Лежа у костра, она смотрела в ослепительно синее небо и ждала, когда появятся слуги Сатаны, чтобы творить беззаконие и мучить несчастных грешников. К последним Милена себя не относила и даже попыталась окинуть мысленным взором свою недолгую жизнь, чтобы понять, чем же она так прогневила Богов.

"Странно. Я никого не убивала, не грабила. Не лжесвидетельствовала. В церковь, правда, не слишком часто в последнее время заглядывала. Наверное, грехов накопилось достаточно, ведь не зря же Милостивые Боги отняли у меня жизнь".

Свыкнуться с этим было трудно, более того, понимая, что не может очутиться в дьявольском лесу другим способом, она не желала мириться с мыслью, что жизнь окончена.

— За что?, — прошептала девушка. — Я не могла умереть так рано. Это несправедливо. Я с отцом не успела…, — она хотела добавить "попрощаться", но не выдержала и тихо заплакала.

Когда-то одиночество было спасением, но сейчас, оставшись наедине с собой, покинутая даже ехидным и вредным Сомнением, Милена почувствовала, что возведённая ею вокруг себя скорлупка совсем не защищает от жестокого и не склонного к компромиссам мира. То, что ещё недавно принималось за самодостаточность, оказалось наивностью. Ещё никогда она так остро не нуждалась в сочувствии и поддержке.

"А мёртвые могут плакать?, — запоздало подумала девушка. Она глубоко вздохнула и прислушалась к себе. — Всё на месте. Голова, руки, ноги. Дышу, пока ещё. Если прислушаться, то становится ясно, что сердце бьётся. Думать могу, хотя мысли дурацкие".

Хотела улыбнуться и к своему удивлению не смогла этого сделать. Единственное, что у неё получалось — удивлённо моргать глазами. Ни единый мускул больше подчиняться ей не хотел. Руки и ноги действительно были на месте, но пошевелить ими не удавалось. Столкнувшаяся с новым испытанием Милена испугалась, заставляя своё непослушное тело сесть. Но, как бы ни пыталась приподняться с земли, какое бы усилие ни прилагала — всё было безуспешно.

"Неужели, это правда? Я умираю?".

Она уже стала чувствовать приближающуюся волну холодного небытия, готовую накрыть её невидимым погребальным саваном. Вспомнилась фраза, которую произнёс лекарь Питер, когда сообщал печальную новость: "С прискорбием должен признать, что ваша матушка устала бороться за собственную жизнь и вверила свою судьбу Всемилостивейшим Богам". Только сейчас до неё дошёл смысл этой фразы.

"Нельзя уставать. Надо бороться с оцепенением во всём теле, не успокаиваться, не поддаваться паническим мыслям, не соглашаться, что последний вздох уже близок".

Милена ощутила, как тяжелеют веки и поняла, что другого момента у неё может и не быть. Что есть силы она рванулась вперёд и почувствовала, как освободилась и теперь может запросто встать на ноги. После пугающей скованности возникшая в организме лёгкость кружила голову как после бокала вина. Девушка засмеялась, с облегчением вздохнула. Запрокинув голову к небу, она восторженно закричала:

— Я победила!

Для пущей уверенности захотелось топнуть ногой. Глянув вниз, Милена чуть не подавилась готовыми вырваться из горла новыми радостными криками. Она стояла посреди костра, прямо на рдеющих углях. Язычки пламени лизали ботинки, но кожа на них не пузырилась и не обугливалась. Жар совсем не ощущался, как будто и не было никакого пламени. Она растерянно огляделась по сторонам и заметила лежащую возле костра девушку, выглядевшую странно знакомой. Чумазое осунувшееся лицо и грязный платок на голове, похожее на лохмотья платье. На ногах крепкие дорожные башмаки, способные выдержать долгое путешествие, а может быть и жар от горящих кореньев.

Не хотелось самой себе признаваться, что на данный момент она именно так и выглядит. Хуже было другое — ни один человек не может видеть себя, не имея под рукой зеркала или спокойной поверхности воды. Милена вышла из пламени, присела рядом с телом и коснулась рукой собственного лба. Кожа была холодной на ощупь, как у статуи. Боясь делать какие-либо предположения, она попыталась приподнять руку и нащупать пульс на запястье, но, как ни старалась, не смогла сдвинуть ладонь с места. Страха не испытывала, скорее это было простое любопытство, сродни тому, что возникает у ребёнка, впервые столкнувшегося с необычным явлением.

"Так я сплю сейчас, или нет? Что ты на это скажешь?", — обратилась она к лежавшему на земле телу, и сама же дала ответ, копируя интонации вредного Сомнения:

"Дело ясное. Кто-то из нас двоих мёртв".

— Нетрудно догадаться, ваша милость, — раздалось со стороны костра.

— Сабина?, — оглянувшись, воскликнула девушка. — Что ты здесь делаешь?

Служанка сидела на земле, поджав под себя ноги и даже не попыталась встать, когда к ней обратилась госпожа. Уже отвыкшая от прежней жизни Милена не обратила на это внимания. Она хорошо помнила, при каких обстоятельствах видела Сабину в последний раз и не могла поверить своим глазам.

— Вы слишком страдали от одиночества, ваша милость. — она оглянулась по сторонам и продолжила. — Удивительно, что здесь до сих пор только я.

— Не понимаю…

— Это неважно. — Сабина и при жизни не отличалась эмоциональностью, но сейчас её голос звучал пугающе глухо. — Не думала, что мы встретимся так быстро. Можно задать вопрос?

— Можно, — пролепетала Милена, стараясь не смотреть в лицо своей бывшей служанке.

— Я из чистого любопытства, — с намёком на смущение проговорила Сабина. — Вы от чего умираете?

— Не знаю, — быстро ответила девушка, но, вникнув в суть вопроса, удивилась. — А, разве я не… уже…

— Ещё нет. В теле чувствуется жизнь. — сказала служанка и добавила после паузы. — Вернуться не пробовали?

— Куда?

— В тело, куда же ещё? Может, успеете…

Совет был совершенно нелепый, Милена растерялась, хотела сразу же спросить: "как это сделать?", но тут же напомнила себе, что разговаривает с мёртвой служанкой, неизвестно как оказавшейся рядом с ней в дьявольском лесу. Такое было бы возможно только во сне и никак иначе.

— Время уходит…, — бесцветным голосом напомнила Сабина.

— Не понимаю, как это сделать, — призналась девушка, — ты… поможешь мне?

— Я столько раз помогала вам при жизни. Подумать только, это было единственным смыслом моего жалкого существования.

— Сабина!, — дерзость служанки заставила Милену повысить голос, но на собеседницу это не произвело никакого впечатления.

— О-о-о. Узнаю интонации. Услышав такое несколько дней назад, я бы задрожала от ужаса и подумала: Горе мне! Я прогневила строгую госпожу! А теперь имею возможность спокойно наблюдать, как умирает баронесса фон Кифернвальд. Мир никогда не был ко мне справедлив при жизни. Забавно, что после смерти смогу получить хоть какое-то моральное удовлетворение.

— Сабина, я знаю, что была несправедлива к тебе, прости меня. — пытаясь ухватиться даже за такой призрачный шанс, она искренне чувствовала себя виноватой перед служанкой. — Помоги мне, и в своих молитвах я буду вспоминать тебя до конца своих дней.

— Могу дать совет, — мрачно ухмыльнулась служанка, — начинайте молиться прямо сейчас.

— Не слушай её, — прошелестел чей-то тихий, едва уловимый голос.

Милена повернула голову и вздрогнула, когда обнаружила, что за пределами, отбрасываемого костром круга света, стоит множество незнакомых людей. Они молчали, но каждый смотрел на неё, не скрывая своего интереса. Девушка почувствовала себя неуютно, нервно оглянулась и узнала нескольких человек — двоих телохранителей барона и кучера.

— Доченька…, — послышался тот же голос.

В следующее мгновение Милена бросилась вперёд, но была вынуждена остановиться перед молчаливыми фигурами, столпившимися возле костра.

— Пропустите, там моя мама, — вежливо попросила она, но никто не сдвинулся с места.

— Пожалуйста, — начиная злиться, сказала девушка и, не выдержав, закричала, невольно используя словечки из армейского лексикона отца: — Расступитесь, безмозглые идиоты!

Ряды дрогнули, в толпе образовался небольшой проход, куда она немедленно устремилась, пытаясь не пропустить момент, когда тихий голос раздастся снова. Ждать пришлось недолго. Расходившиеся при её приближении люди освободили небольшую полянку, в центре которой стояла… Она скорее догадалась, чем узнала в этой женщине с нечёткими размытыми чертами лица, самого дорогого для себя человека.

— Мама! Мамочка!, — упав в её объятия, Милена зарыдала во весь голос, не стесняясь проявлять чувства, нерастраченные за последние два длинных сезона. Холод, исходивший от матери, заставил задрожать и отпрянуть, но мысль о том, что мама страдает от недостатка тепла, пробудило желание обнять ещё крепче и согреть.

— Девочка моя…

Тихий безжизненный шёпот мало напоминал голос Эрны фон Кифернвальд, но соскучившейся по материнской ласке девушке этого было вполне достаточно. Она чувствовала, как тепло покидает её, под натиском пронизывающего холода по телу распространяется дрожь. Какие-то остатки здравого смысла требовали разжать объятия и вернуться к костру, но такой счастливой Милена не ощущала себя очень давно. Тихий голос едва слышно запел старую колыбельную песню, девушка всхлипнула и закрыла глаза. Вскоре дрожь перестала её беспокоить, холод куда-то отступил, оставив после себя состояние полного покоя и безмятежной уверенности в том, что вместе с мамой ничего уже не страшно…

* * *

Огромная горячая волна, обрушившаяся на девушку, вырвала её из блаженно-дремотного забытья, породив не меньших размеров волну боли, вмиг окутавшую с головы до ног. Милена закричала, ноги подкосились, и она упала на землю, не в силах терпеть этой разрывающей на части, пронизывающей каждую частицу тела боли. Вновь вернувшаяся крупная дрожь сотрясла и без того обессилевшую девушку, только сейчас ощутившую, сколько своего тепла она отдала матери.

— Мама, — прошептала она непослушными губами, — где ты?

— Лежи спокойно, — послышался совсем рядом чей-то голос. — Едва успела. Кто же знал, что ты с собой такое сотворить додумаешься?

Веки тряслись вместе с остальными частями тела, не давая сфокусировать взгляд на присевшей рядом с ней женщине.

— Я з-знаю в-ваш г-г-голос.

— И то ладно. Согревайся быстрее, у нас мало времени.

Ещё одно упоминание о времени напомнило Милене о предшествующих событиях.

— А г-где С-Сабина?, — с трудом выдавила она из себя.

— Разогнала я их всех. Слетелись как на праздник. Хотя для них это и есть настоящий праздник. Любят полакомиться чувствами и страданиями людей.

— М-ма-ма. Т-там она б-была.

— Твоя мама давно обрела покой. Это лишь тень её души, присосавшаяся к твоим воспоминаниям. Она как холодный ветер, безжалостно высасывающий из тебя тепло и не способный дать ничего взамен. Мы сами создаём эти фантомы, питая их своими страданиями.

— Эт-ти л-люди, они вс-се м-мертвы?

— Да. Это лишившиеся тела души. Большинство из них ты когда-то знала, остальные прилетели сюда за компанию. В тонком мире полно всякого сброда. Не бойся, когда я рядом, они не смогут причинить вред.

— К-каком-м м-мире?

— У нас нет времени, чтобы обсуждать этот вопрос.

Девушка глубоко вздохнула, дрожь больше не мешала ей, дав возможность разглядеть собеседницу.

— Тётушка Ада, — ахнула Милена, никак не ожидая увидеть её здесь.

— Узнала, милая, — улыбнулась женщина. — Ну, как, согрелась?

— Почти. Тётушка, — она запнулась, но поняла, что этот вопрос задать необходимо: — а вы когда умерли?

— А я пока не собираюсь, — искренне удивилась Аделинда, — да и тебе не советую торопиться. Идти можешь?, — получив в ответ кивок, добавила: — Обопрись на меня и вставай. Нужно спешить.

