— Знаешь, Сергей, — признался Капитан, — после стольких лет явной и тайной жизни меня всё равно не покидает ощущение нереальности происходящего. Хотя нет, наверное, не так. Реальность фантастичного я давно уже принял как факт. Но с какого-то времени мне каждый раз перед перемещением как-то немного не по себе. Словно за спиной стоит какая-то неопределенная фигура, наблюдает за мной, и от ее желания зависит, попаду я в очередной раз в другой мир или нет.

— И это не с самого начала?

— Пожалуй, не с самого. По молодости я бросался туда без всяких раздумий и сомнений. Не занимался самоанализом и не смотрел по сторонам.

— Может, всё дело в рационализме взрослого человека? Он заставляет критически относиться к каждому шагу. И тогда эта неопределенная фигура — вы сами.

— Да, может, ты и прав. Раньше мне было достаточно лишь пребывания там. Потом наступило время, когда меня безудержно потянуло приносить оттуда какие-нибудь вещи на память.

— И что из того? И меня на это тянет. И натаскал бы, если бы у родных не возникло вопросов, откуда они берутся. У нас с вами одна и та же тяга, Капитан. Создать и здесь хотя бы иллюзию, воспоминание тамошнего мира. Что тут ненормального?

Мы сидели у Капитана дня через три после обнаружения машины Генриха Швейцера. Смаковали последние капли вина Колина и болтали о том, о сем. Мама с бабушкой сегодня отбыли в Новгород на похороны бабушкиной сестры, завещавшей маме всё свое имущество. Хлопоты с ним, девятины, визиты по тамошней родне займут, наверное, недели две. На неделю у меня накопилось отгулов на работе, и на неделю я написал заявление за свой счет. Всерьез собрался завтра в Верн. Вот и зашел на дорожку поболтать.

— Капитан, я не вторгнусь во что-то непозволительное, если попрошу вас рассказать о ваших сувенирах оттуда? По вашему выбору.

Капитан встал и начал медленно прохаживаться вдоль рядов своих сокровищ, осторожно беря некоторые из них в руки.

— Этот секстант я снял с напоровшегося на скалы и покинутого командой купеческого корабля. Эта подзорная труба — единственное, что осталось на память от капитана пиратского корабля, растерзанного собственной же командой. Всё прочее команда тут же поделила между собой. Эту изумительную курительную трубку из черного дерева и слоновой кости в виде головы негра мне продал пьяный боцман за серебряную монету и кружку рома. Эта абордажная сабля — обычная сабля. Повседневный инструмент пирата без всякой истории. Просто очень красиво, искусно сделана. Эти карты — не просто карты. Это копии секретных карт английского адмиралтейства. Энергичная публика южных морей предпочитает их всем другим картам и вносит в них свои уточнения.

— Предпочитает? — переспросил я.

— Разумеется. Ведь всё происходит и сейчас. Хотя и не здесь.

— А ваше место в этой публике, Капитан?

— Владелец кабаков, а также скупщик краденого и награбленного.

— Чины немалые, — усмехнулся я.

— Пожалуй, но наиболее приемлемое, что можно использовать при внезапных появлениях и исчезновениях в тех условиях, не возбуждая подозрений. А всё остальное — уже по обстоятельствам.

— Понимаю.

— Вряд ли. Это нужно видеть и ощущать. Хочешь завтра со мной?

Я просто опешил от неожиданности. Туда, к пиратам? Завтра? С Капитаном? Обалдеть! А как же Верн?

— Надолго?

— Как захочешь. Уйти можно в любое время.

Тогда у меня и для Верна время останется. Такой шанс расчувствовавшегося Капитана вряд ли еще когда подвернется.

— Ловлю на слове. Во сколько?

— Ну, часиков в девять-десять. Лучше пораньше. Там и позавтракаем.

— Идет.

Без десяти девять следующего утра Капитан уже впускал меня в дверь.

— Готов?

— Готов.

— Тогда и не будем тянуть. Закрой глаза.

И Капитан положил мне руку на плечо. Обычная легкость, замирание чего-то от ощущения движения вверх. Внезапно стало жарко.

— Приехали.

Большая, довольно прилично обставленная комната, по мебели напоминающая кабинет. Через дверь видна и другая комната с большой кроватью. Бездна солнечного света врывается в распахнутые створки выхода на террасу. К ней и подталкивает меня Капитан.

— Пойди, осмотрись вокруг.

Терраса весьма обширная из белого с желтыми прожилками камня с парапетом по пояс. Солнце палит нещадно, и только упругий, обволакивающий ветер примиряет с жарой. За парапетом — полого спускающийся к морю серповидный берег, весь застроенный белыми домами самого разного размера, утопающими в зелени. Где-то в середине вычурное строение с колоннами и претензией на классический стиль. Если сверху смотреть — вполне симпатичный городишко. А если посмотреть вверх, то у Капитана здесь приличный и немаленький домишко.

За домами — неправдоподобная синева моря, какой не увидишь даже в Верне. Пара больших кораблей в гавани и множество мелких. Отсюда обзор не во весь горизонт, и не определить, на острове мы или на материке. В правом крае видимого горизонта видна еще какая-то далекая земля. В левом тоже.

Позади меня послышались шаги. Капитан в тёмно-синем, вышитом серебром камзоле, голубой рубахе, коротких штанах, смахивающих на зауженные галифе, башмаках с пряжками и шпагой на левом боку выглядит потрясающе. Ему бы еще парик с косичкой — и был бы стопроцентный, как минимум, эсквайр.

— Мы тебе тут уже подобрали кое-что из пиратских трофеев. Слуга уже сбегал на склад в порту. Иди, переоденься в спальной.

Мне тоже достались туфли с пряжками. Правда, попроще. Длинные серые штаны чуть коротковаты, но ничего. Тёмно-красная рубашка без пуговиц и потертый, свободный кожаный жилет оказались впору. Простой черный пояс с коротким кинжалом в ножнах довершил преображение. В комнату вошел негр, молча забрал снятую одежду и растворился где-то в недрах дома. Остался еще какой-то непонятный предмет. Кожаный мешок с пришитой снаружи к дну сдвоенной веревкой. Ага, кожаная интерпретация русского вещмешка — сидора. Завязал и одел на плечо.

— Вот то, что надо, — оглядев меня, изрек Капитан. — Будешь играть роль моего помощника. Какое возьмешь имя?

— Серж.

— Ну, Серж так Серж. А меня здесь величают сэр Виктор или просто Виктор, или даже иногда Вик. В зависимости от обстоятельств. Всё-таки английское владение. Пойдем обратно на террасу. Я тебя немного проинструктирую. Этот кусочек земли называется остров Альберта. Соответственно, город — Порт-Альберт. Вон тот дом с колоннами — резиденция губернатора весьма обширного архипелага. Тварь продажная и неприятная! Хотя порядок на острове поддерживает строгий.

— Мы с ним встретимся?

— Надеюсь, что нет. Сэр Хаксли со мной обходителен из-за моих денег и связей в местных бандитских и торговых кругах, но змея еще та. Так вот, продолжу о местных порядках. Альберт — место безусловного перемирия. В порт может войти кто угодно. Хоть торговец любой страны, хоть пират. Можно заключать любые сделки, но упаси Боже затеять какую-нибудь свару, нападение или даже драку в кабаке. Отдельные бунтари попадут не в тюрьму, а на кладбище, а агрессивные команды будут расстреляны вместе с судами. Для этого, видишь, в порту два военных фрегата.

— Суровый порядок.

— Зато спокойно, ибо окружение дальше, за пределами десяти миль будет уже взрывоопасное. Вон тот остров на горизонте справа называется Компас из-за своей продолговатости, вытянутой с севера на юг. На нем город и порт Румпель. На горизонте слева остров Пинта с портом Тринидад. Оба этих порта — пристанище пиратов. При условии, что они не беспокоят местных жителей. Между собой им разрешается делать что угодно, кроме судовых баталий в порту.

Если эти правила нарушаются, то с Альберта быстро прибывает карательная экспедиция и виновники развешиваются на реях, если не успевают смыться. Но этого не было уже давно. Оба острова — удобные и спокойные корсарские базы, если не портить отношений с губернатором. Пираты сами следят за порядком и сами же установили правило, что судно, сделавшее первый выстрел в порту, подлежит немедленному уничтожению всеми, кто только окажется рядом. Уходи из порта и тогда воюй с кем угодно и сколько угодно.

— Как я понял, никаких законов тут нет. Даже английских.

— Правильно понял! Кроме одного неписаного закона — язык русский.

— Ну, это само собой.

— Во всех трех портах у меня таверны и торговые конторы со складами при них. Помнишь у Крылова басню про лебедя, рака и щуку? На Альберте таверна "Рак", на Компасе — "Альбатрос", а на Пинте — "Барракуда". Прибыльное дело. Но главное, что я могу оказаться в любом из этих мест и поэтому никогда неизвестно, есть ли я вообще в каком-нибудь из них. Понимаешь?

— Очень даже неплохая организация видимости присутствия при полном отсутствии.

— Что-то мы заговорились. Пойдем-ка в мой кабак, а то есть хочется.

Спустившись с террасы на несколько ступенек, мы вышли через кованые ворота и пошли вниз по мощеной улице. Таверна "Рак" с вывеской "Таверна "Рак"" с огромной клешней оказалась вполне приличным, чистеньким заведением в пятидесяти шагах от берега. Светлый зал, фарфоровая посуда, цветные скатерти на столах. Не кабак, а тематическое кафе в, так сказать, староанглийском стиле. Сюда не стыдно бы даже с девушкой заглянуть.

— В вашем непотребном заведении, гнезде, предназначенном для разгула и разврата, образцовый порядок, сэр Виктор. Как в домашней столовой. Я поражен и обескуражен. Пираты сюда забредают, наверное, без особой охоты. Если судить по литературным произведениям об их порочных, свинских наклонностях. Я даже не удивлюсь, если вон из-за той занавески сейчас выпорхнет юное, хрупкое создание в юбке, с розой в волосах и серебряным подносиком в руках.

Из-за занавески выпорхнул хромой верзила в аккуратной, ухоженной одежде и старательно заковылял к нам.

— Ну вот, вдребезги разбито всё благостное впечатление.

Верзила доковылял до нас.

— Здравствуйте, сэр Виктор.

— Здравствуй, здравствуй, Люк. О делах потом. Познакомься, — мой временный помощник Серж.

Люк доброжелательно кивнул мне, развернулся и заковылял обратно.

— Здравствуйте, сэр Виктор. Ваше утреннее вино, — раздался у меня за плечом мелодичный голосок.

Вовсе не хромая обладательница голоска была юна, хрупка, в юбке, с белой розой в пышных, черных волосах и держала в руках поднос с кувшинчиком и двумя высокими, стеклянными стаканами.

— Познакомься, Марианна, — это мой помощник Серж.

— Очень приятно познакомиться с вами, Серж.

— Марианна, обычный завтрак на двоих.

Марианна упорхнула.

— В заведении есть не одна занавеска, — заметил Капитан, — а что касается привычек и пристрастий пиратов, то они не всегда литературные и с некоторыми сам познакомишься в "Альбатросе" или в "Барракуде". Я же тебе говорил, что Альберт — остров перемирия, а "Рак" — стол переговоров. Ты не представляешь, какими шелковыми и сговорчивыми становятся самые отпетые головорезы, попав в такую не привычную для них обстановку. Особенно когда перед глазами вон та мудрая надпись.

Я повернул голову. Действительно, на стене крупная надпись: "Если ты что-то хочешь сказать, то прежде подумай, то ли нужно сказать. Если ты хочешь что-нибудь сделать, то прежде подумай, удастся ли тебе после этого вообще что-то делать".

— М-м да-а, сурово, но доходчиво.

Капитан взялся за кувшинчик.

— Не рановато ли для вина? — поинтересовался я.

— Это не вино, а виноградный сок с виноградников на южном склоне острова. Местные жители зовут вином всё, что выжато из винограда. Это, например, утреннее вино. Местная пресная, некипяченая вода скверная на вкус, а пиво вообще отвратительное.

— О, очень даже хороший виноград, — похвалил я, отхлебнув из стакана.

— Однако с твоим сказочным вином не сравнится никогда.

— Ваш завтрак, сэр Виктор. Ваш завтрак, Серж. Куриные ножки и яичница, — пропела Марианна.

Она действительно прелестна. Особенно когда нагибается над столом, и юбка восхитительно облегает нижние округлости. Потрогать, что ли? Что это будет? Небольшая бестактность или недопустимое хамство невоспитанного гостя? Да и сказочные прелестницы непредсказуемы, а рука у них тяжелая. Мне вспомнился один поучительный случай из кабацкой практики в Верне.

У Капитана в глазах смешинки.

— Правильно, что удержался, — произнес он, когда девушка ушла. — Марианна строго воспитана, а с ее защитниками лучше не иметь конфликтов.

Куриные ножки оказались отменными, яичница — великолепной, а утреннее вино — уместным и приятным.

— Ну что ж, — вставая, произнес Капитан, — займемся делами.

За занавеской, за которой скрылся Люк, оказался длинный коридор с множеством дверей. Капитан толкнул одну из них. Нетесная комната без окна со столом, несколькими стульями и большим кованым сундуком в углу. Горят две свечи. Люк встал из-за стола, освобождая хозяину место.

— Докладывай.

— Вот отчет за три месяца, — сообщил Люк, кладя перед хозяином несколько листов бумаги.

— Расскажи лучше на словах.

— Как вы и распорядились, мы отказались принимать одежду. Слишком хлопотный и неустойчивый сбыт. На итоговые результаты это никак не повлияло.

— Хорошо. Дальше.

— Рыжий Хенк предложил большую партию хороших тканей. Очень большую и очень хороших. Проверил. Взял с хорошей скидкой на то, что здесь столько не сбыть, а в ближайшее место материка их отправлять нельзя. Они туда и шли. Можно засветиться. А отправлять дальше — лишние расходы.

— Так.

— Заплатил ему четверть того, на чем сошлись. Остальное — после продажи. Согласился без звука.

— Отлично.

— Золотая и серебряная испанская посуда и оружие отданы голландскому торговцу с условием продажи в северные страны. Деньги получены.

— Что еще из крупного?

Люк покосился на меня.

— Говори. Можно, — распорядился Капитан.

— Сто пятьдесят фунтов затребовал капитан "Морского ветра" на ремонт и обновление такелажа. Я дал.

— Правильно.

