Впервые в жизни доктору Коровкину не дали возможности оказать медицинскую помощь пострадавшему. Толпа на Дворцовой после минутной заминки стала стремительно рассыпаться во все стороны, увлекая за собой доктора и Муру. Тотчас в дело вступили конные казаки и полицейские, криками понуждая очистить место преступления. Они без разбора хватали замешкавшихся зевак и сгоняли их в кучки, размахивая нагайками.

Доктор не выпускал руки Марии Николаевны Муромцевой, так неосмотрительно завлекшей его на манифестацию. Он давно бросил злосчастный флаг и старался уберечь девушку от толчков. Мура, будучи в шоковом состоянии, повиновалась. Наконец, они остановились. Над северной столицей по-прежнему сияло низкое холодное солнце. Оно раскидывало ослепительные искры на заснеженных крышах, на сугробах, на белоснежных ветвях деревьев Александровского сада. Солнце заглядывало в глаза бежавшим, и растерянные люди спотыкались и жмурились от дразнящего, слепящего света. Им не верилось, что нашлись изверги, уроды, душегубы, которые оказались глухи к патриотическому воодушевлению горожан, нечувствительны к ласковым словам Государя, и исполнили гнусное преступление прямо в гуще народной.

— За что убили этого человека? — Мура подняла бледное лицо к доктору.

— Расследование установит, — мягко ответил Клим Кириллович. — Одно могу сказать точно: удар, судя по расположению рукоятки, смертельный.

— У меня плохие предчувствия, — сказала Мура, как-то по-старушечьи поджимая губы. — Эта война с Японией… Плохое предзнаменование.

— Неужели вы думаете, что Япония одержит победу над Россией? — иронически спросил доктор, питавший антипатию к мистическим темам. — Может быть, вас отвезти домой? Какие у вас планы?

— Я не вижу наших бестужевок, — Мура растерянно озиралась. — Разбежались… Испугались… Я боюсь за Брунгильду.

Доктор вздрогнул.

— Она тоже была здесь? Втайне от родителей?

— Нет, доктор, нет, — Мура опустила глаза, — все значительно хуже.

— Говорите яснее, — доктор похолодел. — И по существу.

Но Мария Николаевна Муромцева не нашла в себе сил сообщить доктору Коровкину в такой момент о семейной драме.

— Позже узнаете, — ответила она уклончиво, чем еще больше встревожила друга семьи.

— Тогда едем прямо на Васильевский! — решительно заявил Клим Кириллович.

— Нет-нет! Только не туда! — воскликнула Мура и тут же поникла. — То есть я хочу сказать, что мне еще надо в свое бюро. До обеда мы успеем.

Ей очень хотелось оттянуть неприятный момент; интуиция подсказывала, что время как-то развяжет все узлы, завязанные минувшим днем.

— В бюро? — доктор усмехнулся. — Неужели у вас есть дело?

— Вы напрасно иронизируете, милый Клим Кириллович, — обиделась Мура. — Дело есть. Задаток получен. И я обязана провести расследование. Полагаю, имеются затруднения. Иначе Бричкин сегодня бы меня оповестил. Прислал бы с утра посыльного. А он молчит, будто в рот воды набрал.

— А в чем ваше новое дело? — полюбопытствовал доктор, оглядывая улицу в поисках свободного экипажа.

— Узнаете в бюро, — мрачно пообещала Мура. — Жаль, что клиента не увидите, а то проверили бы свои знания в области психиатрии, поставили бы диагноз.

— Вы сомневаетесь в умственной полноценности клиента?

— Не то что бы сомневаюсь, — протянула Мура, забираясь в сани.

— Час от часу не легче! — сердито оборвал ее доктор. — Вы убьете своих родителей! Они знают, что вы имеете дело с умалишенными?

Всю дорогу до Пустого переулка седоки молчали. В их сознании проносились обрывки впечатлений дня вчерашнего — и нынешнего…

На Большом проспекте Петербургской стороны навстречу им попались сани, в которых жались друг к другу следователь Вирхов и его помощник Тернов.

В первое мгновение доктор хотел было крикнуть извозчику, чтобы тот остановился, и сообщить Вирхову о происшествии на Дворцовой, но быстро сообразил, что Карл Иванович и без него все узнает. Да и Тернов, едва не вываливаясь из саней, с таким игривым видом помахал Муре и доктору, что оба смутились: не заподозрили ли их в романтической прогулке?

В полном безмолвии молодая разрумянившаяся парочка ступила на порог детективного бюро «Господин Икс», где их сразу же обволокло жаром недавно протопленной печки. Софрон Ильич поднялся было от стола, но с места не тронулся, сконфуженно наблюдая, как Клим Кириллович помогает Муре раздеться. После короткого приветствия хозяйка бюро скрылась в потайную комнатку переоблачаться в стенографистку.

