Утро следующего дня началось со сборов вещей и припасов, которые могли понадобиться в дороге. Аделинда хлопотала на кухне, а Милена выбирала, что взять в дополнение к костюму для верховой езды. Ева ли можно было надеяться, что предстоящее путешествие окажется комфортным, поэтому платья девушка отмела сразу. Она ограничилась только нижним бельём и парой рубах, схожих по покрою с мужскими. В них завернула принесённые со склада предметы и отнесла всё это знающей. К тому времени Аделинда успела напечь вкусных пирожков с разными начинками и теперь наполняла ими сумку.

— Тётушка, — ужаснулась Милена, когда увидела гору аппетитно пахнувшей выпечки. — Мне такого количества еды хватит на пару декад, не меньше. Как мы всё это понесём?

— Ничего, — улыбнулась ведунья. — Далеко идти не придётся. Ещё я для тебя приготовила три фляги из высушенной тыквы, не сильно тяжёлые. Одна будет с чаем, другая с чистой водой, а в третью, которая поменьше, налью настой трав с древесным соком. Сама понимаешь, для чего. Ты, милая, завтракай, а я пока упакую вещи.

Милена не сомневалась, что пирожки очень вкусные, но смогла съесть только один. Сказалось волнение, с которым она ожидала момента расставания с тётушкой. Здесь девушка почувствовала себя, как дома, обрела утраченное ощущение уюта и безопасности. Домик, в котором жили многие поколения знающих, с первого дня принял её, как родную. Милена сама удивлялась тому, что ни разу не оступилась на лестнице, не ударилась о выступающий угол печи или шкафа. Даже с закрытыми глазами она прекрасно ориентировалась в пространстве, как будто жила здесь с рождения.

Милена знала, что рано или поздно ей пришлось бы покинуть гостеприимное жилище ведуньи. Чудом, сумевшая спасти отца девушка, в одно мгновение была готова сорваться с места и едва ли не бегом бежать по направлению к Остгренцу, а сегодня напряжённо ждала момента, когда придется перешагнуть порог дома знающей. Это казалось невероятным, но Милена была уверена, что дом не желает её отпускать. Он очень хотел, чтобы она осталась, и стремился привязать к себе тончайшими незримыми ниточками.

"Я должна это сделать, — с грустью подумала девушка, — прости, пожалуйста… Мне и вправду не хочется уезжать… Я должна, пойми…".

На душе сразу же полегчало, но тут же возникла уверенность, что сюда ей больше никогда не удастся вернуться. От этой мысли стало нехорошо, как будто она только что совершила предательство.

— Позавтракала, милая?, — спросила заглянувшая в кухню Аделинда.

— Да, тётушка. — Милена заставила себя улыбнуться, — а сердце её сжалось от сознания собственной неискренности.

— Вот и отлично. У меня на заднем дворе есть небольшая тележка. Туда я уложила вещи. Да, ты совсем ничего не поела!, — всплеснула руками ведунья, переведя взгляд на тарелку с пирожками.

— Сытные очень…, — стала оправдываться девушка. — Одного хватило…

— Ничего, от свежего воздуха и тряски в седле, аппетит непременно разыграется. Пора тебе уже одеваться, милая. Скоро выходим.

Милена заставила себя подняться. С трудом сделала шаг и почувствовала, как рвутся незримые ниточки, связывавшие с домом знающей. Следующий шаг дался легче, и постепенно её отпустила давившая к земле тяжесть, а душившая сердце тоска сменилась светлой печалью.

— Ты помнишь о подарке Тау?, — спросила ведунья. — Я сделала из "слезинок волшебника" бусы. Надень их. Они немного усилят твои способности. Если ты попадёшь в беду, Тау обязательно это почувствует и сообщит мне.

— Спасибо. — поблагодарила девушка, любуясь украшением. — При ярком свете может показаться, что это жемчужины идеальной формы.

— Разбирающийся в драгоценностях человек вряд ли так подумает. Оно и к лучшему. На всякий случай, надень их под одежду.

Милена надела бусы, облачилась в костюм для верховой езды и, по настоянию Аделинды, поместила в ножны небольшой обоюдоострый кинжал с тяжёлым лезвием.

— Мне так будет спокойнее, — пояснила знающая.

Перешагивая порог, Милена мысленно обратилась к дому:

"Спасибо за всё".

Она замерла, ожидая, в ответ какого-нибудь знака. Дверь за спиной протяжно скрипнула, не так, как это бывало раньше, и девушка обрадовалась, что её услышали. Ведунья взялась за ручки двухколёсной тележки, покатив её к выходу со двора. От помощи Милены она отказалась:

— Я справлюсь, милая. Мне совсем не тяжело. Дальше тропинка пойдёт под гору, вот там твоя помощь понадобится. Я не буду показываться на глаза караванщикам. Воган и его люди суеверны, как пугливая старуха. Вряд ли они обрадуются, когда увидят перед дальней дорогой ведьму. Это всегда считалось дурной приметой. Побереги силы, скорее всего, тебе придётся самой грузить вещи на лошадь.

— Откуда они узнают, что ещё один человек должен присоединиться к каравану?

— Вчера я отправляла посыльного с письмом в трактир, где обычно останавливаются люди Вогана перед тем, как отправляться в окрестности Кифернвальда. У пройдохи было время, чтобы приготовить ещё одну лошадь и внушить своим спутникам, что ты очень важная персона.

Начался спуск в неглубокую лощину, поросшую редким кустарником и молодыми деревцами. Тележку пришлось придерживать, чтобы она не укатилась вниз по извилистой тропе. Оказавшись на дне лощины, Аделинда огляделась по сторонам и сказала:

— Оставайся здесь. Я спрячусь вон в тех кустах. Скоро здесь должен появиться караван Вогана. Отдашь ему вот эту записку и кошелёк. На словах ничего передавать не обязательно.

— А если он о чём-нибудь спросит?, — заволновалась девушка. — Как мне быть?

— Жизнь отучила его от излишнего любопытства, уж поверь мне. Никаких вопросов не последует. Можешь назваться любым именем, на своё усмотрение. Можешь не говорить ничего, он сам поймёт, как к тебе обращаться.

Знающая освободила вещи от удерживавших их верёвок и повернулась к Милене, чтобы её обнять:

— Удачи тебе, милая. Будь благоразумна и помни, чему я тебя учила. Если понадобится совет, выйди в тонкий мир и постарайся найти мой дом. Для тебя это будет не трудно.