— Всё, что положено команде, начислено и как обычно — на хранении в надежном месте. Из непредвиденных расходов — приобретение новой посуды для таверны и расширение стада и птичника. Число посетителей растет. Всё прочее — легальное и нет — как обычно.

— Итог?

— Шестьсот восемьдесят два фунта стерлингов в пиастрах и дублонах.

Люк полез в сундук и грохнул на стол зазвеневший мешок.

— Отлично. Оставь пока у себя. Нам еще в Румпель и Тринидад. Заберу, когда вернусь. Все?

— Нет. Вас ищет Ржавый Билл.

— Вот как? — и обернувшись ко мне, — Ржавый потому, что его команда ленится чистить пушки снаружи, и они порыжели. У него три неплохих двадцатипушечных судна.

— Два.

— Что два?

— Два судна у Билла. Третье недавно бесследно пропало. Он уже отчаялся его увидеть. Носится как угорелый по островам и пытается хоть что-то разнюхать.

— Не похоже на Ржавого Билла. Он никогда о потерях так не переживает. Разве что на пропавшей посудине было что-то такое, что потерять было недопустимо. Держи ушки на макушке. Если он опять появится, то скажи, что вечером я буду здесь, а утром опять уплыву. Пусть ждет, если уж так приперло.

— Хорошо.

Когда мы вышли из таверны, Капитан спросил:

— Ты понимаешь, что означает рост числа посетителей этой таверны, о котором говорил Люк?

— Что?

— Край пиратский. Прирост может быть только за счет пиратов. Отребье возжаждало культурного отдыха!

— Вот тебе и литературные наклонности.

Так, переговариваясь, мы подошли к небольшому пирсу с причаленной легкой одномачтовой яхтой. Два черных матроса в одинаковой холщовой робе.

— Квали, какой ветер?

— Точно на ост, сэр, но к вечеру, как обычно, переменится к зюйду.

— Тогда сначала на Компас.

— Есть, сэр!

Волны плещутся, солнце печет, посудинка резво бежит вперед. Даже качки почти нет. Благодать!

— Какая скорость, сэр Виктор? — интересуюсь я.

— Узлов десять. Через час будем на месте.

— Я посмотрю у вас и слуги, и матросы — все негры.

— Не все, а одни и те же. Дома они слуги, а в море матросы.

— Экономно.

— И спокойнее.

Входим в гавань. Довольно оживленно. На рейде десятка два судов без флагов. Два-три довольно больших, а остальные — не очень. Но все с пушками и на всех, которые можно разглядеть, не меньше, чем по двое вахтенных. С некоторых машут нам шляпами, и Капитан отвечает жестом руки. Проскальзываем между судами и пристаем в конце довольно длинного причала. Хотя причаленных судов всего два в противоположной стороне. Оба без пушек — торговые. Около них суета таскания бочек, мешков и ящиков из ближайшего здания.

Вдоль берега — длинный строй складов и домов, мало похожих на жилые. Широкая улица начинается прямо от причала. Какой-то оборванец сорвался с места и побежал вверх по улице. Высаживаемся и идем туда же. А за спиной наша посудинка отходит от причала метров на десять и бросает якорь. Вокруг довольно многолюдно. Публика разношерстная, но в основном не воинственная. Женщин немного, но попадаются, спешащие по хозяйственным делам с сумками и корзинками. Никакого напряжения в воздухе не витает. Обычный портовый город. Лишь изредка парами, тройками лениво проходят с независимым видом фигуры в пестрой, новой или потрепанной одежде и залихватских шляпах, но вооруженные саблями и пистолетами. Некоторые раскланиваются с Капитаном, отвечающим им легким кивком головы.

Тихонько пихаю Капитана:

— Настоящие пираты?

— Они самые, — и снисходительно улыбается, — чуть дальше, метров через сто лежит поперечная улица. Это граница, которую им без приглашения запрещено переходить.

— Сэр Виктор, я у причала заметил два вроде торговых судна. Как они не боятся сюда заходить?

— Сам бы мог догадаться. Если никто не станет снабжать припасами и вывозить награбленное, то и пиратству конец. Это неприкосновенные торговцы, — и, мгновение подумав, добавил: — Вроде меня. И вроде пришли.

Вывеска "Альбатрос", конечно же, знавала и лучшие времена. Покосилась, облупилась и потрескалась. И в этом свое очарование как бы благородной старины. Сама таверна выглядит гораздо крепче. Управляющий встречает хозяина на пороге. Крепкий, решительный мужчина лет пятидесяти с обветренным лицом. Предупрежден. Бегун с причала?

— Здравствуйте, сэр Виктор.

— Здравствуй, Роб. Всё как обычно?

— Да пока, слава Богу.

— Познакомься — это мой временный помощник Серж.

Жмем друг другу руки.

— Перекусить или сначала дела, сэр Виктор?

— Пожалуй, дела. Веди.

Большой зал, отделанный под корабельную каюту, трюм. Никакого изыска. Грубая, но прочная мебель. Само собой, никаких скатертей или фарфора. В глаза бросается множество повреждений на опорах потолка, стенах, столах. Опасное место, но видно, не сейчас. Несколько человек бандитского и не бандитского вида спокойно что-то жуют и чем-то запивают, сидя за разными столами. Коридор, комната без окон, стол, сундук, отчет за три месяца на бумаге.

— Роб, давай на словах, а отчет я заберу с собой.

— Отказались от сделок с одеждой…

— Дальше.

— Помните Коротышку Француза, который где-то пропал больше полугода назад?

— Помню.

— В прошлом месяце появился с большой партией золота в грубых изделиях на лом. Говорит, что тряхнул индейцев. А по пьянке всё твердил, что затмит славу самого Кортеса.

— И что дальше? Что за изделия?

— Статуэтки, какие-то сосуды, пластины с какими-то непонятными знаками, рисунками. Утверждает, что из индейского храма. Похоже на то. Всё, что мельче, до меня не дошло, — доложился Француз. Но всё-таки распродал другим скупщикам. Остался только большой идол, которого никто уже взять не смог — издержались на мелкие вещи. Француз туда, Француз сюда — не берет никто по цене ломового золота. Тут я ему и предложил взять за полцены и с рассрочкой. Сумма даже в этом случае очень большая. Он повертелся, повертелся и согласился. Идол у меня на складе. Вчетвером затаскивали. А Француз неделю назад отправился опять туда, чтобы переплюнуть славу Кортеса.

— Покажи идола.

Забрали со стола большой переносной фонарь. Вышли в коридор. Окованная железными полосами дверь в самом конце открылась с ужасным скрипом.

— Смазал бы хоть.

— Собираюсь, собираюсь да всё что-то отвлекает.

Идол посреди комнаты накрыт мешком. Роб сдергивает его. В самом деле идол. Грубый, но большой. Наверное, в половину человеческого роста. Золото темное. Признак отсутствия примесей. Капитан подошел и попытался поднять. Не вышло. Покачал из стороны в сторону. Чуть не уронил себе на ноги.

— Ладно, закрой.

Вернулись в контору. Капитан сел и, раскачиваясь на стуле, начал над чем-то размышлять.

— Историческая, культурная ценность, мать ее!

— Что, что? — не понял Роб.

— Да ничего. Сколько ты за него отдал?

— Тысячу двести фунтов.

— А остался должен?

— Четыреста.

— На какой срок?

— На два месяца.

— Француз что, сбрендил, что ли? Пропадал чуть ли не год, а тут решил за два месяца обернуться. Ну, да ладно, срок нужно соблюдать. Соберешь за два месяца четыреста?

— Конечно. У меня сто уже есть.

— Стало быть, вернется Француз — рассчитаешься. Когда бы он ни вернулся. Или с командой, если команда вернется без Француза. Деньги должны быть наготове в любой момент. Чтобы никакая случайность не могла расторгнуть сделку. Если что вдруг пойдет не так — возьмешь деньги у Люка. Месяца через два должен вернуться голландец. Продашь идола ему за пять тысяч. В Европе он возьмет вдвое. Тысячу возьмешь себе. Если продашь за четыре с половиной, то себе возьмешь только пятьсот. Здесь всё понятно?

— Всё.

— Что дальше?

— Остальное всё — обычные мелочи, если о наших делах. А интересные новости две. Ржавый Билл с ума сошел со своим пропавшим кораблем. Вас зачем-то ищет. Другим скупщикам с вопросами уже надоел до невозможности.

— Слышал. А вторая новость?

— Мы скоро будем новой Европой. Оказывается, и у нас может возникать мода.

— Ты это серьезно? И на что у нас мода возникла?

— Как ни странно, на обеды и ужины в таверне "Рак" на острове Альберта.

Я никогда не видел Капитана так дико хохочущим.

— Нет, это ж надо же! В "Раке"! Мода!

— Вы зря смеетесь, — остановил его Роб. Мне уже некоторые пеняют, что у меня не так, как там. Но это еще ерунда. Они собираются по двое, по трое, прихорашиваются, нанимают парусную лодку и отправляются обедать в "Рак". А вернувшись, собирают толпу вокруг себя разными сказками. Но я-то знаю, что врут больше половины. К Люку-то я захожу регулярно.

— Знаешь что, Роб, ты пособирай эти сказки. Они нам могут очень пригодиться. Обедать мы будем в "Барракуде". Так что не суетись.

Выходим из "Альбатроса" и не спеша идем к причалу.

— Не жалко идола, сэр Виктор?

— Жалко. А что сделаешь? В любом случае пропадет. Слишком рано нашли.

— Да, пожалуй.

Доходим до причала. Черные матросы, увидев нас издалека, уже подтянули посудину к берегу. Прыгаем в нее.

— На Пинту, — командует Капитан.

Ветер, как говорят моряки, посвежел. То есть небольшое волнение и качка имеются. Но качка на меня не действует. Быстро бежим галсами[7]Галс — движение судна относительно ветра.
, то и дело меняя курс. Направление ветра не очень благоприятное. Зато при возвращении на Альберта ветер будет прямо в спину. Капитан говорит, что часа за два с половиной доберемся до Пинты. Сама Пинта из едва заметного холмика на горизонте выросла до вполне различимых контуров и продолжает расти. Казалось, вот-вот пристанем. Ан нет, еще далеко. Зрение обманывает огромная гора, у подножия которой и раскинулся порт Тринидад.

Удобная, защищенная с трех сторон бухта заставлена кораблями не очень густо. Лавируем между ними. Сэр Виктор отвечает на приветствия. Весь причал заставлен судами, и поэтому высаживаемся на песчаном пляже рядом с ним.

Кабак "Барракуда" оказался прямо перед нами немного выше по берегу. Почти точная копия "Альбатроса", как, впрочем, и само окружающее поселение — копия Румпеля. Навстречу нам из дверей вылетает какая-то фигура и тыкается носом в песок. Ей вслед летит шляпа.

На пороге появляются два здоровяка и безучастно наблюдают, как фигура с трудом поднимается, отряхивается, а потом, вдруг что-то сообразив, начинает хвататься за пояс в поисках оружия.

— Снорки, когда прочухаешься, тогда и приходи за своими пистолетами, — кричит один из вышибал и снимает шляпу, придерживая перед нами дверь. Капитан небрежно кивает, и мы заходим внутрь. Навстречу уже бежит управляющий всем этим безобразием. Коренастый крепыш неопределенного возраста, боцманской внешности и в полосатой тельняшке.

— Ларри, обедать, — коротко бросает Капитан.

— Сей момент, хозяин. Том, Чарли, быстро!

Мгновенно свободный стол накрывается скатертью, расставляются тарелки, бутылки — и вот уже тащат подносы с едой. За соседним столом начали было возмущаться исчезновением подавальщика, но, узрев, кого он обслуживает, замолкают.

Уже сидя, оглядываюсь вокруг. Гул голосов. Не все, но многие — ну и рожи! Очень литературные и киношные. Табачный дым, испарения разлитого рома и пива, запах кухни создают смог, который плавает облаком выше уровня груди стоящего человека. Сидишь вроде ничего. Встанешь — ест глаза. Капитан с усмешкой наблюдает, как я озираюсь вокруг.

— Сейчас и в "Альбатросе" то же самое. Мы там были, когда контингент еще не проснулся после вчерашнего. Пока мы плыли сюда, пробудились здесь и там и выбрались прожигать заработки. Не обращай внимания. Ешь.

Несмотря на непрезентабельность заведения, пища достойная. Суп, чем-то похожий на грузинские чанахи, баранина на ребрышках, куриное рагу. Пираты совсем не плохо питаются на берегу. Так и звон монет, небрежно бросаемых на стол, говорит о хорошем стимуле для поварского искусства. Вино, правда, неважное. Быстро заканчиваем и в сопровождении Ларри скрываемся в недрах заведения.

Стол на месте. Сундук на месте. Отчет есть.

— Отказались от сделок с одеждой…

— Дальше.

— За четверть цены взял груз хлопка. Разгружен на склад. Думаю, надо придержать до зимы, когда цены подрастут.

— Разумно. Проследи, чтобы не подмок за это время. Иначе сгорит.

— Я его в новый склад.

— Дальше.

— Коротышка Француз распродавал индейское золото. Я взял на шестьсот фунтов. Отдал за восемьсот пятьдесят.

— Неплохо.

— Предлагали много серебра в слитках. Удалось взять по четвертной цене только на четыреста фунтов. Больше денег в наличии не было. Голландец забрал за тысячу двести.

— Когда вы только научитесь работать вместе? У Люка мог взять денег. Сделка была бы вдвое больше.

— Каюсь, не сообразил.

— Кайся, кайся, что еще?

— Был слух, что с Ямайки ушло в Англию большое английское судно с грузом сахара и собранными за год налогами. Больше его никто не видел. Штормов не было.

— Ну, и что из этого?

— Ржавый Билл предложил сахар по четвертной цене. Я взял.

— Думаешь, Ржавый Билл приложил лапу к английскому судну? Он что, с ума сошел?

— Не знаю, сошел или нет. Соображайте сами. Теперь он как волк ищет следы уже своего пропавшего судна. Чего ради?

— Наверное, на его пропавшей посудине было что-то с английского судна. Причем такое, что никем не должно быть обнаружено и привязано к нему. У него чутье обостряется, когда дело начинает пахнуть для него веревкой. Не надо было ему, находясь на территории и под покровительством Англии, нападать на английское судно. Он всех подставил, а не только себя. Да, то, что он ищет меня, можешь не говорить. Знаю.

— Есть еще сегодняшний слушок, имеющий отношение к этому делу.

