Темно. Ночь. Я сижу на полу в коридоре и не могу понять что же произошло? Почему мне так больно от его слов? Я так и уснула прямо там на полу. Стук в дверь. Он? Поспешно вытираю слезы. Сердце предательски замирает. Такое ведь бывает в фильмах? Может чего-то забыл? Открываю дверь. Катя. Да, мы же собирались пойти в лес. А я дура. Хоть головой об стену бейся. Плохо. Душа в клочья. А что я хотела? Другого к себе отношения? Глупая. Катя чего-то спрашивает. Нужно ответить. А что ответить? Что я разрешила топтать душу и вытирать об нее ноги? “Если вернешься к нему, то станешь милым таким половичком, об которого будут вытирать ноги.” Зачем же ты так сделал? Прошелся грязными сапогами по моей душе?

Ничего, я справлюсь. Пойду гулять. Вон, на землянику любоваться. Буду улыбаться. Назло. Пусть мне на самом деле выть хочется. Забиться в угол и не вылезать оттуда, пока не зарастут раны на душе. Пока не покроется все черствой коркой, и я не смогу просто перешагивать через такие “неприятности” с гордо поднятой головой. Показывать, что мне наплевать. А пока… Я буду гулять. До боли в ногах, чтоб прийти домой и упасть на кровать. Забыться сном и ни о чем не думать.

Лес встретил нас густой росой, пением птиц и шелестом листвы. Казалось, что лес разговаривал с нами. Рассказывал какую-то сказку, только слов было не разобрать. От кислорода кружилась голова. Хотелось просто идти и ни о чем не думать. Смотреть на яркие стволы берез, путаться ногами в мягкой траве. У мамы была подруга. Мы часто к ней ходили в гости. Мама пила с ней чай, а мы с Натой сидели играли в куклы. В комнате были фотообои. Осенний лес и тропинки, что утопали в листве. Мне нравилось сидеть и представлять, что я брожу по этим тропинкам. Куда только они меня не приводили. И к Робину Гуду в Шервудский лес, и в Волшебную страну. Всего и не упомнить. Потом я увлеклась спортом и забросила мечты. Только лес периодически появлялся у меня во снах. Сейчас же он словно ожил. Только показал не осень, а весну, стоящую на границе с летом.

Яркие краски переносили в другой мир. Наполняли жизнь волшебством. В туманной дымке все казалось необычным. Не надо было ничего придумывать. Нужно было лишь подмечать. Вот, например, дупло в котором может сделать домик кто-то из лесных жителей. А может…

— Лера, а ты к Олегу как относишься?

— Никак.

— Он тебе не нравится?

— Мне все равно. Я к нему нейтрально отношусь.

— Но ты ему нравишься.

— И что?

— Могу сказать, что у него серьезные намерения.

— А ты откуда знаешь?

— Он говорил. О тебе расспрашивал.

— Кать, в мои планы новые отношения не входят. Мне нужно детей поднять, а не о мужиках думать.

— Но ты же говорила, что решила свою проблему.

— Ребенок не может быть проблемой.

— Ты не сделаешь аборт?

— Нет. Да и поздно уже. Пусть это сумасшествие, но я не могу. Просто не могу и все.

— Олег думал, что ты отойдешь после аборта и он ухаживать за тобой начнет.

— Спасибо, что просветила насчет его планов, но этого не будет. — Зато теперь понятно, что значит его загадочное “время покажет”. После того, как он или его дружки подсыпали мне какую-то отраву, я вообще Олега перестала уважать.

Наступило молчание. Катя собиралась с духом мне чего-то сказать, а я наслаждалась покоем. В который раз убеждаюсь, что когда принимаешь решение, становится легко. Только произнеся вслух, что я оставила ребенка, я действительно поняла, что это сделаю. Ничего, справлюсь. Со всем справлюсь.

— Я с ним ездила в Турцию. Ты ведь не обижаешься?

— С чего бы? Я еще раз говорю, что Олег меня не интересует от слова совсем. Хочешь в Турцию с ним катайся, хочешь Тибет покоряй. Мне без разницы. Если он чего-то напридумывал и планы настроил, то это его проблемы.

Какие жестокие слова, а ведь их можно и ко мне применить. Мало ли что я там напридумывала! Увидела то, чего не было на самом деле. И это мои проблемы. Он прав. Ни писать, ни звонить. Сама вляпалась сама и выпутываться должна.

— Я тогда попытаюсь его заинтересовать. Сейчас у нас с Олегом договоренность о встречах без обязательств. Но у меня же есть шанс перевести все в серьезные отношения?

