Матэ капитану понравился. Мы в компании князя сидели в его резиденции и отдыхали от ворочания ящиков с боеприпасами. Наговорился капитан с Андреем Михайловичем всласть, узнал многое и проникся идеей создания в Южной Америке вначале крепкого княжества, а потом и государства Русский Уругвай. Обещал всемерно помогать в этом. Одно плохо, что связь у меня с капитаном будет односторонняя, и помочь я ему, в случае чего, вовремя не успею. Так что мы с князем искренне пожелали Ивану Титычу удачи и осторожности, и я через портал вернул его в его столичную квартиру, где все и начиналось. Небыло капитана в области, когда там разборки жесткие проходили, и все. Знать ничего не знает про пострелушки и пропажи ввиду нахождения в отпуске с выездом с места проживания. Обговорив с капитаном приблизительное время моего следующего появления в этом месте и времени, я вернулся в цитадель.

Обманул жадный прапор. Только непонятно, для чего. Небыло у него на складе ни калашей, ни гранатометов. Зато патронов, гранат, выстрелов к РПГ и АГС хватало. Патронов к ТТ тоже было в избытке. А откуда они, если этот пистолет уже давно с вооружения снят, вообще непонятно. Но для нас это очень даже хорошо, иначе чем бы стреляли из древних по году выпуска, но совершенно новеньких по состоянию ППСов? Сорок три штуки вымазанных в густой смазке автоматов сулили нашим будущим противникам массу незабываемых ощущений. Пулю патрона ТТ не каждый современный бронежилет держит, что уж говорить о древних латах! Но добытое мной оружие не могло сыграть решающую роль в предстоящем противостоянии с испанской армией. Необходимо что-то покрупнее калибром, мощнее и дальнобойнее. А где это брать? На складах, в воинских частях или на полях сражений. Есть еще вариант – на оружейных заводах. Но вот где находятся эти склады и заводы, я не знаю. Не знаю, в какую пространственно-временную точку портал открывать. Нужна информация и нужны люди, ей обладающие. А это опять прыжок в будущее и поиск. Куда? Чтобы переместиться, я должен четко представлять точку выхода. По географическим координатам? В Минас Жерайсе попробовал, так людей и снаряжение разбросало по площади в квадратную милю. Хорошо еще, что никто не погиб, материализовавшись над пропастью или в водопаде. Задать координаты наобум, до секунды? А где гарантия, что в этой точке нет ничего опасного, могущего привести к смерти? Нет такой гарантии.

Но не все так плохо. Будем, как говориться, танцевать от печки! Конкретная точка выхода у меня все же есть: моя квартира. Вот от нее и буду отталкиваться. К тому же там есть ноутбук с Интернетом, в котором, как мне кажется, доброхоты даже точки дислокации стратегических ракетных войск страны выложили. Развелось уродов, и укорот им сделать некому! Нет, я в своей реальности таких обожателей гласности по любому поводу буду укорачивать в обязательном порядке. Ровно на голову. Заодно и тех, кто прошляпит утечку секретной информации. Чтобы никому обидно не было. Вот так! Длинный язык во все времена отрубали вместе с головой. Но пришел Меченый, первым распустивший язык свой поганый и начавший о наших секретах болтать, где ни попадя. А за ним и остальные, слюнями захлебываясь, стали перед Западом свою осведомленность, значимость да весомость показывать. С одной лишь целью: продаться подороже!

Ладно! Существующую реальность будущего кардинально переделать без вмешательства в прошлое невозможно. Я уже начал вмешиваться, но пока это на будущем никак не отражается. Нет еще в моих действиях ничего значимого, что может изменить ход истории, нет точки опоры для переворачивания мира. И никто мне ее не даст, даже Бог! Сам я ее должен создать. Постепенно, обдуманно. Чтоб была она монолитом, а не зыбким болотом. И для этого я буду грабить прошлое и будущее, перетаскивая в свое нынешнее время и оружие, и технологии, и людей.

За окном лил дождь. Обычная погода для зимнего времени. Сыро, промозгло, холодно. Южный ветер с Антарктиды, памперо, приволок минусовую температуру. Минус небольшой, но для людей, привыкших к постоянному теплу, достаточно некомфортный. Население Новороссийска утеплилось, надев пошитую по образцу стрелецкого кафтана верхнюю одежду. Теперь даже индейцы-рабочие не шастают по городу в голом виде – поняли необходимость одежды. Не в лесу, чай, живут, а в русском городе. Только число чистокровных русских за все время выросло всего на три человека: одного, минера-оружейника, я приволок из будущего, вторым стал Микула, старый холоп князя, вернувшийся к нему на службу. Третий – сын княжеский Василий с молодой женой наконец-то соизволил в отцово княжество переселиться. А почему не сразу, как только папаша на земле Уругвайской появился и город заложил? Непонятно мне такое прохладное отношение между самыми близкими родственниками. А в сознание княжича я еще не влазил и чем он «дышит» не знаю. Некогда мне сейчас этим заниматься. Но, чует мое сердце, придется. И, подозреваю, не все мне там понравится.

