10 мая 1966 года, база космической службы

Под крылом вертолета простиралось зеленое море тайги. Внизу, казалось, совсем не было людей. Но вот впереди замаячили железные мачты какой-то непонятной конструкции. Потом появился квадрат, вырезанный в зеленом лиственничном поле, на краю которого деловито крутились локаторы. Неподалеку располагалась и сама база. Пилот постоянно повторял в шлемофон пароли и отзывы. Просто так в эти места проникнуть было невозможно ни пешим ходом, ни по воздуху.

Последние два дня были для Мельникова весьма насыщенными. Честно говоря, являясь на доклад с таким вот документом, напоминающим роман какого-нибудь Стивенсона, Мельников ожидал услышать:

— Что ты обращаешься ко мне с такой лабудой?

Но все получилось совсем иначе. Видимо, работал не только он. Потому что слушал полковник очень серьезно, а потом спросил:

— Что предлагаешь?

— Надо искать это место. Срочно. Но так, чтобы не вспугнуть ребят из местных органов.

— Ты прав. Из наших источников мы знаем, что это не детские игрушки. Совсем не детские. А потому сделаем мы так…

Для начала вдоль и поперек проанализировали добытую карту. Спасибо неизвестному автору и мальчику Юре, благодаря которым на ней оказались многие весьма точные приметы. Поэтому район поисков определили достаточно четко. Можно было приступать к активным действиям.

Аэропорт жил своей обычной суетливой и бестолковой жизнью. Магадан — это ведь не только единственные ворота Колымы, но и путь на Чукотку. А самолеты в таких широтах летают, когда это позволяет погода. Если погода не позволяет — они не летают. А пассажиры, соответственно, сидят в аэропорту и ждут, когда ведающие погодой природные силы смилостивятся. Поэтому в аэропорту Магадана всегда томится пропасть разного народа. Тут и едущие в отпуск шахтеры и водители, набитые деньгами. Деньги эти они раскидают тонким слоем по всем южным курортам — если, конечно, не попадется им по дороге банда шулеров. Тут и чукчи, прилетевшие в Магадан с еще большими мешками денег. Тут и бичи, у которых денег нет, но которые знают, что если хорошо поискать — то они найдутся…

В общем, картина была уже знакомая. Но тут к Мельникову подошел подтянутый лейтенант с голубыми просветами на погонах.

— Товарищ капитан! Мне велено вас доставить.

Они направились к служебному входу, где их ждала машина. Капитана отвезли в самый дальний угол летного поля. Здесь скромно стоял зеленый вертолет, который уже раскручивал лопасти.

— Прошу, товарищ капитан.

Через минуту они были уже в воздухе.

Вертолет приземлился на посадочной площадке военного городка. Выйдя на воздух и оглядевшись, Мельников убедился: порядок здесь был образцовый. Обычно в гарнизонах, расположенных в глуши, опытному человеку сразу бросается в глаза некоторый налет разгильдяйства. Здесь же все было четко — будто в подмосковной образцовой военной части, куда постоянно наведывается большое начальство. Одним словом, хоть показывай в передаче «Служу Советскому Союзу».

Мельникова встретил подполковник-летчик. Рядом с ним стоял капитан, также одетый в летную форму, которая, по моде авиаторов, была идеально пригнана по фигуре и сидела как смокинг на каком-нибудь английском аристократе. Однако Мельников тут же узнал в нем коллегу.

— Товарищ капитан, — обратился к нему подполковник, отдав честь, — мне поступило распоряжение оказать вам ЛЮБОЕ, — он подчеркнул это слово, — возможное содействие. Все, что в наших силах, мы сделаем.

Ага, значит, полковник Григорян не терял времени даром. Летчики — они ведь дети неба. А потому со своих летательных аппаратов несколько свысока относятся к тому, что творится на нашей грешной земле. И уж тем более — к темным играм разных там особистов и прочих рыцарей плаща и кинжала. Но, видно, приказ пришел с таких вершин, которые и с самолета выглядят внушительно.

— Хорошо. Давайте пройдем в штаб.

Это были особые войска, хотя они и не носили никакого названия. Они не подчинялись местному начальству, да и никому не подчинялись, кроме своих собственных командиров. На них и магическое заклинание «КГБ» не оказывало никакого действия. Недаром возле КПП в кустах прятался бетонный дот, а рядом, подобно дремлющим, но всегда готовым вцепиться псам, стояли бронетранспортер и БМП. Да уж, полковник Григорян знал, с кем связаться и куда обратиться.