Что ты говоришь? Ты же мне недавно на кухне говорила, что не понимаешь таких отношений ради постели. А я чем лучше? Соглашалась с ней, а сама…

— В жизни все бывает. — Говорю, а не верю. Если мужчина рассматривает женщину лишь в качестве любовницы, не думаю, что он захочет изменить к ней отношение и женится. Алексей так на мне и не женился. Хотя это и к лучшему. Меньше проблем. Не надо разводиться, выяснять с кем будет жить Егор. Но ведь факт остается фактом. А прожили мы семь лет. И этот, кавалер, меня воспринимает лишь как доступную девицу, чтоб согреть постель. Интересно, будь я на месте Кати, согласилась бы я на такие отношения, предложив их мой ночной гость? Вот не отшил бы он меня этой ночью, да еще так грубо, а предложил встречаться чисто ради постели? Наверное, да. Мне было хорошо с ним. Мне нравилось ощущение иллюзии, что я кому-то нужна. И ощущение, что он мне дарил, были чем-то волшебным. Я не могу осуждать Катю. Сама ведь в похожей ситуации. Забыть нужно о всех этих мужчинах. Не везет мне с ними. Нужно одной научиться жить. А любовь? Или иллюзия любви? Как жить и не любить?

— А я себя чувствовала, как будто предательство совершила.

— Ерунда. — Успокаиваю ее я.

А ведь с другой стороны это и есть предательство. Она знала, что Олег запал на меня, но решила разделить с ним постель. Это мне он не нужен, а так конфликт бы вышел. Но мы с ней не подруги. Недаром я о себе ей стараюсь не рассказывать. Так, приятельствуем. Нет друзей, и такие подруги не нужны.

Шорох в кустах. Рычание. С лаем из кустов ивняка выскочил черный спаниель с грязным брюхом и коротким хвостом, что крутился, как вентилятор. Он с радостным лаем сделал круг вокруг нас и накинулся на Егора. Положил ему лапы на плечи. Егор не ожидал этого и упал. Пес начал облизывать ему лицо длинным розовым языком, что-то при этом подлаивая и повизгивая. Все это произошло за считанные секунды. Я пыталась, оттащить псину от сына за ошейник, но он обнял его, как трофей. Тоже мне охотник нашелся.

— Уйди! Брысь! Фу! Вон! — Но пес не реагировал.

— Чарли, ко мне!

Пес тут же сорвался с места и полетел в сторону позвавшего его женского голоса. Я же подняла Егора. Он все также смотрел перед собой, но тяжело дышал.

— Ты как? Испугался? — Я села перед ним на корточки и начала отряхивать от прошлогодних листьев, что налипли на спортивный костюм. Он молчал. Знаю, что не ответит, но верю, что когда-нибудь…

— Разве можно такого зверя одного отпускать? — Начала возмущаться Катя.

— Напугал вас? Он добрый.

— Ваш добряк на ребенка накинулся! Разве можно такого зверя отпускать без поводка? — Продолжала Катя.

— Какой же он зверь?

Я не участвовала в препирательствах между хозяйкой пса и Катей. Меня интересовал Егор. Его взгляд. Он смотрел мне за спину. Его глаза не были стеклянными. В них была реакция. Брови слегка нахмурились. Он словно что-то пытался или вспомнить или понять.

Пес вновь подбежал к Егору и уткнулся носом в ладонь.

— Да уберите вы его!

— Катя, помолчи. — Резко одернула я ее. Егор положил ладонь на голову пса. Он все также внимательно смотрел мне за спину. Я поспешно встала. Хозяйкой пса была бабушка, с которой я разговаривала у женской консультации. Она стояла с двумя козами. Одна коза была безрогая, а вторая имела длинные рога, которые делали ее вид угрожающим. Егор сделал шаг. Потом другой.

— Тебя козы заинтересовали? — Спросила я. Егор остановился около них шагах в пяти.

— Иди сюда. Хочешь Машку погладить? Ты не смотри, что она рогатая. Машка — доброй души коза. В отличие от Белки. Белки завидно, что у Машки рога есть, а у нее нет, вот она и бесится. Еще как дерется. Раз она такая вредная, мы ее башку чесать не будем. — Бабушка взяла Егора за руку и подвела к рогатой Машке. А потом положила его ладонь меж козьих рогов и начала помогать чесать той макушку. — Вот как ей нравится. Аж глаза закрыла от удовольствия.

Пес сидел рядом и с одобрением смотрел на эту картину. Я же затаила дыхание. Первая реакция за столь долгое время. Мой маленький спящий принц начал просыпаться.

— А молоко какое вкусное мои козы дают! Сладкое. Тебе нравится молоко? Ты не хмурься. Если не помнишь, ничего страшного. Попробуешь и решишь нравиться тебе оно или нет.

Егор неуверенно кивнул. Понимает. Я была в таком состоянии, словно получила нокаут.

— С мамой гуляете? А мы за щавелем пошли. Составите нам компанию?

