У храма Корда (полуразрушенного здания, с которого безуспешно пытались стереть пятна от крови и прижаренных внутренностей) нас уже ждали Инча с Гаей. Алая кивнула старухе, будто старой подруге, но Гая смотрела на падчерицу Корда со страхом. Инча, кажется, не совсем понимала, что происходит. Что ж, не она одна.

Алая прошла в здание, одним пассом левой руки выломала заколоченную дверь, ведущую к тайному капищу, и, подойдя к постаменту, тяжело на него уселась. Какое-то время она ковырялась в своей поясной сумке. Вскоре на свет были извлечены два ломтя вяленого мяса и небольшой амулет — миниатюра тайного капища. Амулет отправился на постамент, мясо — в рот.

— Так, — промямлила Алая, старательно разжёвывая мясо, — так, так, так… Палач, Судья, действуем вот как — набираете отряд из дюжины человек… нет, из десяти — с вами будет двенадцать, и идёте за мной. Вы, девочки, остаётесь здесь с отрядом… не знаю, сколько хотите человек, столько и берите, главное, чтобы из внутреннего двора в город ничто не проникло. Чем больше, тем лучше, в общем. Да храм окружите в три-четыре ряда. — Девушка замолчала, старательно прожёвывая особенно жёсткий кусок мяса, но через какое-то время просто выплюнула его. — И готовьте второй ударный отряд — человек ещё тридцать-сорок, больше за один раз я перебросить не смогу даже по налаженному каналу. Через час чтобы был готов. Второй такой же отряд ещё через час. А дальше всё будет зависеть от нашего спасителя, — Алая кивнула на меня. — Если он облажается, по крайней мере, потеряете не больше сотни человек. Так… ну, если ты, Палач, облажаешься, придётся выдумывать другой план… Но тебе-то уже будет плевать, ха!

— Что я должен буду сделать?

— То же, что и в Белой Роще — открыть проход для армии. Ты же был в Сердце Мира, как думаешь, пройдёт там армия или нет? Значит, нужно перебросить её туда как можно скорее. Ладно… — Алая поднялась с постамента, сплёвывая под ноги коричневую слюну. — Сначала тебе нужно будет выжить. И тебе тоже, — она грубовато толкнула Судью в плечо.

— Сколько у нас времени на сбор первого отряда? — спросила Ораю.

— Нисколько, они уже идут сюда — я нашла имена в твоей голове и вызвала их обладателей сюда. Минут через пять выдвигаемся. У меня как раз будет время как следует всё подготовить. Вы же не хотите, чтобы из портала повалила орда осквернённых, ха-ха?

— От тебя можно ожидать чего угодно, — холодно произнесла Гая, глядя куда-то в сторону.

— Девочка обиделась, когда её мальчика запихнули в тюрьму, чтобы он охранял останки Корда? Девочка обиделась, когда ей не отдали Руку Бога? Тебе сто тридцать, неужели до сих пор не поняла, что у тебя кишка тонка богом стать?

Старуха что-то невнятно прошипела. В этот момент я впервые увидел Алую взбешённой. И зрелище это было неприятное — её лицо заострилось, по нему пошли гневные морщины, превратившие прекрасную девушку в старую мегеру.

— Иди набирать отряд для обороны капища, соплячка! Я не вырвала тебе язык в прошлый раз только потому, что ты была Судьёй, а сейчас ты не так важна.

Гая… убежала. Действительно убежала выполнять приказ. Инча пятилась к двери, видимо, тоже собираясь смотать удочки, но Алая буквально пригвоздила её одним взглядом.

— Я, кажется, сказала, что для охраны канала мне нужны люди.

Падчерица Корда перевела взгляд на меня и улыбнулась. Только сейчас я заметил, что она делает какие-то пассы руками над амулетом. Миниатюра постамента окрасилась в цвет подсохшей крови и начала расти.

— Да, это мы воровали осквернённые капища, — сказала Алая, всё ещё улыбаясь, но теперь я видел в её улыбке лишь гримасу, за которой не было никаких чувств. — Без них сеть не восстановить. Хотя, старой её уже не сделаешь.

Во внутренний двор вошли трое — Эшк (он всё-таки был шпионом Судьи и смотался в Каменный Мешок после нашего со Свеем исчезновения), Жнец и Сотера. За ними пришли Одноглазый, Кремень и Шервил. Оставшиеся четверо — Храп, Мёртвый, Арстия и Конес — заявились поодиночке. Я знал их всех, и видел не в первый раз — это была старая гвардия Судьи. В частности, именно Эшк с Одноглазым гнали меня тогда зимой по лесу. За Конесом начали появляться другие — те, кого сюда согнала Гая: стражники, сонные герои, несколько игроков, всего до двадцати человек, но протолкнуться у постамента уже было практически невозможно.