Князь вызвал в резиденцию Дизеля, Жень-Шеня и Стрижа. Увидев меня, да еще без бороды, к тому же сидящего в кресле своего дома и спокойно тянувшего через бомбилью матэ, братья-десантники были очень удивлены. Я ведь должен быть за тысячи миль отсюда, в краю не собранных алмазов! А увидев новое лицо, старшину, и узнав, откуда он, удивились еще больше. Долго заинтриговывать братьев я не стал. Опуская подробности, коротко рассказал, что приключилось. И попросил помочь мне информацией. Кое-какая была у каждого. Вот только воспользоваться ей не сразу можно.

Как, к примеру, я буду искать в забайкальских сопках склады, предназначенные для снабжения наших войск при возникновении вооруженного конфликта с сопредельным государством, если они замаскированы и к ним нет даже тропинок? Это надо будет потрошить штаб ЗабВО, искать там карты да схемы. Или какой-либо неброский лист бумаги в покрытой пылью картонной папочке с географическими или иными координатами, вплоть до «три лаптя по карте № 8 в северо-южном направлении от пенька спиленного в прошлом веке кедра»!

Хабаровчанин Стриж дал более точную наводку: под его родным городом есть поселок с заводом по производству и утилизации взрывчатых веществ. Мне останется только найти подробную карту края, а остальное – дело внеземной техники. Жень-Шень внес наиболее весомую лепту: его отец – военный моряк, и вполне сможет мне помочь, если я с ним буду говорить полностью откровенно. Это подразумевает, что я расскажу ему о том, где сейчас его сын, как попал и чем занимается.

– Женя, – произнес я, глядя ему в глаза. – Ты действительно хочешь, чтобы твой отец это знал? Не будет ли для него это знание еще более жестоким ударом, чем твоя смерть? Ты сам в то, что с тобой произошло, не сразу поверил, а каково ему будет? Тем более что мне для подтверждения своих слов его сюда, к тебе, привести придется. А как у него сердце не выдержит такой вести?

– Тогда меня с собой возьми. Я после того боя, скорее всего, в «без вести пропавших» числюсь. Мало что ли раненых и память потерявших, да без документов по госпиталям мыкаются?

Да, о таком бездушном отношении тогдашнего командования к бойцам покалеченным я знал. Журналисты раскопали, что после Первой чеченской на станции железнодорожной два вагона с трупами бойцов русских нашли. Без документов. Кто, с каких частей, как и где погибли – неизвестно. Побросали в вагоны, закатили в тупик и забыли отцы-командиры. И никто их не искал! Без вести пропали – и точка. Даже в дремучие века, что Средними называются, командиры не бросали своих павших солдат не похороненными. Если только сами вместе с ними не полегли. А кто сделал бы так, тому точно бы пику в пузо воткнули, и хоронить не стали.

– Добро! Я подумаю, как это правильно сделать. Вполне возможно, что через твое сознание я смогу точку выхода установить.

– А мы с тобой, воевода, сможем пойти? – На меня смотрели полные надежды и просьбы глаза Стрижа и Дизеля. В руке Стрижа подрагивал обрывок открытки с изображением драмтеатра в его родном городе – единственное, что сохранилось в кармане изодранной пулями форменки десантника. Привет из прошлой жизни. Моя четкая точка выхода.

– Сможете, братцы, но каждый в свое время. Сейчас вы мне здесь нужны. Дело важное и очень срочное. Хоть с виду довольно рядовое. Надо построить большой сарай…

Шаг, и черное ничто захлопнулось за моей спиной. Следующим объектом экспроприации был особняк Сутулого. Носил он явные следы штурма, учиненного покойным лейтенантом Галушко. Выбитые двери, разбитые окна, пулевые оспины в стенах. И вскрытый сейф. Ай да гарный хлопец лейтенант! Успел погреть ручки, только не в коня корм пошел. Ну, ладно. Деньги эти покойнику нужнее.

И на этот раз со мной были бойцы-уругвайцы. Взял тридцать человек, чтобы быстрее управиться. Индейцы сначала с огромным интересом рассматривали все вокруг, трогали руками, едва на зуб не пробовали. Но услышав мою команду, тут же загнали удивление и любопытство внутрь себя и бегом принялись тащить все, что под руку попадало, и бросать добычу в портал. А меня убранство особняка не интересовало. Что могут придумать быдляне, ставшие нуворишами? Дальше позолоты, где ни попадя и лепнины «под старину» их воображение не простиралось. Это раньше жизненный путь таких, как Сутулый, складывался из «украл – выпил – в тюрьму». А теперь они в одночасье стали «уважаемыми людьми», сажающими во властные кресла купленных чиновников. Силушку почуяли, вседозволенность и неуязвимость со стороны Закона. И решили «соответствовать» своему новому статусу. Только напрочь забыли, что бандиты хоть и живут хорошо, но не долго. Вот теперь и пованивает с дыркой во лбу один такой нувориш с параши на полу кабинета другого такого же нувориша. Растворяющегося в болоте.

Меня больше интересовало оружие. Любое. И оно присутствовало в ящиках массивного стола в кабинете Сутулого. Это были два пистолета-пулемета «Кедр» с глушителями и четыре запасных магазина на 30 патронов 9×18ПМ каждый. Снаряженных. Стволы неплохие для ближнего боя. Удобные для скрытого ношения. Вот только если глушитель надежно блокирует звук выстрела, то лязг затвора при стрельбе, особенно ночью, слышен далеко. Да и ладно! Нам в 16-м веке не стоит привередничать. Да и кто сможет понять, что в ночи лязгнуло?