— Спасибо, тётушка Ада. — на глаза девушки навернулись слёзы, она не выдержала и всхлипнула. — Спасибо за всё… Если бы не ты…

— Не нужно расставаться с таким настроением, милая. Улыбнись. Вот так. Твоя улыбка для меня лучше всякой награды. Будь умницей. И помни: не все усатые лгут. — Аделинда помахала на прощанье рукой и скрылась в кустах.

Милена глядела ей вслед до тех пор, пока не перестали раскачиваться потревоженные веточки. Она чувствовала, что тётушка Ада ещё здесь и наблюдает за ней. Девушка улыбнулась, кивнула головой, давая понять, что с ней всё в порядке и стала смотреть в ту сторону, откуда должен был показаться караван. Воган не заставил себя долго ждать. Меж тонкими стволами молодых деревьев мелькнули плохо различимые силуэты, потом на открытое пространство выехал первый всадник.

Всего Милена насчитала шесть лошадей, на трёх из которых сидели люди. Две лошади были нагружены большими тюками, возвышавшимися над спинами животных, будто горы. Аделинда детально не описывала внешность Вогана, поэтому девушка внимательно разглядывала подъезжавших всадников, пока не остановила свой выбор на одном из них. С виду он ничем особенным не отличался от ехавшего впереди него мужчины. Примерно одного возраста с отцом Милены, или немного старше.

В аккуратно подстриженной бороде проблёскивала седина, но коснуться висков она ещё не успела. Взгляд из-под нахмуренных бровей выдавал в нём человека, привыкшего отдавать распоряжения. Мужчина слегка привстал на стременах, изучая содержимое тележки, обвёл взглядом окрестности, немного задержавшись на тех кустах, где пряталась знающая. Только после этого он обратил внимание на Милену.

— Добрый день, — сказала ему девушка, когда двое всадников поравнялись с нею. Третий находился в конце каравана и был плохо виден из-за огромных тюков на спинах вьючных лошадей.

Мужчина, которого она посчитала Воганом, молча кивнул и протянул к ней правую руку. Милена положила в ладонь записку, накрыв её сверху увесистым кошельком. Всадник оставил записку себе, а кошелёк, не глядя швырнул своему спутнику. Быстро пробежав глазами текст, он произнёс:

— Добро пожаловать в нашу маленькую торговую компанию. Гнедая лошадь, которую вы можете видеть за моей спиной, предназначена для вас, госпожа. Адель написала, что вы умеете ездить в мужском седле. Надеюсь, что это — правда, потому что дорога дальняя. Условия для всех одинаковые, в том числе для вас. Никаких поблажек не предвидится. Лошадку зовут Полли. Она смирная и не боится незнакомых людей. Постарайтесь с ней подружиться. Это облегчит вам жизнь на ближайшие четыре дня. Хэнк, — обратился Воган к своему спутнику, — погрузи вещи и помоги госпоже поладить с лошадью.

— Как прикажете, хозяин!, — откликнулся второй всадник и соскочил с седла. — Сделаем в лучшем виде.

— Почему вы решили назвать меня госпожой?, — на всякий случай спросила девушка. — Из-за моего костюма? Я надела его потому, что не нашлось ничего более удобного для поездки верхом. Это подарок от… одного хорошего человека.

— Дело не в одежде,— ухмыльнулся Воган, — я неплохо разбираюсь в людях. Это большое подспорье в деле, которым приходится заниматься. Наверное, поэтому и жив до сих пор.

— Вы так и не спросили, как меня зовут. — сказала Милена.

— Если Адель не указала ваше имя в записке, значит, мне необязательно его знать. Моё имя вам известно, подозреваю, что и прозвище тоже.

"Забавно, — подумала девушка, — в очередной раз сталкиваюсь с тем, что разным людям тётушка Ада сообщала разные варианты своего имени. С чем это может быть связано?".

Тем временем к ним подъехал третий всадник, и Милена непроизвольно вздрогнула, узнав в нём представителя одной из народностей детей леса. Она сразу же вспомнила про дикаря, в обществе которого провела несколько дней и, с облегчением отметила, что узоры на лицах не совпадают.

— Это Кватоко, наш третий компаньон, — пояснил Воган. — Имя Кватоко означает "птица с большим носом". По его лицу видно, что такое имя он получил не зря. Мы с Хэнком зовём его просто — Квай.

Услышав своё имя, дикарь встрепенулся, издав несколько гортанных звуков. Его лошадь немедленно заржала и пошла боком, смешно переставляя ноги.

— Нет в мире лучших наездников, чем дети леса, — восхищённо произнёс, проходивший мимо Хэнк. — Не знают ни седла, ни стремян, а управляют лошадью так, будто говорят с ней, как с родной мамашей.

Хэнк подвесил сумки с провизией и питьём к передней луке седла Полли, а скатку из одеяла закрепил на заднюю луку так, чтобы получился дополнительный упор для спины.

— Вам помочь взобраться в седло, госпожа?, — спросил он, копируя интонации Вогана.

На что девушка отрицательно качнула головой и подошла к лошади. Отец учил её, что каждый наездник должен уметь находить подход к животному, тогда не будет никаких проблем. Она сняла перчатку, прижала ладонь к шее Полли. Лошадь благосклонно приняла знак внимания и не стала дёргать шкурой.

— Хорошая, моя, — ласково прошептала девушка. — Ну, что, покатаемся?

— Вот угощение для Полли, — сказал Хэнк и вложил в другую руку Милены краюху хлеба, посыпанную крупной солью. — В нашем караване я слежу за конями и припасами. Если что-нибудь понадобится, зовите меня.

Лошадка учуяла лакомство ещё раньше, нетерпеливо переступила с ноги на ногу, потом мотнула головой, легонько стукнув ею по плечу своей будущей наездницы. Намёк был более чем прозрачным, и девушка решила не обманывать её ожиданий. Она скормила Полли хлеб, потом самостоятельно запрыгнула в седло, успев поймать одобрительный взгляд Хэнка.

— Отлично, госпожа, — сказал Воган. — Вижу, что вы не станете для нас обузой. Дороги, которыми пользуется наш караван, не располагают к лёгкой прогулочной рыси. Лошади приучены сами подстраиваться под условия местности. Они меняют аллюр, как только представится возможность ускориться. Вам с непривычки будет сложно. Мы не можем позволить себе долгую остановку, поэтому привыкать придётся на ходу. Займите своё место между мной и Хэнком. Квай у нас обычно замыкает караван.