Эти войска занимались тем, что в последние годы, после того, как весь мир узнал имя Юрия Гагарина, вызывало невольный трепет. Космос. Там, где начинается дорога к звездам, сразу же возникают такие секреты, по сравнению с которыми все шпионские игры — детский сад. Часть, куда прибыл Мельников, занималась таким скромным делом, как отслеживание своих и чужих спутников. В том числе и «шпионов». Второй задачей являлся поиск космонавтов и спускаемых модулей всяких пилотируемых и беспилотных аппаратов. И не только наших. Ведь сколько бы ученые ни высчитывали орбиты и траектории, все равно порой аппараты из космоса падают с точностью плюс-минус пара сотен (а то и тысяч) километров. В тундру, тайгу, пустыню и прочие милые места. И дело не только, скажем, в жизни космонавтов, но и что, пожалуй, даже важнее — в находящихся внутри приборах. И — в результатах работы этих приборов. Потому что мирный космос бывает только в газетных статьях. Так что главная задача таких вот воинских частей, разбросанных не только по нашей и дружественным нам странам, но и по многим островам, джунглям и архипелагам — успеть найти упавшее с неба имущество раньше, чем кто-либо другой. Впрочем, солдаты этой части могли выполнять при случае и другие поручения.

Здание штаба было утыкано разнообразными большими и маленькими антеннами, назначения большинства которых Мельников не знал. Когда из одной комнаты выходил солдат с кипой каких-то графиков и схем, капитан через приоткрытую дверь увидел множество операторов, уткнувшихся в разные экраны.

— Итак, товарищ капитан, мы вас слушаем.

— Мне требуется обыскать вот этот район. Носом обшарить. Можете выделить мне два вертолета и человек пятнадцать толковых солдат? С полным боевым снаряжением.

— Выделим.

— Когда можем вылетать?

— Так, сегодня уже поздно. Завтра, в шесть.

В указанный срок пятнадцать солдат под командованием веселого старлея уже погрузились в машины. Это были совсем не «летчики-подводники», как в армии называют рядовых авиационных войск. Мол, их основная работа — лед на подводе с аэродрома вывозить. Здесь в вертушках сидели вполне серьезные ребята. Одеты они были не в форму, а в камуфляжные костюмы и парашютные ботинки. Коммандос, да и только.

— Кого ищем, товарищ капитан? В смысле — людей или что поменьше?

— Замаскированный склад. И людей, возможно, тоже.

— Людей — это легче. Вот мне случай ребята рассказывали. Запускали на Байконуре какую-то очередную беспилотную фигню. Да только что-то у них там не заладилось и грохнулась она с высоты пять тысяч метров в казахскую степь. Ну, следует приказ: собрать все до кусочка. Так всегда бывает. Наших всех подняли, послали на подмогу пару рот матушки-пехоты. Все ползают, перепахивают носом степь. Все собрали, а какого-то важного агрегата нет и нет, хоть ты тресни. Шум до неба, всем уже погоны в плечах жать стали. И вот через два месяца выяснилось. Подобрали эту байду кочевые казахи. Они там как при Чингисхане кочевали, примерно так же и кочуют. И подобрали они эту железяку. В степи железо дорого ценится. Вот они стали ее таскать и как-то приладили к хозяйству. Так бы, наверное, никогда бы ее никто и не нашел, да это кочевье встретилось с другим. Как водится, барана стали варить. А под таган подложили эту железку.

— И что?

— Великий казахский народ уменьшился на тридцать человек.

— Выходим в район! — подал голос пилот. — Товарищ капитан, я предлагаю начать поиск с самого дальнего края района поисков. Так удобнее получается. Вы не против?

— В воздухе вы командир. Действуйте, как считаете нужным.

— Тогда мы пройдем над соседним ущельем и начнем вот здесь…

— Оно и правильно. С каждым километром ближе к дому и к обеду, — засмеялся веселый старлей.

После этого около часа прошло без каких-нибудь особых происшествий, если не считать бесконечных баек старшего лейтенанта. Мельников сперва хотел его одернуть, но потом понял, что в каждом деле свой профессионализм. Ведь если шофер травит за рулем анекдоты, это не значит, что он обязательно врежется в столб. Вот и старший лейтенант, не уставая болтать, внимательно следил за обстановкой внизу.

— Вижу медведя. Среднего роста, плечистый и крепкий. Движется в сторону реки.

И так далее и тому подобное.

— А вот еще случай был… Стоп! Товарищ капитан, справа по борту вижу вертолет. Судя по виду, сел на вынужденную. В пятистах метрах от него — туземное стойбище.

— Садимся.

— Е-те. Куда он залетел. А думали — он в трехстах километрах к востоку, — протянул пилот.

Вертолеты между тем снижались.

— Слышь, старлей, тут нас могут встретить совсем не пряниками.

— Вас понял. Оружие к бою!

Машины зависли в полуметре над землей, из них стали выскакивать с автоматами на изготовку парни в камуфляже.

— Ну что там, старлей?

— Вроде тихо.

— Тогда пошли, но смотреть в оба.

