— Жанна согласилась выйти за меня замуж, — огорошил меня Капитан, так или иначе, вроде бы вполне ожидаемой новостью.

— Ну, и дела! Охмурили всё-таки невинное существо! — воскликнул я. — С другой стороны, не только вам счастье. Наконец-то вы, Капитан, освободите мою спальную колыбельку, и мне не придётся ночевать среди зимы во дворе под открытым небом.

— Тебе бы лишь потрепаться, — благодушно улыбаясь, ответствовал Капитан. — Дом покупать надо, а как насчёт свадьбы, то я в полной растерянности. Шума не хотелось бы.

— Пусть Жанна сама решает, что делать. Она же в своём мире. И дом пусть тоже сама выберет. На неё и купчую сделаем. В любом случае пора бы. Её замужняя сестра вроде бы на сносях и им уже следует разъехаться из родительского дома.

— Да, пожалуй.

— Меня вот удивляет, как это вы, Капитан, решились на такой шаг. Жанна — чудесная девушка, но наше место в их мире такое противоречивое. С гражданским житием для нас там сплошные неудобства и двусмысленности. Хотя, с другой стороны, в волшебном мире к всяким странностям относятся привычно и терпимо. Не знаю, тут я не советчик. Вы свой опрометчивый, ребяческий шаг сделали — сдались в плен чуть ли не малолетке. Польстились на синие глаза и стройные ноги. Назад хода нет. Теперь очередь Жанны действовать.

— Ты говорил, что у Ахмеда в его мире огромная семья. Стало быть, не так страшен чёрт, как ты его малюешь.

— Согласен, аргумент сильный. Но в мире Ахмеда женщины по традициям и воспитанию чуть ли не рабыни. Даже Зубейда не исключение. Избавиться от сознания полной зависимости от меня ей было очень трудно, но она постаралась с нашей с Ахмедом помощью. Да и первая жена Ахмеда не простой человек. Доверие к мужу пересилило странности, связанные с ним. Жанна же свободный во всём человек. Может быть, и промолчит поначалу, но сунуть нос в наши таинственности захочет непременно. Впрочем, пусть суёт. Чему быть — того не миновать. Будете разбираться с ней по мере возникновения проблем.

Мы с Капитаном сидим в кафе напротив комиссионки. Аркадий Семёнович только что ушёл, оставив Капитану ворох бумаг и заверения, что пока всё проходит тихо. Теперь вот сидим и ждём вестей от наших детективов.

С Капитаном толком не разговаривали, наверное с неделю. Я три дня провёл вместе с лесным народом. Даже отсыпался днём в селении Везера. Когда возвратился в Верн, то Капитана там уже не застал. Да и в Питере со всей этой строительной суетой и прочим беспокойством виделись с ним урывками, не располагающими к личностным откровениям. Только сегодня, сойдясь в кафе, заговорили об интимном, как бы семейном, как близкие родственники и друзья.

Заболтавшись, даже не заметили, как в кафе вошёл Григорий Павлович.

— Мир честной компании! — поприветствовал нас бывший следователь прокуратуры. — Отдельный поклон нашему Капитану. Давно ждёте? Я вроде бы не опоздал. Нет, мне только кофе. Пирожок? Пирожок, пожалуй, можно. С чем это? С капустой? Славненько.

Григорий Павлович скинул плащик на спинку стула, уселся и куснул пирожок.

— М-м, недурно, совсем недурно. Видимо, это заведение вполне приличное. Сколько мы с вами не виделись, Капитан? С середины лета вроде бы. Да-да, именно с середины. А по вашему делу есть кое-какие новости, но пока не очень богатые — работаем. Первый формальный отчёт я отослал в "Электрон".

— Нас больше интересует ваши собственные наблюдения и мнение, которые к официальным не отнести, Григорий Павлович, — вставил Капитан.

— Тогда если парой слов, то — типичное прохиндейство. Такое сейчас везде творится и ваше Пароходство не исключение. Политика одна — кто утянет себе кусок пожирнее. Ваш генеральный директор Харчевский пытается играть первую скрипку, но у него это не очень-то получается по двум причинам. Первая — это то, что своих денег у него нет. Подпольные же воротилы, к которым он, похоже, обратился имеют свои виды на ситуацию и, если Харчевский своевременно денег не вернёт, то лапу на предприятие наложит вовсе не он.

Тут вмешивается вторая причина — группа других управленцев в Пароходстве. У них те же интересы в дележе пирога и они в компании с Харчевским, но к скупке прав до некоторого времени отношения не имели, но и не хотят, чтобы Пароходство проскользнуло у них мимо носа. Харчевскому одному не довести Пароходство до ручки, чтобы купить его подешёвке. Вот эта компания его соратников по афере и мутит там воду.

— Я догадываюсь, о ком вы говорите. А ведь какие примерные руководители и партийцы были ещё не так давно!

— Верно, Капитан. Самое смешное, что они перестарались. Развал предприятия принял такие масштабы, что исчез единственный источник средств, которыми Харчевский мог бы рассчитаться с кредиторами. Последствия вы понимаете. Вся эта камарилья бросилась искать деньги по знакомым и друзьям. Причём единство действий распалось. Каждый скупает паи для себя, пытаясь отхватить себе хоть какой-то кусочек прав владельца. Сколько и кому достанется — совершенно непонятно.

Однако по нашим прикидкам в концентрированном виде имущественные права на Пароходство ещё далеки до половины. Примерно шестьдесят пять процентов прав ещё на руках у рядовых работников, но это ненадолго. Начинается массовый уход людей. А это значит, что права они будут просто сбрасывать кому угодно почти даром. Никто не верит в ценность владения какими-то бумагами Пароходства.

То, что появился какой-то новый скупщик паёв всё же заметно. Но значения этому в управлении ещё не придают. Заняты грызнёй между собой. Правда, вот кредиторы Харчевского, похоже, пристально следят за ситуацией. Кто-то начал расспрашивать о ваших скупщиках. Кто и откуда непонятно, но не из Пароходства. В этой стороне пока что для нас темно, но работаем. Вот и всё на сегодня. Не густо, но уж что есть.

— То есть чего ожидать пока неясно, — подвёл я итог.

— Именно так, но есть подсознательное ощущение, что неясность долго не продлится. Так, вскользь промелькнуло одно известное мне имя. Памятное мне ещё по старым, советским делам. Если этот тип кредитует Харчевского, то внимание и беспокойство нам будет обеспечено. Я попробую наладить надзор над ним, но по нынешним временам на это надежды мало. Очень осторожный и скользкий держатель больших денег. Принципами не обременён. На этом я кончаю, и позвольте откланяться.

Григорий Павлович поднялся, натянул плащ и, пожав нам с Капитаном руки, выскользнул из кафе.

— А? — поинтересовался у меня Капитан.

— Да-а, — протянул я.

— Остаётся только ждать.

— Ждать, так ждать. Только вот ждать в этой промозглой погоде Питера не очень приятно. У вас, Капитан, никаких дел в более тёплых краях нет?

— Вообще-то есть. На Альберта должен прибыть новый губернатор. С какими планами из Уайт-холла и распоряжениями от короля — неизвестно. Не попасть бы моему промыслу в какие-нибудь неприятности. Пойдёшь со мной?

*

На Альберта и в самом деле жара и солнце. Сидим на террасе дома Анабель в компании с Грегом и попиваем молодое вино из виноградничка Анабель. Виноградничек оказался плодовитый и Питер с Максом уже покатили подаренную нам бочку вина к дому сэра Виктора.

— "Морской ветер" я уже давно увёл обратно на остров от греха подальше, — сообщил Грег между глотками. — А нового губернатора я ещё не видел. Говорят, что вникает в дела предшественника.

— И кого же прислали? — поинтересовался сэр Виктор.

— Сэра Генри Монтгомери. Говорят, что человек себе на уме. Никогда не знаешь, что он может преподнести. Хотя и не чужд чувства справедливости. Посмотрим, что за птица. Вы, Вик, весьма удачно прибыли. Анабель заботит, что как раз на завтра назначен приём в доме губернатора для знакомства его с местной публикой.

— Вот-вот, именно на завтра, — подтвердила Анабель, стоящая за стулом мужа, обхватив своего благоверного руками за шею. — Мы с Грегом приглашение получили.

— Да-да, мне тоже пришло, — подтвердил сэр Виктор. — И не на одного, а и на непоименованных сопровождающих лиц.

— Вам-то, Вик, понятно, почему пришло. Вы столп местной торговли. А вот нам непонятно. Ведь нас с Анабель официально здесь вроде бы, как и нет. Особенно меня. Однако приглашение пришло капитану Грегори Виккерсу с супругой. Непонятно и странно всё это. А когда странно, то жди неприятностей.

— Интересно, что с сэром Генри Монтгомери я хорошо знакома, но здесь его ещё не встречала. Что делать? — с беспокойством поинтересовалась Анабель.

— Ничего, — подсказал я. — Наверное, уже пора вам, Анабель, заявить о том, что вы живы, как дочь лорда Чарльстона. До бесконечности этого скрывать невозможно, и смысла нет. Пусть через нового губернатора это как раз и дойдёт до Лондона и Ямайки.

— Пожалуй, и в самом деле вам, Анабель, можно было бы воскреснуть, — согласился сэр Виктор, поднимаясь со стула. — Но это уж на ваше рассуждение. А нам с Сержем пора и делами заняться.

В таверне "Рак" ставшие уже привычными покой и благость. Разумеется, в той степени, в которой это возможно в беспокойных пиратских краях. Марианна порхает по залу с подносом. Клавесин в углу что-то тихо наигрывает. Звон посуды и тихий гул переговаривающихся голосов обедающих посетителей. Люк, поприветствовав сэра Виктора и меня, выбрался из-за стойки, и похромал впереди нас в свою конторку.

— Вот, восемьсот девяносто фунтов, — грохнул он на стол мешок. — Это старое. Как две недели назад прибыл новый губернатор, так все сделки с золотом и серебром прекратились. Никто ничего не несёт. Испанец и голландец толкутся здесь безрезультатно, но ничего ни сделать, ни понять не могут. Нет товара и всё тут. Вы уже видели, что наш порт почти пуст. Из серьёзных судов только фрегаты "Быстрый" и "Стремительный". Пригнал их сюда с Карамбы известный вам помощник покойного Хаксли — Билл Стетсон. Так и стоят без команд.

Новый губернатор осмотрел фрегаты и сразу после этого все пиратские суда из порта испарились. Оставили нескольких наблюдателей за событиями, которые с утра до ночи сидят в таверне и куда-то уплыли. В Румпеле и Тринидаде та же картина. Пиратские суда почти все ушли неведомо куда. Правда, это только кажется, что неведомо. Кому нужно найдёт их.

— И что это за такое поспешное и повальное бегство? — поинтересовался сэр Виктор. — Что их напугало. Ведь вся эта братия далеко не трусы.

— Судя по разговорам, то напугали опустевшие фрегаты. Команды пропали неизвестно куда и также неизвестно, кто в том виноват. Подозревают друг друга в какой-то причастности к этому, но ни на кого конкретного не грешат. Опасаются, что из метрополии пришлют эскадру разбираться с пропажей моряков королевского флота. Может, разберутся, а может, и нет. Виноватых всегда найдут. Масштаб беды-то немалый, а тут под рукой столько виновных во всяком-разном, что только выбирай.

— Понятно. Испугались, что адмиралтейство начнёт крушить всех подряд. Вроде бы кроме пиратов виновных поблизости и не может быть. А с другой стороны, лордов адмиралтейства никогда не смущало и отсутствие вины. Нужно продемонстрировать свою активность перед короной и карательная кампания тут очень даже привычный инструмент. Но никакой эскадры-то ведь нет.

— Но если появится, то бежать будет уже поздно. Так что, сэр Виктор, слухов никаких и товаров тоже — всё замерло в ожидании, что предпримет новый губернатор. Мне донесли, что те из пиратов, которые хранили свои деньги у доверенных лиц и даже у английских финансистов, забрали свои вклады. Думаю, закапывают свои сокровища по мелким, необитаемым островкам. А их врéменные стоянки я знаю. Они из числа тех, по которым не так давно прошёлся "Морской ветер".

— Занятная ситуация. Ничего, может быть, завтра что-нибудь прояснится. Приготовься, Люк, пойдёшь со мной на приём к новому губернатору. А сейчас мы, пожалуй, до темноты успеем пробежаться в Румпель и Тринидад.

Успели пробежаться. Ветерок свежий, а Питер с Максом умелые матросы. Роб из "Альбатроса" быстро отчитался по делам. Оставшееся от прошлого раза серебро забрал голландец. Так что тяжёлый мешок с добычей я едва допёр до яхты. В остальном всё так же, как на Альберте — внезапное затишье.

— Что-то замышляют наши поставщики, — сообщил нам Роб. — Не знаю что, но некоторые крупные уходили с какими-то намёками и недомолвками, понятными только им самим. Так что не о чем и думать, но какая-то затея у них есть.

В "Барракуде" нам интересных новостей тоже не отломилось. С добычей не хуже чем у Роба на Румпеле. Ларри получил всё за оставшееся олово. В таверне пустынно и вышибалы дремлют в углу.

— Да, Роб прав, — подтвердил Ларри. — Что-то наши клиенты затевают, но язык держат за зубами.

На Альберта вернулись уже в сумерках. Питер и Макс помогли донести мешки с деньгами до дома и, бросив их в кабинете, ушли к себе.

— Да-а, странная и небывалая картина получается, — посетовал сэр Виктор. — Сговорились о чём-то те, кто почти никогда ни на что, кроме грабежа сговориться не может. И при этом в таком непроницаемом молчании, которое никогда не было свойственно этой банде. Кто-нибудь да пробалтывался, а тут у нас вдруг налицо полная неизвестность. Как-то не связывается их исчезновение со сговором. Может быть, исчезновение всех произошло от непонятности ситуации, а шушуканье сговора некоторых совсем по другому поводу? Просто совпало так.

— Ну, уж эту публику вам лучше знать, сэр Виктор.

*

Губернаторы рано не встают и поэтому на приём мы прибыли к трём часам пополудни. Роб облачился в камзол с кружевным воротником и манжетами. Чувствуется, что ему не по себе в таком одеянии. Марианне, наверное, стоило немалых сил уговорить Роба не напяливать для визита в изысканное общество свою повседневную одежду. Меня тоже соответственно приодели. По части всяких тряпок и даже мужских Марианна непревзойдённый талант.

Грег и Анабель уже там. О чём-то оживлённо беседуют с мужчиной лет сорока в парадном камзоле с орденами. Похоже, что это и есть сэр Генри Монтгомери. Ну, что ж, внешне вроде бы вполне достойный сэр — джентльмен, судя по его вежливой улыбке, когда он обращается к Анабель. Рядом с ними трётся Билл Стетсон. Понятно, от кого почерпнуты сведения для приглашения Грегори. Видимо этот молодой, борзый чиновник и при этом губернаторе будет главным помощником. Может быть, и не худший выбор. Поскольку он уже знает, куда можно соваться, а куда не следует.

Вот увидел нас и что-то шепнул на ухо губернатору. Тот извинился перед собеседниками, оторвался от них, и поспешил к нам, как радушный хозяин. Хаксли так не поступил бы.

— Рад, рад, сэр Виктор, что на наше счастье вы оказались на архипелаге. Мой помощник говорит, что это довольно редкое явление. Вместе с тем, он охарактеризовал вас, как самого крупного и влиятельного торговца губернаторства. Какая удача, что у Англии есть такие люди. Это я от чистого сердца. А это кто с вами? Ага, ваш помощник и управляющий. Также очень рад.

Однако нам с Люком руки не подал, как сэру Виктору. Видимо демократичность нового губернатора всё же ограничивается правилами аристократического этикета.

— Поразительно, сэр Виктор, что при ваших кратких визитах на архипелаг, дела у вас, тем не менее, процветают. Тут есть какой-нибудь секрет?

— Никакого секрета, сэр Генри. Просто способные управляющие и помощники, на жалование которым я не скуплюсь.

— Да-да, ловкие и верные помощники нужны в каждом деле. Вы извините меня, но нужно встречать гостей. Хотелось бы побеседовать с вами, сэр Виктор, в более спокойной и дружелюбной обстановке. Вы не против? Вот и отлично, — и сэр Генри поспешил к дверям, в которых показались очередные приглашённые, а мы присоединились к Грегори и Анабель.

— Сэр Генри чем-нибудь объяснил ваше приглашение на приём? — сразу же спросил их сэр Виктор.

— Он был так поражён, увидев меня, — ответила Анабель, — что некоторое время тряс руку Грегу и не мог остановиться. А когда пришёл в себя, то сказал, что никак не ожидал, что под фамилией Виккерс встретит меня. Тем более что в Лондоне было много разговоров о моём исчезновении и несостоявшейся свадьбе. Сообщил, что список приглашённых гостей составлял помощник и тут же задал ему вопрос на этот счёт. Билл отговорился, что и подозревать не мог о таком романе со счастливым концом. Врёт, наверное, судя по его глазам.

— Определённо врёт, — немедленно отреагировал я. — Он от меня знал, что Анабель в девичестве Чарльстон. Надо было ему это сказать, а то он что-то слишком пристально начал интересоваться Анабель и её мужем ещё при Хаксли. Я его предупредил, что он может свернуть себе шею на этом секрете. Вот он и молчал. Но уж больно шустрый человечек этот Билл Стетсон. Сразу сообразил, как выставить Анабель на всеобщее обозрение с помощью нового губернатора. И он как бы ни при чём. Молчал ведь. А сведения о вашей супружеской паре можно и в церкви получить. Ведь венчание, как я понимаю, хоть и было скрытным, но не тайным.

— Не доставил бы он нам всем хлопот своим любопытством, — посетовал Грег.

— Люк, приставь кого-нибудь приглядывать за ним, — распорядился сэр Виктор. — Похоже, что он будет в доверии у нового губернатора. Вон он как быстро и ловко после смерти Хаксли распорядился о доставке королевских фрегатов из бухты Карамбы.

— Приставлю, — ответил Люк. — Смотрите, вроде что-то готовится.

И в самом деле. Гости вроде бы все уже пришли. Стетсон просмотрел свои пометки в списке гостей и кивнул в ответ на вопросительный взгляд сэра Генри. Тот вышел на середину большой гостиной губернаторского дома и поднял руку. Говор голосов стих.