* * *

Поначалу путешествие показалось неутомительным и весьма познавательным. Путь каравана пролегал по таким живописным местам, о наличии которых в окрестностях Кифернвальда, девушка даже не подозревала. Может быть потому, что ей не пришло бы в голову передвигаться верхом по руслам ручьёв, оврагам и зарослям орешника. Воган старался не выезжать на открытые пространства до тех пор, пока не миновал границу владений барона Трогота. Только тогда караван выбрался из лесной чащи на просёлочную дорогу.

Лошади побежали резвее, и Милена едва не опрокинулась назад, когда Полли внезапно перешла на рысь. Остаться в седле помогла скатка из одеяла, удержавшая всадницу от падения. После этого девушка уже не отвлекалась на красоты дикой природы, решив уделять больше внимания происходящему впереди. Она быстро научилась предугадывать, в какой момент ждать смены аллюра, а вскоре освоилась и с особенностями езды на Полли. Кобыла ускорялась не сразу вслед за лошадью Вогана, а, отпустив её на несколько ярдов, совершала скачок вперёд с места и только после этого бежала дальше рысью.

Несколько раз караван делал короткие остановки. Когда это произошло в первые, девушка подумала, что её спутники решили устроить привал. Оказалось, что остановка требовалась только затем, чтобы проверить крепление груза на вьючных лошадях. При этом никто, кроме Хэнка не спешивался. Иногда Воган останавливал караван, подзывал Квая, и они вдвоём совещались, после чего дикарь отправлялся разведать местность.

Наблюдая за взаимоотношениями караванщиков, Милена изменила свои ранние представления об иерархии в маленьком мужском коллективе. Сначала она думала, что Хэнк и Квай в равной степени занимают подчинённое положение, но позже поняла, что между ними есть разница. Всю тяжёлую работу выполнял Хэнк, а державшийся независимо дикарь сам решал, за какие дела ему браться. Хозяин каравана обращался к нему, как к равному себе и внимательно выслушивал всё, что говорил Квай. В какой-то момент девушка даже пожалела трудягу Хэнка, но потом заметила, что он вполне доволен своей ролью и во всём старается подражать Вогану.

Как и предсказывала знающая, Милена быстро проголодалась и очень скоро пожалела о том, что опрометчиво отказалась от завтрака. Урчание пустого желудка не самый приятный аккомпанемент стуку лошадиных копыт, поэтому девушка, пошарив в сумке, выудила оттуда ещё тёплый пирожок. Она прекрасно знала стряпню Аделинды, но не представляла, насколько вкусным окажется простое изделие из теста с начинкой, которого хватила всего на три раза откусить.

Рука сама собой нырнула в сумку за следующим пирожком, а потом ещё за одним. Девушку беспокоило, что ей приходится кушать в одиночестве, без возможности угостить своих спутников. Это шло вразрез с приличиями, но чувство голода одержало победу над воспитанием. Милена так и не поняла, по какой причине Воган оглянулся. В первый момент она подумала, что слишком шумно жевала и сильно смутилась, встретившись взглядом с хозяином каравана.

— Вы правильно сделали, что решили подкрепиться, госпожа. Перекусить, не покидая седла — обычное дело. Тем более что до ужина ещё далеко.

В тот момент девушка не догадывалась, что слово "далеко" Воган употребил не в переносном смысле. Пейзажи успели наскучить, ноги и поясница настойчиво требовали отдыха, голова начала кружиться от постоянной тряски, а караван не прекращал движения вперёд. Только когда солнце повисло над самыми вершинами деревьев, Воган свернул с наезженных путей, направив лошадей вглубь леса.

Сзади раздался пронзительный вопль, услышав который Милена вздрогнула и обернулась. Издавая режущие слух звуки, вперёд умчался Квай, а Хэнк занял его место позади вьючных лошадей. В лесу быстро стемнело, никакой дороги девушка разглядеть уже не могла, поэтому оставила выбор пути на усмотрение Полли. Справа по ходу движения между стволами деревьев мелькнул огонёк, и Воган сразу же повернул в ту сторону. На поляне был разведён костёр, возле которого уже хлопотал Квай, пристраивавший над огнём котёл с водой.

— Можете спешиваться, госпожа, — предложил Воган, — о лошадях есть, кому позаботиться.

Сам он ловко соскочил с седла, а пытавшуюся последовать его примеру Милену, подвели уставшие ноги. Она наверняка свалилась бы на землю, если бы не сильные руки Хэнка.

— Я сам отведу Полли к коновязи, госпожа. — сказал он. — А вы ступайте под навес. Там запасено сено для лошадей. На нём можно отдохнуть.

С трудом разгибая ноги в коленях, девушка поплелась в указанном направлении и с наслаждением опустилась в стебли сухой травы. Проведя весь день на лошади, она не могла поверить, что больше не чувствует под собой седло. Тем временем Хэнк приволок несколько досок и установил их на обрубки брёвен, соорудив что-то вроде столешницы. После стал выкладывать на импровизированный стол съестные припасы.

— Хэнк!, — позвала Милена. — У меня с собой тоже есть еда. Там, в двух сумках.

— Не беспокойтесь, госпожа, у нас достаточно провизии.

— Я хотела бы поделиться со всеми.

— Спасибо. Сейчас принесу.

В котле закипела вода, Квай стал закладывать туда мясо, крупно нарубленные овощи и специи. Наблюдая за ним сквозь переплетение сушёных травинок, девушка почувствовала запах знакомых приправ.

"Я уже научилась безошибочно определять блюда, приготовленные дикарями. И даже начинаю привыкать к ним. Представляю, что сказал бы Ортвин, если с дворцовой кухни доносились бы такие ароматы. Он решил бы, что повара высыпали на сковороду запас специй на целую декаду. Ортвин… Если советник Вольфганг поселится в нашем замке, надеюсь, он не станет обижать старого дворецкого. Знать бы, что сейчас творится в Кифернвальде… Жаль, спросить не у кого".

— Просим отужинать с нами, госпожа, — послышался рядом голос Хэнка. — Только вас и ждём.

Покидать мягкую перину из сена не хотелось, но Милена заставила себя подняться. С первого взгляда на сервировку стола было видно, что этим занимались мужчины. Казалось, хлеб порубили на крупные куски мечом и тем же способом "казнили" сыр, зато целые головки лука были аккуратно очищены от шелухи и выложены горкой. В качестве столовых приборов предлагались грубые деревянные ложки и железные двузубые вилки угрожающих размеров. Привезённые девушкой пирожки сиротливо лежали где-то с краю, зато центр стола занимал испачканный сажей котёл с ещё булькающей похлёбкой. Улыбавшийся дикарь уже раскладывал своё варево по большим деревянным мискам.