Судья быстро объяснила происходящее — Алой было некогда, а меня бы никто особо не стал слушать. Инча в это время пыталась как можно более эффективно расставить людей — солдаты взяли постамент в кольцо, герои перекрыли вход, маги сместились к стенам храма.

Выслушав Ораю, Мёртвый потёр левой культей остатки своего носа под тряпкой, закрывающей лицо, и невнятно что-то промычал — у него почти не осталось ни губ, ни зубов. Да и пальцев на правой руке было всего три, что не мешало ему быть одним из сильнейших магов этого мира.

— Да, наконец-то зададим сукам жару, — отозвался Жнец — здоровенный лысый детина с косой и цепом.

Кремень промолчал — у него не было языка. Убийцам он ни к чему. Ни один из десяти не походил на другого. Охотник Эшк, рыцарь в сияющих доспехах Конес, выглядящая как ведьма Сотера, необъятный маг Храп, похожий на разбойника Кремень, копейщик Шервил, будто выточенная из серого камня убийца Арстия, вооружённый двуручником громила Конес. И мы с Судьёй. Шоу уродцев. Или какие-то боссы из стартовых локаций. Нам в команду действительно не хватало какого-нибудь сумасшедшего кузнеца Гризли или наги-людоедки, и тогда можно будет собирать игроков низких уровней в группы и, рассказав какие мы плохие и как угрожаем ближайшей деревне, отправлять в наше логово.

Чёрт, неужели действительно конец близко? К чему эта ностальгия по временам, когда всё было не так плохо? Когда была жива куча народу. Когда местные ходили болванчиками и выдавали зазубренные фразы, а действительность ещё представлялась как приключение из игры или книги, пусть мрачное, но всё ещё приключение.

— Вперёд, — коротко и напряжённо сказала Алая, отвлекая меня от размышлений.

Моя маска улыбнулась всем присутствующим — народу набилось уже человек тридцать если не считать ударный отряд — и я шагнул в зияющую рану портала.

Мои глаза наполнились кровью, по коже заскребло мелкой тёркой, а воздух в моих лёгких обратился в камень. Проход по каналу — неприятная вещь, как я это не заметил в прошлый раз? Вероятно, из-за саднящей боли в груди и костях.

Выход из канала был таким же резким, как и в прошлый раз, вот только очутился я не в комнате Судьи, а посреди внутреннего двора очередного храма Корда. Тускло светящееся багрово-красным капище окружили любопытствующие проклятые, среди первого ряда которых стояла пара разлагающихся жрецов.

Щупальца Тени заполнили весь внутренний двор, из-под расплывшейся по земле темноте поднялись мои двойники, а Крылья заслонили клочок неба, выглядывающий из-за стен. На это ушла доля секунды. А потом я ударил.

Мои уши наполнились визгом и рёвом, стонами и стенаниями. Кровь хлестала в разные стороны, заливая растерзанные тела жертв на стенах. Мёртвый, выскользнувший из капища парой секунд позже меня, остался без работы. Коротко кивнув мне, он спрыгнул с постамента и побрёл по щиколотку в крови к проходу в храм. Растерзанные тела проклятых зашевелились, за Мёртвым потянулись змеи кишок, обвившие его ноги, пояс, грудь… Через несколько секунд маг составил из растерзанных тел и внутренностей тускло поблёскивающий зелёным экзоскелет, полностью закрывший его сгорбленную фигуру.

Во внутренний двор ворвались двое жрецов. Экзоскелет Мёртвого осветился несколько ярче, из-под груды плоти высунулись два сердца, которые спустя миг лопнули, исходя кровью, и жрецы повалились в кровь и начали отплясывать яростный макабр — не совсем живые тела сопротивлялись смерти, но недолго — их грудные клетки буквально расплавило изнутри. Потом жрецы медленно поднялись на ноги и, шагнув вперёд, повалились на Мёртвого, чтобы стать частью его экзоскелета.

У капища раздался отборный мат — Жнец поскользнулся в крови и едва не слетел с постамента. Сотера презрительно посоветовала деревенскому увальню смотреть под ноги.

