Утро началось мирно. Работа. Главное, что сегодня не было никаких боёв. Мне это нравилось. Вчерашний день я не готова была повторить. Болела спина. Да и губы оставляли желать лучшего. Надо было кусаться. Хотела сканером убрать всё это. Он быстро заживлял. Синяки сводил, но сканер сломался. Он отказывался работать.

— Вот что ты натворил? — я зло посмотрела на Гарта, который сидел неподалёку и наблюдал за мной.

— Что? — в свою очередь спросил он.

— Как я теперь работать буду? — я показала на свои губы.

— А ты работаешь ими? И что ты делаешь губами? — спросил он с ноткой удивления. Потом рассмеялся. — Не забивай голову ерундой.

— Для тебя это ерунда, а для меня нет.

— Тебя интересует мнение тех, кого в приличный дом не пустят? — спросил Гарт.

— Ты такой же.

— Не совсем. Я пока чистый, — усмехнулся он. Я хотела спросить, что это значит, но не успела. Пришлось срочно кому-то помощь оказывать.

Они приходили в себя. Жалобы, угрозы в мой адрес, словно это я в них стреляла или давала таблетки, чтоб потом они мучились. Обезболивающие не помогали. Оставалось лишь переждать. Один Гарт ходил довольный и веселился. Ему в ответ посылали гневные взгляды, но при нём хоть замолкали угрозы.

— Я говорил, что ты ещё повоюешь за эту жизнь, — сказал Гарт, когда мы проверили его товарища.

— Думал, что уже всё. Но решил задержаться, — ответил мужчина. Он был старше Гарта. Лицо уже покрылось морщинами, а борода росла клоками из-за шрама.

— И правильно. У тебя ещё смысл не потерян. Вот про что я тебе Арина говорил. Когда есть смысл, то и жить хочется, — сказал он.

— Сияешь, как солнце в ясный день, — заметил Теран.

— Так сегодня солнце целовал, вот и заразило оно меня своим сеянием, — ответил Гарт. Теран покосился на меня. Я молчала. Занималась своей работой, а именно ему повязку меняла.

— Не слышно чем вчера всё закончилось?

— Пока нет. Раз войска всё ещё отступают, значит ничем хорошим не закончилось, — ответил Гарт.

— И что теперь?

— Думать надо. И решать. Или ждать. Всё равно мы на больничной койке валяемся.

— Что-то я не вижу, чтоб ты валялся, — не выдержала я.

— Так тебя жду. Одному как-то скучно, — последовал ответ. — А ты краснеешь от смущения или злости?

— Я не краснею.

— Тогда почему щёки пунцовые? Мне правда это интересно. Наши женщины обычно белеют. Щёки сразу такие белые в пятнышку становятся. А у тебя красные.

— Гарт, будь другом, отстань.

— Не, не буду я тебе другом. Даже не проси. У меня другие планы.

— Так держи их за зубами.

— Не получается. Язык слишком длинный. Не помещается полностью. Ох матушка намучилась одно время со мной. Но если у неё за столько лет ничего не получилось мне вбить, то не думаю, что это получится у тебя.

— Может язык подрезать? Я могу. Или вколоть чего-нибудь, чтоб не болтал лишнего.

— Не получится. Игла не возьмёт, — не скрывая хвастовства, ответил Гарт. И чего в этом такого, чтоб так гордиться?

— Так я под язык тебе укол поставлю. Там возьмёт.

— Какая ты вредная, — хмыкнул Гарт. О чём-то задумался. Я этому значения не придала. Потом отмывала операционные. Помогала отвозить трупы в морг. Гарт в это время куда-то пропал. Время уже было после обеда, когда он появился с тюком из скатерти за спиной. Первая мысль была, что он ходил мародёрить. Я же обсуждала с Рейжем и нянечками, как мы работать будем. Нужно было войти хоть в какой-то график. Гарта я просто проигнорировала. Но разве он это допустит! Кинул мне тюк под ноги. Тюк распался. На скатерти лежала охапка подсолнухов. Маленькие, средние, полностью распустившиеся или ещё в бутоне. Только зацветающие или уже почти закончившие цветение.