— Для вас Квай приготовил особое кушанье, — сообщил Воган и указал девушке на глиняную сковородку с крышкой. — Наша пища может показаться грубой, но мы люди простые и любим сильно приправленное мясо. Рано утром Квай охотился и добыл какую-то дичь. Вот её он и поджарил для вас, госпожа.

Милена сдвинула в сторону тяжёлую крышку и вдохнула ароматный пар.

— Как называется эта дичь?, — спросила она. — Пахнет аппетитно.

— Я видел уже разделанную тушку, поэтому названия не знаю, да это и не важно. Главное, что он туда сыпанул совсем мало тех сушёных трав, от которых язык горит, будто в преисподней.

Девушка подцепила вилкой кусочек мяса и отправила его в рот. Некоторое время она задумчиво жевала, потом сказала:

— Какой знакомый вкус. Я бы сказала, что это… угуна. Да, именно угуна.

У наблюдавшего за ней дикаря с лица сползла улыбка. Он что-то быстро произнёс на своём языке и замер, ожидая ответа.

— Извините, — покачала головой Милена. — Я вас не понимаю. Когда-то слышала несколько слов, но их значение мне неизвестно.

Квай кивнул и переключил своё внимание на миску с едой. Вместо ложки он взял в руку странную вещь, напоминавшую верхнюю половинку большого птичьего клюва. Остальные уже за обе щёки уплетали жаркое и с хрустом вгрызались зубами в луковицы. Девушка не кривила душой, когда сказала, что ей понравилось жареное мясо. Когда она ополовинила содержимое сковороды, то поняла, что места для пирожков в желудке уже не осталось.

Спутники Милены быстро опустошили свои миски и теперь ковыряли в зубах щепками, перемежая отрыжку с комплиментами поварскому искусству Квая. По знаку Вогана, Хэнк принёс большую бутыль, из которой потянуло крепким алкоголем. Дикарь оживился и первым протянул свою кружку. Хэнк налил сначала хозяину каравана, потом Кваю, затем остановил взгляд на девушке. Милена тут же наполнила кружку из своей фляги, дав понять, что компанию им не составит.

Выпивка развязала язык мужчинам, в их разговоре всё чаще стал звучать смех, дикарь даже пытался что-то напевать. Девушка почувствовала себя лишней, и незаметно вернулась на своё прежнее место под навесом. Попивая холодный чай, она наблюдала за отсветом пламени гаснущего костра на окружавших поляну деревьях. Где-то далеко от этого места находился столичный город Остгренц, до которого оставалось неполных три дня пути. Милена представила, что завтра снова придётся трястись в седле и недовольно поморщилась.

"Пора бы начать думать о том, каким образом выручать отца, — предложило Сомнение, — или ты решила, что архиепископ моментально его отпустит, как только ты об этом попросишь?".

"Я не настолько самонадеянна, чтобы так думать. Если ты тоже заботишься об отце, то предложи какую-нибудь идею, а то, кроме издевательств от тебя ничего не услышать".

"Какие мы нежные… Хочешь идею? Пожалуйста. Обрати внимание на левую полу своего сюртука. Не слишком ли тяжёлая?".

"Тяжёлая, — согласилась Милена, — тётушка Ада говорила про потайной карман… Что? Уж не хочешь ли ты сказать…".

Девушка отстегнула клапан потайного кармана и нащупала внутри несколько кругляшей. Судя по размеру, это были золотые монеты самого крупного достоинства.

"Они самые, — подтвердило Сомнение. — Не понимаю, как ты умудрилась их не заметить. Там должно хватить на подкуп стражи. Не всей, конечно. Главное, это найти нужного человека, который возьмёт золото, выполнит уговор, и не продаст тебя с потрохами архиепископу. Хорошая идея?".

"Не знаю, — засомневалась Милена. — Мне понадобится уйма времени на то, чтобы отыскать в незнакомом городе нужного человека. Не буду же я ходить по улицам Остгренца и спрашивать у прохожих: Ах, не подскажите ли вы приезжей баронессе, кого из людей архиепископа лучше всего подкупить?".

"Я же тебе не глупостями предлагаю заниматься. Прежде всего, заведи знакомство с хозяином заведения, куда заходят выпить местные стражники. После этого вычислишь нуждающегося в деньгах человека и сделаешь ему соответствующее предложение".

"Риск большой, шансы на успех наоборот — невелики".

"Ты всегда была трусихой, — насмешливо фыркнуло Сомнение. — Я, ведь, не в кости зову играть. Ради отца могла бы и рискнуть. Или, слабо?".

"Было бы слабо, не отправилась бы Остгренц, — парировала Милена. — Приеду на место, там и разберусь, что предпринять. Я даже не знаю, где именно находится отец".

"Планы нужно строить заранее, — назидательно произнесло Сомнение, — а не в последний момент, когда время уже упущено".

"Я удостоилась аж двух советов за один вечер. Да ещё таких ценных! Моя благодарность не знает границ", — издевательски подумала девушка и, обнаружив, что кружка опустела, решила её вновь наполнить.

В первый момент ей показалось, что вокруг стола начались танцы. Приплясывая на месте, Квай пытался обойти сбоку что-то прятавшего за спиной Хэнка. Дикаря шатало из стороны в сторону, ноги подгибались, но он был настойчив, и сдаваться не собирался.

— Довольно, Кватоко!, — крикнул наблюдавший за всем этим Воган. — Ты достаточно уже выпил! Тебе ещё дорогу с утра разведывать.

Только сейчас Милена заметила, что Хэнк прятал за спиной кувшин с алкоголем, не давая до него добраться изрядно подвыпившему дикарю. Услышав слова хозяина каравана, Квай остановился и выкрикнул несколько непонятных слов. Пошатываясь, он повернулся к столу, принявшись откупоривать все стоявшие на нём ёмкости. Понюхав горлышко фляги, Квай морщился, отставлял её в сторону, брал в руки следующую, и снова не находил того, что искал.

Так продолжалось, пока он не добрался до ёмкости с отваром древесного сока. Его запах подействовал на дикаря подобно нюхательной соли, которой приводят в чувство упавших в обморок дам. Квай отшатнулся, помотал головой, словно не поверил своему обонянию, снова принюхался. Видимо, он знал, с чем столкнулся, и не был этому слишком рад. Квай отшвырнул от себя ёмкость с отваром, сопроводив свои действия парой недружелюбно прозвучавших выражений.

