Объявление о предстоящей свадьбе мисс Доротеи Аллингем и Картера Грейсона, маркиза Атвуда, появилось в «Таймс» в то утро, когда герцог Гейнсборо вернулся в Лондон. Сказать, что он рассердился, когда прочел это объявление, значило бы чрезмерно преуменьшить масштаб бедствия. От его яростного рева на кухне жалобно дребезжала посуда, а лошади в конюшне становились на дыбы. Горничная с верхнего этажа в волнении даже выронила из рук бесценную вазу, когда его светлость в очередной раз громогласно изливал свое недовольство и раздражение.

Предвидя такое развитие событий, Картер оптимистично полагал, что хотя гнев герцога и будет ужасен, но быстро утихнет. Однако, стоя перед отцом в его кабинете, вынужден был признать, что это совсем не тот случай.

– Я должен читать это объявление в газете? – рявкнул герцог, швыряя оскорбительное издание на письменный стол, так что листки разлетелись по полированной поверхности красного дерева. – В газете?! Разве ты не обязан был хотя бы из вежливости в первую очередь сообщить об этом мне лично?

– У меня не было такой возможности, – ответил Картер, повысив голос, чтобы быть услышанным за возмущенным ревом своего отца. – Вас не было в городе.

– Ты мог бы подождать. Ты должен был подождать. – Герцог умолк, в тревоге прищурив глаза. – Разве что у тебя есть особая необходимость венчаться со столь неподобающей поспешностью?

Холодная ярость охватила Картера при этом предположении.

– Вы оскорбляете меня, сэр, задавая столь бестактный и неуместный вопрос. – Его мало заботила собственная репутация – прямо скажем, далеко не безупречная, – но Картер не мог позволить ставить под сомнение честь и моральные устои своей будущей жены. Даже собственному отцу. – Времени у нас вполне достаточно. Уверяю вас, нет никаких причин торопиться с венчанием. Оглашение будет проведено как положено, и через три недели мы поженимся.

– Через три недели? – Герцог оживленно потер руки. – Хм, значит, у тебя еще есть время изменить решение.

– Сэр, вы постоянно докучали мне, требуя, чтобы я поскорее женился. А теперь, когда я выбрал невесту, вы хотите, чтобы я отменил свадьбу? – Картер в гневе сжал челюсти. Он сошел с ковра – каблуки его сапог громко стучали по замысловато подобранному паркету.

Герцог наклонился вперед, упершись ладонями в стол.

– Я хочу, чтобы ты отменил эту свадьбу, именно с этой женщиной. – Герцог сделал ударение на словах «эту» и «с этой». – Затем, когда пройдет достаточно времени, я хочу, чтобы ты выбрал невесту из моего списка. Он еще у тебя?

– Нет! – Хотя в этот момент Картер очень жалел, что не имеет при себе чертова списка, чтобы смять его перед глазами отца и бросить в камин. – Клянусь, если вы еще раз упомянете об этом проклятом списке, сэр, я за себя не отвечаю. Я должен был сам выбрать себе невесту, не вы. И я сделал это.

Герцог яростно сжал кулаки. Затем выпрямился, сделал несколько шагов, повернулся и с силой ударил кулаками по поверхности письменного стола.

– Ну почему ты так дьявольски упрям?!

– Я ваш сын, – выпалил Картер, даже не стараясь скрыть раздражение. – Я получил свое упрямство от вас, по наследству.

– Ты унаследовал его от матери, – проворчал герцог, глубоко вздохнул и медленно опустился в кресло.

Лицо герцога – мрачное, как грозовая туча, – вдруг неожиданно озарилось улыбкой.

– Если ты так упорствуешь в своем решении, тогда я настаиваю на немедленной встрече с мисс Аллингем.

Так вот какую игру он затеял. Раз его предложение отвергнуто, он теперь собирается нагнать страху на мисс Аллингем и, в сущности, отпугнуть ее. Как будто это может сработать.

Картер выдавил ответную улыбку:

– Если вы будете вести себя так же, как сейчас, сэр, то увидите мою нареченную только в церкви в день нашего венчания.

Герцог настороженно посмотрел на сына, и у Картера создалось впечатление, что отец мысленно оценивает его угрозу.

– Я считаю твою избранницу, мисс Аллингем, честолюбивой выскочкой и охотницей за состоянием. И не скрываю этого. Попомни мои слова: ее привлекает только твой титул и твои деньги.

– А может, она в меня влюбилась? – небрежно заметил Картер.

– Влюбилась в твои деньги, ты хочешь сказать.

