Гэвин стоял лицом к дверям церкви и внимательно слушал слова клятвы, которые произносил отец Нил, а потом должен был повторить он. Фиона стояла рядом, одетая в элегантный свадебный наряд. Вид у нее был торжественный, глаза сияли от радости. Гэвин с трудом оторвал от нее взгляд.

— Милорд? — Отец Нил откашлялся. — Мне повторить слова клятвы? — спросил он.

— Нет. — Гэвин знал, что надо говорить. Это, в конце концов, был его третий брак, но на этот раз все было совершенно по-другому. Восторг переполнял его. Как же ему повезло! Он соединяется с женщиной, которую любит бесконечно, и с радостью дает клятву любви и верности — «Пока смерть не разлучит их».

Бушевавшие в душе Гэвина чувства придавали еще большее значение его клятвам. Это было новое начало, новые надежды, жизнь, сулившая бесконечные возможности.

Голос Гэвина звучал громко и был слышен даже в самых дальних уголках двора. Он хотел, чтобы все члены его клана знали, как серьезно он относится к этому союзу, как будет предан своей новой жене.

Когда пришла очередь Фионы давать клятву, она сначала приложила свою ладонь к сердцу Гэвина. Ее голос дрожал, но она ни разу не сбилась.

Гэвина заворожил блеск глаз Фионы, когда она повторяла слова обета, и ему захотелось ее расцеловать. Но с этим придется подождать. По традиции первая часть свадебной церемонии проходила перед дверьми церкви. Когда клятвы были произнесены, жениху и невесте оставалось войти внутрь церкви и преклонить колени перед алтарем для окончательного благословения.

Однако они не успели даже перешагнуть порог, как у ворот замка неожиданно раздались крики и ругань, а также отдаленный, но отчетливый цокот копыт.

— Дорогу королю! — раздался чей-то крик.

Гэвин встретился взглядом с Фионой и, увидев, как кровь отхлынула от ее лица, прижал любимую к себе.

— Что с нами будет? — боязливо прошептала Фиона. Король въехал во двор.

— Тихо! Все обойдется, — уверил ее Гэвин и спрятал под покрывало прядь волос, выбившуюся из прически Фионы.

Фиона взглянула на Гэвина с таким доверием, что у него сжалось сердце. Толпа во дворе расступилась, и они оказались прямо перед королем.

Гэвин снял руку с талии Фионы и отошел от нее. Тут же его окружили Дункан, Эйдан и Коннор. Хотя все они были одеты по-праздничному, у каждого на поясе висел меч. Гэвин заметил, что у всех трех братьев руки уже лежали на рукоятках оружия.

Гэвин вышел вперед. Двое из братьев встали по сторонам Гэвина, третий — за спиной.

— Нет, — приказал Гэвин, — охраняйте леди Фиону.

Огромная боевая лошадь короля нервно гарцевала, поднимаясь иногда на дыбы, напуганная такой большой толпой. Король Роберт, воин до мозга костей, умело управлял лошадью.

— Лэрд Киркленд, я недоволен, что приглашение на это важное событие запоздало.

Гэвин поднял голову на человека, сидевшего в седле. Король был явно взбешен, но Гэвин, подавив свой собственный гнев, принял непринужденный вид. Он не позволит даже королю испортить самый счастливый день его жизни!

— Я искренне прошу прощения, ваше величество. Мы решили сыграть свадьбу всего два дня назад и не успели сообщить об этом никому, кроме людей моего клана.

— Это было удобно. Для вас.

Гэвин кивнул, но промолчал. Роберт сурово нахмурился. Он недоволен, так что глупо дразнить разъяренного медведя.

— Священник, церемония уже окончена? — спросил Роберт, и его слова как гром прогремели в наступившей тишине.

Лицо отца Нила побелело от ужаса. Он встал на одно колено, молитвенно сложив руки.

— Да, окончена. Осталось последнее благословение.

У короля задергался один глаз.