Я отвернулся от них — у меня было дело поважнее. Крылья Тени бережно окутывали каждую жертву жрецов, которых здесь было в изобилии, вдыхали в них в жизнь, отсоединяли их от сети Скверны, напоминали о том, кем они являлись при жизни. В моей голове царил сущий бардак — водоворот голосов стенал и выл, молил о пощаде и грозился отомстить. Для тех, кому нужна месть, у меня было отличное предложение. Остальные сами решали для себя — умереть окончательно или получить нежизнь и влиться уже в мой энергетический поток. Некоторые решили умереть, и я не виню их в этом. Бороться согласились четверо из двух дюжин, остальных пришлось отпустить. Я снял их тела со стены и аккуратно сложил у капища — им нужно ещё много времени прежде, чем разум вернётся к ним, и ещё больше, чтобы встать в мои ряды. Зато энергию из них можно будет тянуть уже сейчас.

О нашем прибытии узнали. Город, в центре которого стоял храм, наполнился диким гвалтом, хотя во время моего появления царила мертвенная тишина. Я уже заканчивал работу над жертвами, когда во внутренний двор храма повалил бесконечный поток проклятых.

Жнец с надсадным рыком рассёк своей косой первую троицу, а его цеп вбил в плечи голову сунувшегося жреца. Храп впился в свой необъятное брюхо пальцами и издал жуткий звук, от которого рухнула часть стены храма, погребая под толстым слоем камней несколько десятков проклятых. Но этого было мало. Против нас выйдут тысячи проклятых и сотни жрецов, а в скором времени подтянутся противники и серьёзней, стоит вспомнить того когтистого парня, что так напугал Трею.

— О, у вас тут всё схвачено, — делано весёлым голосом сказала Алая. Кожа на её лице обвисла, руки дрожали от напряжения. — Готовьте площадку для следующих двух партий. Палач, как долго ты будешь открывать свой канал?

— Сперва скажи, где мы находимся.

— Милях в шестнадцати от главного храма Корда, в городе-спутнике столицы Людном Месте.

Я прикинул свои силы и расстояние до Каменного Мешка.

— Часов двенадцать.

— Несколько десятков человек против всего Сердца Мира на двенадцать часов? Я думала, ты справишься быстрее.

— Несколько десятков лучших, — отрезала Ораю. — Другого шанса у нас не будет. Ты сама-то что собираешься делать?

— Отправлю вам бойцов и найду отца — он наступает на Сердце с юга или юго-востока. Дня через четыре будем в Столице.

— Тогда через четыре дня захлопнем ловушку.

— Не облажайтесь. — Алая исчезла.

Судья на миг зажмурилась, тяжело выдохнула, а после заговорила резким голосом.

— Палач, Жнец, Конес — за мной. Нам нужно очистить храм. Мёртвый, Эшк, прикрываете нас. Остальные не давайте никому проникнуть сюда через стены. Когда мы вычистим храм, будете удерживать его.

Мы ворвались в помещения храма парами — я шёл с Конесом, а Ораю со Жнецом. Конес вступил в бой первым. Его палаш прорубил в группе проклятых настоящую просеку, по ней я добрался до жрецов, и Тень превратила их в окровавленные ошмётки. Судья с Палачом прошли в соседнее помещение, где сразу же закипел бой. Запели стрелы Эшка, он пускал их по полторы дюжины в минуту, а Мёртвый превратился в настоящую движущуюся груду из внутренностей и ошмётков тел, пожирающую всё на своём пути.

Оценив площадь храма, я понял, что дело выходило не таким уж и лёгким — храм был переделанной крепостью, с тремя этажами в основном здании и двумя башнями, возвышающимися над западным и восточным крылом. Нет, с проклятыми, которых жрецы гнали на убой, мы справлялись легко. Вот только дюжина человек физически не могла удержать такое большое здание. Бойницы когда-то расширили до обычных окон, куда десятками лезли враги, узкие двери на фасаде переделали в украшенные ворота, которые сейчас находились в плачевном состоянии — одной створки вовсе не было, вторая болталась на петлях. И кругом — везде — распятые жертвы, сожжённые и переломанные кости. В этом городе в одночасье погибли тысячи человек, но резня продолжалась долгие недели. Масштаб местной трагедии в десятки раз превосходил то, что происходило когда-то в Светлом Озере и Прохладном Месте. Оккультисты — ничто по сравнению со жрецами.

Я тихо зашипел, чувствуя, как Злоба застилает все мои мысли. Я растворился в Тени. Каждый закуток стал моим убежищем, моей парой глаз, моими руками. Собрав всю силу в кулак, я «шагнул» вперёд, поднимаясь десятками фантомов. Тень ощетинилась сотнями Клинков. Я коснулся затылка Судьи, принимая её Свет, прошёлся по тайному капищу, собирая Тьму. А после пропустил через себя весь этот поток энергии.