Здесь же, в кабинете, стоял еще и обширный стеклянный шкаф, похожий на выставочную витрину. В нем находились охотничьи ружья и карабины. Разных моделей, калибров и производителей. Коллекция, одним словом. Как еще и их менты не прибрали? Видно, на потом отложили, а «потом» случились пули в брюхи. А ружьишки-то красивые, одно даже с золотой чеканкой. Но я пришел не богатствами, нажитыми преступным путем, любоваться, а экспроприировать их. Потрошили особняк до тех пор, пока ОПОН через забор не полез. Нам с этими ребятами встречаться не захотелось. Потому хватай мешки – вокзал поехал!

В резиденции князя все кипело. Богатые трофеи прятались по каморкам от глаз непосвященных. Прибежали братья-десантники. Жень-Шень доложил о ходе работ по строительству большого ништякиприемного сарая. И посмотрел на меня вопросительно.

– Нет, Женя, еще не сейчас. Потерпи. К твоему отцу пойду сразу, как только дела неотложные в спокойное русло переведу да по полочкам разложу.

Жень-Шень вздохнул, отдал честь и убежал. Я спустился в вырубленный в скале под цитаделью арсенал. В отдельном помещении на деревянных полках была сложена моя украинская добыча: немецкий пулемет, автоматы и винтовки из бандеровского схрона. Машинки хорошие, но патронов очень мало. Рядом два с половиной десятка охотничьих ружей и карабинов, пять калашей 7,62 мм и три 5,45 мм. Около десятка разномастных пистолетов и даже один наган. Только опять же – патронов кот наплакал, кроме 7,62 мм автоматных. Их я у Ляха добре уволок. Как и ППС-43! Вот к этим древним автоматам патронов было очень много, что меня весьма радовало.

Но общий итог моего рейда не очень впечатлял. Да, начало перевооружения княжеской армии положено. Теперь требуется продолжение, а куда прыгать и где искать современные мне стволы? Нет, все-таки придется охотничьи магазины потрошить! У ликвидированных авторитетов во владении были такие. Надо брать, пока кто другой не прибрал бесхозное имущество. Я переговорил по этому поводу с князем, открыл портал и очутился в поселке, в хате участкового. Вышел из портала на веранде. Огляделся, пока был невидим, и постучал в дверь. Услышал голос капитана, назвался и не спеша вошел, чтобы не нарваться на пулю. Кто знает, что тут происходило за те четыре дня, что меня не было.

Капитан встретил как родного. За солидной сковородой с яичницей на сале (дежурное блюдо холостяка) и стаканом горилки Иван Титыч рассказал, что после разгрома двух криминальных группировок и повязанной с ними полиции, в городе власти почти не осталось. И разгулялась шушера мелкая! Мэр куда – то слился, оставив все на зама. Тот прячется в здании УВД, у и.о. начальника. Даже домой не уезжает. Последний вызвонил подкрепление. Прислало вышестоящее начальство полсотни бойцов ОПОН, и теперь пашут все полицейские без выходных, переведенные на казарменное положение. Город притих, хотя буквально на следующий день после устроенного мной геноцида криминального народа, то в одном его конце, то в другом вспыхивала перестрелка. Это почуявшие свободу мелкие банды начали делить наследство и грабить всех подряд. Еще через день охотничьи магазины были разграблены. Даже стартовые пистолеты растащили. Кто – неизвестно. Может бандиты, а может и простые граждане вооружились. Так что я тихо шел, потому мне и не светит пополнить арсенал. Как говорится: кто не успел – тот опоздал. Мы доели яичницу, допили горилку, и я отправился восвояси. Но взял с капитана твердое слово никуда без меня не лезть! Пообещал заглянуть к нему через пару месяцев, напомнив о поиске легко для меня доступного вооружения. Любого. Денег у Ивана Титыча на жизнь и проплату информации достаточно, тут я не поскупился.

Современного огнестрела я чуток натаскал. И даже патронов хватит на пару не очень ожесточенных боев. А дальше? Пока еще испанская пехота лучшая в Европе. Умелая и стойкая в бою. Не чета моим уругвайцам. Ну, дам я экспедиционному корпусу, что король испанский сюда пришлет, по мордасам разок-другой, а с кораблями-то, что сделать смогу? Практически ничего. Придут корабли военные, многопушечные. Калибры привезут поболее, чем в цитадели княжеской установлены. Чем отвечу? Пока ни чем. Пушки, пушки, пушки… Мне нужны пушки. Нам нужны пушки. Русскому Уругваю нужны пушки. Чтобы устоять, чтобы выжить, чтобы помочь Руси стать Россией, сильной и независимой. Чтобы заявить всем: с русскими надо считаться! Для этого нужны пушки…

Быстрыми шагами я мерял пространство княжьей резиденции. Куда, в какое время надо занырнуть, чтобы найти необходимое? Европа, век двадцатый – ответ однозначный. Оружия много. В начале века контроль за его продажей кому ни попадя не узаконен: производители – частные лица, кто платит, тому и продают. Мысль дельная, только для ее осуществления время требуется. Время присутствия там. Лихим наскоком отжать необходимое не получится. Вжиться надо, легенду придумать, деньгами обеспечиться. Людьми, помещением, не говоря уже о документах и одежде, соответствующей времени. Но мысль дельная и вполне осуществимая. Но – не сейчас. А что сейчас? Реально есть две точки, куда я смогу попасть: открытка Стрижа с видом его родного города и память Жень-Шеня. Начну, пожалуй, с него. Отправил посыльного. Евгений появился достаточно быстро и, зная, что я хочу от него услышать, начал говорить:

– Мой отец, капитан первого ранга, до 94-го был капитаном БДК-25, это большой десантный корабль. Ушел на пенсию, когда списали его корабль и еще два однотипных. Но их капитаны могли и дальше служить, а у моего отца возраст уже не позволял. Вооружение с кораблей было сдано на склады хранения. У отца товарищ есть, с которым он с детских лет дружит. И он как раз тогда был в должности начальника службы артиллерийского вооружения. И склады эти в его подчинении находились. Я думаю, что ты, Илья Георгиевич, через отца моего на того подполковника сможешь выйти. Возможно, что-то и получится.

