Я не раздумывая последовала за Навигатором. Мы спустились по лестнице и очутились в спортзале.

Парень открыл вмонтированную в стену дверцу шкафа и выудил оттуда свой костюм. Молниеносно, безо всякого стеснения, он стянул с себя майку и стал расстёгивать ремень на джинсах. Мгновение – и он стоял передо мной полностью обнажённый. Я невольно залюбовалась его идеальной фигурой и точёными мышцами, но вовремя отвела взгляд – ни к чему…

– Можешь поворачиваться, – раздался насмешливый голос позади меня, – я уже оделся. И, кстати, меня не стоит стесняться. За то время, пока ты гостила здесь, я неоднократно раздевал тебя, чтобы уложить в кровать. И поверь, ни разу не отказал себе в истинном удовольствии полюбоваться этим прекрасным телом.

– Спасибо, что не воспользовался моей беспомощностью, – пробормотала я, сгорая от стыда.

– А знаешь, мне было очень трудно не поддаться порыву. Ты была такой соблазнительной, такой беззащитной, – мечтательно проговорил Лёха, словно не заметив моих слов, – только, боюсь, что потом я бы этого себе не простил.

В Лёхиных глазах промелькнуло сожаление, но тут же исчезло, уступив место привычной сосредоточенности. Он подошёл к компьютеру и, глядя в монитор, отрывисто бросил:

– Пока ты спала, я открыл коридор, ведущий прямо в дом, чтобы пространство немного устоялось, затвердело. Слушай внимательно, это очень важно.

Я с готовностью кивнула.

– Во-первых: прислушивайся к ритму, который задаётся наушником. Он настроен очень точно. Необходимо подобрать оптимальную скорость перемещения, иначе никто не поручится за результат.

Он взял со стола крошечный приборчик, который я уже опробовала в первый тренировочный день, и протянул мне. Закрепить его в ухе было делом плёвым – я справилась за пару секунд.

– Мы сможем общаться?

– Нет, – отрезал Лёха, – я уже говорил, что никто из нас не сможет услышать или увидеть другого. Пока это невозможно, хотя я много работаю над этим. Ладно, проехали… Во-вторых: ты сразу окажешься на лестнице. Вспоминай детали – например, свои эмоции в то время, как ты сбегала по ней вниз.

– Ты точно знаешь, что я там была? – неуверенно спросила я.

– Ещё бы! – хмыкнул Лёха. – Иначе зачем тебе так стремиться в этот проклятый дом?

– Хорошо, я постараюсь. Что дальше?

– Ты поднимешься по лестнице и найдёшь спальню. Ты там провела много времени с НИМ и испытала целую гамму абсолютно противоречивых чувств. Поэтому пространство в комнате вспомнить будет легко.

Я оцепенела: спальня, ОН со мной… Что мы там делали? Боже мой, как мало я знаю о себе и о своём прошлом!!!

– Пространство будет формироваться прямо на глазах, и вскоре ты увидишь всю мебель в комнате, – невозмутимо продолжал Лёха, словно не замечая моей реакции, – откроешь шкаф, левую крайнюю дверь, найдёшь ящики. Твой – верхний. Флеш-накопитель – там. Берёшь его. Не теряя времени, бежишь вниз. Помни: останавливаться нигде нельзя. Держи ритм.

– А где будет компьютер? – кое-как справившись с эмоциями, спросила я.

– В гостиной. Следы в доме говорят о твоём недавнем пребывании в этой комнате.

– А что, я не везде прошлась? Странно – обычно, когда меня приглашают в гости, любопытство заставляет меня оглядеться в новой обстановке более внимательно, – невесело пошутила я.

– Нет. На кухне ты не появлялась, – невозмутимо ответил парень, сделав вид, что не заметил моего сарказма.

– Удивительно, – не унималась я, – меня хлебом не корми, дай что-нибудь приготовить или посуду помыть в гостях.

– Да, я заметил, – прыснул Лёха, всё же поддавшись моей неуместной весёлости.

– Наверняка и в котельной меня не было, и в прачечной? – со смехом предположила я.