Поисковый отряд начал приближаться к деревне. Навстречу без всякой опаски выходили местные жители. Мельников усмехнулся, оценив комизм ситуации. Какая-то игра «Зарница» получается. И тут от одного из домов послышался голос:

— Сергей Максимович! Это я, Котов!

Навстречу ему двигался, держа в руках карабин, его тайный агент и сослуживец, которого, честно говоря, он уже не очень рассчитывал найти живым.

11 мая 1966 года, поселок Карпа

Кот проснулся поздно и в гордом одиночестве. Его ночная подружка уже ушла. Не было рядом и Старкова. Он неспеша стал одеваться и тут услышал шум вертолетов. Первым порывом было ринуться им навстречу, но Леха в последнее время слишком уж привык к разным сюрпризам, поэтому решил подождать. Только взял карабин и придвинулся к двери. Между тем вертолеты шли на посадку. Они были явно военные, со звездами на боках. Но раз уж садятся, то спешить некуда. Из вертушек стали выпрыгивать вооруженные люди в камуфляже. Вот-те на! Он-то сперва решил, что ищут пропавший вертолет. А ищут, значит, их… Узнать бы, кто. И тут Кот увидел своего бывшего командира.

Мельников кинулся ему навстречу.

— Леха, живой!

— Товарищ капитан, здесь Старков.

— Будем брать, игрушки кончились.

Тем временем к ним подошел Карп. Ему было явно не по себе. Еще бы! Вчера на голову свалился вертолет, теперь еще два, вдобавок набитые вооруженными людьми.

— Люди добрые, вы кто?

— Где Старков? Ну тот, кто со мной был, — пояснил Кот, вспомнив, что тот вчера назвался лишь по имени.

— На реку пошел, лодку смотреть. Так это был Старков! Доигрался, значит.

— Показывай дорогу.

Карп привел их на берег реки, где сгрудились челноки. Возле берега лежал сын Карпа и постанывал.

— Что с тобой, парень? — бросился к нему Мельников.

— Мы лодку заправляли. А как показались вертолеты, он меня ударил…

Тут за поворотом реки, вниз по течению, послышался вой моторки.

— Хитрый, гад! Сообразил, что с воздуха мы его засечем. Дождался, пока слезем, и ушел на веслах, — сделал вывод Мельников. — По машинам!

Как и положено, вертолеты не глушились, поэтому через несколько минут машины были в воздухе.

— Сергей Максимович, мы нашли то место. — Кот вспомнил, что Мельников ведь ничего не знает, и собрался объяснять.

— Я знаю, что вы искали. Мы тоже не загорали, пока ты тут по горам бегал.

— Вижу моторку! Пустую, — подал голос старлей.

— В тайгу, гад, свалил.

— Он далеко не уйдет, он раненый.

Вертолеты стали снижаться. Ребята — прыгать за борт.

— Куда? — схватил Мельников Кота за штормовку. — Стоять. Он по-любому не должен знать, что ты с нами. Когда колоть будем, такой расклад пригодится.

Мельников сиганул вслед за солдатами.

Вернулись они через полчаса.

— Артель «напрасный труд». Тут нужны роты три с собаками. А полувзводом по тайге бегать — дохлый номер. Да и куда он денется.

Между тем на берегу появились люди под предводительством Карпа. Мельников и Кот спрыгнули на землю.

— Помощь не нужна? — спросил Карп. — А то меня этот гад так разозлил. Мы с ним, как с человеком, а он…

— Помощь не нужна. Но помните: вокруг бродит очень опасный человек. Убийца. Будьте начеку. Может… А, черт с ним! Увидите — стреляйте сразу.

— Опасный — это мы привыкли. Беглых в свое время много шаталось. Ничего. Мы уж как-нибудь…

Вертолеты снова поднялись в воздух. Кот показал на карте место захоронки и коротко доложил о произошедшем вчера бое.

— Дела. Ладно, с этим колдуном или шаманом мы потом разберемся. Будем искать то, другое место. Я знаю примерно, где оно.

— Они все тут такие веселые ребята, жаль, что солдат мы им не можем оставить, — сказал старлей.

— Жаль. Ребятам, которые бы там остались, было бы весело, — усмехнулся Кот.

— Что, перепились бы?

— Да нет. Но оттянулись бы на все сто.

Кот кратко поведал о своеобразных обычаях этого народа.

— Я об этом много слышал, — сказал старлей. — Говорят, в Монголии то же самое. И на Чукотке. Только они немытые все.

— Этот Карп их приучил мыться. Долго приучал, но своего добился.

Старлей меж тем продолжал балагурить. Известие, что он летит в места, где совсем небезопасно, не изменило его настроения.

— Это что! Вот где-то на островах Тихого океана, мне говорили, есть такие племена, где самая почетная невеста — та, которая имела больше всех мужиков. А в другом месте невесту во время свадьбы имеет все племя. Очередь жениха — последняя.