— Да?

— В море выловили чуть живого матроса и при этом якобы с пропавшего судна Ржавого Билла. Умер через час, всё время повторяя что-то про большой красный корабль с тысячей пушек. Таких кораблей не бывает. Бред, наверное.

— Интересный слушок.

— Если уже и я его знаю, то Ржавый Билл узнал уже давно. Ему имеет смысл взглянуть на покойника, чтобы опознать, его это матрос или нет.

— Как некстати этот покойник!

— А нам-то что до него?

— В этих краях никогда не знаешь, когда и откуда на тебя свалится гора. Так или иначе, мы с этим делом связались, купив сахар.

— Кто же мог знать?

— Успокойся, тебя никто не винит. Ладно, какой итог?

— Тысяча двести десять фунтов.

— Очень неплохо, Ларри. Свое взял?

— Взял.

Ларри полез в сундук и выложил на стол два звякнувших мешка.

— Серж, забери.

Я развязал сидор, спустил в него полученную выручку, завязал и закинул на плечо. Тяжеленьки пиратские денежки!

— Мы пошли, Ларри. Будь здоров.

— До свидания, сэр Виктор. Да, чуть не забыл. Ходят какие-то смутные слухи про бесовские искушения в таверне "Рак".

Весь путь до острова Альберта Капитан молчал, погрузившись в размышления. Только выбираясь из яхты, тяжело вздохнул:

— Ну и кашу заварил Ржавый Билл. Собрали, что называется, слухи.

В "Раке" царила, прямо скажем, вечерняя идиллия. Не битком, но свободных мест немного. Вся публика делится на тех, кто здесь впервые, и кто не впервые. Но на всех явно видны следы серьезных трудов над посильным облагораживанием своей внешности. Во всяком случае шейные и головные платки явно постираны, а шляпы почищены. Тот, кто впервые — сидит, словно аршин проглотив. Иногда даже — пряча грязные руки под стол. Тот, кто не впервые, разыгрывая завсегдатая, щеголяет стрижеными ногтями и развязно поковыривает вилкой в зубах.

Марианна не одна обслуживает посетителей. В зале еще две девушки. Одна из них подсела к столу, занятому небритой троицей зверского вида, и терпеливо объясняет клиентам, для чего перед каждым из них лежит по нескольку ложек и вилок. Чему они обалдело, но сосредоточенно внимают, боясь дохнуть на сидящее напротив них ангельское создание.

Узрев такую картину, Капитан настолько оторопел, что только и смог пробормотать:

— Черт меня побери! Отлучился-то всего-навсего месяца на три…

Тихонько предостерегаю:

— Осторожнее, сэр Виктор. Еще не хватало, чтобы вы хлопнулись в обморок от удивления.

Воспользовавшись шоковым состоянием хозяина, неслышно подкрался Люк. Пробормотал вполголоса:

— Ржавый Билл тут уже третий час околачивается. Вон в угол забился.

— Передай, что я приму его в конторе. Пойдем, Серж.

Мизансцена нехитрая. Капитан за столом. Ржавый Билл перед столом. Я в углу на сундуке.

— Здравствуй, Виктор, — начинает Ржавый и, кивая на меня: — Это кто?

— Здравствуй, Билл. Мой помощник. Можешь говорить.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Дело вот какое. Ты, конечно, слышал, что у меня судно пропало. Причем в сезон отсутствия бурь.

— Слышал. Как и не только это, благодаря тебе.

— Это ты на что намекаешь?

— О намеках потом. Сначала выкладывай свое дело.

— Я думаю, что мое судно не просто пропало, а его кто-то пропал. Если я прав, то груз с него должен где-то и у кого-то всплыть.

— Резонно. А я тут причем?

— Ты один из самых крупных скупщиков в этих краях, если не самый крупный. Я опишу тебе, какой груз пропал, а ты по старой дружбе подскажешь, если он попадет к тебе, от кого он пришел. На сам груз я не претендую.

— Давай, Билл, расставим всё по местам. Друзьями мы с тобой никогда не были. И ты по существу предлагаешь мне заложить поставщика. Кто после этого будет со мной работать? Ты забыл правило: сам потерял — сам и возвращай. А не можешь — забудь.

— Значит, нет?

— Значит, нет. Ты ведь ко мне не первому обращаешься. Что получил?

— Не боишься потерять крупного поставщика?

— Какой ты теперь поставщик! Тебе бы теперь самому лишь бы ноги унести.

— С чего бы это?

— Ты упомянул, что твое судно пропало в сезон отсутствия бурь.

— И что?

— А мне также известно, что в этот же сезон пропало английское судно с Ямайки, груженное сахаром и другими мелочами. Тебя подвела жадность. Не надо было тебе продавать сахар, когда его больше ниоткуда не поступало. Утопил бы вместе с англичанином — и концы в воду.

— Я же тебе его и продал.

— Очень плохо. Косвенно втянул и меня в свою аферу. Свидетелей, что ты его продавал, куча. Рано или поздно концы с концами свяжут — и тогда что будешь делать? У Лондона руки длинные и петлю тебе на шею быстро накинут. Допускаю, что от королевского льва еще можно увернуться. Но ты ведь подставил здесь всех. На английской территории английские подопечные уничтожили английский корабль с английскими подданными и деньгами английского казначейства. Адмиралтейство мигом снарядит карательную экспедицию и сотрет с лица земли Румпель и Тринидад. Хотя для этого хватило бы и тех двух фрегатов, которые стоят в гавани Порт-Альберта. Вот такую свинью ты всем нам подложил. Думаешь, от своих удастся скрыться? Сомневаюсь.

Даже под бородой и загаром было видно, как Ржавый Билл малость побелел, но сразу не сдался.

— Фрегаты из Альберта никуда не тронутся.

— Вот даже как? И губернатор замешан в твоей афере? Тогда вас повесят рядом. Дам тебе совет не как другу, а как бывшему клиенту. Я даже и знать не хочу, чту вас связывает с губернатором и что ты там добыл такое привлекательное на потопленном англичанине. Забудь всё. И свое пропавшее судно, и товар, и губернатора, и ваши планы. Снимайся с якоря и драпай куда-нибудь на Мадагаскар. Там тебя не знают, места много и далеко. Может, еще уцелеешь.

Ржавый поднялся.

— Виктор, а ты ничего не слышал о красном корабле с тысячей пушек?

— Не только слышал, но и видел, и даже топтал палубы кораблей самых разных цветов, но с тысячей пушек не встречал. Всё?

Ржавый молча вышел. Капитан выглянул за дверь.

— Люк, ты далеко?

— Не очень.

— Пошли за Ржавым кого-нибудь последить, что он будет делать. Отдай Сержу мешочек и организуй поужинать.

Я принял от Люка мешочек с пиастрами и дублонами. Сидор заметно потяжелел. Капитан уже сидел за столом и с интересом наблюдал, как замеченная мной троица зверского вида разбирается между собой с сервировкой, горячо споря по поводу каждой ложки и вилки. Все еще до сих пор трезвые. Хотя бутылки на столе стоят. Спор кончился тем, что, оглянувшись с опаской по сторонам, они разделались со стоящей перед ними жареной рыбой руками.

— Ваш ужин, — оповестил голосок Марианны.

— Обе посудины Ржавого снялись с якоря, — вполголоса сообщил Люк.

— Вот, теперь самим придется расхлебывать ситуацию, — посетовал Капитан. — Правда, я так до конца и не знаю, в чём она состоит.

В доме Капитана мне была выделена небольшая комната с диванчиком. Вроде даже по росту. В шкафчике аккуратно сложены мои вещички. Отлично! Когда шли из "Рака" домой, Капитан сказал, что нас ждет ночная работа и нужно хотя бы слегка отдохнуть. Я улегся на диванчик и постарался вздремнуть. Вроде как ничего и не вышло с этой затеей.

— Вставай, соня, — прервал мои намерения голос Капитана. Смотри-ка, он даже переоделся во что-то походное.

— Я только лег.

— Тогда осталось только встать. Уже три. Ты пять часов проспал. Собирайся и не забудь мешок.

Идти легко. Полнолуние. Только редкие облачка иногда закрывают светило — и тогда ни зги не видно. Темные как ночь матросы уже ждут нас на берегу. Грузимся в яхту и отплываем без всякой капитанской команды. Огибаем восточный берег острова и направляемся в открытое море.

— Можешь вздремнуть, если хочешь, — разрешает Капитан, — плыть долго.

— Вряд ли. Сон перебился. А куда мы направляемся, если не секрет?

— На остров сокровищ.

— Как в кино?

— Вроде. Помолчи немножко. Мне надо подумать. Ржавый никогда не делает ничего просто так. Почему он именно меня спросил про красный корабль?

Я стал смотреть на звёзды. Никогда не устаю на них смотреть. Даже с закрытыми глазами. Когда я их открыл, то мы подплывали к какому-то зеленому и слегка скалистому островку. Солнце уже приподнялось над горизонтом. Яхта медленно наползла носом на отмель. Спрыгиваем на берег. Какая же тут благодать! Шелковый желтый песок, яркое солнце, синева бескрайнего моря, голубизна почти безоблачного неба, зелень склонившихся над узким пляжем пальм. И тишина, нарушаемая лишь шелестом набегающих на берег волн. Божественный уголок!

— Замечтался? — разрушил голос Капитана все райское волшебство. — Надо идти. Мешок не забыл? Квали, ждите нас в бухте на той стороне острова.

И мы через несколько шагов вступили в райские кущи. Что-то они не совсем райские изнутри. Переплетения корней, какие-то уж очень густые и цепкие кустарники и всё больше и больше камней под ногами. И всё крупнее и крупнее становятся камни. Их уже приходится обходить, а не переступать.

Минут через десять нет уже ни пальм, ни мелких камней. Пошли скалы с извилистыми проходами между ними. Очень смахивает на природный лабиринт, поросший мелкими кустиками и густой порослью вьющихся растений. Словно сплетенные из канатов занавеси с листьями и цветами спускаются с вершин скал. Капитан уверенно лавирует в этой путанице проходов и ответвлений. Если он меня бросит, то не скоро найду выход к берегу. Правда, по солнцу трудно было бы ошибиться в выборе общего направления. Наконец останавливаемся.

— Здесь.

Капитан раздвигает путаницу лиан и втискивается в какую-то щель. Я за ним. Вовсе и не щель, а довольно свободный проход. Просто "занавеска" густая и тяжелая. Отпускаешь стебли, и они смыкаются, не оставляя никаких просветов. Короткий коридор и в конце естественный грот глубиной метра четыре-пять с дырами в потолке, словно предназначенными для освещения.

— Вываливай багаж, — следует команда Капитана.

У дальней стены — груда мешочков, подобных тем, что я достаю из сидора. Видно, что их давно сюда складывают. Ибо поднакопилось немало. Если оценить размер кучи с поправками на вес золота и серебра, то, вероятно, получится, что здесь пиастров и дублонов, а также луидоров и соверенов где-то тонны полторы-две. Есть еще пара больших, кованых сундуков, а у правой стены свалено изрядное количество старинного огнестрельного и холодного оружия. Надо же! В самом деле остров сокровищ и клад налицо.

— Сначала я их сортировал на серебряные и золотые и складывал в сундуки, — откидывая крышки, произнес Капитан. — Потом плюнул на это и сваливаю прямо как есть.

Сундуки доверху набиты золотыми и серебряными монетами. Завораживает. Вопросительно взглядываю на Капитана. Он кивает. Запускаю руки в золото, поднимаю и выпускаю поток монет между пальцами. Они со звоном текут обратно. Круто! Ну-ка еще разок! Ведь это не киношная бутафория.

— Как понимаю — это честные трудовые накопления на тернистом поприще скупщика краденого. И что вы с ними намерены делать?

— Ничего.

— Понимаю. В свой мир не заберешь, а здесь при эпизодических наездах тратить не на что и нет смысла, даже если бы и было на что потратить.

— Вот именно.

— А если раздать?

— Даровые деньги портят людей.

— Тоже трудно что возразить. Тогда, может быть, радость обладания богатством? Вы в себе, сэр Виктор, тяги к скопидомству не ощущаете?

— А что, есть заметные признаки?

— Нет. Это я так, для поддержания разговора. А если и эта тема исчерпана, то остается только покинуть хранилище вашего банка. Очередной вклад сделан, а созерцание такого громадного, но бесполезного богатства путает мысли. Боюсь рехнуться.

Продолжаем путь в ту же сторону, куда и шли. Видимо, Капитан решил пересечь остров поперек. И действительно, скалы сменились валунами, валуны камнями, а кустики деревьями. Уже не только вверху, над кронами, но и в просветах между стволами уже кое-где мелькает голубизна неба. Последние шаги — и мы выбираемся на такой же песчаный пляж, с какого и начинали свой поход. Квали с яхтой уже тут. Перед нами узкая бухта шириной метров двести-двести пятьдесят, отделенная от моря очень высокой, полукилометровой в длину, параллельной берегу скальной грядой, за окончанием которой видится расширяющийся выход в море. В такой уникальной заводи и в ураган, наверное, волны не выше, чем в уличной луже. В середине бухты носом к выходу из нее стоит на якоре красный трехмачтовый корабль.

Почему-то я не очень и поражен. Хотя и не ожидал ничего подобного. Столько сюрпризов в этом мире, что начинаешь их воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Вообще-то он не совсем красный, как мы понимаем, говоря обычно про этот цвет. Борта сочного вишневого цвета с черной продольной полосой от носа до кормы и узкой черной окантовкой двух десятков пушечных портов в два ряда. В необычно длинном, я бы сказал, стремительном корпусе и остром наклоне носа ощущается что-то хищное, как в клюве орла. Красив, красив, стервец, ничего не скажешь, но никакой тысячи пушек нет и в помине.

— Хорош!? — скорее как утверждение, чем вопрос прозвучал голос Капитана. — Я на него наткнулся на верфи в Глазго, где он строился как чайный клипер. Заказчик разорился, и я выкупил у него судно еще на стапелях недостроенным. Переделали в каперский корабль.

Прыгаем в свою посудину и подходим к правому борту корабля со стороны кормы. На корме надпись: "Морской ветер" — Глазго". Оп-ля, сложновато без привычки карабкаться по веревочному трапу! Наверное, со стороны моя эквилибристика выглядит потешно. Тем не менее благополучно переваливаюсь через борт. Капитан, разумеется, давно там и жмет руку рослому мужчине лет сорока с норвежской бородкой. Знакомит нас.

