В прошлом Вильяма Харта имелось множество изгибов, счастливых и несчастливых случайностей. Он появился на свет в городском роддоме. Единственное, что осталось ему от матери, – это второе имя и фамилия. От отца же к Харту перешло первое имя. Отец даже не появился в больнице, но, по словам матери, его звали Вильям. После родов, только оправившись, Джейн Харт покинула больницу в неизвестном направлении. Ее, конечно, пытались найти, но безуспешно. Так и получилось, что Вильям Джейн Харт, покинутый родителями с первых дней своего рождения, сразу столкнулся с неприятной гранью реального мира.

Вильяма направили в детский дом, где и проходило его взросление. В очень раннем возрасте у мальчика проявилась проницательность, которой мог похвастаться далеко не каждый взрослый человек. Похоже, что он обрел самостоятельность и рассудительность раньше, чем начал ходить. Харт на годы обгонял своих сверстников.

Вильям был любимцем воспитателей, так как вел себя всегда спокойно и тихо. Он не старался привлечь к себе внимание, не проказничал, как это делали остальные. Его излюбленным местом был угол, где стена переходила в шкаф с детскими книгами. Он садился на потертый зеленоватый ковер и подолгу о чем-то размышлял. В нем ощущалась самодостаточность в полном своем проявлении. Некоторые учителя, приходившие заниматься с детьми из приюта, считали Вильяма вундеркиндом, так как он невероятно быстро находил ответы на все их вопросы. Он знал даже то, чего никак не мог прочитать в книгах, находившихся в библиотеке детского дома, а она была практически единственным источником информации.

Но у юного Харта имелся свой секрет. Он очень рано открыл в себе способность ощущать других людей, чувствовать их настроение, ожидания. При феноменальной для своего возраста проницательности, которую он использовал для изучения окружающего мира, ему не составило большого труда проанализировать ситуацию вокруг, понять, кто главный и кого следует слушаться. Вильям чувствовал каждую воспитательницу. Они, в подавляющем большинстве, считали идеальным ребенка спокойного и неприметного. И он стал таким прежде, чем сделал свои первые шаги.

Дальше – больше: взрослеющий Харт учился понимать окружающих его людей, пока в один пасмурный день, сидя на своем обычном месте, не оказался во внутреннем мире одной из воспитательниц. Так состоялось знакомство Вильяма с бессознательным. Мальчику тогда было около шести с половиной лет. Конечно, он не сразу понял, что произошло. Харт очутился в небольшой комнате какого-то дома. Но не успел он осмотреться, как все покрылось мраком, сквозь который все отчетливее проглядывала нависшая над ним голова воспитательницы. Она что-то громко кричала и брызгала ему в лицо водой. Когда Вильям полностью пришел в себя, то заметил, что охранник, который обычно сидел на первом этаже у входа в приют, и женщина-врач совершали те же манипуляции над лежавшей на полу другой воспитательницей. И «от этого» она тоже начала приходить в себя.

Произошедшее событие было странным как для взрослых, так и для находившихся поблизости детей. Но его списали на усталость воспитательницы, из-за которой та потеряла сознание. Что же касалось Вильяма, то его минутную слабость связали с недоеданием. Он действительно мало ел, постоянно сдавал в мойку почти полные тарелки. Самому же Харту не составило большого труда сопоставить произошедшее с ним и воспитательницей. С того самого момента Вильям открыл для себя очень необычный источник получения информации об окружающем мире.

Ночью, пока все спали, юный Харт заходил в бессознательное детей, взрослых – тех, к кому можно было подобраться. Из внутренних миров своих сверстников он узнал, что есть родители, которые отказались от них, что люди за пределами детского дома живут в собственных домах и многое другое, запечатленное в их воспоминаниях. Но эти маленькие чуланчики и чердачки были несравнимы с тем кладезем знаний, который крылся во внутреннем мире любого взрослого человека. Хотя Вильям быстро переключился на исследование взрослых людей, он порой все равно навещал бессознательные своих сверстников. Это было гораздо проще, ведь не требовалось куда-то ходить, а чтобы попасть в подсознание дежурившей воспитательницы, нужно было пройти через игровую комнату.