Доктор Коровкин уселся на стул рядом с Бричкиным.

— У вас тут полнейшее затишье, — сказал он немного раздраженно, — а мы с Дворцовой. И там зарезали кого-то. Нас едва не подавила конная полиция.

Бричкин виновато улыбнулся и как-то неловко повернулся. Доктор опустил глаза вниз — одна нога Бричкина была перебинтована, башмак снят.

— Что с вами? — спросил он недоуменно.

— Т-с-с! — Бричкин приложил палец к губам. — Ничего особенного, подвернул лодыжку, скользко.

В этот момент в приемной появилась Мура в вязаном жакете с отвислыми карманами, с очками в руках, которые она при звуке дверного колокольчика, возвещающего приход клиента, для важности водружала на нос. Девушка прошествовала к своему столу, уселась, расправила складки юбки и взглянула на Бричкина.

— Вижу, вы, Софрон Ильич, даром времени не теряли, — медленно проговорила она с упреком, непонятным для доктора. — Рассказывайте.

— Да что рассказывать? — Бричкин смутился еще больше. — Результатов пока никаких.

— Так может быть, мне предпринять какие-то результативные действия? — начальственным голосом вопросила Мура, которой очень хотелось продемонстрировать Климу Кирилловичу свою строгость, не утраченную ею после растерянности и слабости на Дворцовой.

— Время еще есть, — неопределенно ответил Бричкин, — и всю предварительную, черную работу может выполнить и мужчина.

Мура несколько смягчилась.

— А не припомните ли вы, уважаемый Софрон Ильич, — властно продолжила она, — нет ли в ваших заветных папочках газетных вырезок, касающихся генерала Фанфалькина?

— Наверняка найдутся, — обнадежил Бричкин, не двигаясь с места. — Если хорошенько поискать.

— Так и поищите, будьте любезны, — наседала Мура, которую раздражала необычная неподвижность Бричкина.

— Сейчас, Мария Николаевна, приступлю. Дайте только подумать хорошенько. Так… Где же это у меня?.. В папочке, где помещены участники Турецкой кампании, — раз. Далее. В папочке, где речь шла о коронации Государя в 1896 году, — два. Далее. Пожалуй, найдется его имечко и в папочке, где… Э-э-э, ну в общем… Где его денщик, так сказать, японец…

— Что вы, Софрон Ильич, плетете какие-то петли! — возмутилась Мура. — Мне нужна точная информация, а не приблизительные извлечения из вашей памяти.

Бричкин замолчал и опустил глаза.

Доктору Коровкину было жаль муриного помощника, но он не находил способа отвлечь внимание маленькой мучительницы от ее жертвы. Однако такой способ нашла судьба.

Резкий звук дверного колокольчика заставил всех вздрогнуть и обратить взоры к входной двери: у порога на половичке топтался облаченный в шинель, купленную, скорее всего, у старьевщика, худой человек с огромным синяком под глазом.

— О, мсье Лузиньяк! — с неискренней радостью воскликнул Бричкин, не поднимаясь с места и протягивая навстречу посетителю обе руки. — Прошу, проходите! Располагайтесь!

Но посетитель садиться не думал. Не двигаясь, он с подозрением воззрился на доктора Коровкина.

— Мое дело конфиденциальное! Вы знаете! — выкрикнул он фальцетом. — А тут посторонние! Как я могу говорить о таком опасном деле при неизвестных свидетелях?!

— Успокойтесь, мсье Лузиньяк, — Бричкин незаметно коснулся доктора забинтованной ногой, — это не посторонний. Это наш агент.

— Агент? — возопил яростно посетитель. — У вас еще и агент есть! А вы сидите тут и ничего не делаете для того, чтобы оградить меня от покушений на мою жизнь!

Доктор Коровкин сдвинул брови и внимательно рассматривал посетителя.

— Не горячитесь, мсье Лузиньяк, — Бричкин продолжал между тем увещевать клиента. — Мы работаем. Только наша работа с первого взгляда не видна. Наш агент уже обследовал ваши апартаменты.

Мосье Лузиньяк, прихрамывая, переместился к столу и недоверчиво переспросил:

— Обследовал? И что?

Он, наконец, сел. Оттаявший снег стекал с шинели, собираясь под стулом в жалкие лужицы.

— Извольте выслушать наш отчет, — убедительным и глубоким баритоном произнес Бричкин, — и тогда ваша милость не будет так гневаться. Мы убедились, что вам действительно грозит опасность.

— Но почему же вы мне не помогли? — со слезой в голосе укорил сыщика Бурбон. — Я едва не погиб! Едва спасся!