— Капитан Грегори, — представляется тот и жмет руку сильно, но не больно.

— Серж.

— Сэр Виктор, как насчет того, чтобы позавтракать?

— Спасибо, Грегори, с удовольствием, но немного погодя. Сначала покажу своему помощнику ваш корабль. Есть на что посмотреть.

Команда выстроилась по левому борту. Без напряга, как это бывает при команде "смирно". Человек шестьдесят-семьдесят в одинаковой, чистой, холщовой матросской робе. По-разному, но прилично пострижены, а не бородатые побриты. Чувствуется военная дисциплина и аккуратность. Но вот по возрасту подбор не характерный для военного корабля. От двадцати и лет до шестидесяти, если не больше. Причем боцманы вовсе не из стариков. Оба капитана обходят строй. Сэр Виктор многих называет по имени и пожимает руки.

— Можно разойтись, — командует Грегори и сам исчезает где-то в недрах корабля.

— Казалось бы, странная команда, — замечает Капитан, когда мы остаемся одни, — но все поголовно, включая и капитана Грегори, когда-то пострадали от пиратов. Некоторые из них потеряли вообще всё, а сами чудом остались живы. Попали сюда самыми разными путями. Некоторых я сам извлекал из воды, где пираты оставили их умирать.

— Я правильно понял, что это тот самый красный корабль о тысяче пушек, о котором на смертном одре твердил пират с судна Ржавого Билла? Покажите, где тут прячут тысячу пушек.

— У страха глаза велики, — усмехнулся Капитан, — а между "есть" и "показалось" большая разница. Пойдем, я тебе кое-что покажу. Дело в том, что клипер — это очень легкий по сравнению с другими корабль. Его делают таким для скорости. Его борта слишком тонки для использования судна в боевых действиях. Пушечное ядро с легкостью пробьет его насквозь через оба бурта. Единственное спасение — держаться за пределами дальнобойности пушек противника.

— Но тогда и свои пушки того не достанут, — сообразил я.

— Верно. Потому для этого корабля они и сделаны по специальному заказу.

Мы подошли к одной из пушек верхней палубы.

— Они стальные, а не чугунные или бронзовые, и соответственно — легче обычных. Ствол длиннее традиционных морских пушек почти на три фута. Это дает увеличение дальнобойности больше, чем в полтора раза. Держись на нужной дистанции и расстреливай противника совершенно безответно. А если он всё-таки опасно приблизился, то удирай. Преимущество быстрого хода есть всегда. Клипер всё-таки.

Пушки действительно необычно длинные и тонкие. Да они, похоже, и заряжаются не с дула, а с казенной части. И установлены не на колесах, а на зафиксированном, поворотном лафете с сектором обстрела градусов девяносто. Рядом не видно кучек ядер. Вместо них деревянные, решетчатые рамы, из которых торчат ряды заткнутых чем-то артиллерийских гильз диаметром сантиметров десять-двенадцать.

— Заряжание с казенной части позволяет отказаться от откатки орудия для прочистки и зарядки ствола, — продолжал Капитан, — а скорострельность возрастает в шесть-семь, а то и в десять раз при хорошем навыке. Вот такая скорая пальба и показалась покойному пирату стрельбой из тысячи пушек. Правда, всё равно используются ядра, но большего и не требуется.

Капитан полязгал откидным затвором пушки.

— Боек примитивный. Трахни по нему молотком или чем-то еще — пушка и выстрелит. Вот такой здесь технический прогресс. Ладно, нас с завтраком уже, наверное, заждались. Пойдем.

Капитанская каюта на корме с окном от борта до борта просторна и комфортна. Отделка и мебель красного дерева. Большой стол посредине уже аккуратно накрыт на три персоны. Похоже, на завтрак у нас рыба. Ну, рыба так рыба. Мы в море всё-таки. Рассаживаемся, и капитан

Грегори начинает светскую беседу.

— Как дела у старины Люка? С тех пор как он списался с "Морского ветра", я его очень редко вижу.

— У нашего Люка всё благополучно. Даже более того. Собирается "Рака" превратить либо в заведение высшего класса на манер парижских ресторанов, либо в дом воспитания благородных манер для пиратов.

— Вы шутите, Вик.

— Нисколько. Вот Серж может подтвердить.

— Истинная правда, — вставляю и я словечко, — обслуга уже дамская со знанием этикета.

— Вот — слышали, до чего уже дошло, Грегори?

— Трудно поверить, учитывая, мягко говоря, враждебность Люка к пиратам.

— Ну, он эту враждебность не демонстрирует. Должность обязывает к сдержанности. Но, я думаю, что здесь он что-то скрывает даже от меня. Какую-то хитрость затеял.

— Вот на что-на что, а на хитрости он мастер.

— У меня возникло такое подозрение, что Люк приманивает к себе наиболее живых умом пиратов. А это обычно мореходы — штурманы, лоцманы, судоводители и их помощники. Выделив их еще и по, так скажем, необычным интересам, потребностям из всей массы, он вобьет между ними и прочими пиратами клин неприязни друг к другу. А при вспыльчивости и безнаказанности в пиратской среде, понятно, неизбежна будет поножовщина. А при своем массовом преимуществе черная сила сильно уменьшит численность командного, мореходного состава. Это в любом случае поведет к некоторому упадку пиратства.

— Если ваша, Вик, догадка верна, то Люк затеял великое дело.

— Для вас-то двоих, может быть, и великое. Однако вы подрываете мою торговлю. Грегори уничтожает моих поставщиков, а Люк сеет между ними раздор. Этак мне скоро придется идти в матросы наниматься.

— Так что за беда. Приходите на "Морской ветер". Я с удовольствием приму вас на ваше же судно и даже не матросом, а боцманом, — и оба весело рассмеялись.

— Кофе, пожалуйста, Вик, Серж, — предложил Грегори. — А вы, Серж, не хотите послужить на "Морском ветре"?

— Упаси Бог! Я даже подумываю, как бы мне живым унести ноги со службы у сэра Виктора. Уж очень он коварный тип. С одной стороны, водит прибыльные дела с пиратами, а с другой, как я понял из вашей беседы, всё время старается подложить им какую-нибудь свинью и при этом с вашей помощью, Грегори, — тут уж мы все вместе расхохотались.

— М-м-да-а, — задумчиво произнес Грегори, — если продолжить о свиньях, то наш общий друг Ржавый Билл подложил мне одну из них в последнем рейде "Морского ветра".

— Да слышал я уже об этом недобитом пирате с пропавшего судна Ржавого, которого вы не заметили, — откликнулся Капитан, — ничего ужасного. Так, предсмертный бред. Все уже забыли. Да и Ржавый, наверное, уже далеко отсюда.

— О каком это недобитом пирате? — вскинулся Грегори. — Впервые слышу.

— Да так, выловили одного с пропавшей "Черной звезды" Ржавого Билла. Он почти сразу умер. Как говорят, только всё нес бред перед смертью о каком-то красном корабле с тысячью пушек. И больше ничего.

— Неприятно это, но я совсем о другом. О том, чту нам удалось извлечь из обломков "Черной звезды" перед тем, как она пошла на дно. Пойдемте со мной, — сказал Грегори вставая.

Мы спустились на палубу под капитанской каютой. Вероятно, пассажирскую, задуманную строителем судна. В коридорчике четыре двери. Грегори осторожно постучал в ближайшую по левому борту. Дверь чуть-чуть приоткрылась.

— Марта, нам нужно поговорить с вашей хозяйкой.

Дверь медленно растворилась.

— Прошу вас, капитан. Вы не один?

— Со мной человек, о котором я говорил вашей хозяйке, и его помощник.

Грегори пропустил нас с Капитаном вперед и вошел следом, притворив дверь. Каюта в четверть капитанской, но вполне приличная. Стол, стулья, кровать, диванчик, шкаф вполне комфортно помещаются в ней. И даже остается немного свободного места. Две женщины. Вернее, девушки и при этом очень миленькие, и очень печальные и задумчивые. Их платья, как и сами особы, явно пережили не самые приятные приключения. Одна, открывшая дверь, — несомненно, служанка. Другая, сидящая на диванчике, — похоже, ее хозяйка, госпожа. К ней и обратился Грегори.

— Мисс, вот сэр Виктор, о котором я вам говорил, и его помощник Серж. Я намеренно не пересказывал сэру Виктору вашу историю, чтобы он мог услышать ее из ваших уст. Осведомьте, пожалуйста, его о том, что с вами произошло. Конечно же, коротко, избегая тягостных для вас подробностей.

Девушка немного помолчала, перебегая глазами с капитана на Капитана, а с Капитана на меня. Видимо, осмотр не внушил ей беспокойства.

— Присаживайтесь, господа. Меня зовут Анабель Чарльстон. Я дочь лорда Чарльстона — губернатора Ямайки. В Лондоне меня ждет жених Джозеф — старший из сыновей лорда Гамильтона. Скоро наша свадьба. Мы со служанкой отплыли с Ямайки около двух недель назад. Но на наше судно напали пираты. Из всех только нас с Мартой оставили в живых, узнав мое имя. Потом капитан пиратов всё допытывался, насколько богаты мой отец, жених и лорд Гамильтон. Затем он исчез, а нас держали на пиратском корабле до тех пор, пока сэр Грегори не потопил его. Сэр Грегори обещал доставить нас в ближайший английский порт. Но оговорил, что должен с кем-то, наверное, с вами, посоветоваться, как это лучше сделать. Ибо его судну по каким-то причинам нельзя входить в порты.

А она не глупа. Так лаконично и исчерпывающе описать бездну пережитых событий не каждый сможет. Совсем не похожа эта юная особа на избалованных и капризных титулованных барышень из романов и светских сплетен. Самообладание неплохое. Может, это будущая леди Гамильтон? Я невольно даже стал симпатизировать ей. Впрочем, у известной леди Гамильтон было, кажется, другое имя.

Сэр Виктор, смотрю, задумался. Это ж надо, какая задача возникла! Но я уверен на сто процентов, что он выкрутится. Если нет, то я как помощник подскажу ему самый верный способ решения. Бросить их обеих за борт — и конец всем проблемам! Так не согласится же — джентльмен. Или капитан Грегори воспротивится. Вон он как пожирает глазами лордовскую дочку! Бог с ними, не буду ничего предлагать. Пусть мучаются.

— Мисс Анабель, — начал сэр Виктор, — капитан Грегори совершенно прав. Его судну запрещено входить в какие-либо порты. Таков приказ. "Морской ветер" оснащен для борьбы с пиратством, и успех этой борьбы зависит от того, насколько скрытно корабль будет действовать. Иными словами, никто за исключением очень немногих лиц не должен знать не только о местонахождении "Морского ветра", но и о его существовании вообще. Ваше спасение из пиратского плена — лучшее подтверждение действенности такой тактики. Вы понимаете? — Мисс Анабель кивнула головой.

— Вот поэтому мы не можем доставить вас в какой-либо порт прямо на этом судне. Оно будет раскрыто, и дальнейшие успехи затруднены. Но можем организовать вашу дорогу домой другим судном, однако это потребует некоторого времени. Проблема в ином. Вы и ваша служанка знаете теперь о существовании "Морского ветра" и о признаках его местонахождения. Мы не можем допустить, чтобы эти сведения были разглашены. Равно как не имеем права принуждать вас брать на себя обязательства сохранения тайны.

Поэтому, как ни прискорбно, но мы вынуждены подчиняться обстоятельствам. А обстоятельства диктуют лишь два выхода из ситуации. Вы, мисс Анабель, и ваша служанка добровольно принимаете на себя обязательство сохранения тайны вашего спасения. Мы же доставим вас, куда требуется, и предоставим вам правдоподобную легенду, которую можно рассказывать кому угодно.

— Это разумное условие с вашей стороны, — заметила Анабель, — а какое другое?

— Вы не берете на себя никаких обязательств и будете нашей гостьей на "Морском ветре" до тех пор, пока капитан Грегори не завершит свою миссию. Тогда он доставит вас на своем судне хоть в самый Лондон. Об опасностях и трудностях такого варианта, вы, конечно, догадываетесь.

— И сколь долго будет длиться миссия капитана Грегори, — сэр Виктор?

— Год, возможно, два.

— Сэр Виктор, вы можете положиться на наше с Мартой благоразумие. Я ручаюсь за нее. Мы примем обязательство сохранения тайны и также примем легенду, которую вы нам предоставите.

— Очень хорошо, мисс Анабель. Составьте список вам необходимого, и мы отправим за ним посыльного. Нужно время, пока мы всё организуем для вашего перемещения в ближайший английский порт.

На этом мы откланялись и поднялись в капитанскую каюту.

— Я поражен, сэр Виктор, — начал я, — вашим красноречием и вдохновением, с каким вы обрабатывали несчастную и доверчивую девушку. И просто изумлен вашей изворотливостью, с помощью которой вы ей ни слова не соврали и вместе с тем не сказали и правды. Бедное дитя теперь всю жизнь будет считать, что повстречала людей, находящихся на государственной службе.

— Клянусь Богом, Серж, у тебя необыкновенная способность разрядить любую психологически проблемную ситуацию, доведя ее до гротеска, абсурда, комизма. Без тебя было бы скучно.

— Спасибо. Мне как-то раз уже говорили, что со мной интересно.

— Я даже готов поспорить, — продолжил Капитан, — что у тебя есть свой простой рецепт решения проблемы. И даже догадываюсь, какой. Выбросить Анабель и Марту за борт.

Капитан Грегори отвернулся к окну и заложил руки за спину.

— Я сокрушен и пристыжен вашей прозорливостью, сэр Виктор. Да, это третий вариант решения проблемы. И какой изящный! Однако есть и четвертый. И ничем не хуже ваших двух. Может быть, даже и лучше, честнее. Ибо не предусматривает запугивания и так несчастных девушек двухлетним заточением на этом корабле.

— Да? И что это за вариант?

— Выдать Анабель замуж за капитана Грегори. Она забудет о своем происхождении, титулованных родственниках и поселится на архипелаге под фамилией мужа. А дальше — уж как судьба распорядится.

Похоже, сэр Виктор слегка опешил, но быстро справился с собой, скосив глаза на спину капитана.

— А, Грег? Каков поворот!

— Не смешно, — ответствовал тот, — хотя как вариант имеет право на жизнь. Но будем придерживаться того, которого добились.

Сэр Виктор недоверчиво повертел головой. Явно в адрес Грегори. Словно сомневаясь в его откровенности.