— Выбирай, — сказал он, окидывая охапку широким жестом руки.

— Угу, я выберу, а это что-то да значит. И что потом? — сказала я, разглядывая цветы. — Сам же сказал, что я не знаю мелочей вашей жизни.

— Замуж он тебя зовёт, — подсказал Рейж.

— Так я пока не собираюсь, — ответила я.

— А я собираюсь. Выбирай, — упрямо сказал Гарт.

Он смотрел на меня прямо, поджав губы. По вискам стекал пот. Ноздри как у быка вздымались. Вцепился в костыль. В коридоре стояла тишина. Из двух палат вылезли любопытные лица тех, кто начал отходить. Какой он жених? Это же смешно. Не хочу. Я его и не знаю совсем. Мы с ним разного вида! Но если откажу, так ведь всё об этом узнают. Да какое мне дело до его самооценки?

Я наклонилась к цветам. Взяла небольшой цветочек. Укоротила его и воткнула в волосы. Шапка была в кармане. Постоянно в ней ходить было жарко.

— Так пойдёт? — не спуская глаз с Гарта, спросила я.

— Пойдёт, — ухмыльнулся он.

Потом скажу ему, что это только на время и несерьёзно. Фиктивно. Не хотелось мне, чтоб его на смех подняли. Не думаю, что здесь местные чем-то отличаются от других народов. Будут ему ещё эту неудачу припоминать.

— А остальные, я в столовой поставлю, — сказала нянечка. — Надо сегодня что-то вкусное приготовить.

— Тогда сегодня в ночь я пойду, — сказал Рейж.

— Это необязательно…

— Арина, как-никак ты сегодня замуж вышла по местным законам, — заржал он. И чего тут весёлого? Хотела спросить, но не стала. Ответит ещё со всеми пояснениями, что его так развеселило. А мне потом краснеть.

Поздравляли все. И смеялись. Сквозь боль, забыв о раны, но подкалывали сильно. Гарт отвечал в тон. Его это ничуть не смущало. Кто-то честно сказал, что ему завидует. Чему тут завидовать? Надо было всё-таки поподробнее о местных законах было разузнать.

Мы сидели на ступеньках чёрного хода и смотрели, как медленно садиться солнце. В руках по куску сладкого пирога. На тарелки ещё лежало по одной порции. В кружках компот, на душе спокойствие, а на губах желание жить.

— Ты понимаешь, что всё это фиктивно? — спросила я Гарта.

— Всё по-настоящему. Ты согласилась, — ответил он.

— Только чтоб не отказывать тебе при всех. Сказал бы наедине, то я тебе бы объяснила, что не хочу замуж, что я тебя не знаю…

— Что я тебе не нравлюсь. Тут ты пройдёшься по всей внешности, от носа, заканчивая ростом, потом по моей родне, обстоятельствам и причинам, которых слишком много. Я это уже слышал, — ответил Гарт.

— И поэтому ты решил спросить меня при всех?

— Да. Мне было интересно откажешь ты или нет.

— А если бы отказала?

— Но не отказала, — ухмыльнулся он.

— Я серьёзно.

— И я серьёзно. Чего говорить о том, чего не было?

— Для общего развития. Я хочу узнать ваши правила игры.

— Да ничего бы не было. Я тебе бы и завтра такую охапку принёс. И после завтра. Пока ты в них не утонула бы приносил.

— Я видела, когда дарят один цветок. Ты же решил сразу охапками?

— А у меня всё серьёзно. Я тебе предлагаю не попробовать пожить вместе, а быть вместе. Понимаешь разницу?

— Нет. Не понимаю.

— Это же просто. Очевидно. Ты же ночью поняла.

— Чего я поняла?

— Что я с тобой быть хочу, — последовал ответ.

— Ты хорошо умеешь объяснить, — задумчиво жуя пирог, ответила я. По каким критериям я должна была это понять? Что выгнать его не могла из кровати? Или что мы целовались с ним?