– Резон есть в твоих словах, Женя. И вероятность срабатывания этого плана достаточно велика. Вот несколько открыток с видами твоего города, – я выложил картинки на стол. – Все, что удалось найти. Посмотри и предложи наиболее приемлемое, в плане скрытности моего появления, место. Это раз. От него нарисуй или опиши подробно маршрут к твоему дому. Это два. И напиши письмо отцу. Будет мне в качестве верительной грамоты. Это три. Бери бумагу, делай.

Жень-Шень заскрипел пером…

…Владимир Харитонович Поливанов, крепкий мужчина среднего роста с седыми висками и обветренным лицом, дрожащей рукой положил на стол листок бумаги. Убрал руку, но тут же вновь протянул ее к листку. Потрогал его кончиками пальцев и посмотрел на меня. Да, поверить в то, что держишь в руках весточку от погибшего, оплаканного и похороненного сына не легко. Глаза видят до боли знакомый почерк, пальцы ощущают бумажную плоть, а вот разум не воспринимает. Да и как поверить этому клочку бумаги, когда в ящике стола лежит другая, с подписью и печатью. А урну с прахом сына он своими руками опустил в маленькую могилку под троекратный автоматный залп. Выплаканы слезы, смирилось сердце с потерей, и тут – ВЕСТЬ! Что жив сын и здоров, что служит где-то в стране далекой и домой вернуться не может. Да еще и его, отца, к себе на ПМЖ приглашает. Как так?!

Я ощутил такую мощную бурю эмоций, что пришлось прикрыть сознание. И еще вопросы, много вопросов. И страх, что его сын нарушил присягу, изменил Родине, обменял честь воинскую на жизнь забугорную. И тоска, тоска и обида, обида и горе, постепенно задавливаемое волевым приказом самому себе: «Успокоиться». Как мог, я старался сгладить негатив, ментально помогая каперангу взять себя в руки. Постепенно он очистил свое сознание от тяжелых мыслей. Вот только сердце его вдруг начало сбоить, а рука зашарила в кармане в поисках нитроглицерина. Я взял его руку, нащупал пульс. Вытащил из-за ворота нательный крест, и он ярко засиял, окутав зеленым коконом нас обоих. Постепенно сердце в груди старого моряка стало биться ровнее. Сияние угасло, и я вернул подарок Бога на место.

Владимир Харитонович глянул на меня сурово-настороженным взглядом. Я, читая в его сознании, стал отвечать на еще не заданные вопросы:

– Ваш сын честно выполнил свой долг солдата до конца. Родину не предавал, присягу не нарушил…

Я рассказал все, что в свое время мне поведали десантники. Все о том, как они умирали. А потом рассказал о том, как сам умирал, и кто спас мое «я», перенеся его в иное время и иное тело.

– Бог наш Всемогущий решил, что сын ваш Евгений и его товарищи, головы сложившие за Отечество, заслуживают иной судьбы и послал их, вернув к жизни, мне в помощники. А сделать мы должны одно: изменить историю так, чтобы Русь наша матушка стала могучей Державой, которую весь мир уважал бы, и козни строить ей боялся. Задача очень трудная, для нас пятерых практически неподъемная. Вот я и ищу помощников.

– Да, Илья Георгиевич. Изменив прошлое можно изменить будущее. Только ну ни как не получается у меня поверить тебе на слово. Мой атеизм и материализм не позволяют. Хоть и слывем мы, моряки, людьми в мистику верящими, но не до такой же степени!

– Хорошо, тогда пойдем!

– Куда?

– К сыну твоему!

– Так он здесь?!

– Конечно, нет. Нельзя ему сюда. По одной причине: есть люди, знающие о его гибели и присутствовавшие на его похоронах. А если кто из этих знающих его увидит? Живого! Что подумает? Практически то же, что думал ты сам совсем недавно. Подумает и побежит в Особый отдел рассказать о чудесах воскрешения рядом с Базой Атомного Флота страны. О последствиях ты знаешь. В той конторе никто в переселение душ, как и ты, не поверит. Потому я тебя к нему проведу. Если не побоишься в портал шагнуть.

Каперанг зыркнул на меня и встал. Я открыл портал. Седой моряк заглянул в черную бездну и решительно шагнул.

Спал я долго, без сновидений, и встал отдохнувшим. А вот мои лейтенанты и каперанг, судя по виду, совсем не спали. Но это не помешало моряку едва не сломать мне кисть руки своим рукопожатием, а ребра – объятием. Я не хилый, но он могуч! Рано его в старики записывать. Первый и единственный его вопрос: «Чем я еще могу помочь кроме оружия?»