— Ладно, обсудим ситуацию. Понятно, что Ржавый Билл участвовал в захвате английского судна. Понятно и то, что расспросы о состоятельности отца Анабель и отца жениха велись не просто так, а с целью определить возможный размер выкупа. Затем Ржавый покинул "Черную звезду", оставив ее болтаться в море, чтобы никто не увидел пленниц, а команда не проболталась. Однако Ржавый — не та фигура, у которой могли быть связи и на Ямайке, и в Лондоне. Ему нужен посредник, с которым там и там будут говорить и через которого можно будет совершить обмен.

— Губернатор, — подсказал я.

— Верно. Ржавый ведь косвенно проговорился о каких-то отношениях с губернатором. А сэр Хаксли — как раз нужная Ржавому фигура. Хитер, жаден, беспринципен. Пойдет на любую аферу, если будет убежден в своей безнаказанности. Вопрос в том, что произойдет, когда мы доставим Анабель в Порт-Альберт? Мы не знаем, на какой стадии и сути находится вопрос выкупа. Если Хаксли еще ничего не делал, то это одно. А если уже разослал письма, то это другое. Всё дело в содержании писем. В зависимости от этого содержания внезапное появление Анабель может просто сорвать сделку без угрозы для Хаксли. Но с другой стороны, может и подвести его под виселицу. Если Хаксли в письмах выступает просто посредником, то ему ничто не грозит. А если, сговорившись с Ржавым, спасителем Анабель, с уже в каких-то шагах осуществленным планом, то внезапное появление жертвы разоблачает его как участника сговора.

— Когда вчера Ржавый снялся с якоря, у него не было времени встретиться с губернатором, — напомнил я.

— Если он, следуя моему совету, отправился прямо на Мадагаскар, то его отсутствие заставит губернатора засуетиться. Если письма разосланы. Как-то это проявится. Нужно подождать и понаблюдать.

— А может просто отправить Анабель через другой порт? — вступил в разговор Грегори.

— И на чём мы ее туда доставим? — возразил сэр Виктор. — До Кубы почти две тысячи миль. На "Морском ветре"? И время угробим, и корабль раскроем. Да еще придется объяснять испанским властям, зачем частному лицу корабль военного типа без флага. Вернуть на Ямайку ничем не лучше. Объясняйся тогда с английскими властями. Проще всего высадить Анабель с легендой в Порт-Альберте. Препятствие — только неизвестность с губернатором. Подождем, — и добавил с ехидцей: — Если, конечно, вы, Грегори, ради общего дела не решитесь на четвертый вариант решения проблемы.

— Вам бы только шутить, Вик, — отпарировал, улыбаясь, Грегори, — я бы пошел на такой шаг, принеся себя в жертву, но исключительно ради общего дела. И уговаривать мисс Анабель тогда будете вы, Вик. У меня нет вашего делового красноречия, чтобы убедить Анабель в необходимости для нее такого шага.

В дверь каюты постучали. Вошла Марта с какой-то бумажкой.

— Вот, сэр Виктор, список вещей, которые мисс Анабель хотела бы иметь. Если возможно, конечно.

— Хорошо, постараемся достать.

— Марта, — добавил Грегори, — передайте вашей хозяйке, что вы можете выходить гулять на капитанский мостик в любое время, когда пожелаете. Пушечные же палубы — не место для прогулок.

— Спасибо, сэр Грегори, — и Марта вышла.

— Теперь наша охота откладывается, — с досадой произнес Капитан, разглядывая записку, принесенную Мартой. — Нужно отослать Квали в Порт-Альберт за вещами, а потом ждать, когда он вернется. Раньше завтрашнего дня не выйти. Куда думаете, направиться, Грег?

— Вместе с этой парой на борту?

— Не вижу, почему бы они мешали вам заниматься своей работой. Тем более что они уже осведомлены о ее характере. Ладно, нужно проинструктировать Квали и отправить его, — и Капитан выскользнул из каюты.

— Пожалуй, и мы выберемся наружу. Жарковато тут. Не возражаете, Серж?

— Какие могут быть возражения. Вы тут капитан, — и мы поднялись на мостик.

Благодатный ветерок действительно освежает, и не только нас. Анабель и Марта уже здесь, воспользовавшись благосклонностью капитана. Сэр Виктор стоит внизу у борта и что-то втолковывает Квали. Тот согласно кивает, спускается в яхту, и они с напарником споро поднимают парус. Легкая посудинка быстро побежала к выходу из бухты.

От нечего делать спрашиваю:

— Сэр Грегори, можно воспользоваться подзорной трубой? — я уже приметил, где она.

— Пожалуйста.

Отличная вещь, наверное. Растягиваю ее и начинаю наводить на резкость, направив объектив на выходящую из бухты яхту. Вдруг метрах в двадцати от носа яхты взметнулся столб воды, а через мгновение донесся звук пушечного выстрела. Еще через секунду на месте яхты вознеслось облако обломков и донесся звук пушечного залпа. Забил корабельный колокол.

— Все по местам! Якоря поднять! Шлюпки правого борта на воду! Абордажная команда по шлюпкам! Подать носовые концы! Развернуть судно бортом! Открыть пушечные порты! Зарядить орудия! Женщины вниз!

У Грегори и команды мгновенная реакция. Еще якоря не вышли из воды, а шлюпки, подхватив канаты, уже тянут нос корабля, разворачивая его бортом к выходу из бухты. Не прошло пяти минут — и судно в боевом положении. Матросы замерли у пушек. Ничего не происходит. Никто не рвется в бухту. В подзорную трубу четко видно, что среди обломков яхты ни Квали, ни второго матроса нет. Поймав взгляд Грегори, отдаю ему подзорную трубу. Он тоже разглядывает обломки.

— Наблюдатели, на марс!

Вверх по вантам полезли два матроса. Сэр Виктор уже здесь. Все молчат. Вскоре один из наблюдателей спускается с мачты и взбегает на мостик.

— Сэр, что там за грядой, и сверху не видно. Скалы слишком высоки. Видны только верхушки мачт двух кораблей у выхода из бухты кабельтовых в двух-трех от берега. Есть ли еще суда ближе к берегу за скалой не видно.

— Хорошо. Пусть второй тоже спустится, и идите сюда. Дам задание.

— В отличную ловушку мы попали, — прокомментировал ситуацию Капитан, — Кто же это и как нас выследил? Да еще и напасть рискнул. Если их там только два судна, то известными мне парами ходят только фрегаты из Порт-Альберта. Правда, у Ржавого теперь тоже пара, но он должен быть на пути к Мадагаскару.

— Должен — это неопределенность, — заметил Грегори.

— Тоже верно. Думаю, нападающие в бухту не полезут. Они дали нам знать, что мы в ловушке. Постараются вынудить нас самих выйти, взять измором или атакуют еще и с берега. Из этого вытекает, что так или иначе нам нужно выходить.

— Перед выходом нужно убрать чужие глаза со скалы.

— Думаете, они там, Грег?

— Больше негде. Только по сигналу можно было поймать на прицел быстро идущую яхту прямо на линии выхода из бухты. Даже если пушки и заряжены заранее. Они не дали вашему Квали ни малейшей возможности развернуться и уйти обратно в бухту. Как только засада появилась в видимости у Квали, то тут и последовал залп. А видеть бухту и подавать сигнал в море одновременно можно только с гряды.

На мостик поднялись оба наблюдателя. Грегори им объяснил:

— На гряде где-то должны сидеть дозорные. Зайдите в мою каюту и возьмите оттуда подзорную трубу. Изнутри корабля постарайтесь разглядеть, где они. Очень осторожно. На скале не должны заметить, что их разглядывают.

— Есть, сэр.

— От пушек не отходить! — последовала команда, — Обедать поочередно!

Обедали в полном молчании. Только закончив, Грегори попросил:

— Серж, навестите, пожалуйста, наших дам. Успокойте их, если потребуется, и предупредите, что ночью им придется временно перебраться в носовой матросский кубрик, — и, уловив вопросительный взгляд Капитана, добавил: — Когда будем прорываться, то корма окажется самым уязвимым местом. Особенно по левому борту.

Успокаивать никого не пришлось. Только Анабель спросила:

— Серьезные сложности?

— Пожалуй. Вы сами видели, что произошло, а мы так и не знаем, кто прячется за скалой и сколько их. Будем прорываться в море, и на корме окажется опаснее всего. Капитан Грегори просит вас быть готовыми на время перебраться ночью в носовой матросский кубрик. Это ненадолго. Матросы в это время будут все заняты на палубе.

— Мы готовы. Вы, Серж, сказали, что самое опасное место будет на корме. И капитан Грегори будет именно там?

— Конечно, место капитана рядом со штурвалом.

— Пожелайте ему от меня, — Анабель слегка смутилась, — вернее, от нас с Мартой удачи.

— Она ему очень понадобится. Передам непременно.

Что я и не преминул сделать, вернувшись в капитанскую каюту.

— Сэр Грегори, докладываю вам, что дамы готовы исполнить любое ваше распоряжение и желают вам удачи. Причем мне показалось, что одна из них желает вам удачи больше другой. Но тут я могу ошибаться и потому не буду уточнять, какая это из дам. Выбор на ваше усмотрение.

Стук в дверь. Заходят наблюдатели.

— Можно докладывать, сэр?

— Да.

— На скале замечено движение. Примерно на кабельтов правее середины. Там, где разлом, похожий на два пальца.

— Вызовите боцмана Спири.

Один из дозорных сорвался с места и через минуту вернулся с боцманом.

— Боцман Спири, сэр.

— Вот что, Спири, сейчас наблюдатели покажут вам место на скале, где видели движение. Потом я объясню задачу.

Матросы провели краткую консультацию с боцманом, осторожно разглядывая скалу через окно.

— Я понял, сэр.

— А задача такая. Сегодня ночью убрать этот дозор и просигналить нам со скалы, сколько за ней прячется судов. Мы не можем знать, сколько там засело человек. Но нужно исходить из того, что противник предполагает посылку на скалу наблюдателей от нас. Днем, конечно. Группа противника должна быть достаточной по числу, чтобы отбить наших наблюдателей, если они полезут на скалу. Вам, Спири, придется продумать, сколько людей взять с собой ночью. У вас должен быть перевес. Ибо сделать всё нужно бесшумно. Порядок операции следующий. Ночи сейчас лунные, и на облака надежды мало. Поэтому команда, которую вы подберете, пойдет в воду через пушечный порт правого борта. Добираться до берега без малейших всплесков. Хотя бы и медленно. Будем надеяться, что ветер удержится и на воде будет рябь. Выбираться на берег, скрываясь за камнями. Для большей надежности часть вашей команды, Спири, остающаяся на корабле, устроит на носу "Морского ветра" какое-нибудь представление для отвлечения внимания. Сообразите сами. Какая-то беготня, суета, мелькание фонарей, падение чего-то в воду. Всё это на время, достаточное для пловцов, чтобы достичь скалы. Мы будем ждать вашего сигнала со скалы, и, как только начнет рассветать, пойдем на выход из бухты. Заберем вас со стороны моря, когда всё закончится. Пока идет пальба, к берегу не приближайтесь — шальные ядра. Всё понятно?

— Да, сэр.

— Идите все.

— Меня занимает, почему они не шлют переговорщика? — прервал свое молчание Капитан. — Ведь именно для этого они нас заперли, раз ничего больше не предпринимают. Должны быть предъявлены какие-то требования.

— Предъявят, но не сегодня, — ответил Грегори. — Сегодня мы должны убедиться в полной безнадежности нашего положения. Там, за скалой ждут, что мы будем активнее. Пошлем шлюпку на разведку. Пошлем наблюдателей на скалу. Но на скале мы с самого начала людьми рисковать не будем, и это они могут допускать. А вот если шлюпку на разведку не отправим, то это будет подозрительно. Так что запустим. Будем тянуть время.

Шлюпка пошла, когда солнце уже начало склоняться к горизонту. Сначала быстро, а потом всё медленнее. Словно собиралась осторожно заглянуть за скалу. Метров за пятьдесят впереди шлюпки, еще не дошедшей до линии выхода из бухты, возник водяной столб от упавшего ядра и послышался гром пушечного выстрела. Шлюпка повернула обратно и пристала к правому борту.

— Увидели чего-нибудь? — крикнул Грегори.

— Не дошли!

Ужинали опять в полном молчании. Потом долго сидели, не зажигая огня, в ожидании темноты. Постучал вахтенный матрос.

— Спири отправляется.

На нижней пушечной палубе у открытого порта горит фонарь. Шесть человек. Спири седьмой.

— С Богом! — напутствует Грегори.

Люди по очереди бесшумно соскальзывают по канату в воду. И тут же на верхней палубе начинается какая-то суета. Топот ног, крики. Быстро взбежав на капитанский мостик, застаем только мерцание фонаря и нескольких матросов, толпящихся у бушприта. С его конца какая-то фигура бросается в воду и плывет к берегу острова. Пистолетный выстрел вслед. Ожидание. Смутная тень вылезает на берег и скрывается за деревьями.

— Целый спектакль разыграли, — восхитился Капитан. — Будем надеяться, поможет.

— Остается ждать сигнала.

В середине ночи на скале вспыхнул огонек. Погас. Снова зажегся и погас. Через минуту всё повторилось. Все вздохнули с облегчением. От острова отделилась тень и поплыла к кораблю. С борта сбросили трап.

— Вахтенный, боцманов ко мне!

Через мгновение все были на капитанском мостике.

— Чтобы быстрее проскочить простреливаемое пространство, — начал Грегори, — нам нужно как можно больше разогнать корабль, а бухта для разбега невелика. Спускаем шлюпки и за корму оттягиваем "Морской ветер" в самую глубину бухты. Завести с кормы канаты и привязать к деревьям. Дальше всё будет зависеть от того, насколько быстро будут ставиться и спускаться паруса. Поэтому работа с парусами всей командой. Внизу остаются только плотники для срочной заделки пробоин ниже ватерлинии. Никаких дудок и колоколов. Взмах моей руки означает ставить все паруса. Когда выйдем из бухты в море, по моей команде паруса спустить и все к пушкам. Так что с подъема и до спуска парусов всем оставаться на мачтах. Это хорошо еще и тем, что стрелять в нас будут по корпусу и пушечным палубам, а там в это время никого не будет. Всем понятно? Отлично. Спустить шлюпки!

Корабль отбуксировали в самую глубь бухты. Два каната с кормы привязали к ближайшим пальмам на берегу. Шлюпки подняты. Вся команда у мачт. Луна почти зашла за горизонт. Ждем рассвета.

