– Дмитрий Андреевич, конечно, человек достойный, как уважительно он отзывался о Вдовствующей Императрице. Но в нем есть внутренняя напряженность. Так бывает, если ребенок не знал подлинной материнской ласки. Не всем сиротам так везет, как мне с Полиной Тихоновной, – делился своими впечатлениями доктор Коровкин, трясясь рядом с Мурой в пролетке. – Меня тронуло, что на его столе стоит портрет его матери. Они очень похожи, такой же могучий лоб, несимметричные брови...
Я тоже обратила на него внимание, – сдержанно ответила Мура. – Ее звали Софьей, как и вашу матушку. Но вам не показалось, что как только мы вышли из дома господина Формозова, за нами увязался какой-то странный монах...
Доктор Коровкин обернулся. Действительно, в толпе, далеко позади, мелькала невзрачная фигурка в черной рясе.
– Если он за нами следит, ему нас не догнать, – успокоил доктор склонную к фантастическим умозаключениям девушку. – Не тревожьтесь.
– Я боюсь, не связано ли это с картой из Екатерингофского дворца...
– У вас есть какие-нибудь идеи? – насторожился доктор Коровкин, зная по собственному опыту, что младшая барышня Муромцева способна на самые непредсказуемые действия, результаты которых обычно приходится расхлебывать ему.
– Я думаю, милый Клим Кириллович, – важно ответила неугомонная юная особа и подняла на него серьезные глаза, – и очень прошу вас о дружеской услуге. Сегодня у Брунгильды концерт, и вы должны там непременно быть.
– Про концерт я совершенно забыл. – Доктор сразу поник: ему не улыбалось опять до полуночи не возвращаться домой. – Думаю, мы поступим так: сейчас заедем к нам, пообедаем с тетушкой Полиной, возьмем баул и куда-нибудь его отвезем. Может быть, сдадим на хранение в банк?.. А затем отправимся к вам и оттуда все вместе на концерт. Не возражаете?
На Большой Вельможной молодых людей встретила сияющая Полина Тихоновна, она радостно возвестила, что Карл Иванович Вирхов принял ее предложение отобедать у них и сейчас гость в столовой.
– О, рад, рад приветствовать вас. – Вирхов, необычно оживленный, с поблескивающими голубыми глазами, поднялся из-за стола, обменялся рукопожатием с доктором Коровкиным и поцеловал ручку Муры.
– Как продвигается ваше расследование, Карл Иваныч? – поинтересовался доктор и тревожно глянул на тетушку: по ее безмятежному взгляду он понял, что опасный баул надежно спрятан от глаз следователя.
Когда все расселись за столом, а Клим Кириллович и Мура отдали первую дань и маринованной корюшке, и паштету из гусиных печенок, и астраханскому залому, Вирхов, отставив рюмочку с тминной водочкой, счел нужным подчеркнуть деловой оттенок своего присутствия.
– Решил совместить приятное и полезное, – несколько сконфуженно обратился он к племяннику госпожи Коровкиной, – воспользовался любезным приглашением вашей тетушки, а заодно привез ваш саквояж с медицинскими принадлежностями... Просил передать вам Илья Михайлович Холомков.
– Да, вчера случайно, в Екатерингофском дворце... – начал было доктор, судорожно подбирая слова и избегая всякой определенности. – Досадное недоразумение...
– Вот-вот, и Илья Михайлович Холомков тоже так объяснял, – удовлетворенно перебил его Вирхов, убедившийся в том, что Холомков не врал. Ему было стыдно, что он на какое-то мгновение мог заподозрить Коровкиных в противоправных действиях. – А кстати, вы не полюбопытствовали, не заглянули в саквояж? – не смог сдержать профессиональный интерес старый следователь.
– Обычное покрывало, похоже на индийское. Можете посмотреть. – Клим Кириллович постарался придать своему голосу как можно более равнодушный оттенок.
– Вот и Холомков так говорил, – удовлетворенно вздохнул Вирхов. – Ну уж саквояж вы ему вернете сами.
Клим Кириллович испытывал неловкость, в который раз по милости Муры ему приходится вводить в заблуждение доверявшего ему следователя. Он надеялся, что демонстрировать Вирхову покрывало все-таки не придется. Впрочем, сейчас доктора Коровкина больше интересовало другое: неужели охотники за старинной картой уже объявлялись? Значит, их план сработал?
– Тетушка, вы звонили в полицию? – Доктор, не донеся до рта вилку с кусочком копченого говяжьего языка, уставился на Полину Тихоновну.
– Да, звонила, на Литейный, – подтвердила та, не зная, следует ли вдаваться в подробности. – Мне утром показалось, что перед нашим домом мельтешит какая-то подозрительная личность.