Между тем вертолет давно перевалил водораздел и приближался к знакомому месту.

— Вижу людей. Человек пятнадцать. Бегут от нас в тайгу.

— Ага, это люди Черного человека. Что им здесь, медом намазано, мать их так?.. — озлился Кот.

11 мая 1966 года, «нехорошее место»

Когда машины приземлились, стала ясна причина, по которой эти товарищи здесь околачивались. Они заметали следы произошедшего. Убитых уже похоронили. Гильзы и кострище старательно засыпали. Их спугнули, когда они заваливали проход в пещеру.

— Вот оно что! То-то я думал: две экспедиции пропали, а ни костей, ни вообще каких-либо следов. Старший лейтенант! Выставьте посты вокруг вертушек. Как бы они не вернулись. Остальные — за мной, — отдал приказ Мельников.

Они двинулись по мертвой земле.

— Это должно быть где-то здесь. Внимательно осматривайте местность. А, вон вижу тур!

Они уже добрались до нехорошего места и прошли метров сто.

— Что-то мне все это не нравится, где-то я подобное видел… — произнес старший лейтенант и вдруг, осененный догадкой, достал из кармана некий прибор. Нажал на что-то — и послышался отчаянный писк. Лицо старшего лейтенанта исказилось.

— Товарищ капитан, надо немедленно отсюда валить! Немедленно!

— Что ты говоришь? Нам надо найти…

И тут старлей, забыв обо всякой субординации, заорал:

— Гроб мы здесь найдем с музыкой! — Он показал на прибор. — Здесь фонит, как в ядерном реакторе!

Все ломанулись назад. По мере удаления от места писк становился тише, но и у вертолетов все еще был слышен.

— Источник радиации сильный, но локальный. — Старший лейтенант уже пришел в себя. — Чудеса какие-то.

— Радиация? — переспросил Мельников. — Атомный заряд?

— Ничего похожего. От бомбы такого быть не может. Там, в туре, какая-то чертовщина. Светит, как прожектор.

— Сколько здесь можно пробыть?

— На этом месте — часов пятнадцать без вреда для здоровья. А вон там — через четыре часа вы можете заказывать себе венок. Хорошо, что я по привычке взял с собой счетчик Гейгера. В нашей работе такие привычки иногда полезны.

— Все. Летим домой. Нам тут становиться лучистыми солдатами и офицерами ни к чему…

Когда вертолеты уже взлетели, Кот хлопнул себя по лбу.

— А ведь Старков знал о радиации! Или, по крайней мере, догадывался.

— Почему? — изумился Мельников.

— А я вот вспомнил: когда эти подонки стали стрелять по бичам, он орал: «идиоты!» И как сокрушался! Да, все сходится. То, что мы из Владика людей везли, чтобы никаких следов. Он думал их руками все сделать. А потом не надо и свидетелей убирать. Бросил бы их в тайге. Допустим, сказал бы — копайте золото на том прииске. И все. Так что и с экспедициями все понятно. Кого не убили эти таежные ковбои, те сами отправились бы на тот свет. Только вот как он думал эту хреновину доставить?

На это ответил старший лейтенант.

— Все очень просто. Есть специальные свинцовые контейнеры. В них и возят радиоактивные вещества. Мы в суматохе тот вертолет не обшарили. Оно или там, или где-нибудь здесь. Иначе это гарантированное самоубийство. После прогулки в вертолете в компании с таким лучистым грузом не спасет ни доктор, ни батюшка с крестом.

Мельников вздохнул:

— Эх, черт. Вот вроде ничего я не боюсь. Ни пуль, ни ядовитых змей. Ни даже того, что называют паранормальными явлениями. А вот радиации — боюсь. Потому что никак ее не разглядишь, никак ее не почувствуешь. А она раз — и железным молотком по голове. Был капитан Мельников — и нет его более…

На базе вертолет встречал подполковник.

— Этот человек со мной. У меня не было другого выхода, кроме как привезти его сюда, — обратился к нему Мельников, мотнув головой в сторону Кота.

— К сожалению, на него нет допуска. Порядки у нас, сами понимаете, какие. Придется его изолировать.

— На губу сажать, что ли? Он такое сделал, что ему орден надо вешать!

— Зачем же на губу? У нас есть места и получше. Товарищ лейтенант! — крикнул полковник проходящему офицеру. — Отведите товарища в третью комнату.

Офицер провел Кота в здание, расположенное рядом со штабом.

— Прошу сдать оружие на временное хранение.

Кот сиял карабин, вытащил ТТ и нож, высыпал из карманов патроны. Лейтенант подозвал солдата и сдал ему весь арсенал. Тот запер все это в железный ящик. Лейтенант пригласил Кота следовать за собой. Идя по коридору вслед за провожатым, Леха чувствовал себя голым. Слишком уж он привык в последние дни не расставаться с оружием. Лейтенант привел его в небольшую комнату. К удивлению Кота, решеток на окнах не было. Зато имелись кровать, кресло, стол и даже телевизор в углу.