– Точно, – легко согласился парень и вновь, как по команде, сделался серьёзным и сосредоточенным, – а теперь, Мила, вернёмся к делу, если не возражаешь.

Возражений у меня не нашлось.

– Компьютер будет стоять на журнальном столе, уже включённый. Здесь всё просто – вставляешь флешку в разъём. Появляется один-единственный файл. Открываешь. Смотришь. Уходишь. Все эмоции – потом, здесь, дома. Если правильно рассчитала скорость в начале и нигде не задерживалась, то времени на достойное отступление у тебя будет предостаточно.

– А если произошла заминка где-то в пути? – тихонько спросила я, боясь вызвать целую бурю негодования у своего собеседника. Однако, как ни странно, он казался вполне спокойным:

– Я уже говорил тебе о последствиях. Пространство, то есть второе дно дома, будет постепенно разрушаться и, в конце концов, уничтожит само себя. Ты рискуешь остаться там, где тебя уже никто не сможет найти, потому что никто, кроме меня, не знает о твоём местоположении.

– А ты? Почему нельзя рассчитывать на тебя?

– Если бы я был здесь, за компьютером, то смог бы вовремя вытащить тебя оттуда, но я останусь в доме, в таком же положении, как ты. Ты можешь упустить момент. Помни об этом. Я не хочу возвращаться один, без тебя. Я не смогу жить, зная, что ты слоняешься взад-вперёд по абсолютно статичному пространству, где никогда не раздастся ни один человеческий голос, потому что время там застыло навсегда.

– Ты предпочитаешь видеть меня живой и здоровой в объятиях любящего мужчины? – тихо переспросила я.

Его бледное лицо исказилось от боли, но он быстро справился с эмоциями и спокойно сказал:

– Я желаю тебе лишь одного – счастья. Со мной или без меня.

Он не отрывал своего напряжённого взгляда от монитора, но я заметила, как он вцепился побелевшими пальцами в край стола.

Он говорил правду. А я – дура. Лёха, Лёха! Ну почему мы не встретились раньше, когда моё сердце было свободно?

– Очень постараюсь нигде не задерживаться, – как можно более уверенно пообещала я.

Навигатор молчал, напряжённо вглядываясь в экран. Я ждала, затаив дыхание и понимая, что момент настал.

Наконец он резко повернул ко мне голову и почти прокричал:

– Ты идёшь первая, я следом, поняла?

Дождавшись моего кивка, он продолжил:

– Дно дома разрушится через тридцать секунд. Включи секундомер и беги!

Второй раз мне не надо было повторять. Я нащупала кнопку на наручных часах, выставила время и рванула в центр зала, под прожекторы. В два прыжка я оказалась на месте. В наушнике завибрировал ритм, который быстро нарастал. Вскоре я перестала видеть в зеркале своё лицо, как всегда, немного испуганное и беспомощное. Наверное, мне никогда не привыкнуть к этим сумасшедшим перемещениям!

Ноги заранее напряглись, ожидая столкнуться с твёрдой поверхностью. Миллиардная секунды – и я уже бегу вверх по массивной деревянной лестнице.

Опасаясь задержаться в каком-нибудь месте надолго, я начинаю перепрыгивать через две ступеньки и вскоре оказываюсь в узком коридоре. Слева и справа от меня располагаются комнаты, но я не сомневаюсь и сразу толкаю нужную дверь. Поначалу вхожу в пустоту и понимаю – пространство выстраивается медленнее, чем я перемещаюсь в нём. Мысленно хвалю себя за успехи в этом нелёгком деле и стараюсь вспомнить, где находится шкаф. Вопреки моим ожиданиям, первой прорисовывается большая кровать с белой кожаной спинкой. Я догадываюсь почему: эмоции, пережитые на этом королевском ложе, были сильнейшими. Кончики ушей стали теплеть от новизны и щекотливости моего положения. Кто бы мог подумать, что я уже была здесь – в постели с мужчиной! Неделю назад мне даже в голову бы такое не пришло! Следом за кроватью появился встроенный шкаф-купе. Он был массивным, с зеркальными дверями. Я с силой сдвигаю в сторону левую створку и вижу, что пространство в этой зоне поделено – сверху вмонтирована перекладина для вешалок с одеждой, а внизу вставлены ящики. Открываю самый верхний из них и начинаю яростно выворачивать оттуда мужское нижнее бельё, сложенное аккуратными стопками. Нет времени на то, чтобы как следует рассмотреть его и сделать хоть какой-то вывод о внешности и габаритах хозяина плавок и боксеров. Нет времени и на то, чтобы снять с вешалок тщательно отглаженные рубашки, изучить их во всех деталях, ведь их носил ОН. Причём носил тогда, в прошлом, когда мы были вместе.

