Игры на первенство еще не были закончены, а заграничная пресса уже была полна сообщений о футболистах Клапзуба. Корреспонденты больших спортивных европейских газет помчались в Вену собственными глазами посмотреть на «чудо зеленой площадки», а к бедному домику в Нижних Буквичках один за другим шли в широких пальто и кепках разные незнакомые господа, которые предлагали старому Клапзубу сыграть матчи за границей. Папаша Клапзуб, выслушав их, вынимал из ящика стола старый календарь Печирка, записывал все, что они ему обещали, и потом частенько сидел над этими записями. Ребята знали, что отец что-то замышляет, но зря к нему не лезли, так как первенства еще не завоевали. После своего знаменитого матча со «Славией» они накупили газет, где им были посвящены огромные статьи и помещены их фотографии, и привезли матери. Бедняжка прослезилась, увидев, каким почетом и уважением пользуются ее ребята, и благодарила бога за то, что все уже позади и теперь им не придется больше надрываться.

— Что ты бормочешь, Мария? — спросил ее старый Клапзуб,

Пока наши ребятки были учениками да Подмастерьями, — ответила Клапзубова,— мне всегда было жаль, что они так мучаются. А теперь, став мастерами, они могут отдохнуть. Вот мастер Копейтко всю жизнь работал, как вол, а теперь он хозяин и за него трудятся подмастерья.

— Господи, что ты мелешь, Мария. — покачал головой Клапзуб. — Вы, женщины, сроду в спорте не разберетесь! Ты, поди, думаешь, что теперь мы наймем одиннадцать человек, которые будут за нас играть, а нам останется только смотреть на них?

— Конечно... Это было бы самое разумное.

— И не придумаешь такое, что может ляпнуть проклятая баба! Теперь-то и свалятся на нас все заботы. Ребята, подите сюда!

Клапзуб вытащил свой календарь, выбил трубку, нацепил на нос очки и, посмотрев, все ли на месте, начал:

— Ну вот, мы все собрались — теперь посмотрите-ка на Юрин нос!

Все повернулись к Юре, а тот сразу залился румянцем. Но на его носу ничего не было.

— А вы хорошенько посмотрите, — добавил отец, — как он задрал нос после того, как забил «Славии» три гола! И вы вслед за ним. Будто, выиграв первенство в Чехии, вы уже всего достигли. Вы перешли в первый класс и завоевали первенство, это хорошо. Ваша команда — лучшая в стране. Тоже хорошо. И на этом вы хотите успокоиться? Считаете, что этого с вас хватит на всю жизнь? А я думаю, что вы сильно ошибаетесь. Человек всегда должен стремиться к чему-то большему. Всю жизнь. Кто завоевал первенство на родине, должен стремиться завоевать первенство мира. И нельзя успокаиваться, пока есть к чему стремиться. А вам еще многого надо достигнуть. Так что опустите носы и не задирайте их; всегда может объявиться такая команда, которая со счетом 7:0 вас обставит. По этому поводу я разговаривал со многими большими людьми и решил, что мы с вами махнем в Европу. Вот здесь у меня записано, куда мы поедем. В Берлин, Гамбург, Копенгаген, Христианию, Стокгольм, Варшаву, Будапешт, Вену, Цюрих, Милан, Марсель, Барселону, Лион, Париж, Брюссель, Амстердам и Лондон. Если вы везде выиграете, то можете поднять носы до кепки. А пока бросьте об этом думать, лучше идите укладываться. Послезавтра едем в Германию.

Ребята слушали отца затаив дыхание, а когда он кончил, они от радости, что повидают свет, с криком бросились колошматить друг друга. Затем притащили карту и стали изучать свой маршрут. И вновь душили в объятиях отца и мать, а Юра залез в будку к Орешку и, невзирая на его ворчание, рассказал, куда они поедут. Вечером старый Клапзуб вынужден был даже пригрозить палкой, чтобы загнать ребят в постель. А когда он погасил керосиновую лампу и пошел спать, Юрка поднялся, склонился над Франтиком, крикнул: «Дания» — и поддал ему под ребро. Франтик выкрикнул: «Швейцария!» — и принялся дубасить Юру. А остальные орали: «Дружище, Норвегия!» «Хитришь — Берлин!» «Господи, Париж!» «А как Испания?» «Англия!» — и в темноте кидались подушками. И снова они начали возиться и тузить друг друга, пока не запыхались. Затем уселись на постелях и стали советоваться, где кому лучше играть. Они были так взбудоражены, что не заметили, как проговорили до утра.

На следующий день в домике Клапзуба все перевернулось вверх дном. Ребята носились взад и вперед, укладывали необходимые вещи, затем их распаковывали как ненужные и тащили новые; крик и гвалт не прекращались до вечера, пока, наконец, все не было уложено, и семья уселась за последний ужин в Нижних Буквичках.

Мать плакала, прощаясь на третий день с сыновьями, и, право, ей было очень тоскливо ходить по опустевшему дому. С ней остался один Орешек, который не отходил от нее ни на шаг, разве только почесаться. Через неделю пришел почтальон и принес телеграмму: «Двенадцать ноль выиграла команда Клапзуба в

Берлине все здоровы». «Слава тебе господи, — вздохнула мать. — Я в этих делах не разбираюсь, ведь я только старая женщина, но, если бы тут не стояло нуля, кто знает, что бы делал отец!» И так приходили телеграмма за телеграммой, газета за газетой, письмо за письмом — и всюду говорилось о победах. Большой путь проделали клапзубовцы с севера на юг и, выиграв в Милане 6:0, отправились помериться силами в Испанию.

Это уже были не прежние деревенские ротозеи, которые на все пялили глаза, как в тот раз, когда впервые очутились на пражском стадионе. Они осмотрелись, пообтерлись среди людей, носили элегантные костюмы, остроносые ботинки и спортивные кепки. Все выглядели франтами, лишь старый Клапзуб ничуть не изменился.

— Коли я им нужен, примут и таким, каков есть, — отвечал он сыновьям, когда они уговаривали его одеться по-городскому. — В чем состарился, в том и буду ходить!

Сдвинув баранью шапку, старик вынул из кармана трубку с нарисованным на ней охотником и, закурив, напустил такого дыма в купе первого класса, что «выкурил» всех посторонних. Не каждый мог вынести крепкий табак Клапзуба.