— Удобства вон за той дверью. Ужин вам принесут сюда.

— Товарищ лейтенант, а что у вас ловится по ящику в такой глуши?

— У нас ловится многое. Все, что показывают в Японии, то и у нас можно поймать. А если повезет, то и Америку. Аляску. Английский знаете?

— Для телевизора хватит.

— Ну вот, не зря время проведете, — улыбнулся лейтенант.

Кот подошел к ящику. Аппарат был не наш — фирмы Philips. Кот врубил ящик и стал шариться по каналам, наблюдая красивые картинки «ненашей» жизни. Наконец нашел каких-то волосатых парней, которые хрипло орали под гитары. Такую музыку Лехе приходилось слышать несколько раз в жизни. Он слыхал, что это очень модно и что это растлевающее влияние Запада. Но до сих пор не мог понять — нравится она ему или нет. «Заодно и разберусь», — подумал Леха. На этот раз эти рваные ритмы соответствовали его настроению. Вот если бы снять фильм о его похождениях за два последних дня — то этот вой и скрежет был бы в самый раз в качестве озвучки.

Дверь открылась, на пороге стоял солдат, типичный очкастый салабон из интеллигентов.

— Ваш ужин.

Еда была отличная, явно не из солдатской столовой. Кусая свиную отбивную, Кот вспомнил о только что виденном солдате.

— Не повезло тебе, парень. После службы в таких вот местах ни в какую заграницу ты точно не попадешь. Будешь, как и я, навсегда — вроде как гэбистом, а вроде как и нет…

Он доел, допил чай и, закурив сигарету, повалился на кровать. В ящике музыка сменилась, теперь там красивая тетка изображала что-то вроде любовных страданий.

Тут дверь снова открылась, и солдат впустил Мельникова. В руках тот держал две бутылки коньяка.

— Ну, как тебе изоляция?

— Да ничего.

— Приобщаешься к чуждой нам рок-музыке?

— А она и в самом деле чуждая? Я как-то не заметил. По-моему, вполне в духе моего путешествия. Рожи только у них, как у хулиганов из подворотни. Да я последнее время и не на такие рожи насмотрелся.

— Это точно. Теперь давай, излагай подробно свои приключения с того момента, когда тебя последний раз видел Прохоров. Про то, как и с кем ты там в поселке развлекался, можешь пропустить.

Кот вырубил ящик и начал рассказывать. Мельников слушал очень внимательно.

— Да, ты в такие дела вляпался, что у нас теперь только два выхода: либо обеспечить тебе автомобильную катастрофу, либо взять к нам на работу. Пойдешь?

— Первый выход меня не очень устраивает. Значит, выбора у меня нет.

— Ладно, это у меня такой юмор дурацкий. Выбор, у тебя, конечно, будет. И сейчас есть. Тебе не надоели наши развлечения?

— Местами, конечно, слишком весело. Но, с другой стороны, ничего. Я ведь в тот день, когда мы встретились, как раз думал — хорошо бы снова на войну. Не потому, что я в людей люблю стрелять. А потому что настоящим делом занимаешься.

— Значит, так. Я говорил по спецсвязи с начальством. Оно одобрило нашу дальнейшую работу. Я ведь, Леха, еще там, в Африке, на тебя виды имел. Хотел, чтобы ты после дембеля к нам пошел. Да только вот отдел, в котором я работал, закрыли и меня в другое место перекинули… Ладно, если ты согласен, то теперь ты специальный корреспондент ТАСС.

— Я? Да я писать-то никогда ничего не пробовал. Кроме сочинений в школе и объяснительных в милиции.

— Во-первых, научишься. Во-вторых, ничего пока писать и не требуется. На самом деле ты — сотрудник КГБ. Пока что внештатный. Кстати, ты корреспондентом уже со второго апреля числишься. А во-вторых, зарплату-то тебе надо где-то получать? Конечно, поменьше, чем у Старкова, но все-таки…

— Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.

— Так уж случается. Может, потом и в настоящие труженики пера выдвинешься. Ладно. Теперь о наших делах. А они, в общем-то, нехорошие. О том, что за этой возней с золотом стоят люди из нашей конторы, ты знаешь. А скажи мне, товарищ новоиспеченный чекист, что ты еще думаешь?

— То, что за ними стоит иностранная разведка. А скорее всего — две разведки, которые действуют в разных направлениях.

— Ого! Основания?

— Эпизод с предательством Валеры. То, что мне пытался втюхать Старков, — ерунда. Мол, увидели золото и с ума посходили. Непохоже. Пилота они заменили. Людей Старкова обработали. Да только те, вторые, не знали о радиации. Но вот что странно… Они ведь тоже наверняка не за золотом пришли? Да и вообще, почему там два тайника? Один ложный, другой настоящий? Но ведь оба отмечены. Чушь какая-то.