На этом его запал кончился, и, едва переставляя ноги, дикарь поплёлся под навес спать. Милена заметила, куда упала фляга, но спасти драгоценную жидкость не удалось. Раздосадованная девушка вернулась к столу, с которого Хэнк уже начал убирать посуду и остатки ужина.

— Не держите зла на Кватоко, госпожа, — сказал Воган. — Он добрый малый, просто выпивка не слишком хорошо на него влияет. Я стараюсь не давать ему много бренди, но и того, что он получает, бывает достаточно для превращения в пьяного дурака.

— Я не сержусь, — не скрывая недовольного тона, произнесла Милена.

— Что у вас было в той фляге?

— Лекарство, — немного поколебавшись, солгала девушка. — Помогает от головной боли.

— Это бы точно пригодилось с утра Кваю, — засмеялся Хэнк. — Он рассказывал, что если с вечера выпьет, то наутро у него голова напоминает большой барабан, по которому стучат колотушкой!

— Зачем же он тогда напивается?, — удивилась Милена. — Ваш дикарь не похож на записного выпивоху, который жить не может без спиртного.

— Все дети леса слабы на выпивку, — ответил Воган. — Часть своего жалования Квай получает от меня алкоголем.

— Может, не предлагать ему бренди? Объясните, что он себя губит!

— Можно и не предлагать. Тогда Квай наверняка уйдёт к кому-нибудь другому. Кругом хватает нанимателей, предлагающих детям леса работать только за выпивку. Те, кто соглашается — долго не живут.

— Насколько я поняла, он сегодня на вас рассердился.

— Обычное дело, — усмехнулся Воган. — Завтра будет извиняться и благодарить меня за то, что не дал ему напиться до черноты в глазах.

* * *

Милену разбудила едкая струйка дыма, от которой сразу же заслезились едва открывшиеся глаза. Девушка поморщилась и громко чихнула.

— Хорошо, что вы проснулись, госпожа, — раздался со стороны костра голос хозяина каравана. — Я уже собирался сам вас разбудить.

— Доброе утро, — поздоровалась девушка, стряхивая с волос сухие травинки, — Что-то случилось?

Отвечать на вопрос, сидевший возле костра Воган, не стал. Поворошив веточкой угли под закипавшим чайником, он сказал:

— Возле коновязи вас ждёт Хэнк с большим кувшином воды. Он даже успел её нагреть, так что умываться будете тёплой.

Милена удивилась, увидев всего трёх лошадей. Отсутствовали обе вьючные и конь, на котором ездил дикарь. В первый момент она подумала, что Квай решил отомстить за вчерашнее и угнал лошадей вместе с грузом. Видимо этим и объяснялось мрачное настроение хозяина каравана.

— Сюда, госпожа!, — помахал рукой Хэнк. — Торопитесь, пока водичка тёплая. У меня есть для вас чистое полотенце.

— Спасибо, — поблагодарила девушка. — Мне показалось, или у нас какие-то проблемы?

— Об этом разговаривайте с хозяином, госпожа, — сказал Хэнк, наливая в подставленные ладони воду. — Здесь всё решает он. Если ему нужен совет, он разговаривает с Кваем. А моё дело — следить за лошадьми, да таскать вещи.

— Доброе утро, — повторила Милена, возвратившись к костру.

— Хотел бы я, чтобы так оно и было, — вздохнув, ответил Воган и протянул ей кружку. — Пейте, я объясню, в чём дело.

Девушка не знала, что за смесь трав была использована для заварки, но чай показался ей слишком горьким. Только из вежливости, она пригубила ещё раз и приготовилась слушать.

— Мы сейчас находимся во владениях маркграфа Фреджа. Маркграф заядлый охотник, поэтому люто ненавидит браконьеров и частенько устраивает на них облавы. Я всегда заранее узнаю о сроках ближайшей облавы и, как только она заканчивается, стараюсь быстрее проскочить через земли Фреджа. Перед тем, как мы тронемся в путь, я каждый раз отправляю Квая разведать дорогу. Такой опытный следопыт способен заметить мельчайшие признаки слежки или засады. Сегодня утром он возвратился с дурными вестями. В лесу полно людей маркграфа, они патрулируют лесные дороги, задерживая всех, кто им встретится. Об этой облаве я ничего не знал.

— А вам чего бояться? Вы же не браконьеры. Или…

— Мы сами не браконьеры, — подтвердил Воган, — но содержимое груза может насторожить такого подозрительного человека, как Фредж. Очень трудно будет доказать, что все эти трофеи добыты не нами и не в его владениях. В лучшем случае, весь товар будет конфискован, ну а про худший вариант я распространяться не стану. Такие истории не для женских ушей.

— Существует ли какой-нибудь выход из положения?

— Есть у нас одно укромное местечко. Квай уже перегоняет туда вьючных лошадей, чтобы спрятать груз. Мы с Хэнком способны легко уйти от облавы, но есть одна проблема.

— Что за проблема?, — спросила девушка, догадываясь, каким будет ответ.

— Вы, госпожа. — снова вздохнул Воган. — Уходить проще всего в одиночку. Именно так мы в подобных случаях и поступаем. Оставить вас в лесу одну — невозможно, а взять с собой, значит, подвергнуть опасности. Единственный выход, который приходит мне в голову, это отправить вас в сторону торгового тракта, где можно будет примкнуть к торговцам, или паломникам. В любом случае, там сейчас безопаснее, чем в лесу. При выезде на тракт советую вам изображать из себя курьера. Особенно, когда увидите вооружённых людей. Мимо них скачите галопом, если захотят остановить, можете громко крикнуть что-нибудь вроде: спешное донесение! Постарайтесь при этом сделать голос погрубее. Я пошумлю немного возле передовых отрядов Фреджа и отвлеку их на себя, а в это время Хэнк будет сопровождать вас до тракта. Там вы с ним расстанетесь. Добираться до столицы придётся без нас.

— Пешком?

— Нет, что вы. Полли останется с вами, госпожа. Как и это. — хозяин каравана достал из-за пазухи кошель с деньгами и протянул его девушке. — Контракт я выполнить не смог, поэтому возвращаю всё до последней монеты. Можете пересчитать.

— Я сама не знаю, сколько денег туда положила тётушка.