— Ладно, давай подведём итоги. Я оказалась на этой планете. Заболела какой-то ерундой. Меня решила устранить, отдав на растерзание бандитам, которые работали на моё начальство. Но у начальства план провалился, потому что один из бандитов, который тут махал пистолетами, стреляя направо и налево, решил на мне жениться. А я с дуру побоялась задеть его «нежные чувства» и ответила согласием. Что теперь?

— Ну, я не совсем бандит, — ответил Гарт. — Только теперь это не важно.

— Поясни, — попросила я.

— Там история неприятная и долгая, — как-то замялся мой новоявленный «муж».

— А я никуда не тороплюсь. Мне тут целую ночь выходного подарили. Могу до утра сказки слушать.

— Я сделал ставку на чужаков. Согласился на них работать. И это моя идея была вытащить из тюрьмы заключённых и дать им возможность «отработать» свой срок в этой войне. Я ими командовал и до сих пор официально они под моей ответственностью.

— И за те зверства, которые вы творили, ты в ответе?

— Я к ним причастен.

— Зачем?

— Затем. Так было нужно, — ответил он. Я попыталась поставить на место кружку, но не получилось. Она словно прилипла к руке. Гарт заметил это. Взял мою руку в свои. Начал её гладить, растирать. — Успокойся. Не хочу тебя потерять в первый же день совместной жизни. Я не выдержу ещё один поход на поле за цветами. Никогда не думал, что так сложно скакать на одной ноге.

— Ты не пытайся разговор в сторону увести.

— Я и не увожу. Пытаюсь тебя успокоить. Не нервничай. Я всё решу. Тебя это не коснётся.

— Уже коснулось. Поздно спохватился.

— Так получилось. Я был зол. Думал, что так будет лучше.

— Лучше? Я слышала, что вы творили…

Шум в ушах. Боль в груди. В лёгких перестало хватать воздуха. Перед глазами всё потемнело. Я стала проваливаться в темноту. Я была не согласна. Не так всё должно быть. Переписать бы всю историю. Сделать так, чтоб не было войны. Чтоб земляне не прилетали на эту планету, но этого нельзя сделать. Это также важно для планеты, для её жителей. Да, не всё идёт так, как хотелось бы. Но всё пойдёт во благо.

Меня словно выкинуло из воды. Я жадно хватала ртом воздух. Мокро и солено. Горько. Рядом с ним было горько находиться и солено. Похоже я упала. Гарт крепко обнимал меня, поливая слезами. Шептал чего-то. Прощения просил. За что прощение-то просить? Вроде жива. А он и не видит. Сидит зажмурившись. Серое лицо. Волосы в какой-то серой крошке. Эта пыль на меня сыпется, вместе с каплями слёз. Здорово же он меня оплакивает. Хотела ему сказать, что всё нормально. Что живая, а язык не шевелится. И мышцы деревянные. Или скорее каменные. Хорошо, что дышать получается и глаза открытыми держать. Это получается меня парализовало? Совсем не правильный. Грустно. Самой плакать захотелось. Я вон, только замуж вышла. Начала разбираться в порядках и обычаях на этой планете, а теперь буду лежать тут камнем. После этих мыслей так смешно стало, что я не удержалась. Хоть Гарт меня оплакивать перестал. Смотрел на меня так, словно не узнавал, а я не могла остановить смех.

— Живая! — прошептал он. Начал меня обнимать.

— Отпусти, — пытаясь разжать его объятья, сказала я.

— Не дождёшься.

— Я тут чуть к тебе не присоединилась, когда поняла, что не могу пошевелиться. Давай свою жизнь оплакивать, — ответила я. Не выдержала и смахнула с его волос серую крошку. — Откуда здесь столько пыли?

— От нас с тобой, — ответил Гарт. Его лицо всё ещё оставалось серым. В лучах заходящего солнца он напоминал ожившую статую.

— Я также выгляжу? — спросила я.

— Нет. Ты белая.

— Это невозможно, — прошептала я.

— Ничего не бывает просто так.

— Ветер, солнце, небо — это хорошее объяснение, но я не понимаю природу этого явления. Человек не может превращаться в камень! — выпалила я, чувствуя, что вновь начинаю нервничать.

— Тихо, успокойся, — стряхивая с моего лица пыль, ответил Гарт.

