Я не хотела вновь встречаться с Геной. Но другого выхода не было. Или мы добровольно разведемся через загс или придется подавать в суд. Я позвонила ему с утра. Сказала, что приеду. Он не возражал. Все равно опять сидел без работы. Страшно? Да было страшно. Я боялась его, но старалась не нервничать. Самое противное, что я ему верила. Доверяла. И не ожидала такого.

Гена встретил меня на остановке. Все такой же. С насмешливой улыбкой, сигаретой, уверенностью. Перед глазами, как назло, вертелись лишь самые хорошие моменты. Его забота, постоянные подколки, к которым я уже привыкла.

— Могла бы сказать, что тебя выписали. Я бы встретил.

— Зачем? И так доехала.

Мы шли некоторое время молча. Лето, тепло. Скоро созреет клубника. И воспоминания о том, как мы в том году ели эту клубнику по-честному, пополам. Почему так? И как он моих незадачливых кавалеров гонял. А я пряталась за ним. Почему когда хочется уйти от человека, то память подсказывает другое. Я помню, как удивилась и обрадовалась, когда он предложил мне расписаться. Дура.

— Чего опять ревешь?

— Я не плачу. Так, гормональное. Настроение меняется, как погода в Лондоне. Я с тобой развестись хочу.

— Еще не передумала?

— Нет.

— Ника, сама говоришь, что из-за беременности тебя клинит. Давай попробуем включить логику. Ты разводишься со мной. А дальше что? Ты ведь все так же будешь жить со мной. Только теперь я не буду тебя содержать. У тебя скоро ребенок родиться. На что ты его кормить собираешься?

— Это не твое дело.

— Ну как не мое? Ты опять дуришь. И это не мое. Ладно, когда ты одна была. В Москву зачем-то поехала. Я на все это глаза закрыл. Охота девчонке силы попробовать и убедиться, что она никто, ну пусть так будет. Теперь тебя опять куда-то несет. Что тебе даст этот развод?

— Я так хочу. Тебе ведь все равно? Так давай разведемся. Сегодня подадим заявление и я уеду.

— Куда?

— К маме.

— Надолго? — он тихо рассмеялся. — Хотя, езжай. Раз еще не убедилась, что не нужна никому, кроме меня. Все равно ведь назад приползешь. Учит тебя жизнь, учит, а ты все дурочку включаешь. Вот чем тебе плохо со мной живется?

— Ты меня в тот раз приревновал без повода. А завтра история повторится?

— Так ты не гуляй и ревновать не буду, — ответил Гена. — Я тебе еще раз говорю. Пора заканчивать с похождениями. Живем неплохо. Скоро ребенок родиться. Будем втроем жить. Потом еще одного родим. Нормальная семья будет.

— А насилие?

— Я тебе говорил, что не умею ласковым быть. И пока тебе все нравилось.

— Одно дело просто завалиться на меня, когда тебе вздумается, а другое, когда сделать больно.

— Нет там никакой разницы. Я тебя хотел — я тебя взял. Вот и все. Остальное, твои глупости.

— Давай я еще раз совершу ошибку. Если ты так уверен, что я назад вернусь, значит не боишься меня отпустить.

— Вали на все четыре стороны, моя хорошая. Дорогу ты назад знаешь, — грубовато ответил он.

— А где мой телефон? Сенсорный.

— Я его разбил. Разозлился и разбил, — спокойно ответил он. А мне стало не по себе.

Начинать что-то всегда сложно. Переворачивать лист и начинать новую историю, когда у тебя ничего нет, а еще и скоро родиться ребенок, еще сложнее. Я не могла с уверенностью сказать, что поступаю правильно. Еще было тяжело, то что из-за беременности голова соображала плохо. Постоянные сомнения. Но я понимала лишь одно: от Гены надо уходить.

Мы подали заявление о расторжение брака. Через месяц нас должны были развести. После этого я уехала не прощаясь. Гена продолжал меня считать дурой, я и сама порой так думала, но такую жизнь, что он мне рисовал, я не хотела. Как можно жить с человеком, для которого насилие — это норма жизни? Он же ничем не был лучше Артура, который периодически меня бил.

— Ты сегодня точно вернешься? — третий раз подряд спросил меня Федя.

— Точно.

— Я буду ждать, — он сжал мою руку на прощание. Крепко. Почему-то после этого появилась уверенность, которой не хватало.