— Вот и мне кажется, что чушь. Но понять я этот расклад никак не могу. Ну, ладно. Пока информации нет, голову ломать нечего. Поговорим о текущих делах. А они такие. Мы обнаружили черт-те что и сбоку бантик. Ни в какие известные варианты наша находка не вписывается. Наверху все сидят и чешут репу, думают, что делать дальше. То ли посылать туда большую научную экспедицию, то ли закидать это место ракетами к чертовой матери. Пока они размышляют, — а размышлять они могут долго.

— Но ведь Старков и компания хотели эту штуку достать и просто увезти?

— Мало ли что они хотели. Ребенок тоже хочет поиграть со спичками и поджигает дом. Где гарантия, что они хоть отдаленно представляли, с чем связались? Пока что ни одного физика мы в этом деле не видим. Но если Старков знал, что там нечто странное, то об этом должен знать кто-то еще. Мы обязаны до этого докопаться. Нам дано добро на то, чтобы вытрясать информацию любыми доступными методами. Своими силами, но не оглядываясь ни на кого. Послезавтра прибудет подмога. Так что завтра с утра мы вылетаем в Магадан и начинаем трясти твоих хороших знакомых. Прохоров там нас заждался.

— А что он делает?

— Он по мере сил пасет твоего друга Виктора Павловича. Вот с него-то мы и начнем. Кстати, как ты думаешь, куда может податься Старков?

— Вы думаете, он сможет выйти из тайги?

— А почему бы и нет? Ты ж сам говоришь: мужик он сильный, бывалый таежник. Так что ему эти сто километров как два пальца… Раненый?.. Не так, чтобы очень. Тем более что карабин-то он захватил. Не пропадет, гнида.

— Это точно. Он живучий. Такие откуда угодно выберутся. Товарищ капитан!

— Слушаю.

— Я вот что подумал. Ломал я все голову, откуда у него такое влияние? Конечно, человек он сильный. Честно говоря, у меня он порой вызывал некоторую симпатию. А уж уважение — точно.

— Врагов надо уважать. В западном мире люди такого типа очень ценятся. Те, которые идут к своей цели по трупам. Но продолжай.

— Он опирается на существующую на Колыме какую-то скрытую силу.

— Может, на блатных?

— Может быть. Но есть у него какое-то особое влияние. Потому-то он и такой большой человек.

Мельников задумался.

— Ты знаешь, где-то ты прав. Мы ведь наводили справки о его легальной работе. У него и в самом деле как-то уж все хорошо получается. Если он подбирает рабочих в экспедицию, то там тишь да гладь. Не бузят, не пьянствуют — как это обычно бывает. Или вон тот случай с переправкой бичей. Не так-то просто это все устроить. А по твоим словам, он как партия: сказал «надо», и они, как комсомол: «есть». Но вот это-то нам и нужно выяснить. Кстати, теперь ты можешь выйти подышать воздухом. Допуск на тебя получен.

— Да ну их. Гулять без дела по военной базе — то же самое, что устроить пикник возле работающего конвейера. Уж лучше я посплю.

— Ну а я пойду в другой спальный номер. Мне хочется поразмышлять…

Мельников прихватил одну бутылку и вышел.

Он прошел в комнату, такую же, как у Кота, налил себе полный стакан, сел на койку и замер. Почему это вдруг всплыло именно сейчас? Вся эта чертовщина с бегающими по тайге шаманами и разными непонятными физическими явлениями. За которыми стоят все те же паранормальщики из ФБР. Как и тогда…

Февраль 1960 года (за шесть лет до описываемых событий.)

То, чем занимался Мельников в Африке, не влезало не то что в марксистские представления о мире, но и в рамки современной науки. Да и вообще ни во что не влезало. Рассказывать об этом подробно — большая и отдельная история. Но если в двух словах, то в той африканской стране водились колдуны, которые владели очень странными приемами программирования личности. А если точнее — сведения личности на нет. И установки на пустом месте другой. Это были не какие-то древние колдовские ритуалы, а некое совершенно непонятное и невесть откуда взявшееся знание. На след этих явлений и пытался выйти капитан. И не только он один, но и коллеги-соперники из ФБР. Дело катилось ни шатко ни валко. И у нас, и у них. Тогда до настоящей войны там еще не дошло. Так, обычный для тех диких мест непрекращающийся беспредел. Рыская по глухим местам, капитан и встретил Мэриен. Это случилось, впрочем, далеко не в самой глуши. В том районе уже работал телеграф, было проведено электричество, встречались бензоколонки. Правда, передвигаться по тем местам все равно следовало с известной осторожностью.