— Значит, я пропустил ту часть обряда, когда еще есть возможность спросить, нет ли какой-либо причины, по которой этой паре не следует жениться?

— Да. — Священник побледнел и нервно кивнул. — Но на самом деле в глазах Бога они уже женаты.

— Но не в глазах короля.

Толпа дружно ахнула. Отец Нил вытер со лба пот с таким видом, будто его лишили нескольких лет жизни.

Гэвин посмотрел на Фиону. Она держалась стойко — прямая спина, высоко поднятая голова, но Гэвин видел, как у нее дрожали руки. Она так стиснула пальцы, что побелели костяшки.

— Может быть, мы поговорим об этом наедине, ваше величество? — предложил Гэвин.

Наступила долгая пауза. Роберт одарил графа Киркленда странным взглядом, совсем не похожим на королевский, а скорее напоминавшим обиженного капризного ребенка.

Не оглядываясь на Гэвина, король направился к церкви, и как только Гэвин вошел, Роберт с силой захлопнул за ним дверь.

— Я всегда знал, что ты слишком упрям, но никогда не думал, что посмеешь зайти так далеко. Когда ты думал рассказать мне, что вместо леди Эйлин Синклер ты предпочел взять в жены вдову-англичанку?

Гэвин на мгновение засомневался. Важно было сделать вид, будто ты раскаиваешься, иначе Роберт не смягчится. Но он не мог позволить даже королю надеяться, что может изменить свое решение. Фиона — его единственная и останется ею навсегда.

— Искренне прошу прощения за то, что я, наверное, слишком импульсивен, но если выбор сделан, нет смысла его менять.

— Ты бросил мне вызов, не думая о последствиях, — закричал Роберт, сверля Гэвина взглядом. — И у тебя хватает наглости не раскаиваться!

— Что сделано, то сделано, ваше величество.

— Это ты так считаешь, а король, если прикажет, может все изменить.

Они яростно смотрели друг на друга, и каждый оставался при своем мнении. Гэвин знал, что Роберт по натуре боец и может быть страшен в гневе, но Брюс был справедлив и, что еще более важно, не злопамятен.

Гэвин все же должен был признаться, что виноват. Он мог подождать, пока Роберт разрешит этот брак. Ослушавшись короля, он сознательно рисковал, настаивая на том, чтобы Фиона стала его женой.

Но в глубине души Гэвин понимал, что другого выбора у него не было. Он не может, и не хочет, жить без Фионы. И Роберту придется принять этот факт, несмотря на то, что гнев его вполне оправдан.

— Вы хотите, чтобы я заплатил вам выкуп за невесту? — предложил Гэвин, зная, что постоянные войны, не оставлявшие королю времени на сбор налогов, опустошили королевскую казну.

— Мне следовало бы потребовать в два раза больше обычного, — вздохнул Роберт обреченно. — Возможно, я так и сделаю.

— Я охотно заплачу столько, сколько вам необходимо.

Роберт фыркнул совсем не по-королевски.

— Чтобы шотландец охотно расстался с деньгами? Видит Бог, своей страстью эта женщина вскружила тебе голову!

— Гораздо больше. Она взяла в плен мое сердце. Я с радостью отдам за нее свою жизнь!

— Так у вас любовь? Это меняет дело. — Что-то похожее на понимание промелькнуло в глазах Роберта. — Любовь — это такая редкость! Большинство мужчин считают это чувство иллюзией. По своему опыту я знаю, что многие женщины ценят любовь больше, чем все практические стороны брака.

— Это не иллюзия, — с готовностью ответил Гэвин. — Настоящую любовь трудно описать, но моя жизнь стала такой наполненной, что я и мечтать не мог.

— А как лэрд Синклер отнесся к твоему решению нарушить обещание жениться на его дочери и взять замуж вдовую англичанку?