Картер расправил плечи:

– Оставим ваше нелестное мнение о моем личном обаянии в стороне, сэр. Я твердо уверен, что мисс Аллингем вовсе не охотница за состоянием. Она очень привлекательная, хорошо воспитанная девушка с прекрасными манерами. Правда ваша, сэр, у нее нет фамильных связей и богатства, но у меня этого достаточно для двоих. Мы подходим друг другу, отец. И только это имеет значение.

Герцог с подозрением прищурил глаза:

– Ты чертовски быстро бросился ее защищать.

– Она будет моей женой, и потому заслуживает уважения и учтивости.

Постепенно с лица герцога исчезло упрямое выражение.

– Вижу, я напрасно трачу время, споря с тобой.

– Это действительно так.

– Ну что ж, хорошо. Я воздержусь от окончательного решения, пока не познакомлюсь с этой девушкой. – Лицо герцога стало серьезным. – Приведи ее на ужин сегодня вечером.

– У меня другие планы.

– Отмени их.

Картер вздохнул: ощущение победы оказалось преждевременным. Он не сомневался, что его будущая супруга справится с его отцом, но ей потребуется время, чтобы подготовиться.

– Я уверен, что мисс Аллингем тоже сегодня вечером занята.

Герцог небрежно отмахнулся:

– Для нее гораздо важнее встретиться со мной и получить мое одобрение вашего брака. Она вполне может опоздать на тот прием, на который собирается пойти.

Картер отвернулся и выругался себе под нос.

– Я это услышал, – проворчал герцог.

– Я так и предполагал, – огрызнулся Картер.

Он глубоко вздохнул, чтобы охладить свой гнев. Задумчиво глядя на отца, он пришел к заключению, что будет лучше как можно скорее покончить с представлением мисс Аллингем. День или два ничего не меняют. Или Доротее хватит твердости характера терпеть нападки его отца, или придется в семейной жизни старательно избегать общения с ним.

– Мы будем сегодня в восемь.

– Ровно, – добавил герцог, сурово нахмурив брови.

Картер дернулся, но ничего не возразил. Ему предстояло срочно отправить записку своей нареченной с просьбой проявить снисхождение и поменять планы на сегодняшний вечер. И в качестве извинения хорошо бы добавить какую-нибудь дорогую безделушку.

Немногословное послание от Атвуда пришло, когда Доротея поднялась после дневного сна. Она почти не спала по ночам, и ей необходимо было выспаться днем, чтобы держать глаза открытыми и поддерживать разговор во время длительных, почти до утра, светских мероприятий. Первоначальная радость при получении весточки от жениха быстро рассеялась, когда она ознакомилась с содержанием. Картер просил ее отужинать с его отцом. Этим же вечером.

До нее доходили разговоры о будущем свекре, и они не пробуждали особого желания встретиться с ним. Говорили, будто он суровый, жесткий человек. Ярый приверженец неукоснительного соблюдения правил этикета и пристойности. Аристократ, безмерно гордившийся своим титулом и положением. Даже лорд Дарлингтон однажды назвал герцога внушающим ужас, а уж он никого не боялся.

Доротея сильно сомневалась, что цель этой встречи – радушно принять ее в лоно семьи. О нет! Она была твердо уверена, что герцог желает как раз обратного.

– Пожалуйста, леди Мередит, помогите выбрать, что мне надеть, – попросила девушка, когда они обе оказались в гардеробной. – Я не хочу дать герцогу повод к чему-нибудь придраться.

– Если герцог станет судить о вас только по внешности, значит, он еще больший глупец, чем я о нем думала, – саркастически заметила ее опекунша.

Доротея побледнела.

– Может, мне лучше отклонить приглашение? Я могу отказаться. Скажу маркизу, что плохо себя чувствую. – Она с надеждой взглянула на леди Мередит и тут с некоторым опозданием отметила, что это утверждение не так уж далеко от истины: ее в самом деле немного подташнивало с той самой минуты, как она прочитала записку.

– Вам никогда не справиться с герцогом, если станете его избегать. – Строгое лицо леди Мередит смягчилось. – Необходимо дать ему понять, что вы серьезно относитесь к этому браку и своему новому положению в обществе.

Доротея согласно кивнула и уставилась в пол, обдумывая свои возможности. Нужно сохранять благоразумие, даже если герцогу его явно недостает, учитывая поздний час отправки приглашения. Следует помнить, что она делает это ради своего будущего мужа. Важно, чтобы Картер осознал, что она готова идти на любые жертвы, когда возникнет необходимость. Разумеется, в равной степени важно дать ему понять, что есть и пределы ее терпению и обходительности.

– Белое иногда придает моему лицу унылый вид, – заметила Доротея, усомнившись в выборе платья, которое леди Мередит собиралась ей предложить. – Мне кажется, красное шелковое подойдет гораздо лучше.

