Я с наслаждением вымыла голову и долго ещё потом стояла под горячим душем, не в силах выключить воду. Уж очень давно я этого не делала! Последний раз принимала ванну в доме у Лёхи, да и то впопыхах! Тяжело вздохнув, я попыталась отогнать от себя ненужные эмоции, которые нахлынули на меня при упоминании этого имени. Навигатор навсегда ушёл в историю, вряд ли мы ещё когда-нибудь встретимся. Надо жить настоящим. Однако мне никогда не забыть, как много он сделал для меня и как был добр ко мне!

Выйдя из ванной, я не нашла мать в спальне. Наверняка разговор с отцом отнял у неё всякое желание допытываться у меня о недавней поездке, и она отправилась на кухню.

Я наскоро оделась и тихонько пошла вниз. Голова всё ещё гудела, во всём теле чувствовалась слабость, но в целом на здоровье пожаловаться было нельзя.

Мать, как и предполагалось, колдовала у плиты. По дому разлетелся запах корицы, мёда и лимонной цедры.

– Мои любимые печёные яблоки? – спросила я, садясь за стол. Как же давно я здесь не завтракала! Лет сто, не меньше!

– Минут пять осталось, подождёшь? – рассеянно отозвалась мать. После разговора с моим папашей она, как обычно, погрузилась в мечты. Наверное, именно поэтому он так редко звонит нам! Не хочет травмировать её, давать повод напрасно надеяться.

– Подожду, – легко согласилась я, тоже уходя в себя и думая об отцовских словах. Он посоветовал мне одно – ждать. А значит, жить своей обычной жизнью. Учиться, общаться с друзьями, помогать им, если нужна моя поддержка… Ой! Ведь ещё до моего исчезновения я пообещала Антону, что непременно вотрусь в доверие к режиссёру Николаю Лавровскому. Мужик на дух не переносит всех представителей нетрадиционной сексуальной ориентации, но есть надежда, что мне, хорошенькой девушке, он не откажет и даст интервью. Потом я признаюсь, на кого работаю, но вряд ли это разозлит режиссёра настолько, что он не разрешит мне передать материал в редакцию. В конце концов, все медийные персоны нуждаются в поддержке журналистов, чтобы как можно больше людей узнало об их таланте. Если Лавровский будет очень упорствовать, то я напомню ему, что у издания, которое я представляю, очень обширный круг читателей. Уверена, он сдастся! Только бы не упустить момент! Антон говорил, что познакомиться с Лавровским я должна на частной вечеринке, но на какое число она назначена, не уточнил. Надеюсь, что мы не опоздали! В противном случае получается, что я невольно подвела друга.

– Мам, какой сегодня день недели?

Если будни, то надо непременно ехать в университет, чтобы встретиться с Антошкой!

– Пятница, а что?

– Нет, ничего. Просто надо браться за учёбу.

– Никуда ты не пойдёшь! Ты ещё болеешь! У тебя только вчера была температура под сорок, забыла? – взорвалась мать. Да, теперь, когда она перестала волноваться о моём здоровье, к ней снова вернулась прежняя грубоватая манера общения.

– Пойду, непременно пойду, – неожиданно для самой себя проговорила я. Мой голос прозвучал так твёрдо, что матери не осталось ничего, кроме как промолчать. Надо же! Раньше я никогда не могла так открыто возражать ей!

– Только поешь как следует, – оторопело попросила она, – тебе нужны силы.

Удивительно, как это моя мать так легко сдала свои позиции? Или она поняла, что её дочка выросла и больше не нуждается в родительских советах?

Я с аппетитом молодого медведя проглотила два печёных яблока с мёдом и корицей и даже съела целую тарелку овсянки. Потом попросила маму сварить кофе без кофеина и выпила стакан козьего молока.

– Тебе тут парень один звонил, – неожиданно сказала родительница, – француз.

Я поперхнулась молоком и удивлённо переспросила:

– Француз? Уж не Филипп ли его звали?

– Да, Филипп Моруа, – спокойно подтвердила мать, – звонил он каждый день, пока ты болела, и рвался приехать тебя навестить. Но я не позволила. Он что, твой новый поклонник, Мила?

– Что-то вроде того, – рассеянно пробормотала я и в следующую же секунду забыла о парне, сосредоточившись на более важных вещах.