— Лучше, чем я надеялся. — Гэвин усмехнулся. — Леди Эйлин тоже воспротивилась помолвке, так что Синклеру пришлось смириться. Но в погоне за своим счастьем я не забыл о долге. Синклер согласился поддержать ваши притязания на трон и поклялся в верности королю.

— А что будет с его дочерью? — поинтересовался Роберт.

Гэвин с облегчением перевел дух, обрадовавшись, что гнев короля немного поостыл.

— Синклер сказал, что подумает о ее браке с Брайаном Маккенной.

Король в раздумье погладил подбородок.

— Поскольку теперь Синклер на моей стороне, этот брак укрепит наш союз. Люди клана Маккенны — храбрые воины, и мало кто может противостоять отваге самого лэрда. Я предпочитаю иметь его на своей стороне, чем оказаться с таким противником лицом к лицу на поле брани.

— Если пожелаете, я выполню обязанности посредника за свой счет, — предложил Гэвин.

— И добьешься такого же результата, как в тот раз, когда я попросил тебя устроить чей-то брак? Думаешь, я глуп?

— Пожалуйста, ваше величество, вы должны дать мне возможность реабилитировать себя, — смиренно ответил Гэвин.

Уголки губ Роберта приподнялись:

— Придется. Мне слишком нужны твоя верность и твой меч.

— Располагайте и тем и другим, так же как моей неизменной преданностью, — ответил Гэвин, желая, чтобы у него появился случай доказать свои слова на деле.

Словно читая его мысли, король смотрел на него, будто чего-то ожидая. Гэвин уже собрался предложить Роберту еще золота, когда его вдруг осенила замечательная мысль. Надо умиротворить короля, а самому избавиться от Эвана Гилроя — этой вечной занозы, не дававшей Гэвину покоя.

Гэвин потерял немало часов сна, обдумывая судьбу своего единокровного брата. Он хотел, чтобы его казнили, но Фиона умоляла сохранить ему жизнь. Хотя Гэвин твердо решил, что никому, даже своей любимой жене, он не позволит диктовать свою волю, он вдруг с удивлением понял, что не может отказать ей в ее просьбе.

— Вам принадлежит не только мой меч. Я присягну вам в верности моего брата-бастарда, Эвана Гилроя.

— Эван Гилрой? Я никогда о нем не слышал. Он был воином твоей армии?

— Нет, Эван всегда выступал против меня. Он легендарный в этих краях преступник и возглавляет банду наемников. Но он ни разу не убил никого из моих людей, и это единственная причина, почему он до сих пор не приговорен к смертной казни. Если честно, он мне порядком надоел.

— Расскажи мне еще об этом Гилрое.

— Мне стыдно признаться, но он ходит вокруг меня кругами на моих собственных землях. Он хитер и беспощаден, и притом — врожденный лидер. Он хорошо владеет мечом и кинжалом, умелый наезд ник. Я подумал, что вам мог бы пригодиться человек с такими талантами.

— Пожалуй. Но могу ли я доверять ему? Мне незачем думать о том, что в моем лагере я должен все время оборачиваться — не стоит ли кто за спиной.

Гэвин кивнул:

— Я сохранил Гилрою жизнь, когда поймал его несколько дней назад. Он знает, что получит свободу, только если отплатит свой долг передо мной. Хотя Эван воспитан в ненависти к нашему клану, но странным образом честь Маклендонов для него — не пустой звук. Если он согласится вам служить, то сделает это всем своим сердцем. Иначе я этого не предложил бы.

Интерес мелькнул во взгляде Роберта.

— Этот человек заинтриговал меня. Я хочу присутствовать при том, когда ты предложишь Гилрою служить мне, чтобы я мог по его глазам понять, что он за человек.

— Справедливо. Привести его к вам сейчас?

— Прямо к тебе на свадьбу?

Гэвин вздрогнул. Черт побери, как он мог позабыть, что церемония еще не окончена?

— Благословение не займет много времени.

— А как же пир? Нет. Гилроя можно привести ко мне после того, как все закончится.

