«Мы в фортеции живем, хлеб едим и воду пьем. Если к нам на пироги вдруг заявятся враги, зададим мы им пирушку – зарядим картечью пушку…», – в полголоса напевал я пришедшую на ум песенку. Я возвращался на баркасе после осмотра укреплений на острове Застава, ударными темпами возведенных за четыре месяца. Все-таки механизация – великая вещь! Даже малая в виде бетономешалок и легких строительных кранов дает огромное преимущество перед чисто ручным трудом. А уж большая, в виде японского гусеничного экскаватора TAKEUCHI и подъемного крана на базе «МАЗа», вообще подспорье великое. Экскаватор, имея бульдозерный нож, выровнял площадку, убрав обломки разрушенных испанскими пушками каменных блоков, и выкопал котлован. Кран подавал металлическую арматуру, швеллера, рельсы и бетонную смесь для сооружения стен, сводов казематов и межэтажных перекрытий. Общий вид островного укрепления я, не мудрствуя лукаво, содрал с известного в будущем Девонширского редута. Только внес кое-какие новшества. Как говорилось в его описании, редут это отдельно стоящее укрепление сомкнутого вида, предназначенное для круговой обороны. Как раз то, что нам нужно. В описании говорилось еще, что это укрепление имело земляной вал и ров. Вала не будет, а вместо рва – залив Монтевидео.
О новшествах. Девонширский редут предусматривал открыто стоящую на его бастионах артиллерию. Меня это не устраивало. Если дульнозарядное орудие было мало подвержено погодному воздействию ввиду простоты конструкции и обслуживания, то орудия, притащенные мной из будущего, требовали к себе более бережного отношения. Зимние дожди и близость океана отрицательно повлияют на их механизмы. Да и случайно прилетевшее чугунное ядро многофунтового канона какого-либо фрегата может много бед натворить. А пушек из будущего у нас в княжестве мало. Как и людей, обученных из них стрелять. И их всех беречь надо! Потому я решил из редутов сделать казематы, возведя над ними железобетонные своды. И пушки будут целы, и пушкари защищены от вражеских бомб и ядер. И вот стройка закончена.
В казематах поставили «зушки», а на верхнюю площадку коренастой шестиугольной башни, возведенной в центре укрепления, установили одну из Д-44, 85-ти мм противотанковое артиллерийское орудие. Танков тут нет, и еще долго у наших противников не будет. Потому мощь орудия направлена на утопление вражеских кораблей и уничтожения живой силы. Боеприпасы – унитарные патроны с осколочно-фугасными гранатами. Были в арсенале и кумулятивные снаряды. Сначала я их много брать не хотел, взял буквально пару ящиков, на пробу. Но когда испытал на стенах из толстых бревен, камня и кирпича, то тут же открыл портал, нашел Гунько и заказал ему грузовик таких снарядов. И еще я внес одно изменение: поставил Д-44 на поворотную платформу. Теперь любую вражину можно будет далеко достать, с какой бы стороны она к укреплению не подбиралась. Это прямой выстрел – 1100 метров, а непрямой… Желающие узнать – подплывайте и подходите!
Княжескую цитадель так же реконструировали, выложив из бетонных блоков, добытых мной в будущем, четыре башни. Немного позже, когда будут возведены форты Торговой гавани, эти башни и стены цитадели оденутся еще и в сплошную железобетонную «шубу». На каждой башне на поворотных кругах установили самые дальнобойные орудия Советской Армии – 130-ти мм М-46. Помучиться, конечно, пришлось изрядно. Все-таки боевая масса 7700 кг. На башни орудия решили поднимать в разобранном состоянии, открутив все, что можно. Длины стрелы автокрана «МАЗ-Ивановец» не хватало. Пришлось создавать гибридный подъемник из бревен, мощного блока и крановой лебедки. Благо у меня теперь есть несколько человек с высшим техническим образованием. Рассчеты и чертежи сделали быстро, да и приспособу построили всего за неделю. Сложно было с первым подъемом. С остальными, учтя полученный опыт, получилось и быстрей, и проще. Зато теперь! Дальность стрельбы М-46 27000 метров. Весь залив, да и сухопутные подступы к городу, под контролем. Лепота! Вот только боеприпасов всего по десять выстрелов на каждое орудие. Мало. Но я Гунько напряг конкретно, пусть ищет. У него в воинских частях много знакомцев, а у меня в карманах – бумажек зеленых с портретами дохлых пиндосовских президентов. Будем меняться.
Стоявшие на верхней площадке крепостного редута «зушки» заняли свои постоянные места в капонирах цитадели, а вот все крупные дульнозарядные длинноствольные бронзовые орудия встали на бастионы первого рубежа, полностью перекрывая доступный для прохождения судов во внутреннюю гавань – Птичье озеро, фарватер. Им в помощь туда же нацелены такие же орудия, установленные в форте острова Щит. Его князь так же планирует одеть в железобетон, ведь он стоит на страже входа в устье реки Тихой и лагуны Узкой. Шиш кто прошмыгнет без разрешения, а давать его князь никому не намерен. Это внутренние воды княжества и шляться в них чужакам запрещено. Условно-своим, в смысле тем, с кем вроде как дружим, тоже.