Над храмом поднялся тёмный столп, отбросивший Тень на несколько кварталов вокруг. Этот столп впился в нутро энергетический бури над зоной Игры и пробил её. Мир замер для меня, в небе зависли крупные капли дождя. А потом толп раскололся, и из него вверх воспарили десятки хищных птиц с гипертрофированными клювами и крыльями, заканчивающимися когтистыми лапами. Взмыв к небу на доли секунды, они безмолвно обрушились на застеленные Тенью кварталы.

И город превратился в Царство Тени.

По засохшей месяцы назад канализации потекла дождевая вода, через миг окрасившаяся кровью. Потоки воды смывали грязь с улиц и уносили её по забитой останками канализации.

Где-то тихо плакал очнувшийся от кошмарной пытки ребёнок.

Плач, плач, дитя. Тебе будет дана новая жизнь.

Тебе, а после и всему миру.

Я держал заклинание около полуминуты, когда Тень сообщила мне о появлении в округе какой-то сильной сущности.

Сквозь сплошной поток воды, льющийся с неба, к храму быстро вышагивала человеческая фигура, силуэт которой нельзя было спутать ни с каким другим — огромные ладони, заканчивающиеся клинками, могли бы закрыть половину тела их обладателя. Худое молодое лицо Лезвия походило на восковую маску, выражающую крайнюю степень сосредоточенности.

Он шёл, не скрываясь, его руки душили птиц, рвали Тень на клочки, скребли по стенам, превращая освобождённых жертв в груды мяса. Детский плач замолк — Лезвие смёл со стены тело младенца, даже не обратив на него внимания.

Я ещё несколько секунд держал поле Тени, но после снял его — проходившая сквозь моё тело энергия едва не прикончила меня. Бойня, которую учинили птицы, нанесла серьёзный урон противнику, но дала лишь временную передышку, да позволила за несколько минут вычистить храм. За тёмной фигурой Лезвия уже тянулся бесконечный поток проклятых и жрецов.

— Мёртвый, задержи его, — прокричала откуда-то из храма Судья. — Палач, ты помогай. Помните, что он очень быстрый!

Бесформенная фигура Мёртвого выползла из главного входа храма. Я шёл чуть позади, ступая по кровавому следу.

Экзоскелет мага зашевелился, из-под груды плоти вынырнул полный набор внутренностей, через секунду превратившийся в кровавую кашу. Лезвие пошатнулся, на миг замедлил шаг, но тут же встряхнулся и, проведя по своему телу лезвиями, оставившими на серой одежде красный след, перешёл на бег. Его руки вытянулись назад, с кончиков клинков слетали чёрные капли — остатки магии Мёртвого. А потом он буквально размазался в пространстве.

Я вышел вперёд, Тени потянулись по стенам домов, но Лезвие рассёк их на куски. Через долю секунды он был уже рядом с Мёртвым. Засвистел ветер, и из груды внутренностей, что скрывала мага, на землю повалились куски. Доспехи Мёртвого засветились зелёным, в разные стороны брызнули груды извивающихся кишок — маг пытался поймать ими противника. Но кишки превратились во влажную труху, валяющуюся на мокром камне, за пару секунд.

Тем временем пережившие мою атаку проклятые сбились в кучу и плотным валом двинулись к храму. Их встретили стрелами и заклинаниями, проредив толпу, однако зомби этим было не остановить.

Я снова атаковал Лезвие. Крылья Тени зацепили его, замкнули в кокон. Я выпустил тело Комка, и на противника хлынул поток яда. Лезвие задёргался, от его одежды поднимался дым, но его лезвия всё же рассекли Тень, и он сумел вырваться наружу. Отступив, он с сочным звуком втянул в себя воздух и выдохнул. Яд разлетелся в разные стороны, забрызгав наступающих проклятых и доспехи из плоти Мёртвого, а на серой хламиде Лезвия не осталось и следа. Пока проклятые корчились, умирая от яда, а маг сбрасывал на мостовую обожжённые участки экзоскелета, Лезвие стоял на месте, будто предлагая мне атаковать. Но я не собирался лезть на рожон.