Оставшееся у костра тело выглядело всё таким же холодным и безжизненным. Аделинда внимательно оглядела голову, что-то пробормотала и задумчиво произнесла вслух:

— Думаю, бессмысленно спрашивать, каким способом ты это проделала.

— Я ничего такого не делала, — поспешила оправдаться девушка, — лежала себе, лежала, почувствовала, что цепенею и не могу пошевелиться. Испугалась, напрягла все свои силы, а потом вдруг раздвоилась…

— Сила без знаний — опасная штука.

— Я не понимаю, тётушка…

— А как давно ты стала чувствовать оцепенение?

Милена задумалась. Было сложно ответить, сколько прошло времени с тех пор, как она оказалась в сатанинском лесу, не говоря уж о том, когда всё это началось. Пока она размышляла, взгляд Аделинды упал на котелок возле костра:

— Это ты готовила отвар? Можешь сказать сколько ты его выпила?

— Не знаю. Наверное, половину.

— Сразу?!

— Да, — смутилась девушка, — жажда сильно мучила.

— С ума сойти. Если бы все были такими везучими, как ты. — Аделинда наклонилась над головой бесчувственного тела.

— Я не знала, — робко оправдывалась Милена, не рискуя взглянуть на своё лицо, чтобы не увидеть там… Она и сама не смогла бы сказать, чего опасалась, но в иные моменты многое становится понятным и без слов.

— Думаю, помочь тебе можно. Встань вот здесь, в ногах. Хорошо, можешь не смотреть сюда, этого и не требуется.

— Простите, из-за меня столько неприятностей.

— Хватит причитать!, — строго оборвала её Аделинда. — Слушай внимательно. На счёт "три" закрывай глаза и представляй, что я твоя дальняя любимая родственница, приехавшая на денёк погостить. Ты стоишь на крыльце и с нетерпением меня ждёшь, а, увидев, тут же бросаешься навстречу, чтобы обнять и расцеловать. Поняла? Отлично.

— Погодите, тётушка Ада, — забеспокоилась девушка, — объясните, что здесь произошло.

— Позже, милая. Я сама тебя найду. Приготовься. Раз… два… три!

…Солнце уже клонилось к закату, длинная тень донжона наискось перечеркнула высокое крыльцо баронского дворца. Воздух, напоённый ароматом вечерних цветов, был неподвижен. Лёгкое платье не спасало от вечерней прохлады, и Милена вышла из тени, спустившись на три ступеньки ниже. Вокруг крыльца собрались какие-то люди, но она никого не смогла узнать среди этой пёстрой толпы. Вдали показалась упряжка лошадей, везущих изящную золочёную карету. Копыта звонко цокали по мостовой, звук перекликался с дробным перестуком колёс. Сердце девушки забилось сильнее в предчувствии важной для неё встречи. Милена с трудом дождалась, пока лошади остановятся, и едва дверца кареты начала открываться, бросилась вперёд со всех ног. Пробежав несколько ступенек, она потеряла под ногами опору и поняла, что падает. В этот момент дверца кареты распахнулась, явив перед изумлённой девушкой зеркало…

* * *

"Какой удивительно яркий сон, — подумала Милена, — но я так и не поняла, кто должен был приехать".

У неё возникла смутная догадка, что она запомнила не весь сон, и в нём было ещё что-то, предшествующее этим событиям. Приподняла голову и огляделась. Костёр давно прогорел, оставив после себя горку серой золы. Котелок с отваром древесного сока стоял на том же месте, где его и оставили. Чуть поодаль лежал Воин. Его шумного дыхания больше не было слышно, что наводило на тревожные размышления. Некоторое время девушка, кусая губы, не решалась к нему приблизиться и ругала себя последними словами за трусость.

"Соберись, ты должна подойти и проверить его самочувствие. Возможно, именно сейчас он как никогда нуждается в помощи". — в этот миг Милена ощущала себя строгой воспитательницей, отчитывавшей забившееся в угол упрямое и непослушное дитя. Было в этом что-то невероятно знакомое, будто она поменялась ролями с Сомнением, так досаждавшим ей несколько дней назад. Нужно было как-то заставить слушаться парализованное страхом тело. Сама собой в голове возникла формулировка, которая должна подтолкнуть её к действию: "Приготовились! Раз… Два… Три!".

Она поднялась и сделала несколько шагов на плохо гнущихся от страха ногах. К её облегчению дикарь был жив и спал сном младенца. Выглядел вполне здоровым, всякие признаки мучительной лихорадки исчезли. Посещая больного, лекарь Питер всегда заботливо поправлял подушку и другие постельные принадлежности, вот и Милена подумала, что стоит поплотнее запахнуть полы куртки Витязя. Из его одежды выскользнул небольшой свёрток.

Движимая любопытством девушка подняла его, бросив быстрый взгляд на безмятежно спавшего дикаря, развернула тонко выделанную кожу. Её взгляду открылись несколько милых безделушек, из числа тех, что фермеры покупают своим невестам и жёнам у странствующих торговцев. Гребень для волос, серьги и шейное украшение из каких-то металлических побрякушек. Кусок, в который было завёрнуто всё это добро, оказался довольно большим, и девушка, давно размышлявшая над вопросом дополнительного резервуара для жидкости, решила использовать кожу соответствующим образом.

Выкопав в рыхлой земле ямку, она выстелила её кожей и перелила туда содержимое котелка. Милена хотела вернуть украшения дикарю, но, не обнаружив у его одежды карманов, улыбнулась и повесила себе на шею ожерелье, закрепив на нём серьги и гребень. Теперь мелодичный перезвон сопровождал каждое её движение, разгоняя успевшую порядком надоесть тишину.

Холм, из которого брался сок, сегодня выглядел немного иначе. Там, где она вчера перерезала несколько крупных корней, были видны две ямы с неровными краями. Множество мелких разорванных корешков по краям сочились крохотными капельками сока, а срезы крупных стеблей были сухими.

"Видимо, источник иссяк. Столько сока я не могла отсюда выкачать. Ям этих вчера здесь не было" А место вроде бы то же самое. Нужно внимательнее всё осмотреть.

Девушка взглянула на землю у подножия холма, выяснив, что пятно пропитанной жидкостью почвы было не таким уж и большим. Влага не поступала сюда давно, поверхностный слой уже подсох и превратился в корку. В одном месте край её был надломлен, как будто что-то свалилось сюда сверху.

"Поэтому на корке и видны крупинки сухой почвы, отброшенные сюда при падении…, — она задумалась — при падении чего? Если от холма отвалился кусок, он должен валяться тут же, рядом".

Но рядом ничего не было, кроме небольшого углубления в земле. В паре футов отыскалось ещё одно углубление, за ним ещё одно. Ряд неглубоких ямок прослеживался на протяжении нескольких ярдов и скрывался за ближайшим холмом. Приглядевшись, Милена заметила ещё один ряд ямок, тянувшихся немного в стороне от первых.

"Не могли же куски холма сами так далеко ускакать?".

Раскрытие этой тайны хоть как-то могло скрасить её пребывание в странном лесу, оказавшемся на удивление скучным и неинтересным местом. Девушка пошла по следам, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что она может там встретить.

Искомый объект нашёлся очень быстро, так как ничего другого, что могло бы сойти за отвалившуюся от холма часть, в округе просто не нашлось. Милена остановилась в десяти ярдах от подозрительно выглядевшего пятна, хорошо выделявшегося на фоне голой земли. Издали это напоминало пустой скомканный мешок из-под древесного угля, сплетённый из неровных грубых волокон. Если бы не череда ямок, заканчивавшихся около него, девушка так бы и подумала. Разумеется, она не знала, откуда угольщики берут эти мешки, но предположить, что их добывают в диком лесу, даже при своём богатом воображении, не могла.

Она в недоумении пожала плечами и пошла вперёд, намереваясь познакомиться с этим непонятным явлением поближе. Судя по всему, мешок рассуждал так же, потому что прыгнул по своим старым следам назад, в свою очередь, сократив дистанцию. Пока Милена ошеломлённо хлопала ресницами, мешок скакнул снова, угодив в оставленную им ранее ямку. Что-то он ей напоминал или кого-то… Для выяснения этого нужно было мыслить сосредоточенно, а страх уже завладел сознанием девушки, и единственный выход из положения, который он мог сейчас предложить, был вполне очевиден. Развернулась и без оглядки пустилась наутёк, увязая в рыхлой почве.

Добежав до кострища, Милена удивлённо замерла, увидев каким образом Воин утоляет жажду. Её спутник смог самостоятельно встать на четвереньки и теперь шумно втягивал в себя отвар из выстланного кожей углубления в земле. Глаза раненого были закрыты, шея вздрагивала от напряжения, после каждого глотка он удовлетворённо урчал. На роль защитника дикарь подходил слабо, но он хотя бы пришёл в себя, что внушало некоторую надежду.

Милена нервно оглянулась, преследователь передвигался медленно и был ещё далеко, но меры нужно было принимать сейчас. Она тихонько затрясла Воина за плечо, стараясь привлечь внимание и нарушила тем самым его шаткое равновесие. Продолжая жадно глотать жидкость, дикарь завалился набок и только тогда открыл глаза. Блуждающий взгляд никак не мог остановиться на чём-то одном, и девушка наклонилась ближе, надеясь, что это поможет ему сконцентрироваться. Попав в поле зрения Воина, мелодично звеневшие побрякушки приковали его взгляд. Ещё плохо ориентируясь в пространстве, он протянул руку и попытался схватить украшения, но Милена отодвинулась в сторону и жалобно сказала:

— Очнись, пожалуйста. Оно уже близко. Я боюсь…

Губы дикаря растянулись в блаженную улыбку, а глаза снова закрылись. Он забормотал что-то, являя собой образец совершенно довольного жизнью идиота. Поняв, что помощи от него не дождаться, девушка выпрямилась и буквально в трёх ярдах от себя увидела тот самый прыгающий мешок. То, что она издалека приняла за грубые волокна, оказалось мелкими шевелящимися отростками, тут же прояснив природу неопознанного до сего момента существа.

— Демон!, — громко крикнула девушка, ожидая втайне, что её спутник всё-таки отреагирует на словесно обозначенную угрозу.

Дикарь продолжал свои невнятные речи, обращаясь к только ему одному ведомому собеседнику, а демону её крик явно пришёлся не по вкусу. Существо не стало делать очередной прыжок, а замерло, вытянув вперёд всех своих омерзительных червяков. Размером они сильно уступали тем, с которыми Милена уже имела несчастье встретиться, но менее отвратительными от этого не выглядели. Девушка стала торопливо читать молитву, сбилась, начала снова, но сосредоточиться и произнести весь текст связно и с подобающими интонациями не смогла. Слишком сильно внимание было приковано к дьявольскому отродью, а дыхание сбивалось под напором отчаянно колотящегося сердца.

"Не иначе, как Боги отказываются помогать мне. Здесь владения Сатаны, и молитва бессильна перед его слугами. Но делать что-то нужно. Ещё миг и демон бросится прямо на меня".

— Уходи!, — с угрозой сказала она и, припомнив обороты речи, так лихо вворачиваемые Кирсой, добавила: — Полезай обратно в свою вонючую нору, и не смей больше высовываться оттуда без надобности!

Слегка покраснев для приличия, она ввернула пару словечек покрепче, чувствуя, как в ней растёт уверенность в собственном превосходстве. Демон терпеливо выслушал гневную тираду и прыгнул в сторону, направляясь к засохшему холму. Девушка настолько вошла во вкус, что продолжила ругаться ему вдогонку, остановившись лишь тогда, когда заметила ещё одно существо. Появление второго демона стало для Милены очень неприятным сюрпризом. Она конечно же помнила о второй цепочке ямок, но не ожидала, что к слуге Дьявола так быстро прибудет подмога. Запас оскорблений иссяк, поэтому в ход пошли цитаты из Священной книги:

— Доколе вы будете творить здесь беззаконие, злобные твари?