— Уважаемые дамы и господа! Меня очень порадовали полученные от вас поздравления, полученные в связи с моим вступлением в должность. Желаю вам от души повеселиться на небольшом бале по этому же случаю. Но чтобы публично развеять всякие слухи и опасения сообщаю следующее. Несмотря на некоторые досадные события на архипелаге в последние месяцы, Его Величество и премьер министр придерживаются мнения, что политика Британии на архипелаге Альберта должна оставаться неизменной. Музыка, гимн!

Все с приличным молчанием, стоя, прослушали "Боже, храни короля" и оживлённо загомонили, лишь только смолкли последние ноты. Оркестр завёл какую-то нудную танцевальную мелодию. А к нам подошёл Стетсон и пригласил сэра Виктора с помощниками в малую гостиную.

— Мой помощник и секретарь охарактеризовал вас, сэр Виктор, как уважаемого на архипелаге человека, к словам которого прислушиваются. И не только это, должен сказать, — начал новый губернатор, когда мы расселись за большим овальным столом.

— А что ещё?

— О всём происходящем здесь вы знаете много больше других.

— Ваш секретарь преувеличивает мою осведомлённость. Например, я не знаю ответа на вопрос, который вас, сэр Генри, больше всего занимает сейчас.

— Ну-ка, ну-ка, что это, по-вашему мнению, меня больше всего сейчас интересует? Неужели угадаете?

— Это не трудно, раз вы объявили о сохранении политики Лондона относительно архипелага Альберта. А политика эта опирается на довольно своеобразную статью дохода казны, о которой стараются не распространяться. Вас должно интересовать, куда делось всё то, что эту статью пополняет. Порты-то опустели.

— Вы правы, сэр Виктор, именно это меня и заботит. А с учётом ваших интересов должно заботить и вас. Мы не знаем, почему порты внезапно опустели, но догадываемся, что причиной тому может быть неосведомлённость о неизменности политики Лондона на архипелаге.

— Скорее всего.

— Вот видите, мы с вами и думаем одинаково. Почему бы нам не объединить усилия, чтобы всё вернуть на круги своя?

— Статус у нас разный и у меня очень неустойчивый. Это не располагает к альянсам. Особенно с Лондоном, политика которого в любой момент может измениться. Лучше всё пусть остаётся как есть. Вы в любой момент можете обратиться ко мне за советом и помощью без всяких альянсов. Чем смогу — помогу.

— Вот это мне и важно было знать. Вы собираетесь предпринять что-нибудь для возврата судов в порты?

— Зачем? Вы для этого уже всё сделали — объявили о неизменности политики Лондона.

— Но я объявил здесь.

— Как раз это очень быстро дойдёт куда надо.

— Значит, просто ждём?

— Ждём.

Похоже, что это было всё, чего добивался сэр Генри на сегодняшний день. Сэры поболтали ещё немного о всяких пустяках и распрощались. Проходя через большую гостиную, мы полюбовались на то, как кружатся в танце Грег и Анабель. Махнули им рукой, и вышли из резиденции губернатора.

— Может быть, стоило…, — только и заикнулся Люк.

— Не стоило, — оборвал его сэр Виктор. — Ты не хуже меня знаешь, что это за публика. Наше дело хоть и сомнительное, но держится на честности выполнения обязательств. Лондонские же дела лежат только на лжи и предательстве. Так что никаких альянсов у нас с ними быть не может. Как ты думаешь, далеко все наши подопечные смылись?

— Вряд ли далеко и ушли просто на всякий случай. Реальной угрозы-то не было. Думаю, новость до них уже сегодня донесут. Стало быть, завтра появятся первые разведчики.

— А сэр Монтгомери, похоже, не так прост, как хочет казаться. К чему этот приватный разговор, если он не рассчитывал, что именно мы понесём его новость дальше. Расскажи её, Люк, тем, кто у тебя в таверне целыми днями сидит в ожидании новостей.

Дело уже к вечеру и в таверне Люка довольно оживлённо. В той части зала — справа, где стоит клавесин, почти все столы заняты и порхают подавальщицы. В левой части лишь четверо вполне прилично одетых пиратов за одним из столов что-то лениво жуют и столь же лениво бросают кости, мрачно поглядывая на отдыхающую местную публику. Мы с сэром Виктором присели за стол, а Люк подошёл к скучающей четвёрке и что-то сказал. Те мигом оживились, что-то переспросили и, оставив ужин недоеденным, вдруг ринулись к дверям.

— Надо же, как их — бедняжек неизвестность извела, — посочувствовал сэр Виктор.

*

— Кривая Борода и Коротышка Француз просят аудиенции, — просунув голову в дверь конторы Люка, сообщила Марианна.

— Проведи их сюда, — распорядился сэр Виктор.

На следующий после губернаторского приёма день мы сидели у Люка и занимались делами. Я скучал и дремал на сундуке в углу, а сэр Виктор обсуждал с Люком планы улучшения сервиса в "Альбатросе" по примеру "Рака".

— Наш "Альбатрос" уже давно сарай сараем, — оценил состояние таверны Люк. — Никто из местных в него не пойдёт. Нужен большой ремонт, а для этого придётся его закрыть.

— Зачем закрывать? — возразил сэр Виктор. — У нас же там новый склад. Снесём старый, который примыкает к "Альбатросу" и на его месте построим заведение с названием "Новый Альбатрос".

— А старый куда денем?

— Тоже после снесём, расчистим место, сделаем террасу и поставим столы под открытым небом.

— Этак там лучше, чем в моём "Раке" станет, — ревниво посетовал Люк.

На этом вторжение Марианны и прервало разговор о текущих заботах.

— Что это они тут делают? — удивился Люк. — Малышка Француз обычно не вылезает с Румпеля, а Кривая Борода с Тринидада и вдруг оба припёрлись сюда. Да ещё и, похоже, не просто так и вместе. Странная штука.

В коридоре послышались шаги, и Марианна распахнула перед входящими дверь. Малышка Француз, действительно, небольшого роста, чисто выбритый и совершенно не похожий на пирата, а Кривая Борода, в самом деле, с глубоким шрамом на левой щеке, придающим ему довольно зловещий вид. Одеты неброско и аккуратно. На плечах укороченные камзолы довольно популярные у пиратов. Держатся с достоинством. Сабли на месте, а пистолетов не видно. Люк предложил им табуретки и оба устроились у стола напротив сэра Виктора.

— Мы к вам по делу, сэр, — начал Малышка Француз. — Это правда, что новый губернатор не будет обвинять наше братство в беде с королевскими фрегатами?

— Вот-вот, — поддакнул Кривая Борода, — это всех интересует и нас послали разузнать, что тут к чему.

— Что у губернатора в голове мне неведомо. Но вчера он объявил о неизменности отношения Лондона к обычной ситуации на архипелаге. Как это понимать и мне самому неясно. Ибо историю с пропажей команд фрегатов нельзя назвать обычной. Следствие начато, но, мне кажется, что вряд ли оно может привести к вашему братству.

Кривая Борода удивлённо уставился на сэра Виктора.

— Почему ты так думаешь, Вик?

— Фрегаты вам не по зубам, Фрэнк, — говорит сэр Виктор, повернувшись к Кривой Бороде. — Да и не взято с них ничего. Так что ваша братия тут не замешана, но если потребуется на кого-то свалить вину, то, сами понимаете, причастных среди кого угодно найдут. Мне же думается, что Английское казначейство всё же не позволит свалить вину на вас, чтобы не потерять немалый источник дохода. Да и Испанию вы сильно треплите на радость английскому Адмиралтейству. Так что можете возвращаться на свои стоянки, а там уж всё в руках Божьих.

На лицах пиратов заметное облегчение, но уходить вроде не собираются. Стук в дверь. Заглядывает Анабель.

— Люк, я пришла. Здравствуйте, сэр Виктор.

— Хорошо. Отпусти Сюзанну, а то она сегодня с раннего утра.

— Поняла, — и Анабель исчезает.

— Что-нибудь ещё? — интересуется сэр Виктор у парочки бородатого с бритым.

— Нам нужен порох, — отвечает Кривая Борода, — На Румпеле и Тринидаде его ещё неделю назад весь выбрали и нам не досталось.

— Да вы что! — вскинулся Люк, — На складах там всегда трёхмесячный запас был. Вы что, курить его начали что ли?

— Не знаем, Люк, что есть на складах сэра Виктора, но пороха там сейчас нет, — ответил Малышка Француз.

— У меня есть. И много вам надо?

— Нам хотя бы бочонков по сорок каждому.

— По сорок? — поразился Люк. — Вы что, на войну собрались? Даже у меня столько нет. Пятнадцать-двадцать наскребу, но не больше.

— Нет, нам нужно восемьдесят, а взяли бы и сто.

— С ума сошли! Откуда у нас может быть столько? Обычно берёте пять. Редко десять за месяц и вдруг сто подавай. Где их взять. С военно-морского склада упереть что ли? За это петля полагается без всякого суда.

— Не знаем, где их можно взять, но нам надо, — твёрдо проговорил Кривая Борода, — глядя на сэра Виктора. — Даже по двойной цене.

— Ладно, ладно, обещать не буду, но попробую достать, — согласился сэр Виктор. — Забирайте пока то, что есть и отправляйтесь к себе. Не мозольте в Порт-Альберте никому глаза. Столько пороха чужим всё равно отгружать здесь не будут. Вам подвезут.

Пираты вышли.

— Что-то готовится? — поинтересовался я.

— Похоже на то. Люк, вот что. Отпусти им весь порох, что есть и отправь кого-нибудь за Робом и Ларри. Чтобы к вечеру были здесь. Нужно их расспросить. Да и порох обратным ходом заберут, если его удастся добыть. Серж, сходи домой к Виккерсам и скажи Грегу, чтобы ближе к ночи заглянул ко мне домой. А то он собирался в ночь уйти на наш остров. Я же навещу губернатора. Посмотрим, сохранилась у них политика на архипелаге или нет.

*

Визит сэра Виктора к губернатору увенчался успехом. Вернулся с распоряжением морскому оружейному складу отпустить сто бочонков пороха при предъявлении оплаченной квитанции на сто гиней от казначея губернаторства. Мрачный. Роб и Ларри уже здесь.

— Какой настырный этот сэр Генри! Хочет всех своими агентами сделать что ли? Хлебнём мы ещё от него. Не скажу, что больших неприятностей, но вот разного беспокойства будет достаточно. Не дурак и поэтому отбиться от него будет не так-то просто.

— А что там было? — поинтересовался Ларри.

— Попытался всучить порох, как свидетельство сотрудничества.

— И?

— Я ему сказал, что если официально объявлено о сохранении существующего порядка на архипелаге, то этот порядок нужно и поддерживать, а не представлять как одолжение кому-то. Так что сто гиней не деньги за свободу от всяких сомнительных обязательств. А так новый губернатор был готов отдать мне порох бесплатно. Люк, возьми эти бумаги и пусть твои люди получат товар прямо сейчас. Двадцать бочонков тебе на склад и по сорок пусть погрузят в лодки Роба и Ларри.

Люк вышел и когда минут через десять вернулся, сэр Виктор спросил, обращаясь к Робу и Ларри:

— Что же это вы при нашей последней встрече и слова не сказали, что наши подопечные по-крупному порох скупают?

— Вот это да! — воскликнул Ларри. — С каких это пор продажа лишних пяти-десяти бочонков стала крупной сделкой? На крупные сделки мы пороха никогда и не держали на складе. Берут-то обычно по мелочи. Бочонка по три-четыре. Пополняются-то в основном с того, что снимают с торговцев. У тех-то ведь пушки тоже есть. У меня за последние две недели всего двое взяли порох. Прохвост взял десять бочонков, да Синий Джек взял четырнадцать бочонков. На этом наши запасы кончились. Да, взяли больше, чем обычно, но не настолько, чтобы считать чем-то уж сильно странным.

— У меня то же самое, — добавил Роб. — Верёвочный Гарри взял девять бочонков, да Рыжий Сэм забрал последние одиннадцать. Не на чем подозревать что-то выходящее за рамки. Вот и не говорили.

— Ладно, ладно, пусть так. Тогда быстренько вспоминайте, о чём эти четверо в последнее время болтали и что за разговоры были вокруг них.

Ларри и Роб усиленно задвигали мозгами. На что ушло минут пять-шесть всеобщего молчания.

— Да ничего особенного тоже не говорили, — очнулся от размышлений Роб. — Разве что то, что неплохо бы сходить за добычей подальше. Например, в Бразилию. Здесь уж что-то густо соперников стало. Или плывущего товара меньше.

— Точно! — подтвердил Ларри. — Про Бразилию разговоры были. Туда ещё никто не ходил, а караваны богатые из тех мест в Европу идут. Что ещё? Синий Джек любит сказки про сокровища. Последнее время даже у меня выспрашивал про Френсиса Дрейка и его небывалые богатства, добытые грабежом по обе стороны американского континента.

— Да, Малышку Француза славили, как великого ходока на материк и радовались, что и он вроде не прочь сходить в Бразилию, — ещё припомнил Роб. — Так ведь подобная болтовня слышится постоянно и кончается ничем. Не хотят они слезать с привычных путей. Завтра и про Аргентину заговорят.

Роб немного подумал и с недоумением сообщил:

— Малышка, действительно, ходил на материк, но ближайший. Бразилия гораздо дальше его походов. Порох берёт на большое дело, а провиант же заказал в обычном количестве.

— Думаешь, Бразилия — пиратский блеф?

— Кто его знает. По запасам пороха вроде и в самом деле далеко собираются. Не войну же поблизости затевают. С другой стороны, по пути в Бразилию есть, где провизией запастись. Но наша публика не может с гарантией рассчитывать на снабжение в пути. Их никто в порты не пустит, а сами рыбу ловить они не очень любят.

— Хорошо, — объявил сэр Виктор, — достаточно для размышления. Оставайтесь здесь в "Раке". Отправитесь пораньше утром. Порох сдадите по две гинеи за бочонок. Никто Кривую Бороду за язык не тянул. Со снабжением остальным — задержите насколько возможно. Но только так, чтобы ничего подозревать не начали. Попробуйте насколько возможно отсрочить выход их эскадры в море. Давайте расходиться. Люк, ты с нами.

Грегори уже ждал нас дома у сэра Виктора, беззаботно болтая с Максом и Питером и, попивая утреннее вино.

— Добрый вечер, Грег. Давно нас ждёте?

— Не очень. Что случилось, Вик?

— Наши подопечные, похоже, в большое плавание собрались, а я уже давно с вами в поход не ходил. Серж же, вообще, всего один раз был с нами.

— И куда они собрались на этот раз?

— Не знаем. Вот сейчас и начнём вместе соображать. Серж, подбей всё в кучу. У тебя это здорово получается.

— В кучу так в кучу. Вырисовывается эскадра из шести судов по двадцати пушек с борта. Это если у других то же самое, что у Малышки Француза и Кривой Бороды, которые вчера заходили в Порт-Альберт.

— У других почти то же самое, — подтвердил сэр Виктор.

— По разговорам якобы собираются в Бразилию. Но это так, в виде словесного намерения. Хотя и закупили необычно большое количество пороха. Что говорит о дальнем и долгом походе. Однако дальность не подтверждается закупкой соответственного количества провизии. Она обычная. То есть рассчитанная не более чем на двух-трёх недельное отсутствие.

Сэр Виктор кивнул в подтверждение такого срока.

— Кроме говорильни про Бразилию и противоречивости закупок есть ещё всякая-разная болтовня. О том, что на привычных путях излишняя пиратская толкучка. А вот из Бразилии идут богатые и никем не пощипанные караваны. Есть также интерес к истории грабежей вокруг Америки в лице сэра Френсиса Дрейка.

— Ещё что-нибудь можно вытянуть из всего этого?

— Можно. Разговоры и порох говорят в пользу Бразилии. Провиант и Френсис Дрейк, которого тоже можно отнести к разговорам, говорят против Бразилии.

— А Дрейк-то тут причём? — спросил Люк.

— При том, что Дрейк никогда не был в Бразилии. Зачем, собираясь в Бразилию, интересоваться Дрейком? Там были другие, кем не то, что можно, но и нужно было бы поинтересоваться.

— Это всё? — подал голос Грегори.

— Почти. Если отбросить Бразилию, как пиратский блеф, по выражению сэра Виктора, то они собрались в довольно примечательное место. Вот его примерные признаки. Трудное и опасное. Раз потребовалась очень сильная, многочисленная эскадра. Ожидается долгий и упорный бой. Раз потребовалось столько пороха. Не очень далеко. Раз потребность в провизии обычная. Возможно, это место как-то связано с именем Френсиса Дрейка. Если найдёте поблизости точку, в которой это всё сойдётся, то туда они и направляются с наибольшей вероятностью.

Сэр Виктор поднялся с места.

— Схожу, принесу карту.

— Можно и не приносить, — тихо произнёс Грег, — Это Картахена. В ней сходится всё. И дальность, и порох, и Дрейк.

Сэр Виктор как встал, так на минуту и замер в раздумье.

— Точно! Картахена! Дрейк унёс оттуда десять миллионов испанских песо. В трёх днях пути от нас.

— А песо — это много? — полюбопытствовал я.

— Много. Большая серебряная монета, которую сейчас называют пиастром. Десять миллионов песо составят почти миллион золотых фунтов. Сумасшедшие деньги! Неужели они решились рискнуть на такое. А, Грег? Миллион, может быть, и не миллион, но и сейчас в Картахене скапливаются огромные сокровища для отправки в Европу.

— А что вы думаете, Вик, почему бы и не рискнуть. Подготовились они, судя по всему, солидно и продуманно. Да и капитаны не из последних. Правда, Картахена сейчас сильно защищена. Один только форт Сан-Фелипе чего стоит! Зубы обломать можно. Но ведь и шесть больших судов тоже не шутка. Вряд ли они попрут напролом. Придумают какую-нибудь хитрость. А нам-то что делать? Предлагаете вмешаться?

— Можно бы. Только вот на какой стадии? В походе с шестью судами и "Морскому ветру" справиться слишком сложно. Риск большой. Слишком многое зависит от ветра. Окажется не наш или попадём в штиль и всё пропало.

