— Послушайте, Алленби, еще словечко: на какое количество публики рассчитывают ваши люди?

— Четверть часа назад кассы продали сто шестьдесят тысяч билетов. Побиты все рекорды, Кормик!

— А каковы ставки?

— Три против одной в пользу Хаддерсфилда. Мы должны выиграть. Это наш гражданский долг!

— Благодарю вас, Алленби. До свидания.

— До свидания, Кормик, прощайте...

Этот разговор происходил в председательской ложе на южной трибуне самого большого лондонского стадиона. Председатель Алленби сердечно пожал руку своему давнишнему приятелю Кормику, редактору «New Sporting Life». Затем уселся у перил, а Кормик исчез в коридоре.

Это был бесконечный коридор, по которому теперь шли тысячи взволнованных людей. Кормик ловко лавировал среди толпы, затем повернул на лестницу и, выйдя на трибуну, поднялся на самый верх, где обошел последний ряд. Здесь в деревянной перегородке была небольшая дверка. Кормик вынул ключ, открыл дверь и вышел на маленький балкончик, расположенный на внешней стороне трибуны. Внизу простиралась большая, покрытая травой площадь, на которую выходили три широкие улицы. В это время вся площадь была запружена огромными толпами и машинами. Люди теснились у одиннадцати ворот стадиона. Воздух дрожал от возбужденных криков многих тысяч глоток и оглушительных гудков машин. Словно три бесконечные змеи, извивались на трех улицах ряды авто, спортивных повозок, дрожек и автобусов, направляющихся к стадиону. Кормик, посмотрев немного на оживленное движение, закрыл дверку и вскочил на перила балкона. На стене была укреплена железная лестница, по которой он взобрался на крышу трибуны. Огромная слегка наклонная поверхность была залита ярким солнечным светом. Посередине высокой стороны торчал флагшток. Кормик направился к нему. Подле, на стуле, лежали телефонные наушники. Редактор надел их, и микрофон пришелся у его рта. Два шнура в несколько метров длиной тянулись к мачте, от которой к стоявшим в отдалении домам шел провод. На его конце, в нескольких километрах отсюда, находилась редакция «New Sporting Life». Там за столиком сидел молодой человек, тоже с наушниками на голове. Перед ним стояла пишущая машинка. Несколько человек сидело вокруг, развалясь в мягких кожаных креслах. Все ждали, когда Кормик начнет свои сообщения по телефону. На соседнем столе было приготовлено небольшое стеклышко, на котором другой сотрудник должен был кратко излагать ход состязания, чтобы эти сведения можно было тут же спроектировать на искусственно затемненное окно. Сотни людей томились возле редакции в ожидании первых сообщений.

Тем временем Кормик перенес стул к самому краю крыши и уселся. Над ним трепетали два флага: один с английским крестом, на другом чешские полосы — белая и красная с синим клином, тянущимся от древка до половины флага.

Внизу, в глубине, ярко зеленело превосходное поле, четко выделялись белые линии и чернели толпы людей на трибунах. Между трибунами и полем пролегала широкая беговая дорожка. На ней на расстоянии 25 шагов друг от друга неподвижно стояли сто тридцать полицейских. Сверху они выглядели, как странные толстые тумбы. У обоих ворот сидели и лежали на земле фотографы. Кормик, окинув все это зрелище опытным взглядом, убедился, что всюду образцовый порядок. Затем, удобно расположившись на стуле, он заложил ногу за ногу, вынул из футляра морской бинокль, установил его по своим глазам и начал репортаж.

— Алло, Аткинсон, добрый день! Вы меня хорошо слышите? Что за плеск? Это надо мной флаги. Вы быстро к этому привыкнете. Так плещутся, что даже трещат. Здесь, наверху — легкий ветерок. Тут гораздо лучше, чем внизу, в духоте. И к тому же мне никто не мешает говорить по телефону. Прекрасная идея. Скажите Фреду, что он проиграл мне пари. Четверть часа назад было продано сто шестьдесят тысяч билетов. Все кассы продолжают торговать. Если услышите страшный грохот, поясните собравшимся, что это обрушились трибуны, не выдержав огромной тяжести. Мне вряд ли удастся вам это сообщить: ведь тогда я свалюсь с высоты сорока метров, а наш провод на это не рассчитан. Пора начинать, по-вашему? Пожалуйста. Вступление я написал вам заранее. Прошу вас, прочтите мне для контроля.

Кормик на крыше замолчал, слушая быстрый говор в трубке. Спустя несколько минут он сказал:

— Хорошо, ничего не следует менять. Все выглядит так, как я написал. Только вместо ста семидесяти тысяч поставьте сто восемьдесят. За эти полчаса прибыло не меньше двадцати тысяч зрителей. Алло, внимание, пишите, пожалуйста, я диктую: в десять минут шестого огромный стадион разражается бурными аплодисментами. Ворота под северной трибуной открываются — и одиннадцать героев Хаддерсфилда мелкой рысью выбегают на поле. Как всегда, впереди улыбающийся Уиннипелд... Огромный Кларк замыкает шествие. Какое наслаждение смотреть на двадцать две упругие ноги, могучие выпуклые груди под желтыми и синими полосами свитеров! С неудержимой радостью и ликованием английский народ приветствует цвет нации, который сегодня призван защитить славу и первенство Британии на зеленом поле. Все уверены, что команда лиги не обманет наших ожиданий. Три против одного — таков результат ставок; против Хаддерсфилда выступают только иностранцы и люди... люди... Подождите, зачеркните последнюю фразу — этому мы посвятим в конце специальный абзац. Вычеркнули? Диктую дальше. Ворота открываются вторично, и выходят мастера континента. Публика тоже приветствует их аплодисментами, которые, однако, уступают естественному любопытству. Так вот они, эти знаменитые игроки, которых небольшая честолюбивая республика, расположенная в сердце Европы, послала завоевать мировую славу! Как живописно выглядят эти одиннадцать братьев, которые благодаря врожденному родственному чувству сумели создать единственную в своем роде комбинацию, единое целое! На первый взгляд в них нет ничего особенного. Их небольшие фигуры не могут идти в сравнение с атлетами Хаддерсфилда. Кажется, их смущают переполненные трибуны. К центру они движутся толпой, по-видимому, черпая смелость в этой близости друг к другу. Судья Сэррей идет им навстречу. Капитан Уиннипелд отделился от своих, чтобы приветствовать гостей. Алло, внимание, теперь кое-что новое! Напишите подзаголовок: Его величество король! Готово? Начинайте с нового абзаца. Диктую. В эту минуту на стадионе вновь раздаются ликующие возгласы. На мачте северной трибуны поднимается большой виндзорский флаг. Двери центральной ложи открываются, и входят Его величество король с королевой и принцем Уэльским. Дирекция клуба во главе с Г. В. Алленби приветствует высокопоставленных гостей. Королевская чета благодарит народ за восторженные овации. Подняв руку, король приветствует игроков, которые собрались у его ложи для импровизированного чествования. Король садится, чтобы видеть самое крупное состязание в истории Англии. Слова «самое крупное состязание в истории Англии» подчеркните и дайте отдельной строкой, как подзаголовок. Готово? Алло, диктую дальше. Хаддерсфилдовцы тянут жребий — они будут играть на стороне, где ветер дует им в спину. На трибунах тишина и огромное напряжение. Сэр Сэррей свистит. Сейчас 17 часов 21 минута 16 секунд. Центральный нападающий Клапзубов подал мяч правому полусреднему. Шарко идет на него. Нападающий передает мяч правому полузащитнику. Хаддерсфилдские атакующие — среди нападающих клапзубовской команды. Шарко догоняет полузащитника, отбирает мяч... Алло, нет, вычеркните это! Черт его знает, как он сделал, этот парень, но мяч остался у него. Диктую. Барринг и Уиннипелд приходят ему на помощь. Удар, и мяч, крутясь, проносится дугой вперед, на левый край. Блестящая передача между нашим полузащитником и защитником. Быстрый бег по левому краю. Кто раньше? Нападающие красно-белых завладели мячом. Уорси, вперед! Поздно! Передача в центр. Слишком высоко! Левый и центральный нападающие пробежали мимо. Горрингер, левый защитник, заносит ногу. Откуда тут взялся правый полузащитник! Подает мяч головой левому полусреднему Уорси! Ох, обвел! Боже! Удар... фу! Разрешите отплюнуться. Что? Ну конечно. Уже там! Ко всем чертям, вот это удар! Как публика? Молчит. Вот теперь начинает аплодировать. Потрясающе! Ну, один еще не так страшно... На какой минуте? На 67-й секунде от начала, Напишите: сокрушительный удар полусреднего нападающего, какого уже десятилетия не видели на английском стадионе. Кларк даже не успел поднять руку, как мяч влетел в сетку.

От волнения Кормик не мог усидеть на месте. Он вскочил и переставил стул. Затем вновь начал диктовать, описывая атаки Хаддерсфилда. Захлебываясь от восторга, он описывал комбинации команды, но ежеминутно просил Аткинсона вычеркнуть из статьи проклятия, которыми осыпал замечательную защиту Клапзубов. И вдруг он неожиданно, замолк, так что Аткинсон с тревогой спросил, что происходит. Весьма печально Кормик сообщил, что Англии забили второй гол.

— Ничего не поделаешь, Аткинсон! Приходится констатировать, что чехи имеют перевес. Напишите на стекле, что наши не теряют бодрости духа и сравняют счет, — не то народ разгромит редакцию. Алло, идет 43-я минута. Наш левый крайний нападающий атакует. Полузащита останавливает его. Борьба в центре. Длинными передачами защита обеих сторон возвращает мяч на противоположную половину. Шарко ведет, подает вперед. Подбегает Уиннипелд, обводит, ведет сам, теперь, теперь... Ах, бьет выше ворот. Вот неудача! Мяч у правого крайнего нападающего... Конец первого тайма. Проигрываем 0:2, но наши игроки бодры, во второй половине игры они предложат свой быстрый заключительный темп. Публика разочарована, но восхищается совершенной игрой нашего противника. Право, не позор проиграть такой сильной команде. Его величество явно взволнован. Директоры Хаддерсфилда объясняют ему причину поражения. Председатель Алленби уходит. Вот он возвращается. С ним какой-то старикашка довольно странного вида. Старика представляют Его величеству. Ах, да это отец клапзубовцев. Мне надо немедленно туда бежать, выяснить, о чем они будут разговаривать. Отдохните, Аткинсон. К началу второго тайма я буду на месте. Отметьте, что король очень сердечно пожал руку старому Клапзубу.

Кормик сбросил телефонные наушники, пробежал по крыше, соскользнул по лестнице на балкон и исчез среди толпы, которая возбужденно шумела и неистовствовала на трибунах.