Мимо пролетела чёрная тень — Арстия врубилась в группу проклятых, орудуя своими катарами. С крыши соседнего здания спрыгнул Кремень, его короткие каменные клинки скрестились, высекая искры, и одежда ближайших проклятых вспыхнула белым пламенем, несмотря на дождь. Железной поступью прошёл Конес, его доспехи трансформировались во что-то отдалённо напоминающее ежа, у которого вместо игл торчали тонкие трёхгранные лезвие. Этот стальной ёж ускорился и врезался в первые ряды зомби, с плотью которых происходили те же метаморфозы, что и с мясом в мясорубке.

Нам троим очистили приличный кусок площади. Лезвие наблюдал за этим с лёгкой усмешкой.

— Уж если нам очистили площадку для поединка, — сказал он приятным голосом, — то давайте драться по одному.

Мёртвый что-то зашипел и двинулся вперёд, его доспех затеял очередную пляску. Лезвие уставился на прущую на него груду внутренностей и покачал головой.

— Скучно. Тебя я раскусил.

Он сорвался с места и врезался в Мёртвого. Секундная схватка, наполненная росчерками стали и зелёными всполохами, и Лезвие отступил, а маг остался стоять неподвижно. Ещё секунда, и экзоскелет Мёртвого рассыпался на составные части, а его обладатель пошатнулся и, поддерживая руками собственные кишки, повалился в груду мяса.

— Он ещё жив. Если справишься со мной за пару минут, вы вытащите его с того света.

— Да мне на него насрать, — отозвался я и перешёл в атаку.

Мы схлестнулись. Сталь скрежетала о Тень, клинки мелькали как молнии. В какой-то момент этого хаоса Лезвие оказался прямо напротив меня. Ухмыльнувшись, он выплюнул мне в лицо длинную тонкую рапиру, едва не угодившую в прорезь для глаз. Я в ответ наклонился к его шее, и маска вцепилась в плоть зубами. Но Лезвие успел отступить, оставив на стальных клыках лишь кусок кожи.

— Время идёт.

Я зашипел и рванул следом. За моей спиной маячили Крылья, из-под которых вылезло полдюжины двойников. Лезвие ушёл влево, нырнул под мой выпад, сбил меня с ног и почти мгновенно расправился с пятью двойниками. Шестой тоже очень быстро превратился в разодранные куски Тени… ядовитые куски — во время атаки он взорвался в руках Лезвия, обдавая его новой порцией яда. Несколько брызг попали моему противнику на лицо, и он, коротко вскрикнув, попытался сбежать. Я остановил его двумя щупальцами, рванул на себя, готовя раскрытую пасть Комка. Но до победы было ещё далеко — сократив расстояние, Лезвие дёрнул левой губой, обозначая ухмылку, и его правая ладонь вцепилась в жало Комка. Пасти прошлись по предплечью Лезвия, но его серая одежда как будто была из стали — не осталось даже следа. Зато сам он едва не выдернул Комку жало. Я попытался пырнуть его саблей, однако Лезвие увернулся, двумя движениями левой руки превратив Комка в окровавленное месиво.

Это было больно.

Я взвыл от бессильной Злобы и вернул Комка в руку. Через какое-то время он восстановился, но что мне делать сейчас? Я взял саблю и в левую руку… Пока я тянул её из «кармана», Лезвие на миг исчез из поля зрения. Он понял, что я замешкался и сразу этим воспользовался. Я и глазом моргнуть не успел, как он атаковал меня в спину, его пальцы заскребли по моей спине, раздирая Тень и превращая плащ, кольчугу и плоть в болтающиеся ремни. Я завыл, отмахиваясь десятком Клинков Тени, но Лезвие был уже далеко. Я снова видел его, вот только преимущество теперь на его стороне — я потерял Комка, а моя спина — сплошная кровоточащая рана.

— Всё, — раздался позади меня голос Судьи, — ты хорошо справился. Иди открывай портал, я сама займусь им.

— Всё? — переспросил Лезвие. Но тут ещё ухмылочка угасла — пока мы дрались, остальные успели отнести раненого Мёртвого в храм.

— Иди, — повторила Судья.

Выматерившись, я ушёл. В храме меня встретила Сотера, в окровавленных руках она держала шило и огромную иглу, а с рукава свисали человеческие жилы, которые она явно одолжила у убитых проклятых.

— Садись, — сухо сказала она.

— Что с Мёртвым?

— Заштопала. Он и не такие вещи переживал, на рожу его погляди. Садись, говорю, тебя штопать буду. Одежду только скинь.

Я снял плащ — Тень уже стянула прорези — и бросил на пол. Сверху упала бесполезная уже кольчуга, после окровавленная рубаха.