— Мы в любом случае выиграем, если окажемся у них поперёк курса, а свернуть им будет некуда. Как раз время посмотреть карты. Найдётся ли такое место?

Сэр Виктор приволок карты, и они с Грегом зашуршали бумагой.

— Между нами и Новой Гранадой, где лежит Картахена такого места нет, — констатировал Грегори. — Разве что "Морской ветер" поставить прямо в бухте Картахены. Тогда никто в бухту не войдёт, не отведав наших пушек напоследок жизни.

— Испанцы никогда не впустят в бухту Картахены неизвестный военный корабль, — буркнул Люк.

— А ведь и в самом деле, — огорчился сэр Виктор, — не впустят "Морской ветер".

Хотя тут же снова оживился:

— Нас может выручить Венесуэла. Хотя там и хозяйничают испанцы, но Венесуэла не является землями испанской короны. И взятки там хорошо берут, и статус страны признан Англией и Испанией. Собирайтесь, Грег. К утру будете на нашем острове, а через два дня в Венесуэле. У Венесуэлы нет своего военного флота. В любом крупном порту можно за взятку зарегистрировать "Морской ветер", как военное судно по контракту. Войдём в бухту Картахены под Венесуэльским флагом. Сейчас я денег отсыплю. Не мелочитесь, — и сэр Виктор забренчал монетами, пересыпая их из шкатулки в мешок.

— Хорошая идея с Венесуэлой. Скажите Максу, чтобы готовили вашу яхту. А я пойду, предупрежу Анабель. Думаю, если всё пройдёт гладко, то через четыре дня "Морской ветер" будет стоять в бухте на Альберта по ту сторону хребта. Главное, чтобы наши подопечные за это время не двинулись с места.

*

За четыре дня вплоть до прибытия "Морского ветра" из Венесуэлы не произошло ничего особо примечательного. Я сходил домой, полюбовался разгромом во дворе, пообщался со Стеллой и Александром, передал Зубейде через Ахмеда привет и, как порядочный гражданин вечерок поскучал перед телевизором. Капитан же, наверное, три дня просидел в Вернских кабаках. Что поделаешь, если уж судьба такая. В одном кабаке любовь, а в другом дело. Однако и себя, и друзей не забыл. Притащил из "Морского дракона" целый окорок, который мы и захватили с собой в Порт-Альберт для домашнего удовольствия.

Сейчас сидим в конторке Люка и со смехом слушаем рассказ Грегори о визите в Венесуэлу.

— Понимаете, там — в Маракаибо подписать государственный контракт с иностранным судном на охрану торговых путей могут два лица — начальник порта и начальник городской стражи — алькальд. Как они оба одновременно пронюхали, что нам нужна не работа с её оплатой, а просто за деньги бумага о ней, я до сих пор удивляюсь. Они так рьяно принялись сбивать друг другу цену за контракт, что я почти все деньги, Вик, привёз обратно. И при этом оформил два контракта, чтобы не портить отношений с властью. Так что нам на корабль доставили и два венесуэльских флага. Все довольны. А что тут у вас?

— Сейчас Люк расскажет.

— Пока всё спокойно. С поставкой провианта Роб и Ларри тянули дня два и заказчики почему-то не возмущались. Потом стало ясно почему. Позавчера они заказали ещё солонины, муки и сушёного картофеля. Я уж подумал, что лопнули наши догадки про Картахену и поход будет и в самом деле к берегам Бразилии. Но внезапное оживление среди пиратов развеяло опасения. Все шестеро объявили о наборе в команды на один рейс. Забрали всех праздно шатающихся, и к ним даже перебежало много матросов с других судов.

— Сколько их теперь всего?

— От тысячи до тысячи ста.

— У них есть шансы на успех. У Дрейка людей было почти вдвое меньше.

— Стало быть, выход в море состоится вот-вот, — заключил Грегори. — Они не стали бы добирать команды заблаговременно, чтобы не кормить лишние рты. Люк?

— Только начнут готовиться к выходу, нам пришлют гонцов и с Компаса, и с Пинты.

— Тогда ждём, — решил сэр Виктор. — Нужно будет кого-то из гонцов сразу послать обратно — следить за выходом из бухты Румпеля. Чтобы определиться с курсом, на который лягут пираты.

Долго ждать не пришлось. Через день, только мы с сэром Виктором собрались идти завтракать в "Рак", у ворот дома загремел колокольчик.

— Люк велел передать, что пора, — сообщил нам мальчонка из таверны.

Макс и Питер понеслись готовить яхту, а мы с сэром Виктором поспешили к дому Анабель и мимоходом стукнули в ворота. Грег догнал нас на спуске к морю. Обогнули восточную часть острова Альберта и меньше, чем через полчаса вошли в скальную бухту. Красавец "Морской ветер" тоже проснулся. Только мы показались у входа в бухту, как на борту началась беготня подготовки к отплытию. Питер и Макс высадили нас на корабль, мгновенно развернулись и через пару минут исчезли из вида за поворотом берега.

Парусное судно — не механическое. Разводить пары не надо. Через пять минут мы уже двигались за ушедшей вперёд яхтой и, вылетев из бухты, снова увидели яхту в полумиле впереди. Таким порядком, отпустив яхту на милю вперёд, и пошли дальше. Вот прошли восточный мыс острова Альберта. Вот издалека взглянули на бухту Порт-Альберта, остающуюся за кормой. В подзорную трубу показалось, что я вижу Люка, стоящего на пороге таверны, и глядящего нам вслед.

Остров Альберта почти растворился позади, а Компас вырос справа. Яхта немного вильнул к нему и прошла почти вплотную мимо лёгкой лодки со спущенным парусом. Видно как Макс на лету что-то спросил у сидящих в лодке. Яхта пошла налево и установила нам курс на юго-запад. Грег отпустил яхту ещё дальше вперёд — к самому горизонту. Часа через два с яхты просигналили, что цель впереди. Сбросили парусов и сбавили скорость.

— Наши подопечные демонстрируют бразильское намерение. Интересно, как долго?

Оказалось, что довольно долго. Уже в сумерках к исходу дня яхта вдруг резко повернула на северо-запад и через некоторое время, сбросив ход, начала приближаться. Ветер стал дуть уже не в левый, а в правый борт. Посмотрев на карту, Грегори сказал:

— Прямо в Картахену. Видимо пираты убедились, что за ними никто не следит. Можно обгонять.

Яхту обошли правым бортом почти в полной темноте. Виден только контур паруса и машущие напутственно руками тени Макса и Питера. Месяц ещё настолько узок, что почти ничего не освещает. Все паруса ставили уже в полной темноте. Грегори нанёс курс на карту и дал команду рулевому взять левее на четыре румба. Поймав полный ветер, корабль резко рванулся вперёд. Но не на долго. Через полчаса Грегори вернул его на прежний курс. Где-то в полной темноте мы к утру уже значительно обгоним пиратскую эскадру, а в Картахену придём раньше них больше, чем на полсуток.

— Интересно, как они будут прорываться в бухту Картахены? — за обедом задумчиво вопросил в пустоту сэр Виктор. — Головой у них, наверное, Кривая Борода. Он мастер всяких хитростей.

— Наверное, попытаются как-то связать форт Сан-Фелипе. Мимо него им без потерь не пройти, Вик, — ответил из пустоты Грегори. — Даже если навалятся разом все вместе. Урок Дрейка научил испанцев предусмотрительности, и они с тех пор сильно укрепили форт. Говорят, что пушки теперь там дальнобойные. Говорят и, что перекрывают почти всю или даже всю ширину горловины бухты. Привирают об этом или нет — неизвестно. Наши подопечные об этом, конечно, знают. Какая-то стратегическая и тактическая хитрость им очень нужна. Думаю, она у них есть. Иначе и мысли не было бы сунуться в Картахену.

И снова воцарилась тишина, нарушаемая только стуком ложек и бульканьем наливаемого в стаканы утреннего вина.

К полудню третьего дня показались континентальные берега. Зелёный рай, окаймлённый полосой почти белого песка. Чуть дальше по нашему курсу равнина сменилась холмистым ландшафтом, а при подходе к Картахене появились береговые каменные гряды. Горловина бухты очень широка. Как-то сомнительно, что её всю можно перекрыть пушечным выстрелом с форта. Но форт Кастильо-Сан-Фелипе-де-Барахас на каменной гряде правого берега — это что-то. Огромная пирамида без вершины со скошенными стенами из тёсаных камней. Между зубцами хищно торчат стволы орудий. Несколько в сторону моря и десятка три, если не четыре в сторону горловины входа в бухту. Над фортом испанский флаг. Мощная цитадель!

— Мне думается, — произнёс Грегори, разглядывая стены форта в бинокль, — подготовка нападения не могла обойтись без предварительного осмотра пиратами всего этого. Однако они сюда идут. Значит, план у них есть и план, как они считают неплохой.

— Согласен, — ответил сэр Виктор. — План, несомненно, есть. Посмотрим, насколько хорош.

С форта Сан-Фелипе холостым бухнула пушка — сигнал лечь в дрейф. "Морской ветер" мигом сбросил паруса. От берега оторвалась большая шлюпка и резво побежала к нам. Сбросили трап.

— Предупреждать будем? — спросил сэр Виктор.

— Неспортивно как-то. Так ответили бы древние греки. Да и испанцев я недолюбливаю, — покривился Грегори.

— Ладно, промолчим, — улыбнулся сэр Виктор, — а то изведут вопросами, почему судно, предназначенное для защиты от пиратов, встретив их, не тронуло злодеев.

На борт вскарабкались несколько вооружённых испанцев в замысловатых шлемах. Настороженно уставились на нас и выстроенную команду.

— Алонсо де Гонзаго — капитан портовой стражи, — представился один из них. — Вы должны знать, господа, что в порт Картахены вход неизвестным военным судам запрещён. Я не могу вас пропустить.

— Капитан Грегори Виккерс, — представился Грег. — Почему неизвестным? Флаг на мачте.

— Я вижу флаг, но также знаю, что у Венесуэлы нет военного флота.

— Хотите посмотреть судовые документы? Где вам удобнее это сделать? В капитанской каюте или вынести их на мостик?

— Лучше на мостике.

Грегори ушёл за бумагами, а мы с начальником стражи поднялись по трапу на мостик.

— Я смотрю порядок и дисциплина на корабле образцовые, — обращаясь к сэру Виктору, одобрительно произнёс Алонсо де Гонзаго. — Вы помощник капитана?

— Нет, я владелец судна.

Капитан стражи малость опешил.

— Частное военное судно? Занимаетесь каперством?

— Нет, охраной торговых караванов.

Капитан стражи заметно успокоился и потеплел.

— Завидное судно.

— Полностью с вами согласен, синьор Алонсо.

На мостик понялся Грегори с бумагами подмышкой.

— Прошу вас, капитан Алонсо.

Тот полистал судовой журнал, список команды.

— Я вижу у вас в команде много испанцев и португальцев. Хотя судно и приписано к английскому порту.

— В большинстве — это спасённые в море. Решили остаться.

— Всё это не объясняет флаг Венесуэлы.

— Ах, капитан Алонсо, вот этот документ объясняет.

Начальник стражи долго читал свиток контракта с оттиснутыми и висячими печатями. Сложно добраться до сути витиевато написанного текста. Наконец, добрался, осторожно свернул свиток и вернул Грегори.

— Теперь всё понятно. Нет препятствий, чтобы вам войти в порт. Последние вопросы для внесения записи в мой журнал. Цель прибытия?

— Пополнение запасов.

— На какой срок?

— День-два.

— Тогда всё. Добро пожаловать в Картахену. Обычно мы не приветствуем англичан. Хотя войны между Англией и Испанией сейчас нет, политика терпимости Лондона к пиратам доставляет нам много хлопот. Вы какие-то не такие, странные англичане и притом ещё и под флагом Венесуэлы.

Капитан Алонсо покачал головой и стал спускаться с борта.

— Грег, и чем вам мог не понравиться капитан Алонсо? Вполне доброжелательный и обходительный испанец? Молчите? Ну-ну.

Гавань Картахены заставлена вдоль берега большими и малыми судами. Дальше от берега посвободнее и "Морской ветер" нашёл себе место между двух больших торговых судов став носом к выходу из бухты. Вся бухта как на ладони, а горловина входа просматривается полностью. Равно как и форт Сан-Фелипе. Виден и выход в Карибское море, и его голубая гладь. Хорошая позиция для наблюдения и внезапного нападения.

— Четвёртый час дня. Думаю, сегодня набега не будет, — уверенно заявил Грег. — До темноты пираты и подойти не успеют, а ночью не полезут. Видите под фортом у берега лодки, груженные всяким хламом? Это как раз на случай ночного боя. Лодки вытаскивают в горло и поджигают. Противник как на ладони, а форт не виден в темноте. Серьёзная оборона. Так что мы свободно можем высадиться на берег и погулять часок-другой до сумерек.

Мы так и сделали. Приятный городок. Сэр Виктор говорит, что словно уголок Валенсии. Чистенькие дома и улочки. Приветливые мужчины, пугливые женщины и церкви, церкви, церкви. И цветы, цветы, цветы в палисадничках, двориках, на балконах и окнах. Посидели в кабачке. Не том, который для матросов, а в том, который для местных жителей. Никто к нам не приставал и мы тоже никому покоя не нарушили. Выпили местного вина и вернулись на корабль вместе с матросами.

— Грег, — опять поддел нашего капитана сэр Виктор, — чем вам могли не понравиться местные испанцы? Вполне доброжелательный и тихий народ. Молчите? Ну-ну.

Ночь прошла спокойно. Тишину нарушали лишь отбиваемые на судах склянки. Зато позавтракать нам спокойно не пришлось. В дверь капитанской каюты просунулась голова боцмана Спири.

— Идут!

Побросав ложки-вилки, выскочили на палубу и вскарабкались на мостик. В самом деле, идут колонной прямо в горло. Только не шесть судов, а три. Где ещё три? Ветер благоприятный. Не попутный для быстрого прорыва, а боковой со стороны форта, очень удобный для манёвров под обстрелом.

Грохнули пушки форта, обращённые в сторону моря. Не попали. Пираты ещё не вошли в горловину. Не отвечают форту и правильно делают. Впереди против них орудия, направленные в сторону горловины бухты. Но что это? От каждого из пиратских судов отделяется по две шлюпки набитые людьми. Сидящие в них, гребут назад в море. Однако не совсем в море. Огибают гряду у входа в горло бухты и скрываются за ней прежде, чем в их сторону в форте успели нацелить пушки.

— Десант в тыл форта пошёл, — проговорил сэр Виктор. — Хорошенький сюрприз его защитникам.

Между тем, идущее впереди судно достигло линии стрельбы основных пушек форта, нацеленных в горло бухты. Залп правым бортом и сразу же судно покатилось влево. В форте опоздали. Их залп пришёлся уже в пустоту, подняв столбы воды. Второе судно оказалось у места выстрела прежде, чем в форте перезарядили пушки. Залп! и поворот влево. От камней стены брызнули осколки.

Между тем первое судно уже завершило полный разворот в обратную сторону, и теперь уже его левый борт окутался дымом. Видно, как ядра ударяются о стену или влетают на орудийную площадку. Третьему судну повезло меньше, чем первым двум. Залп с форта, если и не накрыл его, но, во всяком случае, немного достал. В парусах появились дыры. Но в корпусе видимых повреждений нет. И это судно свернуло влево сразу после своего залпа.

— Смотрите, Грег, что эти стервецы вытворяют! — восхищённо воскликнул сэр Виктор. — Ну и ну! Где такое видано? Я, конечно, понимаю, что удачный ветер и всё такое, но как здорово использована ситуация ветра от форта.

— Да, для парусного флота ситуация уникальная. Никогда и не мечтал увидеть такое. Наверное, они для нападения специально выбирали такое время, когда ветра устойчиво дуют именно так.

Зрелище и в самом деле просто небывалое. Каждое судно подходит к форту под боковым ветром, дующем в правый борт. Делает залп и резко поворачивает влево, схватив полный ветер, и на этом полном ветре совершает разворот в обратную сторону. Идёт назад уже под боковым ветром с левого борта и делает залп левым бортом. Дальше происходит просто невообразимое дело. Выйдя из сектора обстрела форта, судно мгновенно сбрасывает главные паруса и, положив руль на левый борт, начинает разворот против ветра по инерции. Иногда инерции хватает, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов и судно, опять расправив паруса и поймав боковой ветер справа, идёт на новую циркуляцию мимо форта.

Но иногда инерции не хватает для полного разворота. Встречный ветер останавливает судно. Паруса прилипают к реям, мачтам и судно пятится назад. Тогда руль перекладывается на правый борт и корабль, пятясь, принимает положение, в котором уже можно подхватить боковой ветер. Образовалась непрерывная карусель, в которой три судна снуют взад-вперёд, как челноки и ведут пальбу по форту с обоих бортов. Такое надо видеть!

Со стороны форта, обращённой в сторону берега, слышится частая ружейная пальба. Защитникам форта приходится туго, но и пиратам не сладко. Пушки форта быстро пристрелялись к карусели и наносят пиратским посудинам заметный урон. Кроме того, на помощь форту подоспел из порта небольшой корвет на десять пушек с борта. Он занял позицию у внутренней оконечности форта и встречает стрельбой каждое пиратское судно, совершающее разворот. В момент разворота пиратам никуда не попасть. Да и не в этом дело. Пушки-то в этот момент пусты. Вот корвет и осыпает их мелкими ядрами совершенно безответно.

— Пиратский десант, похоже, сильно осложняет дело в форте, — и сэр Виктор указал своей подзорной трубой на два отряда стражи, бегущие к форту по берегу.

— Похоже, и жители покидают город, — откликнулся Грегори.

И в самом деле, на дороге, ведущей из города к горам много людей, повозок, навьюченных лошадей и ослов. Мы так засмотрелись на битву у входа в бухту, что не замечаем происходящего рядом. Вся команда "Морского ветра" столпилась на баке и наблюдает за боем. Кое-кто вскарабкался и на ванты. Купеческие корабли прочищают свои пушки, а у нашего борта с причалившей шлюпки кто-то требует сбросить трап. Сбрасывают. На мостик взбегает всё тот же капитан портовой стражи Алонсо.

— Видите, какая беда, господа, нас постигла? — обратился он к Грегори.

— Как не видеть, — отвечает Грегори.

