Однажды ребёнок родился на свет, Он ночью был волком, а днём человек. От страха пред церквью роженица — мать Решила волчонка на гибель отдать. Бесчестья свидетелей было лишь два, Родившая баба, да старуха одна, Что призвана была младенца принять Теперь эту жизнь должна и отнять. Суровый был отдан старухе приказ Убрать с волчьей шерстью мальчишку от глаз. Холодною, снежной и белой зимой Сказала мать кроху укрыть под водой. Травка — знахарка, горбата, стара. Свою она жизнь уже прожила, Решенье приняв на свой страх и риск, Надумала жизнь малышу сохранить. Мальчонка, завёрнутый в мокрую шаль, Так полнолунье впервые встречал. Под уханье филина и волчий вой Старуха несла отказного домой. Остался нетронутым лёд на реке, Мальчишка пищал в сухой старой руке. И вышел навстречу благодарный отец, И впредь будет жить зверьподобный малец. И чёрная с проседью на волке шерсть, Знакома, ведомо, матёрому честь. Старуху не тронул, лишь в щёку лизнул, Тем самым своей благодатью мазнул. И подхватив снизу мокрый подол, Избегнув тем самым жизни юдоль, Старуха неслышно скрылась во тьме, Отправившись в дряхлую избу к себе. С тех пор уж немало было прожито лет, Не один уж волк сгинул и явился на свет. А Травка с Волчонком всё вместе живут, И в ногу друг с другом по жизни идут.

Когда-то Волчонок, возможно, был мал, Теперь же матёрым волчищем он стал. Священник старушку его не взлюбил, Как только мог, её тут же гнобил. Костёр из их дома страшился разжечь, Что могло значить неминуемо смерть. И с Травкой тогда они с места ушли, И там новый дом для себя и нашли. Мальчишке затем спасти жизнь постарался, А тот его братом притом оказался. Волчонка он вскоре священнику выдал, Тот дух из него потом чуть не выбил. Пред носом его он распятьем махал, Молитву читал и водой окроплял. Как будто вода из святого бочонка, Хоть каплю вреда причинила б Волчонку. Но кто б в той облаве не собраны были, И всё же те люди его упустили. Предательство брата он смог пережить, Ведь жизнь научила его не тужить. И вскоре и, правда, негаданно вдруг, У него появился новый преданный друг. Могучий и крепкий то был жеребец, Ещё жеребёнком его спас наш малец. А вскоре любовь к мальчишке пришла, Под видом лисички явилась она. Теперь везде вместе они были втроём, Непоседа Волчонок и лисичка с конём. Тут дружба с любовью так тесно связались, Что целым единым как будто казались. Но время безумно спешило вперёд, С тех пор уж прошёл не единственный год. Но новая с братом предстала им встреча, То было однажды в один тёмный вечер. Напал на лисичку как-то братишка, А для Волчонка то было уж слишком. Над телом своим он контроль потерял, И чёрным волком перед братом предстал. За этим последовал волчий укус, И прочь побежал человеческий трус. И снова Волчонку пришлось уходить, Чтоб близким и родственникам не навредить. Коль скоро пришлось им расстаться опять, Лисичка его обязалася ждать.

Лисичку пытались у тётки укрыть, Чтобы и дальше могла она жить. Но так уж случилось, ну, что за беда, До дома её не добралась она. Волки напали на крестьянский обоз, Тут не помог наш обычный авось. Вервольф обращённый к ней подскочил, Девчонку без жалости он укусил. На земли своей стаи привёл её вожак, Она того не знала пока только, вот так. Никак не ожидала, такой она судьбы, Спросить её забыли о том только, увы. И жёсткой рыжей шкурой покрылась её плоть, А в теле запульсировала проклятая кровь. Снаружи волчица, внутри человек, Подругою волка, быть впредь ей навек. Лисичка теперь рядовой волкодлак, Да в жизни порою бывает и так. Теперь ей придётся о деде забыть, Чтоб и ему тоже не навредить. Но в стае с волками ей тоже не жить, Тех страшных животных нельзя полюбить. Кто были людьми, превратились в зверей И взяли за норму нападать на людей. Лисичка от горя замкнулась в себе И вскоре нашла подругу извне, Что в стае одна лишь была человек Любовь к вожаку их связала навек. А братец Волчонка не спокоен душой, Не в силах найти он душевный покой. Но коль вожаком волчьей стаи он стал, То лик свой людской целиком потерял. И в жизни его был единственный страх, Старик, другой стаи вожак волкодлак. Что страх порождает злобу известно, Хотя куда уже злей, если честно.