Однажды ночью, когда Вильям уже подумал, что детский внутренний мир не даст ему ничего нового, он все-таки решил напоследок заглянуть в бессознательное одного ребенка, Эда. Это было помещение в семь-восемь квадратных метров, что-то вроде подсобки. Здесь находилось несколько игрушек, множество коробок и рисунки с воспитательницами, на головы которых падали кирпичи с неба или которых переезжал автомобиль. Эд никак не мог или же не хотел найти с ними общий язык. В этой небольшой комнатке было еще кое-что: на одной из коробок стоял светящийся светло-голубым стеклянный шар – подарок мамы Эда ему на день рождения. После того как она умерла от неизлечимой болезни, ее муж, который не приходился мальчику настоящим отцом, отдал его в детский дом.

Этот шар светил даже ярче, чем небольшая лампочка под потолком. Вильяма притягивало это сияние, и, неоднократно заходя в бессознательное Эда, он подолгу любовался шаром. В тот раз Харт, успевший привыкнуть к огромным помещениям во внутренних мирах воспитательниц и бывший всегда предельно осторожен, случайно задел коробку, на которой стоял шар. У мальчика не хватило скорости реакции, чтобы поймать его, и самое ценное воспоминание Эда разбилось вдребезги. У Харта задрожали руки, он бросился собирать осколки, порезал ладони в нескольких местах, но постепенно до него дошло, что это бесполезно. Стеклянный шар представлял собой не просто подарок – он являлся источником дополнительного света для бессознательного Эда. Тогда еще Вильям не знал, к чему это может привести, но понимал, что подобное не останется без последствий.

Уже на следующий день Эд вел себя тише воды ниже травы. Он был полностью подавлен, и Харт, наблюдавший за ним, четко осознавал причину происходящего. В тот день Вильям открыл для себя важное правило, которым впоследствии руководствовался: ничего не менять во внутреннем мире людей без необходимости, оставлять все на своих местах. Кто бы мог подумать… всего лишь светящийся стеклянный шар, а его исчезновение сломило Эда. Время шло, мальчика водили к врачу, воспитательницы решили, что, возможно, у него что-то болит. Разумеется, эти походы заканчивались ничем. Вильям испытывал необъятное чувство вины перед Эдом, которое лишило его сна. Нервная система начинала потихоньку сдавать. Еще пара бессонных ночей – и либо здоровье Харта было бы подорвано, либо его внутренний мир мог серьезно пострадать от самоосуждения.

Решение пришло прямо перед самым шагом в пропасть опасных последствий как для Вильяма, так и для Эда. Харт уже собирался что-нибудь сломать в своем внутреннем мире, чтобы хоть как-то унять невыносимое чувство вины, как обнаружил в своем бессознательном под одной из тумбочек, из которой выходили зеленые ростки с листочками, небольшую синюю тряпку, которую никогда раньше не видел. Вильям поднял незнакомую ему ткань, которая оказалась небольшим мешочком из какой-то приятной на ощупь материи.

Первым, что он извлек из мешка, был стеклянный светящийся шар. По-видимому, концентрация Харта на желании изменить случившееся в бессознательном Эда была настолько сильной, что с ее помощью он породил элемент, который мог материализовывать его мысли. Вильям не стал тратить время на поиск объяснений, почему и откуда этот синий мешок появился в его внутреннем мире, ему необходимо было срочно кое-что проверить.