Нужная вещь нашлась довольно скоро. Ай да Лёха! Он даже в мелочах доказывал мне свою любовь! Флешнакопитель оказался в форме сердца, декорированный разноцветными стразами. Я невольно улыбнулась, но тут же собралась. Как и советовал Лёха – эмоции потом, а сейчас – дело. Теперь обратно на лестницу, вниз по ступенькам, искать гостиную. Я выскочила из спальни, не обращая внимания на веление тоскливо сжавшегося сердца – остаться там, и вспомнить всё. В деталях, в подробностях, до последней крупицы… В памяти вспыхивает лицо какого-то человека. Оно искажёно болью. Он не хочет, чтобы я ушла, умоляет меня не покидать его, остаться здесь, но я ничего не слушаю. Отчего-то мне так больно, что остаться здесь – полное безумие. Неужели это ОН? Пытаюсь получше разглядеть расплывающееся в пространстве лицо, но ничего не выходит. Так, надо вспомнить, что ОН сказал или сделал, чтобы так ранить меня? Почему я убегала от НЕГО со всех ног? Нет, не могу! В голове – туман.

Я неслась вниз, словно безумная. Неожиданно в памяти стали всплывать обрывки фраз: «Живи своей жизнью и оставь в покое меня. Возможно, я желаю того, от чего ты так старательно меня оберегаешь». Это мои слова! Неужели я так сказала ЕМУ, убегая прочь из этого дома?

Новая волна воспоминаний настигла меня уже на первом этаже. «Ты совершил ошибку тогда, пять лет назад. Детство оказалось ни к чему. Оно не было счастливым. Я, как и ты, видела перед собой только раздавленную горем мать и чувствовала, что мой отец предал меня. Я просто существовала всё это время, не получая не малейшего удовольствия от жизни», – эти горькие слова так отчётливо раздались в моей голове, что я невольно остановилась, не в силах продолжать свой бег. Всё это было слишком. Слишком для меня. О чём я говорила? Что имела ввиду?

Я закрыла глаза, силясь воскресить в памяти всё то, что меня заставили забыть. Теперь не осталось никаких сомнений – кто-то очень постарался, чтобы я не смогла ничего вспомнить! Но кто? Ясные, как и говорил тот громила в татуировках? Но зачем? Не помню, не помню, не помню!!!

Неожиданно ритм, задаваемый наушником, стал ускоряться, и я поняла, что потеряла много времени. Чёрт! И правда! Следует двигаться ещё быстрее, чтобы нагнать упущенные мгновения.

Стряхнув с себя оцепенение, я рывками достигла гостиной и бросила взгляд наверх, где сразу же начала вырисовываться массивная хрустальная люстра. Отлично! Кое-что всё-таки помню!

Я понеслась в глубь огромной комнаты, где справа и слева стали вырастать мягкие диваны и кресла, обитые шёлком. Журнальный столик возник у окна, на нём стоял раскрытый и работающий уже ноутбук. На небольшом экране мерцало несколько значков, обозначающих программы. Судорожно сжимая в руках драгоценный трофей – флешку с нужной мне информацией, я осмотрела компьютер. Нашла нужный разъём и вставила её туда трясущимися от волнения пальцами. «Кликнула» на надпись «Открыть папку для просмотра файлов» и уставилась в монитор.

Это было видео. Крайне жестокое видео. И самое страшное, что главным действующим лицом всего происходящего была… я. Мне оставалось только испуганно таращиться на экран компьютера и убеждать себя, что я не сплю.