Гавань Торговую будут прикрывать два форта. Их продолжат достраивать, используя людей и технику, высвободившихся после окончания возведения укрепления, с приемки которого я сейчас неспешно возвращаюсь. Захотелось чуть притормозить свою бешеную гонку со временем, тихо прокатиться на баркасике, полюбоваться солнечными бликами на воде залива, на кружащих в небе птиц. Повспоминать…
…Взбаламутив стоячее болото Буэнос-Айреса «достоверными» сведениями о золотых россыпях, спрятавшихся от взоров людских в суровых землях на самом юге континента, я, стремясь перенаправить алчность испанцев от Новороссийска куда подальше, пихнул, оказывается, снежный ком. Пока готовилась экспедиция, сведения о ней и ее цели проникли в Асунсьон, взбудоражив тамошних жителей. Давненько уже ни кто не получал известий о находке золотых россыпей. А тут вдруг – нате вам! И где-то за неделю до отплытия моего флейта и княжеской бригантины, зафрахтованных для доставки жаждущих обогащения в бухту, вернее, эстуарий Рио-Гальегос, к Буэнос-Айресу подошел целый флот. Были в нем и четыре галеры, проданные князем и мной купцам Асунсьона, и какая-то двухмачтовая посудина, и около десятка больших баркасов, а разной весельно-парусной мелочи так вообще без счета. И всем тем, кто теснился на палубах и в трюмах, хотелось золота!
Естественно, цены в городе на все, связанное со старательской экипировкой, сразу подпрыгнули. Особенно на огнестрельное оружие, порох, железные инструменты и… деревянные промывочные лотки, производство которых в срочном порядке освоили мои мастера деревообработки и подхватили мастера Буэнос-Айреса, нагло скопировав. А вот теплой одежды и обуви асунсьонцам уже не досталось. Моего производства полушубки и меховые сапоги разлетелись моментально, благо я, хоть и являясь монополистом в производстве и продаже своих изделий, цену слишком не ломил. Всего процентов сто сверх потраченного. Часть денег вложил в кассу Компании – ведь выделанные овчины были предложены одним из учредителей в качестве паевого взноса. Плюс налог с продаж. Это уже в казну Буэнос-Айреса, на территории города торговал ведь! Ну и себе в карман энную сумму. Вот так практически бросовые овчины превратились в живые деньги.
Наконец караван весьма перегруженных судов, включая и тот, что я от имени князя продал испанцам, растаял вдали, влекомый мутными водами Ла-Платы и попутным ветром. За ним увязались и несколько больших баркасов, и то двухмачтовое недоразумение, что своим потрепанным видом не вселяло уверенности в позитивном исходе его океанского путешествия. Ну, это дело нетерпеливых асунсьонцев, рискнувших или утонуть при первом же шторме, или оказаться выброшенными на дикий берег, на радость местных жителей, но все же как можно быстрее добраться до вожделенных мест. Не попавшие на этот рейс авантюристы остались. Ждать транспорта. Заодно ухудшать криминогенную обстановку в городе.
Команда новороссийских золотоискателей в количестве семидесяти двух человек под руководством Питера ван дер Дуфа, моего доверенного лица в экспедиции, отплыла первой на княжеской бригантине. Состав старательский был довольно разношерстный, как и население Новороссийска: немцы, голландцы, испанцы, французы. Только русских небыло, не пустил. На них у меня совсем другие планы.
Трюмы бригантины забили снаряжением, продовольствием и товарами, необходимыми для старателей. Питер на южном берегу эстуария Рио-Гальегос построит торговую факторию с жилыми домами и складами. Для работы я отдал ему сотню негров, а для охраны – два десятка испанских солдат. Из тех, что были захвачены при разгроме в бухте Белой Ивы первой против нас испанской экспедиции, и которым я изрядно промыл мозги. Времени прошло достаточно, чтобы испанцы вжились в общество Русского Уругвая, охраняя дальние подступы к княжеству от диких чарруа, и твердо усвоили, кому служат. Многие уже семьями обзавелись, благо князь это поощрял и платил за службу щедро и вовремя. Теперь их можно было и «в люди» пускать, включив в состав этой экспедиции.
Первый караван, с опережением графика, ушел из Буэнос-Айреса в начале января 1595 года. Потом флейт совершил еще один рейс, а бригантина, как более быстроходная – два. После выполнения фрахта, Рамон и Жень-Шень сдали свои суда помощникам. Князь разрешил еще поработать на маршруте «Буэнос-Айрес – Рио-Гальегос», вывозя все прибывающих и прибывающих золотоискателей, но уже за приличную плату. Сами же капитаны занялись подготовкой к дальнему плаванию новой бригантины. Они оба со мной поплывут, опыта набираться, как по морям студеным ходить.
А я сразу после возвращения из Буэнос-Айреса с подписанным соглашением о создании золотодобывающей компании начал мотаться в мир Приморья конца 1996 года. За строительной техникой и бетонными изделиями. Ну и за всем остальным, что плохо лежит или хорошо в руки идет и поможет князю без моей постоянной помощи и опеки выстоять в случае чьей-либо агрессии. Уйду я из княжества надолго, часто появляться и вмешиваться в его жизнь не смогу. Значит надо оставить запас и задел на будущее. Чтобы возведенные по современным технологиям, из современного материала, с помощью современной техники крепостные сооружения как можно быстрее встали на стражу княжества и его народа. А все необходимое для этого в Русский Уругвай перетащить могу только я!