— Очень удачно, что именно сегодня ваше судно зашло в Картахену. Городской алькальд просит о помощи. Какие ваши условия?

— Никаких. Положение не из лёгких, но форт отбивается вполне успешно. Пиратов не пропустят. Но если вдруг и возникнет угроза прорыва в бухту, то мы немедленно вмешаемся на вашей стороне и без всяких условий.

Капитан Алонсо на мгновение замер.

— Понятно. Нам достаточно вашего слова, капитан, — и испанец поспешил к борту.

А у форта продолжается круговерть.

— Сэр Виктор, — спрашиваю я, — а кто из пиратов там крутится?

Сэр Виктор опять берётся за подзорную трубу.

— Малышку Француза я распознал сразу, как только они вошли в горло. Он был впереди. Сейчас других опознать будет труднее. Испанские пушки кое-что изменили в их облике. Но ещё всё-таки можно. Вот это Синий Джек, а обратно сейчас идёт Верёвочный Гарри. Э-э, похоже, в сражении близок переломный момент.

Когда-то же он должен наступить этот переломный момент. Схватка идёт уже третий час. Огонь форта сильно ослаб. И пушек меньше участвует в стрельбе, и оставшиеся стреляют реже. Внизу — на воде почти та же картина. Развороты замедлились и парусами управляют с задержкой. Разломы бортов, а паруса все в дырах. Кое-где висят порванные снасти, но кружение и ослабленная стрельба продолжается. Однако уже понятно, что пушки форта берут верх. Если пиратам не будет подмоги, то их дело швах.

— Я всё понял! — воскликнул Грег. — Засада! Три судна у них в засаде. Три этих должны измотать противника и вынудить его расстрелять все боеприпасы, а потом вступят свежие силы, от которых уже спастись нечем.

— Похоже, что так, — согласился сэр Виктор. — Смотрите!

С судна Малышки Француза высоко в небо взвилась китайская ракета и расцвела в выси огромным, радужным цветком.

— Сейчас появятся свежие силы.

Свежие силы появились с задержкой минут на двадцать. Они спокойно и внушительно вывернули из-за южного мыса входа в бухту, и кильватерным строем вошли в горло между каруселью пиратских судов и противоположным от форта берегом.

— Чёрт, вот это манёвр! — воскликнул Грегори. — Испанцам крышка. В такой ситуации город им не спасти. Форт сильно ослаб, а дальнобойности пушек может оказаться недостаточно, чтобы дотянуться до свежих сил противника. Вон они как жмутся к самому противоположному берегу. Видимо заранее промерили глубины. Да, в общем-то, дело и не в этом. Форт не может убрать огонь с карусели. Как только он это сделает, то карусель остановится и пираты поведут огонь с неподвижных судов, что резко повысит точность и кучность стрельбы. Форт падёт.

— Стало быть, — оживился сэр Виктор, — подошла и наша очередь. Первым идёт Кривая Борода. За ним Прохвост и замыкает Рыжий Сэм.

— Согласен. Подошла и наша очередь, — эхом ответил Грегори. — Поднять якорь! Поднять фок и фок-марсель-нижний! Поднять грот и грот-марсель-нижний!

"Морской ветер", медленно разгоняясь, двинулся с места. В отличие от пиратов нам ветер очень невыгодный, медленный, но к месту столкновения с приближающейся колонной должны успеть. Руль переложили слегка направо и корабль двинулся быстрее. Чуть не задели стоящего справа купца. Плавная дуга и мы выходим поперёк курса приближающейся как ни в чём ни бывало колонны из трёх пиратских судов. Они ещё далеко даже для нас. Наверняка увидели неожиданного противника впереди, но хода не снижают. Неужели красный цвет бортов "Морского ветра" никому, ничего там не говорит? Впрочем, может и не говорить. Кто же ожидает таинственного, смертоносного одиночку в забитой кораблями испанской торговой гавани, где судов с красными бортами не один и не два.

Паруса сброшены и "Морской ветер" замер неподвижно. В подзорную трубу видно, как у Кривой Бороды готовят носовую пушку. Однако Грегори говорит, что будет манёвр, который называется "Цветочек". Это когда идущие впереди колонны два корабля, оказавшись на дистанции выстрела, резко расходятся в разные стороны. Противник перед ними оказывается поставленным под огонь с двух бортов. Однако для Кривой Бороды дистанция ещё далековата, а для Грегори в самый раз.

— Ядра, беглый огонь — пли!

Минутный рёв двадцати скорострельных орудий и мгновенно наступившая тишина. Впрочем, какая к чёрту тишина! Затихло только рядом с нами, а чуть дальше всё также грохочут орудия форта и пиратской карусели. Корабль Кривой Бороды словно наткнулся на что-то. Обшивки корпуса на правой скуле носа словно и не было. В огромную пробоину, сметая переборки, хлынула волна усиленная встречным движением судна. Нос зарылся в воду и врезался в дно. Мачты под нажимом парусов заскрипели так, что донеслось и до нас. Корабль сел на днище. А тут, оказывается, совсем неглубоко.

Прохвост успел среагировать. Вывернул руль в сторону форта, чтобы не врезаться в идущего впереди и показался из-за корпуса судна Кривой Бороды.

— Ядра, беглый огонь — пли!

Нам видна только носовая половина корпуса посудины Прохвоста. Некоторые ядра второго залпа достались стоящему спереди Кривой Бороде. Но и того, что попало в Прохвоста хватило с лихвой. Килевая балка в носовой части треснула и разошлась. Фок-мачта рухнула, обрывая снасти, вперёд и довершила разрушение. Также, как и первый корабль, посудина Прохвоста зарылась носом в воду и села на дно. Что-то похожее на это мне пришлось наблюдать не так уж давно около острова Шарлотты.

Видно как Рыжий Сэм, пытаясь развернуться, встал против ветра. Его понесло кормой вперёд на мели. Однако он вовремя успел спустить паруса, потом шлюпки и развернул нос корабля к выходу из бухты. Спущенные Кривой Бородой и Прохвостом лодки ринулись к нему и были подобраны. После чего Рыжий Сэм пошёл на выход на всех парусах.

— Вот вроде и всё, — философски промолвил сэр Виктор. — Перед фортом, похоже, тоже заканчивается.

Да, заканчивается. Синий Джек всё-таки получил перед разворотом удачный залп пушек форта в борт. Сидит на дне боком к нам. Вторая палуба под водой и не видно, где пролом. Корветик сорвался с места и бросился на абордаж. Стало быть, пленные будут и работа местным палачам тоже.

Малышка Француз и Верёвочный Гарри, узрев масштабы разгрома вокруг, быстро развернулись и под рваными парусами выскочили из горла в море. Но не ушли.

— Ждут, что хотя бы кто-то из десанта вернётся, — догадался Грег. — Поднять паруса!

И мы двинулись к выходу из бухты. Француз и Гарри, увидев это, мигом натянули остатки парусов и поспешили к горизонту. Гнаться за ними не стали, а развернулись и поплыли к своему месту в бухте между купцами. Проходя мимо посудины Кривой Бороды поняли, что там кто-то ещё есть. Несколько пиратов пытаются забить дыры в повреждённой шлюпке. На нас и внимания не обратили.

— А? — окликнул Грег сэра Виктора.

— Плевать. Успеют уйти, то их счастье. А если не успеют…

Наш прерванный завтрак автоматически перешёл в продолжившийся обед.

— Что сделают с теми, кого захватят испанцы? — поинтересовался я.

— Что-что, повесят, конечно же, — просветил меня сэр Виктор, кусая булочку. — Раньше четвертовали, а теперь вот перешли к более цивилизованным способам лишения жизни.

Вот, пожалуйста, и обед нам закончить не дали. В третий раз за день появился капитан Алонсо. Нарисовался в дверях каюты и с очень торжественным видом объявил:

— От имени его величества короля Испании и всех жителей Картахены приношу вам глубокую благодарность за неоценимую помощь в защите города. Начальник порта и алькальд хотели бы с вами встретиться, чтобы самим выразить свою признательность. Все просто поражены, как вы разделались со злодеями.

— Поблагодарите, дон Алонсо, алькальда и начальника порта за их внимание к нам, но мы не любители торжественных приёмов. Мы останемся на судне готовиться к отплытию. Нужно ещё пополнить припасы.

— Насчёт припасов, пороха и прочего можете не беспокоиться. Наши склады будут открыты для вас, и платить ни за что не нужно.

— Вот за это мы вам благодарны, — ответствовал сэр Виктор. — Что-нибудь ещё, дон Алонсо?

— Да. Тогда я передам вам то, что хотел предложить алькальд при встрече. Он предложил бы вам поступить на службу испанской короне. Как вам такое предложение?

— Но мы уже наняты на службу, и своего слова нарушить не можем.

— Почему-то я и ожидал такого ответа. Не знаю, почему. Тогда мне остаётся только откланяться. Посмотреть ваши чудесные пушки вы, конечно же, не разрешите.

— Не разрешим.

— Понимаю.

Мы проводили капитана Алонсо до трапа и стоим, смотрим, как его шлюпка пробирается между стоящими судами.

— Вот, Грег, какая блестящая возможность появилась у вас, чтобы выразить свою неприязнь к испанцам, — засмеялся сэр Виктор. — Нанесите их складам как можно больший ущерб.

— И нанесу! Моя совесть и не пикнет. Спири!

— Да, сэр!

— Возьмите две шлюпки и хорошенько пограбьте испанские склады. Сегодня в них для нас всё даром.

— Понял сэр. Уж мы постараемся!

И Спири в самом деле постарался. Наверное, старался часа два или три. Поскольку шлюпки подошли от берега набитые всякой всячиной доверху, едва не черпая воду. Спири упёр у испанцев кроме богатой и свежей провизии, пороха, вина ещё и несколько бухт канатов, отличный плотницкий инструмент для ремонта судов. В общем, много всякой всячины и даже шикарный серебряный канделябр для капитанской каюты.

— Суда не будет. Всех, кого испанцы захватили, повесят на главной площади через час, — сообщил он.

— И многих захватили?

— Человек тридцать. Поговаривают, что было бы больше. Но те, кто уцелел из десанта, увидев, что их бросили, ушли в горы. За ними послали погоню. Вряд ли они далеко уйдут. Собаки у здешней стражи — просто страшенные.

К вечеру мы снялись с якоря и двинулись домой. Форт Кастильо-Сан-Фелипе-де-Барахас проводил "Морской ветер" двадцатью выстрелами салюта. Или двадцатью одним? Не считал. Стоя на мостике, капитан Грегори выпятил грудь от гордости. Что выглядело совсем не смешно, а внушительно и вполне уместно. Похоже, что он и не ожидал такой дани уважения от презренных испанцев. Иначе обрядился бы во что-нибудь парадное.

*

Макс и Питер с яхтой ждали нас на острове. По заблаговременному распоряжению сэра Виктора, прихватили с собой и мешки с последней добычей от кабаков. Так что, оставив "Морской ветер" мы с сэром Виктором начали продираться сквозь кусты и скалы к его тайнику.

— Похоже, рука Господня не оскудевает к старательным, — заметил я, обозревая пещерные сокровища. — Несмотря на наши довольно крупные издержки, не видно, чтобы ваши ценные запасы, сэр, не то, чтобы подходили к концу, а и, вообще, сколько-нибудь зримо уменьшились.

— Год на редкость урожайный, — вздохнул владелец кладовочки.

— Нелёгкое бремя досталось вам, сэр Виктор, судя по вашему вздоху.

— Ещё бы. Мы подрезали доходы от моих чуть ли не самых активных поставщиков.

— Экономический кризис в вашем промысле не наступит?

— Не-а, до кризиса ещё далеко. Хвала Лондону и его политике на архипелаге! Ладно, пойдём.

В "Раке" уже прослышали о разгроме при Картахене, но подробностей ещё нет. Пираты доплелись до Румпеля и Тринидада только сегодня. На сутки позже нас. Пришлось рассказывать Люку всё с начала и до конца. Он просто извертелся на стуле при этом от переживаний и зависти.

— Эх, жаль, меня там не было! Хоть одним глазком взглянуть бы на это. Надо трахнуть чего-нибудь по случаю победы!

Анабель принесла вина, и мы трахнули по бокалу за Бразильский поход. А наша аристократка поинтересовалась, не собирается ли её муж заглянуть домой.

— Собирается, собирается, — обнадёжил её сэр Виктор. — Завтра или послезавтра непременно будет.

Отплыли с сэром Виктором на Компас. В "Альбатросе" чуть ли не траур. Все пираты в унынии и прострации сопереживания. Хотя некоторые в оживлении от мысли, как здорово получилось, что они в Бразильском походе не участвовали. Кто-то, наверняка и злорадствует. Мол, как это так можно заблудиться, чтобы вместо Бразилии напороться на Картахену. Видно судоводители такие. Но это от зависти. Идея-то была богатая. У всякого свой интерес и отношение. Вот равнодушных нет. Густой гул голосов, обсуждающих новость, а пьяных против обыкновения нет.

Открыв дверь в конторку Роба, услышали обрывок фразы:

— …и все верёвки на мачтах ни к чёрту не годные.

Всё понятно. У Роба сидит Верёвочный Гарри.

— Здравствуйте, сэр Виктор.

— Здравствуй Гарри. Давненько тебя не встречал. С чем пожаловал? Ты же вроде уходил надолго в Бразилию и, вдруг, на тебе!

— Просит помощи в ремонте судна, — опередил пирата Роб.

— Отстал от своих? Так штормов вроде и не было. Где это тебя так потрепало, что ремонт требуется.

— Это их испанцы потрепали в Картахене.

— Понятно. Бразилия была для прикрытия. Так?

Верёвочный Гарри угрюмо кивнул.

— А Кривая Борода и Малышка Француз тогда где?

— Малышка здесь, а Кривая Борода остался там. И Синий Джек тоже. Не повезло.

— Сочувствую. О Картахену многие поломали зубы. Что делать, — поможем. Роб, отпусти ему всё, что потребуется. За Гарри не пропадёт.

— Интересно было бы посмотреть своими глазами, что там произошло, — мечтательно произнёс Роб, когда за Гарри закрылась дверь. — От них самих мы правду вряд ли услышим.

— Не сразу и от многих разное услышим. Вот картина и выстроится.

— А почему Гарри зовут Верёвочным? — поинтересовался я.

— Он попал к пиратам маленьким мальчишкой и снасти звал верёвками, как верёвки дома. За что ему и влетало по первое число. А он за побои от упрямства и злости тянул своё — верёвки и всё тут! Так и осталось навсегда. Роб, ты все разговоры про Картахену запоминай. Нам тоже интересно, что там было. Мы, собственно, на минутку к тебе и заглянули, чтобы об этом предупредить.

— А если и другие потребуют помощи? — спросил Роб.

— Сам знаешь, отказать мы не можем. Иначе всех поставщиков растеряем. Не страшно, если месяц окажется убыточным.

На Пинту мы не пошли. Вернулись домой. Вечерок спокойный, ветерок на террасе приятный, утреннее вино прохладное. Чем не рай?

— Да-а, Карибский рай, — словно угадав мои мысли протянул сэр Виктор. — Только не отдохнёшь в этом раю. Сплошное беспокойство.

— Вы же сами его таким задумали.

— Задумал. Значит, для меня беспокойство — это как раз и отдых.

— А Жанна? Ведь вам в Верне будет долго не усидеть.

— Жанна…, — вздохнул сэр Виктор. — Пожалуй, не усидеть. Но она ведь это понимает.

— Понимает. Конечно, понимает.

— Придётся как-то выкручиваться. Послушай-ка, Серж. Я заметил, что с Анной Петровной вы почему-то уже на "ты". Такого и мне не позволено.

— Есть грех. Родство душ, понимаете ли. Оно правил этикета не приемлет.

— Не находишь, что у нас всех пятерых какое-то такое родство душ.

— Намёк понял, Вик.

— Ну, что, возвращаемся в Питер?

*

Как нарисовались в Питере, Капитан сразу принялся звонить Аркадию Семёновичу в комиссионку. Выслушал короткий отчёт и замурлыкал себе что-то под нос. Видимо новости услышал благоприятные. Позвонил Григорию Павловичу и договорился о встрече у них в агентстве. Я же спустился во двор. Пыль, грохот, крики строителей. В общем — полный бедлам. На лавочке у стены сидит Ахмед и безучастно смотрит на этот кавардак. Присоединяюсь к нему.

— Вот и мести бесполезно, — сетует он. — С утра вымел дорожку к нашей конторе и уже всё заляпали грязью. Клиенты пугаются проходить к Стелле.

— Придётся потерпеть ещё недельку-другую. Быстро дело идёт. Вот уже в верхних этажах отделку начинают. Хотя, что это я несу! Ведь сразу начнется одновременный ремонт и левого флигеля, и главного здания. Так что недельками нам не отделаться.

— Я вчера лазал наверх. Крышу шикарную сделали. А на чердаке, Стелла говорит, будет детский рай.

— Не только детский. И для взрослых будет спортзал.

— Только вот я не пойму одну вещь. Контора нашего "Электрона" будет в правом флигеле. В него можно попасть только через двор. Посторонний народ так и будет здесь топтаться? Ведь двор-то мы будем благоустраивать только для себя. Не хотелось бы здесь чужих.

— А разве Александр тебе ничего о планах не рассказывал? Нет? А сам ты спросить не догадался, конечно. Если его трудно увидеть, то зашёл бы к Стелле. Она в курсе всего. Я и не подозревал о твоей неосведомлённости. А дело простое. Александр уже выкупил в соседнем доме две квартиры первого этажа. Одна примыкает к твоей каморке и выходит на улицу. Вместо этой квартиры будет вход с улицы в "Электрон". Двери флигеля в наш двор заложим. Так что никаких чужих здесь не будет.

— А вторая квартира для чего?

— Вторая в самом конце соседнего двора и примыкает к нашему флигелю. А в том дворе выходит к площадке для мусора. Через неё будем выносить мусор и из нашего дома, и из "Электрона". Так что к нам во двор мусоровозы заезжать не будут.

— Неглупо затеяно. Чего делаешь-то?

— Ничего.

— И я скоро совсем ничего делать не буду. Дом-то мы выкупили, а договора с жилконторой на обслуживание не заключили. Обслуживать пока нечего при такой перестройке. Они не обязаны тут дворника держать. Увольнять меня собираются. Может, по тортику вдарим?