Все остальные дети давно уже спали, когда юный Харт пришел в сознание. Тело было взмокшим от перенапряжения и усталости. Он встал со своей кровати и на цыпочках подошел к ворочавшемуся с боку на бок Эду. Через мгновение Вильям находился в его бессознательном. Рисунки, игрушки, коробки – все затянулось какой-то зеленовато-черной плесенью. Очевидно было одно – Эд терял свой внутренний мир, который зарастал какой-то зловонной субстанцией. Радость, которую испытал Харт от того, что в чьем-то подсознании с ним оказался тот же синий мешок, целиком охватила его. Он, не медля ни секунды, достал из него стеклянный светящийся шар, который был точной копией предыдущего, и поставил на прежнее место. Собрав осколки, которые остались с прошлого раза, в свой небольшой мешок, он покинул бессознательное Эда. Теперь юный Вильям Джейн Харт мог позволить себе заснуть.

На следующий день все наблюдали чудесное выздоровление Эда, который вновь обрел силы противостоять воспитательницам. Этот эпизод, длившийся дней шесть, многому научил Вильяма и дал информацию к размышлению. Он являлся и участником, и свидетелем того, насколько важно было оставлять бессознательное в первозданном состоянии и как могло небольшое вмешательство погубить или же вылечить человека. Вильям еще тогда понял, что хочет помогать людям разбираться с их внутренними проблемами. Также ему открылся и факт необходимости работать с собственным бессознательным. Ведь Харту не удалось унять чувство своей вины, мало того – он дал этому чувству разрастись до гигантских размеров. Конечно, это не означало, что нужно было расстаться с совестью, но задача контроля самого себя вырисовывалась однозначно.

В последующие недели Харт размышлял, чем же являлся синий мешок, который теперь уже постоянно находился при нем, в чей бы внутренний мир он ни заходил. Гипотеза о том, что он собой представлял, претерпевала некоторые изменения и окончательно сформировалась, когда Вильяму исполнилось десять. Он решил остановиться на мысли, что это отпочковавшийся канал воображения, который ему удалось каким-то образом вывести и материализовать в бессознательном. Самым поразительным было то, что у него получилось иллюзию сделать реальностью. Да, этот мешочек появлялся и выручал только во внутреннем мире, но ведь этот мир так же реален, как и внешний.

Вильям никому не рассказывал о своем даре, как и том, что помогал многим детям в приюте справиться не просто с зарождающимися, а с уже окрепшими комплексами, которыми были наводнены их внутренние миры. Так что свою практику он начал вести с юных лет. Говорить кому-то о своих необычных способностях он не хотел, потому что прекрасно видел, насколько тяжело люди воспринимают нечто новое и непонятное. Любая воспитательница детского дома готова была пойти на небольшие уступки, когда ты вписывался в ее представления об идеальном ребенке. Нетрудно предсказать последствия, которые наверняка произошли бы, расскажи Харт правду о себе. Это могло породить зависть и даже ненависть, что сделало бы жизнь в приюте невыносимой. Его могли даже положить в психиатрическую лечебницу. В общем, существование, которое устраивало Вильяма, с большой вероятностью резко бы изменилось. Харт привык исходить из худшего сценария, так как видел прямо перед собой множество примеров отнюдь не радужного развития событий. Его собственная судьба входила в их число.

К тому же Вильям не видел смысла кому-то что-то объяснять и доказывать, когда можно было просто делать. Сверстники, в чьих внутренних мирах он проводил определенные изменения, становились намного свободнее. Детей не тяготили несчастья, выпавшие на их долю почти с самого начала жизненного пути. Харт не просто удалял сорняки из их внутренних миров, но и оставлял, исходя из уникальности каждого, какой-то предмет, который бы помогал им самим справляться со сложными ситуациями в будущем. Это была внутренняя поддержка и уверенность в себе, без которых так сложно любому стать самодостаточным. Особенно детям из приюта, многие из которых винили себя в том, что оказались совершенно одни в этом месте. Вильям довольствовался преображением окружающих людей. Ему этого было более чем достаточно.