– Людьми, Владимир Харитонович! Родину любящими, на все ради ее по настоящему светлого будущего готовыми. Знающими, умеющими, энергичными, честными людьми.

– Будут люди. Оружие тоже будет.

– Тогда прощайся с лейтенантами и пошли обратно.

– Мой сын – лейтенант? И кто же ему звание присвоил?

– Я, как воевода и командующий войсками князя Северского, сюзерена нашего. Здесь у нас Средневековье, конец шестнадцатого века.

– Уже знаю. Так мне теперь к тебе «ваше благородие» обращаться надо?

– На «вы» обращения еще не существует. Все ко всем на «ты» обращаются. А насчет «благородия», так ты теперь тоже «благородие». Офицер, тем более старший, по определению уже благородных кровей. Но здесь у нас и простолюдин может заработать дворянство. Так что рождение не предопределяет судьбу. Ладно, будет время – поговорим о многом. А сейчас пора возвращаться.

Доставив Поливанова-старшего по месту его жительства, я вернулся на Бразильское нагорье. Долго я тут не был, проверить надо, все ли в норме у моих старателей. Посетил каждую изыскательскую партию. Люди были здоровы, сыты и даже веселы, несмотря на тяжелую работу. Добыча алмазов и золота шла полным ходом. Переправив добытое в подвал своего дома, я в лагерь каждой партии перекинул по несколько мешков свежеиспеченного хлеба. Люди были очень обрадованы такому подарку. Все же мягкий хлеб вкуснее черствой пресной лепешки. Конечно, к хлебу было и иное продовольствие, способное дать людям силы для плодотворной работы.

В индейской деревне так же было все нормально. Чужаки не появлялись, древесина ценных пород деревьев заготавливалась, штабеля бревен росли. Я передал старейшинам еще десяток железных топоров, несколько маленьких зеркалец и штуку синего в белый горошек полотна. Индейцы устроили в честь меня праздник с танцами и настойчиво предлагали молоденькую девушку на ночь. Праздник с пиршеством я принял благосклонно, а вот девчонку отверг, обвинив старейшин в жадности. «Мне, – заявил я, – одной женщины мало. Я посланец Бога и наделен громадной силой. Неужели, – вопрошал я, – одна женщина сможет выдержать ночь моей любви?». Старейшины задумчиво покивали головами, соглашаясь. А я заявил, что сегодня я их прощаю и женщин не требую, так как меня Бог зовет, и я ухожу. Отошел за хижину и шагнул в портал. Шагнул, откровенно говоря, сомневаясь в своем решении отказаться от подарка: животик у моей женушки уже реально округлился и я ее не трогал. А, чепуха! Можно и потерпеть. Как говорили в бывшем моем времени: воровать, так миллионы, а, кхм, любить, так королеву. Ровни своей королеве я не заметил, в ушах еще не плещется, так что причины размениваться на «просто потрахаться» нет! Да и положение обязывает марку держать. Одну предлагали! Ха! Вот если десяток или два предложат – не откажусь. Только что я с ними сделаю, это племя знать не будет. Но отбирать их я буду сам. Пусть только рискнут предложить! Девчонки мне в Новороссийске понадобятся.

Через неделю наведался к Владимиру Харитоновичу, отцу Жень-Шеня. Каперанг доложил, с кем уже успел переговорить и что подготовить. Пока на переселение согласились четверо его бывших сослуживцев, таких же одиноких отставников, что и он. Им, как сказали отставники, осталось только уныло ждать прихода смерти, здесь они никому уже не нужны. Но сила и энергия еще есть! Переселившись же в прошлое, они смогут реализовать свой нерастраченный и невостребованный потенциал. И пожить весело!

Еще трое согласны в принципе, но они семейные, и необходимы весьма весомые аргументы, чтобы подвигнуть их на столь радикальные изменения жизни. Тут главное то, что я могу еще предложить, кроме высокой зарплаты. И предложить именно для благоустройства жен и детей на новом месте. А вот с этим у меня – напряженка. Женщине, привыкшей к центральному отоплению, газовой плите на кухне, электричеству и т. д. и т. п., вряд ли понравится жизнь в Средневековье. Современным детишкам – тем более. Там нет тех развлечений, что есть здесь. Потому моя затея провалится, не начавшись. Люди откажутся менять шило на мыло, и будут полностью правы! Как ни прискорбно, но помощников придется искать в других местах, если не в других временах, и по-другому. Да и предложения мои должны быть такими, от которых не отказываются.

С добычей оружия намечается прогресс. Поговорил каперанг с подполковником Ивановым Петром Семеновичем. Рассказал ему все, потому как темнить со старым другом не хотел. Тот подумал и согласился помочь. Заместитель командира дивизии по технической части уже намекал ему насчет пенсионного возраста. Потому подполковник и на переселение согласен – тоже одинок. Почему-то получается так, что человеку, отдающему себя любимому делу, с личной жизнью в большинстве случаев не везет. Женился в молодости, к примеру – после окончания военного училища, а через несколько лет жена, устав от гарнизонной неустроенности, сбегает к благам цивилизации. Нет, конечно, не все так поступают. Есть женщины, что становятся своим мужчинам настоящими сподвижниками, надежной опорой, хранительницами семейного очага. Но в среде военных такое, к сожалению, встречается не так часто, как хотелось бы. Женами декабристов молодые девушки желают становиться реже, чем женами менеджеров среднего звена. А на второй брак мало кто из таких брошенных защитников Родины решается. Да и времени на встречи-ухаживания у них уже нет, как нет в обозримой близости и самих объектов для ухаживаний: в гарнизонах всегда дефицит свободных женщин. Их семьей становится воинская служба. В нее и вкладываются все нерастраченные на семью силы.