— Ничего, ремонт кончится, и ты сам себя наймёшь. Бляху тебе шикарную сделаем с номером дома и усыпанную мелкими брильянтами. Фартук опять же чистого шёлка, картуз с кокардой на голову, серебряный свисток и всегда новая метла с золочёной рукояткой. Только вот бороду бы тебе поокладистей и строгость во взгляде. Будет классический новорусский дворник. Заваривай чай, а я в магазин сбегаю.

Сбегал. Когда Ахмед впускал меня в каморку, сзади раздался голос Александра.

— Ага, неужели вы способны всё это сожрать вдвоём? Не лопните?

— Хочешь приобщиться?

— Ещё бы!

— Заползай!

Чайник исходит паром. Чудодейственный напиток заварен. Тортик нарезан. Обстановка располагает для приличной беседы.

— А вокруг нашего дома уже который день вертится какой-то непонятный и подозрительный перец, — огорошил нас Александр.

Ахмед даже поперхнулся.

— Что значит "непонятный" и в чём подозрительный? Я что-то не замечал никого такого.

— Не буквально вокруг дома, а фигурально. Что-то вынюхивает. То, что "Электрон" занимается расселением, знают все. Сначала этот тип попал на Стеллу и пытался узнать нельзя ли приобрести в доме квартиру повместительней. На его визитке только имя и фамилия. Больше ничего. Потом добрался и до меня с предложением перекупить весь дом.

— За сколько?

— За полтора миллиона. Я его вежливо послал. На пару дней он исчез, а вчера опять появился и спрашивал меня. Не застал и полдня толкался в конторе, ожидая. Не дождался. Я даже опасаюсь туда сейчас идти. Вдруг опять ждёт.

— И в самом деле, странная история. Обосноваться здесь многие желали бы. Заходили такие не раз по вашим же со Стеллой словам, но узнав, что всё занято, больше не появлялись. А этому в голову взбрело само место выкупить. Не нравится мне это и особенно упорство, с каким он своего добивается. Вон выкупал бы двадцать восьмой дом. Он не хуже нашего и ещё не расселённый. Втрое дешевле обошлось бы. И гнать его в три шеи нельзя. Неизвестно, что за люди и ресурсы за этим стоят. Взять и бросить на прихоть полтора миллиона долларов не каждый может.

— Вот чайку попьём, и вы с Ахмедом пойдёте со мной. Если этот деятель тут, то посмотрите и послушаете. Вряд ли он стал бы меня искать, не имея какого-нибудь нового предложения.

— Ладно, уговорил.

Не спеша допили чай. Подождали пока Ахмед дочиста выскребет картонку и спустились в "Электрон".

— Вон он в приёмной сидит, — шепнул Александр.

Человек, как человек в строгом сером костюме лет сорока. Чуть выше среднего роста с непримечательными чертами лица. В руках слегка потрёпанный портфель крокодиловой кожи.

— Я вас жду, Александр, — сообщил он, вставая. — Вчера не застал, а разговор хочу продолжить.

Интересно. По-русски говорит чисто, но немного медленно, словно старательно подбирает слова. Иностранец?

— Познакомьтесь, это мои коллеги и сособственники дома Ахмед и Сергей.

— Сособственники? — озадаченно повторил сорокалетний перец. — И дворник?

— И дворник.

— Очень приятно познакомиться — Станислав, — всё ещё озадаченно и с ударением на "и" своего имени пожимает нам руки странный посетитель.

— Проходите, Станислав, — распахивая дверь к себе, приглашает Александр. — Располагайтесь. Правда, не знаю, о чём нам с вами говорить. Я вот донёс до Ахмеда и Сергея ваше предложение. Реакция та же, что и моя. Но вот у Сергея к вам вроде бы есть некоторые вопросы.

— Какие?

— Хотя бы странность вашего намерения, — вступил я в разговор. — Рядом есть дома не хуже и обошлись бы вам много дешевле, но вы хотите именно этот. Не странно ли? А есть и вторая странность. Между вашими предложениями вы куда-то исчезаете на пару дней. Для обдумывания или получения от кого-то указаний?

Чувствуется, что ни на тот, ни на другой вопрос визитёру отвечать не хочется. Не ожидал такого оборота. Повисает минутное молчание.

— Вы предлагаете сделку, — вновь заговорил я. — Допустим, что мотивы вашего предложения — ваше или чьё-то ещё дело и можете о них умолчать. Но вот, что собою представляет ваша сторона в сделке, нам знать необходимо. Без этого не может быть не только каких-то переговоров, но и, вообще, каких-то разговоров при таких оглашённых суммах.

— Наверное, вы в чём-то и правы, Сергей. Но я могу донести до вас только новое предложение. Остальное — это вопрос конфиденциальности, которой я связан. Вернее, связана фирма, служащим которой я являюсь.

— Если и название вашей фирмы тайна, и нет никакого подтверждения вашей принадлежности к этой фирме, то воздержитесь от оглашения вашего нового предложения. Мы в тайны мадридского двора играть не намерены.

Видно, что визитёр колеблется. Неприятно, когда тебя прижимают к стенке. Однако решается. Деваться-то на данный момент некуда. Наше требование и резонное, и законное.

— Я служу в юридической конторе "Бюргер", которая находится в Кёльне. Вот моя служебная визитка. А новое предложение нашего клиента пять миллионов долларов за этот дом. И ремонт на время переговоров нужно приостановить, как не имеющий смысла. Наш клиент будет всё здесь делать по своему вкусу.

Станислав пробегает глазами по нашим лицам и не находит удивления или интереса. Это его заметно обескураживает.

— Предмета для переговоров пока нет, — отвечает Александр. — Поскольку нет согласия всех собственников приступать к каким-либо переговорам. Вам ведь говорили, что дом не продаётся. И это на сегодняшний день единственный предмет, имеющий вес. Я доведу ваше предложение до всех, но на это потребуется не меньше недели. Не все собственники сейчас в городе. Если получится раньше, то мы вам сообщим. А ремонт пока что продолжится. Вы где остановились?

— Отель "Астория" номер 306. Вот телефон коммутатора.

Говорить вроде больше и не о чем. Станислав попрощался и вышел.

— Ты правильно сообразил, что нужно оттянуть время. Дай-ка визитку, Саша, — попросил я и взялся за телефонную трубку. — Григорий Павлович? Да-да, я. Ничего не жалуются пока. По делу. Нет, не порт. Нужно выяснить, что за странная птица вьётся тут вокруг нашего дома. Записывайте. Станислав Кляйн. Адвокат юридической конторы "Бюргер" из Кёльна. Остановился в "Астории" номер триста шесть. Да, кто-что с кем-чем и зачем. Нет, это будет совсем другой договор. Потом сделаем, а начать нужно прямо сейчас.

Я положил трубку и сразу снял снова.

— Подожди, Саша, ещё один звонок. Анна Петровна, здравствуй. Да, спасибо. Я зайду через минутку? К сожалению. Нет. Новости не очень приятные. Надо поговорить. Да, кладу трубку. Саша, визитку я заберу.

— Ну, ты даёшь! С каких это пор ты в родственных отношениях с Анной Петровной, чтобы так с ней говорить?

— С недавних. Об этом как-нибудь потом. Ладно? Похоже, около нас что-то непонятное и в самом деле назревает. Потом, потом! — и я вылетел из нашей конторы.

Анна Петровна в домашнем халате занималась какой-то стряпнёй и провела меня на кухню, чтобы не выпускать из вида кипящие кастрюльки.

— Что случилось, Серёжа. Ты меня просто напугал.

— Да какая-то немецкая юридическая контора из Кёльна вдруг ни с того, ни с сего заинтересовалась нашим Домом. И при этом очень настойчиво. Вот визитка.

Анна Петровна осторожно, двумя пальчиками взяла картонку.

— Стандартная, немецкая корпоративная визитка. Что ты хочешь? Я эту фирму не знаю, и не слышала о ней никогда.

— Это понятно, но, может быть, твои коллеги, знакомые, родственники в Германии согласились бы навести справки? Интересно есть ли такая контора на самом деле, чем занимается официально и что о ней можно услышать? Какие-нибудь отзывы, слухи. Что за дела у неё в России и всё такое прочее?

— Можно попросить. Слава Богу, связь с Европой теперь не проблема. Посмотри за моими кастрюльками, а я позвоню в Берлин.

Кастрюльки ведут себя нагло и подло. Так и норовят что-то выплеснуть на плиту. А чуть подвернёшь огонёк, то перестают кипеть. Хорошо, что Анна Петровна отсутствовала недолго.

— Завтра постараются что-нибудь разузнать и скинут мне на факс в издательство. Ну, и позвонят, конечно. Что тебя так сильно обеспокоило?

— Несоразмерное предложение. Сначала предлагали нам за уступку Дома полтора миллиона и после отказа два дня назад, сегодня предложили пять.

— Пять? Это, действительно, очень странно и тревожно. Впятеро больше действительной стоимости Дома. Пожалуй, мы вовремя успели его выкупить, а кто-то, напротив, прошляпил. Только вот кто и зачем?

— Я попросил Григория Павловича последить за этим Кляйном. Вот получим какие-нибудь сведения от него и от тебя, и нужно будет собраться, обсудить, что это за напасть нам угрожает. Пока не поймём, что происходит, не уходи, пожалуйста, никуда.

— Разумеется.

К Капитану я завалился без звонка сразу после Анны Петровны. Это его малость удивило.

— Случилось чего?

— Да, как сказать. Назревает. Кто-то упорно пытается купить наш Дом любой ценой. Вот заглянул попросить тебя не уходить никуда, пока мы не разберёмся в ситуации.

— Понятно, а поподробнее можешь?

— Поподробнее будет завтра или послезавтра, когда Анна Петровна и Григорий Павлович информации нам подсоберут.

После Капитана спустился опять в "Электрон". Александр и Ахмед сидят и ждут меня.

— До завтра-послезавтра ничего не делаем и уповаем на то, что пронесёт мимо. Надо же, какая напасть на нас свалилась вдруг.

— Меня беспокоит, что этот деятель потребовал остановить ремонт, — подал голос Ахмед.

— И что из этого? — небрежно взмахнул рукой Александр. — Может, неизвестный покупатель и в самом деле намерен всё по-своему переделать.

— Может, и ничего, а, может, Ахмед и не зря беспокоится. Вдруг кто-то опасается, что ремонт вскроет то, что желалось бы скрыть от чужих глаз.

Александр просто ахнул.

— Кто-то пронюхал про машину? Тогда понятен и агент-адвокат с миллионами.

— Вот именно. От того, кто за этим стоит, зависит, начнётся ли охота лично за каждым из нас или нет. Дом же мы ведь никому добровольно не отдадим, ни за какие миллионы.

— Ну и каша заваривается.

— Саша, заново просмотри с адвокатом все документы по расселению. Вдруг кому-то придёт в голову мысль опорочить сделки и таким образом внедриться в собственники Дома. Если кому-то хочется получить доступ к машине, то ему не обязательно владеть всем Домом. Достаточно на законных основаниях просто оказаться внутри его. Намерений относительно машины мы не знаем и поэтому никого допускать к ней нельзя. Также нельзя исключать и возможности попыток испортить машину от злости, если кому-то не удастся воспользоваться её свойствами. А я ещё раз позвоню Григорию Павловичу и попрошу наладить охрану от проникновения посторонних в главное здание, включая подвал.

*

Через день мы всем составом сидели за столом у Анны Петровны в столовой, которая заменяет ей и кабинет. В уголке вполне гармонично притулился секретер.

— Какие вести из неметчины, — спросил Капитан.

— Не очень обнадёживающие и очень беспокоящие, — ответила Анна Петровна, перелистывая какие-то бумаги. — Вчера вечером звонили мои берлинские друзья, а перед этим — днём они же передали по факсу вот эти копии некоторых газетных материалов, которые могут нас заинтересовать.

Юридическая контора "Бюргер", оказывается, довольно известная и далеко за пределами Кёльна фирма. Занимается и адвокатурой, и нотариатом, как в Германии, так и за её границами. Известность ей придают чуть ли не регулярные скандалы, в которые фирма оказывается замешанной. Вот тут газетные вырезки, иллюстрирующие её путь за много лет, включая довоенные. Вот громкий скандал о подлоге завещания судостроительного магната Ганса Фриша. Это ещё при Гитлере. А вот дело о спекуляции военным имуществом сразу после войны. Ближе к нам ещё какая-то панама с недвижимостью во Франкфурте. Как я понимаю, скандалов было много, но фирме каждый раз удавалось свалить всё на клиента и выйти сухой из воды.

— Ничего себе законники! — не удержался Александр.

— Уж такие есть, — продолжила Анна Петровна. — В общем, мои друзья утверждают, что если затеять какую-либо аферу даже с двадцатипроцентной вероятностью успеха, то вам прямой путь за поддержкой в "Бюргер". Но фирма заберёт себе половину полученного. Как это уживается с совершенно законными делами "Бюргера", то этому сами немцы удивляются. Во всяком случае, фирма процветает. После развала СССР "Бюргер" мгновенно продвинулся на Восток с мутной водичкой реституции.

— Водичкой чего? — не понял Капитан.

— Реституции — возврата отчуждённой когда-то собственности бывшим владельцам. И почти сразу вляпался в крупный скандал в Эстонии. В Таллинне всплыли фальшивые бумаги о липовых наследниках рода, претендующих на права владения несколькими домами в центре города. Кто проталкивал этих наследников вам понятно.

— Мне вот непонятно, на что может рассчитывать этот "Бюргер" в нашем случае, — заметил Ахмед. — В России вроде как нет закона о реституции. Чёрт, чёрт! Неужели…

— Вот именно, Ахмед. Закона нет, а бывших собственников и их наследников может быть сколько угодно. Куда они обратятся в первую очередь со своими призрачными надеждами? Конечно же, в фирму, которая специализируется на таких делах. Обратятся хотя бы просто ради консультации и начнут уже с помощью этой фирмы продвигать свои интересы, может быть, совсем и не наследственным путём.

— А мы-то год назад недоумевали, что не обнаруживается притязаний на машину Швейцера, — вздохнул Капитан. — Вот они.

— Да, если это именно они, — возразил Александр. — Хотя и, в самом деле, пытаться заплатить за Дом цену, которой он не стоит, будут лишь в одном случае. Если дело не в самом Доме, а в том, что находится в Доме. А осведомлённость о небывалой ценности в особняке может вытекать только из бумаг Швейцера. Потому мы их в Гешвиге и не нашли. Они в Кёльне или ещё где-то в Германии и кто-то их прочёл. Но вот наследники ли прочли? Дрянная ситуация! Сплошные вопросы и никаких ответов.

— Может быть, ответы попытаться поискать не в правах и методах достижения цели, а в том, зачем кому-то машина Швейцера нужна настолько, что он готов выложить за доступ к ней несметные суммы? — предложил я.

— Резонная постановка вопроса, — отметил Капитан. — И первым ответом напрашивается обогащение. Пять миллионов затрат предполагают, как минимум, их возмещение.

— Но корысть в чистом виде машина ведь не пропускает. Сребролюбец не станет избранным.

— А если Швейцер в своих бумагах об этом умолчал?

— Тогда нам будет худо. Корыстный тип никогда не поверит, что препятствие к богатству в нём самом и может натворить, такое, что страшно и подумать. Зачем ещё может потребоваться машина?

— Спрятаться, — высказал я предположение.

— Да, спрятаться от кого и чего угодно можно легко и при этом с великим комфортом, — согласился Капитан. Тогда ищущий убежища очень богат. Чьи-то прятки за свой счёт фирма "Бюргер" поддерживать не станет. Да и сейчас в ход идут, пожалуй, вовсе не её деньги. Тайну машины Швейцера "Бюргеру" никто раскрывать не станет. А без этого фирма своих денег не выложит. Что ещё может быть?

— Вроде больше и ничего на ум не приходит, — высказался Ахмед. — Только если доступ к машине ищет чудак вроде нас и ради мечты готов выложить такие деньжищи. Правда, в нашем мире мечтатели и романтики такими деньжищами не обладают. И мы опять возвращаемся к корыстной личности. Вот если деньги достались по случайному наследству, то гармония в личности ещё может сохраниться.

— Давайте подобьём итог нашей болтовне, — предложила Анна Петровна. — Наш противник богат в любом случае. Мотивом может быть корысть, страх перед преследованием или чудачество. Что ещё, Сергей?

— Непонятно наследник он или случайный человек. Если он наследник и без порочных намерений, наклонностей мы вроде бы и не вправе препятствовать его доступу к мечте. Если же нет, то мы никогда не подпустим порочного типа к машине. Но тогда нужно понимать, что может начаться тотальная война на истребление. И не значит, что победителями окажемся мы. Неизвестно, что за напасть сейчас к нам нагрянула. Но крайняя мера всё равно останется за нами. Откроем в подземном зале дверь в наш родной мир не через Дом, а питерскую часть машины выведем из строя. Никакого нового мира никому уже будет не создать, но уже существующие останутся в натуре и будут доступны.

Наступило гробовое молчание.

— Ну? — через минуту бросил вопрос Капитан.

Все повернулись к Анне Петровне.

— Я считаю, — без колебаний сказала она, — что мечту нужно защищать.

Шумный всеобщий вздох облегчения и решимости.

— Всё, если что, то в средствах не стесняемся, — подвёл черту Капитан.

— Серёжа, — напомнила Анна Петровна, — а ты так и не сказал, обнаружил что-нибудь Григорий Павлович или нет.

— Обнаружил, но ничего интересного для нас тут нет. Этот Кляйн не очень активен, если судить по встречам и перемещениям, а его телефонные разговоры, понятное дело, недоступны. Бродит по городу, как все иностранцы. Местных связей не замечено. Встречается в гостинице с соотечественниками и всё. Фрау Маргарет Борн с дочерью Урсулой сняли номер, как и Кляйн на третьем этаже, герр Макс Грюнбаум с четвёртого этажа, герр Фридрих Штольц тоже с третьего. Вот и весь круг его контактов. Иногда встречаются за столом в ресторане. Правда, Грюнбаум в ресторан не ходит и столуется у себя в номере люкс. Горничная говорит, что иногда все, включая даму, по вечерам собираются у Штольца перекинуться в картишки. Вот и всё, что удалось добыть Григорию Павловичу.