Сказав «спасибо», я вышла из-за стола и направилась наверх, собираться на учёбу. Конечно, очень хотелось поехать на Мичуринский проспект и забрать свою машину из гаража, но в этом случае в университет удастся приехать не раньше третьей пары, а это поздно, учитывая количество моих прогулов. Ладно, сегодня уж как-нибудь обойдусь без тачки, мне не привыкать.

Я придирчиво оглядела свою одежду, висящую в шкафу. После долгих раздумий выбрала наконец серое шерстяное платье в обтяжку с высоким воротником, закрывающим шею. Затем подхватила свою сумку с тетрадями и двинулась вниз.

Мать долго давала мне наставления, прежде чем выпустить на улицу. Они были весьма банальными – не выходить из помещения универа на перемене без верхней одежды, не есть и не пить ничего холодного, и так далее. Я кивала и одновременно застёгивала дублёнку. Интересно, а мне удалось правильно одеться, ведь я сто лет не была на улице. По моим подсчётам, уже март. А в марте бывает очень тепло. Может, зря я так укуталась?

Оказалось, не зря! Очутившись на крыльце, я увидела деревья, покрытые инеем, огромные снежные сугробы и нахохлившихся грудастых снегирей. Совсем не весенний пейзаж!

Я вытащила из сумки вязаную шапку, которую сразу не решилась надеть, и натянула на голову.

На пятачке перед магазином стояла одна машина – та самая старенькая иномарка, которая чаще всего довозила меня до трассы. Я с облегчением бросилась к ней, опасаясь, чтобы кто-нибудь не перехватил мою удачу.

– До шоссе? – флегматично спросил водитель, прекрасно знавший ответ.

– Да, – согласилась я, хотя могла бы ничего не говорить.

Мы медленно тронулись, и обычно неразговорчивый мужик поинтересовался:

– Чего-то давно тебя здесь не было, уезжала, что ли?

– Уезжала, – легко согласилась я и улыбнулась – если бы он только знал, насколько далеко можно уехать, не выходя за пределы нашего посёлка!

Но этот милый, спокойный дядька даже понятия не имел о том, что со мной творилось все эти дни. Да и ни к чему ему всё это, ни к чему.

Я уставилась в окно, любуясь зимним пейзажем. Интересно, а когда в наши края придёт весна?

Безо всяких приключений я доехала до трассы, заплатила мужику полтинник и пересела в вовремя подоспевшую маршрутку. До университета добралась быстро и, зайдя в просторное фойе, принялась искать глазами Антошку.

Парень нашёлся почти сразу. Он подлетел ко мне с крайне обеспокоенным лицом и стал заваливать вопросами по поводу здоровья. Я удивлённо отвечала, что чувствую себя намного лучше, гадая, что именно известно Антошке. Довольно скоро стало ясно, что моё двухнедельное отсутствие объяснили тем, что у меня грипп. Просто некто позвонил в деканат, представился отцом Милы Богдановой и попросил не ждать меня в ближайшее время, пообещав после всего предъявить справку от врача. Кстати, скорее всего, эта самая справка находится сейчас в моей сумке. Не обращая внимания на Антошкину болтовню, я дёрнула молнию и действительно обнаружила необходимый документ. Ай, да Лёха! Впрочем, удивляться чему-либо уже глупо, ведь за это время мне и не такие чудеса наблюдать приходилось! Была бы более впечатлительной, давно сошла бы с ума!

Обрадованный моим появлением, Рейер схватил меня за руку и потащил за собой вверх по лестнице. Нам предстоял семинар по логике.

– О, нет! Только не это! – ужаснулась я.

Голова и так пухла от бесконечных домыслов и логических цепочек, которые я выстраивала в надежде вспомнить хотя бы ещё что-нибудь о моём прошлом, а тут ещё целое занятие, на котором учат делать то же самое, только на другую тему! Однако надо навёрстывать пропуски и посещать абсолютно все предметы.

Мы вошли в аудиторию одними из первых, уселись, как обычно, за самую дальнюю парту, и Антошка стал самозабвенно болтать:

– Ты помнишь вечеринку, на которой я устроил поединок между Кингом и Ли? Ну, там, в ресторане на Калужском шоссе?

– Конечно, помню, – я фыркнула, – на следующий день никто из двух групп в университете так и не появился! Меня даже отпустили с занятий!