…Выехав на холм, Мельников увидел открытый джип, безнадежно застрявший в грязи. В нем сидели двое — чернокожий водитель и девушка с ярко-рыжими волосами. На заднем сиденье виднелись штативы, кинокамеры и прочая съемочная аппаратура. Уже издали был слышен крик девушки, пытавшийся объясниться с несколькими неграми, окружившими машину. Негры были одеты в старые френчи колониального образца, а в руках держали старые английские винтовки. Судя по всему, это были представители правительственной милиции. Вообще-то, эти ребята призваны были выявлять разные сомнительные элементы. Но на самом-то деле неизвестно кого больше боялись местные жители — бандитов или таких вот охранников правопорядка.

Вдобавок, как определил наметанным глазом капитан, девушка была то ли англичанкой, то ли американкой. И уж явно — приезжей. Ни один белый не поперся бы сюда в одиночку, в смысле, в обществе только чернокожего водителя. Местные ничего не забыли и ничего не простили колонизаторам. И теперь возле машины шла увлекательная игра «дядя, купи кирпич». Конечно, ничего особо плохого негры бы ей не сделали, но обчистить могли до нитки.

Мельников, возможно, и не стал бы вмешиваться. Нельзя сказать, чтобы он испытывал особую любовь к представителям свободного мира, всюду ведущим себя так, будто они у себя дома. Но капитан нечаянно встретился глазами с рыжеволосой, заглянул в их бездонную синеву и понял, что пропал. Он подогнал свою машину к краю лужи и направился к месту действия.

— Что тут такое? — гаркнул он на местном английском, который отличался от языка Шекспира примерно так же — как французский коньяк от местного мутного первача.

Милиционеры не стали спрашивать документы у нового персонажа спектакля. Им хватило «Калашникова» на плече Мельникова и его властной манеры держаться.

Один из негров забормотал что-то о том, что эта женщина нарушила правила и заехала туда, куда не положено. Будто кто-то когда-то соблюдал эти самые правила — даже если где-то в кабинетах местных начальников они и существовали.

Без разговоров капитан ткнул его прикладом под ребра. Тот согнулся.

— Я военный советник правительства! И имею чрезвычайные полномочия. Эта женщина едет ко мне! Все ясно? Считаю до трех. — Капитан повел дулом автомата.

Только дураки думают, что люди, живущие вдали от цивилизации, — тупые. Совсем наоборот. Обычные городские хулиганы в такой ситуации, возможно, попытались бы выкаблучиваться. Но эти все поняли сразу — и исчезли с быстротой тропического шквала.

— Мисс, вы напрасно ездите в одиночку. Здесь не слишком приятные места.

— Но я ведь не одна.

— Ваш шофер заступаться бы за вас не стал. Ему свое здоровье дороже.

— Пожалуй, я и в самом деле сглупила, — девушка очаровательно улыбнулась. — Когда я сюда ехала, то все здесь представляла не так… Мэриен, — протянула она руку. — Мэриен Кинг. Журналист.

— Стив Робертсон, геолог.

— Какой же вы Стив? — озорно улыбнулась девушка. — Вы уж скорее Иван.

Мельников несколько опешил:

— Это вы из-за автомата?

— Я видела ваших людей в столице. Очень вы уж на них похожи… — последние слова она сказала по-русски. И, видя замешательство Мельникова, звонко засмеялась.

Капитан находился в этой стране вполне легально. Так что темнить смысла не было.

— Вы правы, мисс. Я из России.

— Как интересно. Вы по-настоящему помогаете этим людям. Не то, что власти моей страны… Меня можно звать по-вашему — Мариной.

Довольно быстро Мельников с помощью исконно русских выражений заставил шофера Мэриен работать, и вскоре ее джип оказался на свободе. Впрочем, двигаться самостоятельно многострадальная машина уже не могла. Поэтому капитан взял ее на буксир, и они малой скоростью потащились в сторону ближайшего селения, где была надежда ее починить. Селение было совсем рядом — километрах в двадцати. Девушка села в машину к Мельникову. Она говорила много, переходя с неважного русского на великолепный английский.

Мэриен оказалась представительницей той части западной молодежи, у которой всерьез съехала крыша после кубинской революции. Таких было не так уж мало. В самом деле, больно уж была красивая история. Высадились веселые красивые молодые ребята с задрипанной яхты — и на тебе! Перевернули Кубу вверх дном, послав в задницу дружественное Америке правительство вместе с американской же мафией. Красиво это у них вышло. Романтично. Был «публичный дом Америки», а стал — Остров свободы. Те, кому до чертиков надоел сытый, но скучный Запад, увлеклись так называемой «национально-освободительной борьбой». Увлеклась и Мэриен. Она была настолько наивна, что всерьез думала, что эти вот негры с автоматами действительно собираются построить какое-то новое и справедливое общество. Вот она и сорвалась с кафедры славистики, и болталась по Африке, снимая фильм на тему проблем стран третьего мира.