Твари безмолвствовали, продолжая движение в сторону засохшего холма. Спустя некоторое время выяснилось, что они были совсем не рады обществу друг друга. Сойдясь вплотную, вздыбились как два соперничающих петуха. Девушка совсем не возражала против того, чтобы демоны решили выяснить отношения, если бы она могла, то посоветовала бы им перегрызть друг другу глотки, или что там у них вместо этого. Но существа не нуждались ни в каком дополнительном стимуле для драки. То один из них, то другой, хлёстко бил соперника своими куцыми отростками. Хотя видимых повреждений не было видно, чувствовалось, что это не дружеское похлопывание по спине.

Милена не обратила внимания, кто первым получил повреждение, но вскоре стало заметно, что удары достигали своей цели в обоих случаях. Вокруг отростков запузырилась тягучая, травянистого цвета, густая масса. У одного из соперников отростки совсем слиплись от её обильного выделения, заставив девушку скривиться от такого неаппетитного зрелища. Отвернувшись, она упустила миг, когда один из демонов сожрал другого. Как, и главное чем, он ухитрился это сделать, так и осталось загадкой, но Милена могла бы поклясться, что ещё несколько мгновений назад их было двое. Победитель заметно увеличился в размере и остался на месте драки, вытянув вверх все свои отростки.

"Стоит ему ещё немного подрасти, — подумала девушка, — и он с лёгкостью расправится с человеком. Такое соседство совсем не отвечает моим интересам".

Осторожно обойдя стороной торжествующего демона, она выломила из стенки засохшего холма длинный и узкий кусок. Поджечь его было пустяковым делом. Это должно было сработать, учитывая, что преследовавший её на протяжении нескольких дней демон никогда не приближался к костру. Значит и этому от огня не поздоровится. Факел в её руке разгорелся и давал ровное устойчивое пламя. Милена примерилась и швырнула огненное копьё прямо в отвратительную тварь. Результат превзошёл все ожидания. Демон вспыхнул как сухая солома, вмиг покрывшись языками пламени. Ничего не предприняв для спасения, он как-то весь сжался и довольно быстро сгорел, оставив после себя невзрачную кучку золы.

— Прекрасно! Средство найдено. — обрадовалась девушка, рассматривая всё, что осталось от сатанинской твари. — Жаль, не знала этого раньше, меньше было бы проблем. — Она вспомнила, как опрометью неслась к костру, увидев самостоятельно перемещающийся куст, как лезла на Белую стену, думая, что попала в безвыходную ситуацию.

"Интересно, а куда подевался тот демон? Он шёл за нами несколько дней, а потом вдруг исчез. Не хотелось, чтобы он тоже оказался здесь".

"Успокойся, он бы давно тебя нашёл".

Милена так обрадовалась возвращению Сомнения, что едва не прослезилась. Сегодня второе Я по каким-то причинам не решалось ей дерзить, и девушка постаралась закрепить свой статус хозяйки положения:

"Ты думаешь, меня может испугать этот мешок с червями?".

"Не нужно быть такой самоуверенной".

"Я — баронесса! Я могу себе это позволить. Кто мне запретит?".

"Кураж — это неплохо в твоей ситуации. Лишь бы хватило надолго".

"Скучно с тобой, — поморщилась девушка, — без азарта ругаешься".

Она подталкивала Сомнение продолжить диалог, но второе Я больше не стало общаться с ней. Сегодня оно казалось на редкость вежливым. Милена не смогла вспомнить, когда такое случалось в последний раз, да и было ли вообще.

* * *

Рассеянно глядя на котелок с закипающим древесным соком, она вдруг подумала о том, что почти свыклась с положением беглянки, вынужденной скрываться в такой глуши, куда не каждый добытчик зверя заберётся, не говоря уж о фермерах или военных. Девушка пыталась гнать от себя мысли об отце, которого наверняка уже известили о том, что дочь пропала. Она успешно выполнила первую часть своего плана — отсиделась несколько дней в лесу, пока не будут отозваны поисковые отряды. В том, что её будут искать, Милена не сомневалась. Другое дело, как тщательно будут искать, и сколько времени это продлится.

Помнится, отставшего охотника из свиты графа Этьена искали на протяжении четырёх дней. Он тогда сам нашёлся, проблуждав, согласно официальной версии, несколько дней в поисках убежавшей лошади. Но все, кто его видел, понимали, что так человек может выглядеть только после дюжины бутылок шнапса. Чтобы найти горе-охотника по тревоге подняли гарнизон Кифернвальда, учебную роту, добровольцев из числа горожан и фермеров. Всё было серьёзно. Отец не зря считал это делом чести.

Разумеется, никому и в голову не придёт искать её здесь. Она почти наяву увидела, как группа уставших после форсированного марша по пересечённой местности солдат подходит к Белой стене. Офицер окидывает взглядом препятствие, снимает шлем, вытирает платком вспотевший лоб и подзывает жестом сержанта. Образцовый служака лихо отдаёт воинскую честь и рапортует, что "следы пребывания вышеозначенной особы не обнаружены". Офицер кивает, соглашаясь, и предлагает "не откладывая, встать здесь лагерем". Солдаты с суеверным ужасом глядят на Белую стену. Самый бывалый из них осторожно намекает сержанту, что они готовы "пройти ещё несколько миль, лишь бы оказаться "подальше от проклятого Богами места". Сержант раздумывает, под каким бы соусом подать эту мысль лейтенанту и, решившись, говорит командиру: "осмелюсь доложить, но место для лагеря не совсем удачно. Слишком много кабаньего дерьма в округе, господин лейтенант". Офицер бормочет: "так вот откуда этот запах" и даёт команду "продолжить движение". Выстроившиеся цепью солдаты двигаются вдоль Белой стены, стараясь не глядеть на обиталище демонов. Они проходят мимо большой сосны, среди ветвей которой застрял труп человека. Лицо распухло и на нём почти не видно узоров…

Жидкость забурлила, выплеснулась через край, потушив часть углей. Милена вскочила и при помощи ножа сняла котелок с огня. Благодаря отвару, она почти не испытывала чувство голода, но считала противоестественным питаться только водой. Сейчас бы не стала привередничать и в два счёта умяла бы даже краюху чёрствого хлеба. Герман всегда ловко срезал с каравая корочку, прежде чем нарезать и подать на стол, говоря, что "нечего господам губы коркой мозолить". Тут Кирса всегда была с ним солидарна, хотя и подтрунивала над Германом, пытаясь уличить его в излишнем внимании к молоденьким. Со стороны могло показаться, что хозяйка таверны совсем не ценит старого повара, изводя его пустыми придирками. Но немногие знали, какими их отношения были в действительности.

Когда-то Кирса, у которой была репутация женщины излишне корыстной, приютила и выходила раненого бродягу. Герман два десятка длинных сезонов служил армейским поваром, выйдя в отставку, отыскать своё место в жизни не сумел. Семьёй так и не обзавёлся, а все немногочисленные родственники были старше его самого и не горели желанием приютить Германа у себя. Была у отставного повара мечта открыть небольшую харчевню где-нибудь в тихом месте. И средств вполне могло бы хватить. Но накопленные за время службы деньги быстро закончились. Будучи розданными в безвозвратный долг таким же отставникам, потраченными с ними же в питейных заведениях, а то и просто украденными любителями чужого добра, они исчезли без остатка.

Более чем скромной пенсии едва хватало, чтобы платить за постой, и большую часть времени Герман проводил за сбором милостыни, обеспечивавшей самое дешёвое пойло и корку сухого хлеба, чтобы не умереть с голоду. На беду, за этим занятием его увидел высокопоставленный армейский офицер, под началом которого Герман когда-то служил. Офицер этот долго кричал о недопустимости подобного поведения, о чести мундира, о человеческом достоинстве и много ещё о чём. Отставной повар в тот день едва отошёл от очередной попойки, и ещё плохо соображал с утра, потому что ляпнул не подумав:

— Перестаньте дышать мне в лицо отрыжкой, господин полковник. Где вы такого гнилья вчера нажрались?

Злопамятный армейский чин полностью лишил Германа всех средств к существованию, добившись, чтобы ему перестали платить пенсию, как опозорившему воинскую службу. Несколько длинных сезонов отставной повар скитался по деревням, перебиваясь случайной работой, а в окрестностях Кифернвальда попал в устроенную городским Магистратом облаву на бродяг. На принудительные работы отправляться не захотел, из-под стражи сбежал, но стрела меткого охранника его всё же догнала. Кирса и представления не имела о том, кого приютила. А когда узнала, что беглец бывший повар, то обрадовалась и постепенно переложила всю работу по приготовлению пищи на Германа. Именно он научил её цветисто ругаться и только посмеивался, когда ученица довольно быстро превзошла своего учителя.

"А сейчас я так далеко от них, — грустно подумала Милена, — Кирса, наверное, протирает бокалы за стойкой, а Герман как всегда торчит у плиты, готовит что-нибудь вкусное. Блинчики, например, или бараньи котлеты". Она зажмурилась и усилием воли выбросила из головы мысли о еде.

Девушка прикоснулась к котелку, убедилась, что отвар достаточно остыл, и его можно пить, не рискуя обжечься.

"И обед, и десерт, и все праздничные перемены блюд. Не хватает только лакея и кого-нибудь для компании".

Оглянувшись по сторонам, она поискала глазами Воина и, к своему немалому удивлению, не нашла. Её спутник был не в том состоянии, чтобы самостоятельно совершать пешие прогулки. Некоторая время размышляла над очерёдностью предстоящих действий — пойти за ним, или сразу выпить свою долю отвара. Тут до неё дошло, что дикаря теперь напоить с ножа вряд ли удастся. Милена представила, как он зачерпывает из котелка ладонью, попутно поднимая со дна осадок, и решила, что будет лучше вылить его долю в устланную лоскутом кожи ямку. Здесь её ждал новый неприятный сюрприз. Ямка оказалась на месте, и кожа никуда не делась, но в лоскуте зияла дыра, в аккурат по размерам ямки. Девушка двумя пальцами потянула за лоскут и покачала головой — края кожи были почерневшими и размочаленными, да и разило от неё, как от старой собачьей подстилки.

"О, Боги! Что мы пьём…", — ужаснулась она.

Можно было, конечно, напомнить себе, что в здешних местах ничего другого для питья не найти, но вид разъеденной кожи этому не способствовал. Милена прислушалась к себе, ощутив, лишь, как сильнее забилось сердце, провела рукой по животу, словно желая убедиться, что он на месте.

"А что, если жидкость и во мне проест такую дыру?".

"Плюнь на это, всё с тобой в порядке". — спокойно сообщило Сомнение.

"И вон та кожа в порядке?".

"Ты же не кусок мёртвого животного".

— Верно, — задумчиво проговорила девушка, — но утешение слабое. Дикарь ещё куда-то запропастился. А вдруг он нашёл выход?

Не то чтобы она боялась остаться одна, ведь за пару дней, от Воина всё равно не было никакого толка, но, как говаривала Кирса, нанимая новобранцев на разгрузку телеги с овощами, "женщине в любой момент может понадобиться грубая мужская сила".

Тишину нарушили странные звуки, какие можно услышать возле хлева со свиньями. Для полноты картины не хватало только визга и хрюканья.

"А вот и хрюканье. Кабаны, похоже, нашли сюда дорогу. Бедненькие, — пожалела животных Милена, — тяжело им будет ходить по рыхлой земле".

Памятуя рассказы охотников о коварстве и свирепости этих зверей, она крадучись обошла засохший холм, стараясь производить как можно меньше шума. Если там действительно были кабаны, ей стоило осторожно проследить, откуда они пришли. И если повезёт, выбраться, наконец, из этого гиблого места. Выглянув, готовая сразу же спрятаться, девушка едва не расхохоталась, увидев, кого приняла за стадо свиней, а приглядевшись, чуть не задохнулась от ужаса.

Воин стоял на коленях возле одного из холмов, запустив руки в переплетение корней, ожесточённо рвал их, подставляя рот под брызжущие во все стороны струйки древесного сока. Дикарю, видимо, нравилось, потому что урчал и фыркал от удовольствия. Попавшийся на зубы средних размеров корень он разгрыз и радостно захрюкал, упиваясь текущей в рот влагой.

"Любопытно, — оживилось Сомнение, — насколько ему здоровья хватит при такой диете?".