— Грюнбаум, Грюнбаум, — пробормотала про себя Анна Петровна. Не очень распространённая в Германии фамилия. Да и очень редкой тоже не назовёшь. Где-то она мне уже встречалась и не так уж давно, но точно не в издательстве.

Анна Петровна встала, подошла к секретеру и зашуршала бумагами. Что-то нашла, вернулась за стол и начала внимательно разглядывать большой лист с какой-то схемой.

— Это когда я в прошлом году занималась жизнью и деятельностью Генриха Швейцера, то мне прислали родословное древо Швейцеров вплоть до сегодняшнего дня. Вот, пожалуйста, — ткнула она пальцем в схему. Грюнбаум — это фамилия по мужу сестры отца братьев Швейцеров. Довольно близкое родство. Не то, что у меня. Вот мой квадратик на самых задворках древа. А вот и сегодняшние потомки по ветви Грюнбаумов — Гертруда и Максимилиан. В просторечии — Макс. Максу сейчас тридцать восемь лет. А Грюнбауму из "Астории" сколько, Сергей?

— Сейчас узнаем, — пообещал я, хватаясь за телефонную трубку. — Григорий Павлович? Ага. Вам тоже. Скажите, пожалуйста, сколько лет может быть Грюнбауму из "Астории"? Хорошо, жду. А? Понятно. Наблюдение? Пожалуй, стоит. Да. Всего доброго. Ну, что, друзья, Грюнбауму из "Астории" лет тридцать пять-сорок. Наследник? Оказывается, что приехал в Питер не один. С ним двое то ли слуг, то ли охранников.

— Попробую-ка и я чего-нибудь узнать о нём у составителя этой схемы, — и Анна Петровна принялась вертеть телефонный диск.

Разговор был довольно долгим и непонятным. Хотя вру. "Гутен таг" я вполне понял.

— Стало быть, так, — выложила нам Анна Петровна, бросив трубку, — мой собеседник с Максом лично не встречался, но кое-какие сведения у него есть. Макс довольно тёмная личность, как и его покойный отец, от которого он унаследовал свой бизнес. Бизнес мелкий, но доходы от него странно большие. Если судить по той роскоши, в которой Макс живёт и той собственности, которой обладает. Несколько лет назад Макс отсидел в тюрьме два года из пяти. За какую-то аферу с недвижимостью и налогами. Его дом в пригороде Кёльна похож на крепость, и сам он ни шагу не делает без охраны. Вроде бы Макс кого-то боится или не желает, чтобы его беспокоили. Но почему он тогда так общителен здесь? Вот вроде и всё. Да, не женат и детей нет. Что будем делать? Похоже, что встречи, столкновения с Максом нам рано или поздно не избежать.

— Нужно посмотреть на него, поговорить и оценить опасность, — предложил Капитан.

— Пожалуй, так и сделаем. Отсидеться у себя нам не удастся. Саша, где телефон "Астории", который нам оставил Кляйн. Ага!

Коммутатор "Астории" откликнулся мгновенно.

— Будьте любезны господина Кляйна из номера триста шесть. Станислав? Здравствуйте. Сергей с Сергиевской улицы. Да. Мы уведомили всех собственников нашего особняка о вашем предложении и готовы встретиться для беседы с вашим клиентом. Что? Где-где? Очень далеко? Вы не ошибаетесь? Буквально вчера он был очень даже близко. Можете проверить. Поднимитесь этажом выше и уведомьте господина Грюнбаума, что мы готовы его выслушать. Эй, куда вы делись, Станислав. Я уж грешным делом подумал, что вам стало плохо. Нет, это вам незачем знать и разговаривать с вашим клиентом мы будем лишь при вашем отсутствии и никак иначе. Запишите номер. Ждём звонка в течение получаса.

— Ну, что?

— Да куда ему деваться! Побежит к клиенту, как миленький.

Анна Петровна расставила чашки и принесла чайник.

— Знакомый аромат у этого напитка, — произнёс Капитан, склоняясь над своей чашкой. — Я даже догадываюсь, кто поставщик.

— Как уж тут не догадаться, — смеётся хозяйка. — Больше неоткуда взяться такому безалкогольному чуду. Ахмед, где ты его берёшь?

— Как где? На базаре, вестимо. Немного у одного торговца, немного у другого, щепотку у третьего. Потом смешиваю, и получается это. Любой может так сделать.

— Точно любой?

— Конечно. Нужно лишь знать, где нужный базар находится.

Нашу нервную болтовню прервало бренчание телефона. На пятой трели я снял трубку.

— Да. Да, Станислав, только так, но время и место на ваш выбор. Пожалуйста. Во сколько? Подходит. Нет, не все. Нас будет только трое — я и собственники, которых вы ещё не видели. Можете встретить, но потом вы уйдёте.

Я положил трубку.

— Где?

— В ресторане "Астории" в семь.

— До семи ещё больше часа.

— Не так уж и много. Меня вот занимает один вопрос, который мне как-то так и не довелось самому проверить. То, что Дом как-то выделяет избранных, которым открывает доступ, не подлежит сомнению. Публика в Доме была разная и, если бы отбора не было бы, то между нами не прекращались бы конфликты вместо дружбы.

— И что?

— Ничего. О том, что Дом не пропускает корысти, я услышал от Александра и принял на веру. Саш, откуда тебе это известно?

— На собственном опыте. Как-то в самом начале я потащил с собой зачем-то кучу золотых вещей. Зачем и сам не понимаю. Может, подумал, что путешествия в другой мир могут прекратиться? Во всяком случае, с этим грузом перебраться сюда я никак не мог. Хоть ты лопни! Отпустил мешок и мигом оказался в Питере. Попробовал снова и опять та же проблема. Так и убедился. Почему машина теперь нас пропускает с любыми сокровищами — ума не приложу.

— Мудрая машина. Наверное, как-то различает эмоции на уровне мозговой деятельности. Где-то в машине заложен эталон намерений. Какие намерения, мотивы допускать, а какие — нет. Не перестаю ей удивляться. Ладно, Анна Петровна, Капитан, двинулись в "Асторию"!

Швейцар распахнул перед нами дверь и мигом подлетел метр.

— Мы гости господина Грюнбаума.

— Прошу, прошу, вас ждут. Сюда, пожалуйста. Карта вин, меню на столе.

Кляйн и Грюнбаум встали при нашем приближении. Обменялись именами. Наш хозяин даме руку не целовал. Видно человека новой формации? Или он нас презирает? Впрочем, плевать. Грюнбаум с беспокойством обозрел мощную стать Капитана и его расшитый шевронами китель. Непроизвольно бросил взгляд на соседний стол, за которым, безучастно уткнув нос в тарелки, сидели два здоровяка лет около тридцати. Кляйн взглянул на клиента, поймал его кивок и, откланявшись, ушёл.

Грюнбауму и в самом деле за тридцать, но сорока никогда не дашь. Лицо обычное, но без выражения и поэтому по мимике никогда не поймёшь, что у него на уме. Глаза внимательные и даже очень, но чувствуется, что их владелец не даёт им воли, как зеркалу души. Вроде бы внешне безобидный тип, если бы не чувствовалась наигранность этой безобидности.

— Битте, — произнёс наш хозяин, показывая ладонью на стулья, и сопровождая жест ещё несколькими словами.

— Говорит, что ему очень приятно познакомиться, — перевела Анна Петровна.

— Ответь ему тем же и попроси говорить сразу по делу без застольного этикета. Через переводчика и так не просто общаться. Незачем ещё и усложнять.

— Он согласен и спрашивает, почему мы отклонили его такое выгодное предложение. На эти деньги каждый из нас может купить себе по такому дому и ещё на небедную обстановку останется. Что мы хотим?

— Мы хотим, чтобы нас оставили в покое. О чём недвусмысленно дали не раз понять. Но вот, что хочет он на самом деле? Версия о внезапно вспыхнувшей любви именно к этому особняку выглядит неубедительно и смешно. Особенно при его деловой и прочей репутации.

Наш собеседник посерьёзнел.

— Он говорит, что другой причины не будет. Верим мы в неё или нет. Он готов добавить ещё два миллиона и это его последнее слово.

— Последнее, так последнее. Ответ будет тот же. Но мы не отказываемся от переговоров совсем. У нас есть встречное предложение. Для того мы в интересах герра Максимилиана и потребовали отсутствия Кляйна. Герр Грюнбаум вряд ли захочет обсуждать наше предложение в присутствии посторонних.

— Спрашивает, что за предложение?

— Мы заплатим ему пятьсот тысяч долларов за бумаги Генриха Швейцера и он навеки забудет и об их существовании, и о нашем Доме. Ему эти бумаги всё равно совершенно бесполезны.

Сказать, что господину Грюнбауму не понравилось наше предложение — это ничего не сказать. Его деловая серьёзность в глазах и мимике на миг изменилась настолько, что я пожалел об отсутствии на всякий случай рядом с нами чуда несказáнного. Надо же, сколько злобы и безжалостности может быть выражено без всякой речи. Капитан напрягся, а Анна Петровна непроизвольно замерла чуть ли не на полуслове. Однако это длилось лишь мгновение. Взглянув искоса на Капитана, Макс мгновенно опять преобразился в делового и внимательного немецкого бизнесмена. Конечно же, он понял, что его непроизвольная метаморфоза не ускользнула от нашего внимания. Дальше спектакль разыгрывать бесполезно.

— Значит, вы знаете о тайне нашего давно умершего родственника?

— Знаем. Но о смерти слышим впервые. Слышали только об исчезновении. А вам что-то известно о смерти Генриха Швейцера? Где он похоронен и когда?

Похоже, что такая постановка вопроса несколько озадачила Макса.

— Вы правы. Мне тоже известно только об исчезновении, а смерть его — это догадка, обоснованная временем. И вы пользуетесь его тайной?

— Пользуемся.

— Я тоже хочу пользоваться, как наследник. А вы ведь не наследники.

— Вы правы, Макс, не наследники. Мы просто присвоили его наследие — странную машину. И ни расставаться с ней, ни публично признавать её существования не намерены.

— Даже так?

— Даже так. Но мы не отрицаем вашего морального права наследника пользоваться машиной, но это решать не нам. Хотя, сами понимаете, никаких юридических прав у вас тут нет и не будет. Машина не открыта, как наследство. А если вы попытаетесь заявить на неё наследственные права, то не увидите её, вообще, никогда. С проходимцами от власти вам тягаться не под силу. А их машина очень заинтересует.

— И вам тоже с ними не поспорить.

— Да, и нам тоже.

— Что вы имели в виду, говоря, что вопрос пользования машиной решать не вам?

— А вы не знаете об ограничениях, которые Генрих Швейцер наложил на пользование машиной?

— Какие ещё ограничения? В бумагах ничего нет, ни про какие ограничения. Вы что-то выдумываете!

— Можете полагать, что угодно, но машина сама выбирает с кем работать. Если она вас не выберет, то вы зря сюда приехали. А доступ к ней мы вам можем предоставить, для выяснения понравитесь ли вы ей.

— Понравлюсь ли я машине? Что за бред!

— Как же вы упрямы, Макс. А листая бумаги Швейцера, вы почему-то не подумали, что это бред. С логикой у вас всё в порядке? Можете оставаться здесь, а нам пора домой.

— Нет, мы с вами, — и кивнул парням за соседним столом.

Мы подъехали к Дому на двух такси.

— Анна Петровна, скажи Максу, что его ребята остаются снаружи.

Покривился, но возражать не стал. В барской парадной нас встретил Пашка и ещё какой-то парень. Оба в камуфляже.

— Вас проводить, — поинтересовалась охрана, увидев постороннего.

— Нет, не надо. Он обычно безобидный. Приглядите, когда он уходить будет.

Поднялись наверх и вошли в нашу даже незапертую и почти пустую коммуналку. Да и от кого запирать? В Доме никого, кроме нашей компании нет. Вошли в мамины апартаменты.

— Вот здесь, Макс, можете пообщаться с машиной.

— А где она?

— Везде вокруг нас и работает. Вы знаете, на что она должна среагировать?

— Знаю, но мне нужна уверенность, что она работает.

— Капитан, не сочтите, пожалуйста, за обиду…

Капитан повернулся к нам спиной, превратился в серый силуэт и исчез. Макс шумно выдохнул. Хотел вроде что-то сказать, но не успел. Возник серый силуэт, и Капитан опять оказался рядом с нами.

— Как видите, машина работает. Мы выйдем, чтобы не мешать.

Вышли на лестничную площадку и молча смотрим в окно на улицу. Капитан запалил свою трубку. Не прошло и четверти часа, как Макс Грюнбаум вылетел из квартиры злой, как чёрт и начал что-то цедить сквозь зубы Анне Петровне. Потом слетел вниз по лестнице, и только дверь на улицу хлопнула.

— Что это с ним сделалось? Похоже, здорово разозлился.

— Разозлился, — подтвердила Анна Петровна. — Ещё как разозлился. Заявил, что мы его обманываем и ещё об этом пожалеем.

— Понятно. Нужно ожидать какой-то подлости. В таком настроении нам от него бумаг Швейцера не видать. Очень плохо будет, если они пойдут по рукам. От паломников отбоя не станет.

*

На следующий день мы опять собрались у Анны Петровны, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

— Надо же, в какой оборот попали, — ужаснулся Александр. — Злобный псих с уголовным прошлым и, скорее всего, и настоящим тоже. Такой капитал у него из-под носа утянули, как он думает. И думает, что утянули мы? А? Да ещё вдобавок он считает машину Швейцера своей безусловной собственностью. Ты прав был, Сергей, когда сказал, что может начаться и тотальная война на уничтожение. А война потребует денег. У нас же в кладовке ассигнаций осталось чуть больше миллиона. Правда, ремонт уже почти весь проплачен, но, как говорится, при таких ставках лучше иметь под рукой резерв повнушительнее. Что думаете на этот счёт?

— Надо натаскать побольше, — согласился Ахмед.

— Натаскаем, — кивнул Капитан и повернулся к Анне Петровне.

— Согласна. Деньги на всякий случай не помешают. Но, мне кажется, что тут дело может оказаться и не в погоне Макса Грюнбаума за новым источником капитала. Когда он выскочил на лестничную площадку и обратился ко мне, то в его глазах было не столько бешенство, сколько паника и страх.

— Если так, — вступил я в разговор, — то его здорово кто-то подпирает. Раз он не смог скрыть страха, утратив возможность исчезнуть, на которую, возможно, очень надеялся. И этот кто-то покруче Макса будет, если от него и на Земле не скрыться. Что это за змеиное гнездо, в которое мы влипли?

Наши гадания прервал телефонный звонок. Анна Петровна сняла трубку.

— Алло. Здравствуйте, Стелла. Здесь. Да, передам, — и повесила трубку. — Серёжа, позвони Григорию Павловичу. Он просил срочно. На, возьми трубку.

— Здравствуйте, Григорий Павлович. Искали? Да, а что случилось? Да ну?! О, Господи! Этого ещё не хватало. Когда? Говорите им всё как есть, а мы уж как-нибудь отбрехаемся. Нет, здесь всё чисто. Валите на нас, как на клиента. Спасибо за предупреждение.

— Что там ещё стряслось? — последовал чуть ли не хоровой вопрос, как только я положил телефонную трубку.

— Теперь мы с этим бешеным Максом оказались замешанными в убийство.

— Ух ты! И кого это он ухлопал в состоянии нервного срыва? — подскочил на стуле Александр.

— Не он ухлопал, а его ухлопали сегодня утром прямо в его апартаментах и вместе с одним из охранников. Второй был у себя в номере и потому остался жив.

— Стало быть, нас в первую очередь начнут трясти после охранника и Станислава, — заметил Капитан.

— Вот это точно, — согласился Александр. — Слава Богу, что у нас дело чистое. Сговариваться не нужно. Переговоры о купле-продаже Дома и больше ничего.

— Но всё равно интересно, кто это его, за что и не связано ли это как раз с Домом. Вдруг есть ещё претенденты на наследство. Скверно, что бумаги Швейцера гуляют неизвестно где, — обеспокоилась Анна Петровна, и опять ухватилась за трубку затрезвонившего не вовремя телефона.

— Алло. Опять вы, Стелла? Да все здесь. Понятно. Пусть поднимаются, — и уже нам: — Вот, пожалуйста, милиция уже тут, как тут. События развиваются чуть ли не быстрее, чем мы о них узнаём.

Анна Петровна вышла открыть дверь и вернулась в сопровождении двух визитёров в штатском.

— Старший оперуполномоченный — майор Кошкин, — представился он.

— Оперуполномоченный — старший лейтенант Сергеева, — представилась она.

Мы тоже обозначились, вежливо привставая из-за стола. Капитан поднёс вошедшим стулья, а мы потеснились, уступая представителям власти место за столом.

— Очень удачно, что мы со старшим лейтенантом застали вас всех вместе. Хотим задать несколько вопросов. Но вряд ли имеет смысл спрашивать у всех одно и то же, — начал майор, раскрывая свою папку.

— Вот Сергей — наш представитель собственников. Он наиболее осведомлённое среди нас лицо по всем вопросам. Мы добавим, если он что-то упустит, — выставила меня отдуваться за всех Анна Петровна.

— Очень хорошо. Это не допрос, а, как бы вам сказать, предварительный опрос. Нам с коллегой важно охватить картину дела, которое привело к вам. Если понадобятся детальные показания каждого, то их оформим после. Вам известен Максимилиан Грюнбаум из Кёльна?

— Ещё бы!

— Давно?

— Со вчерашнего дня.

— Его адвокат утверждает, что несколько раньше.

— С адвокатом несколько раньше, а о существовании Грюнбаума мы узнали только вчера. Вчера и встретились.

— Это деловое знакомство или какое-то другое?

— Деловое.

— Характер дела?

— Грюнбаум предложил нам продать ему этот дом.

— И вы согласились?

— Нет, отказались.

— Странно. Его охранник говорит, что хозяин приезжал вчера сюда вместе с вами осмотреть дом. Какой в этом смысл при вашем отказе?

— Очень простой — любезность.

— Любезность? Человеку, которого вы не знаете?

— Именно. Его мы не знаем, но о нём кое-что узнали.

— Что именно?

— Он потомок бывшего, дореволюционного владельца этого дома. Мы не могли ему отказать в осмотре хотя бы из вежливости.