Говорят, или будут говорить, что крепость сильна не стенами, а людьми, их мужеством и стойкостью. Да, это так. Но чтобы люди еще мужественней и сильнее были, их должны защищать крепкие стены. Потому строил я согласно найденным мной в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона статьи «Требования к казематам»: «Боевые условия пользования казематами требуют, чтобы самые сильные бомбы, какие может употребить противник при осаде крепости, не могли проникнуть внутрь. Прежде такой цели удовлетворяли казематы из кирпича и цемента, имеющие стены и свод толщиной до 4 футов (1,22 м) и до 10 футов (3,05 м) земли на своде. Чтобы казематы оставались неуязвимыми и при современном огне – материалом для них должен служить бетон. Требования к прочности и устойчивости диктуют их устройство…»
А вот про казематы: «Казематы, доставляя полное обеспечение наиболее жизненным факторам обороны, стали играть выдающуюся роль в фортификации лишь с начала XX столетия, так как ранее атакующий не владел средствами успешного навесного поражения. Тем не менее, употребление казематов восходит к глубокой древности, чему пример казематные постройки Карфагена (на 300 слонов, 4 тыс. лошадей и 24 тыс. чел.). В настоящее время наличность безопасных от бомб казематов в долговременных укреплениях является условием самого их существования; без таких казематов долговременное укрепление теряет ныне всякий смысл и значение».
Поняли, что «…ранее атакующие…» – это все, воевавшие ДО начала XX века? А я строил укрепления, рекомендуемые к возведению В НАЧАЛЕ ХХ века! Те укрепления, что я построил, будут не по зубам вражеским артиллеристам еще несколько веков.
…Я отвлекся от воспоминаний и посмотрел за корму. Там, на специально построенном корабелами плашкоуте, с острова вывозили строительную технику: автокран «Ивановец», стокиловаттный дизель-генератор, оборудование бетонно-растворного узла, металлическую опалубку, «туфельку» для подачи готового бетона, и много еще чего, мелкого, но необходимого. Добытого моими стараниями, деньгами и беспредельной наглостью, обусловленной дефицитом времени.
Найти технику было вообще-то просто. Предприятия, особенно строительные, с приходом в страну «рыночной экономики» первыми подверглись развалу и прихватизации. Стройки встали, работников поувольняли, вовремя подсуетившиеся жулики ускоренными темпами начали распродавать материальные ценности буквально за копейки, торопясь быстрее хапнуть и спрятаться. Появившись в офисе своего автопредприятия, я немедленно сориентировал Мойшу по интересующему меня вопросу, поставив его в жесткие временные рамки. Шнелле, юде, шнелле! Цыгель-цыгель, ай-лю-лю! Шевели копытами, конь педальный!
Мойша, получив мои добрые напутствия, растворился в окружающей среде, а я стал звонить в отделы объявлений редакций городских газет. Мне нужны специалисты: механизаторы, бетонщики, сварщики, арматурщики… За хорошую зарплату с выездом за границу. Мойша крутнулся шустро, техника стала поступать буквально на следующий день – автокран «Ивановец» грузоподъемностью 14 тонн, б/у, но в хорошем состоянии, и японский экскаватор TAKEUCHI с обратной лопатой объемом 0,8 куб./м на гусеничном ходу. Мойша кроме самого экскаватора приволок еще и гидромолот к нему. Будет чем в скале котлованы долбить. Молодец! Конфетку получит.
На следующий день после выхода моего объявления стали подтягиваться потенциальные работники. Мой офис опять стал функционировать. В приемной – секретарша раздает бланки анкет, собирает заполненные и предъявленные документы, отвечает на телефонные звонки, регулирует образовавшуюся из соискателей работы очередь. А я, как обычно, роюсь у них в мозгах. Ищу самых опытных. Оговариваю условия труда, слишком о стране-нанимателе не распространяясь. Уговаривать необходимых мне специалистов не собираюсь. Я деньги плачу очень даже хорошие, так что извольте работать там, где мне нужно. Питание, одежду, медицину и хорошие условия проживания обеспечу. На этом я даже индейцев-рабочих не обижаю. Кстати, каторжники тоже хорошо питаются. Княжеству нужен их труд, а не их трупы.
Отказываться никто и не подумал. Я же отсеял только имевших низкую квалификацию – разнорабочих своих хватает, а так же алкоголиков и появившихся с началом разгула демократии наркоманов. Образовавшуюся строительную бригаду разбил на четыре звена по двадцать человек, во главе звеньев поставил мастеров – строителей, а бригаду подчинил инженеру со стажем работы более тридцати лет. Пятидесятишестилетний Терентий Макарович Котов за свою долгую трудовую деятельность возвел промышленных и гражданских объектов столько, что одно их перечисление займет стандартный лист А4. Кадр для меня очень ценный. Потому, отправив механизаторов в помощь нанятым для разборки купленной Мойшей техники, а остальных по домам, собираться, я засел с Котовым за составление списка необходимого инструмента, малой механизации и расходных материалов. Закончив со списком, предложил Терентию Макаровичу перекусить и поговорить «за жизнь». Выйдя в приемную, отпустил секретаршу и сходил через портал домой за ужином. Прихватил и испанского вина в глиняной бутылке.
Беседа была долгой и плодотворной. Инженер рассказывал, где и что строил, вспоминал интересные, веселые или казусные случаи из своей жизни. А я, просканировав его сознание, открыл, куда и для чего собрал бригаду. Как обычно, человек мне не поверил. Сводил его в княжество, на остров Застава. Долго смотрел он на залив, на низкие берега, на гору, одиноко возвышающуюся среди уругвайской степи, и на крепость, что возвел князь с помощью невесть как попавшего в Буэнос-Айрес и переманенного в Новороссийск фортификатора. К сожалению, тот умер от чрезмерных возлияний, успев построить только низкое здание цитадели. Потому-то строительство других укреплений и шло медленно и трудно. Об этом я инженеру и рассказал.
– Вот так, Терентий Макарович. Теперь тебе придется нам здесь крепости строить, – подвел я итог экскурсии.