— Тётушка?, — его рука с кружкой замерла на полпути ко рту. — На этот счёт у меня возникали подозрения, а теперь всё встало на свои места. Впервые я встретил Адель ещё в те времена, когда был гораздо моложе и только-только постигал премудрость жизни. Мой дядя занимался торговлей и хотел, чтобы я стал приказчиком в его лавке. В моем возрасте подобная работа не могла не показаться слишком скучной. Молодой горячий парень мечтал совсем не о том, чтобы день за днём просиживать штаны за прилавком. Мне хотелось приключений, и я примкнул к разбойничьей шайке, промышлявшей вдоль торгового тракта. К счастью, в первой же стычке меня так отделали, что очнулся я только в доме Адель.

— Какое же в этом счастье?, — удивилась девушка.

— Счастье в том, что я не успел втянуться в разбойничье ремесло. Вовремя получил противоядие в виде двух стрел в грудь и сабельного удара по голове. — усмехнулся Воган. — Адель вылечила меня и посоветовала заняться караванной торговлей. Однажды она сказала мне следующее: настанет день, когда я доверю тебе самое дорогое, что у меня есть. В тот раз я решил, что речь идёт о ларце с драгоценностями, который нужно куда-то перевезти. А оно, вон как получилось… Адель часто говорит загадками.

— Да, — согласилась Милена, вспомнив последние слова знающей. Было неясно, что она имела в виду, сказав: не все усатые лгут.

— Надеюсь, ваша тётушка поймёт, что у меня не было другого выхода, — произнёс хозяин каравана, поднимаясь на ноги. — Прощайте, госпожа. Не знаю, свидимся мы ещё, или нет. Удачно вам добраться до Остгренца.

— Спасибо. Берегите себя, Воган.

Он молча кивнул, вскочил на коня и через несколько мгновений исчез среди деревьев.

— Сейчас хозяин устроит для егерей представление. — сказал Хэнк. — Жаль, что мы этого не увидим. Садитесь в седло, госпожа и будьте готовы следовать за мной.

Прошло совсем немного времени, и с той стороны, куда ускакал Воган, раздались громкие возгласы и улюлюканье. Почти сразу же ветер донёс приглушённые крики, топот копыт и собачий лай. Хэнк привстал на стременах, прислушался, затем махнул рукой, указав направление, и сказал:

— За мной, госпожа. Не старайтесь меня догнать. Если я нарвусь на облаву, то у вас будет небольшой запас времени. Если повезёт, то успеете скрыться.

Милена была очень благодарна людям, обучившим Полли передвигаться в составе каравана. Лошадь уверенно держалась за пегой кобылой Хэнка, и девушке не приходилось беспокоиться, когда она теряла из виду своего провожатого. Раза два до неё доносились звуки охотничьих рогов, сопровождаемые лаем собак. А один раз на дальнем краю большой поляны показалась и сразу же пропала группа всадников.

Хэнк чутко реагировал на малейшие признаки присутствия людей, и молниеносно менял направление, стараясь избегать нежелательных встреч. Был момент, когда Милене показалось, что западни им не избежать. Беглецы очутились в небольшом лесочке, с трёх сторон окружённом полями с пшеницей. Хэнк не рискнул сразу пересекать открытое пространство, и заметался между деревьями, выискивая наиболее безопасный маршрут. Девушке пришлось стоять на месте, сдерживая Полли, пока караванщик рыскал по округе, словно преследуемый роем рассерженных пчёл.

Сложно сказать, что помогло беглецам разминуться с людьми маркграфа Фреджа. Наверное, везение, потому что их осторожности и наблюдательности было явно недостаточно. Так или иначе, им удалось ускользнуть и от конных патрулей и от прочёсывавших лес пеших отрядов. Хэнк благополучно сопроводил Милену почти до самого торгового тракта, и остановился, когда до дороги оставалось не более тридцати ярдов.

— Дальше вам придётся ехать одной, госпожа, — сказал он вполголоса. — Поспешите, пока облава не дошла до этих мест. Если на тракте будет людно, подождите в кустах, и выезжайте на дорогу, когда никого не будет рядом.

— Спасибо, Хэнк, я всё поняла.

— Удачи, госпожа. — караванщик приложил руку к сердцу и кивнул на прощанье.

Полли собралась было следовать за кобылой Хэнка, и Милене пришлось потратить время на то, чтобы обуздать лошадь, направив её в сторону тракта. Пешие и конные двигались в обоих направлениях поодиночке и группами. Пришлось пережидать, до тех пор, пока просматривавшийся с лесной опушки участок дороги не оказался пуст. Выждав ещё некоторое время, главным образом для того, чтобы успокоиться, девушка послала Полли вперёд, а сама прикрыла голову рукой, защищая лицо от хлёстких ударов веток.

Это и сыграло с ней злую шутку, не позволив вовремя разглядеть двух всадников, выехавших из леса, практически одновременно с нею. Всадники не могли не заметить продиравшуюся через кустарник лошадь и особенно заинтересовались седоком. Выбравшись на дорогу, Милена, первым делом, принялась поправлять съехавшую на лоб шляпу и похолодела, когда услышала за своей спиной:

— Гляди! Не этого ли курьера мы видели вместе с тем браконьером?

Девушка дала лошади шенкеля, намереваясь поднять Полли с места в галоп, но та завертелась на месте, потеряв на этом уйму времени.

— Остановитесь, господин курьер!, — громко крикнули сзади. — Вы арестованы!

Милена поняла, что сбежать ей уже не удастся. Она смогла добиться от своей лошади повиновения, но расстояние между нею и преследователями сокращалось с каждым ударом сердца. Нужно было что-то предпринимать, и делать это очень быстро, не раздумывая. Борясь с острым желанием оглянуться, девушка чувствовала на себе взгляды всадников, готовившихся настигнуть добычу. Она не совсем поняла, за кого же её приняли, но совсем не жаждала выяснять этот вопрос.

"Может быть, они ошиблись", — робко подумала Милена и, в то же мгновение, догадалась, что ей нужно сейчас сделать. Она осадила лошадь, развернулась навстречу всадникам, бесстрашно встретив их горевшие охотничьим азартом взгляды. Преследователи, ещё мгновение назад, видевшие перед собой паренька-курьера в синем костюме, внезапно обнаружили на его месте молодую даму в роскошном платье розового цвета. Незнакомка нахмурилась и капризным тоном воскликнула:

— Как вы меня напугали! С каких это пор по торговому тракту запрещено кататься верхом?

Мчавшиеся во весь опор всадники были настолько потрясены превращением одного человека в другого, что едва не проскочили мимо очаровательной наездницы. Поворотив коней, они остановились, будучи не в силах вымолвить ни слова. Один из людей маркграфа осенил себя знаком Двуединого, другой принялся жмуриться и усердно протирать глаза. На даму в розовом платье не подействовало ни то, ни другое. Она фыркнула, словно рассерженная кошка и задала очередной вопрос:

— Вы разговаривать умеете, мужланы неотёсанные? Или его сиятельству служат только немые?