— Составим, — я хоть на луну готова была лететь, лишь бы Егор вновь не ушел в себя.

— У меня соседка скупщикам щавель возит. Вот и я подрядилась на халтурку. Нам все равно с девочками гулять нужно. Мы по утрам и гуляем. До десяти щавель собираем, а потом домой идем. Я вам поляну покажу. На нем этой кислой травки, как будто посеяли специально.

— И зачем его покупают? — Спросила Катя.

— Так потом в пакеты упаковывают, замораживают и продают. Люди покупают, и суп варят. Можно его и на грядках посеять, только у садового вкус другой. Не такой кислый. Я мешаю садовый и лесной. Получается самое то. — Ответила бабушка. — Летом ягоды сдаю также соседке, она оптом их продает. По осени грибы продаем. Знаете с козами за грибами ходить весело. Они так и норовят вперед убежать и съесть их. Вот и бегаю за ними наперегонки с корзиной наперевес. Какая-никакая, а прибыль. Там рубль, тут два, глядь и тысяча набежала. Все думают, как их потратить, а я как сэкономить да заработать.

— И не страшно такие вещи незнакомым людям рассказывать? — Покачала головой Катя. — Вы еще скажите, где деньги храните. Что вас дома нет по утрам, мы уже знаем.

— Не такие уж вы и первые встречные. Вон, с подругой твоей мы уже общались.

— Да, вы мне тогда помогли, а я толком и спасибо не сказала. Меня Лера зовут. Это Егор и Катя.

— Меня Ульяной зовут. Только девочки, давайте сразу договоримся без теток, бабок и выканья. Я и без этого знаю сколько мне лет. Каждый день в зеркало смотрюсь, а оно не врет, как бы мне не хотелось обратного. Так что, я для всех Ульяна.

— Как-то неудобно. — Попыталась возразить я. Ульяна была невысокой, худенькое бабушкой, каких легко представить сидящими перед домом на лавочке. Цветной платочек, кофточка в мелкий цветочек, поверх нее вязаная безрукавка, темно-синяя юбка и резиновые сапоги, в руках длинная палка, на которую она периодически опиралась — обычная бабушка, как из картинки в книжке сказок. Даже мысль не приходила обращаться к ней так панибратски.

— Мне вполне удобно. Вот будешь в моих годах, тогда и поймешь, как неприятно, когда тебя носом пихают в твой возраст. — Весело сказала она. — Я в душе себя чувствую молодой козочкой, а не старой вешалкой. Надо быть как старуха Шипокляк. Гениальный образ женщины. Правда, закроем глаза, что она закон нарушала. Но ведь так, делала, что хотела, не смотрела на возраст и не боялась общественного осуждения. А я чем хуже? А так, я сказала бы, что такое удобно, а что нет, но при ребенке не буду.

— Да живите, как хотите. Только доверять людям в наше время небезопасно. — Настаивала на своем Катя.

— А ты меня поучи еще! Я десять лет следователем работала. Думаешь не умею в людях разбираться? Да и кто сказал, что я одна живу? Или что я деньги с собой таскаю? Аль вы с карманами, набитой валютой гулять ходите?

— С нашей копеечной зарплатой только о валюте и думать. — Усмехнулась я.

— Вот мы и сошлись во мнении. Нам в эту сторону заворачивать.

— Там же болото. — Удивилась Катя.

— Так на его окраине травка и растет. Или боишься, что в топь заведу? Тогда я войду в историю, как первая бабушка-маньяк. А вы будете призраками летать над топями и мстить всем заходящим в лес бабушкам, пугая их до сердечного приступа. А потом ходить на чай к кикиморе с водяным и старику-лешему. Будут о вас легенды сочинять и детей пугать. Во какую сказку я придумала! — Задорно сказала она. Невольно захотелось улыбнуться. — У меня муж такие сказки сочинял! Заслушаешься. На любую ситуацию у него была сказка.

Ульяна вздохнула. Ее морщинистое лицо, словно разгладилось, когда она вспомнила о муже. Никогда такого раньше не видела, чтоб люди молодели на глазах. Нарушать ее воспоминания не хотелось.

— Знаем мы таких сказочников. — Пробормотала Катя. Ульяна ничего не ответила. Только посмотрела на Катю. Мне же стало неудобно за невольную грубость подруги.

Полянка появилась неожиданно. Вот тропинка петляет между ракитником и низкой порослью рябины и вдруг все остается позади, а перед нами оказывается поляна. Густая трава, солнце, блики на воде. Вода омывала полянку с двух сторон. То там, то тут виднелись островки, кочки покрытые зелеными шапками мха, жидкие кустики, что торчали над поверхностью болота. Жужжали комары и слепни. Мелкие мушки вились над нами. Не знаю, я их не замечала. Все напоминало сказку. Время остановилось. Было странно знать, что где-то там ездят машины, люди куда-то спешат. Суется. Переживают. На самом деле нечего не важно. Все пшик, кроме таких моментов, когда приходит спокойствие и умиротворение. Когда душа перестает рыдать и рваться на части.