– Бомбоубежища и военные бункера строил, а вот крепостей не приходилось, но не думаю, что сложнее будет, – ответил инженер. – Только в библиотеке надо порыться, может, чертежи с описаниями найду. Но это вопрос не главный. В конце концов, эскиз и я начертить смогу. И рассчеты произвести. Вот только укрепления военные инженера строили, а военное строительство, тем более крепостное, от гражданского отличается.
– С чертежами укреплений помочь я смогу. Не проблема. С фортификатором сложнее. Долго мне его искать придется, а время поджимает. Придется тебе, Терентий Макарыч, осваивать смежную специальность. Работы предстоит много, потому прошу подумать о переселении в княжество. Бери жену, дом себе построишь, какой захочешь. Будешь строить, молодежь учить. Звание дворянское от князя получишь. Ты нужен здесь! А там – нет.
– Хорошо, – помолчав, ответил Котов. – Я подумаю. А жена мне и для работы нужна. Она ведь тоже инженер-строитель. Факультет водоснабжения и канализации. Необходима здесь такая специализация?
– Обязательно! Хоть здесь и сейчас Средневековье, но мы не желаем грязи и нечистот на улицах нашего города. Да и ночных горшков, выливаемых на головы прохожих, тоже. А в домах и ватерклозеты должны быть, и вода чистая, и ванны с душевыми, не говоря уже о банях. Ведь без них мы, русские, жить не можем. И других приучаем. Воины-уругвайцы уже сейчас парятся с удовольствием. И еще соревнуются, кто кого в парилке пересидит. Вот так!
– Хм, ишь ты! Цивилизация, однако!
– Да, несем цивилизацию, изменяем историю.
Помолчали. Стемнело, как обычно в этих широтах, довольно быстро. В крепости на башнях зажглись фонари. Такие же фонари вспыхнули еще в нескольких местах на подступах к цитадели.
– Электричество?! – удивился Котов.
– Да. В степи поставил несколько ветрогенераторов, вот теперь пользуемся. Правда, не все, только руководство княжества и специалисты, что согласились сюда переселиться. Элита, так сказать. Здесь у нас социальное неравенство, есть господа и слуги, но социальные лифты работают. И простому воину или ремесленнику путь во дворянство не заказан. Покажи себя, докажи свою отвагу или полезность княжеству – и получишь то, что заработал. Это называется «служилое дворянство», в отличие от пока немногочисленного у нас родового. Служилый дворянин титул по труду своему получает, его дети все дворянские привилегии имеют. Только титул этот по наследству не передается, и дети сами должны его себе заработать.
– И какой же титул князь твой мне присвоит?
– А никакой! Будешь считаться мастером княжеским, что приравнено к дворянскому сословию. Построишь, что требуется, покажешь, на что способен – будет повод рассмотреть вопрос о записи тебя в сословную книгу как полноценного дворянина.
– Значит, по-блату проскочить не получится?
– Смотря что считать блатом! Здесь пока еще нет награждения непричастных и наказания невиновных. Ни за что или за красивые глаза князь не награждает. Кстати, льстецов, лизоблюдов и бюрократов пока еще тоже не завелось. Да и пристраивать «родного человечка» на непыльную, но денежную должность пока никто не пытается. Нет еще тех «родных человечков», не выросли. Княжество молодое, людей мало и все они, как и их дела, на виду. У нас существует институт рекомендаций. Уважаемые люди, имеющие в обществе определенный статус, предлагают кандидатуру некоего человека для его поощрения за что-либо. И несут ответственность, если их протеже начнет дурью маяться, «почивая на лаврах». Отвечают рекоменданты не только материально, но и морально, вплоть до понижения их собственного статуса. Так что за абы кого ни кто подписываться не будет. Вот где-то так!
– Сурово, но справедливо, – улыбнувшись, произнес Котов. – А сам-то ты из каких будешь?
– Из бояр русских, вместе с князем сюда приплыл.
– А в моем времени как оказался? Колдуешь, что-ли?
– Ай-яй-яй, Терентий Макарыч! Взрослый человек, а в сказки по колдунов веришь. В основе всякого колдовства лежат обычные физические законы. Просто некоторые из них еще не открыты. Не обижайся, строитель, не все тебе знать можно. Тайна сие жуткая!
Котов, соглашаясь с моими словами, кивнул головой и вошел в открытый мной портал. Экскурсия закончена. Пожав руки, разошлись. Он – домой к жене, я в соседнюю с офисом комнату, оборудованную под спальню. Завтра рано вставать, дел на базе невпроворот, а часто прыгать через портал утомительно.
Следующие десять дней я спал урывками и не больше четырех часов в сутки. Мотался по краю, искал необходимое, тратил деньги пачками. Пока слесаря с механизаторами разбирали и паковали технику, я искал металл и цемент. По случаю, по совету Котова, купил фундаментные блоки с замороженной новостройки. Часть их была уже уложена в котлован, другая часть так и возвышалась Монбланом рядом. Пришлось два крана, еще не разобранных, задействовать. И мои автомашины. Благо они тягачи седельные: фуры отстегнули, платформы установили – и вперед! Складировали на территории автобазы, просторная она. Блоки – это хорошо, но мне нужен и цемент. А где его по определению должно быть много? На заводе. И я, прихватив своих охранников, туда помчался.