На мне не было ни одного живого места от синяков, кровоподтёков и чудовищных ссадин, словно моё тело истязало огромное страшное животное. Но самое странное заключалось в другом – я улыбалась. На моём лице прочно застыло выражение блаженства, словно я не замечала того, что со мной происходит, не чувствовала боли и страха. Я смотрела на кого-то, кто оставался в стороне от меня, и мои припухшие, истерзанные губы произносили одно-единственное слово: «люблю». Неожиданно за кадром раздался бесстрастный голос:

– Ты этого хочешь, сын? Ты хочешь, чтобы твоя страсть убила её?

– Нет, я не желаю ей такой участи, – раздался мелодичный, срывающийся баритон.

– Ты пока не можешь обуздать свою страсть. Есть миллион женщин вокруг, но лишь к ней ты испытываешь такое сильное чувство.

– Да, – согласился прекрасный голос.

– Сейчас ты увидел картину возможного будущего. Если всё останется так, как есть сейчас, то она вскоре погибнет, не выдержав твоей страсти. Она умрёт счастливой, и твой талант вылечивать любые раны здесь не поможет. Но ведь ты хочешь, чтобы она жила?

– Да, хочу. Что же нам делать? Скажи, отец!

– Только ты можешь решить.

– Если бы ты знал, насколько силён её дух! Помнишь, когда я спас её от Самураев? Там, на поле, преследуемая, словно раненое животное, она предпочла разбиться насмерть в своей машине, чем подчиниться воле врага!

– Я знаю, знаю, сын. Её дух силён, но не настолько, насколько нужно, чтобы любить тебя на равных. Чтобы выдерживать твой жар и не сгорать. Чтобы отдаваться страсти без остатка, обходясь при этом без увечий. Не забывай – она прежде всего – человек. Ещё человек… Хрупкий, нежный цветок. А ты – воин. И твоя стезя – отнюдь не любовь. Она должна соответствовать тебе.

– Но я не позволю, чтобы её превратили в одну из нас, как меня тогда. У меня не было выбора, а у неё – есть. Я смогу защитить её ото всех.

– А кто защитит её от тебя?

Воцарилось гробовое молчание, не прерываемое ничем. Наушник неумолимо выстукивал ритм, и я занервничала. Ладно, все выводы – потом, как советовал Навигатор. Передвинув стрелку внизу монитора немного вперёд, я снова приготовилась слушать. Немного тишины, и знакомые голоса зазвучали вновь:

– Решение о том, чтобы она стала Ясной, ещё не принималось. Однако нельзя закрывать глаза на её очевидный дар. Такое никому не удавалось на протяжении многих веков.

– Я всё понимаю, но никогда не позволю использовать её. Даже во имя Добра.

– Сынок, ей необходимо многое осознать, окрепнуть – морально и физически. Ты ей в этом не помощник, потому что еле сдерживаешь свою страсть, своё желание обладать ею. Она должна пройти свой собственный путь. Даже будучи пока лишь человеком, эта девочка многое может. Так позволь ей обрести себя!

– Мы узнаем друг друга?

– Узнаете. Если любили друг друга, то узнаете. Не сразу, постепенно, но вы поймёте, что искали всё это время: она – тебя, а ты – её.

Я боялась вздохнуть, чтобы не пропустить ничего из того, что говорили те люди. По телу разливался предательский холод.

Неожиданно, флешка воспламенилась, как по волшебству. А следом заискрилась розетка, обеспечивавшая питание ноутбука. Пламя стремительно передалось вверх по проводу. Прямо на моих глазах компьютер стал загораться. Экран погас, и вместе с изображением пропали голоса. Я поняла, что пора уходить. Предчувствие мощного взрыва носилось в мутном, подёрнутом дымкой, воздухе. Запахло гарью. Мелкие предметы на стеллажах задрожали, а вскоре и вся тяжёлая мебель затряслась и завибрировала, словно у неё внутри был встроен тайный механизм. Диваны и кресла, хрустальная люстра на потолке, толстые карнизы на окнах – всё это пришло в движение, готовясь к самоуничтожению. Это отмирало второе дно дома. Ему суждено было существовать ещё каких-то пару мгновений.