— Я не понимаю.

— Теперь мне придётся завтра опять за цветами идти, — прошептал он.

— Зачем?

— Затем. Надо же довести тебя в первый же вечер. Кому расскажешь — не поверят, — продолжал шептать Гарт.

— Перестань. Я хочу понять…

— Тут нечего понимать, — одёрнул он меня. — Ты не чужачка. Наша. Хотя и выглядишь иначе. Красивая. Яркая. Добрая. Мягкая.

— Гарт, ты меня пугаешь.

— Не бойся. Я всё решу. Прошлого не изменить. Оно останется. Но не повториться.

— Просто объясни: почему?

— Потому. Думал… — он замолчал. — Я за ветром шёл. Дошёл до мест, где был брат. Ему нужно было помочь оттуда выбраться. Он начал смысл терять. Они предложили работу. Им нужны были свои среди нас. Пытались у меня выяснить слабые стороны. А ты сама видишь, как я хорошо рассказываю о том, что ты не понимаешь. Для меня всё это дико. Это такие истины, как солнце, которое всходит утром. Как ветер, что зовёт или предлагает остаться. У нас был человек, что просто предложил надавить на слабые точки. Я к тому времени был уже повязан с ними крепко. Уйти не мог. Я мог бы сбежать, а брата оставлять как? Да и куда бежать, если ветер говорил там остаться. Рядом с ним. А потом у Терана появился смысл. Я же здесь оказался.

— Рассказчик ты ужасный, — согласилась я.

— Я предупреждал.

— Поправь, если я не права. Ты ушёл из родных мест, чтоб посмотреть мир. Дошёл до места, где отбывал наказание в тюрьме твой брат. Как раз колонисты искали способ, чтоб найти слабые точки у местных жителей. Кто-то предложил убивать мирных жителей, чтоб мужчины теряли способность к сопротивлению. Ты предложил использовать заключённых для этой работы. Как раз решался вопрос с освобождением твоего брата. Вы рассчитывали на амнистию, которую вам обещали после войны. Брата ты бросить не мог, поэтому во всём участвовал. Так я поняла?

— Да. Но не совсем. Я злился. Казалось, что в этом мире всё несправедливо. А в новом мире, который наступит после войны, будет всё лучше. Я не такой уж удачливый. На фоне отморозков, да. Я просто бил по их слабым точкам. Мы же почти всё время были под даратиками. Надавил на страхи, они и слушались. Но в жизни бьют скорее по мне.

— Тебе сколько лет?

— Триста сорок два месяца, — ответил он.

— Получается тебе чуть больше двадцати одного года.

— А тебе сколько?

— Четыреста сорок семь. Где-то так, — перевела я свои двадцать восемь лет. Как раз вспомнила, что не так давно отпраздновала день рождение, о котором благополучно забыла. Не до праздников как-то. — Я тебя старше.

— Я понял. Умею считать, — ответил Гарт. Почему-то улыбнулся.

— Так и будем сидеть в пыли? Уже холодеет.

— Пойдём к тебе? — предложил Гарт.

— А есть другие идеи?

— Пока ветер нас не зовёт. Нужно здесь оставаться, — ответил он.

Холодная вода смывала серо-белую пыль, которая полностью покрывала мою кожу. Стало интересно. Это что же, теперь мышцы как камень? Я вышла из душа. Отряхнула одежду. Нет, всё равно придётся стирать. Вчерашняя спецовка уже отмокла в воде. Теперь её оставалось лишь простирнуть. За этим занятием и застал меня Гарт.

— Почему ты не носишь нашу одежду?

— Юбки с кофтами? — переспросила я.

— Да.

— Во-первых, в рабочей спецовки удобнее. Да и штаны проще отстирать чем юбку из-за количества материала. Во-вторых, у меня рост какой. Да и формы не маленькие. Готовую одежду не купить. А сшить на заказ? Я не так давно на планете, чтоб обзавестись такими знакомыми. Люди же ко мне относятся насторожённо. Я же чужачка.

— Ты своя. Никакая ты не чужачка.