"Что за жестокие мысли!, — возмутилась Милена. — Спасти нужно! Эта дрянь его разъест изнутри!".

"Нет, у него организм крепкий, выдержит".

Девушка сердито топнула ногой и решительно направилась к Воину.

— Прекрати!, — строго сказала она. — Нельзя пить свежий древесный сок!

Лицо дикаря и раньше не отличалось привлекательностью, а сейчас, перемазанное соком, выглядело просто отвратительно. Высыхая, брызги сильно стягивали кожу, придавая и без того некрасивым узорам совершенно невероятный вид. Глаза с расширенными до предела зрачками смотрели прямо на Милену, хотя она готова была биться об заклад на что угодно, ничего при этом не видели. Единственное, на что среагировал дикарь, был перезвон висевших у неё на шее предметов.

— Авиосди, — нежно прошептал он, пытаясь улыбнуться. Но застывший на губах сок придал им столь дикую форму, что такой улыбкой можно было остановить даже разъярённого быка.

— Пойдём, — ласково позвала девушка, намереваясь увести его от холма. Она быстрым взглядом окинула корни, убедившись, что самые крупные не пострадали, облегчённо вздохнула. Ей вполне хватало забот с дикарём, а разбираться с очередными демонами совсем не хотелось.

Воин ухватился за протянутую руку, с трудом поднялся на ноги, тем самым облегчив ей задачу. Дикаря изрядно шатало из стороны в сторону, но иди он смог, девушка лишь слегка придерживала его и задавала направление. Так она и довела его до уже погасшего костра, раздумывая над планом дальнейших действий. Лишь только разглядев котелок, дикарь вырвался из её рук, подхватил ёмкость с отваром и жадно осушил. Было хорошо слышно, как на его зубах противно заскрипел успевший слежаться осадок.

"Отравы напился и ядом закусил, — скривившись, подумала Милена, пытаясь вытянуть Сомнение на разговор. — Ты права, осталось только пари устроить".

"Ты проиграешь".

"Посмотрим. Ты не можешь знать больше, чем я".

"Это почему же?".

Ответить девушка не успела, она переключила своё внимание на дикаря, заметив, что отвар начинает благоприятно сказываться на её спутнике. Он перестал раскачиваться как заправский выпивоха после очередной порции шнапса. Полусогнутые в коленях трясущиеся ноги распрямились. Воин несколько раз встряхнул головой, огляделся вокруг и напряжённо уставился на котелок, словно вспоминая. Переведя взгляд на девушку, он попытался что-то сказать, но язык и губы плохо его слушались, воспроизводя только нечленораздельные звуки.

— Милина, — наконец выговорил он к её неописуемому удивлению. Это было первое осмысленное слово, сказанное им за последние дни. На одном слове дикарь останавливаться не стал. Ещё пошатываясь, он произнёс целую речь, сопровождая свои слова выразительной мимикой, от которой по спине пробегал холодок. Речь сопровождалась разнообразными жестами, и со стороны всё выглядело так, будто он пытался объяснить, чем небо отличается от земли.

Девушка для приличия кивала, гадая, окончательно ли он пришёл в себя или это кратковременная вспышка активности. Меж тем дикарь закончил говорить, взял Милену за руку, торжественно подвёл её к полуразрушенной стенке засохшего холма. Вырываться не стала и покорно дала усадить себя на землю, но никак не ожидала, что в руки ей сунут закопчённый котелок. Пока она, опешившая от таких внезапных событий, пыталась стряхнуть сажу с платья и хоть как-то оттереть перепачканные руки, Воин куда-то исчез. Сердито фыркнув, девушка поклялась больше не участвовать в его дурацких затеях.

* * *

Она вскипятила ещё один котелок древесного сока для себя и в который раз залюбовалась светом, который испускал купол дикого леса по вечерам. Слабое мерцание напоминало плавно колышущийся полог кровати. Сияние больше не казалось однородным, в нём можно было заметить плавно накатывающие друг на друга волны, отличающиеся густотой цвета и длительностью. Светлая волна длилась долго и за это время к ней можно привыкнуть. Другое дело быстрая и восхитительно красивая волна яркого синего цвета, появлявшаяся неожиданно и стремительно убегавшая вдаль. В эти мгновения краски вокруг сгущались так, что даже пламя костра приобретало другой оттенок.

"А здесь очень даже мило, если никто не беспокоит по пустякам. Вот уж удивятся те, кому я поведаю о своих приключениях. Хотя, мало кто поверит, что в Диком лесу не кишат кишмя демоны, и нет ни одной терзаемой ими страдающей души. Но я видела лишь маленький кусочек леса, а купол тянется до самого горизонта. Пожалуй, стоит сюда вернуться, когда в этой истории можно будет поставить точку. Но не раньше, чем Берхард объяснит, что он имел в виду, а Отто ответит за своё ужасное злодеяние. Когда об этом узнает отец…, — она злорадно хихикнула, представив гнев барона Трогота, — свадьбе не бывать".

"Тебе пора покинуть это место".

"А то я не знаю", — подумала Милена, снова отметив, что Сомнение полностью избавилось от язвительного тона и теперь поучения перестали быть обидными.

"Ты колеблешься и не знаешь, что делать".

"Я начну с принятия решения. И когда сочту нужным…".

"Ты давно хочешь уйти отсюда, но боишься признаться в этом".

"Когда. Сочту. Нужным. — начиная сердиться, подумала девушка. — Я сама себе хозяйка".

"Конечно, ваша милость", — неожиданно ответило Сомнение, заставив Милену удивлённо вздрогнуть от неожиданности.

— Милина!, — послышался голос Воина. Продолжил он на своём языке, и девушка в очередной раз пожала плечами, не пытаясь вникнуть в чужую речь. Голос доносился из-за ближайшего холма, а судя по уверенным интонациям, дикарь в помощи не нуждался.

"Очнулся, хвала Богам. Теперь есть надежда, что мы выберемся из этого леса". — облегчённо вздохнула Милена, потрогала котелок и крикнула:

— Отвар остыл, можно пить!, — она догадывалась, что дикарь не поймёт, но это питьё помогало ему прийти в себя, и было бы не лишним, чтобы котелок снова попался её спутнику на глаза.

В ответ раздалось пение, если так можно назвать громкое ритмичное завывание, чередовавшееся с длинными фразами, чем-то напоминавшими декламацию стихов. Прислушавшись, девушка поняла, что поспешила с выводами, и с головой у дикаря, явно было не всё в порядке. Вскоре ей представился случай убедиться, что предположение оказалось верным. Воин появился внезапно, совсем не с той стороны, откуда ранее доносилось пение. Их разделял костёр, и Милена не сразу смогла понять, что в его облике было не так.

Она поднялась на ноги и только тут обнаружила, что её спутник полностью обнажён. В какой-то момент пришла в голову мысль, что дикарь ухитрился так облиться древесным соком, что его одежда попросту растворилась, но Милена быстро сообразила, что времени для этого прошло слишком мало. Его тело ещё в большей степени, чем лицо, покрывали разнообразные линии, точки и пятна разной величины и цвета, а в остальном, он ничем не отличался от других мужчин. Как устроены мальчики, девушка знала, и большого интереса к анатомическим подробностям противоположного пола не проявляла уже давно. Обычаи народа, к которому принадлежал Воин ей и вовсе не были знакомы, оставалось, лишь гадать, что подвигло его на такой экстравагантный поступок.

Дикарь указал на костёр, на сухой холм, приложил руку к сердцу и теперь выжидающе смотрел на неё. Милена слышала рассказы о том, как лесные жители пляшут вокруг костра, а вот раздеваются ли при этом дикари или нет, она не знала. Решив, что мешает ему совершать обряд, девушка отошла на пару шагов от огня. Видя, что её спутник медлит, кивком указала на костёр и сказала:

— Можете танцевать, я не против. Если этого требует обычай…

Воин двинулся к костру, но плясать не стал. Он уселся на землю возле огня, скрестив ноги, и достал из костра кусок горящего корня. Его лицо было абсолютно непроницаемо, когда он коснулся раскалённым до красна углем своей груди. Милена охнула, увидев тонкую струйку дыма, сопровождавшуюся тихим, и от того ещё более зловещим, шипением.

— Что вы делаете?, — закричала она, не в силах больше выносить такое зрелище. — Прекратите сейчас же!

Дикарь, судя по всему, очень гордился собой, его ноздри дёрнулись, ощутив запах палёной кожи, а губы при этом растянулись в довольную ухмылку.

— Дигахали!, — громко объявил он. — Канати!

Девушка сделала шаг в сторону и подняла с земли котелок. Представляя, какую боль сейчас испытывает Воин, она протянула ёмкость с отваром, надеясь, что у него хватит ума промыть рану. Могла бы предложить свою помощь, но не отважилась приближаться к сумасшедшему слишком близко. Дикарь понял её намерение по-своему. Не глядя, выплеснув содержимое котелка, он вцепился зубами в его край, глухо рыча, стал стискивать челюсти, тряся от напряжения головой.

"Надо что-то делать, иначе он себя покалечит, — подумала девушка. — Если его не остановить, то, глядишь, и в костёр усядется".

Воин победоносно отбросил в сторону изрядно погнутый котелок и вскочил, угодив ногой в огонь. Для него это оказалось полной неожиданностью, но безумное стремление к самобичеванию в очередной раз одержало верх над здравым смыслом. Было заметно, что ему стоит недюжинных усилий удерживать ногу на раскалённых углях, но упрямство заставляло терпеть чудовищную боль.

— Достаточно!, — не выдержала Милена, втайне надеясь, что дикарь не станет сейчас ужинать своей жареной ногой. Она устала его жалеть, и на смену сочувствию пришло ощущение равнодушной брезгливости.

Воин медленно вынул ногу из огня, лениво стряхнул мелкие угольки с начавшей покрываться пузырями ступни. Девушка сморщила носик и отвернулась, начиная догадываться, что весь этот спектакль разыгрывается ради неё. Неясно, чем она могла вызвать такой интерес к себе, но дикарь, похоже, вздумал доказать ей, что мужества и силы воли у него столько, что способен раздавать их бесплатно и полной горстью, не опасаясь, что запасы могут иссякнуть.

"Что с ним делать, ума не приложу. Боюсь, что одной мне отсюда не выбраться".

Что скрывать, в её планах дикарю отводилась весьма существенная роль. И для осуществления этих планов, он был нужен живым и, по возможности, здоровым. А такими темпами, Воин способен снова превратиться в человека, который сам будет остро нуждаться в посторонней помощи.

"Не беспокойся, помощь уже близко. Главное, не провоцируй дикаря на активные действия".

Милена замерла и прислушалась к себе, впервые по-настоящему испугавшись, что невинная, на первый взгляд, игра во второе Я всё-таки свела её с ума. Недавно возникшее мимолётное подозрение теперь выросло до полной уверенности. Это было совсем не её Сомнение — резкое и язвительное, хоть и дающее иногда дельные советы.

"Я сошла с ума", — бросила пробный шар девушка, тоскливо ожидая, чем же отзовётся такое категоричное заявление.

"Не в этот раз. Слушай внимательно. Я тебе не враг, но объяснять времени нет. Дикарь в таком состоянии опасен. Не делая резких движений, отойди от костра, по возможности — спрячься. Удачи".

Обстановка не способствовала тому, чтобы долго рассуждать и прислушиваться к себе. Рассудив, что сошедшие с ума вряд ли способны давать себе такие советы, Милена кивнула и стала мелкими шагами отступать назад, стараясь не упускать Воина из виду. Тот, похоже, был переполнен ощущениями боли и собственной исключительности. Упиваясь первым, он стремился подпитывать им второе. Взгляд его был прикован к сияющему куполу, он тяжело дышал, потрясая разведёнными в стороны руками и глухо рычал. Девушка вздрогнула, уткнувшись спиной в какое-то препятствие, не глядя, протянула руку и узнала поверхность засохшего холма. Она не помнила, с какой стороны находился пролом, поэтому пошла наугад — налево, боясь упустить из виду малейшее движение лесного жителя.