Когда Харту исполнилось четырнадцать лет, он решил подготовиться и сдать экзамены в медицинскую академию. Ему крупно повезло с одной воспитательницей, у которой во внутреннем мире все было строго распределено. Она очень долго работала учительницей в городской школе. И Харт, подключавшийся к ее бессознательному, почерпнул информацию об образовании, институтах, колледжах и о многом другом. С помощью книг, которые хранились в запечатанной коробке под кроватью в бессознательном воспитательницы, он прошел весь курс среднего образования. Конечно, кое-что могло измениться с тех пор, но база все равно была одна. Вильям видел это по тому, что преподавали им на занятиях. В пятнадцать лет Харт сдал все экзамены за среднюю школу. Это исключительное событие многих удивило: Вильям получил аттестат, будучи на два-три года младше тех, кто получал аналогичный документ в школе.

В пятнадцать лет парня не могли просто взять и отпустить из детского дома. Но Вильяму удалось договориться все с той же воспитательницей, благодаря внутреннему миру которой он успешно сдал экзамены. Он предложил ей усыновить себя, чтобы у него была возможность готовиться к поступлению в медицинскую академию, читать материал в библиотеке, а взамен он мог бы пойти работать на полставки куда-нибудь, чтобы оплачивать свое проживание.

Миссис Дэннинг согласилась помочь юному гению после того, как обсудила все с мужем. Единственное условие, о котором она попросила Харта, – немного подрабатывать, но не для нее, а для себя. У них с мужем не было лишних средств, чтобы содержать кого-то, кроме кошки. Место для ночлега ему предоставят, все остальное зависело от него.

Когда все документы оформили, Вильям переехал к мистеру и миссис Дэннинг. Ему очень повезло, так как они оба были спокойными и рассудительными людьми. От него никто ничего не требовал, к тому же мистер Дэннинг помог Харту устроиться помощником библиотекаря – лучше и не придумаешь.

Время шло, и Вильям старался каждую минуту проводить результативно. Это, разумеется, принесло свои плоды. К семнадцати годам молодой Харт стал победителем нескольких предметных олимпиад и с отличием сдал вступительные экзамены. Это позволило ему на бесплатной основе поступить в престижную медицинскую академию. Вильяму предоставили место в общежитии, плюс ему выплачивалась ежемесячная стипендия. Таких, как он, на всем потоке было не более десяти человек. Теперь его ждало обучение на факультете психиатрии, где он не мог не проявить себя с лучшей стороны.

Время, проведенное в академии, было одним из самых лучших периодов в жизни Харта: он мог наконец-то расслабиться. Вильям вплотную занялся своим внутренним миром и увлекся искусством. Больше всего его привлекало рисование. Также он начал вести дневники, в которых записывал свои размышления.

Обучение шло полным ходом, семестр сменял семестр. Из-за зависти большинства сокурсников к успехам Вильяма общение с ними было довольно сухим. Друзей он так и не нашел, но это его нисколько не смущало. Учеба давалась Харту легко, и он впервые ощущал не только внутреннюю, но и внешнюю свободу. Он уже начал забывать о своем даре, так как не использовал его, пока в начале четвертого курса ознакомительную лекцию не прочел профессор Фрэнк Дежайн. Свое обращение к аудитории он начал с фразы, что у врача может быть только один успех – выздоровевший с его помощью пациент. Все остальное профессор отнес лишь к поддержанию высокого самомнения. Еще он заявил, что лично бы отказался от всех своих званий, если бы не помог ни одному человеку справиться с мучавшим его недугом. Профессор Дежайн много поучительного рассказал в тот день, но первой фразы, которая касалась успеха, было достаточно, чтобы Вильям всмотрелся в собственные приоритеты и выбрал окончательный вариант своего будущего пути.

После одной лекции Харт подошел к Фрэнку, чтобы спросить, каким образом можно попасть на работу в лечебницу, где тот занимал должность директора. Мистер Дежайн сказал ему тогда следующее: «Послушайте, молодой человек, у меня есть один маленький недуг: я боюсь, как это ни банально, пауков. Вылечите меня, и я сразу же возьму вас к себе». Было очевидно, что профессор говорил это несерьезно. Но его лицо изменилось, когда Вильям ответил, что вылечит его всего лишь за один сеанс, который можно провести сейчас или же в любое удобное для него время. Фрэнк хоть и отнесся к этому предложению тогда скептически, ответив: «Посмотрим, а теперь вам нужно идти на следующую лекцию», но искра интереса в нем заронилась. Мистер Дежайн слышал о даровитом студенте, о нем знал весь факультет, но одно дело – учиться с отличием и выступать с научными докладами, а другое – применять свои знания на практике.