— Сейчас я может и поверю твоим словам. После всей этой пыли… Но раньше этого не было, — ответила я.

— И не должно быть, — ответил Гарт. Начал умываться. Выкинул повязки, которые были на груди и спине. Ран больше не было. Остались мелкие шрамы. Я подошла к нему, чтоб рассмотреть поближе это чудо.

— Всё зажило. Но ты всё ещё серый.

— Отойду со временем. А завтра придётся идти за цветами, — ответил он. Кажется это волновало его больше всего.

— Не ходи.

— Обойдёшься.

— Может всё к лучшему? Ведь получается, что мы в разводе?

— Да. Получается, что я сегодня чуть не убил тебя. Я представляю для тебя опасность.

— Логично. Давай тогда не будем…

— Будем. Ты не понимаешь. Люди просто так не сходятся. Может всё случаться. Плохое и хорошее. Но люди не просто так вместе. С этим ничего не поделать.

— С тобой тяжело общаться, — сказала я.

— Ну, тебе непривычно. Я не умею красиво говорить, — он вздохнул. — Помоги. Не хочу ногу мочить.

Он протянул мне мокрое полотенце, чтоб я помогла стереть пыль со спины. Ну, мне это несложно.

— Мы с мужчинами воевали. А колонисты за нашими спинами дома жгли. Они слух пустили, что это мы делали. Но мы отказались. Одно дело мужикам морду бить, а другое с вами воевать. Только теперь никто правду не будет искать. Поэтому всё равно будут в спину плевать.

— За что Теран сидел?

— Убил проклятого. Мой род, он на них охотится. Много поколений. Запрет на убийство проклятых вступил всего ничего. Но ещё мой отец этим занимался. И брат хотел по его стопам идти. У нас это в крови. А тут запрет. Но…

— Гарт, где логика? Ваш род борется с проклятами, но судьбу ты со мной связать хочешь. Ты глаза мои видел?

— Да. Видел. Но это другое. Люди просто так не сходятся.

— Хочешь сказать, что не сможешь другую найти.

— Смогу. Но это тяжело будет. Я искал долго своего человека. Тебя искал. Ты же сразу корни в сердце пустила. И я тебе их пустил. А если вырвать их, то мы тосковать будем. И смысл может потеряться. Тогда зачем нам это делать?

— Хочешь сказать сильная эмоциональная связь влияет на механизм окаменения мышц? Заставляет вырабатывать клетки организма какие-то ферменты, которые превращают человека в камень? Грубо говоря, причина этому любовь?

— Или страх потерять кого-то. Сильный страх. У каждого по-своему.

С ним разговаривать было невозможно. Даже голова разболелась. Я закончила и вернула ему полотенце. Сама же достирала спецовку и пошла укладываться на кушетку. Хотелось оказаться дома на мягкой кровати. А получалось что я лежала на неудобной кушетки в спецовки, готовая в любой момент вскочить и приступить к работе. Не о той жизни я мечтала.

— Гарт, а у тебя кровать мягкая? — спросила я.

— Я к тебе её приду проверять, — ответил он, доковыляв до стола. Сел за него. Принялся опять чистить пистолет.

— У меня кушетка жёсткая.

— Зато ты мягкая, — ухмыльнулся он.

— Ведь в этих фразах есть какой-то смысл? Не только тот, что кажется на первый взгляд.

— Наверное есть, — подумав, ответил Гарт.

— Когда я ночевала с Реной у какого-то его знакомого, то мы ходили к нему кровать проверять.

— Я говорю, что буду у тебя кровать мять, то к тебе приду. Или ты ко мне. Но, это если ты от меня цветок приняла. Один цветок, — уточнил он.

— А если без цветов?

— То я согласился тебя приютить и взять на себя ответственность за тебя в случае опасности. Заменил мужа на ночь. Но спим мы в разных кроватях, только под одной крышей. А утром договор расторгается. Если я за тобой ухаживаю, ты согласна попробовать, то принимаешь цветок.

— Короче, если мне не понравился мужчина, например в постели, то после этого я могу с ним расстаться?