— Вы явили истинно королевское мужество, чему свидетелем стал наш агент. — Бричкин опять многозначительно дрыгнул забинтованной ногой. Задев голень доктора Коровкина, он поморщился.

Клим Кириллович испытывал неприятное ощущение, оттого что его назвали агентом, однако, решил не сопротивляться и принять навязанную ему роль. Тем более что Мария Николаевна Муромцева за своим столиком у окна сидела, приоткрыв ротик, и только кивала темноволосой головкой при слове «агент», посылая доктору умоляющие взгляды.

— Я же говорил вам, что я последний Бурбон, — напыщенно заявил клиент, оглаживая влажную шинель. — А вы не верили!

— Простите великодушно, мсье, — продолжил Бричкин, косясь на свою очкастую помощницу-стенографистку. — Итак, вчера ночью мы установили пост у ваших апартаментов, мсье Лузиньяк. И видели некую особу, явившуюся к вам среди ночи.

— У меня от ужаса едва сердце не лопнуло! — вздохнул укрощенный Бурбон. — Это был призрак?

— Увы, мсье. Полагаю, наемный убийца женского пола. Ваши опасения небеспочвенны.

— Нет, погодите! Погодите! — возразил с горячностью потомок славного рода. — Ключи от квартиры есть только у меня! И потом это… э-э-э… это… явление… Ну в общем, она сказала, я точно помню, «Хочешь, я расскажу тебе, как меня сожгли?»

— О нет, мсье, — ласково поправил клиента господин Икс, — она сказала иначе: «Хочешь, я расскажу, как извели меня душегубы?»

— Это одно и то же! — воскликнул Бурбон. — Ваш агент ошибся. Это была не женщина-убийца. Это было привидение! У меня есть свидетель: случайный прохожий на улице, следователь, фамилию забыл… Он тоже видел, как привидение шествовало по крыше! И собачонка бездомная выла! А они ведь только на привидения и воют!

— Мы должны найти какой-то компромисс, — вкрадчиво предложил Бричкин. — Пусть будут обе версии. Привидение видели вы. А убийцу в дамском платье — наш агент.

Бурбон задумался, поникну л, но вскоре оживился.

— Да, пожалуй, это разумно. Но ваш агент обязан был проследить за убийцей, найти источник опасности.

— Совершенно верно, — одобрил выводы клиента Бричкин. — Так все оно и было. Проявите капельку терпения, и ваша драгоценная жизнь окажется вне опасности.

Успокоенный клиент встал.

— Да, история учит терпению, — заявил он горделиво, — в том числе и история Бурбонов. Как только они начинали слишком придирчиво контролировать действия своих подданных, все рушилось. Пожалуй, я пойду. Об итогах расследования прошу известить меня лично. Ночевать я буду в ночлежке за Обводным — моя квартира слишком опасна.

Он с неизъяснимой грацией поклонился тремя разными поклонами присутствующим и неторопливо вышел вон.

— Что это было? — Пересохшие губы доктора едва шевелились от пережитого потрясения. — И зачем вы без конца дрыгали ногой, Софрон Ильич?

Но Софрон Ильич не успел ответить, потому что раздался истерический хохот Марии Николаевны Муромцевой.

Справившись с первым удушающим приступом смеха, она подбежала к Бричкину.

— Я все поняла, Софрон Ильич! Все поняла! Вы нарядились вчера в мамино старое платье! Вот почему оно висит в гардеробной совершенно мокрое!

Бричкин порозовел и потупился.

— И устроили засаду у Бурбона. А он вас обнаружил. Так?

Доктор возмущенно фыркнул.

— Едва на крышу выбрался, — повинился Бричкин, — неудачно спрыгнул с какого-то сарая… Больше всего боялся, что собачонка за мной увяжется, я же выходов в этих трущобах не знал, наугад пробирался.

— Но почему в женском платье? — недоуменно осведомился доктор и нарвался на презрительные взгляды практикующих детективов.

— Переодевание — обычная технология сыска. А прилично одетые дамы как правило не вызывают подозрения, — холодно прокомментировала Мура и ласково обратилась к Бричкину. — Но зачем же вы пугали мсье Лузиньяка?

— Он вернулся раньше, чем я рассчитывал, и больше никуда не уходил. Я долгонько в нише среди тряпья просидел. Хотел потихоньку скрыться, когда он лег спать. Да он проснулся, чутко спит. Какую чушь я нес, едва помню.

— Насчет вас, Софрон Ильич, не знаю, — ворчливо заметил доктор. — А вашему клиенту могу поставить стопроцентно точный диагноз. Мания величия и мания преследования. Точка.

Софрон Ильич выдержал паузу и возразил:

— Но дело в том, что я действительно обнаружил, что в отсутствие мсье Лузиньяка кто-то приходил в его квартиру и что-то искал!