Дорога заняла около трех часов и вне населенных пунктов, что я проезжал, была лучше, чем внутри. Но вот наконец мой «Лэнд Крузер» остановился возле здания заводоуправления. Судя по его обшарпанному виду, завод переживает не лучшие свои годы. На удивление, директор был на месте, чего не скажешь о вахтере. Охранников оставил в машине, а сам поднялся на второй этаж. Директор сидел, тупо уставившись в телевизор, и не сразу отреагировал на мое появление. Я просканировал его сознание. Тоска и безнадега, читались в его мыслях. Сырья нет, продаж готовой продукции нет, денег нет. Две трети рабочих в бессрочных отпусках. В общем, задница. Да еще уголовная шпана достает, денег требует. А где их взять-то? Сбежать, что-ли? А куда? Опять же на что семью содержать?
– Артем Иванович, – окликнул я грустного директора, а когда он посмотрел на меня – продолжил:
– Вы хотите, чтобы ваш завод, и вы лично, заработали очень хорошие деньги? Вижу, хотите. У меня к вам деловое предложение…
Я говорил, а лицо директора меняло свое выражение с безнадежно-тоскливого через удивленно-заинтересованное до радостно-делового. Как мало, оказывается, надо человеку! Обнадежь, посули, нарисуй перспективы, укажи направление – и человек готов горы свернуть! Вот и пусть сворачивает, продукция его завода мне нужна будет практически постоянно. Побеседовали хорошо, приступили к обсуждению деталей, и тут в кабинет ввалилось нечто плюгаво-низкорослое, но в кепчонке, при золотой цепуре на кадыкастой шее и с корявыми пальцами, исколотыми синими перстнями. За его спиной громоздились два «быка» в тренировочных костюмах. Местный пахан пожаловал!
Плюгавый открыл рот, в котором блеснули самоварным золотом четыре фиксы. Чего-то сказать хотел, но я его опередил:
– Ты кто будешь? Обзовись!
– А чо это я обзываться должен! – полез в бутылку фиксатый, но увидев на моем пальце перстень с черным камнем, мой знак принадлежности к авторитетным коронованным людям, заткнулся на полуслове. Даже стал как будто меньше.
Прежде чем ехать в этот город, я связался с полковником Сизовым Михаилом Михайловичем. Он порылся в своей базе, подключился к милицейской и выдал расклад по всем криминальным авторитетам, боссам и просто главарям ОПГ края. Потом я заслал Циклопу жменьку изумрудов, и в общак, и для него лично – сам решит, куда сколько. И попросил в телефонном разговоре цементный заводик на кормление. Я знал, что криминальная касса с того завода получает сущие копейки, и пообещал увеличить доходность предприятия и общака. На что получил высочайшее соизволение и маляву об этом, переданную с моим курьером. И еще три подобные малявы с указанием адресов простаивающих объектов и именами-погонялами субьектов, у которых их «доить» не получалось. То есть, дал мне «добро» отмести еще три потенциальных кормушки. Добро! Мне все полезно, что в рот пролезло, а он у меня сейчас ой как широк. Любой кусок заглотну и не подавлюсь.
– Шило мое погоняло, – уже не так борзо произнес фиксатый. – Что уважаемый хочет?
– Маляву тебе от смотрящего передать, – я протянул листок бумаги. – И сказать, что решением уважаемых людей заводик этот мне передан.
– А мне тогда что?
– Ты теперь на вольных хлебах. Найди, что попроще и что реально держать сможешь. Киоски торговые, что-ли, или пирожковую-пельменную какую. Только у меня под ногами не путайся. А если добром волю Циклопа не выполнишь – на правило пойдешь, будешь отвечать перед обществом, почему от тебя с этого завода в общак не капало. Или крысятничал?
Я намеренно старался разозлить фиксатого, толкнуть его на необдуманные действия типа пострелушек. Не нужен мне в городе такой тип, будет гадить однозначно. Я-то здесь не навечно засяду, мне же часто отлучаться придется. Да и опоры среди местной гопоты у меня нет. Не посылать же сюда в командировку моих подручных бандитов из столицы.
Результата, необходимого мне, я добился. Шило психанул в лучших босяцких традициях. Только результат поразил всех, кроме меня. Брызгая слюной и изрыгая площадную брань, порой переходя на визг от переполнявшего его бешенства и топая ногами, фиксатый выхватил пистолет и стал им размахивать. Его «быки» так же достали стволы и стояли, насупившись. Директор шустро юркнул под стол и там затаился. А я сидел, развалясь в кресле, и с ехидной ухмылочкой наблюдал представление. «Быков» под контроль я уже взял, осталось дождаться финального аккорда. И он наступил. Соло фиксатого закончилось: приставив ствол пистолета к виску, он спустил курок. Фу, как же мерзко выглядят мозги, растекающиеся по давно не крашеной стене. «Быки» посмотрели на труп, переглянулись и уставились на меня. Пистолеты спрятали. Тут в кабинет ворвались мои охранники и без предисловий молодецкими ударами сшибли осиротевших «быков» на пол. Те упали молчком и лежали тихо, только сопели каждый в две ноздри. Приказал «быкам» встать, убрать труп, прикопав где-нибудь, и созвать всю местную братву, что под Шилом ходила. За жизнь перетереть дальнейшую. Дал на все про все три часа. Те, подхватив тело, шустро для своих комплекций исчезли. Сказав директору, что пойду, пообедаю, посоветовал навести в кабинете порядок.
Ровно через три часа в скверике перед заводоуправлением собралось местное ОПГ в количестве семнадцати разновозрастных, но в основном молодых, парней. Судя по манере поведения, половина успела отсидеть. А вторая половина усиленно к этому стремится. Долбаный Меченый со своей перестройкой! Бандит – профессия, ставшая для молодежи романтичной, престижной и героической! Я подошел к скучковавшимся «сиротам». Негромкие разговоры стихли. Мой охранник расстелил на скамейке цветастое покрывало. Я сел, закинул ногу на ногу и произнес:
– Здоровья обществу желаю. Присаживайтесь.