— Простите, — хриплым голосом пробормотал один из всадников, — мы, наверное, обознались.

— Да-да, — подтвердил второй. — Мы не хотели помешать вашей прогулке, госпожа…

— Баронесса фон Гельбенцаун, — надменно произнесла дама.

— Просим у вашей милости прощения, — оба заговорили враз и принялись трясти головами, видимо, решив, что это прибавит им убедительности.

— Я вас более не задерживаю. — сказала баронесса, дав понять, что разговор окончен. Выражение её лица передавало целую гамму чувств, среди которых доминировали высокомерие и брезгливость. Всадники откланялись и сразу же съехали с дороги на обочину.

— Дьявольщина, какая-то, — тихо сказал один из них, — может, по кустам пошарим? Вдруг курьер затаился там.

— Нет, лучше допросим того браконьера. Он должен знать, куда подевался его сообщник.

— Эй, вы!, — Окликнула их дама в розовом платье. — со мной были слуги. Одного я отправила с письмом к его сиятельству, а другой должен был набрать букет из полевых цветов. Вы никого не встречали?

— Мы задержали человека, который подозревается в браконьерстве, ваша милость. У него не было с собой ни грамоты, подтверждающей уплату дорожного сбора, ни лицензии на промысел во владениях его сиятельства, маркграфа Фреджа. Считаю своим долгом сообщить, что ваш слуга должен иметь лицензию на сбор растений, иначе это будет считаться нарушением закона.

— О-о-о! А я и не знала!, — баронесса удивлённо вытаращила глаза. — Наверное, Ханса тоже задержали… А где у вас тюрьма для арестованных? Я должна немедленно туда отправиться. Если бедняга Ханс там, то нужно его вызволять. Он исполнительный, но совсем глупый.

— Сегодня поймали только одного. К нашему великому сожалению, мы не можем вас проводить, госпожа баронесса. — поспешно произнёс всадник, ранее предлагавший своему товарищу допросить браконьера.

— Совершенно верно, — поддакнул другой. — Мы на службе и не имеем права покинуть район патрулирования. Но я могу рассказать, как туда добраться. Вам следует ехать прямо до ближайшего перекрёстка. Выбирайте дорогу, ведущую влево. Двигайтесь по ней, никуда не сворачивая, и увидите охотничий домик. Если задержанный окажется вашим слугой, то придётся платить за него штраф.

— Что?!!, — визгливым голосом возмутилась дама. — Это мы ещё посмотрим! Я приглашена его сиятельством и не потерплю такого отношения к моим слугам!

Заметив, что баронесса на них не смотрит, всадники тихонько перебрались с обочины в заросли кустарника и, стараясь не шуметь, двинулись прочь от дороги. Каждый из них несколько раз оглянулся, дабы убедиться, что среди ветвей не мелькает розовое платье.

— Лишь бы наш маркграф не вздумал на ней жениться, — сказал один. — Хочется верить, что он не за этим её приглашал.

Второй вздрогнул и, тяжело вздохнув, добавил:

— Надеюсь, милосердные Боги этого не допустят.

* * *

"Неплохо, — похвалило Милену Сомнение. — Но фамилию могла бы и поприличнее придумать. Это ж надо было назваться баронессой "Жёлтый забор"! На твоё счастье, егеря оказались не слишком сообразительными".

"Сказала первое, что пришло в голову, — стала оправдываться девушка, — самое главное, что мне удалось найти нужный образ. Его я подглядела у жены старшего офицера гарнизона Кифернвальда. По-моему, вышло неплохо".

"Да уж, стерва из тебя получилась первоклассная. На мужчин это действует безотказно. Не желаешь и дальше придерживаться той же линии поведения?".

"Нет. Мало приятного в том, чтобы изображать взбалмошную идиотку".

"В арсенале женщины должно быть и такое оружие. А ты, куда сейчас направляешься?".

"Похоже, они схватили Хэнка. Если это так, то ему нужно помочь".

"Чего ради? Это у него перед тобой были обязательства, а не наоборот. Сам попался, пускай сам и выкручивается, как может. У него с собой не было ни оружия, ни охотничьих трофеев. Напрямую в браконьерстве обвинить невозможно. Значит, должен легко отделаться".

"Ты же слышала, какие у них здесь порядки. Даже цветов без лицензии не нарвать. Попробую заплатить за него штраф".

"Глупо туда соваться".

"Вот и оставайся при своём мнении и не мешай мне делать то, что я сочту нужным".

Милена свернула с тракта на извилистую лесную дорогу. Она пустила Полли рысью, решив не особенно торопиться. Неизвестно, скольких людей маркграфа можно повстречать, внезапно выскочив из-за поворота дороги. Охотничий домик девушка увидела издали, после чего сразу же свернула в лес. Привязав лошадь возле приметного дерева, она крадучись стала приближаться к месту, где держали Хэнка.

Невысокий забор огораживал всего три строения. Бревенчатый дом, навес с коновязью и сарай, возле которого прогуливался вооружённый алебардой часовой. Определить количество людей Фреджа в охотничьем домике, можно было, пересчитав коней под навесом. Подобравшись ближе, Милена обнаружила, что у коновязи стоят пять осёдланных лошадей, три из которых ей были известны. Принадлежавшая Хэнку пегая кобыла и кони егерей, встреченных девушкой на тракте.

"Хитрецы успели сюда раньше меня, — с неудовольствием подумала она, — пока я следовала их указаниям, они проехали коротким путём. Значит, в домике, как минимум, трое. Я, пожалуй, смогу отвести глаза всем троим, но при условии, что они будут находиться в одном помещении и увидят меня одновременно. Стоит кому-то из них стоять ко мне спиной, и план может не сработать".

К тому же, девушка не была уверена, что егеря не допрашивают в этот момент Хэнка. В итоге она решила, прежде всего, отыскать караванщика, и стала осторожно перемещаться вдоль ограды в сторону сарая. Одна из стен ветхого строения выступала за границы образованного забором периметра. Стараясь не издавать лишнего шума, Милена добралась до угла сарая и здесь столкнулась с проблемой.