– Не монах ли случайно? – воскликнула Мура, сосредоточенно прислушивающаяся к каждому слову своих сотрапезников.
– Может быть, и монах, или кто-то в темной одежде. Трудно решить, – увиливала тетушка Полина, – посматривал на окна Климушкиного кабинета. А когда Климушка сел в коляску, увязался за ним. А поскольку Клим поехал к господину Шебеко, то я и позвонила...
– Вы правильно сделали, Полина Тихоновна, всегда надо сообщать в полицию о подозрительных личностях. Бдительность играет не последнюю роль в обеспечении безопасности столицы и ее жителей. – Карл Иваныч смотрел на Полину Тихоновну с явным восхищением. – Благодаря вашему звонку я оказался в конечном счете там, где мне удалось добыть факты, полезные для следствия.
– Расскажите, Карл Иваныч, расскажите, – умоляюще попросила Мура. – Нам всем очень интересно. Вы нашли преступника, убившего Аглаю Фомину?
– Нашел, милая Мария Николаевна, – ответил Вирхов, гордо поглядывая на Полину Тихоновну, которая собственноручно разливала по тарелкам из парадной, фарфоровой супницы, разрисованной гирляндами из перевитых розовыми ленточками незабудок, ароматный, обильно приправленный зеленью суп из бычьих хвостов. – Теперь я почти уверен, что это господин Крачковский. Но сегодня он погиб в огне пожара.
– А как же его алиби? – удивилась Мура.
– Вероятно, ложное, – лаконично ответил Вирхов. – Впрочем, предстоит еще выяснить и мотивы.
– А след босой ноги, о котором писали газеты, принадлежал убийце? – Мура автоматически приняла тарелку из рук тетушки Полины.
– Относительно следа еще полной ясности нет, может быть, и посторонний. – Карл Иванович с удовольствием вдыхал чудный аромат, поднимающийся от его тарелки: он забыл, когда последний раз ел домашний суп. – А вот след во дворе Воспитательного дома, найденный в пасхальную ночь, когда там был совершен поджог, оставил мальчишка по имени Клавдий. Он, бесенок, через каминные трубы проник и на выставку, и в Аничков дворец... И вылезал оттуда чумазый, как арапчонок. Так вот и возникают легенды об оживших призраках...
– Как интересно! – воскликнула Мура. – А зачем же мальчик совершал поджоги?
– По наущению своего безумного отца. Но вы и не подозреваете, что не раз видели этого сумасшедшего. Может быть, и милостыню ему подавали... Сидит на холодной земле полуслепой нищий с младенцем на руках.
– А, так это вы про того босяка, которого я как-то видел невдалеке от Аничкова дворца, – догадался Клим Кириллович, хмуро поглядывая на умолкнувшую Муру, явно выуживающую из слов Вирхова что-то ценное для себя.
– Мало того, что мошенник-то бывший сиделец дома умалишенных, так он еще и публицист, весьма известный лет двадцать назад. За излишний пыл да бредовые фантазии и посадили этого Адриана Ураганова под замок.
– Адриан Ураганов? – Хотя Полину Тихоновну и беспокоило, что разговоры отвлекают ее гостя от супчика, но и тема разговора была волнующей. – Да, это имя я припоминаю. Наши гимназистки из прогрессивных увлекались его статьями...
– Я его статей не читал, – ответил Вирхов, – однако уже тогда, судя по всему, он был сумасшедшим.
– А в чем его сумасшествие? – подала голос Мура. – Он и тогда подстрекал кого-нибудь к поджогам?
– Нет, гораздо хуже, – понизил голос Вирхов, еще не решив окончательно, следует ли разглашать полученные от Придворова сведения. Но тминная водочка, прекрасное жаркое из говядины, сменившее славный супчик, да любознательная компания, да симпатичная дама, вроде бы благосклонно поглядывающая на своего немолодого гостя, располагали его к откровенности. – Он предлагал в печать статьи, где обвинял Императрицу Марию Федоровну в убийстве царя-освободителя. То есть, он считал, что Императрица, тогда еще цесаревна, вступила в сговор с народовольцами, с Перовской и Желябовым, и они по ее указанию бросили бомбу в Александра-Освободителя. Потому что Император хотел объявить наследником не мужа Марии Федоровны, отца нынешнего Государя, а своего внебрачного ребенка...
– Эти признания дал сам Адриан Ураганов?
Клим Кириллович увидел в глазах Муры так знакомый ему блеск.
– К сожалению, преступного публициста в его маскарадных лохмотьях выловить еще не удалось. А поведал мне об этом лечивший его когда-то в желтом доме фельдшер. По фамилии Придворов. Недавно посетивший Чумной форт... А вы, Клим Кириллович с ним там не встретились?
Для Клима Кирилловича это имя было внове, что он и сообщил увлеченному своим жарким следователю.