Именно так и прошла армейская жизнь подполковника. Потому терять ему действительно было нечего, а переселение в прошлое открывало многие перспективы. В том числе и на встречу с хорошей женщиной. Уж я-то знаю!

– Схема изъятия сданного на хранение или списанного на утилизацию вооружения, Ивановым предложенная, – сказал каперанг, – ущерба боеготовности дивизии не нанесет. Да и оружие не всплывет в криминальном болоте. Только деньги кое-какие понадобятся. Для смазки некоторых «механизмов». И еще надо проработать вопрос вывоза со складов.

– Тяжелое заберем через портал, – улыбнувшись, произнес я. – Только мне в обязательном порядке надо побывать на каждом из складов, с которых будет производиться выемка. И еще, Владимир Харитонович. Передайте Петру Семеновичу, что размеры предметов, подготовленных для транспортировки, должны быть не более полутора метров ширины и менее двух метров высоты. Длина не существенна. И по весу они должны быть приемлемы для перемещения силами пяти – шести человек.

– Хорошо, Илья Георгиевич, скажу. И познакомлю.

– Деньги я принесу. Доллары. Еще могу необработанные и обработанные камушки – алмазы с изумрудами предложить, и ювелирку. Правда, без пробы. Нет их еще там, откуда я прибыл. Да, еще хорошо бы с начальником медицинской службы дружбу свести. Лекарства нам тоже очень нужны, как и квалифицированные медики. А то у нас только лекарь-травник есть и алхимик с навыками средневекового хирурга.

– Да-а, проблема! Начмед в дивизии новый, недавно переведен из Москвы. За что в ссылку угодил – не знаю, но постараюсь выяснить. Есть еще люди в штабе, что помнят меня, помогут. Буду искать подходы.

– Сам не найдешь – покажешь его мне. Я сумею найти точки соприкосновений.

– Добро. А вот медиков знакомых у меня нет. Не завел, на здоровье не жаловался, не обращался. Тут я не помощник.

– Ладно, придумаю, как этот вопрос решить. Кое-какие соображения имею.

На том и расстались. Я оставил каперангу солидную пачку российских денег, изъятых у бандитов. На жизнь. Шаг в один портал, шаг в другой, этот прием я назвал «прыг-скок» – и я вновь в доме каперанга, в небольшой комнатке, выделенной мне специально для «прыжков». Но уже на два дня позже. Выйдя в зал, застал там каперанга и сухонького седого старичка с роскошными пшеничными усами. Я просканировал сознание нового персонажа, а он, хмыкнув в усы и собрав морщинки в уголках улыбающихся глаз, встал и протянул руку:

– Капитан третьего ранга в отставке Матвей Родионович Логин. На том же БДК-25, где Харитоныч командовал, машинной командой заведовал. И тогда, и сейчас зовусь Дед Матвей. Друган в гости позвал, сказал, что человек интересный будет. Это ты?

Я пожал протянутую руку. Физический контакт принес неожиданное: Дед Матвей оказался латентным телепатом, но умеющим только считывать чужие мысли и рефлекторно закрываться. Ну и хорошо! Я приоткрыл свое сознание и представился:

– Илья Воинов, граф и боярин князя Северского, основавшего в конце 16-го века Новороссийск Уругвайский. Воевода княжеский.

Внимательно посмотрев мне в глаза, Дед произнес:

– А ведь он, Харитоныч, правду говорит! Слышишь?

– Слышу и знаю, потому, как сам там уже побывал. И сына встретил, живого.

Теперь Дед посмотрел на каперанга и с изумлением произнес:

– И ты не врешь! А что молчал?!

– Что поделаешь, – притворно вздохнув, произнес я. – Как можно соврать телепату?

– Что?! – воскликнул Дед Матвей.

– Можно подумать, что вы, Матвей Родионович, о своей способности не знали!

– Я могу слышать мысли, но не всех и не всегда. Я не телепат!

– Телепат, только самородный, необученный. Если желаешь, могу из тебя, Дед Матвей, сделать полноценного.

Дед потеребил пшеничный ус и махнул рукой:

– А давай!

Я прижался лбом к его лбу. Поправил кое-что в его сознании и передал необходимые знания. Теперь Дед мог не только слышать чужие мысли, но и направленно передавать свои – разговаривать мыслеречью, настроившись на излучения мозга определенного человека. В обязательном порядке передал и умение закрывать свое сознание от чужого вторжения, будь оно целенаправленное или непроизвольное. После контакта Дед Матвей выглядел несколько обалдевшим.

– Как ощущения? – спросил я его мыслеречью. – Нравится?

– В голове шумит. И голоса со всех сторон.

– Так закройся! Я ведь тебе показал, как это делать.

Дед закрылся. Да так прочно, что мне пришлось искать обходные пути в его сознание.

– Не так капитально, Дед. Так ты превращаешься в обыкновенного человека, без дара. А он – твое преимущество перед многими. Узнать мысли противника или недоброжелателя – мечта любого воина. Тренируйся!