Хотя предложение Фрэнка вылечить его походило на шутку, он и правда был болен арахнофобией. Спустя месяц Вильям снова подошел к профессору с вопросом о приеме на работу и выразил готовность искоренить болезнь. На этот раз Фрэнк Дежайн не стал долго сопротивляться, так как ему действительно было интересно.

– Только, профессор Дежайн, я буду использовать свой метод, если вы не против.

– Ну, он хотя бы безопасен? Ты его уже применял?

– Да, конечно, он помогает и еще ни разу не давал отрицательных результатов.

– Что ж, любопытно. Приходи в субботу по этому адресу к двенадцати часам. Там и посмотрим на твой безупречный метод.

С этими словами Фрэнк дал Харту свою визитку, где были указаны координаты лечебницы.

Наступил долгожданный выходной день. В ту субботу Вильям Джейн Харт за полчаса разрешил проблему мистера Дежайна прямо у него в кабинете. Когда профессор пришел в себя, он вначале не поверил, что что-то вообще произошло, кроме его погружения в сон, которое действительно было неожиданным. Но, переключив внимание на пару больших мохнатых пауков, которые ползали в стеклянном кубе, он не ощутил паники внутри себя, которая была раньше. Фрэнк полагал, что от страха можно избавиться, если привыкнуть к объекту, который его вызывает (на самом деле это эффективный метод, если привычка сформируется на уровне бессознательного), поэтому и держал в кабинете пауков. Профессор серьезно посмотрел на двадцатилетнего Харта и произнес:

– Не знаю, твое ли это лечение или же моя техника дала свои результаты, но склоняюсь к первому варианту. Тем не менее, прежде чем к тебе попадет хоть один пациент, я должен знать, в чем состоит твой метод.

Вильям не стал ничего скрывать и изложил суть операций, которые проводил на открытом бессознательном в течение более чем десяти лет. Профессор не выразил ни капли сомнения по поводу услышанного. Наоборот, он стал задавать Харту разные вопросы: насколько это опасно, каковы могли быть последствия такого вмешательства? Его интересовали многие детали, связанные с методом Вильяма, которые он хотел для себя прояснить. При этом Фрэнк не спрашивал Харта о том, почему тот отличался от остальных, или что-то вроде этого. Уникальность молодого человека была очевидна, и выяснять секрет этого мистер Дежайн не собирался. Его главная задача состояла в том, чтобы сделать как можно больше пациентов здоровыми, и он видел, что Вильям мог этому способствовать.

Харту оставалось полтора года до конца обучения. Фрэнк предложил ему сдать все оставшиеся экзамены за полгода, после чего он смог бы взять его к себе на работу. Вильям сдавал экзамены и параллельно занимался ремонтом отведенного для него кабинета, который был на значительном отдалении от остальных.

Фрэнк принял Харта на работу в качестве внештатного личного помощника-консультанта, поскольку сразу после окончания академии выпускник не имел права работать врачом. Только после пяти лет стажировки в качестве помощника у действующего доктора можно было официально получить звание врача. Однако Харт вместо функций помощника выполнял все функции самого врача. Все, кто записывал или приводил Вильяму пациентов, были личными помощниками Фрэнка, которым он доверял как самому себе, вот почему о Вильяме знали пять-шесть человек во всей лечебнице.