Неожиданно для самой себя я осознала, что очень трезво, ясно, без истерики соображаю. Приказав телу повиноваться, я сорвалась с места, не обращая внимания на страшные вибрации вокруг меня, и понеслась к лестнице. На этот раз мой ритм идеально совпадал с тем, который диктовал прибор в правом ухе. Секундомер показывал, что у меня осталось целых две секунды. Я влетела наверх по дубовой лестнице и с трудом остановилась там, откуда начала свой путь.

В голове промелькнул страх: а что, если мне больше никогда не выбраться отсюда? Сейчас всё взорвётся, но меня лишь зацепит волной, и я останусь здесь навечно, как и предупреждал Навигатор. Какая же я дура! Ну почему не расспросила его, каким образом возвращаются из искусственного дна, если там, откуда ты пришёл, не ждёт человек за компьютером, контролирующий каждый твой шаг. И правда, что мне сделать, чтобы вернуться самой, без посторонней помощи? Навигатор, помоги!

В памяти почему-то возник эпизод, когда парень стоял напротив, полностью обнажённый, и насмешливо, с вызовом, смотрел на меня. Несомненно, он очень красив, этот Тэрф!

– Спасибо, – раздалось прямо над ухом.

– Не за что, – с облегчением ответила я, сразу же позабыв обо всех своих страхах.

Мы стояли в спортзале Лёхиного дома, под перекрёстным светом прожекторов. Это место уже стало для меня родным, являясь своеобразной точкой отсчёта, границей, разделяющей меня и моё прошлое. Место без координат, без определения, без условий. Само совершенство, потому что не подчиняется никаким суждениям, не подлежит даже самой незначительной критике.

– Молодец, – похвалил Лёха, грустно улыбаясь, – наши тренировки не прошли для тебя даром. Сегодня ты не совершила ни одной ошибки, раз вернулась в срок, секунда в секунду.

Я скромно потупилась:

– Да нет, был момент. Нахлынули воспоминания, и пришлось остановиться. Хорошо, спохватилась вовремя! Кстати, спасибо за флешку! Красота неимоверная! Мне было приятно…

Лёха молча кивнул и снова улыбнулся. Его глаза оставались печальными, и он старался не смотреть на меня.

– Уверена, что у тебя всё прошло идеально, – я постаралась отвлечь парня от грустных мыслей.

– Настроить комп – дело простое, а вот с возвращением немного замешкался – вспомнить было нечего. Ты меня здесь не ждала, а больше я ни о ком не хочу думать. Даже решил остаться там, в искусственном дне, но вовремя взял себя в руки. Очень уж захотел увидеть тебя хотя бы ещё один раз.

Моя душа разрывалась от противоречивых чувств. С одной стороны, мне хотелось кинуться к Навигатору и никогда больше не выпускать его из своих объятий. Гладить по голове, как маленького, утешать, подбадривать. Но разве он этого от меня хочет?

С другой стороны, хотелось отбежать на безопасное расстояние от испепеляющего взгляда этих нечеловеческих глаз. Хотелось спрятаться от ненужной мне любви, отстраниться, не замечать. Потому, что моя любовь – другое существо, которое мне только предстоит найти.

Лёха словно прочитал мои мысли. Его лицо посуровело, глаза глядели жёстко, с вызовом. Он быстро сказал:

– Я сделал для тебя всё возможное и невозможное. Дальше ты должна двигаться самостоятельно.

– Лёха, как мне жить дальше? – спросила я дрожащими от волнения губами, понимая в глубине души, что он прав. Как всегда прав.

– Тебя ждут.

– Мама?

– И она тоже. Поезд Санкт-Петербург – Москва уже прибыл на вокзал, так что нам следует поторопиться.

Я кивнула и опустила голову. Пусть только Навигатор не заметит, как по моей щеке скатилась слеза!

Я прощалась с другом. Прощалась с тем, кто стал мне по-настоящему дорог и кто любил меня. Не поднимая головы, спросила:

– Завтра тебя уже не будет здесь, в этом доме?

Навигатор покачал головой.