— Я вижу, вас не удивляют мои вопросы.

— Нас удивило бы, если бы их не было.

— Почему?

— Нас уведомили о происшествии в "Астории".

— Кто уведомил?

— Детективное агентство, которое мы наняли собрать сведения о Грюнбауме. Вероятно, кто-то из агентов был сегодня в отеле.

— Адрес и телефон этого агентства.

— Пожалуйста, Захарьевская шесть, а телефон вот.

— Спасибо. И удалось агентству что-нибудь узнать?

— Как сказать. Компрометирующего ничего, но и следили-то не за Грюнбаумом, а за Кляйном, который не желал назвать своего нанимателя. Вот через это и вышли на Грюнбаума.

— Станислав Кляйн говорит, что переговоры с вами начал вести он. Что вас не устроило настолько, что вы организовали за ним слежку?

— Несусветные суммы, которые он называл и отказ комментировать намерения покупателя.

— Несусветные?

— Именно.

— А поточнее нельзя?

— В несколько раз выше, чем особняк стоит на самом деле.

— Так этому следовало бы радоваться.

— Нам как раз радости от этого никакой. Мы все давно прижились здесь. Фирма, которой мы владеем тоже здесь. Место удобное. Нужды в деньгах мы не испытываем. Зачем нам всё это разрушать? А с другой стороны, подозрительна настойчивость Грюнбаума. Рядом есть дома не хуже и во много раз дешевле. Да, если ещё сюда добавить репутацию этого типа, то отказ от как бы выгодной сделки, вообще, был предопределён.

— Репутацию? Вы же говорите, что агентство никакого компромата не нашло.

— Агентство-то да, но вот Анна Петровна тоже является потомком бывшего владельца особняка. Правда, более дальним, но у неё есть и родственники в Германии, и друзья. Навели справки и узнали, что Грюнбаум сидел в тюрьме за мошенничество, связанное с недвижимостью. Состояние у него тёмного происхождения, а представляет его фирма, настолько погрязшая в разных аферах, что в Германии многие остерегаются иметь с ней дело.

— Понятно. Грюнбаум потомок. Анна Петровна потомок и тут нет столкновения наследственных интересов?

— Откуда им быть, если особняк наследством не является и никогда таковым не будет?

— Да-а, а как вы думаете, — обратился майор к Анне Петровне, — не может ли быть столкновение наследственных интересов причиной смерти Грюнбаума? Ведь он был богатым человеком.

— Там вряд ли возможно столкновение по такой причине, — слегка подумав, ответила она. — Макс Грюнбаум одинок и бездетен. Если нет завещания, то единственным наследником будет его сестра Гертруда. Однако у меня было чисто интуитивное чувство, что Макс чего-то или кого-то опасается. Но это так, на уровне необъяснимых эмоций. Да, и эти его охранники…

— Тёмное дело. Ну, что ж, благодарим за информацию. Пойдём в ваше детективное агентство. Может там кто-нибудь, что-нибудь видел или слышал.

Следователи ушли, подсунув перед этим мне на подпись протокол как бы опроса на бланке допроса. Двумя или тремя часами позже я заглянул в агентство к Григорию Павловичу. Поинтересовался, о чём у них допытывалась следовательская пара, побывавшая у нас.

— Понятное дело, что видели и слышали наши агенты, — рассказывает Григорий Павлович. — Слышать они почти ничего не слышали, а вот убийц, похоже, видели. Наши люди заняли номер слегка наискосок напротив двери Грюнбаума. Входящих-выходящих видно, как на ладони. Видели, как вечером от вас вернулся Грюнбаум вместе с одним из охранников, а не прошло и часа в номер постучали двое вполне прилично одетых мужчин среднего возраста. Похоже, что их ждали. Охранник что-то спросил по-немецки и впустил их. Вышли они минут через сорок и спокойно пошли к выходу. Лица не очень запоминающиеся, но фоторобот составить можно.

Один из наших ребят последовал за ними, а другой остался в отеле. Интересная пара села в такси и поехала на Северо-Запад. Там высадилась у железной дороги, где скопление гаражей, продажи запчастей и всяких автосервисов. Вошли в довольно внушительный, кирпичный автосервис. Выделяющийся среди сарайной мелочёвки, и работающий круглые сутки. Не прошло и десяти минут, как они выехали оттуда на синем "Форде" с водителем и поехали обратно через весь город.

Высадились в Пулково. Водитель развернулся и уехал, а эти двое благополучно погрузились в самолёт и отправились в Стокгольм. Номер "Форда" был записан. Наш человек позвонил мне, и я распорядился вернуться ему к автосервису и сидеть там подальше, и наблюдать пока не сменят. Я только сейчас пробил номер машины. Оказывается, что такой номер ещё не выдавали. Вот и спрашивается, какая может быть связь между всеми вами, вашим домом, Грюнбаумом, его зарубежными убийцами, задрипанной автомастерской на окраине города и фальшивыми номерами?

— Совсем как в крутом детективе. Просто не верится, что это происходит именно с нами.

— И не такое ещё бывает, — обнадёжил меня Пашкин отец. — Хочешь послушать, что происходило дальше?

— Ещё бы!

— Так вот, утром горничная вошла в номер Грюнбаума и начался шум. Оба застрелены в упор. Говорят, что в номере всё наспех перерыто, но, по словам Кляйна и второго охранника не похоже, чтобы что-то пропало. Я велел наблюдателю вернуться в агентство и ждать, когда к нам пожалует милиция. Понятно, что вы скрывать наше участие во всём этом не можете, и от вас следователь придёт прямо к нам. Вот и пришли двое. Наш парень всё им рассказал. Майор попытался взять его в оборот обвинением в том, что тот ушёл с места преступления и не донёс об убийстве. Но я быстро поставил его на место. Агент не был в номере Грюнбаума. Так что и речи быть не может о каком-то присутствии. А об убийстве знает с чужих слов. Так что и доносить не о чем. Я же рассказал оперáм о том, что мне передал следивший за убийцами. И напомнил на всякий случай, что агент не мог знать, что это убийцы. Недолюбливает нас милиция, хотя и не за что.

Дальше началась комедия, как в дурном боевике. Парень докладывает, что машина с фальшивыми номерами так в автосервис, похоже, и не вернулась. Ворота открывались несколько раз. Клиенты въезжали и выезжали, а синего "Форда" внутри не видно. Зато подкатили три фургона с ОМОНом и начался штурм. Повязали всех, кто там был. Однако кто-то всё же успел куда-то позвонить. Только омоновцы собрались грузить пойманных в фургоны, как подкатил шикарный "Мерседес". Из него вывалился какой-то перец в очках. С типичными повадками крупного адвоката.

Перед воротами начался ор на тему о правовом беспределе. Наш наблюдатель вылез из машины и подобрался поближе. Оказалось, что основанием для приезда ОМОНа было то, что в автосервисе была замечена машина с фальшивыми номерами, на которой уехали подозреваемые в убийстве. На это был дан совершенно резонный ответ. Да, вчера вечером был здесь синий "Форд" с названными присутствующим здесь следователем номерами. Менял масло и ещё всякие мелочи. Пришли пассажиры и машина уехала. А вот почему нет никаких записей об этом, то вечером начальство отсутствует и ребята, похоже, решили скалымить. Специалисты хорошие и на это командование сервиса смотрит сквозь пальцы. Если "ребята" не наглеют, конечно.

Все замолкли, понимая, что причина для налёта ОМОНа развеялась, как дым. Милиция постояла, помялась, расковала задержанных, и убралась не солоно хлебавши. Оставили только кому-то повестки вызова на допрос по поводу внешности вчерашних клиентов. Вот такая ситуация на данный момент. Есть ещё смысл за чем-то или кем-то наблюдать.

— Чёрт его знает, Григорий Павлович. Со смертью Грюнбаума нас вроде бы никто больше не должен беспокоить. Но мы не знаем, не коснётся ли нас свистопляска, которая разгорелась вокруг него. Кончилась ли она на этом убийстве?

— Да, вопросик занятный. Враз так и не ответишь.

Загудел один из телефонов на столе. Хозяин кабинета снял трубку.

— Да? А, это ты Фёдор. Что?! Давай подробнее. Так, так и это всё? Нет? Ага. Это все границы переходит. Выписался? Ну, и ладно. Возвращайся в контору.

Осторожно и задумчиво повесил трубку.

— Вот и ответик на твой вопросик подоспел. Ни черта и ничего ещё не кончилось. Наш человек пошёл выписываться из "Астории", забрать свои и товарища вещи из номера. А там вся милиция, работавшая в номере Грюнбаума, на ушах стоит. Кому-то снова потребовался Кляйн, которого допрашивали три или четыре часа назад. Послали за ним. А он в своём номере ниже этажом лежит заколотый ножом в сердце, а перед этим зверски избит. И никто ничего не слышал. Правда, "Астория — гостиница старая. Строилась на совесть и двери толстого дуба. Так что ори — не ори, а в коридоре что-то услышишь лишь, если будешь подслушивать.

— Вот это и в хороших, и в хреновых детективах иногда случается. Милиции или полиции полно. В любой момент могут востребовать свидетеля, а его хлоп — и нету. Что-то у меня нехорошее предчувствие, что какой-то подарок нас ещё ждёт. Пока что там какие-то чисто немецкие разборки. А потом? Григорий Павлович, а вы могли бы добыть опись вещей, которые обнаружены в номере Грюнбаума и принадлежат ему.

— Попробую. Их там куча, наверное. Тебе-то зачем?

— Хочу проверить одну догадку, о которой пока ещё рано говорить.

Григорий Павлович попробовал и добыл список вещей Грюнбаума уже к вечеру. Только удосужился я его получить и просмотреть лишь на следующий день, сидя с Александром в конторе у Стеллы.

— Нет, ты только посмотри, сколько всякого барахла гости из Германии таскают с собой. На шестнадцати страницах едва поместилось. Примечательные вещички попадаются. Серебряный чайничек с сеточкой, например. Без него в вояже просто никак. Или вот флакон таблеток, которые принимают при пищевом отравлении. Ну, это ещё понятно. Особенно в России. Ладно, что тут ещё? Книги, рубашки, костюмов четыре штуки, письменный набор, чемоданов тоже четыре. Так, так, так, а это всякие гигиенические притирания, две бритвы, две зубные щётки…

— Что ты там хочешь найти? Дневник с записями намерений и планов?

— Нет, на такое счастье я и не надеюсь. Да и недоступен он для нас был бы. Его бы в вещественные доказательства забрали бы.

— И что.

— Вещественные доказательства родственникам выдадут лишь после следствия и суда, а это может затянуться на годы. А просто вещи наследникам отдают сразу. Вот! Это наше. Три папки с ветхими документами технического содержания, написанных от руки на немецком языке. Нашлись бумаги Щвейцера!

— Ну-ка покажи. В самом деле. И как нам их теперь оттуда выцарапать?

— Нужно не прозевать появления наследников и попытать выкупить их. Но это потом, а вот сейчас их наличие уже даёт нам очень многое.

— Что именно?

— В номере Грюнбаума было всё перевёрнуто. Что-то искали. А раз не взяли бумаги Швейцера, то, значит, искали не их. А это в свою очередь означает, что убийц не интересовали ни машина, ни наш Дом. Нас теперь никто беспокоить не будет.

— Ты прав и это здорово. Надо всем рассказать.

— Надо. Словно гора с плеч. Обзвони всех и порадуй. Нужно опять собраться и обсудить, как бы нам заполучить бумаги. А я, пожалуй, домой пойду.

Вышел во двор. Постоял, посмотрел на строительную суету. Выкатился на улицу и свернул к нашей барской парадной. У самых дверей меня кто-то окликнул. Какой-то мужчина с картой города в руках. Похоже, что приезжий в затруднении относительно того, как куда попасть. Делаю шаг ему навстречу и одновременно осознаю, что кто-то появился за спиной. Обернуться не успеваю. Чувствую боль укола под правой лопаткой. Краем глаза фиксирую синий "Форд" напротив парадной, Ахмеда, выходящего из-под арки на улицу, и всё плывёт перед глазами, скрываясь в туманной пелене. Я отключаюсь.

*

Сознание возвращается медленно. Глаза закрыты, и открывать их не хочется. Кровь шумно бухает в голове, словно стучась в стенки черепа. Во всём теле тяжесть и слабость, словно при небывалом похмелье. Такое ощущение, будто тебя чем-то спеленали по рукам и ногам. С трудом разлепляю глаза. И в самом деле, спеленали. Ноги и руки примотаны к металлическому стулу скотчем. Шевелю губами — рот свободен. Пытаюсь сдвинуть стул. Ничего не выходит. Привинчен к полу или к стене, к которой прижат. Медленно осматриваюсь.

Влево и вправо длинная комната шириной метра четыре с окном во всю длину напротив меня, поднятыми жалюзи и дверью наружу. Пара конторских столов, стулья. В одном конце шкаф, а в другом стеллаж. Свободно и я прикован как раз посредине этой свободы. За окном вид с высоты второго этажа. Перила лестницы, а впереди стена с большими, поднимающимися вверх воротами. Рядом с воротами дверь. Колонны, поддерживающие крышу и подъёмник для автомобилей около одной из них. Нижний край окна ограничивает обзор площадки внизу наполовину. Если бы я мог встать, то видел бы её всю.

Внизу зелёная иномарка, вокруг которой идёт какая-то суета. Вернее, заканчивается. Водитель садится на своё место, а человек в спецовке подходит к пульту на стене и нажимает кнопку. Ворота ползут вверх, машина выезжает, ворота ползут вниз. Всё в полной тишине, как в немом кино. Время, оказывается, тоже проползло. В ворота было видно, что на улице начинаются сумерки. Значит, моя отключка продолжалась несколько часов. Похоже, что это какой-то гараж, а окна в конторе наверху зачем-то двойные. Может, как раз для звукоизоляции. Внизу авто клиентов обслуживают, а наверху в это время с другими "клиентами" разборки идут. Подвала тут, наверное, нет. Раз "клиента" приходится волочь наверх.

Вспоминаю рассказ Григория Павловича про автосервис на Северо-Западе. Приплюсовываю синий "Форд". Пожалуй, это место и есть. Ворота опять поползли вверх. Въехала серая иномарка. Вроде бы "Опель". Поехал налево и скрылся в закрытой для обозрения зоне. Минуту спустя, по лестнице бесшумно поднялись двое, вошли в контору и мир обрёл звуки. Один из них довольно высок, аккуратно одет, с выражением властности на лице. Видимо, старший чин в бандитской иерархии и оттого сдержанный. Это он подошёл ко мне около нашего Дома. Второй — живчик среднего роста, коротко стриженый с приблатнёнными манерами, которые пытается сдерживать.

— Очухался? — слышу от него.

— Очухался.

— Очень хорошо. Мы тебе задаём вопросы, а ты честно отвечаешь. А то я мастер добиваться правды, если мне врут. Будет больно. Понял?

— Понял. Это ты добивался правды от Станислава Кляйна? — видно, как старший встрепенулся, услышав это имя. Стриженый же от удивления замер на мгновение и рассмеялся.

— Вон даже как. Ты, оказывается, уже и об этом знаешь. Тем лучше. А фокус-то, какой под носом у ментов! — прямо-таки засветился самодовольством гангстер российско-немецкого розлива.

Старший что-то проговорил по-немецки. Стриженый на том же наречии бойко ответил, согласно кивнув головой. Оба взяли стулья и уселись напротив меня.

— Вот что, друг ситный, — продолжил стриженый, — скажи-ка нам, где то, что вам на днях привёз Макс Грюнбаум?

— А ты для начала объясни, что это ваш Макс и почему должен был нам что-то привезти, если мы все впервые увидели его два дня назад на переговорах в "Астории" о покупке нашего дома?

Стриженый без запинки перевёл, сказанное мной, старшему. Тот что-то озабоченно произнёс в ответ.

— Слушай, не заливай! Мы должны поверить, что Макс позарился на вашу развалину?

— Это уж ваше дело верить или нет, а ничего другого вы не услышите. Да и мне почему-то кажется, что вы это всё уже слышали от Кляйна, раз добивались от него правды. А почему бы вашему Максу и не захотеть купить родовой российский особняк, до революции принадлежавший его предку?

Стриженый повернулся к старшему, и между ними завязался какой-то длинный и непонятный для меня разговор. А у меня по спине побежал холод. Что-то слишком быстро допрос идёт к концу. А я слишком много увидел. Такие свидетели им явно ни к чему, судя по предшествовавшим событиям. Даже захваченные по ошибке.

В окно видно, как рабочий открывает ворота. Въезжает довольно свежего вида голубенькая "Волга" и останавливается, чуть отъехав от ворот. Ворота опускаются. Другой рабочий подходит к водительской дверце и что-то спрашивает через опущенное стекло. Похоже, у меня начались зрительные галлюцинации на почве нервного напряжения. Мне мерещится Ферида в водительском кресле. Дверца распахивается и из машины выбирается именно Ферида. Ой, девочки, вы, мои родненькие, как вы вовремя! А Александр-то какой молодец! Как быстро сообразил, что нужно делать. И машину где-то успели достать, и план разработать. Полдела уже сделано. Наши внутри без шума и пыли. С заднего сидения выбираются Антогора и Охота. Как и Ферида в брючных костюмах.

— И за сколько Макс хотел купить ваш дом, — прерывает мои наблюдения стриженый.

— Поначалу предлагал пять, а потом решил купить и за семь миллионов зелёных. Мы уж готовы были согласиться, но получился облом.

— Семь лимонов, — присвистнул стриженый и его обмен мнениями со старшим продолжился.

Антогора осматривается вокруг, поднимает глаза к окнам конторы. Оттуда ей, наверное, видно лишь мою макушку головы с глазами, да плечи гангстеров по обе стороны от неё. Она пятится к воротам и привстаёт на цыпочки, а я как можно выше тяну шею. Вроде бы увидела то, что надо. Рабочий подходит к ней, оборачивается в мою сторону, смотрит туда же, куда и она, и что-то начинает выговаривать девушке. Короткий удар, здоровенный мужик отлетает метра на четыре и грохается на пол бездвижным. Тот, который подошёл к Фериде уже валяется около колонны с разбитой головой. Похоже, что обслуги в этом автосервисе немало. Мне их не видно, но девочки дружно бросаются вперёд и уходят из поля зрения. Только откуда-то оттуда вываливается в обзор молодой парень в костюме, при галстуке и тоже падает на пол. Местный начальник?