— Так вы останетесь?

— Если мне будут рады. Я же не приглашен!

Гэвин искренне рассмеялся:

— Вы окажете нам честь быть с нами в этот особенный для нас день.

Роберт был доволен.

— Вот и отлично! Пожалуй, я сделаю это своей традицией — никогда не упускать возможности поцеловать хорошенькую и счастливую невесту.

Это было свадебное празднество на славу — о нем еще будут вспоминать годы и годы. На нем присутствовал сам король Роберт, который произнес первый тост и преподнес в качестве подарка запас виски из королевских подвалов. Потом подавали специально приготовленные блюда, многие из которых большинство гостей никогда в своей жизни не видели. Звучала музыка, и конечно, не обошлось без танцев.

Жителям деревни тоже были посланы и еда и выпивка, так чтобы и они, наряду с гостями, собравшимися в большом зале, могли порадоваться за своего графа.

Все же главным на этом пиршестве были не еда и выпивка, а очевидная всем любовь жениха к своей невесте, а замеченная всеми женщинами преданность Фионы своему избраннику вызвала зависть многих мужчин.

Пир продолжался почти до рассвета, но Роберт Брюс уехал, еще не дождавшись полуночи. Люди выстроились вдоль дороги, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на короля. Взрыв аплодисментов раздался в толпе, когда все увидели, что вместе с королем замок покинул Эван Гилрой, сопровождаемый отрядом своих людей. Простой народ не сомневался, что Гилрой отличится на службе короны и тем самым принесет славу своему клану.

За празднованием, естественно, последовала брачная ночь — еще одно событие, вызвавшее многочисленные толки, потому что жених и невеста уединились в спальне графа и не выходили оттуда четыре дня.

Спустя два месяца после свадьбы уставшая от бессонницы Фиона лежала в середине огромной постели и разглядывала своего мужа. Гэвин расположился рядом, повернувшись лицом к ней. В лучах утреннего солнца он был неотразим. Любовь, которую Фиона к нему испытывала, была такой сильной, такой всепоглощающей, что иногда в голове молодой жены не оставалось ни единой мысли.

Ей все время хотелось быть рядом с ним. Повинуясь этому желанию, она стала гладить кончиками пальцев по его ноге.

Он не открыл глаза, но уголки губ приподнялись в улыбке.

— Ты уже опять меня хочешь, моя дорогая жена?

— Гэвин, — упрекнула Фиона мужа тоном, услышав который Спенсер обычно готовился выслушать нравоучение, — мы не можем все время заниматься любовью.

— Почему нет?

— Это неприлично. — Она поджала губы. — И является дурным примером для наших людей.

Гэвин что-то пробормотал и заключил Фиону в объятия.

— Моя бывшая любовница читает мне нотацию о приличном поведении? Что случилось с миром?

— Хватит! — воскликнула она, и они начали возиться. Его плоть была твердой и горячей, и это возбуждало Фиону, но она не позволила Гэвину отвлечь себя от разговора. — Я больше не твоя любовница, а законная жена. А брак — это больше, чем постель.

Гэвин закрыл ей рот поцелуем, потом лег на спину, положил ее сверху и стал целовать ее лицо и шею. Тело Фионы уже начало откликаться, ее сопротивление ослабевало. Она запустила пальцы ему в волосы и, потянувшись, обхватила его тело.

— Ты понимаешь, что делаешь со мной? — простонал Гэвин.

— То же самое, что ты со мной, — прошептала она и села верхом на его бедра.

Фиона вдыхала знакомые запахи, наслаждаясь каждым ощущением, самой мимолетной лаской так, будто они были вместе в первый раз. Она двигала бедрами со смелой чувственностью, как бы призывая Гэвина разделить ее страсть.

Руки Гэвина скользили по бедрам и спине жены. Она подалась вперед, и его глаза потемнели от желания. Ей нравилось, как все эмоции мужа отражались на его лице, в его глазах. Это делало их связь еще более прочной и наполненной.