И сразу стало ясно: кто уже сидел – опустились на корточки, кто еще нет – заняли ближайшие скамейки. Да, как я и предполагал – фифти-фифти.
Последующие полчаса я нес околесицу про воровское братство, про «один за всех и все на одного», как хорошо они будут жить под моим мудрым руководством и как им было плохо, когда вожаком был Шило.
– И вот когда уважаемые люди прислали меня сделать Шилу предъяву за крысятничество из общака, тот, боясь ответить по закону, застрелился на глазах у меня и двоих ваших братанов. Они могут подтвердить мои слова.
Братаны, покивав ушибленными головами, подтвердили. «Бакланить» никто не стал. Местная босота приняла распоряжение уважаемых людей. Смена власти осуществилась без эксцессов. И я тут же взял братков ОПГ в оборот, переориентировав с прессования ларьков и колхозников на охрану и силовую поддержку производственной деятельности моего завода. Гопота сначала зароптала, но я популярно объяснил, что помимо них в городе еще есть и менты голодные. И чтобы с ними у братвы было меньше гнилых терок, мы отдадим им ту мелочь, что имели с этих ларьков. Посмеялись, представив как блюстители порядка подбирают крошки после них, взбодренные моими позитивными речами босяки согласились с предложением. А я назначил каждому денежное довольствие большее, чем они имели с вымогательств при Шиле, но запретил любую криминальную самодеятельность. А чтобы мой приказ выполнялся, поставил каждому в сознание сторожок: бить-стрелять только в качестве самообороны.
– А теперь мне нужен помощник – приглядывать за хозяйством заводским. Сам я здесь часто появляться не смогу, дел много и в других местах. Озадачил Циклоп убыточные для общества предприятия сделать прибыльными. Может, кто желает сам или кого господа босяки порекомендуют?..
…Мой джип мчался по федеральной трассе, жадно глотая километр за километром. В этой долгой поездке по краю я по достоинству оценил комфортабельность порождений японского автопрома. Возвращался я с приобретениями. Цементный завод после финансового вливания стал оживать буквально на следующий день. Директорские гонцы быстро разнесли весть о возобновлении производства, и бывшие работники чуть ли не бегом бросились к заводоуправлению. Директор, улыбаясь во весь рот, выдавал задолженность по зарплате, а братки следили за порядком и охраняли мешок с рублями. Рядом с директором сидела кадровичка и восстанавливала уволившихся специалистов в ранее занимаемых должностях.
Пока шел этот праздник возвращения к труду, я тихо удалился в сторону склада готовой продукции, где, по словам директора, оставалось еще около восьмидесяти тонн непроданного цемента, затаренного в мешки. Кладовщик, мужик неопределенного возраста с бегающим взглядом, без возражений (откуда бы они у него взялись!) открыл дверь, и я вошел внутрь. Конечно, там было меньше заявленного количества, и виновный в этом топтался сейчас на расстоянии вытянутой руки. Чем я и воспользовался, влепив в наглую рожу хук с левой, а телохранитель лязгнул затвором пистолета. Мужик все понял, и, что-то бормоча, повалился мне в ноги. Я приказал телохранителю встать снаружи склада и никого не впускать. Тот вышел и прикрыл дверь. Я активировал портал и швырнул в него проворовавшегося кладовщика. Сам шагнул следом. В ангаре дежурному на приемке приказал срочно поднять еще полусотню грузчиков, а притащенного мужика определить в зиндан. Князь знает, что делать с теми, кого я туда сажаю: десять лет каменоломен.
Воины прибежали быстро. Забрав три десятка с собой, вернулся в склад. И пошла работа! Могучих мужиков собрал Дизель в свою команду ништякиприемщиков! Мешки с цементом порхали в их руках как бабочки, шустро исчезая в черноте портала. Понаблюдав несколько минут, я вышел. Не хотелось дорогой костюм уделать в цементной пыли. Мне еще предстояла встреча с мастером завода ЖБИ, расположенного практически забор в забор с цементным. Тамошний директор сбежал с кассой, даже с бухгалтером, что помогала ему предприятие разворовывать, не поделился. Это мне мой (уже мой!) директор Артем Иванович Молов рассказал за чашкой чая без сахара.
– …И никому, практически, не нужен завод, даже шпане. Воровать нечего, одни стены остались, – закончил он свой рассказ.
С бывшим мастером завода ЖБИ Сергеем Петровичем я договорился быстро. Он от своего лица организовывает малое предприятие, регистрирует его в администрации, восстанавливает и гонит продукцию, которую я у него буду покупать. В этом ему поможет Молов и Миша Хулиган, выбранный «обществом босяцким» мне в помощники. Погоняло такое Миша, тридцатилетний крепыш, получил на зоне, где чалился десятку за мордобой «с причинением тяжких телесных». Уркоганских привычек не приобрел, но у братвы был в авторитете за рассудительность. А на зону попал, не рассчитав силы при усмирении четверых дембелей, решивших силком порезвиться с какой-то девчонкой. Дембелей урки на зоне ему засчитали за ментов, потому и авторитет приподнялся. А после отсидки Мише была одна дорога – в стаю. Грянула перестройка, на работу с судимостью не брали, да и самой работы для всех работоспособных стало не хватать. Ну, ничего. Присмотрюсь, оценю, а там решу, что с ним делать.
Третьим мирным приобретением была швейная фабрика. Тамошний пахан, старый морщинистый сиделец, принял отставку спокойно. Передал десяток подручных урок, описал расклады в городишке, для которого фабрика была по сути одним из градообразующих предприятий. Я назначил ему весьма приличный пенсион, выдал денег за полгода, и тот ушел.