Тут в дверь постучали, и на пороге появился подполковник. Поздоровались. Каперанг представил нас друг другу.

– Завтра с утра жду на КПП, – произнес Иванов. – Проведу для вас маленькую экскурсию. Деньги привезли?

– Да. Сколько надо?

– Пару тысяч. Надо «подмазать» прапоров со склада стрелковки и боепитания, что уже товар приготовили. Я вас с ними сведу, сами и расплатитесь. Неприятные люди, доложу я вам. Но мне их приходится терпеть. Крыша у них – зам. командира дивизии по тех. части. Это он мне про пенсию намекал. И вот еще, – он указал на большой полиэтиленовый сверток. – Там форменка матросская, рабочая, в ней вы свободнее по территории складов хранения перемещаться будете. И меньше в глаза бросаться. Извините, спешу. Ровно в 9-00 завтра у КПП. Честь имею!

Откозыряв, подполковник ушел. Я, попрощавшись с Дедом и каперангом, сделал «прыг» домой и, побрившись, «скок» в утро следующего дня. Чтоб не привлекать форменкой внимание патрулей, переоделся в подъезде ближайшего дома и ровно в 9-00 был у КПП. Подполковник, глянув на часы, пошел через турникет, бросив дежурному, приветствовавшему его: «Со мной». Быстрым шагом дошли до большого железного ангара, в котором несколько матросов «болгаркой» и автогеном резали на куски артиллерийское орудие. Посмотрев на такое варварство, я едва не застонал. Как бы оно нам пригодилось! Подполковник, увидев мою реакцию, произнёс:

– Это 2М-2, 25-ти миллиметровая, снарядов на него нет. Вон в том углу, – он показал, в каком, – то, что надо. ЗУ-23-2, спаренная зенитная установка в составе двух зенитных автоматов. Вот ее станок и платформа с ходом. Прицелы ЗАП-23, для стрельбы по воздушным целям, и наземные прицелы Т-3 у меня в подсобке, в ящиках упакованы. Индекс установки по ГРАУ СССР 2М-13. Калибр 23 мм, скорострельность 2000 выстрелов в минуту, масса установки 950 кг, дальность стрельбы 2500 метров. Заряжать можно вручную, расчет 5 человек. Металлические ленты на сорок патронов. Тоже имеются. Отдам все, что найду. Снаряды двух типов: бронебойно-зажигательно-трассирующий БЗТ и осколочно-фугасно-зажигательный ОФЗ. Последний с самоликвидатором и максимальным временем срабатывания 11 секунд. А снарядов на соседнем складе, у прапорщика Чухно – немеряно. В Афганистане эти «зушки» ставили на грузовые автомобили ЗИЛ-130, ЗИЛ-131, Урал-4320 или КамАЗ. Для сопровождения колонн. Машинка хорошая, хоть модель и старая. Их с вооружения береговых войск флота сняли. Не соответствуют уже современным требованиям для борьбы с самолетами. Вот на склады хранения или в утиль и распихали.

Я смотрел на двуствольную пушечку и тихо радовался. Да я с ней и одной морским королем буду! Хрен кто к моему кораблю на ее пушечный выстрел подплывет. 2000 выстрелов в минуту! Я нежно погладил ствол. Хороша, красавица. Предвосхищая мой вопрос, подполковник сказал:

– У меня их четыре штуки. Было шесть, но две успели порезать. Стволы отпилили.

– А стрелять они смогут?

– Стрелять смогут, но недалеко. И не точно. По площади – пойдет, но это глупый расход снарядов. Брать не советую. Хороших достаточно. Три уже разобраны, эту сегодня матросы приведут в надлежащий вид. Да, а есть, кому сборку-то произвести?

– Нет, но, думаю, сложности не составит. А вот кто стрелять будет – не знаю. Артиллеристов, знакомых с современными артсистемами, нет у меня.

– Плохо, но не смертельно. Будут пушки, найдешь и пушкарей. А со сборкой могу помочь. Здесь в команде дослуживают два матроса. Оба детдомовцы, после увольнения ехать им некуда. Не хочу, чтобы хорошие ребята в нашей действительности пропали. С работой в стране туго. Куда пойдут? В бандиты?

– Что предлагаешь, Петр Семенович?

– Поговори с матросами. Может, согласятся с нами к твоему князю уйти.

– А сам не можешь?

– Я уйду последним, а им дембель через неделю. Мне еще много чего сделать надо. Ты ведь не будешь против, если я здесь налажу канал поставки вооружения и боеприпасов?

– Только поприветствую! Но ты – без фанатизма, пожалуйста. Лучше подготовь все, а я потом тебя вместе со всем хозяйством и вытащу.

– Вот и славно! Пойдем, покажу остальное.

Долго мы бродили по большому ангару. Много чего в нем было такого, для нас полезного, что нужно будет утащить. Я прикидывал, где надо открыть портал для удобства пропихивания в него зенитных установок и 82-мм минометов. Лежали они у стены, видимо, уже давно, заваленные кусками дюралюминиевой обшивки башен АУ ЗИФ-31. Тоже пушечка хорошая, и здесь в ангаре имеется, но 10 тонн веса!.. Нет резона корячиться. Поищу что-либо полевое, с такими же характеристиками, но легче. А вот броню с тридцать первой приберу.