— Раны затягиваются, но лучше им помочь.

Сотера принялась штопать мою спину. В прямом смысле штопать, не зашивать. Она прокалывала плоть шилом, а после накладывала шов из жилы. И шило, и игла, и тем более жилы были раскалены так, что в глазах темнело от боли, но я чувствовал, как швы стягивают и заживляют мою плоть.

Судья с Лезвием тем временем трижды сцепились, но никакого урона друг другу нанести не смогли. Ораю пока что пользовалась только мечом, который держала в левой руке. Видимо, поняв, что это бесполезно, она перекинула бастард в правую руку. Лезвие опять заулыбался. Он остановился и, подбоченившись, с издевкой сказал:

— Ну, давай, посмотрим, на что ты способна.

Ораю перехватила бастард двумя руками и подняла его над головой. Её спина напряглась, шея выгнулась. И Лезвие окутали два световых потока, вырвавшиеся из её глаз. Он купался в Свете с полминуты, потом потоки спали. Судья не шевелилась. Её не меч не рубил противника. Суд не работал?

Лезвие рассмеялся.

— Ты думала, что уничтожишь очередную прогнившую душонку? Что ж, рад тебя разочаровать — я не имею никакого отношения к происходящему. Мне просто заплатили гору золота за то, чтобы я какое-то время продолжил развлечение Властелинов. Но, стыдно сказать, сейчас я бы с удовольствием прикончил того серого ублюдка и тебя вместе с ним. Просто ради интереса. Драка ради драки — это же прекрасно.

Улыбка на его лице угасла, оно вновь стало маской сосредоточенности. Лезвие выставил вперёд правую руку, а левую спрятал за спиной. Судья поменяла стойку, теперь кончик её клинка смотрел в землю, и осторожно двинулась вправо. Её противник повёл правой рукой и, согнув ноги, приготовился отражать атаку.

В этот момент на него сзади навалился Конес. Рыцарь походил на веер окровавленных клинков, какими-то неведомыми силами собранных воедино. Лезвие отвлёкся, отражая его атаку, и тут на него набросилась Судья. Её бастард светился так ярко, что резало глаза. Три фигуры смешались в единый ком, совершенно невозможно было разобрать, кто из них где находится. Это продолжалось несколько бесконечных секунд — лязг стали, натужное дыхание, топот ног. Потом раздался крик, и ком расцепился.

Конес упал на землю, его левая рука, закованная в сталь, со звоном покатилась по мостовой. Но кричал не он. Лезвие завывая и поскуливая отскочил к краю площади. Левой рукой он поддерживал правую, лишившуюся четырёх клинков, из обрубленной стали хлестала багровая кровь. Судья на миг замерла и бросилась его добивать, но наёмник, видимо, решил, что погибать ему не обязательно, и смылся, буквально провалившись сквозь землю. Судья постояла какое-то время над местом, где только что исчез её противник. Я видел, как меч подрагивает в её вытянутых руках. Ораю тряхнула головой, будто приходя в себя, и сунула меч в ножны.

— Одевайся, твоя спина как новая, — буркнула Сотера, похлопав меня по плечу. — А мне нужно проверить Конеса.

— Не нужно, — отозвался я.

Судья уже стояла над рыцарем, её плечи содрогались от едва сдерживаемых рыданий. Она приобняла валяющегося на земле Конеса и, сунув руки под спину, попробовала его поднять, но голова рыцаря отвалилась, а в объятиях Ораю осталась лишь часть грудной клетки с вываливающимися из неё внутренностями.

— Нужно хотя бы отнести тело, — сказал Эшк, сдирая со стены чудом уцелевший гобелен.

Пока они укладывали Конеса в тряпку, вернулись Кремень и Арстия. От безмолвного убийцы воняло гарью и кровью, а его напарница шипела, кривя наполовину откушенную левую щёку.

— Собирается новая волна, — коротко сказала убийца прежде, чем Сотера усадила её лечить.

Волна проклятых пришла через несколько минут, её вёл здоровенный жрец с полностью разложившимся лицом и гигантской утыканной гвоздями дубиной в руках.

— Пора и мне размяться, — сказал Жнец, а Храп ответил ему удовлетворённым хрюканьем.

Я же, повинуясь взгляду Судьи, закатил глаза и начал работать над порталом. Визг, стоны, бешеный рёв, лязг железа и грохот рушащихся зданий не отвлекали меня от работы.

Да и зачем вообще отвлекаться? Это далеко не последняя волна нападающих.