Старший заметил мои телодвижения и интерес к происходящему за окном. Обернулся, вскочил на ноги и что-то выкрикнул. Стриженый тоже вскочил и оба уставились вниз.

— Когда девочки войдут, то постарайтесь не делать резких движений, а то вам плохо придётся, — сказал я им в спину.

— Пусть сначала войдут, — с угрозой произнёс стриженый и, выудив откуда-то из недр пиджака пистолет с глушителем, шагнул к двери.

Молнией, промелькнув мимо окна, Антогора оказывается у двери. Стриженый не успел поднять руку даже до половины. Двойное стекло двери звучно треснуло двойной дыркой. Стриженый дёрнул головой, и рухнул на пол. С красным пятном посреди лба. Старший замер под дулом пистолета Антогоры, видным через стекло. Она оценила присутствие опасности, и пистолет исчез в кармане пиджачка. Амазонка вошла и старший с ошарашенным видом попятился перед ней. Девушка бросила взгляд в мою сторону и опять обернулась к старшему с выражением укоризны на лице. Короткий удар кулаком куда-то между лбом и носом представителя европейского преступного мира. Он на полу, а в дверях нарисовалась Охота.

Антогора закатала штанину, достала свой подколенный нож и теперь разрезает мои путы.

— Что за верёвки такие! Какие-то клейкие, — бормочет она, отдирая скотч.

Помогает мне подняться со стула и начинает, что-то успокоительно приговаривая, ощупывать мои руки и ноги. Убедившись, что всё цело выпрямляется, и я обнимаю её за шею.

— Ой, девочки, как я вас всех люблю!

— Всё хорошо, всё хорошо, Сергей, — успокаивающе шепчет мне на ухо амазонка.

— Моя доля где? — ревниво спрашивает Охота, и получает законно заработанный поцелуй.

— А Ферида, где застряла?

— Загоняет тех, кто остался на ногах в кладовку.

— Давайте всё, что в карманах этих двоих на стол.

Так, паспорта есть, но нам не нужны. Даже не прикасаюсь к ним. Немецкие водительские права возьму на память ради имён и фото. Фридрих Штольц и Михаэль Захаров. Бумажники, ручки, носовые платки, большой складной нож с фиксатором лезвия. Носовым платком протираю от отпечатков стул, на котором сидел. Девочки с удивлением наблюдают за моими манипуляциями, но молчат. Штольц всё ещё в беспамятстве. Беру со стола бутылку минералки и выливаю ему на голову. Смотри-ка ты, открыл глаза и обалдело уставился на нас. Протираю и отбрасываю бутылку.

— Встань, — говорю ему.

Никакой реакции.

— Ауфштеен! — рявкнула Антогора.

Шатаясь, поднялся. И тут я, что есть силы, врезал ему по зубам. Аж самому больно стало. Бедный Фридрих опять рухнул на пол.

— Легче стало?

— Ещё бы!

— Охота, закончи! — последовала команда Антогоры.

Охота наклонилась над лежащим, и опять прозвучал тот омерзительный треск шейных позвонков, который я уже как-то раз слышал в Париже на улице Волне. Я непроизвольно поёжился, и мы вышли из конторы.

Ферида как раз подпирала какой-то трубой дверь под лестницей. Бросилась мне на шею, и получила свою долю заслуженной благодарности.

— Девочки, вы выезжайте, а я закрою ворота и выйду через дверь.

На улице я сел сзади — рядом с Антогорой и Охотой. И только сейчас понял, что машина всё время простояла в гараже с включённым мотором. В замке зажигания ключа нет. Краденая что ли? Но не девочками же.

— Как и куда поедем?

— Мне не разрешили ездить по городу. Нам нужно на ту сторону. Там ждут.

Движение оживлённое, но Ферида улучает момент, и мы перескакиваем Суздальский проспект. Сворачиваем на местный подъезд, а затем во двор и останавливаемся. Ферида переползает на пассажирское сидение, а её место занимает распахнувший дверь Пашка.

— Ну, как, порядок? — оборачивается он ко мне.

— Вроде бы.

— Вот и хорошо. Но вот я поражён донельзя. Подглядывал внутрь через боковое окно. Мы бы с ребятами так никогда бы не смогли. Понятно, почему Александр отказался от нашей команды и правильно сделал. Нам так ювелирно не сработать. Ладно, поехали домой. Отец и Александр вон в той машине — впереди.

— А эту вы у кого-то спёрли?

— Ага, в соседнем от нас дворе на Захарьевской. Не беспокойся. Мы знаем, чья это машина. Хозяева в Италии отдыхают. Так что у них алиби непрошибаемое, если вдруг милиция беспокоить начнёт.

У Анны Петровны сегодня вечером многолюдно. Едва все за столом поместились. Девочки объедаются мороженным, запивая его шампанским, и млеют от восторгов и похвал. Мы за компанию тоже поднимаем бокалы. Потом на столе появился чайник и пирожные. Пашка глазеет на Фериду. Нет, на Охоту. А, может, на Антогору? Трудный выбор. Григорий Павлович сидит как на гвоздях. Всё пытается выведать, откуда Александр вызвал на подмогу это чудо. Тот отбивается, как может.

— Григорий Павлович, — выручает Александра Анна Петровна, — перестаньте терзать человека своими видениями. Вам только показалось, что вы зрели каких-то девушек.

Пашкин отец понял намёк и отцепился от Александра.

— Кошмарная история, — посетовала Анна Петровна. — Может быть, хоть сейчас она прервётся. Сергей, как тебе повезло, что в тот момент, когда тебя запихивали в машину, Ахмед выглянул со двора.

— Я как увидел эту картину, то чуть сердце в пятки не ушло, — признался наш дворник. — Побежал к Александру. Тот звонить к Григорию. Понял ситуацию и говорит: "Нас спасёт только чудо несказáнное". Куда-то исчез и вернулся вот с этими красавицами. Оказалось, что не только они сами чудо, но могут и творить чудеса.

Амазонки начали позёвывать и Анна Петровна объявила конец вечеринки.

— Девочкам рано вставать. Вы уж извините, за полночь перевалило.

Пашка с отцом засобирались и ушли.

— Антогора, разбирайте места. В гостиной два больших дивана и у меня в спальне большая кушетка. Идите за мной. Я вам дам подушки, бельё и одеяла.

Минут через десять в гостиной и спальне затихло, и Анна Петровна вернулась к нам в столовую.

— Сергей прав. Это самое настоящее чудо несказáнное. Жаль, что это не мои дочери. Саша, я утром их сама домой провожу. Капитан, а как ваше впечатление?

— Э-э…

— Ему нельзя никем впечатляться. Капитан скоро женится, — выдал я его тайну. — Его невеста никак по внешности не хуже — отвечаю за свои слова. Так что не пытайте Капитана. Он сейчас не объективен в вопросах женской красоты.

— Вот как? Капитан, поздравляем, поздравляем от души. Но мы хотели обсудить ещё и вопрос с бумагами Швейцера. Удобный случай, хотя и поздновато. Кто-нибудь ещё чаю хочет или перекусить?

Перекусить захотели все. Одними пирожными сыт не будешь. Заодно и поговорили.

— Ситуацию, думаю, вы все сами понимаете. Всё упирается в то, есть или нет завещание Макса. Если нет, то наследником автоматически становится его сестра Гертруда. А если есть завещание, то мы не знаем в пользу кого. Я и с Гертрудой-то незнакома. Трудно будет вести переговоры с незнакомыми людьми относительно вещи, которую объяснить нельзя.

— Не думаю, что бумаги Швейцера могут быть упомянуты в завещании, как оговорённое особо имущество, — заметил Капитан.

— И что?

— Никто о них не знает и никто не хватится исчезновения, как любого мелкого, личного имущества.

— Выкрасть что ли? Да, вы с ума сошли, Капитан! — воскликнула Анна Петровна.

— Зачем выкрасть? Выпросить или выкупить. Есть или нет завещание, а за телом и вещами приедет сестра Макса, как единственная близкая родственница, а не какие-то другие наследники по завещанию. Надо её заманить к нам. Повод для этого у вас, Анна Петровна есть. Вы тоже родственное Генриху Швейцеру лицо. Живёте в его Доме. Да и Макс приезжал поговорить о его покупке. Пригласите Гертруду взглянуть на дом предка, поболтать. Тут мы её и попробуем обработать.

— А ведь точно! Так проще всего будет. Утром позвоню в Берлин и попрошу, чтобы меня связали с Гертрудой.

— Вот и хорошо. Теперь нам можно и спать идти.

Когда уходили, я задержался и заглянул в гостиную. Спит чудо несказáнное. Ферида, как обычно посапывает во сне. Что-то с носоглоткой? Может быть, как-то показать её хорошему ларингологу или Анну Петровну об этом попросить?

— Анна, — тихо прикрыв дверь, обратился я к хозяйке, — меня беспокоит Ферида. Во сне у неё дыхание не нормальное. Показать бы её лору. У тебя нет на примете хорошего специалиста?

— У меня нет, а вот у нас в издательстве есть одна дама, которую хлебом не корми, а дай полечиться. У неё все крупные светила медицины в городе на учёте. Позвоню ей утром. Тогда я Антогору и Охоту отведу, а Фериду оставлю здесь.

На том и разошлись.

*

Что за безобразие! Это бесовское изобретение — телефон покоя не даёт. Спал бы себе и спал. Ого, двенадцатый час! Надо же.

— Сергей, Антогору и Охоту я отвела. Всем объяснила, что Фериду нужно показать лекарю. Она осталась, но наотрез отказывается идти к лекарю без тебя. Я уже и даме в редакцию позвонила, и с лором-профессором договорилась на час дня. Давай, шевелись!

— А ехать далеко?

— На Большой Сампсониевский проспект.

— Тогда я буду через полчаса.

Помылся, побрился и пару приличных бутербродиков с колбаской залил чайком.

Ферида смотрит на меня с виноватым видом.

— Я про лекарей слышала, но никогда не видела. Они полезные?

— Очень.

— Почему вы с Анной думаете, что я больная?

— У тебя носик плохо дышит. Бежать долго, наверное трудно?

— Немного.

— Вот и поправим твой нос, чтобы был здоров как у всех.

— Ты со мной будешь?

— Конечно, куда я от тебя денусь. Анна, ты готова?

— Идём, идём.

Частная клиника. Белизна и голубизна кафеля. Тишина и малолюдье. Кабинет профессора. Ещё тише и стерильнее. Чуть ли не хирургическое, а, может быть, и хирургическое кресло, какие-то неведомые приборы, бестеневая лампа. Правда, непонятно для чего бестеневая лампа лору. С её помощью ни в рот, ни в нос не заглянешь. Для внушительности антуража? Спросить что ли? Не буду. Обидится профессор. Ферида тиха, как мышка. Вцепилась мне в руку и не отпускает. Только шепчет мне:

— Какой страшный у вас лекарь.

И в самом деле, профессор в огромных очках и с маской на лице выглядит каким-то пришельцем. Услышал шёпот Фериды и расхохотался:

— Лекарь, говоришь? Ну, лекарь, так лекарь. Забирайся в кресло, как тебя, Ферида, да?

Анна отвела лекаря-профессора в сторонку и что-то тихо растолковывает.

— Да? Что поделаешь, бывает и такое. Пусть оденет халат и маску.

Надел я и то, и другое. Уселся рядом с Феридой и она опять ухватила меня за руку. Осмотр прошёл благополучно. Побоялись, конечно, всяких неведомых штук, которые лезут в нос, но ничего, — пережили стойко. Вздохнули облегчённо и уставились в очки лекаря.

— Ничего серьёзного и страшного, — сказали очки. — Обычные полипчики. Не застарелые. Так что легко удалятся без следа. Или полечить промываниями травами, но это долго и без гарантии.

— Ферида, — пытаюсь перевести это на понятный амазонке язык, — у тебя глубоко в носу вредные нарывчики, которые мешают дышать. Сейчас они ещё слабые и их можно убрать оттуда. Это быстро и не больно. Прямо сейчас. А можно промывать нос отваром трав, но это нужно делать каждый день несколько раз и очень долго. Может быть, несколько месяцев. Что ты выберешь?

— Быстро и сейчас. Только ты не уходи.

Операция с небольшой анестезией прошла скоро и тихо. Только у меня рука онемела от мощной хватки Фериды. Посидели с полчасика с тампонами в носу и послушали рекомендации лекаря.

— Два дня не сморкаться. Если бы делали промывания, то обошлись бы одним днём. Но как я понимаю, ничего такого вы делать не будете. Так, нос не трогать, не мять дня три-четыре. Кровь сворачивается хорошо. Так что заживёт быстро. Неделю ничего очень горячего не пить и не есть. Лучше всё похолоднее.

— Мороженое? — быстро сообразила Ферида с надеждой и настоянием в голосе.

— Вот-вот, мороженое очень хорошо, но в меру. Будешь злоупотреблять, то застудишь горло и нос так, что лечиться придётся долго. Так что мороженое по одной порции после еды и не больше. Поняла?

Тампоны удалили, и мы вздохнули с облегчением. Все вздохнули, включая и Анну Петровну. Нос немножко хлюпает, но ничего, если глубоко им не вздыхать, то жить можно. Немного распух, но лекарь говорит, что уже завтра станет нормальным. И не так уж всё дорого обошлось.

— Ферида, пока что эту неделю поживёшь у меня, — объявила Анна Петровна, когда мы вернулись домой. Я за тобой присмотрю. Чтобы ты режим лечения не нарушала. Только вот чем тебя занять?

— Они все три умеют хорошо готовить, убирать. Мифы любят читать. Я могу сказки принести. На улицу лучше тебе, Ферида, не ходить. Разве что до магазина и обратно. Присматривать за тобой никто не будет, но помни, что говорил лекарь. Не больше трёх мороженых в день и не все сразу. Договорились? Да, вот ещё что. Гимнастику выходи делать на лестничную площадку. А то ты всё тут переколотишь. Очень не напрягайся хотя бы два дня, а то кровь носом может пойти. Вот вроде и всё.

— Я поняла.

И в самом деле, хлопот с Феридой не оказалось. Зато чистоту и блеск она навела не только у Анны Петровны, но и у меня, Александра, Капитана и даже добралась до Ахмеда. Ахмед показал ей машину. Говорит, что долго сидела там в темноте и глазела, как мерцают и переливаются волшебные огоньки. Режим не нарушала. Но интересное дело стало наблюдаться после её визитов в одиночку в гастроном. Это мы уже потом заметили, когда она вернулась в Рим.

Есть там скандальная тётка в колбасном отделе. Такая неуёмная, что просто страсть! Ни споры, ни жалобы её не берут. Всегда найдёт, на что рявкнуть. А с другой стороны, продавец ловкий и честный. Тут уж не отнимешь. Раз колбасный отдел, то Ферида никак не могла мимо неё пройти. Так эта тётка вдруг словно преобразилась. Ни хая, ни грубого слова не услышишь. И никто не знает, что такое вдруг с ней произошло. Только одна девочка из кондитерского отдела сказала Анне Петровне, что видела как-то раз Фериду, о чём-то тихо беседующей в уголке гастронома с Горластой Галкой. Нам наша красавица ничего не сказала.

Гертруда приехала через два дня после нашего ночного совещания. Остановилась в "Европейской" и сразу к Анне Петровне. Так они договорились по телефону. Анна провела её по дому и рассказала, что мы хотим всё восстановить почти в первозданном виде. Приятная женщина заметно старше брата. Конечно же, Эрмитаж, Русский музей и осенний Летний сад. Спрашивала о Петергофе, но он уже закрыт на зиму. Хлопоты по перевозке тела. Когда она уехала, то мы опять собрались в столовой. Ферида расставляет чашки, тащит чайники, и присаживается рядом со мной. А посреди стола три толстенные папки, потемневшие от времени.

— Гертруда без возражений и условий согласилась оставить эти бумаги в Доме, который принадлежал владельцу бумаг. Тем более что его здесь помнят и попробуют в них разобраться. Мы поехали на склад, где готовились к отправке вещи Макса, и я привезла папки сюда.

— Три папки, три папки, — продекламировал я, пододвигая одну из них к себе. — Боюсь, что три папки документов для такой грандиозной системы — это очень мало для того, чтобы понять все нюансы её работы. Скорее это будут памятки к тому, что варилось в голове у Генриха Швейцера.

— Так кто стал наследником Макса? — поинтересовался Капитан.

— Завещания нет, сказала Гертруда. Так что наследник она. Правда, она сама далеко не бедный человек и колеблется, принимать наследство брата или нет. Ей прекрасно известно о тёмном происхождении его состояния. По причине его сомнительных дел они и отдалились друг от друга. Я её предостерегла, что в состоянии её брата могут оказаться и средства, приведшие к его смерти. Думаю, она поняла, о чём речь и примет к сведению.

— Ну, приняла к сведению и дальше что? Угроза может ожидать за каждым углом.

— Только в том случае, пока она владелица чужих денег. Она может оставить, скажем, себе дом, а банковские вклады отписать казне. Кто ищет какие-то деньги пусть их в казне и ищет. Гертруда сама сообразит, что делать. Весьма неглупая женщина. Сергей, ну, что там у тебя?

— Бумаги довольно сильно пострадали. Видите, какие — жёлтые и хрупкие. Даже перегибать нельзя. Наверное, не раз отсыревали, а потом высыхали. Надо бы с них сначала копии снять и с копиями работать. Но работа титаническая по переводу и осмыслению. Нам сейчас не по зубам. Да и необходимости особой нет. В любом случае, разберёмся мы с бумагами или нет, к машине, пока она работает, мы и прикасаться не будем. Главное, что они, наконец, у нас, и мы в любой момент можем к ним обратиться.

— А что это за бумаги? — толкает меня локтём в бок Ферида. — Очень важные?

— Это бумаги о том, как устроена машина, которую ты видела у Ахмеда.

— Тогда важные. Ведь и машина тоже важная. Я так думаю.

— Правильно думаешь. Ахмед, знаешь что. Положи-ка папки в стол-конторку, который стоит у машины. Пусть там и лежат до поры, до времени. А мы с тобой, Ферида, завтра утром двинем в Рим. Провожу тебя к подругам.

*