– Меня больше всего тревожит антисанитарное состояние города, – мрачно заявил доктор. – Может со дня на день вспыхнуть эпидемия чумы – столица наводнена крысами.
– Дорогой Клим Кириллович, мне кажется, вы сгущаете краски, – миролюбиво возразил Вирхов, – крыс в Петербурге на душу населения приходится не больше, чем в других столицах мира.
– Но в других столицах мира, Карл Иваныч, крысы не бегают по людям среди бела дня, – возразил доктор.
– Вы о чем? – Вирхов поднял брови. – В полицейских отчетах ничего о подобных происшествиях не читал.
– В отчетах, может быть, и нет. А вот Екатерина Борисовна, фрейлина Вдовствующей Императрицы, сама рассказывала мне, что в Пассаже, на фотовыставке, ей на колени вспрыгнула огромная наглая крыса...
– Какой ужас, – всплеснула руками Полина Тихоновна, – бедная девочка, она, наверное, лишилась чувств.
– Вы недооцениваете Екатерину Борисовну, милая Полина Тихоновна. – Мура едва скрывала раздражение. – Мне показалось, что она далеко не эфирное создание.
В столовой коровкинской квартиры повисла тишина. Ее прервал Вирхов.
– А не было ли в зубах у этой крысы чего-нибудь интересного? – спросил он, насмешливо глядя на доктора Коровкина, от чего тому стало не по себе. – То есть не дрессированная ли эта крыса? А то я знаю одну такую, ее Фунтиком зовут.
– Какие у вас странные знакомства, Карл Иваныч. – Тетушка Полина изящным жестом поправила ажурный черепаховый гребень. – Крыса Фунтик тоже представитель криминальной России?
– О нет, дорогая Полина Тихоновна, – галантно повернулся к милой хозяйке Вирхов, – этот Фунтик состоит на службе правосудия, если выражаться высоким штилем. Крыса принадлежит ассистенту короля петербургских сыщиков Карла Фрейберга. Антон Акимыч Пиляев носит это сокровище в кармане своего пальто... А не был ли на выставке мистер Стрейсноу? – неожиданно задал вопрос доктору Вирхов.
– Насколько мне известно, его там не было, – ответил настороженно доктор.
– А почему вы об этом спрашиваете? – побледнела Мура.
– Думаю, не следил ли Фунтик за мистером Стрейсноу. – Вирхов покосился на девушку.
– Господин Фрейберг считает, что сэр Чарльз преступник? – осторожно спросила она.
– Я с ним об этом еще не говорил, – ответил Вирхов. – Впрочем, сейчас это и не важно. Ибо, во-первых, мистер Стрейсноу по сообщению Скотланд-Ярда действительно оказался преступником, а во-вторых, он уже мертв.
Полина Тихоновна перекрестилась.
– Но какова же причина смерти? – робко спросила Мура.
– Причина смерти установлена, имеется заключение профессионального медика, – важно ответил Вирхов, – множественный рак внутренних органов. А все из-за того, что этот британский клептоман носил с собой в кармане какое-то вредное вещество.
– А удалось ли определить, что это было за вещество? – попытался прояснить картину доктор Коровкин.
Мура затаила дыхание: ей так хотелось, чтобы отец смог осуществить свои опыты с радием, – несчастный англичанин умер ужасной смертью, и не все ли теперь равно, как он добыл опасное вещество. Кроме того, она боялась, что может произойти нечто еще более страшное...
– К сожалению, при осмотре трупа никаких опасных веществ не обнаружено, – признался Вирхов. – Вероятно, выбросил, в какую-нибудь канаву или в Неву... В ходе следствия выяснилось: мистер Стрейсноу не был знаком с сумасшедшим Адрианом Урагановым. И значит, не мог причинить вреда Вдовствующей Императрице Марии Федоровне.
– Кстати, Карл Иваныч, – подала голос Мура, – Вдовствующая Императрица завтра возвращается из Дании. Мы приглашены господином Формозовым на Варшавский вокзал. Предусмотрены ли меры безопасности?
Карл Иванович посмотрел на забавное личико младшей дочери профессора Муромцева, и ему стало грустно. Как хорошо, что ни она, ни ее сестра никогда не прочтут сообщение, полученное из Скотланд-Ярда, и не узнают, что английский гость – вор международного масштаба.
– Если не удастся сегодня разыскать злодея-публициста, – печально усмехнулся Вирхов, – я завтра подъеду к вокзалу... Но у Вдовствующей Императрицы своя надежная охрана...
– Приезжайте в любом случае, Карл Иваныч. – В дрожащем голосе Муры звучала непонятная настойчивость. – Приезжайте! Дмитрий Андреевич Формозов считает, что мы станем свидетелями исторического события...