— Вахтенный!

— Да, сэр.

— Проводите женщин в носовой кубрик.

Ждем. Вот стало чуть светлее. Все напряглись. Ждем. Минут через двадцать окружающие очертания стали достаточно отчетливыми. Пора? Грегори взмахивает рукой, и матросы побежали по вантам. Мгновенно развернулись паруса. Корабль двинулся вперед и застыл, удерживаемый канатами. Пальмы согнулись, но выдержали. Еще момент.

— Рубить канаты!

"Морской ветер" рванул так, что трудно было устоять на ногах и, набирая скорость, понесся к выходу из бухты.

— Левее. Еще левее. Так держать!

Пролетаем линию выхода из бухты. Слева в полутора-двух кабельтовых два довольно крупных судна по пятнадцать-двадцать пушек с борта. Выстрелов нет. Пять секунд — выстрелов нет. Десять секунд — выстрелов нет. Пятнадцать… Два выстрела. Поздно! Мы проскочили пристрелянное место. Двадцать секунд — залп с поправкой наводки. Несколько ядер врезаются в корму и еще больше их пролетает мимо. Еще тридцать секунд перезарядки пушек. Залп. Уже совсем поздно! Ядра не долетают. Проскочили!

— Лево руля! Паруса долой! К орудиям!

"Морской ветер" описывает широкую циркуляцию и медленно останавливается левым бортом к противнику. Команда уже у пушек. Ядра не долетают до нас метров сто-сто пятьдесят. Там началась суета подъема парусов. На одном из судов вспышка огня. Доносится грохот.

— Пушку разорвало. Попытались увеличить заряд, — догадался Грегори.

— Черт, — раздается голос Капитана, — вот так Мадагаскар! Это же "Сцилла" и "Харибда" Ржавого Билла!

— Сейчас будет им и Сцилла, и Харибда вместе взятые! — откликается Грегори. — По первому беглый огонь — пли!

Дьявольская музыка сразу двадцати скорострельных пушек похожа на оглушительную, басовую пулеметную очередь с нарушенным ритмом. Если бы не ветер, сносящий дым, было бы невозможно прицельно стрелять. Пушки нижней палубы бьют настилом над водой, чтобы делать проломы борта ниже ватерлинии. Эти ядра как маленькие торпеды скользят по поверхности воды, поднимая брызги от сбитых гребешков волн. Сто пятьдесят смертоносных ядер почти прямой наводки за минуту превращают цель в быстро погружающуюся кучу обломков с покосившимися мачтами. Пушки смолкают.

— Перенос огня! По второму беглый огонь — пли!

Опять тот же дьявольский рев. Второй не выдерживает и половины минуты. Огромный столб пламени и дыма. Попали в пороховой погреб. Черное облако кольцом поднимается ввысь. Над поверхностью моря словно ничего и не было. От обоих.

— Осмотреть судно! Шлюпки на воду! Абордажная команда!

У нас течей нет. Я с интересом слежу за шлюпками в подзорную трубу. Они приближаются к месту крушения. То там, то там вроде кто-то бултыхается, шевелится в воде. Подходит Капитан.

— Дай-ка, пожалуйста, мне трубочку. Без нее ты хорошо видишь?

— Да ничего не вижу!

— Вот и хорошо. Нечего и смотреть, — говорит Капитан, складывая подзорную трубу. — Зрелище не для слабонервных.

Издалека доносятся звуки нескольких пистолетных выстрелов. Немного погодя еще несколько. Становится жутковато, если попытаться представить, что там сейчас происходит. Хотя разумом понимаешь, что иначе не могло и не должно тут быть. Все странно, страшно и вместе с тем до безобразия буднично. Никакой напряженной погони. Никакой упорной перестрелки. Никакого залихватского абордажа. Единственное романтическое и киношное во всей истории — так это появляющаяся на сцене спасенная красотка, которую никак не сбыть с рук.

Ай, чего это я разнылся! Солнце светит, волны качают, завтрак скоро подадут. Живи и радуйся!

Через полчаса шлюпки возвращаются. В них и семеро ушедших ночью на скалу. Ушли все с ножами. Некоторые вернулись с пистолетами или ружьями. Больше никаких трофеев. Всё пошло на дно. Боцман абордажной команды поднимается на мостик.

— Ржавый Билл был? — спрашивает Грегори.

— Был. Как вы и велели, я ему посочувствовал, что он ошибся курсом, отправляясь на Мадагаскар. Судя по всему, он очень обиделся на сэра Виктора в свой последний момент.

— Хорошо. Все свободны. Пока лежим в дрейфе. Вахтенный!

— Да, сэр.

— Проводите пассажирок в их каюту.

— Есть, сэр.

В капитанской каюте пробита стенка левого борта. Больше ничего. Ядро вылетело в открытое окно. Только собрались по рюмочке по поводу избавления, так помешали — Марта.

— Сэр Грегори, мисс Анабель спрашивает, не могли бы вы дать нам другую каюту. В нашей окно разбито.

Спускаемся вниз. Окно вдребезги. Одно ядро разнесло шкаф, переборку и валяется в коридорчике. Второе влетело тоже в окно, вышибло середину двери и ушло через переборку в каюту напротив. Нетрудно представить, что было бы с красотками, если бы они тут остались. Заглядываем в дальние каюты. Всё в порядке.

— Мисс Анабель, можете выбирать любую из них, — предлагает Грегори. — У нас вам две новости. Первая приятная. На потопленном сейчас корабле был капитан пиратов, который прервал ваше путешествие к жениху.

— И он тоже утонул?

— Разумеется. Вторая новость не очень приятная. По причине, которую вы видели своими глазами, доставка заказанных вами вещей откладывается. Если вам не трудно, напишите, пожалуйста, список еще раз.

— Что вы, капитан, я всё прекрасно понимаю. Благость первой новости покроет неприятности хоть сотни таких, как вторая. Я навеки ваша должница.

— Я счастлив, что вас обрадовал, — и мы вернулись наверх, к Грегори.

Графинчик всё так же на столе и рюмки тоже.

— За то, что легко отделались!

— Вообще-то это моя вина, что оказались в такой ситуации, — заявил Грегори. — Расслабился и не установил пост слежения за горизонтом на скале или хотя бы на марсе.

— Да и я тоже оказался не на высоте, — поддержал самобичевание Капитан, — ведь Ржавый меня словно предупредил своим вопросом о красном корабле. Надо отдать ему должное. Здорово сработал. Когда Квали входил в бухту, Ржавого же здесь еще не было, а через три часа блокада была уже готова. Впредь нам наука.

— Жаль, что теперь мы никогда не узнаем, как он до нас добрался.

— У Ржавого, Грег, в каждом порту куча осведомителей. Там слух, здесь слух. Со временем может и картинка получиться. Хотя это довольно странно. Ко мне слухи о красном корабле не доходили. А ведь слухи — дело всеобщее.

Капитан немного помолчал.

— Вы знаете, Грег, с потерей Квали и его напарника у меня возникают серьезные проблемы со свободой перемещения, присмотром за домом. Так вдруг надежных людей не найдешь ведь.

— Можете не продолжать, Вик. Ваши намерения ясны — ограбление "Морского ветра".

— Мне правда очень жаль.

Я встаю.

— Извините, господа, мне неинтересно будет слушать ваше препирательство по поводу того, что важнее — экипаж или частная обслуга. Всё равно сторгуетесь. Я пойду наверх погулять на свежем воздухе. А пока предложу вам вариант решения всех ваших сегодняшних проблем разом. Сэр Виктор забирает из экипажа "Морского ветра" двух самых захудалых матросов. А сэр Грегори, чтобы восполнить потерю, зачисляет в экипаж Анабель и Марту. И состав весь при вас, и секреты тоже, — и я закрыл за собой дверь. Было слышно, как они там просто покатились со смеху.

Поднявшись на капитанский мостик, я преследовал две цели: прогуляться и посмотреть, как приводят в порядок корабль после боя. О втором пришлось сразу забыть. Там были Анабель и Марта. Свесившись через перила мостика, они с удивлением прислушивались к всхлипывающему ржанию двух капитанов, доносящемуся из распахнутого окна капитанской каюты. Заметив меня, Анабель с беспокойством спросила:

— Серж, скажите, пожалуйста, там всё в порядке?

— В полном порядке. Сэр Виктор и сэр Грегори обсуждают мое предложение о том, что у вас, Анабель, и у Марты следовало бы получить согласие присоединиться к экипажу "Морского ветра". Разумеется, с полным матросским довольствием, обмундированием и жалованием. Будете стоять вахты, чистить пушки, а со временем научились бы и ставить паруса. Это решило бы все сегодняшние проблемы, — Марта прыснула от смеха, прикрыв лицо ладошками.

— Вы большой шутник, Серж, — улыбнулась Анабель

— Вот у вас и сменилось настроение, Анабель. Отрадно. Значит, вы на пути к выздоровлению.

— Знаете, Серж, что самое забавное в том, что вы сказали?

— Что?

— Вы в некотором смысле оказались совсем недалеко от истины. Ваше смешное предложение — это на самом деле способ сменить образ жизни. Чего мне очень хотелось бы, но, к сожалению, невозможно. Традиции английской аристократии, которым я вынуждена подчиняться, весьма тягостны, но обязательны. Да еще и этот династический брак с Джозефом, который устраивают наши родители. Мало радости во всём этом, несмотря на внешнее великолепие.

— Вы, Анабель, нарисовали такую удручающую картину, что впору заплакать. Хотя на самом деле всё обстоит совершенно иначе. Ржавый Билл подарил вам совершенно полную свободу делать то, чего вам хочется.

— Я вас не понимаю.

— А тут и понимать нечего. Когда корабль, на котором вы плыли, не придет в Англию, то всем станет ясно, что вас нет в живых.

— Но я ведь жива!

— Несомненно. Только вот теперь Ржавый Билл, мир его праху, предоставил вам самой выбор своего будущего. Вы можете заявить о том, что вы живы и продолжить аристократическое существование. Однако в вашей семье горя в любом случае не избежать. Известие о вашей гибели уже в пути и на Ямайку, и в Лондон. Оно намного опередит известие о том, что на самом деле вы живы. С другой стороны, вы можете и не заявлять о том, что живы, и по вам в семье объявят траур. Джозеф притворно погорюет немножко и раз уже готов к браку, то быстренько найдет себе другую невесту. Или ему найдут. В этой ситуации вы совершенно вольная птица. Можете поселиться хоть здесь на архипелаге под другим именем и делать всё, что захотите. Правда, возникает вопрос обеспечения. Придется либо всё равно выйти замуж, но уже по вашему собственному выбору, либо начать работать. Сэр Виктор — умный и щедрый человек. Учитывая ваши обстоятельства, он, конечно, поможет вам и с жилищем, и с работой. Это если вы захотите полной свободы. Но у вас есть еще и третий вариант. Комбинация первых двух. Отсрочить объявление о том, что вы живы. Свобода у вас остается. Джозеф женится на ком-то, и обязательства к нему вас уже не будут связывать. А ваши родители от радости, что вы живы, простят вам все ваше своеволие. Если они вас любят, конечно. В этом случае у вас и желаемая свобода, и восстановленная связь с семьей. Так что выбор будущего сейчас только в ваших руках, Анабель.

Воцарилось молчание. Марта стоит и хлопает глазами. Как, впрочем, и Анабель. А я спускаюсь на пушечную палубу. Здесь рабочая горячка. Дымный порох сгорает не полностью, и стволы пушек всё равно требуется чистить. Хоть и не при каждом выстреле. Но пушки уже почистили. Теперь матросы по двое набивают снаряды. Один сидит у кучи стреляных гильз, железным стержнем выбивает изнутри гильзы отработанный капсюль, а потом на его место осторожным постукиванием деревянным молоточком вколачивает новый. Его товарищ в гильзу с новым капсюлем насыпает мерку пороха, закладывает пыж, ядро и втискивает еще один пыж, чтобы ядро не выпало. Для разрывных бомб берется пороховой пыж с дыркой в середине, и ядро своим запальным отверстием совмещается с дыркой в пыже.

— Не хотите попробовать? — спрашивает подошедший боцман.

— С удовольствием.

И вот я сижу прямо на палубе. Гильза стоит между ног. Выбил старый капсюль. Перевернул гильзу и вколачиваю новый. Немного перекосился и не идет. Стукаю чуть сильнее. Оглушительный грохот, а за ним оглушительный хохот матросов. В ушах звон.

— Вы аккуратнее. Нельзя сильно стучать, а если перекос, то выньте капсюль и начните снова.

Начинаю всё сначала. Теперь уже более внимательно и осторожно. Ничего не грохнуло. Второй тоже. Третий. А этот который? Уже последний? А я и не заметил. Решетка для снарядов вся заполнена. С мостика доносится голос Грегори:

— Серж, сегодня вы обед определенно заработали.

Девушек на мостике уже нет, а оба капитана осклабились, словно узрели что-то потешное. Поднимаюсь к ним.

— Сэр Грегори, я наотрез отказываюсь общаться с этой хитрой и коварной интриганкой Анабель, которую вы по доброте душевной подобрали где-то в море и пригрели на своем судне.

— А что произошло?

— Я, конечно, признаю, что, несмотря на аристократическое происхождение, характер у нее совсем не салонный. Не в пример другим, обычно капризным, истеричным девицам. Это настолько очевидно, что невозможно отрицать. Однако буквально не более часа назад она сообщила мне в приватной беседе, что ее жених Джозеф — это для нее тягостная обязанность династических связей. Такая обязанность ее совсем не радует. При этом Анабель — человек живого ума и не могла не понимать, что вы непременно выпытаете у меня содержание этого разговора. Зачем тогда говорить такое?

— Я? Выпытаю у вас, Серж?

— Конечно. Что вы и сделали. Иначе и нельзя расценивать ваш вопрос: "А что произошло?" Вы капитан. Мы на вашем корабле, и мне ничего не оставалось делать, как подчиниться и честно раскрыть всё, что мне пришлось услышать.

Похоже, сэр Грегори потерял дар речи. Стоящий рядом и ухмыляющийся сэр Виктор попытался выручить его, переведя разговор в другое русло.

— После обеда "Морской ветер" двинется к острову Альберта. Грегори высадит нас ночью на шлюпке. Так что у нас будет время вздремнуть.

Но я, тем не менее, закончил свой донос.