Фиона чувствовала, как внутри нее растет потребность в более быстром темпе. Это передалось Гэвину, и он приподнял нижнюю часть своего тела и соскользнул с матраса. Она прижалась к нему со стоном. Напряжение стремительно росло, и Фионе казалось, что сама ее душа жаждет завершения.

— Ну же, любовь моя, давай, — тяжело дыша, молила она перенести ее туда, где не существовало ничего, кроме них двоих и их любви.

Он просунул руку между их телами, лаская ее самое нежное чувствительное место. Фиона вскрикнула и потеряла способность мыслить. Она уже не могла сидеть прямо, и содрогаясь, она упала на него.

Гэвин кончил одновременно с ней, и она ощутила, как его семя разлилось теплом в ее чреве.

Когда Фиона наконец пришла в себя, она уперлась подбородком в широкую грудь мужа и посмотрела на него. Неужели человек может умереть от счастья? Она чуть было не произнесла это вслух, но решила, что лучше будет наслаждаться моментом, чем беспокоиться об этом.

— Мы с тобой женаты уже два месяца, а ты мне так и не рассказал, о чем говорил король Роберт в церкви в день свадьбы. Вы там оставались долго. Он действительно был так зол?

— Доволен он точно не был, — признался Гэвин.

— Все же король сидел рядом с тобой на помосте в большом зале. Он весь день мне улыбался, сердечно целовал и желал счастья. Он даже выпил за наше здоровье, так что, видимо, тебе удалось загладить свою вину.

— Да, удалось. Это недешево мне обойдется.

Несмотря на шутливый тон, Фиона невольно содрогнулась. Ему пришлось заплатить королю, чтобы тот его простил и дал разрешение на свадьбу?

— Ах, Гэвин!

— Не переживай. Это все пустяки, — сказал тот с преувеличенным вздохом. — Я вот о чем подумал. Тебе придется как можно скорее начать отрабатывать твой долг мне, поскольку, моя дорогая женушка, я собираюсь возвращать твой выкуп по частям.

Фиона поняла, что он смеется, и, пододвинувшись ближе, потерлась носом о его нос, а потом отодвинулась.

— Я начну выплаты в какой-нибудь другой день, муженек. Нам нельзя так долго валяться в постели. — Она откинула простыню. — Слуги начнут сплетничать, и тогда все в замке будут в курсе нашей личной жизни. Господи, я начинаю жутко краснеть, когда я прохожу мимо людской. А не далее как вчера я слышала, как двое твоих воинов заключили пари о том, как скоро после свадьбы я забеременею.

Гэвин так подскочил, что чуть было не столкнул ее с постели.

— Скажи мне, кто посмел говорить о тебе так неуважительно, и я их накажу.

— Незачем это делать. Если ты начнешь наказывать каждого, кто позволит себе непристойность, некому будет охранять замок.

— Эти шутки непристойны. Я никому не позволю причинять боль своей жене, особенно тем, кто поклялся служить ей.

— Я вынесла гораздо более злые шутки в свой адрес от женщин твоего замка, и ничего — пережила. Кроме того, у мужчин есть право поразмыслить, кто будет наследником титула и клана.

— Они уже знают наследника. Поскольку у меня нет братьев, — Фиона нахмурилась, и Гэвин поспешно поправился, — законных братьев, Дункан, как старший, наследует мои земли и титул.

— А как же твой собственный ребенок?

Гэвин схватил руку Фионы.

— Я знаю, что ты любишь Спенсера, как родного. Я тоже постепенно привыкаю к нему. Но он по закону не может быть моим наследником. Дункан мой кузен, сын единственного брата моего отца. Если по какой-либо причине он не сможет наследовать мой титул, следующим будет Эйдан, а потом Коннор. Граф Киркленд должен быть Маклендоном по крови.