Вторым градообразующим был ликероводочный завод, и он процветал, а его смотрящий отстегивал в общак солидно. На фабрике же проблема на проблеме, с которыми старый урка не знал, как справиться. Одно дело ввалиться в кабинет к кому-либо и, сунув ствол его хозяину под нос, потребовать поделиться. Другое дело, когда фабрика, отданная тебе на кормление, дышит на ладан, выполняя случайные заказы, а многие швеи, устав от безденежья и прихватив машинки и остатки тканей в качестве компенсации невыплаченных зарплат, разбежались по домам.
К реанимации производства я приступил по отработанной уже схеме, только директора, в стельку пьяного, пришлось отливать во дворе фабрики из пожарного брандспойта под громкий смех высунувшихся из окон женщин.
– Эй, девоньки-красавицы! – крикнул я, сложив ладони рупором. – Объявляю общее собрание коллектива и прошу всех выйти во двор. У меня к вам будет очень интересное предложение.
– Что, невесту будешь выбирать?! – крикнула в ответ симпатичная молодуха в красной косынке. – Только мы с той зарплаты, что директор иногда платит, приданного не собрали! Бесприданницу возьмешь?
– Вот как раз об этом и пойдет речь. О вашей работе и зарплате. Выходите!
Во двор вышло около тридцати женщин разных возрастов. Собрание получилось бурным. С каждой высказанной претензией страсти накалялись. Слегка протрезвевший директор поначалу пытался еще что-то вякать, но потом заткнулся и только коротко дергал головой из стороны в сторону, со все возрастающим страхом поглядывая на разошедшихся женщин. Дав им выпустить пар, я рявкнул:
– Тихо! А сейчас послушайте меня: я привез большой заказ немалого ассортимента. Как аванс выплачиваю вам задолженность по зарплате, но только тем, кто до этого дня здесь трудился, а не сбежал, прихватив чего-либо. Мне такие работники не нужны. Деньги получите немедленно, только бухгалтера с документами приведите. Дам деньги и на закупку ткани с расходниками, этим сами озаботьтесь. И еще, мне нужен человек, который знает производство, пользуется у вас авторитетом, и которому вы будете подчиняться. Человек должен быть честным и беречь мои деньги, не тратя на ненужное. Мне здесь нужен руководитель, а не куча тряпок. Вот такие у меня предложения. Обсуждайте, выбирайте, но после не возмущайтесь. Жду!
Дебаты были не долгими. Женский коллектив с моей подачи выбрал по существу нового директора – ту бойкую молодуху в красной косынке, Марину Анатольевну Воронцову, двадцати семи лет от роду, незамужнюю, бездетную. Это мне ее товарки выболтали, чем ввели молодуху в краску и смущение. Старый остался чисто номинально, как свадебный генерал. А чтобы он вдруг не стал дурью маяться и лезть в дела фабрики, я приставил к нему смотрящего из доставшихся по наследству босяков. Сделав тому соответствующее пси-внушение. Их же определил и охранниками. Пусть воры от воров мое добро оберегают.
Четвертым был завод металлоконструкций с почти не разворованным складом металла и заводского станочного парка. Что весьма удивительно. Руководитель этого предприятия, увидев меня в обществе постоянного вымогателя, скривился, как от зубной боли. Сильный мужчина, не боится показать свое отношение к захребетникам. Отослав разжалованного смотрящего, я начал разговор с Петром Егоровичем. Разговор не долгий, но трудный. Петр Егорович сумел сохранить основной костяк рабочих и служащих, не дал разворовать имевшиеся материальные ценности и пока еще стойко оборонялся и от криминала, и от чиновников. Но силы были на исходе. Бандиты деньги вымогали, а чиновники давили административным ресурсом: завод обанкротить, скупить у работников обесцененные акции и прибрать все по бросовой цене. Да, конкуренты серьезные и разобраться с ними быстро не получится. Вопрос надо хорошо изучить и спланировать предстоящую многоходовку. А для этого надо узнать противника поближе.
Предварительная договоренность с Петром Егоровичем о том, что именно я буду бороться за овладение руководимым им предприятием, отметя в сторону всех местных и дальних жуликов, жаждущих погреть ручонки загребущие, достигнута. Не без пси-воздействия, конечно. Без него у меня бы, наверное, ничего не получилось. Кремень мужик! И судьба его была бы плачевна: автоматная очередь возле подъезда дома или заточка в печень. Именно так теперь стали решаться вопросы со строптивыми.
Я разместил на предприятии свой заказ, хорошо проплатил выполнение работы по категории «срочно». Петру Егоровичу пообещал, что в течение месяца определюсь с принадлежностью завода. Для охраны его и почти своего недвижимого имущества мобилизовал всю босоту, что кормилась с этого предприятия. Оставил старшим развенчанного пахана, хорошо промыв ему мозги, сам же двинулся дальше, по списку Циклопову. А решение вопроса с заводом металлоконструкций решил перекинуть полковнику ФСБ. Его мне в помощники сам Бог определил, вот пускай и помогает. Он здесь тяжеловеснее меня.
Мое воцарение проходило с разной степенью бурления местного криминала и без крупного эксцесса не обошлось. Не каждому, считавшему себя крутым бандосом, понравится пинок под зад и взлет с нагретого места в никуда, даже если пинок исходит от авторитетных воров. Слух о том, что Циклоп сдал мне нескольких мелких боссов, не справлявшихся с кураторством, распространился довольно быстро. Телефоны-то работают!