Осмотрев содержимое ангара, согласовал с подполковником, что мне можно забрать, его не подставляя. Прикинул, сколько людей надо, чтобы в течение одной ночи все это к нам перетащить. Поговорил и с матросами, рекомендованными подполковником. Оба коренастые, невысокого роста. Со дня на день ждут документы, приказ на увольнение их призыва Министром Обороны уже подписан. Почти гражданские люди, но вот ехать им действительно некуда. Я предложил заключить контракт на пять лет, послужить в дальней стране. Согласились, даже не уточняя, что за страна. Сказал сразу: будет трудно, не исключено, что и повоевать придется. За отдельную плату. Переглянувшись, согласно кивнули головами. Отослал их к подполковнику, доложить о своем решении. Пусть у него будут доверенные люди. Пригодятся.

Свел меня подполковник и с двумя прапорщиками. Дал я им по жменьке малой мерикосовских рублей. Аванс. Остальное пообещал заплатить после ознакомления с предлагаемым «товаром» и его вывозки за пределы воинской части. Сначала прошел в склад стрелкового вооружения, что шло на списание. Предупредил суетливого, с бегающими глазками небольшого роста прапорщика, что хлам мне впарить пусть даже не пытается. Найду хоть один ствол с дефектами – накажу. Тот немного скис и повел к штабелю ящиков в дальнем углу ангара. Открыл один, другой. Я заглянул в них, но брать в руки ничего не стал. Из сознания прапора выудил, что эти десять автоматов были новые, полученные с центрального склада. К нему, в утиль, попали путем махинации с документами его земляка из батальона морской пехоты. Для продажи одному постоянному клиенту. Как и два ПКМа, накрытые куском брезента за штабелем ящиков с гранатометами. Хитрый прапор не хочет портить отношения с местным паханом, потому мне, как левому покупателю, все же впарит старье. И прикроется бандитской крышей. Наивный чукотский мальчик! Договорился, когда и куда прапор вывезет автоматы, патроны и два РПГ-7, там же получит окончательный рассчет. На что в его мозгах тут же родился план, как меня под бандосов подставить. Хе-хе!

Следующим был ангар с артиллерийскими снарядами. Черт побери! Я бродил по закрытой территории как по супермаркету, выбирая товар. И никто не обращал на меня внимания! Форменка тут явно была не при чем. Неужели всеобщее наплевательство проникло и в войска? Я, еще Илья Стрельцов, был ребенком в это время, и каким оно было, толком не помнил. Потому и удивляюсь. Хорошо, что враги заморские тогда были более удивлены происходящим в стране, чем мы сами. А то взяли бы Россию тепленькой. Смогли бы наши полуголодные солдатики на дальних рубежах отпор захватчикам дать? При вот таком разгильдяйстве и воровстве? Смогли бы! И давали, только стоило это большой крови и моря материнских слез.

С прапором договорился, что он вывезет две машины снарядов для АУ 2М-13 калибра 23 мм на полигон. Якобы, для утилизации. Там я их заберу, там же и расплачусь. Прапор, худой высокий мужик лет сорока с уныло висящими длинными «запорожскими» усами кивнул головой и сунул в карман аванс. Фамилия ему явно соответствовала: Чухно!

– Вам только эти снаряды нужны, или еще какие? – поинтересовался он чуть гнусавым голосом. – А то у меня много чего утилизировать надо.

И, склонив голову набок, уставился на меня совиным глазом.

– Мины еще нужны, – просканировав его мысли, произнес я. – Для 82-мм миномета. Гранаты, желательно Ф-1, но если нет, то любые. Патроны автоматные, пистолетные, короче – любые. Выстрелы к РПГ, активно-реактивные осколочно-фугасные. Бронебойные тоже подойдут. Да, и взрыватели, конечно же. Как без них! Не забудь.

Только теперь в совином глазу прапора уныние уступило место более позитивному чувству. Почуял «запорожец» жирный куш!

– Мне придется с автопарком договариваться, чтобы еще две машины выделили, сверх наряда, – более веселым голосом произнес прапор. – И матросов на разгрузку надо больше.

– Значит, так. Я плачу десять тысяч долларов за товар. Кроме тебя и водителей машин – более никого. Разгрузят мои люди.

– Так еще в оцепление матросов надо отделение. Это в обязательном порядке, полигон оцеплять. И минер-подрывник будет, тоже прапорщик. Сам я подрывать не имею права.

– Хм. Это твои вопросы, как с ними урегулировать. Не жадничай, поделись, чтобы языками не трындели. С подрывником я сам поговорю. Он сколько тротила с собой привезет?

– На четыре машины ящиков восемь, наверное. Он сам считает, сколько нужно.

– Взрывчатка мне тоже нужна.

– Так он ее у меня же и берет! И детонаторы, и машинку подрывную. По заявке.

– А-а, вот оно как! Тогда посоветуй ему тротила побольше взять. Расход сверхлимитный оплачу! И главное. Если без проколов пройдет операция, то мы с тобой сможем еще долго и плодотворно делать свой маленький гешефт. Да?

– Так точно, – вдруг вытянулся прапорщик. Видимо от перспектив радостных.

Договорились, что вывозку он организует через два дня. На том и расстались. Я нашел подполковника, и он провел меня через КПП. Открыв портал в подъезде пятиэтажки, оказался в доме каперанга. Тот встретил меня ворохом вопросов, на которые я ответил одной фразой:

– Процесс пошел.