Я всячески старалась унять предательские слёзы, но рыдания вырвались-таки наружу. Мне представилось, как я прогуливаюсь поблизости и как бы невзначай заглядываю в пустые окна этого дома. Там никого нет, и оттого на сердце становится убийственно тоскливо. Кажется, я уже плакала навзрыд, когда Навигатор подошёл ко мне и притянул к себе. Было так сладко, так упоительно припасть к его широкой груди, почувствовать сильную мужскую ладонь у себя в волосах. Он гладил меня по голове, как ребёнка, говорил какие-то тёплые слова, а я прижималась к нему, вдыхала его запах, стараясь навеки запечатлеть в своей памяти этот миг.

Сколько времени мы стояли вот так, обнявшись, я не знала. Наконец он распрямился, и встряхнул меня за плечи.

– Ладно, нам пора! – сказал он, – не волнуйся, твоя мать искренне верит в то, что ты была в Питере. Никто не сможет разуверить её в обратном, так как она не знает никого из тех, с кем ты там «была». Разумеется, если ты вовремя вернёшься домой.

– Поняла.

– Поднимись в спальню, в шкафу найдёшь одежду. Надеюсь, мать не помнит, в чём видела тебя в последний раз, когда ты выходила из дома.

– Вряд ли, – я пожала плечами, – в тот день её очень испугал мой взгляд.

Лёха понимающе кивнул:

– Я знаю, о чём ты говоришь. С каждым днём у неё будет всё больше поводов, чтобы насторожиться. Это удел всех близких. Нужно беречь их от лишних переживаний, ведь они – всего лишь люди.

– Во мне многое изменится? – с замиранием сердца спросила я.

– Взгляд, так сильно испугавший твою маму – всего лишь начало. Тебе придётся запастись множеством отговорок, чтобы нормально существовать среди обычных людей.

– Ты ведь знаешь, о чём говоришь? – тихо спросила я.

– Мои родители были в шоке.

Мне захотелось более подробно расспросить его о том сложном времени, когда он осознал, что не может быть прежним. Хотелось понять, что он чувствовал, как реагировали на это окружающие. Я открыла было рот, чтобы задать очередной вопрос, но по Лёхиному лицу поняла, что разговор окончен. Вздохнув, я улыбнулась и, пообещав не задерживаться, помчалась наверх, в спальню.

В шкафу нашлись вполне сносные синие джинсы, тёплый свитер и кроссовки. Идеальный наряд для прогулок по городу на Неве в это время года. Мне оставалось лишь снова подивиться тому, как Навигатор всё успевает. Парень создаёт искусственные реальности и базы для новых миров, а в перерыве бегает по магазинам, чтобы купить мне еду и подходящую одежду.

Что ещё? Ах, да! Ещё он убеждает мою мать не волноваться и преподносит ей вполне правдоподобную историю о том, как вся моя группа спешно умчалась в Питер под предводительством Антошкиного папы. Бред, конечно, но ведь сработало!

Вспомнив маму, я невольно улыбнулась. Кажется, начинаю скучать по ней.

Быстро натянув на себя одежду, заботливо приготовленную для меня Лёхой, я выскочила из комнаты.

Он ждал в прихожей. На нём были все те же неизменные джинсы, майка и лёгкая кожаная куртка, небрежно накинутая на плечи. В руках он держал мою дублёнку. Я послушно оделась и в последний раз оглянулась по сторонам, прощаясь ещё с одним домом, ставшим моей судьбой. Хоть и ненадолго, на короткое время, но я нашла здесь прибежище и, как ни странно, была счастлива. Именно здесь мне открылось, что моя судьба – иная, совсем не такая, какой представлялась ещё совсем недавно. Здесь я научилась подстраиваться под новое время, выбирать нужную скорость. Узнала, что есть места, свободные от координат и ориентиров, откуда можно попасть в любую точку. Поняла, что можно создать любую реальность, любое пространство, если ты – талантливый программист и твоё прозвище – Навигатор.

Я с теплотой посмотрела на парня и решительно толкнула дверь, ведущую в большой мир. На улице было светло и по-весеннему радостно. На деревьях и на земле всё ещё белели пухлые сугробы, но солнце, яркое и задорное, предвещало скорую весну.

Мы попрощались у моей калитки.

– Спасибо тебе, – тихо сказал Навигатор.