— Бывает же что не получается смириться с привычками и вкусами. Не только в поцелуях и ласках, но и в быту. А бывает, что в сердце корни не прорастают. Тогда пара живёт вместе, потому что так удобно.

— А бывает, что один любит, а другой нет? Что тогда?

— Тогда тоскуешь сильно. Но это редко случается. Обычно ветер знает кого сводить.

— Ясно. Считаешь он нас свёл?

— А ты этого ещё не поняла? Не почувствовала? — удивился Гарт.

— Здесь я этого не понимаю, — ответила я, показав на голову.

— Не всегда нужно думать, — ответил Гарт.

Я закрыла глаза. Может это всё сон? Вот открою глаза и окажется, что я никуда и не улетала. Что недавно мы с Денисом закончили учёбу. Казалось, что это было давно. Очень давно и неправда. Я попыталась вспомнить, как мы учились. Вспомнить начало наших отношений, но не получалось. Лицо Дениса стиралось. Зато воспоминания и ощущения первых дней на Патрионе стали яркими, как и само солнце на этой планете.

— Я забываю прошлое, — потерев пальцы висками, прошептала я.

— Ты не можешь его забыть. Оно всегда будет.

— Нет, не будет. Я не помню лица бывшего жениха.

— А зачем тебе его помнить, когда у тебя я есть? — спросил Гарт.

— Но это прошлое. Тем более что я его любила.

— Нет. Не любила. Я сам в такую ловушку попал. Думал, что люблю, а оказалось, что нет.

— Не окаменел?

— Не всё могут так проявлять себя.

— Вот теперь ты меня запутал.

— Ну если я расскажу тебе, ты смеяться будешь, — хмыкнул Гарт.

— Тогда не рассказывай, — согласилась я, закрывая глаза. Что он думает, я буду его ещё упрашивать?

— Ты обиделась.

— Я легла спать.

— А я?

— А ты пистолеты чистишь.

— Я тебя ещё поцеловать хочу.

— А я спать хочу.

— Как же ты будешь спать, если я тебя целовать буду?

— Мы сегодня с тобой в разводе, — напомнила я. — Может завтра начнём с цветочка, а не со стога?

— Нет. Нужно много цветов, — он лёг рядом.

— Гарт… Давай не будем… — прошептала я, когда почувствовала как его пальцы скользнули по моим волосам.

— Чего ты боишься? Такая смелая, серьёзная. А как я рядом с тобой оказываюсь, так бояться начинаешь, — спросил он.

— Может потому что я не хочу? Потому что не готова? Я не привыкла, чтоб события развивались так быстро. Не привыкла целоваться с первым встречным человеком. И уж тем более замуж за него выходить. А ещё вокруг так всё сложно. Я не знаю проснусь ли завтра. Потому что не знаю тебя. Вчера была такая усталость, что я решила будь что будет. Сегодня жить хочется.

— Я больше не буду тебя доводить. Моя вина. Признаю.

— Я не об этом. Просто…

— Ты не понимаешь. А я объяснить не могу, — закончил он. Вместо разговоров накрыл мои губы своими. Я растерялась. Не готова была так резко прерывать разговор. Но Гарта больше поцелуи интересовали, а не моё мнение на этот счёт. Если посмотреть, то ситуация была абсурдной. Я за последние сутки по местным законам уже успела и замуж выйти и развестись. Чуть не умерла, а на десерт опять целовалась с Гартом. Чтобы я не думала, чтобы не говорила, но целоваться мне с ним нравилось. Хотя, я вон и другом Рены целовалась. И тоже нравилось. Может я сама по себе такая развратная особа? До этого ведь только с Денисом встречалась.

— Что-то ты сегодня не со мной, — проводя пальцами по моей руке, заметил Гарт.

— А я думала, что ты не заметишь.

— Я всё замечаю, — ответил он.

В комнате темно. Слышно как поют какие-то ночные птицы. В коридоре кто-то прошёл мимо. Вряд ли это сон. Наверное, всё-таки реальность.

— Я думаю, — наконец, ответила я.

— Не надо. Сейчас это не нужно. Утром подумаешь. Давай лучше целоваться.

— Как будто всё так просто.

— Просто и сложно, — прошептал он.