Ей повезло, вскоре рука нащупала пустоту и она буквально провалилась внутрь пустотелого холма. Лохмотья, в которые уже давно превратилось некогда роскошное платье, запутались в переплетении сухих корней. В какой-то момент показалось, что дикарь метнулся вдогонку, и это именно он удерживает её и утягивает за собой. Непонятно, каким образом она сдержала уже готовый сорваться с губ крик, приказав себе поверить, что никакой опасности нет, а страшный человек, бывший еще недавно её спутником, остался на том же месте, где и был.

Милена вновь испытала странное ощущение двойственности, она почувствовала себя одновременно и взрослой и маленькой. Словно, старшая сестра — мудрая и смелая, уговаривала младшую — трусливую и глупенькую не бояться и быть послушной. Причём её тело явно находилось в ведении младшей — оно тряслось от страха и жадно хватало ртом воздух. Девушка представила рядом с собой эту девочку, ласково погладила по голове, удивившись, почему у её сестрёнки чёрные, как смоль, волосы. Улыбнулась и поцеловала ребёнка в лоб, почувствовав едва уловимый привкус соли. Девочка подняла на неё свои заплаканные глаза, пару раз ещё всхлипнула и кивнула головой, дав понять, что будет слушаться свою старшую сестру.

"Куда ты пропала?, — голос был взволнован, похоже, к ней обращались не в первый раз. — Я пару раз теряла контакт с тобой".

"Пряталась", — сообщила она, всё ещё не веря, что общается с другим человеком.

"Хорошо. Сиди тихо и не высовывайся. Он уже здесь".

"Кто?", — удивилась Милена.

"Тот, кто вытащит тебя отсюда".

Рычание дикаря стихло. Она осторожно выглянула из своего укрытия, но Воину было не до сбежавшей спутницы. Стоя на коленях возле костра, он обхватил голову руками и молча раскачивался из стороны в сторону. Девушка пробежалась взглядом по окрестностям, но не заметила никакого постороннего вмешательства. Продолжая раскачиваться, дикарь вдруг дёрнулся, как после попадания стрелы, упал на землю, захрипел и забился в конвульсиях, судорожно загребая землю растопыренными пальцами.

Откуда-то с высоты раздался громкий треск, и сверху водопадом посыпалась серая пыль. Через пролом в засохшем холме, внутрь хлынул шуршащий поток, став моментально заполнять внутреннее пространство. Милена отскочила в сторону, чтобы не быть погребённой под струёй шелестящего порошка и посмотрела вверх. Торчащая вниз вершиной серая глыба дала трещину, и теперь вниз изливался настоящий поток пыли. Трещина, прямо на глазах расширилась, от глыбы отделился большущий кусок, но его падение не было стремительным и неотвратимым. Кусок купола закувыркался в воздухе и плавно опустился за пределами отбрасываемого костром круга света. Следом сверху упала тёмная шевелящаяся масса, вызвав сотрясение почвы и земляные брызги во все стороны.

"Это же демон!, — мысленно возопила Милена. — Как, ради всего святого, он может мне помочь?!".

"Замри и не шевелись. — в мысленном голосе прорезались повелительные нотки. — Никто не говорил, что тебя будет спасать демон. Жди. Теперь все действующие лица собрались вместе".

Чудовище не обратило никакого внимания на замершую в двух шагах от него девушку и тяжело затопало к костру, перебирая массивными ногами. Демон был похож на того, что преследовал их до самой Белой стены, хотя целиком Милена видела его всего один раз, да и то мельком. Его, оказывается, интересовал только дикарь, успевший немного прийти в себя и пытающийся неловко подняться с земли. Демон протянул своих отвратительных червяков и подхватил оступившегося Воина. Девушка ахнула, ожидая неминуемой гибели своего спутника, но слуга Сатаны удержал от падения и бережно поставил лесного жителя на ноги.

— Да они друзья!, — вслух изумилась Милена. — Ещё и в сговоре, наверное. А мне он хотел доказать, что тоже боится демона. Обманщик!

"Для начала, парочку необходимо разлучить. Тау сейчас займётся этим. Не вмешивайся".

"Я и не собиралась. — удивилась она такому предположению. — А кто такой Тау?".

"Успеешь познакомиться".

"Я даже не знаю, кто ты такая… или такой".

"Понимаю твоё недоверие, милая. Думаю, мне не стоит сейчас представляться, но, помнишь свой сон, в котором ты встречала карету?".

"Откуда вы можете про него знать?".

"Считай, что это я должна была приехать в той карете".

"Это был очень странный сон. — вспомнила девушка. — Со мной было что-то не так. Я догадывалась, но не могла найти никакого подтверждения".

"Что было — то прошло. Поговорим позже. Тау предстоит нелёгкая работа".

Милена не сразу заметила изменения в поведении чудовища, а заметив, не поверила своим глазам — демон постепенно терял контроль над частями своего уродливого организма. Его шевелящиеся отростки переставали двигаться, кривые толстые лапы по очереди подгибались и замирали. Последними безвольно повисли, ещё недавно державшие Воина червяки, но лишённый поддержки дикарь не упал. Пошатнувшись, он удержался на ногах, тряхнул головой, словно отгонял остатки сна, и стал озираться по сторонам. Видимо разглядев что-то, дикарь отшатнулся, вскинул перед собой руки, будто защищаясь от опасности, а затем развернулся и, не обращая внимания на обожжённую ногу, побежал прочь.

"Надеюсь, мы его больше не увидим", — удовлетворённо подытожил голос в голове у девушки.

"Вы смогли его напугать?", — недоверчиво поинтересовалась Милена.

"Тау использовал его собственные страхи. Таких детей леса он читает, как открытую книгу".

"А меня он тоже может прочитать?".

"Тебе, — голос выделил это слово, — не стоит бояться ни меня, ни Тау, который хорошо воспитан и не будет соваться в чужие мысли без позволения. Стоп! Я знаю, что ты сейчас скажешь, и не потому, что мысленно с тобой общаюсь. Разумеется, у дикаря никто не спрашивал разрешения, но ситуация становилась угрожающей. Жалеть его нет смысла, к тому же, не стоит думать, будто он спас тебя просто так, из благородных побуждений".

"А зачем он меня спас?", — искренне удивилась девушка.

"Начнём с того, что это он отрезал твои роскошные локоны".

"Зачем?!!".

"Он куда-то вёл этого демона, хотя мы с Тау не совсем поняли куда именно, используя пряди твоих волос, как приманку. Раскидывал их по ветвям, помечая свой путь. Демон шёл за вами по ночам, а днём отлёживался в тени".

Милена вспомнила, как Воин, проходя мимо какого-нибудь дерева, подпрыгивал и руками хватался за способную выдержать вес его тела ветку. Но гораздо больше её поразило известие о том, что демона могли заинтересовать её волосы. Хотела спросить об этом, но невидимая собеседница её опередила:

"Не знаю точно, что же такого демон нашёл в твоих волосах. Правда, я подозреваю, что лекарь Питер использует в своих лекарствах некоторые компоненты, добываемые в Диком лесу. Ты в последнее время что-нибудь принимала из его снадобий?".

"Да, — призналась девушка, — он мне готовил ромашковый бальзам для волос".

"Ромашковый, — насмешливо сказал голос, — как же… Теперь всё сошлось".

Милена хотела уже покинуть своё убежище, но вспомнила о демоне, неподвижно лежащем на том же самом месте, где его непостижимым образом скрутил таинственный Тау.

"А с демоном что делать?".

"С ним пускай разбирается Тау. Он сказал мне, что демон преобразился совершенно противоестественным образом и права на существование больше не имеет. Народ, к которому принадлежит Тау, издавна живёт в Диком лесу, и существа, которых мы называем демонами, для них так же привычны, как для нас овцы или коровы".

"Они их тоже разводят"?, — поразилась девушка, представив целое стадо, состоящее из…".

"У тебя очень развитое воображение. — поспешила прервать её мысль собеседница. — Стоит лучше контролировать свои мысли, особенно в присутствии Тау или его сородичей".

"Ты же сказала, что он не будет подслушивать мои мысли без разрешения?", — возмутилась Милена.

"Видишь ли, ты ещё неопытна, поэтому твои мысли подобны очень громкому разговору и доступны абсолютно всем желающим, способным их воспринять".

"Его… оскорбило моё сравнение? Я не хотела никого обидеть".

"Он говорит, что не обижается".

"А я могу сама ему об этом сказать?".

"Подожди, пока он не закончит с демоном. Посиди в своём убежище, тебе не стоит смотреть на то, что сейчас будет здесь происходить".

Милена послушно отошла от пролома, решив не спорить с этими удивительными людьми. Костёр скрылся из поля зрения, но затыкать уши ей никто не приказывал. Девушка обратилась в слух, но, как ни старалась, ничего интересного услышать не смогла. Она разочарованно выдохнула, но тут вдруг почувствовала, как задрожал, завибрировал неподвижный до сего момента воздух. Словно несомое ветром, вокруг неё закружилось мелкое крошево из древесной трухи, поднялся вихрь из насыпавшейся сверху пыли. Сухие стенки холма затряслись, добавив кружащимся частицам ещё такое же количество веточек и кореньев. Глаза сразу пришлось закрыть, дышать стало совершенно невозможно, и девушка, кое-как обнаружив выход, поспешила наружу.

"Глаза у меня закрыты", — на всякий случай сообщила она читавшим её мысли людям.

Снаружи было не намного лучше, воздух гудел от напряжения, комочки земли били в лицо, заставляя нагибать голову ниже. Ей начало казаться, что всё это длится целую вечность, когда раздался громкий, даже сквозь оглушительный шум, хлопок. Почти сразу же ослабел напор ветра, исчез гул в ушах, а сверху свободно посыпались поднятые в воздух мелкие частички.

"Тау, как всегда, на высоте, — невидимая собеседница засмеялась и добавила: — в прямом и переносном смысле. Я ненадолго покину тебя, милая. Даже мне тяжело столько времени поддерживать мысленный контакт. Будь умницей, постарайся подружиться с ним".

"Постойте, — взмолилась Милена, — вы оставите меня одну?".

"Доверься Тау", — раздался еле слышимый, как вздох, голос.

Открыв глаза, девушка не обнаружила никаких следов костра. Там была ровная земля, исчезла вся зола, накопившиеся за несколько дней головёшки, пропали даже заготовленные заранее дрова. На том месте, где ещё недавно лежал обездвиженный демон, тоже ничего не было. От ужасного создания не осталось ни клочка, ни капельки, даже меньше, чем от его сородича, сгоревшего по воле Милены.

"Как удивительно судьба прокладывает для человека путь. Ещё утром я была пленницей дикого лесного жителя, а демон охотился за моими волосами. Теперь я свободна… Хотелось бы верить, что свободна…".

Она в изнеможении опустилась на землю, ощутив громадную усталость, давившую на неё хуже корсета на церемониальном платье. Перед тем, как усталость уступила свою жертву сну, девушка нашла в себе силы слабо улыбнуться и отправить мысленное послание:

"Извини, Тау … спокойной ночи…".

Перед внутренним взором мелькнуло чьё-то добродушное улыбающееся во весь рот лицо, чей вид не мог не рассмешить уставшую девушку. Весёлая рожица задорно подмигнула ей и закрыла глаза, после чего Милена моментально провалилась в сон без кошмаров и других беспокоящих ночной отдых видений.

* * *

Проснувшись, она недоверчиво посмотрела на светящийся нежно-голубым светом купол. Почудилось, что сон длился всего несколько коротких мгновений, так свежи оказались воспоминания о событиях прошедшего вечера.

"Тау, ты здесь?", — спросила девушка, не зная, как обращаться к таинственному победителю демонов. Повинуясь спонтанно возникшему порыву, она закрыла глаза и тут же увидела большущий букет своих любимых цветов. Только что распустившиеся розы с мелкими капельками росы на лепестках распространяли такой удивительный аромат, что закружилась голова. Милена открыла глаза, и чудесный букет исчез, вокруг виднелись всё те же унылые холмы с тонкими устремленными вверх ветвями.

"Как ты это делаешь?, — восхитилась девушка. — Цветы были совсем, как наяву".