– За что? – удивилась я, ещё секунду назад намереваясь сказать ему то же самое.

– За то, что не стала обсуждать со мной подробности увиденного там, в доме. У тебя ведь голова разрывается от вопросов и мучительных догадок, но ты молчишь.

Я покачала головой:

– Ты не прав. Ты слишком лестного мнения обо мне. Я бы хотела обсудить увиденное, задать тебе множество вопросов, но мы сегодня расстаёмся, и я пока не могу думать ни о чём, кроме этого.

– Поэтому и говорю: спасибо, – сказал Навигатор, – оказывается, я тоже много значу для тебя, раз ты хоть на короткое время забыла о НЁМ.

Он сжал кулаки, его лицо напряглось.

– Мне страшно идти домой, – еле слышно проговорила я, нисколько не сомневаясь, что Лёха меня услышит, – как только останусь одна, на меня навалятся все эти воспоминания, картины того, что я недавно увидела в других реальностях. Сразу все, в огромном количестве. В них придётся разбираться, выстраивать логические цепочки, как в лихо закрученном детективном романе. У меня множество вопросов, но да – я должна сама найти на них ответы.

– У тебя будет время всё обдумать. Денька два-три, может, неделя, – загадочно предупредил парень. – Забыл сказать: ты сейчас придёшь домой и свалишься с температурой. Организм включит защиту, чтобы снять лишний стресс. Согласись: то, что ты пережила за последнюю неделю, многим не удаётся пережить и за всю жизнь. Скажешь матери, что в поезде наелась мороженого. Только сделай это сразу, как увидишь её, потому что вскоре после этого уже будешь валяться в бреду.

Я усмехнулась:

– Да ладно, чего уж там! Мне достаточно попить холодной водички, и горло уже красное, а на градуснике – 39,9. Так что моя мама нисколько не удивится. Главное, успеть добраться до кровати.

Мы немного постояли молча, внимательно разглядывая друг друга и пытаясь сохранить в памяти мельчайшие черты, едва заметные глазу особенности наших лиц.

Я первая сделала движение к нему навстречу, чтобы обнять на прощание. Навигатор, казалось, того и ждал. Он сгрёб в меня в охапку и зарыл своё лицо в мои волосы.

Наконец он произнёс, не выпуская меня из своих объятий:

– Ты прости меня.

– За что?

– За моё недостойное поведение в первый день. Я слишком много себе позволил. Не следует целовать девушку, не получив на то её согласия.

Я отрицательно помотала головой:

– Мне не было неприятно. Скорее, наоборот. Только ты хотел, чтобы я ответила на твой поцелуй, а я не смогла.

– Знаешь, я ведь надеялся тогда, в тот первый день, что стану дорог тебе. Что ты забудешь о том, другом, и полюбишь меня. Но этого не произошло.

– Где ты теперь поселишься? – спросила я, уходя от сложной темы.

– Если бы ты ответила мне взаимностью, я бы потерял себя. Мне бы пришлось измениться, – продолжал Лёха, словно не слышал моего вопроса, – теперь придётся снова вставать на привычный путь и делать то, что должен.

Я посмотрела на парня снизу вверх и оттолкнулась от него руками.

– Ты, наверное, уже поняла, Мила, что у всего на свете есть своё дно, – жёстко ответил он, – там всё иначе, чем казалось вначале. Нельзя судить обо всём плоско. Стремление Вигиланов к власти ещё не означает, что все их действия направлены лишь на причинение вреда кому бы то ни было. Рано или поздно, но ты убедишься в этом. Или укрепишься в своём мнении. Как тебе будет угодно!

Лёха посмотрел на меня долгим, испытующим взглядом и круто развернулся на 180 градусов. Через мгновение я уже рассматривала его широкую, крепкую спину, стремительно удаляющуюся вдаль. Вот так, не прощаясь, не говоря лишних слов, он уходил от меня, оставляя в моей растревоженной душе лишь светлое воспоминание, похожее на лёгкое облако.

Действительно, как можно судить Вигиланов или Тэрфов, если один из них сделал для меня столько добра, ничего не попросив взамен?

Я улыбнулась ему на прощание и толкнула калитку.