Мельников — он это видел — в ее глазах был героем. Который тоже «хату покинул, пошел воевать» за счастье другого народа.

Вначале капитан вел разговор с задней мыслью. Мэриен, конечно, не нужна была ему по работе, но мало ли… А потом вдруг поймал себя на том, что разговаривает с ней, как обычный мужик, который хочет понравиться девушке.

Любовь приходит по-разному. На них она обрушилась. Последние километры перед селением они просто смотрели друг на друга — из-за чего Мельников несколько раз чуть не загнал машину в канаву. Между ними возникло силовое поле страшной мощности — и говорить ничего уже не требовалось.

Прибыв в деревню, они рванули в дом какого-то местного торговца, один из немногих, где можно было переночевать без боязни набраться всякой дряни, от которой потом придется долго и упорно лечиться. Хозяина, сунув ему в руку какие-то доллары, за которые тут можно снимать жилье полгода, буквально выпихнули на улицу. Уже на пороге спальни они начали скидывать с себя тропическую амуницию. У Марины под одеждой оказалась молочно-белая кожа, с которой в тропиках просто нечего делать. Мельников, загоревший дочерна, смотрелся рядом с ней, как иллюстрация к плакату «Дружба народов».

— Русский! Ты лучше всех… — прошептала она ему, когда они в первый раз смогли оторваться друг от друга.

Это было полное сумасшествие. Мельников во время своих многочисленных любовных историй обычно не терял головы. Но тут был иной случай. Достаточно сказать, что они неделю не вылезали из этого дома — пока капитана уже не начали искать с собаками и вертолетами. Таких срывов за время его службы еще не было. Потом все пошло так же. Марина жила в столице — и на некоторое время капитан как боевая единица сильно утратил свою ценность. Он рвался в столицу всеми правдами и неправдами. Для наивной рыжей девочки это, наверное, было потрясающим приключением. Капитан приезжал ночью на джипе, прилетал на военном вертолете. Слал ей послания чуть ли не с «черным копьеносцем». Он приходил иногда на сутки, а чаще — на несколько часов. Приходил — и снова исчезал в джунглях, где в очередной раз заваривалась каша…

— Когда ты придешь снова? — спрашивала она при прощании. — Я буду тебя ждать. Я буду тебя ждать сколько угодно.

Марина была потрясающе, по-детски наивна. Хотя, может быть, потому-то так и запал на нее капитан, с шестнадцати лет привыкший к холодно-прагматичному миру войны и спецслужб. Она видела все вокруг в розовом свете — и никакие ужасы не могли поколебать в ней этой восторженности. Мельников, по сути, — профессиональный убийца, казался ей идейным борцом с мировым злом в лице властей ее страны, жаждущих сесть на шею местному свободолюбивому народу. А этот самый народ, дорвавшийся до войны, виделся ей чуть ли не авангардом человечества.

И еще она была зациклена на своей работе. Все мечтала сделать какую-то сенсацию, проливающую свет на грязные тайны западных спецслужб. Капитан пытался удержать ее от поездок в глубь страны. Ну не те это были места. Он клялся, что сам принесет ей все, что ей надо. Несколько раз он силой заставлял ее поворачивать машину назад. Но она снова и снова куда-то стремилась.

…Однажды Марина с гордостью сообщила, что имеет информацию о каких-то загадочных опытах, которые проводят люди из ФБР на юго-западе. Услышав это, Мельников похолодел.

— Ни в коем случае туда не суйся. Ни за что! Это смертельно опасно. Обещай мне, что туда не полезешь. Я очень тебя прошу.

Марина пообещала.

Но когда он приехал в следующий раз, в отеле его ждало письмо:

«Любимый. Мне дали очень интересную информацию. Я догадываюсь: тебя интересует то же самое. Думаю, я смогу тебе помочь. Твоя Марина».

Розыски длились две недели. Местные жители, которых он допрашивал, стали относиться к нему с откровенным ужасом — настолько он был страшен. Пытаясь отыскать след Марины, он не останавливался и перед пытками. Дрова, которые он наломал, разгребали потом пару лет…

Марину он нашел в одной из глухих туземных деревушек. Как она туда попала — никто не мог сказать. Она была в том же состоянии, в котором теперь находилась в больнице. Аборигены встретили ее в лесу. По их понятиям, безумие священно. Поэтому они привели ее в деревню и, как могли, поддерживали ее существование.

Вот, собственно, и все. Мельникову удалось вытащить ее в Москву. Тем более что американцы сделали вид, что гражданка Кинг из их страны не выезжала. Теперь над ней вот уже шесть лет колдовали врачи. Совершенно непонятно — что с ней случилось и как. Это не было простым расстройством психики. Какое-то воздействие совершенно неизученной природы. Нечто отдаленно похожее получалось у американцев, когда они испытывали на своих зэках действие ЛСД.