Она снова закрыла глаза и очутилась перед парадными дверями баронского дворца в Кифернвальде. Одна украшенная резными изображениями драконов створка была приоткрыта, как бы приглашая войти. Девушка взялась за тяжёлое кованое кольцо, успевшее нагреться под лучами утреннего солнца, и потянула его на себя. Створка отворилась без привычного скрипа, сопровождавшего любое движение дверей. Милена заглянула внутрь и несколько мгновений вглядывалась в полумрак, пока глаза после яркого дневного света, смогли хоть как-то различить внутреннее убранство. Девушка затворила за собой дверь, оставшись наедине с тишиной и полумраком.

Стоявшие вдоль стен канделябры были полны свечей, но ни одна из них не горела. Неосвещённое помещение казалось гораздо больше размером, чем было на самом деле. Она сделала несколько шагов вперёд, надеясь дойти до ведущей наверх лестницы, освещаемой через высокое стрельчатое окно. Успевшие привыкнуть к полумраку глаза воспринимали сейчас мир в серых тонах без острых углов и теней, но предметы от этого не стали узнаваемыми.

Здесь всё было чужим и непривычным, неизвестно как попавшим в дом, который она знала как свои пять пальцев. Встревоженная девушка захотела вернуться назад, но выяснилось, что тонкая полоска света, пробивавшаяся из-под дверей, с этого места совсем не видна. Всё ещё надеясь вернуться, Милена шагнула в сторону, зацепилась за незамеченное в темноте препятствие и чуть не упала. Кто-то поддержал её, дав так необходимую в этот момент опору, и вежливым голосом произнёс:

— Осторожнее, ваша милость, позвольте предложить вам руку.

— Ортвин? Это ты?

— К вашим услугам, юная леди, — даже в полумраке поклон старого слуги был эталоном изящества.

— Почему ты здесь?, — неожиданно для самой себя спросила девушка.

— Где же ещё быть дворецкому, как не при исполнении своих прямых обязанностей, — вновь поклонился Ортвин. — Надеюсь, вашей милости понравилось, что дверь перестала скрипеть? Я смазал петли совсем недавно.

— Это хорошо, — рассеянно кивнула Милена, — неплохо бы ещё зажечь свечи.

— Придётся наказать старого слугу, ваша милость. Каюсь, я не ждал вас так рано. Увы, но мне нечем это сделать.

— В чём же дело. Дойди до ближайшего камина и возьми оттуда несколько угольков.

— Я бы рад, — поклонился Ортвин, — но строгие правила этикета не позволяет мне оставить юную леди совсем одну.

— Так позови кого-нибудь. Где все лакеи, куда подевались горничные?

— Слишком заняты. Наводят порядок в апартаментах хозяйки дворца.

— Разве не я здесь хозяйка?, — удивилась она.

— Несомненно, ваша милость, но вы сами дали им это задание, и они трудятся изо всех сил. А я могу дать вам совет, если позволите.

— Говори, — разрешила девушка, силясь разглядеть хоть лучик света в этом сумрачном помещении.

— Вернее, хочу сам спросить вас кое о чём. — дворецкий взволнованно переступил с ноги на ногу. — Конечно, это дерзость с моей стороны, но зачем вам нужен свет?

— Если бы я не знала тебя с самого детства, то подумала бы, что ты издеваешься, — холодно заметила Милена. — Но, уважая твои седины, могу повторить: здесь темно! Нужно зажечь свечи!

— По-моему, вашей несравненной красоты, юная леди, вполне достаточно, чтобы не только этот дом, но и весь Кифернвальд не нуждался более в солнце, или любом другом источнике света.

— Льстец, — она хотела добавить голосу строгости, но комплимент был слишком хорош, чтобы гневаться на дворецкого. — Похоже, чтобы убедить тебя, придётся принять правила игры.

— Сделайте одолжение, ваша милость.

— В присутствии солнца пламя горящей свечи должно отбрасывать тень, не так ли?

— Вам не откажешь в наблюдательности, юная леди.

— Если я могу заменить солнце, то почему же до сих пор не вижу тени от пламени этих свечей?, — добавив в голос надменности, спросила Милена.

— Если вы можете заменить солнце, ваша милость, то почему они до сих пор не зажглись сами?

— Ах, вот как… Тогда, пусть горят. — она протянула руку и коснулась фитиля ближайшей свечи. Между пальцем и фитилём проскочила и тут же погасла крохотная искорка, не сумевшая зажечь пламя. Девушка нахмурилась, закрыла глаза и сосредоточилась на свече, сделав этот невысокий восковой столбик центром своего внимания. Слегка разлохмаченная белая нить фитиля дрогнула и стала покрываться мелкими чёрными подпалинами. Вскоре весь фитиль почернел, но свеча упорно не желала загораться. И в тот момент, когда Милене захотелось окончательно забросить это бесполезное занятие, рядом послышался тихий голос дворецкого:

— Терпение, юная леди. Терпение одаривает розами…

— Что я делаю не так, Ортвин? Мне не хватает сил?

— Вам не хватает уверенности в результате, госпожа. Представьте, что свеча уже горит, и вы поймёте, что нужно сделать, чтобы она действительно зажглась.

— Хорошо. — перед мысленным взором моментально возникла свеча, горящая неровным, дрожащим пламенем. Фитилёк её обуглился и загнулся крючком, а вокруг него образовалось крохотное озерцо из расплавленного воска.

— Кажется, я поняла, — не открывая глаз, она снова сосредоточилась на фитиле, который в то же мгновение почернел и согнулся, дав жизнь удивительно красивому пламени нежно-голубого цвета. Следом она с лёгкостью зажгла ещё одну свечу, потом ещё одну, и ещё…

— Прекрасно, ваша милость. Обратите внимание, их пламя отбрасывает тень…

Милена широко распахнула глаза и увидела над собой светящийся нежно-голубым светом купол. На мгновение показалось, что на нём мелькнули несколько вытянутых дрожащих линий. Поправляя сбившуюся набок косынку, девушка заметила тонкую полоску сажи на подушечке указательного пальца. Она улыбнулась, вспомнив разговор с дворецким и задумалась, пытаясь дать оценку своим действиям. Вне зависимости от того, было это во сне или наяву, произошло исключительное по своей важности событие. Всё это напоминало испытание, проверку, которую, как надеялась девушка, она смогла пройти успешно. Милена хорошо запомнила ощущение внутренней силы, возникшее в тот момент, когда вспыхивала первая свеча. Это чувство не покидало её и сейчас, наполняя уверенностью и спокойствием, которых так, порой, не хватало.

Голубое сияние купола на миг померкло, но девушка успела заметить небольшое белое облако, мелькнувшее высоко над ней на фоне тонких, устремлённых вверх ветвей. Такого среди однообразных пейзажей Дикого леса видеть ещё не доводилось. Поискала глазами таинственный объект, угадав за миг до его нового появления в поле зрения, в каком месте это произойдёт. По форме объект действительно напоминал белое пушистое облако, каким-то образом перемещавшееся по воздуху при полном отсутствии ветра. Милене захотелось лучше рассмотреть необычное явление и, потянувшись мыслью к облаку, она подумала:

"Какое ты красивое. Прилетай, познакомимся ближе".

В тот же миг показалось, что рядом кто-то едва слышно засмеялся, и сразу же возникло чувство, что за ней наблюдают. Не подглядывают, а именно наблюдают, как интересуются жизнью взрослых притаившиеся за забором малые дети.

"Доброе утро! Ты кто?", — спросила девушка.

Облако тем временем спустилось ниже, и стало возможным разглядеть, что состояло оно из множества мелких, размером с крупяное зёрнышко, пузырьков. Пузырьки шевелились и с тихим шелестом лопались, но на размеры облака это никак не влияло. Когда до земли осталось ярдов пять, оно неподвижно зависло в воздухе.

Пока Милена, подняв голову вверх с интересом разглядывала это чудо, от сплошной массы пузырьков отделилось несколько крошечных, размером не больше кулака, облачков. Быстро преодолев небольшое расстояние, они остановились на расстоянии вытянутой руки от лица девушки. Она ждала, что эти комочки сразу же растают, но составлявшие их пузырьки лопаться не собирались. Ближайшее к ней облачко изменилось, превратившись в подобие цветка с вытянутыми вверх дрожащими лепестками, с верхушек которых отрывались и уносились ввысь одиночные пузырьки.

"Костёр, — удивилась Милена, — это похоже на костёр!".

Два других облачка двинулись к "костру", по пути меняя форму. Одно из них превратилось в странный шевелящийся комок, а другое уменьшилось почти вдовое, изобразив маленькую человеческую фигурку. Четвёртое облачко взлетело над "костром" и, на первый взгляд, осталось таким же, как было. Лишь приглядевшись, можно было заметить на его вершине крохотную фигурку сидящего человека. "Человечек" около "костра" упал, и тут же к нему поплыл шевелящийся комок.

"Узнала!, — обрадовалась девушка. — А демон какой-то чересчур красивый".

Человеческая фигурка, смешно перебирая пузырьковыми ногами, унеслась прочь и растаяла в воздухе. Милена уже догадалась, что последует дальше, и смотрела с нескрываемым любопытством, потому что вчера видеть этого не могла. Протянувшиеся с верхнего облачка несколько пузырьковых нитей коснулись "костра" и "демона". Нити закрутились в спираль, превращаясь в вихрь, раскручивающийся все сильнее и сильнее. От него стали разлетаться в разные стороны одиночные пузырьки и вскоре вихрь растаял, оставив после себя небольшую группу пузырьков, сложившуюся в фигурку, в которой девушка не без труда узнала себя. Верхнее облачко опустилось вниз, а пузырьковая "девушка", приподняв подол платья, проплыла по воздуху и оказалась рядом с сидящим человечком.

Наблюдая за спектаклем, разыгрываемым пузырьковыми фигурками, Милена не заметила, как облако опустилось рядом с ней на землю. Девушка посмотрела туда, где на уменьшенной копии сидел человечек, и не поверила своим глазам — он был и здесь, правда, гораздо большего размера, но тоже из пузырьков.

"Тау? Ты где?", — она попыталась разглядеть, нет ли кого ещё на облаке

Пузырьковая фигура шевельнулась, приглашая к себе, махнула рукой. Милена, на мгновение засомневалась, глядя на подозрительно непрочную массу пузырьков, но решилась и шагнула вперёд, ощутив под ногой пружинящую, но устойчивую поверхность. Чтобы взобраться на облако, пришлось сделать несколько шагов, поднимаясь, как по ступенькам. Наверху оказался настил, сплетённый из тонких прямых прутьев, в центре которого восседала, скрестив ноги, фигура из пузырьков. Изображала она, должно быть, ребёнка, потому что особыми размерами не отличалась. В каждом пузырьке девушка увидела своё крохотное искажённое отражение, никого больше не обнаружив на облаке, пожала плечами и мысленно произнесла:

"Спасибо за представление, Тау, но я достаточно насмотрелась на миниатюрных актёров".

В ответ раздался уже слышанный ранее смешок, заставив её пристальней вглядеться в изображающую ребёнка фигуру. В один миг пузырьки как бусины скатились с головы, и взгляду Милены открылось его лицо. Это, несомненно, был человек, но настолько удивительной внешности, что глаза девушки сами собой округлились, а с губ слетело еле слышное "ах". Особенно поражала гладкая, без единой морщинки кожа цвета молодой моркови, обтягивающая совершенно безволосый череп. Непропорционально развитый лоб нависал над глубоко посаженными маленькими, как две косточки от вишни, глазами. Всё остальное тоже было маленьким, и тонкий приплюснутый нос, и едва различимый на заострённом книзу лице рот, и дырочки, окружённые парой кожных складок на месте ушей.

— Тау?, — недоверчиво спросила Милена, помня, что он легко может читать в её сознании, попыталась избавиться от любых мыслей, способных обидеть восседавшего на облаке человека.

Пузырьки вновь вернулись на своё место, скрыв под собой голову, так поразившую воображение девушки. Не сказать, чтобы он при этом стал выглядеть более экзотично, скорее наоборот, утратил ярко выраженную индивидуальность. На пузырьковом лице обозначился улыбающийся "до ушей" рот и большие круглые глаза с длинными редкими ресницами.