— Может не надо ко мне сегодня приставать? Мы сегодня…

— Сегодня расстались, завтра опять вместе, а целовать я тебя сейчас хочу. Я же на большее и не рассчитываю, — ловко расстёгивая пальцами одной руки мои пуговицы на кофте, сказал он.

— Ты…

— Горячая какая, — проводя ладонью по обнажённой коже, прошептал он. — И почему-то воюешь, — Гарт перехватил мою руку и поднёс к губам. — Я же тебя не обижаю.

— Ещё бы ты меня обидел, — пробормотала я, чувствуя как по телу проходит непонятная дрожь.

— Могу обидеть, но не буду. Ты мне нужна. Я хочу тебя всю. Вот сегодня я бы тебе это показал, но сам виноват…

— Ты раненый.

— Я сейчас очень хорошо себя чувствую. Лучше некуда, — прошептал он, наваливаясь на меня.

Его горячие тело соприкоснулось с моим. Ладони гладили лицо, волосы, поцелуи сминали губы. Раствориться в нём. Это желание было таким острым, сильным, что пронзило насквозь. Я помню ощущение его волос под своими пальцами, помнила, что хотелось прижаться сильнее, слиться, разделить с ним это желание близости. Шум в ушах. Дышать получалось с трудом. Именно в этот момент он опять пристал ко мне со своими глубокими поцелуями. Я попыталась отвернуться.

— Не убегай от меня, — прошептал он, ловя ладонями моё лицо. Большие пальцы скользили по щекам, носу, бровям. — Я просто очень хочу тебя. Вот так хочу брать твоё тело. Чтоб оно мне всё раскрылось. Чтоб отзывалось на каждое прикосновение.

Он осторожно поцеловал меня, а потом так резко припал к губам, что я забыла как дышать. Внизу всё сжалось тугим узлом. Болезненным узлом возбуждения.

— Вот так тебя хочу. А ещё так, — прошептал он, сминая мою грудь. Дрожь, возбуждение, которое было почти на грани пика. А ведь это были простые поцелуи и ласки. Он же продолжал доводить меня до такого состояния, что до кожи стало больно прикасаться. Возбуждение было на пике. Поцелуи стали мягче. Но мне этого уже было мало. До слёз мало. — Горячая, как солнце. Я так и знал. Был прав, — довольно сказал он, продолжая ласкать мою грудь. Никогда не думала, что это может так возбуждать. Да и припомнить, чтоб я была такой голодной на ласку, я не могла. Хотя, сейчас с памятью была проблема. Голова отказывалась соображать. Всё мысли были о продолжение, к которому Гарт не стремился.

— Если всё прощу, то продолжим без цветов? — спросила я.

— Надо подумать, — лениво ответил он.

— Издеваешься?

— Немного. Я думаю как продолжить, — ответил он. Быстро поцеловал в губы. — Раздевайся.

Я уже была до такой степени в возбуждённом состоянии, что дважды приглашать не потребовалось. И всё споры были отброшены в сторону. Какие мысли? Какие позы? Главное чтоб почувствовать друг друга. На миг стать одним целым. Снять напряжение, которое сводило мышцы. Я чувствовала его напряжение, желание, которое было ничуть не меньше моего. Секунды волнительного ожидания, когда он лег с позади меня, чтоб не напрягать ногу. Близость. И я начала падать, закусив до крови губу. Разбивалась на мелкие кусочки, чтоб опять взлететь и упасть. Он не давал мне перевести дух. Заставлял переживать всё вновь. Напряжение. Гарт так меня сжал, что я не смогла дышать, да и как дышать, когда кажется что ничего в этом мире нет. Только вакуум. Страсть, сила, любовь, желание, необходимость друг в друге — всё это смешивалось, соединяло крепче любого клея. Он всё-таки меня укусил за спину. Разрядка. Я уткнулась носом в подушку, гася крик, что так и рвался из груди. По телу прошлась судорога. Отзвуки разрядки ещё ощущались во всём теле. Он лежал рядом, продолжая меня обнимать. Его ладони лениво ласкала моё тело, а я не могла пошевелиться, понимая, что пропала.