– Имеется множество оттенков белого, – возразила леди Мередит, прикладывая платье к груди девушки. – Вот этот оттенок особенно удачно подчеркивает цвет ваших волос и глаз. Слабый блеск атласа позволит представить вас в лучшем свете. Вдобавок белое эффектно подчеркнет то, что маркиз Атвуд прислал вам.

Леди Мередит подала знак служанке, и та протянула Доротее маленький мешочек из черного бархата. Поспешно распустив золотой шнурок, Дороти достала пару изумрудных сережек в форме капли и точно такой же кулон. Она восхищенно ахнула. Сверкающие зеленые камни загадочно мерцали в скудном свете угасающего дня, ослепительные в своем блеске.

– Они великолепны! – воскликнула Доротея.

– Что сказано в записке? – спросила леди Мередит.

– «Прекрасные драгоценности предназначены для прекрасной леди. Я надеюсь, вы исполните мою просьбу и наденете их сегодня вечером».

Доротея вздохнула. Этот романтический поступок вызвал в ее душе вихрь противоречивых чувств. Неужели маркиз ухаживает за ней? Старается сделать ей приятное или только произвести впечатление? Вооружает ее для предстоящей встречи с отцом? Мысль о том, что последнее предположение, вероятно, и было его главным побудительным мотивом, оставила в душе Доротеи неясное чувство досады и неудовлетворенности.

– Решено. Вы наденете эти изумруды сегодня с вашим белым платьем, – сказала леди Мередит. – Они придадут вам величественный вид и убедят герцога, что вы достойны его сына.

Доротея с сомнением приняла великолепные драгоценности. Она была обеспокоена тем, что леди Мередит назвала наиболее вызывающую у нее тревогу причину, по которой, вполне возможно, ей был преподнесен столь ценный подарок. Однако позже, глядя на свое отражение в высоком зеркале, Доротея немного успокоилась. Леди Мередит была права. Это платье и драгоценности придали ей благородный, величественный вид, значительно укрепив пошатнувшуюся уверенность в себе. Наверное, причина для подарка не так важна, как результат.

Одобрительная улыбка, которой встретил ее Картер, когда она вышла в главный холл, еще больше воодушевила ее. Доротея сердечно поблагодарила его за драгоценности и даже рискнула бы поцеловать, если бы не лорд и леди Дарлингтон да еще с полдюжины слуг, внимательно наблюдавших за ними.

Картер развлекал ее занимательной беседой, пока они ехали в карете, и Доротея почувствовала, как напряжение отпускает ее. Ей удалось сохранять спокойствие вплоть до того момента, когда они, сняв верхнюю одежду, передали ее двум безмолвным, облаченным в роскошные ливреи лакеям.

Рядом с Картером Доротея проследовала за дворецким через холодный, отделанный мрамором холл, прилагая все силы к тому, чтобы сдержать дрожь. Внутреннее убранство величественного особняка герцога было еще более впечатляющим, чем его внешний вид. Но общее впечатление не пробуждало теплых чувств. На всем этом великолепии лежал отпечаток некой безликости, безотрадной мрачности, лишавшей исключительную красоту бесценных предметов всякой привлекательности.

Шаг девушки утратил уверенность, но она тут же почувствовала крепкую ладонь Картера на своем локте.

– Постарайтесь не волноваться. Вы прекрасно справитесь.

Доротея беспокойно оглянулась через плечо, опасаясь, как бы ее не услышал один из лакеев, расставленных вдоль стен подобно часовым.

– А что, если я не понравлюсь герцогу? – поднявшись на цыпочки, прошептала она на ухо Картеру.

– Тогда выходит, что он осел.

Это беззаботное заявление не успокоило ее нервы – она-то не могла осмелиться так дерзко пренебречь мнением человека столь высокого положения и возможностей. Человека, создавшего всю эту роскошную обстановку и комфортно проживающего в ней.

– Думаю, мне следовало спросить об этом раньше, но не могли бы вы дать мне совет, как вести себя этим вечером?

– Держитесь естественно, дорогая, оставайтесь собой. Не нужно вставать в позу и напускать на себя значительный вид. И никакой притворной лести. Герцог терпеть этого не может.

Замечательно. Лесть и притворная заинтересованность беседой с другим человеком относились к числу тех светских навыков, которые всегда давались Доротее с трудом.

Звук приближавшихся шагов мгновенно вернул ее мысли к действительности. Внезапно заледеневшими пальцами Доротея оправила белый атлас юбки своего платья и приготовилась к встрече с герцогом.

Он был одет во все черное. Единственное исключение составляли белая рубашка и галстук. Такой строгий костюм на торжественных приемах был обычен для джентльменов, но дома герцог в своем элегантном наряде выглядел до некоторой степени мрачно и чопорно.