Я ехала в автобусе и вспоминала этот разговор. Ему была нужна няня. Я подвернулась вовремя. Все логично. Чисто деловые отношения. Одно не укладывалось в эту картину, почему он подошел ко мне вчера? Почему не прошел мимо? Хотя я знала на него ответ. Федя был добрым человеком. Такие люди редкость в нашем мире.

Я приехала к семи вечера. В семь тридцать стояла около двери Феди. И не могла нажать на дверной звонок. Вот не могла и все. Было страшно. Почему-то казалось, что он сейчас откроет передо мной дверь и тут же ее закроет. Скажет, что это шутка. Я вздохнула. Не стоять же на лестнице весь вечер? Да и ночевать все равно негде. Разве только под мостом. Ведь это не так сложно, просто нажать на дверной звонок или постучать.

— Какие вы оба нерешительные! — Я не заметила, как откуда-то из-за спины появилась Анюта и начала трезвонить в дверь. Дверь тут же открыла Роза. Анюта подтолкнула меня в спину. — Проходи. Чего стоишь?

Пока я снимала кроссовки, она пихнула пакет с хлебом Розе и оглушительно крикнула на всю квартиру.

— Федька, твоя зазноба приехала. Встречай.

— Анюта! — в фартуке и с деревянной лопаткой, Федя тут же появился из кухни. Опять какой-то красный. Я же не знала куда деться. Анюта довольно рассмеялась и убежала в комнату. — Ника, проходи. Не обращай на нее внимания.

— Держи. — Роза протянула мне пачку исписанных листков.

— Что это?

— Вопросы, на которые ты должна ответить.

— Можно я хоть умоюсь и с дороги передохну? Или это срочное интервью?

— Несрочное. Если ты завтра никуда не денешься, то можешь и завтра ответить, — разрешила Роза.

— Тогда я сегодня все изучу. А завтра отвечу.

— Договорились. Федя говорит, ты у нас теперь Мэри Поппинс.

— Можно и так сказать.

— А ты тоже колдовать умеешь?

— Нет. Экзамены в школе колдовства завалила. Училась плохо, поэтому колдовать не разрешают.

— И что, есть такие школы?

— А как же! В них готовят профессиональных нянек, — ответила я. Роза убежала в комнату. Как я поняла, рассказывать близняшкам полученную от меня информацию. Из кухни донесся запах горелого. — Федя, что-то подгорело.

Мы бросились с ним на кухню. От сковороды валил черный дым. Сгорела поджарка для супа. Я открыла окно. Федя закинул сковороду в раковину. Суп бурлил, напоминая колдовское варево. За окном шумели машины, пели птицы, ветер шуршал листвой. Я смотрела на все это и дышала полной грудью, чтоб избавиться от тошноты, что возникла из-за дыма. Федя уже достал новую морковь и лук. Начал их чистить.

— Ника, а я уже думал, что ты не вернешься.

— Так ехать долго. Вот и задержалась, — ответила я.

— Как все прошло?

— Нормально. Я от него ушла. Только почему-то это тяжело. Вроде привыкла что ли. Да и думала вместе жить будем. Надо прежде чем замуж выходить узнать человека. Может он гнилой внутри, хотя с виду хороший. А я все дурная какая-то. Вместо того чтоб думать, кидаюсь на первых встречных.

— Зато ты смелая. Я вначале все десять раз взвешу, потом перепроверю. Когда уже на что-то решаюсь, то поезд уже ушел. Анюта меня за это всегда ругает. Говорит, что надо двигаться быстрее. Но как-то не получается.

— Двигаешься ты быстро. Я за тобой вчера еле поспела, — ответила я, закрывая окно. Вроде проветрить удалось. А то ветер начал задувать газ под кастрюлей.

— Так боялся, что ты сбежишь от меня.

— А должна была сбежать?

— Возможно, — он пожал плечами. — Вот суп и готов. Я хоть не повар, но готовлю вроде съедобно. Ты будешь ужинать?

— Буду.

Ужин проходил весело. Шумно. Никогда не думала, что можно одновременно и суп есть и обсуждать прошедший день. За время ужина Федя у всех поинтересовался о том, чем они сегодня занимались. Близняшки рассказали, как какой-то Савва поймал кузнечика и пытался его дрессировать. Судя по размерам кузнечика, он напоминал скорее саранчу. Роза, вместе с другими ребятами из школьного лагеря, ходила на пожарную станцию на экскурсию. Анюта в школе практику отрабатывала. Потом Анюта убежала гулять, а девчонки ушли в комнату играть. Мы же остались чай пить.