Девушка не выдержала и рассмеялась, узнав свои собственные детские рисунки в этом карикатурном изображении.

— Меня зовут Милена, — на всякий случай представилась она, не без оснований предполагая, что это ему давно известно. — А ты, наверное, сказочный волшебник?

Тау поднялся на ноги, пузырьки на его теле пришли в движение и за считанные мгновения составили подобие праздничного придворного костюма с высоким стоячим воротом, кружевными манжетами и перевязью для меча. Оружие он себе создавать не стал, а вот форменный головной убор с гербом баронов фон Кифернвальд и плюмажем присутствовал. Всё это в сочетании с забавной рожицей вместо лица ещё больше рассмешило девушку, с трудом заставившую себя ответить на поклон и протянуть руку пузырьковому кавалеру. Прикосновение пузырьков на его руке было мягким, словно до неё дотронулась бархатная перчатка. Сделав пару шагов, Тау ещё раз поклонился, дождавшись от дамы ответного реверанса, неуловимым движением опустился на плетёный настил, приняв свою первоначальную позу. Милене ничего не оставалось, как последовать его примеру и сесть рядом. Пока она пыталась привести остатки некогда роскошного платья в более или менее приличный вид, Тау убрал изысканный костюм и разгладил слой пузырьков на голове, лишившись карикатурных глаз и рта.

Девушка хотела спросить его о дальнейших планах, но вдруг заметила, что ставший за последние дни привычным пейзаж изменился. Она даже не почувствовала, что облако пришло в движение и теперь летело чуть выше верхушек холмов. Милена вздрогнула, оглянулась по сторонам, но наметившийся было страх сменился ощущением чистого восторга.

— Да ты и вправду волшебник!, — воскликнула она. — Так и буду тебя называть!

Это совсем не напоминало ощущение полёта на качелях, которое так обожают все дети, облако плавно неслось вперёд с приличной скоростью, изредка меняя направление, чтобы обогнуть крупные скопления ветвей. До некоторых из них можно было при желании дотронуться рукой, и такая идея успела возникнуть в её голове, моментально уступив место требованию здравого смысла:

"Осторожно. Не нужно так делать".

Подозревая, что это была не её собственная мысль, Милена внимательно посмотрела на своего нового спутника, подумав:

"Спасибо за предупреждение. Я не склонна к рискованным поступкам, просто привыкла долгое время общаться сама с собой, подбрасывая, от имени второго Я безумные идеи. До некоторых пор это бодрило и заставляло более взвешенно подходить к принятию решения".

Тау ничего не ответил, но откуда-то из глубины, возникла уверенность в том, что он принял к сведению и больше не будет без нужды ограничивать её свободу.

"Куда мы летим?", — поинтересовалась девушка, которой вскоре наскучило изучать ставший таким близким светящийся купол.

Перед внутренним взором возник крытый черепицей одноэтажный дом, прилепившийся к подножию скалы, палисадник с аккуратными цветочными клумбами, пёстрые занавески на окнах. Из открытого окна доносился звон посуды и будоражащий запах свежей домашней выпечки.

"Где это?", — поразилась она, не найдя в своей памяти ничего похожего.

Тау снова усмехнулся, дав понять, что это сюрприз. Ей такое объяснение показалось недостаточным, но никаких картинок больше не было показано.

"Хорошо, — согласилась девушка, — ты знаешь, что разжёг моё любопытство, но я не буду донимать тебя расспросами. Скажи лучше, зачем тебе нужен этот маскарад?".

Она сосредоточилась, приготовившись воспринять ответ, но у Тау на этот счёт были другие идеи. Пузырьки на его лице превратились в старческие морщины, удлинился нос, зашамкал беззубый рот. В голове у Милены раздался ворчливый голос её няньки:

"Жарко тут, деточка. Шла бы ты в тень, а то кожица совсем высохнет и сморщится, вот как у меня".

"Разве тут жарко?, — недоумённо оглянулась по сторонам девушка и, вспомнив охотничий домик на озере, спросила: — Тебе, наверное, привычней жить возле воды?".

И он показал ей свои родные места, правда, разглядеть что-либо отчётливо не удалось. Большие деревья были едва видны сквозь сплошную пелену густого тумана, через который очень слабо проникал золотистый свет солнца, не изменённый куполом. Прямых и ровных стволов у деревьев совсем не было, все они выглядели уродливыми от обилия корявых наростов. Тонкие длинные ветви свободно колыхались, вместе с ними перемещались волны тумана. Похоже, здесь отсутствовала сухая почва, зато в изобилии присутствовала вода, превратившая местность в одно большое болото. По его поверхности плавали небольшие островки из слипшихся друг с другом частиц, очень похожих на ту пыль, в которой чуть не утонул дикарь. По воде пробегала рябь, вызванная какими-то мелкими существами, изредка мелькающими между островков. На Милену дохнуло влажным прохладным воздухом, вызвавшим весьма далёкое от комфорта ощущение.

"Никогда бы не подумала, — призналась девушка, — что в таком месте могут жить люди. Хотя, ты больше похож на сказочного персонажа. Мне никто бы не поверил, вздумай я рассказать, как летала на облаке и разговаривала в уме с волшебником, носящим одежду из мыльных пузырей!".

Облако оказалось превосходным средством передвижения, дорог ему не требовалось и усталости оно не знало. Тау развлекал свою пассажирку показом спектакля, действующими лицами которого были маленькие пузырьковые актёры. Они танцевали, проходили торжественным маршем, изображали сцены из пьес, когда-либо виденных Миленой. Всё это сильно сократило время путешествия, поэтому, когда облако остановилось и стало снижаться, девушке показалось, что они взлетели совсем недавно. Тау указал куда-то рукой и, посмотрев туда, она увидела, что край Дикого леса, вплотную примыкает к каменным утёсам. Стена здесь отсутствовала, купол, не понижаясь, доходил до самых скал, заполняя пространство между отдельными глыбами. Сначала девушка не могла понять, что же хочет показать её спутник, но, приглядевшись, заметила расселину в скале.

"Это пещера?", — спросила она, уже привыкшая к мысленному общению.

Тау не стал утруждать себя показом картинок и просто кивнул.

"Мы ради этой дыры в камне сюда летели?".

"Не бойся, милая, — включилась в разговор давешняя собеседница, — ты уже давно в безопасности, но из леса пора выходить. Иди через проход, и скоро мы с тобой встретимся".

"Жаль, что путешествие было таким коротким", — сказала Милена Тау.

Тот мигом соорудил себе большие грустные глаза, из которых в его подставленные ладошки бусинками покатились пузырьковые слёзы. Глядя на эту умильную картину, девушка не могла не засмеяться, хотя её собственные глаза заволокло реальными слезами. Она протянула руки, желая обнять этого удивительного волшебника, но Тау понял по-своему. Он галантно раскланялся, подхватив кисть её правой руки обеими своими, наклонился, чтобы поцеловать. Милена ждала знакомого прикосновения пузырьков, но руки коснулось что-то холодное и влажное.

Одновременно с этим возникло ощущение, что со стороны Тау это жест исключительного доверия. Ему потребовалось не просто убрать с губ защиту, перед девушкой раскрылось его сознание, и она за считанные мгновения смогла увидеть и отчасти понять сложную структуру общества, в котором жил волшебник. Оценив, какую бездну запретов и предубеждений пришлось сейчас преодолеть Тау, Милена поняла, что и сама испытывает к нему нежную привязанность. Она хотела сказать что-нибудь, но поймала себя на мысли, что слова, как средство для выражения чувств, показались слишком громоздкими и неудобными.

Но волшебник понять смог, улыбнулся пузырьковым ртом и высыпал в её ладошку накапавшие из "глаз" "слёзы". Маленькие шарики запрыгали по руке, упали вниз, миновали настил и скатились с облака вниз. Девушка ахнула, бросившись их ловить, спрыгнула на мягкую землю, опасаясь, что пузырьки исчезнут прежде, чем она их соберёт. Она набрала полную пригоршню блестящих красивых шариков и повернулась показать это Тау. Но облака на прежнем месте уже не было, набрав высоту, оно удалялось от скал, исчезая в голубом сиянии купола. Милена послала ему воздушный поцелуй, дала мысленный посыл сорвавшемуся с губ воздуху и направила вслед улетавшему волшебнику, нисколько не сомневаясь, что её прощальный подарок достигнет адресата.

* * *

Щель между утёсами была настолько узкой, что, расставив локти в стороны, девушка касалась ими стен. Пройдя всего несколько шагов, она остановилась, оказавшись почти в полной темноте.

"Факел бы сюда", — подумала Милена, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в проходе.

"Иди смело, пол не слишком ровный, но без больших выбоин. Дойдёшь до развилки — поверни направо, а там и до моего дома недалеко".

"Спасибо… я до сих пор не знаю вашего имени. А попробуйте прислать мне мысленный образ, чтобы можно было вас увидеть".

"Боюсь, у меня плохо получится. Талантами Тау я не обладаю. Но путеводную ниточку могу тебе дать".

Через несколько мгновений Милена ощутила приятный аромат сдобных булочек, как пальцем, поманивший её за собой.

Обострившимся в темноте зрением девушка разглядела мелькнувшую после одного из поворотов полосу света. Она поспешила вперёд, не сразу заметив, что сплошная скала закончилась, и дальше пошла каменная кладка. Её больше интересовал дощатый низкий потолок, сквозь щели в котором внутрь проникали лучи солнца. Поймав рукой золотистый лучик, Милена едва не прослезилась, чувствуя, как согревается успевшая отвыкнуть от солнечного тепла кожа. В другое время она бы и внимания не обратила на свет, льющийся сквозь дырявый потолок. Но, проведя столько времени в Диком лесу, испытала ни с чем несравнимую радость от возвращения в привычный мир. Она ласково касалась каждого лучика солнца и с восторгом наблюдала за танцем пылинок в полосе света.

Обследовав каменную кладку, Милена обнаружила в ней дверь, за которой скрывалась полутёмная комнатка без окон. Из обстановки в ней было несколько полок с разного размера горшочками, да несколько бочек. От сильного запаха развешанных по стенам связок сушёных трав закружилась голова, но, уловив тонкий аромат стряпни, девушка шагнула в нужную сторону и нащупала дверную ручку.

Стоявшая у печи женщина обернулась на скрип двери, сняла с себя испачканный мукой передник и поспешила навстречу гостье.

— Тётушка Ада!

— Здравствуй, милая! Я уж тебя заждалась.

— По солнцу нашему соскучилась, — призналась Милена, — как увидела сквозь щели досок — чуть не заплакала.

— Верю, — сочувственно улыбнулась Аделинда, — с возвращением.

— Спасибо, тётушка, мне бы…

— Ванна давно тебя ждёт, — заметив изменившееся выражение лица девушки, она добавила: — Чтобы догадаться об этом, необязательно умение читать чужие мысли. Пойдём, вижу, что ты просто мечтаешь избавиться от этих лохмотьев.

— Ещё как мечтаю, — она вздохнула, разжав ладонь, показала переливающиеся разными цветами шарики, — у тебя есть куда их положить?

Брови на лице Аделинды поползли вверх. Она прищурилась, метнув на девушку быстрый взгляд, сказала:

— А Тау, оказывается, неровно к тебе дышит. Давай их мне, будут в целости и сохранности.

Милена долго не могла достигнуть ощущения чистоты, ей всё казалось, что с тела можно соскрести ещё слой грязи. Аделинда несколько раз меняла воду и готовила свежие порции приятно пахнущего мыльного раствора. Измученная путешественница так и заснула бы в ванне, разомлев от обилия горячей воды, если бы не начавший переворачивать все её внутренности голод.

— Готова сейчас целого быка съесть, — пожаловалась она.

На что хозяйка, немного смутившись, ответила:

— Я тебя свежей выпечкой поманила, но вдоволь кормить не стану. Ты несколько дней прожила на одном отваре из древесного сока. Не просто будет желудку принять после этого обычную еду. Как бы ни хотелось кушать, ограничься сегодня парой кружек молока и одной булочкой. А завтра посмотрим.

Из одежды Аделинда предложила своей гостье простое платье, в которых обычно ходит прислуга.

