, наступит белая полоса, сменив долгую черную, серую и вновь черную. До него еще полностью не доходили слова ангела – хранителя: ” что для этого нужно поможем”.

Надо срочно проверить возникшую догадку, а ее только и можно проверить наглядно, если кинуть деньги на свой счет и провести тестовую сделку на платформе; сразу возник привычный в последнее время вопрос: где взять деньги? Если их нет совсем! Когда-то были, да в никуда сплыли, сейчас финансы, как говорится, поют романсы, и в настоящий момент все абсолютно спущено до последней копейки. Взять у друзей? Но они тоже все на подсосе, наоборот, привыкли у меня все время, если была возможность, подзанять… Последний вариант остается – поехать к матери и просто занять, рубликов тысяч десять, совсем немного, как минимальный взнос согласно положению торговли на платформе, меньше не принимает ни одна платформа. Забросить на биржу, рискнуть ими, и, возможно, если бог даст, после этого постараться вернуть все ранее спущенное. Эта мечта сразу возникает у всех людей, склонных к авантюризму, когда тратишь последние деньги, и тут же возникает убеждение, как и у всех проигравшихся несчастных, что сейчас повернется сказочная избушка к ним передом, а к лесу задом, и придет такой огромный лохматый выигрыш, который с лихвой перекроет весь предыдущий проигрыш, и еще много чего останется на кармане после всего этого.

Михаил быстренько оделся, уже в прихожей пробежался по карманам, нашел завалявшиеся сто рублей, оставшиеся после ночной вылазки. Эх, сейчас бы в восьмидесятые годы вернуться, вот бы на эти деньги погулял на полную катушку и не один раз: здесь и кабак, и девочки, и подарки всем, и даже осталось бы на утро поправиться. А сейчас сто рублей – не деньги, хотя в баре можно сто граммов выпить и еще сока стакан заказать, да еще пару носков прикупить в супермаркете… Вроде это называется ностальгия по тому времени.

Михаил вышел из дома, прошел на центральную улицу города, сел в маршрутку, чтобы доехать до матери: водитель русский, музыка играет русская, чуть не расплакался – наш! Нонсенс сегодня. А то восточный и кавказский контингент, заполонивший такси и маршрутки, и этот акцент «Оплачивайте за проезд, да!», как-то поднадоели и приелись. Ну, а как водят ужасно, можно подумать, что они шахиды, которым не хватило взрывчатки, и теперь вот работают водителями маршруток, нас добивают. Шум, гам, громкие разговоры… Давно замечено, что фраза, сказанная каким-то субъектом в общественном транспорте, «Скажу тебе по секрету …», прекращает все разговоры пассажиров, все напрягаются, ждут продолжения рассказа. Передал за проезд, и вслед за деньгами побежало логическое рассуждение: маршрутка – единственное место в России, где финансовый поток может пройти до трех посредников и никто не возьмет откат, и плата за проезд в целости дойдет до водителя.

Приехав к матери домой, заявил прямо с порога: мам, срочно нужны деньги в размере десяти тысяч рублей, вопрос жизни и смерти, потом верну, когда будут, – из опыта общения с матерью знал, что нужно сразу выдать ей информацию и ошарашить, убив саму мысль об отклонении просьбы, а то после рассуждений и нехитрых умозаключений можно получить категорический отказ. Ведь мать только и говорит, что денег нет, пенсия маленькая, ее ни на что не хватает, только небольшие деньги отложены на похороны, в бюджете они стоят под графой ” гробовые” и можно подумать, что она сама их себе будет организовывать, расплачиваться за услуги с похоронным бюро, заказывать поминки, суетиться, и перед самим захоронением уляжется в гроб, мол, все сделала, сынок, хороните, люди добрые, теперь только покой небесный, а тудато еще попасть надо. Представив такую картину похорон, даже на какой-то миг опешил… Ей, подумал, все время говорю, чтобы не беспокоилась об организации, похороны будут по первому разряду; до матери пока доходила информация, и под впечатлением такой просьбы сына она пошла, достала деньги из ящика старого трюмо, по-старомодному отсчитала – так деньги считали еще при Сталине, наверное, перекладывая из одной стопки в другую и при этом обильно слюнявя палец; и дала сыну со словами: «Все, в последний раз». В последний так в последний, как скажешь, мама, еще пробежала такая поганая мыслишка, что в конечном итоге окажется на эти гробовые можно будет в кремлевской стене в Москве похоронить ее, но отогнал саму эту мысль другой, сколько положено, столько и пускай живет.

Михаил искренне поблагодарил мать, посмотрел на купюры: деньги как простой предмет не вызывают беспокойства, но когда они в наличии, придают уверенность, – и быстренько положил в карман денежки, пока кем-то из здесь присутствующих не передумалось. Потом, присев на семейный старый диван, оглядел квартиру, стал вспоминать совсем недавнее детство: как его здесь кормили ненавистной манной кашей, потом в голове была каша, следом быстренько пробежали веселые школьные годы. Из воспоминаний вывел голос матери: «А зачем тебе они нужны?» – так, все информация о деньгах стала доходить до верхней части ее тела. Ответ был до умопомрачения прост – хавчик надо купить на месяц вперед, буду дома усиленно работать над одним перспективным проектом, чтобы не выходить лишний раз из дома, не отвлекаться от дела, так сказать, полностью окунуться в план его реализации. По выражению лица матери стало понятно, что вроде прокатило; ну и ладненько, потом деньги отдадим, как обычно, по старой схеме, и у матери ее же сбережения сохранней останутся. Сейчас будут произнесены исторические слова всех матерей из уст моей: «Это не опасно сынок?» Произнесла, наверное, для простой формальности. Нет, не стоит волноваться, все как обычно.

Миша посмотрел на мать: для ее возраста она все таки молодец – держится, несмотря ни на что, старой закалки человек: война, голод, послевоенный период, промежуток становления, эпоха застоя – все пережила, выстояла. В советское время при любой возможности ездила на курорты Кавказа, лечилась, здоровье поправляла, отдыхала. Черноморское побережье все объездила вдоль и поперек, как сейчас говорит молодежь, при возможности отрывалась там наверное, между отдыхом, аж башню, наверное, сносило, благо что на то время давала такую возможность власть рабочих и крестьян в лице мощного профсоюза, оплачивающего половину стоимости путевки, а старым работникам и полностью. И даже умудрилась побывать, как сейчас говорят, в дальнем зарубежье: из социалистической Болгарии, помнится, привезла пару бутылок кока-колы, так они несколько месяцев в серванте стояли на видном месте и приравнивались к изделиям из хрусталя, обильно заполнившим полки, дающие поверхностное представление о материальном положении владельца. И только на Новый год, в торжественной обстановке, красивые бутылки были открыты и выпиты, а потом наполнены обычным грузинским чаем и поставлены обратно на старое место в сервант. И до сих пор Миша помнил тот вкус – не такой, как у современных напитков, а особенный, может, с новогодними мандаринами, вместе с запахом елки, такого и близко сейчас нет. Увидел сувенирный глобус из Польши, уже изрядно потерявший первоначальный вид, – стало смешно; представил, что, если бы здесь появился колобок, он сказал бы глобусу: привет, братан, классные цветные татуировки сделал.

Михаил остался у матери, пообедал, как мать говорит, чем бог послал, и, сказав, что дел по самое горло и выше, а потому надо бежать, пожелал матери не болеть – держать по мере возможности хвост морковкой. Вышел на улицу, доехал от нее на перекладных до ближайшего банкомата.