Поскольку стипендия с окончанием обучения переставала выплачиваться, деньги у молодого гения отсутствовали. На первое время было решено сделать из пустующей достаточно просторной кладовой, которая примыкала к «офису» Харта, что-то вроде комнаты отдыха. В конце концов, она стала временным домом для Вильяма, с разрешения Фрэнка. Профессор помогал молодому человеку с обустройством рабочего и нерабочего места, а также дал ему ключ от запасного выхода из здания, который находился почти прямо напротив необычно обставленного кабинета. Получалось, что Вильям мог покидать стены лечебницы, минуя пункт охраны. Фрэнк всецело доверял Харту, которого взял под свое крыло, и тот полностью оправдывал это доверие.

Еда в больнице была сносной, крыша над головой имелась. Вильям открыл счет в банке, на который поступала зарплата по его контракту. Он даже не проверял счет и особо об этом не задумывался, Харт сделал это по просьбе Фрэнка. Они вместе разработали стратегии на все неблагоприятные ситуации, которые могли произойти. Это было необходимым, так как профессор многим рисковал в сложившейся ситуации. Вильяму оставалось лишь ждать, пока пройдет требуемый законом период, после которого он сможет получить звание доктора и официально заниматься лечением пациентов, а на его банковском счете накопится достаточно денежных средств для приобретения скромной квартиры.

С момента, когда Вильям принял первого направленного ему Фрэнком больного, прошло два с половиной года. Оставалось еще почти столько же – и Харт сможет официально именоваться доктором. Он не считал ни дни, ни недели до того, как этот момент наступит. В его памяти крепко запечатлелись слова Фрэнка Дежайна, которые он произнес на ознакомительной лекции: есть лишь один успех для врача – это вылеченные им пациенты. Все остальное существовало лишь для повышения уровня самодостаточности, а с ней у Вильяма Харта было все в полном порядке.

* * *

«Вера в себя, самоуверенность – это не пустые слова, а конкретно сформированный в человеке ресурс. Благодаря ему одни совершают поступки, которые не под силу другим. К сожалению, у многих людей этот ресурс со временем очень тесно привязывается к внешней среде. Это происходит не по вине человека, а потому, что сопротивляться подобному нигде не обучают. Процесс, при котором уверенность в себе попадает в зависимость от окружающей среды, начинается еще с детского возраста. Сперва влияние оказывают родные, которые либо поддерживают результаты деятельности своих малюток (рисунки, пение, танцы и другое), либо, наоборот, твердят им, что толку из них не выйдет. Конечно, можно понять эту логику: если, руководствуясь любовью и заботой, вселить в ребенка уверенность в себе и в своих творческих порывах, то его может ждать очень неприятное разочарование от столкновения с непредвзятой реальностью. Но не думаю, что это повод к тому, чтобы лишать маленького человека такого ценного ресурса, как вера в себя. В конце концов, можно внушить ему, что всегда следует стремиться к лучшему и не останавливаться на достигнутом.

На самом деле неважно, как ведут себя родители, ребенок в любом случае привязывает свою уверенность к их мнению. Постепенно это переносится на весь внешний мир. Что-то не вышло с первого раза, и человек уже начинает сомневаться в себе. Такое положение вещей приводит к разным последствиям: либо индивид перестает к чему-то стремиться и ничего не делает, потому что хочет избежать очередной неудачи, либо начинает искать внешние источники поддержки любыми способами. Он также может “помочь” себе пережить неудачи спиртными напитками. В общем, здесь ответвлений масса. Но у них всех один принцип: внутренняя уверенность людей в себе привязана к непостоянству внешнего мира, поэтому любое изменение в окружающей действительности выводит внутренний мир человека из равновесия, а эти изменения – неизбежны.

Эту зависимость очень сложно, почти нереально разорвать во взрослом возрасте. К тому же, помимо этой проблемы, человеку докучает масса других: комплексы, слабости, искушения. Поэтому лучше всего либо с детства закладывать в ребенка основы неиссякаемой, но здоровой самоуверенности, либо привить ему необходимость работать со своим внутренним миром и развивать его. Второй вариант даст растущему индивиду все шансы, чтобы оборвать в будущем нить зависимости между внутренним миром и внешним. Даже если у него не получится это сделать, то он сможет по крайней мере регулировать натяжение этой самой нити».