— Ты с ними здорово справляешься. И у тебя атмосфера добрая. Нет ссор.

— Только и делают, что чего-то делят, — отмахнулся Федя.

— Все равно. Вы как-то вместе держитесь.

— Иначе не выжить. У нас же никого нет, кроме тетки. Поэтому и приходится держаться всем вместе.

— Федь, по поводу денег. У меня есть только восемь тысяч. Больше никаких накоплений нет.

— Я понял. И вещей нет. Чего-нибудь придумаем. Ник, а как так получилось, что у тебя только пакет целлофановый с вещами. Или ты не все взяла? — спросил задумчиво он. — Ты можешь не отвечать. Просто интересно стало. А так… Ты только не обижайся.

— Так получилось. Все вещи пришлось оставить в Москве. Новые особо не покупала, потому что и денег не было и размеры все равно меняются с каждым месяцем, а потом после родов должны поменяться опять.

— Логично. В выходные посмотрим, что у меня есть в закромах. Может найдем что-то подходящие, — сказал он.

Я тогда не знала, что Федя еще тот скопидомок. В кладовке лежали четыре мешка с вещами. И несколько пакетов с детской обувью на все размеры.

— Здесь детские вещи до двух лет. Там все в основном девчачье, но есть и нейтральные. Да и когда ребенок мелкий, то ему без разницы в какие штаны ему прудить, — вытаскивая мешок с вещами, сказал он. — Так что посмотришь. А здесь может и на тебя какие кофты со штанами подойдут.

— Откуда у тебя столько всего?

— Так отдают постоянно. Дети часто вырастают из купленных вещей. Кто-то потом продает, кто-то отдает. Какие-то вещи отдают чисто на тряпки. Как вот это платье пятьдесят восьмого размера. Зато Анюте не надо думать из чего девчонкам на утренники костюмы шить. У нее к шитью талант. А платье под тебя перекроит. Когда мать умерла, то меня все соседи вещами завалили. Каждый решает сам как помочь, — ответил Федя. — А вон там кроватка стоит. Только матрас нужен другой. Я тот выкинул. Запрудили до невозможности. Даже горшки остались, аж целых две штуки.

— И ванночка детская, — заметила я.

— Да. Я только коляски отдал. На санки поменялся. Они места много занимали. Но это посмотрю по сайтам. Из колясок дети тоже быстро вырастают. Так что за полцены купить можно. Не новые, но это лучше чем совсем ничего. Получается из трат у нас коляска, матрас, бутылочки, памперсы. Возможно питание. Зависит от наличия у тебя молока. Лекарства. Это отдельная статья трат. Как раз на это твои восемь тысяч хватит. Ну а накормить… Тарелку супа мы тебе нальем, как и чаю. Даже конфету к чаю дадим.

— Тебя послушать так проблем никаких нет.

— А они есть? — Федя посмотрел на меня. Внимательно так. — Проблемы решить нельзя. А это трудности. С трудностями мы справимся. Пойдем лучше смотреть, что из вещей оставить, а что назад убрать.

Мы ковырялись в этих мешках. Детские вещи были такие милые. Маленькие.

— Даже не верится, что у них такие маленькие головы, — разглядывая чепчик, сказала я.

— Поначалу. Потом раз и бегают вот такие хулиганки, готовые утащить комбинезон. Чтоб куклу нарядить. — Федя поймал Вилю и отобрал у нее вещь, которую она утащила. Та скривила моську. Федя протянул ей маленькую кофточку и штаны, которые были весьма потрепаны и застираны. — Это точно будет Варе по размеру. Иди играй.

— У тебя терпение без границ? — спросила я его. Этот вопрос меня давно уже мучил.

— Почему? — Федя искренне удивился. — Меня тоже можно вывести из себя. Только смысл на девчонок ругаться? Они же маленькие еще. Не все понимают. Да и ругаться я не люблю.

Тут не поспоришь. Мы продолжили разбирать вещи. Во втором мешке нашлось несколько вещей, которые подошли мне. В той ситуации, что была я, особо нос не поворотишь. Поэтому приходилось радоваться такому решению проблемы.