На всём протяжении стены земля была усыпана множеством сухих сосновых шишек, над которыми когда-то поработал клюв дятла. Слой растерзанных, искорёженных шишек невозможно было миновать скрытно, без хруста и шороха под ногами. Девушка остановилась в нерешительности, гадая, как ей подобраться к небольшому оконцу, через которое можно заглянуть внутрь. На помощь ей, сам того не ведая, пришёл часовой, прохаживавшийся с другой стороны сарая. Заскучавший егерь что-то негромко напевал, притоптывая в такт ногой. Судя по несложному ритму, какой-то плясовой мотивчик.

Немного послушав, Милена уловила мелодию, после чего делала шаг одновременно с гулким топаньем подкованного сапога. Ей хватило четыре шага, чтобы оказаться под оконцем. Как только она заглянула внутрь сарая, то сразу же встретилась взглядом с Хэнком. Караванщик сидел на земляном полу, спиной к толстому деревянному столбу. Милена, с удивлением отметила, что у него не были связаны руки, а потом увидела, что шея Хэнка туго притянута к столбу крепкой верёвкой, концы которой находились вне досягаемости караванщика.

Караванщик не мог толком пошевелить головой, поэтому приветствовал девушку изумлённо вскинутыми бровями. Хэнк сразу же замахал руками, пытаясь объяснить Милене, что ей нужно уходить. Она отрицательно мотнула головой и принялась изучать обстановку в сарае. Внутри было пусто, если не считать груды досок в углу и двух старых бочек. Через крохотное оконце, Хэнк при всем желании не мог покинуть сарай. Оставалась запертая снаружи дверь, или квадратное отверстие в потолке, куда вела приставная лестница. Был ли оттуда выход на крышу, девушка не знала, да это сейчас и не имело решающего значения.

Главной задачей было освобождение караванщика. Милена вспомнила про кинжал, который перед отъездом получила от знающей. Достав его из ножен, она показала клинок Хэнку и жестом указала, что бросит оружие как можно ближе. Метатель из неё вышел никудышный, поэтому кинжал полетел по другой траектории, нежели предполагала девушка. К счастью, пленник сумел дотянуться до лезвия кончиками пальцев и стал потихоньку, царапающими движениями подтягивать оружие к себе.

Сдавливавшая шею верёвка сильно ограничивала свободу движений Хэнка, делавшего всё возможное, чтобы кинжал оказался в его руке. В какой-то момент он даже перестал дышать, пытаясь выиграть у верёвки, хоть немного свободного пространства. Лицо караванщика побагровело, от напряжения на шее вздулись вены, но он сумел завладеть оружием и нашёл в себе силы улыбнуться своей освободительнице. Перерезав верёвочный ошейник, Хэнк первым делом переместился к окну и прошептал:

— Боги наградят вас за доброту, госпожа. Вам нужно немедленно уезжать отсюда. Дальше я справлюсь сам.

— Моя помощь точно не понадобится?, — засомневалась Милена. — Возле сарая ходит часовой.

— Отсюда я выберусь сам, вылезу через дыру в крыше. Она прохудилась в нескольких местах. Потом доберусь до навеса на другом краю двора. Мою лошадь привязали к общей коновязи, где с ней рядом стоят лошади егерей. Они забеспокоятся, когда почуют чужого человека. Тогда егеря переполошатся, и погони не миновать. Уезжайте, госпожа, прошу вас. Я выжду немного, чтобы вы успели подальше отъехать, и тогда устрою здешним ребятам сюрприз.

— Какой?

— Подопру изнутри дверь и, прежде чем уходить, подожгу сарай, — недобро ухмыльнулся Хэнк. — Огниво у меня не смогли найти. Маркграф обожает наказывать пойманных браконьеров на городской площади. Егеря знают, что начальство придёт в ярость, если по их вине погибнет пленник. Пока меня будут спасать, я успею отсюда улизнуть!

— Как так получилось, что тебя схватили?, — спросила Милена, которой не понравилась бравада караванщика.

— Когда мы расстались, я не сразу уехал от вас, госпожа, — смутился Хэнк, — решил посмотреть, не угрожает ли вам опасность. Поэтому поздно заметил, что меня стали окружать. Времени, на то, чтобы вырваться из западни, уже не оставалось. Можно было попытаться, но я побоялся прорываться с боем. И лошадь погубил бы, и сам не спасся. Уезжайте сейчас, прошу вас.

— Хорошо, — сказала девушка. — Я ухожу. Постарайся не рисковать понапрасну.

— Ваше слово для меня закон, — важно кивнул караванщик.

Похоже, что это было выражение из словарного запаса Вогана, которому так любил подражать Хэнк. В этот момент он выглядел очень забавно, и девушке захотелось сделать книксен, в ответ на высокопарную фразу. Вспомнив, что она не в платье, Милена догадалась, что и сама выглядит не менее глупо. Не выдержав, она издала негромкий смешок, но Хэнк воспринял это, как одобрение своих слов. Он торжественно поцеловал подаренный кинжал и поднял его над головой, словно знамя. Девушка собралась в обратный путь вдоль стены сарая, прислушалась, и поняла, что до неё больше не доносятся звуки, выдававшие присутствие часового. За спиной раздался хруст шишек, заставивший девушку вздрогнуть и замереть на месте. Она поняла, кого сейчас увидит, когда будет оборачиваться.

"Беги, дура!, — истошно завопило Сомнение. — Ты сумеешь от него оторваться!".

"Тогда Хэнку несдобровать", — подумала Милена, и оглянулась.

Похоже, часовой вышел за ограду по своим естественным надобностям, но, увидев возле сарая подозрительного человека, сразу же вспомнил о служебных обязанностях.

— Стой, — сказал егерь. — Он передумал расстёгивать штаны и взял в руки прислонённую к стене алебарду. — Ты кто? Чего здесь ходишь?

Судя по его тону, часовой не ждал каких-либо ответов на свои вопросы. Произнеся положенные в таких случаях слова, он сделал шаг вперёд, а не желавшая сокращения дистанции девушка сделала шаг назад. В её голове уже сложился план дальнейших действий, но его осуществление требовало участия караванщика. Не делая резких движений, Милена дождалась, пока часовой двинется ей навстречу, и только тогда отступила ещё на один шаг назад.

Егерь не выглядел человеком, способным её настигнуть, внезапно ускорившись, или прыгнув вперед. Об этом свидетельствовала его грузная фигура и короткие кривоватые ноги. Больше всего девушку беспокоилась о том, что он может поднять тревогу, поэтому не следовало давать часовому повода для вызова подкрепления. Всем своим видом Милена демонстрировала полную беззащитность, давая понять, что не собирается оказывать серьёзного сопротивления аресту.