Мы собирали щавель. Пес носился по поляне, охотясь на стрекоз и слепней. Иногда он подбегал к Егору и ронял его в мягкую траву, начинал облизывать его лицо. Егор смеялся. А я не могла поверить, что слышу его смех и это не сон. Что все реально. Трудно было поверить, что Егор вновь со мной. Я боялась спугнуть этот момент. Делала вид, что все так и должно быть, а сама украдкой вытирала слезы.

— Все хорошо будет. Испытания не просто так нам даются. — Тихо говорит Ульяна. Я не могу ответить. Слишком много эмоций, переживаний, радости и надежды.

Мы набрали два пакета щавеля и решили отдохнуть. Ульяна достала бутылку с водой, огурцы и черный хлеб. Никогда еда не казалась такой вкусной. Любые деликатесы перед ней меркли. Об этом я и сказала.

— После работы любая еда вкусной кажется. Это нормально. Если бы я тебя такое едой на Новый год угостила, ты бы нос сморщила. А на свежем воздухе, после трудовой терапии, самое то. Смотрите, девоньки, приходишь с мороза — дом таким уютным кажется. Еда вкусной. Уезжаешь от родных, любая новая встреча — это праздник. А живя под одной крышей, могли цапаться каждый день, да огрызаться. Все познается в сравнении. Тоже касается и счастье. Можно стремится поймать журавля в небе, бежать за уехавшим поездом и долго жалеть, что не успела запрыгнуть в последний вагон. Или поставить на прошлом точку. Жирную такую и жить дальше. Можно радоваться синичке, что живет под крышей и прилетает каждое утро под окно сала поклевать. Можно плюнуть на поезда и купить билет на самолет, пароход. Да мало ли какой транспорт. Хоть на ракету садись и в космос лети. Все в твоих руках. Но понять это можно лишь пройдя все трудности, тогда и узнаешь, что такое вкус счастья, любви, радости.

— Некоторым все достается по праву рождения, — возразила Катя. — Они с пеленок золотыми ложечками едят. И проблем у них нет таких, как у нас, простых смертных.

— Проблемы есть у всех. Ты не можешь знать, что твориться в квартирах за закрытыми дверями. Публичные люди часто выставляют только радостные моменты. Не будешь де жаловаться на весь мир, что и у тебя не все гладко. Зачем сор из избы выносить, когда подчас этот сор или карьере навредит, или слишком личный? Никто не будет трубить о своих проблемах на каждом углу. Но и богатые такие же люди, как и мы. — Возразила я.

— А тебе откуда знать?

— Кать, а что они инопланетяне?

— Какие могут быть проблемы, когда у тебя много денег? Какой маникюр сделать? Или прическу?

— Во-первых, это ограничения. Тебе нужно жить согласно статусу. Иметь какие-то атрибуты этого статуса, манеры, поведение. Во-вторых, это маска на заграничный манер. Улыбка в тридцать два зуба и все у тебя всегда должно быть хорошо. Маска успешности. Женщины в образе стервы, мужчины все такие холодные циники. Чувства теряются или глубоко прячутся. Есть и глупые птички-попугайчики, которые яркие и пустые. Но и у них жизнь несладкая. Заточат их в клетку. Они сидят там и слова лишнего бояться сказать хозяевам клеток, а отыгрываются на других. Когда человек живет небогато, он может пожаловаться родным, друзьям. В том мире родственных связей нет. Дружба — это миф. Максимум, что это нейтралитет или союз против общего врага. Со своими проблемами ты остаешься один на один и помощи ждать неоткуда.

— Как будто здесь кто-то тебе поможет.

— А хочешь сказать, что нет? Один человек мимо пройдёт, второй, а третий остановится.

— Лера, ты категорична. Среди богатых тоже люди есть. — Возразили Ульяна, что до этого не участвовала в споре.

— Я не говорю, что там нет нормальных людей. Может и есть, но мне они не попадались. Хотя, это может у Алексея были такие специфичные друзья? — Я передернула плечами, скидывая груз неприятных воспоминаний.

— Ладно, пора домой возвращаться. А то Егор скоро с ног свалится.

Я быстро перевела тему, заметив заинтересованный взгляд Кати.

— И то верно. О времени мы забыли. — Согласилась Ульяна.

Мы вышли из леса. От кислорода, бессонной ночи и произошедшей перемены в Егоре я чувствовала усталость.

— Заходите ко мне в гости за молоком. У меня дом на окраине. Самый красивый, на пряничный похож. — На прощание сказала Ульяна.

— Спасибо. Может и заглянем. — Ответила я.