Волчонок наёмником стать вдруг надумал, На то его путь в никуда надоумил. Но тайну свою не всем он открыл, Что волком он был, сказать позабыл. А вскоре он понял секрет как его, Есть отнюдь у него не одного. И странное дело, как он и решил, Его открывать никто не спешил. И новая впредь у него есть забота, Зовётся она одним словом, работа. Коль смел на себя обязательства взять, Имей теперь совесть их исполнять. Противники были, и были друзья, Кто «за» и кто «против» сказать так нельзя. Направо, налево косил он врага, Желающих много, а тайна одна. Открылась вторая его, волчья стать, И Волчонка хотели с охраны прогнать. Тогда за него вступилась подруга, И не погнали Волчонка оттуда. В развалинах древних, в который уж раз Ребёнка и женщину волкодлак спас. И снова какой он ценный товарищ Волчонок в тот раз опять доказал лишь. И именно там, в тот день и тот час, Глупейшие речи он услышал как раз. Разбойник вдруг странное что-то сказал И чашу какую-то упоминал. Волчонка сперва тот момент удивил, Но вначале он ни о чём не спросил. О чём шла там речь он толком не знал, И совсем ничего он не понимал. — И что то за Чаша? — Стал ждать он ответ. — То миссия наша. — Ответил лишь дед. И тайное явным было стать не готово, Хоть спрашивал он о том снова и снова. На время свои он расспросы оставил, Пока в саму крепость обоз не доставил. Подругу спросить, что за секрет, Решился он снова и дан был ответ. И так он лишь только тогда и узнал, Та странная чаша, священный Грааль. Но только узнать он не был готов, Что чаша святая та царская кровь.

И снова вернулся Волчонок домой, И пару друзей привёл он с собой. Но злая парнишку ждала там весть, Вервольфов в округе теперь было не счесть. Но самым ужасным для него было то, Что тем же вервольфом стала Лисса его. Теперь она где-то по лесу блуждает, Примкнув к его брата обратившейся стае. Тем временем где-то в далёкой деревне, Где жёлтые листья спадали с деревьев, На волков и оборотней собиралась облава. Желающих выступить было немало. — Пришёл терпению конец, наверно пробил час Какой-то волкодлак юнец всех в страхе держит нас, — Вопил седой святой отец, в всех брызгая слюной, Подняв народное волненье, он рьяно рвался в бой. И в волчьем проклятье они обвинили Старуху ту Травку, что давно позабыли. С неё-то они и решили начать От нечисти лютой людей избавлять. Но предавшая некогда мальчика мать Никак не могла и дальше молчать. Решила она, что пора вернуть долг, И к ведьмину дому отправилась в срок. Здесь встретились все, два сына и мать, Священник, что паству не смел оставлять, Тут волки, вервольфы, Волчонка отец, Здесь двое друзей и сам тот малец. И началась битва, пролилась кровь. Вся правда и вымысел встретились вновь. И в бое том пало немало народа, Но выжило больше, так было угодно. А после две стаи объединились, Под единым правленьем отныне сплотились. И стал вожаком их Волчонка отец. Хоть сам и вервольф, но всё ж удалец. Потом уже где-то в один поздний вечер, Им предстояла новая встреча. И тут-то Волчонка брат жизни лишился За зло и жестокость свои поплатился.

С тех пор уж Волчонок не одинок, Но главный из жизни урок он извлёк. И чёрный волчище с рыжей волчицей По сей день, наверное, по лесу мчится. Дорога последний закрыла листок Закончилась книга и миссии срок. Конец.