— Я не знала, что они твои кузены. Почему ты никогда мне об этом не рассказывал? — Гэвин пожал плечами, а Фиона устроилась поудобнее у него на груди. — Я знаю, что среди людей твоего клана есть немало таких, кто никогда не примет меня как твою жену, но я надеялась, что к нашему ребенку они отнесутся по-другому.

Гэвин напрягся.

— Вполне возможно, но зачем хотеть того, что никогда не сбудется? Я знаю, у нас не может быть собственного ребенка.

— Почему?

— Ах, Фиона. Именно твое бесплодие заставило меня в свое время согласиться на то, чтобы ты стала моей любовницей. Не буду лукавить и уверять, что мне не больно об этом думать. Но благодаря этой твоей особенности мы теперь вместе, и я не могу огорчаться.

— Да, моя неспособность иметь детей. — Фиона откашлялась. Ей показалось, что сейчас неподходящий момент исправить это ошибочное мнение. Но будет ли вообще такой момент? — Если помнишь, Гэвин, я никогда не говорила тебе, что я бесплодна. Это было твое предположение, потому что оно отвечало твоим интересам.

Гэвин сжал ее руку, но его взгляд выражал нерешительность.

— Но это было очевидно. Ты была замужем десять лет и ни разу не забеременела!

— Этого не случилось, потому что я очень редко спала со своим мужем.

— Мне казалось, что ты вышла замуж по любви?

— Да, это так. Но это была не такая любовь, как у нас. — Фиона уткнулась Гэвину в грудь. Ей показалось неправильным обсуждать покойного мужа, но она не хотела, чтобы недопонимание стояло между нею и Гэвином. — Генри относился ко мне скорее как к дочери, чем как к жене. Страсти между нами никогда не было.

Гэвин сглотнул:

— Ты хочешь сказать, что можешь иметь ребенка?

Фиона чуть было не расплакалась, увидев удивление и надежду в глазах Гэвина. Ее охватило чувство вины. Она скрыла от своего любимого мужа новость, которая должна была принести ему радость. Неужели он рассердится? Или еще того хуже — сочтет ее молчание как оскорбление?

— Благодарение Богу! Мы станем родителями раньше, чем ты думаешь.

Затаив дыхание, Фиона ждала, что скажет Гэвин. Он был явно потрясен.

— Но мы женаты всего несколько месяцев!

— Да, и почти все это время провели в постели.

— Черт побери! — Гэвин провел по волосам заметно дрожащей рукой. — Ты хочешь сказать, что беременна?

Фиона энергично кивнула:

— Все признаки налицо. Странные симптомы, которые я чувствовала, я ошибочно принимала за новые эмоции. Но у меня уже два месяца нет месячных, а по утрам запах свежеиспеченного хлеба вызывает у меня боли в желудке… Гэвин, отпусти меня!

Игнорируя просьбу жены, Гэвин поднял ее на руки и стал кружиться по комнате.

— Это чудесно! — орал он.

— Вряд ли, — ответила Фиона. — Я слышала, некоторые мужья, узнав, что у них будет ребенок, всячески ублажают своих жен, а не трясут, как тряпичную куклу.

Гэвин мгновенно остановился и, осторожно опустив Фиону на ноги, положил ей ладонь на живот.

— Что-то не так?

— Все хорошо. И с ребенком тоже. И нам будет хорошо до тех пор, пока ты не пообещаешь, что больше не будешь крутить меня, как безумный.

— Обещаю, любовь моя.

Он поднес руку Фионы к губам и поцеловал — торжественно и уважительно. Потом, прижавшись друг к другу, они одновременно весело рассмеялись. Слова были лишними. Выражение их лиц говорило само за себя.

Эмоции захлестнули Фиону.

Гэвин. Ее возлюбленный муж. Человек, завладевший ее сердцем в тот момент, когда она познала его силу и доброту, был именно таким, как она хотела. И будет всегда. Перед мысленным взором Фионы предстало спокойное солнечное утро и жизнь, сулившая бесконечные возможности.

Их жизнь.