— Я, разумеется, не мог оставить такой выпад без ответа. И совершенно справедливо заметил, что пират Ржавый Билл на данный момент освободил ее от какой-либо династической зависимости. Сейчас она мертва для внешнего мира, и никто не собирается принуждать ее воскресать немедленно, именно сейчас. Если она сама этого не захочет. Всё. На этом разговор был закончен.

Теперь и на челе сэра Виктора появилась некоторая задумчивость. Однако он благополучно пересилил ее и, встрепенувшись, выразил желание всё же пообедать. Что мы все дружно поддержали действием.

Устраиваясь отдохнуть до ночи, в оставшейся свободной и целой каюте на пассажирской палубе сэр Виктор, наблюдая мои мучения с коротким диванчиком, заметил:

— Ты, конечно, мастерски гнешь свою линию, Сергей. Мне нравится. Тебя бы за это даже следовало наградить кроватью, на которой лежу я сам.

— Так за чем же дело встало?

— Ты на диванчике хоть частично помещаешься, а я не помещусь совсем, — и мгновенно отключился, засопев носом.

Фиг, думаю, вам. Меня на кривой не объедешь. Меня уже когда-то награждали благими намерениями — видимостью королевских орденов. Сползаю с диванчика и с блаженством устраиваюсь на кровати в соседней каюте с пробитой ядром переборкой.

Грузимся в шлюпку среди ночи. Шестеро гребцов, мы с Капитаном и еще два пожилых матроса. Они согласились сменить экстремальную службу у сэра Грегори на более спокойную у сэра Виктора. Остров Альберта почти не виден. Тем более не может быть виден оттуда и "Морской ветер".

— Сэр Виктор, а почему у Грегори нет ни помощника, ни штурмана?

— Сам видишь, в каких обстоятельствах всё происходит. Почти невозможно найти людей, которым можно доверять, и при этом с необходимым опытом. Вот Грегори и за капитана, и за штурмана. А обязанности старпома, не касающиеся судовождения, разделили между боцманами. Что поделаешь.

Пристали к берегу, высадились. Шлюпка сразу же ушла обратно. Потихоньку добрались до дома. До рассвета еще далеко, и спать не хочется. Капитан пошел знакомить новых слуг со своим хозяйством. Я же вытащил на террасу кресло и принялся обстоятельно созерцать свое любимое небо. Оно, конечно, синее и со звездами, но звезды какие-то не те и не там. Всё равно красиво и таинственно.

В "Раке" утром тихо.

— Здравствуй, Люк.

— Здравствуйте, сэр Виктор. Привет, Серж. О, кого я вижу! Питер, Макс, какими судьбами? Будете работать у сэра Виктора? — старые приятели обнимаются. — Вместо Квали и Мамбо? — и вдруг что-то поняв, Люк замолкает.

Марианна шуршит юбкой, обслуживая нас четверых. Новые слуги и одновременно матросы исподволь ласкают ее взглядами. Всё как обычно. Седина в бороду — бес в ребро.

— Ваш завтрак, сэр Виктор. Ваше утреннее вино, Серж, — и все такое прочее.

Уходим после завтрака в контору к Люку, оставив остальных двоих за столом.

— Квали и Мамбо погибли вместе с яхтой.

— Жаль ребят, сэр Виктор. Толковые и надежные, хоть и черные. И кто это их?

— Ржавый. Но и он сам после этого не долго прожил. Вздумал поохотиться за красным кораблем с тысячей пушек. На том и погорел. Ребята, видишь, есть. Нужна новая посудинка не хуже старой.

— Ржавый, Ржавый… Стало быть, мы ему так и останемся должны триста фунтов за еще не сбытый товар.

— В отчете укажешь их как возмещение пострадавшим от него.

Возвращаемся в зал еще попить утреннего вина. В таверну вошли двое. Огляделись и присели за стол в углу. Марианна побежала к ним.

— Этим-то что здесь нужно? Никогда раньше не заходили, — удивился Люк.

— А кто это? — спрашиваю я.

— Из губернаторской челяди. Не поймешь кто. То ли слуги, то ли стряпчие. Подозрительно, что они явились сразу вслед за вами. Из дома губернатора в нашу таверну никто никогда не ходит. Предпочитают ту, которая в верхнем городе.

— Ладно, Бог с ними. Ты не в курсе, кто здесь может продать нам подходящую лодку?

— Да так что-то сразу на ум ничего и не приходит. Разве что вдова Хенкса. Славный был лодочный мастер. Я не слышал, чтобы его яхта к кому-то перешла. Можем сходить поговорить с ней. Это рядом.

— Отлично. Пойдем.

Двое из губернаторской челяди поднялись и исчезли за дверью. Марианна подошла к нам.

— Люк, эти двое, — она кивнула на дверь, — интересуются Ржавым Биллом.

— Что спрашивали?

— Кого он искал, с кем разговаривал. Не говорил ли, когда вернется.

— А ты?

— Что видела, то и сказала.

— Ну и правильно. Многие видели то же, что и ты, — Марианна отошла.

— Чудеса. Губернатор ищет Ржавого Билла?

— Возможно, у них вчера была запланирована встреча. А Ржавый не пришел, резко снявшись с якоря, — предположил Капитан. — Ему важнее было не упустить меня и добраться до красного корабля. Должен признать, что слежку он провел безукоризненно.

— Ему удалось выследить "Морской ветер"? — забеспокоился Люк.

— Да, но удачи ему это не принесло. Никто не уцелел.

— В свете этих событий нужно ждать выхода на сцену самого губернатора, — присоединился к предположениям и я. — Он, видимо, что-то собрался делать или уже сделал, а Ржавый вдруг пропал и где пленницы, что с ними, неизвестно. Вряд ли сэр Хаксли станет что-то выяснять у сэра Виктора через подручных. Ведь многие знают или догадываются, что последним собеседником Ржавого был сэр Виктор. И губернатору об этом доложат.

— Не исключено, но пока губернатор еще не наступает нам на пятки, пойдем и поговорим с вдовой Хенкса. Потом, Люк, подготовь на всякий случай людей к встрече губернатора. Сам знаешь, что это за крыса. Не к добру его активность. Разговор если и будет, то довольно щекотливого свойства. Для такой беседы в свою резиденцию Хаксли приглашать не будет.

Вдова Хенкса оказалась еще не старой и сговорчивой женщиной. Яхту покойного Хенкса сэр Виктор приобрел у нее за сорок фунтов. Дороговато вроде бы, но имя мастера… Осмотрев приобретение, Капитан довольно хмыкнул и выразил желание немедленно опробовать ее на ходу. Погрузились. Резвая и легкая в управлении оказалась штучка. Питер и Макс мигом с ней освоились. Покрутились в бухте, вышли в море, вернулись и подогнали к причалу, где раньше стояла погибшая.

— Чудесная вещь! — заявил Питер, — вы видели что она вытворяет, идя галсами против ветра? Другая так и при боковом не сможет, сэр Виктор.

— Согласен. Приведите ее в порядок. Не пришлось бы нам на ней в бега подаваться. Хотя нет. Хаксли трус, как всякая сволочь, но может попытаться хотя бы чем-то нагадить.

Сидим на террасе дома, попиваем утреннее вино и обозреваем лазурные дали. В общем, ведем себя как люди, честно сделавшие все, что нужно, и теперь с чистой совестью свободные от забот. Вдруг сэр Виктор спохватывается:

— Черт, про тряпки-то совсем забыли! Где список-то? — и начинает шарить по карманам. — Ага, вот он. Так-так, ну, это, наверное, найдем. Это подберем. Это есть. А это что? И это, и это — понятия не имею. Серж, посмотри, — и тыкает пальцем в строчки.

— Может, лекарство? Нужна Марианна.

— Точно.

Опять спускаемся в порт, находим таверну "Рак", обнаруживаем Марианну, суем ей список, берем Люка и все тащимся на склад. На самом деле это не склад, а пещера Али-Бабы. Описывать бесполезно. Проще сказать, чего там нет. И это отсутствие немного погодя обнаружилось. Марианна отбирает несколько платьев и ворох еще каких-то мелких предметов женского туалета.

— Нужно кое-где немного ушить, — говорит Марианна, сверяясь с запиской. — Это быстро, и швея тут неподалеку. Пойдем, — и запихивает все отобранное в мешок.

— А вот это, это и это? — мы оба тыкаем пальцами в список в руках Марианны.

— Этого здесь нет. Надо зайти в лавку рядом со швеей.

— А что это, вообще, ты можешь хотя бы сказать?

— Вот это добавляют в воду для мытья, чтобы кожа рук приятно пахла. Вот этим подкрашивают брови и ресницы. А это для губ и щек.

— Косметика, — ахнул Капитан. — Это заговор!

— Нет, это уже подготовка диверсии против наших, — поправил я.

— Как ни называй, а до чего уже дошло!

— Чего вы так всполошились и что такое косметика? — заинтересовалась Марианна.

— Тебе не понять. Это военный термин. Пойдем, мы тебе донесем мешок до швейки. А это, — и Капитан брезгливо ткнул пальцем в строчки, — зайди и купи сама.

Говорить, что мы дотащили до швейки мешок, было бы явным преувеличением. Тащил я один. Вернувшись в кабак, долго сидели молча. Наконец Капитан не выдержал:

— Ты только подумай, нет, мы, конечно, предполагали такое возможное развитие событий, но с такой стремительностью…

— Вот и оставляй их без присмотра, — посетовал я, — там, наверное, уже и сейчас черт знает, что творится. А если этой диверсантке еще подвезут и боеприпасы, то спасения уж совсем никакого ожидать не придется. Нужно ее как можно скорее изолировать. Может, попросить Марианну взять к себе эту пару на время?

— Нет, есть идея получше. Да и оставшееся наследство Ржавого Билли правильно пристроим. Тут есть довольно толковый юрист-нотариус. Сходим к нему.

Вывеска "Королевский юрист и нотариус Перри Смит" обнаружилась выше по улице. Мистер Перри принял нас с просто невозможным почтением, рассыпаясь перед сэром Виктором в уверениях и изъявлениях. Сразу видно — та еще шельма!

— Мистер Смит, — начал Капитан, — я ваш давний клиент и знаю, что к вам стекаются сведения о купле-продаже домов в Порт-Альберте. Мне нужен небольшой дом на четыре-пять просторных комнат, включая для прислуги, с кухней, террасой или большим балконом и живописным двориком. Найдется что-нибудь такое?

— А на какую сумму, сэр Виктор?

— Не важно. Посмотрим и решим, стоит дом того, что за него просят, или нет.

Мистер Смит немножко скис. Не удастся какой-нибудь хлам подогнать к максимально возможной сумме, имеющейся у покупателя.

— Сейчас я взгляну бумаги. Вот, есть на продажу три дома примерно требуемого размера, а остальное нужно смотреть. Я вас сопровожу.

Мистер Смит запер контору, и мы двинулись в путь. Первый дом в центре города даже не стали смотреть. Сразу видно, что очень старый, неказистый. Второй оказался на окраине. На вершине холма, один незастроенный, пологий склон которого спускался к морю далеко за пределами порта. Расположение дома очень заинтересовало Капитана. И сам дом снаружи весьма миленький. Понятно, что и построен недавно, раз на окраине. Смит отпер калитку. Есть и дворик, и терраса в сторону моря, увитая цветущими растениями. Четыре большие комнаты внизу и мансарда для прислуги. Кухня, само собой. Мебели немного, но самая необходимая есть. Даже постельное белье и посуду бывшие хозяева оставили.

— Мистер Смит, дом продается со всем, что в нем есть?

— Да, включая запасы в погребе.

— Что за запасы?

— Вино. К дому прилагается еще и небольшой участок земли неподалеку с виноградником в четверть акра.

— И сколько за него хотят?

— Триста фунтов за дом и двадцать пять за виноградник.

Сэр Виктор изобразил на лице великое раздумье, а Смит затаил дыхание.

— М-м-да-а, виноградник-то вроде и ни к чему. Хотя с другой стороны, погреб вроде и не мешает. Но не хочу тратить лишнее. Я, пожалуй, возьму дом, если виноградник будет бесплатным приложением.

На физиономии Смита явное облегчение.

— Я уполномочен владельцем вести торг в пределах десяти процентов цены и оформить сделку от его имени.

— Я тоже уполномочен. В купчей должно быть не мое имя. Тут есть какие-нибудь сложности?

— Никаких. Только доверенность на совершение сделки от лица, на имя которого будет купчая.

— Но, мистер Смит, ведь эта доверенность к купчей потом не прилагается, как свидетельство верности сделки?

— Нет, конечно.

— А мы ведь с вами видели эту доверенность и знаем, что она была.

— Безусловно, была. Я могу это подтвердить хоть под присягой.

— Так что у нас всё отлично складывается. Мы с вами пойдем оформлять сделку, а мой помощник сходит за деньгами, — и уже мне на ухо: — В конторке справа — отсчитай. Вот ключ.

В конторке действительно оказалась вместительная шкатулка, доверху набитая золотыми монетами английского казначейства. Тут же и несколько пустых кошельков. Триста фунтов стерлингов даже золотыми монетами, оказывается, весьма прилично весят. У мистера Смита по условиям сделки стороны уже пришли к согласию. Я положил мешок с деньгами на стол.

— На чье имя, сэр Виктор?

— Анабель Чарльстон.

— Так и пишем: Анабель Чарльстон, — старательно выводит на бумаге мистер Смит. Но вдруг отрывает руку и поднимает голову: — Это не та ли…

— Мистер Смит, — обрывает его Капитан, — мы ведь с вами давно сотрудничаем. Не так ли?

— Так, сэр Виктор.

— И вы знаете, что я человек слова, на которое можно положиться?

— Так, сэр Виктор.

— Я вам совершенно определенно обещаю, что с вами ничего не случится. И даже губернатор не потеряет в вашем лице карточного партнера. Если вы не будете проявлять чрезмерной догадливости и интереса относительно этого имени и лица за ним. И упаси Бог, неуместной разговорчивости о появлении этого имени в ваших бумагах, которых, кроме вас, никто и не видит.

Мистер Смит боязливо поежился, несмотря на спокойный и вежливый тон клиента, — Я только хотел заметить, что очень красивое имя у этой дамы, сэр Виктор.

— В этом вы совершенно правы. Заканчивайте, — и Капитан достал свой кошелек. — Вот десять золотых за ваши труды.