И не успел мой джип миновать ворота ремонтно-механического завода, как был обстрелян из трех автоматов. Я ехал на заднем сиденьи и успел десантироваться на ходу. Следом выпрыгнул и один мой охранник, а вот второго, сидевшего за рулем, зацепило пулей, и он упал на сиденье. Я активировал сапфировое кольцо и уже в невидимом состоянии на антиграве взмыл в воздух. Стрелков заметил сразу, и пока они перестреливались с моим охранником, подлетел поближе и начал зачистку. «Стечкин» с глушителем – сильный аргумент принуждения к миру. Бандосы не вояки. Все три автоматчика сидели рядышком и с увлечением дырявили мою новенькую машину. Три выстрела – два трупа и один подранок, которого я быстро затащил в щель между останками трактора и присевшего сразу на все колесные диски ГАЗ-52 с задранным капотом. Надо же мне кого-то допросить! Схватил подранка руками за голову… Теперь понятно, откуда ноги растут. Метнулся к цеху, не забыв добить бандита.
Хорошо быть невидимкой! Я вплыл в цех через широко распахнутые ворота. Автотракторной техники разной степени разукомплектованности хватало. Поднявшись к самому потолку, где проходили крановые рельсы, я, маневрируя среди больших светильников, облетел весь цех. Насчитал восемь «бойцов» с короткостволом. Ничего серьезного, антураж создавать да обывателей пугать. Короче, мальчики из шоу-бизнеса. Был еще один, седой, с помповым ружьем. Местный пахан, устроивший мне засаду. Повоевать захотелось за место под солнцем? Я не против.
– Мутный! – позвал кого-то пахан. – Ну-ка, глянь, что там. Почему эти поросячьи обсоски стрелять перестали. Может, грохнули уже приезжего фраерка?
– А чо я? Вон, Сонный ближе к воротам, пусть выглянет!
– Я тебе сказал, а не Сонному. Пшел, быра!
За полуразобранным МТЗ-82 зашевелилось чье-то тело. Приподнялось и, согнувшись, в раскоряку двинулось к воротам. По прямой. Тут же грохнула очередь в два патрона, и Мутный шлепнулся на спину. Явно мой охранник, пользуясь прекращением обстрела, добрался до автоматов жмуров. Молодец! Где только так стрелять научился? Двоечкой. Интересно!.. Я ведь у охранников своих в сознании глубоко не копал. Глянул – в мокрых делах не замечены, и успокоился. Думал, будут для меня псами цепными, и ладно: глубоко в криминал влезать не планировал, рвану, сколько смогу и устрою веселуху с геноцидом бандитствующего народца. А эти двое мне помогут. Останутся живы – проверю досконально, подойдут, так заберу с собой. А пулю словят – сильно не огорчусь. Поставил им блок беспрекословного подчинения и успокоился. А тут вон чего – снайперская стрельба с рядового поношенного АК. Надо, надо к хлопцам присмотреться!
Мысли промчались под грохот пальбы, что подняли засевшие в цеху недоумки. Я от них отставать не стал, и вскоре один за другим растратчики дефицитных патронов стали замирать на грязном бетонном полу с дырками в головах. Естественно, стрельба быстро прекратилась. Прекратил палить в белый свет и седой. Патроны кончились, и он их теперь лихорадочно выхватывал из карманов пиджака и пихал в магазин. Я выстрелил. Очередной патрон выпал из его пробитой пулей ладони. Седой дернулся всем телом на звук моего выстрела и выронил помповое ружье. Моя вторая пуля перебила ему кисть левой руки. Седой вскочил на ноги и в страхе стал вертеть головой. Я тихо опустился напротив него и выключил прибор невидимости. Увидев, что я появился из ниоткуда, Седой в ужасе заорал:
– Дьявол!!! – и рухнул на колени.
Положив ему руку на лоб, я считал информацию, а потом пристрелил ее носителя. Эта мразь минимум лишних лет десять землю топтала. Обостренным слухом засек осторожные шаги со стороны двора. Шли двое. Судя по пси-маркерам, мои охранники. Значит, оба живы и боеспособны. Это радует.
– Босс, – произнес подошедший охранник. – Сваливать надо. Сейчас менты налетят, а тут мертвяков набросано немеряно. Там за сараем «Крузак» стоит, без номеров и пуля в пулю как твой. На нем уйдем, а то этот в решето.
– Добро, пацаны. Автоматы забрать, остальное не трогать. Джип мой поджечь. Действуй. А ты, – я глянул на раненого, но уже довольно профессионально перебинтованного охранника, – подгоняй трофей. Сможешь рулить-то?
– Смогу, – и это было первое слово, которое я услышал от него за все время знакомства.
Мы ускакали вовремя и даже удачно разминулись с табуном милицейских машин, с заполошным воем сирен и блеском маячков мчавшихся к месту боестолкновения. Нет, сюда я больше не ходок. Хотя весьма и весьма лакомый кусочек в плане обеспечения техникой Русского Уругвая.
…Я ехал и думал. Интересно, а почему Циклоп не алкогольному «куратору» фабричку швейную отдал, а мне? Логичнее было бы так поступить. Опять блудняк какой примат одноглазый задумал? А для чего? Да и засада эта наталкивает на интересные мысли и определенные выводы. Тухляком несет! И несет со стороны Циклопа. Может, устроить ему торжественные проводы на небеса? Нет, немного повременю. На его место многие кинутся, и без большой стрельбы не обойдется. Я, конечно, только «ЗА»! Не хочу пропустить такую веселуху! Но не сейчас – дюже занят укреплением обороноспособности княжества.