— Фасон не для вашей милости, но ничего другого у меня нет.

— Ах, оставь, — беспечно махнула рукой Милена, — я, можно сказать, в бегах. В этом на меня будут меньше обращать внимание. Так даже лучше.

— В бегах? Как это может быть?

— Сейчас расскажу. — девушка устроилась за столом с большой кружкой горячего молока и продолжила: — Всё произошло согласно твоему предсказанию. Хотя, в случае с Отто, я до последнего не верила. А что мне потом оставалось делать? Только сбежать. Дикарь пришёлся кстати…

— Погоди, — нахмурилась Аделинда, — Расскажи всё по порядку.

Булочка была такая аппетитная, что её хотелось умять в один присест, но вспомнив, что больше сегодня поесть не дадут, Милена вздохнула и откусила маленький кусочек.

— Пусть будет по порядку. Как ты мне и предсказывала…

— Я помню, милая. Но это не значит, что я предвидела произошедшие с тобой события. Я не слишком люблю предсказывать, но считаю своим долгом делать это. Человек должен сам постичь смысл того, что я ему скажу, но мне собственные предсказания относительно других людей, по большей части, непонятны.

— Вот как… Тогда я начну с подслушанного разговора между Берхардом и Отто…

Как ни старалась девушка растянуть удовольствие, булочка закончилась, а рассказ о её приключениях едва перевалил за середину. Слушавшая очень внимательно Аделинда, как и обещала, налила ещё одну кружку молока.

— …не знаю, с какого момента ты стала следить за моими мыслями, но остальное тебе должно быть известно.

— В общих чертах, известно. Значит, ты подозреваешь, что Берхард отдал Отто приказ убить тебя при попытке захвата?

— Похоже на то, — разглядывая донышко кружки, согласилась девушка. — Как только я напомнила Отто об архиепископе, этот полоумный кинулся меня душить. Похоже, именно дикарь тогда меня спас.

— Чего же так боялся Берхард?, — задумалась Аделинда. — Мне он всегда казался прагматиком до мозга костей. Ты с ним много общалась?

— Нет. На церемонии в соборе, по дороге, и немного в старом форте. Вот и всё.

— А что было в соборе?

— Тебя там не было?, — удивилась Милена. — Ты многое потеряла. Архиепископ привёз с собой реликвию — Камень Богов. Если до него дотронуться, он начинает светиться.

— Знаю, — рассеянно пробормотала Аделинда. — Ничего особенного.

— Ты не веришь в Богов?

— Да и ты, насколько я знаю, не слишком набожна.

— Зря ты не была в соборе, — лукаво улыбнулась девушка. — Когда я прикоснулась к камню, в столбе света появилось изображение Великой Матери. Боги не отвернулись от меня! И я вновь обрела веру!

— А что было дальше?, — заинтересовалась Аделинда.

— Ничего. Берхард накрыл шар платком, и всё исчезло.

— Интересно… Получается, что сам он не мог вызвать образ Великой Матери. И тут ему выпала возможность обратиться напрямую к богине, а он прервал церемонию?

— Я как то об этом не думала. Меня в тот момент переполняли чувства…

— Я о таком слышала, но не очень верила, что люди до сих пор могут общаться с Богами посредством Камней. Да и Камней этих осталось совсем немного. Большинство прибрала к рукам Церковь Двуединого. — Аделинда задумалась. — Архиепископ мог бы и не тащить свою реликвию в Кифернвальд, если бы знал, что здесь есть свой Камень Богов.

— В самом деле?!, — воскликнула Милена. — Где? Кто-то из местных владеет бесценной вещью?

— Тот, кто и нашёл его когда-то в куче мусора. Да-да, не смотри на меня так. Когда Герман обосновался в таверне, он принялся наводить порядок в подвале. Вот там и отыскал Камень Богов, а потом показал мне.

— А где сейчас…

— Да не волнуйся ты так. Старый повар до сих пор держит его в своём подвале, иногда используя для освещения.

— Для освещения?!, — повысила голос девушка, потрясённая таким кощунством.

— Я думаю, что ничего плохого он не делает. Трогает рукой шар, и тот некоторое время светится.

— Тётушка Ада, а ты касалась Камня Богов?

— Конечно. Испытала при этом странное ощущение. Как будто ветер в голове завывает. Так противно, что аж голова заболела.

— Мне нужно увидеть Камень.

— Может быть, завтра, — предложила Аделинда. — Отдохнёшь пока с дороги. Я пока могу предупредить Ортвина, или кого-нибудь другого из прислуги о том, что ты вернулась.

— Ты хочешь сказать, что отца на месте нет?

— Давно уже. Как только пришла весть о твоей пропаже, барон Трогот отправил на поиски почти весь гарнизон, а сам помчался в столицу к архиепископу за разъяснениями. Набор добровольцев в поисковые отряды закончился только позавчера, в городе почти не осталось мужчин — все бродят по лесам. Объявлено вознаграждение за любые сведения о твоём местонахождении.

— Сначала я опасалась, что ситуацию могли использовать против отца, и не рискнула сразу возвращаться. Я наивно полагала, что дикарь ведёт меня домой кружным путём. — Милена горько усмехнулась. — А он, оказывается, преследовал какие-то свои цели.

— Прошли слухи, что нападение — дело рук горцев. Всего их было пятеро, двоих потеряли в драке с охраной. Кроме тебя пропал ещё один телохранитель вместе со своим конём. Возникло даже предположение, что он мог быть замешан в похищении.

— Меня ещё и в горах искали?

— Нет. Говорят, что горцам предлагали выкуп, но те поклялись, что не замешаны в этой истории. Им поверили, хотя всем известно, что они не гнушаются заработками подобного рода.

— Я никаких горцев не видела, да я вообще ничего не видела под этими тюками. — Милена задумалась. — Кроме Отто кто-нибудь из конвоя остался в живых?

— Точно не знаю. Кажется, остался. Каковы твои дальнейшие планы?, — сменила тему Аделинда.

— Объявлять о том, что я нашлась, ещё рано. Сначала нужно дождаться отца и поговорить с ним. Не думаю, что мой несостоявшийся жених поведал ему всю правду. А сейчас, тётушка Ада, — твёрдо сказала девушка, — мы с тобой отправимся в "Кривой Дуб". Мне не стоит показываться на глаза Кирсе, хотя я по ней тоже очень соскучилась, а ты поможешь её отвлечь.

— Хорошо. Но уже темнеет. Пока мы доберёмся до таверны, солнце зайдёт. Обратно придётся возвращаться в темноте.

— Что-нибудь придумаем на месте. Ты говорила, что в Кифернвальде нынче немноголюдно, значит у Кирсы мало посетителей. Думаю, Герман подготовит нам одну из комнат наверху. Это хоть как-то компенсирует их финансовые потери.

* * *

В таверне действительно было пусто. Понаблюдав немного за окрестностями, Аделинда сказала девушке:

— Иди на задний двор, к дверям, ведущим в кухню. Я войду отсюда.

— Кирса не удивится твоему появлению?

— Нет. Её повар покупает у меня кое-какой товар. Видишь, я специально взяла с собой мешок с травами. Она в это время на кухню не заходит. Я попрошу Германа, и он сам проводит тебя в подвал.

Милена кивнула, соглашаясь с планом, и отправилась на задний двор, стараясь держаться ближе к стене таверны, чтобы не наткнуться на что-нибудь в темноте. Дверь не поддавалась, по-видимому, была заперта изнутри. Герман появился, когда терпение девушки стало походить к концу, и она готова была зайти в "Кривой Дуб" с другой стороны, не обращая внимания на Кирсу. Подслеповато прищурившись, старый повар вытянул вперёд руку со свечой и придирчиво оглядел позднюю посетительницу.

— Не признал сразу тебя, ваша милость. В этом платочке — точь-в-точь дочка фермера. Тут все с ног сбились, ищут тебя, который день. Ну да ладно, лишь бы всё хорошо закончилось. Ада говорила, что ты камушек хочешь посмотреть.

— Хочу, — призналась Милена. — Мне очень нужно.

— Пойдём, он у меня в подвале. Вот только не прибрано там. — покачал головой Герман.

— Ничего-ничего, — поспешила успокоить его девушка, — знаю, что ты не ждал гостей. Я ненадолго.

— Пойдём, Ада предупредила, чтоб я с тобой долго не болтал.

Герман пошёл впереди, освещая дорогу. Кирса славилась своей экономностью, вот и сегодня, в отсутствие клиентов, не стала тратиться на освещение таверны.

Аделинда ждала их на кухне, разложив на одном из столов содержимое своего мешка. Увидев повара, она нарочито громко сказала:

— Если не нравится, сам перебирай эти травы. Я, так и быть уступлю немного, зная, что у вас в последние дни плохо с выручкой.

Герман понял её намерения и принялся жалобно причитать, ругая плохие времена, налоги, и скупых посетителей. Аделинда беззвучно засмеялась, подала Милене зажжённую свечу, откинула крышку люка и стала спускаться в подвал. Девушка последовала за ней, пытаясь не свалиться с крутых ступеней лестницы. В подвале действительно было не прибрано, если не сказать больше — там царил хаос. Бочонки, кувшины, связки сушёных трав, дрова, какое-то тряпьё, бутылки и ещё много чего другого. В центре всей этой неразберихи стоял большой стол с аптекарскими склянками и небольшим аппаратом для перегонки жидкостей. Аделинда поставила на столешницу свечу, что-то передвинула и отошла в сторону.

— Обожди, я сейчас пыль с него смахну, а то Герман на такие мелочи внимания не обращает.

Милена с благоговением посмотрела на Камень Богов и зашептала про себя молитву, готовясь встретиться с Великой Матерью. Ладошки сделались влажными, девушка несколько раз обтёрла их о платье и несмело приблизилась к столу. Как только она коснулась шара, он засветился, выпустив вертикальный столб света, в котором возник образ Богини. Изображение было небольшим, чуть больше ярда в высоту, но в мельчайших деталях передавало черты лица и одежду Великой Матери. Именно так её изображали на фресках в соборе, соответствовало даже положение рук и наклон головы.

Милена взглянула на Аделинду, спеша поделиться своей радостью, но быстро поняла, что ошеломлённая увиденным тётушка Ада никак не может прийти в себя.

"Теперь и она уверует", — подумала девушка и осенила себя знаком Двуединого.

Парящая в столбе света Богиня обратила внимание на девушку, в голове у которой возник нежный, словно перезвон колокольчиков голос. Вместе с ним, словно тысячи крохотных острых молоточков неожиданно ударили ей по вискам. Голова закружилась, Милена пошатнулась и опустилась на колени, осознав, что это самая лучшая позиция в разговоре с Великой Матерью. Нежные черты лица Богини озарила улыбка, она снова повторила ту же фразу, и молоточки с прежней силой вонзились в голову девушки.

"Наверное, я должна назвать своё имя, — подумала она, — даже если я не знаю другого языка Богов, кроме молитвы, нельзя просто так стоять и глазеть.

— Осторожнее, милая. Я чувствую, что тебе сейчас очень плохо.

— Я справлюсь тётушка… Должна справиться… Меня зовут Милена, — собравшись с силами, произнесла она и, решив, что нужно обозначить своё положение в обществе, добавила: — баронесса фон Кифернвальд.

— Кифанвальд, — повторила вслед за ней Богиня, и молоточки прекратили колотить по измученной болью голове Милены.

Великая Мать сложила руки в молитвенном жесте и слегка наклонила голову.

"Резервный пароль принят, — послышался её мысленный голос, — вход в систему разрешён".

— Я не поняла, — в замешательстве пробормотала девушка. — Вход куда?

"…производится запуск операционной системы…

…активация ментально-голографического интерфейса…

…предупреждение системы: обновление программного обеспечения не производилось в течение четырёх тысяч восьмисот шестидесяти семи стандартных лет. Возможна некорректная работа вновь установленных приложений…

…ошибка подключения — центральный сервер обновлений недоступен…

…переход в автономный режим…

…у пользователя отсутствует ментальный идентификатор…

…необходимо пройти тест для создания индивидуального профиля нового пользователя с именем МИЛЕНА".

Конец первой книги.