Наконец все написано, проверено, нужные подписи и печати поставлены, деньги пересчитаны, документ свернут в трубку, перевязан лентой и вручен сэру Виктору. Возвращаясь в таверну, заглянули к швейке, расплатились за работу и захватили с собой Марианну, мешок и боеприпасы, которые она там добыла в соседней лавке. Мешок, понятно, опять тащил я. Усадив меня за стол в конторе Люка, сэр Виктор достал перо и бумагу.

— Будем сочинять письмо. Пиши. Э-э-э…

— "Э-э-э" тоже писать?

— Не дури. Пиши: "Уважаемая мисс Анабель, ваш обидчик Ржавый Билл оставил после себя небольшое наследство, которое оказалось в нашем распоряжении. На компенсацию ущерба из этого наследства можете рассчитывать только вы с Мартой как единственные оставшиеся в живых пострадавшие. Памятуя о вашем стесненном и малокомфортном положении обеих в условиях военного судна, мы озаботились тем, чтобы передать вам всё это наследство с максимальной для вас пользой именно сейчас. Вступить в права владения им вы сможете в любой момент, когда пожелаете. Документы прилагаются и оформлены только на ваше имя. Определить и выделить компенсацию Марте полагаем на ваше усмотрение, если вы вознамеритесь продать или передать кому-либо свое новое имущество. Сэр Виктор и Серж".

— Что ж, вполне тактично и политично предлагаете убраться с "Морского ветра", сэр Виктор. Как раз в вашем духе. Всё — складываем в мешок и на почту?

— Складываем. Питер и Макс отвезут.

Но даже сложить не успели. Заглянул Люк и сообщил:

— Пришел один из тех губернаторских, что заглядывали к нам утром. Просит вас, сэр Виктор.

— Скажи, что сейчас выйду, — и, повернувшись ко мне: — Началось. Пойдем отбиваться. Люк, приготовь на всякий случай для гостя стол в зале и вино. Не для этого слуги, конечно. Похоже, прибудет сам его хозяин.

Мы вышли в зал, где к нам сразу подошел еще довольно молодой человек, которого мы уже видели утром.

— Счастлив вас приветствовать, сэр Виктор.

— Здравствуйте, Стэтсон. У вас ко мне дело?

— Не у меня. Губернатор решил проинспектировать порт и случайно узнал, что вы в городе. Хочет попутно о чем-то с вами поговорить. Он скоро будет здесь.

— Буду рад принять его, Стэтсон. Как вы сами-то? Труден секретарский хлеб?

— Есть немного, но пока не жалуюсь.

— Серж, пойдемте встречать гостя.

Выходим из таверны. Что-то больно людно стало вокруг нее. Матросы, горожане-мужчины стоят группками по два-три человека тут и там и о чем-то увлеченно болтают между собой. У многих странно оттопыривается в некоторых местах одежда. По улице спускается процессия. Это нечто. Четыре здоровущих негра тащат на плечах кричаще расписанные и украшенные разными финтифлюшками закрытые носилки, позади которых, как на параде, вышагивает шестерка английских солдат в красной форме с ружьями на плечах. Носилки останавливаются у входа в таверну. Один из солдат подбегает, отворяет дверцу носилок, и из них торжественно выходит фигура в белом камзоле и треуголке. Сэру Хаксли около шестидесяти. Одутловатое лицо с презрительной миной ко всему и вся окружающему.

— Сэр Хаксли.

— Сэр Виктор.

Рук друг другу не подают.

— Вы хотели со мной поговорить? Лучше это сделать за бокалом хорошего вина. Проходите, прошу вас.

Капитан пропускает губернатора вперед, провожает до стола и пододвигает ему стул. Сам усаживается напротив. Я сажусь в двух шагах от стола. Марианна наливает бокалы и убегает.

— Я смотрю, сэр Виктор, у вас тут женская прислуга при довольно своеобразной клиентуре, от которой даже мне великие хлопоты.

— Времена меняются, сэр Хаксли. Да и с теми, кто нарушает правила заведения, долго не церемонятся, — и Капитан указывает на стену, где висит девиз: "Если ты что-то хочешь сказать, то прежде подумай, то ли нужно сказать. Если ты хочешь что-нибудь сделать, то прежде подумай, удастся ли тебе после этого вообще что-то делать".

Хаксли проглатывает намек, приподняв бровь то ли в удивлении, то ли в пренебрежении.

— Остроумно. Кто этот человек и почему слушает нас? — спрашивает Хаксли, кивнув на меня.

— Это Серж, мой доверенный помощник. Знает всё, что знаю я, а иногда даже и больше меня. Очень полезен.

— Тогда вам повезло. У меня столь доверенных помощников нет. Предпочитаю не доверять никому.

— Оно и понятно. Среди окружающей публики и соблазнов трудно найти верных людей.

— Вот-вот, сэр Виктор, именно так. Да и не только верных, а хотя бы даже просто законопослушных. Ведь даже и вы, сэр Виктор, не безгрешны.

— Увы, увы, вы совершенно правы, сэр Хаксли. В этих краях безгрешных нет. Уж так угодно Богу и английскому казначейству. Наши грехи приносят Англии неплохой доход. Впрочем, и губернаторству тоже.

Сэр Хаксли берет бокал и пригубливает вино.

— М-м, недурно. Вы правы. Мы, наверное, все не без греха. Но вы, сэр Виктор, еще к тому же и загадочны. В Англии никто вас не знает, а в геральдической палате нет никаких сведений о вашем роде.

— Ничего удивительного. Я не англичанин.

— Допустим, но есть и еще более интересные вещи. Два года назад, когда я был по делам в Англии, то совершенно неожиданно увидел вас на верфи в Глазго. Уже готовое судно на стапелях называлось э-э-э… вроде какой-то ветер?

— "Морской ветер", сэр Хаксли.

— Вот-вот. А вы знаете, что по английским законам частному лицу запрещается владеть военным кораблем?

— "Морской ветер" — чайный клипер. То есть торговое судно.

— Оно было бы торговым, если бы и трюм для товаров не занимали пушки. Причем не видно и его самого, чтобы можно было убедиться в действительной принадлежности его к торговым судам. А два дня назад вы имели долгую беседу с самым опасным пиратом местных вод Ржавым Билли. После чего он моментально куда-то направился. Это наводит на размышления. Вполне достаточно, чтобы арестовать вас и начать следствие, если вы, сэр Виктор, воздержитесь от не официальных объяснений.

— Ах, Сэр Хаксли, сэр Хаксли, — тяжело вздохнул Капитан. — Если бы было так просто меня арестовать. Мы ведь не в Англии.

— Что это значит?

— Если бы вы выглянули в окно, то увидели бы, что ваш военный эскорт под такой опекой, что никому из солдат не дадут даже рукой шевельнуть.

Сэр Хаксли побагровел и начал подниматься со стула. Вероятно, еще не осознал ситуации, но, глянув вокруг, опять сел. В дверях стояли два здоровяка и пристально смотрели на Хаксли, явно ожидая только чьей-то команды. За столами вокруг нас сидели еще несколько человек, не занятые ни выпивкой, ни едой, и тоже смотрели на нас.

— Вы не посмеете! — сдавленно взвизгнул мигом потерявший весь свой гонор губернатор. — Это, это… — искал он подходящее слово, — это не по-джентльменски!

Смотрите-ка, а ведь прав был Капитан, сказав, что Хаксли трус. Так оно и есть. Сейчас Капитан начнет из него веревки вить.

— Разумеется, сэр Хаксли, очень по-джентльменски угрожать арестом хозяину, сидя у него в доме. Причем за то, с чем вы прекрасно миритесь столько лет. Не беспокойтесь, вы спокойно уйдете, закончив беседу, ради которой явились даже сюда. К чему угрозы? Взяли бы и просто спросили, если вас что-то интересует. Да полноте, сэр, что вы так переживаете. Выпейте. Вино для этих мест и в самом деле приличное.

Хаксли схватил бокал двумя руками и машинально осушил до дна. Затем, поняв, что никто его убивать не собирается, приободрился и начал собираться с мыслями.

— Извините, сэр Виктор, возможно, я действительно выбрал не совсем верный тон. Большие заботы, знаете ли, следить за некоторой публикой в колонии. Мне донесли, что Ржавый Билл что-то очень активно стал вести себя на островах. Ходят слухи, что он вроде бы причастен к исчезновению английского судна с Ямайки. Вот решил спросить у вас, не известно ли и вам что-нибудь.

Капитан обернулся ко мне:

— Серж, нам известно что-нибудь о Билли?

— Известно, — ответил я.

— Нам что-то известно, — передал Капитан сэру Хаксли, — что именно вы хотели бы узнать?

— О чем вы беседовали с Ржавым Билли два дня назад? Куда он направился и зачем? Где он сейчас и что делает?

— Мы это знаем, Серж?

— Знаем.

— Вот видите, сэр Хаксли, мы, оказывается, и это всё знаем. Правда, о чем мы с ним беседовали, сказать не могу. Разговоры с клиентами не разглашаются. А что касается остального, то, Серж, выкладывай нам известное. Сэр Хаксли ждет.

— Ржавый Билл получил от неизвестного нам лица сведения о каком-то красном корабле, принадлежащим сэру Виктору. Потом кто-то уже другой уведомил его о красном корабле с тысячью пушек, который будто бы нанес ущерб Билли, потопив его "Черную звезду". Билли попытался и у нас выяснить что-нибудь по этому поводу, полагая, что в обоих случаях это один и тот же корабль. Однако мы ничем ему не помогли, сказав, что кораблей с тысячей пушек не бывает. Тем не менее он нам не поверил на этот счет и сгоряча бросился искать красный корабль с тысячей пушек по окрестным водам. Ну, и наткнулся при этом на наш "Морской ветер", который и в самом деле покрашен в довольно темный оттенок красного цвета. Но на "Морском ветре" никогда не было и нет никакой тысячи пушек. Это обстоятельство не остановило Ржавого Билла, и он ни с того ни с сего принялся палить по "Морскому ветру". Капитану "Морского ветра" ничего не оставалось делать, как открыть ответный огонь. Через полторы минуты Билли ушел на дно вместе со всей своей эскадрой и командами судов. Словно его и не было. Надо полагать, что в данный момент у него одно занятие — он кормит рыб. Что же ему еще остается делать.

— Вот и всё, что мы знаем о Билли и его делах в последнее время, — сказал Капитан. — Мне бы вот еще узнать, кто и зачем навел его на "Морской ветер". Я бы с этим наводчиком серьезно поговорил бы. Но увы, Билли уже ничего никому не скажет.

Сэр Хаксли опустил глаза в бокал. Капитан воспринял это как признак внезапно вспыхнувшей жажды и налил вина. И оказался прав. Бокал мигом опустел. Воцарилось тягостное молчание вроде бы исчерпанной темы, которое я рискнул прервать первым.

— Есть еще кое-какие сведения о некоем… м-м-м, так сказать, особом грузе с пропавшего английского судна. Груз пропал и от Ржавого после того как оказался в его руках. Что, собственно, очень его расстроило и именно это, скорее всего, подвигло Ржавого на всякие безумства. Эти сведения кому-нибудь интересны?

— Да, да, — встрепенулся Хаксли, внезапно оживая, — об особом грузе очень интересно. Мне предстоит написать письма на Ямайку и в Лондон о судьбе этого… э-э-э… груза.

— А вы еще не писали, сэр Хаксли? — спросил Капитан. — Груз довольно своеобразный. Неосторожное обращение с ним может пахнуть виселицей для кого угодно, невзирая на титулы и должности. Лучше держаться от него подальше и сообщить, что вам о нем ничего не известно. Вероятнее всего, что груз не будет возвращен в ближайшее время на Ямайку или отправлен в Лондон. Может быть, несколько позже.

— Нет, нет, я ничего еще не писал, — поспешно уверил Хаксли, — почтовой оказии не было. Я, пожалуй, действительно сообщу, что на сегодняшний день ничего не известно.

— Я бы даже по-дружески посоветовал бы вам, сэр Хаксли, еще вот что. Если вам приходилось встречать сей груз где-нибудь ранее, то увидев его здесь, лучше всего сделать вид, что он вам не знаком.

— Я учту ваш совет, сэр Виктор. Мне бы хотелось откланяться — дела.

— Конечно, конечно, сэр Хаксли. Я вас провожу до носилок.

Когда встали из-за стола, то оказалось, что странные наблюдатели за нами уже незаметно испарились. А когда мы вышли из таверны, то толкавшиеся тут и там группы людей стали быстро расходиться. Сэр Хаксли втиснулся в носилки и негры, сопровождаемые солдатами поволокли их вверх по улице. Подошел Люк.

— Ну, как все прошло?

— Нормально. Мы, пожалуй, двинем домой.

Переть мешок с подарками для мисс Анабель опять пришлось мне. Питер и Макс приняли его вместе с устными инструкциями сэра Виктора.

— Когда сдадите мешок, то сразу обратно сами не отправляйтесь. Передайте сэру Грегори, чтобы он отправил вас, когда мисс Анабель посчитает себя готовой покинуть корабль. Доставите ее сюда. Отплывать отсюда и приплывать сюда всегда будете ночью. Гибель Ржавого не отменяет необходимости в осторожности и секретности.

Снова располагаемся на террасе. Оставленное впопыхах на парапете утреннее вино нагрелось, но тем не менее и теплое приятности не утратило. День клонится к закату, а неотложных дел никаких нет.

— Вот мы и знаем теперь, кто навел Ржавого на "Морской ветер", — говорю я.

— Черт с ним. Все губернаторы друг друга стоят. Теперь этот хоть воздержится делать какие-нибудь глупости. Во всяком случае надеюсь на то. Спокойнее будет. Должен же понимать, что запросто мог влезть в петлю. В метрополии и не такие еще фигуры кончали на плахе. Одно дело — терпеть и использовать пиратов ради интересов короны, а другое — вступать с ними в преступный сговор из личной корысти.

— Капитан, поскольку тут наметилось затишье в событиях, я, пожалуй, покину вас. Хочу сходить и в свои владения. А вас приглашаю как-нибудь при случае посетить их со мной. Сейчас с собой не зову. Вам всё равно нужно дождаться развязки в заварившейся каше.

— Спасибо, как-нибудь сходим и к тебе ненадолго. Очень заинтриговало меня тамошнее винцо. Ты там дома поосторожнее. Постарайся выйти от меня незаметно.

— Если случится нами ожидаемое, то передайте поздравления и от меня.

Я удалился в предоставленную мне комнату и переоделся.

Дом, Дом, где ты, Дом…