– Ну да, перебрали чуток, – смущённо признал мой приятель.

– Конечно, перебрали! Пить тоже надо уметь, – с укором заметила я, временно превращаясь в зануду.

– Так вот, – продолжал Рейер, не обратив на мою тираду решительно никакого внимания, – ты помнишь, все делали ставки?

– Вроде помню.

– И, как ты думаешь, кто победил?

– По-моему, оба парня были равны, – я с трудом припоминала события двухнедельной давности, так как после этого произошло ещё немало невероятных вещей.

– Да, они были равны. Но никто не хотел признавать ничью, и мы все вместе решили, что надо продолжить спор. Только в том ресторане было мало возможностей, и мы всей толпой двинули на конно-спортивную базу в двух километрах от нас.

– Зачем? – опешила я.

– Оба парня заявили, что являются прекрасными наездниками и готовы соревноваться друг с другом в этом деле. В общем, ставки мне отдавать обратно не пришлось – все хотели продолжения. Мы вывалились из ресторана, нашли ларёк, где продавали алкоголь, и в складчину купили всё, что у них было – водку, вино, ликёры, джин с тоником и даже одну бутылку коньяка.

Я ужаснулась: вокруг то и дело говорят, что, если вы уж выпиваете, то выберите один вид алкоголя, а не мешайте несколько сразу. Это очень опасно, может сильно «развезти».

– В итоге мы начали хлебать все эти напитки прямо из горла и принялись решать, как добраться до долбаной спортивной базы. Ходить нам всем было непросто, и потому мы решили остановить какой-нибудь грузовик, чтобы в нём поместились две наши группы.

– Думаю, вы долго ждали этот самый грузовик? – предположила я.

– Около часа. Мы уже были никакие, потому что без конца пили всё то, что купили в ларьке. На улице – стужа, метель, холод собачий… Ух, как вспомню, так вздрогну! В итоге над нами сжалился водитель мебельного фургона, возвращавшийся в свой родной Рославль порожняком. Мы все погрузились к нему в прицеп и там вырубились. Он толком так и не понял, куда нас везти, поэтому доставил в ближайшее отделение милиции, где мы и провели ночь.

Я громко засмеялась:

– Ну вы даёте! Надеюсь, у вас с утра не было проблем со стражами порядка?

– Ну, были кое-какие разногласия, – потупился Антон, – у меня так гудела голова, когда я проснулся, что объясниться оказалось непросто.

– А остальные? Филипп Моруа, Таня, Марина? Они что, вообще не в себе были?

– Говорю тебе, – снова повеселел Антон, – только я с утра мог хоть слово вымолвить. В общем, пришлось звонить отцу. Он немедленно помчался меня выручать и позвонил остальным родителям.

– Сильно вам попало? – сочувственно поинтересовалась я.

– Да нет, – успокоил меня приятель, – все так за нас испугались, что были счастливы, когда мы нашлись.

– Да, вот это приключение, – протянула я. Наверное, со стороны могло даже показаться, что я немного завидую Антону и ребятам, пролежав две недели с гриппом в собственной кровати, умирая от скуки.

Очень захотелось рассказать другу о том, что творилось со мной в эти дни, но нельзя… Нельзя.

Девчонки, заходящие в аудиторию, замечали меня и неизменно осведомлялись о моём здоровье. Казалось, никто из них и не вспоминал вовсе про ту морозную ночь, проведённую в сельском отделении милиции. Вероятно, это было не самое плохое событие в их жизни. Ведь они были все вместе!

– Зато мы с тех пор очень подружились с иностранцами! – гордо сказал Антон, подтвердив мои догадки. – А Марина уже ходила на свидание с Кингом.

– Ух ты! – я искренне порадовалась за девушку. Крепкий, спортивный американец – мечта любой, и вот, пожалуйста, он приглашает нашу Марину провести вместе время! Может, из этого что-то получится?!

– А я подружился с Моруа, – сообщил Антон. – Нет, не смотри на меня так! Парень не по этой части, и, знаешь, по-моему, он влюблён в тебя. Говорит о тебе без умолку, а когда узнал, что ты заболела, места себе не находил, переживал очень.

– Знаю, – кивнула я, – он мне даже домой звонил. Ну ладно, а как дела у вас с Зиновием?