Доротея нашла очень мало сходства между отцом и сыном и решила, что Картер, должно быть, больше похож на мать. По внешности и, очевидно, по характеру, слава богу, потому что никогда не держался с таким глубокомысленным, почти угрюмым видом, который так естественно демонстрировал его отец. Или она ошибается? Доротея решила, что слишком мало времени провела в обществе маркиза Атвуда, чтобы судить, насколько он в действительности походит на своего грозного отца.

Картер представил девушку отцу. Довольно долго герцог игнорировал ее, пристально глядя с недовольством на сына. Когда же он наконец обратил на нее внимание, у Доротеи сердце ушло в пятки. Похоже, герцог получал удовольствие, глядя на нее свысока с мрачным выражением, не предвещавшим ничего хорошего.

– Вы опоздали, – неприветливо произнес он.

Опоздали? Доротея была не в состоянии ни думать, ни говорить. В растерянности она присела в глубоком элегантном реверансе. Выражение лица герцога не изменилось. Поднявшись, девушка страшно смутилась. Ясно, что ей не удалось произвести на герцога благоприятного впечатления. Пока все складывалось просто ужасно.

– Мы не опоздали, сэр, – ответил Картер. – Учитывая крайне короткий срок, предоставленный приглашением, я бы даже сказал, что мы успели как раз вовремя.

– Хм.

– Правда, вам еще повезло, что мы вообще здесь.

Глаза герцога вспыхнули гневом. Для большинства людей это послужило бы предостережением вести себя сдержаннее. Но Картер, очевидно, придерживался иной точки зрения, когда дело касалось его отца.

– И если нас в какой-то момент что-то не устроит, мы вынуждены будем уйти, – добавил Картер.

Доротея растерянно заморгала. Он что, совсем потерял разум? Нарочно дразнит отца? Чуть ли не подбивает его дать им повод с возмущением удалиться?

Они прошли в просторную гостиную с двумя облицованными мрамором огромными каминами, расположенными по одной очень длинной стене. Доротея устремила взгляд на украшенную затейливой резьбой полку ближайшего из каминов, стараясь успокоить нервы.

Герцог завел с сыном разговор, однако во время беседы не сводил глаз с Доротеи. Хотя это и было трудно, Доротея не стала смущенно поеживаться, поклявшись себе игнорировать недоброжелательный взгляд его светлости. Он вел себя просто отвратительно. Даже ее дядя Флетчер не позволял себе быть настолько невежливым, чтобы нарочно заставить гостью чувствовать себя не в своей тарелке.

Девушка решила, что это, должно быть, своего рода испытание. И хотя не понимала, что от нее требуется, она твердо вознамерилась это испытание пройти.

Спустя некоторое время, показавшееся Доротее вечностью, их пригласили в столовую. Они перешли в зал, где располагался массивный обеденный стол. Доротея насчитала никак не меньше двадцати четырех стульев, пока Картер ее вел вдоль одной из сторон этого стола.

При виде трех изысканных столовых приборов на одном конце стола ее минутное облегчение рассеялось: теперь они будут находиться достаточно близко друг от друга, чтобы поддерживать разговор во время трапезы.

Как только они расселись, подали первое блюдо. Это был суп из омара, ее любимый. Но Доротея серьезно опасалась, что, если проглотит хоть ложку, содержимое не останется спокойно у нее в желудке.

Используя трюк, которому ее научила Гвендолин, она медленно погрузила ложку в горячую жидкость, затем поднесла почти пустую к губам. Похоже, герцог и маркиз делали нечто подобное, время от времени съедая совсем немного вкусной жидкости. Тарелки убрали и подали следующее блюдо.

Молчание за столом становилось просто невыносимым. Доротее очень хотелось, чтобы ей достало смелости предложить удачную тему для беседы и они все вместе могли бы с удовольствием поговорить. Но ей ничего не приходило в голову. Не хватало еще, чтобы она по наивности высказала что-то такое, что разозлило бы герцога, и он заставил бы Картера вспылить и покинуть дом.

Девушка взглянула на маркиза из-под ресниц, надеясь, что он всех выручит, сказав что-нибудь подходящее к случаю. Но в ответ получила лишь мимолетную подбадривающую улыбку, и он снова склонился над своей тарелкой.

Доротея готова была кричать от отчаяния.

– Я не был на балу у Олдертона на прошлой неделе, но мне рассказывали, что его корсет лопнул прямо посреди бального зала и он буквально вывалился из своей одежды, – сказал герцог. – Вероятно, впечатляющее было зрелище.

– Это случилось у входа в бальный зал во время встречи гостей, – тихо заметила Доротея.

– Хм, что вы сказали? Говорите громче, девочка.

– Я сказала, что это произошло в холле во время встречи гостей, ваша светлость.

– И как вы узнали эту пикантную подробность?

– Я была там и стояла прямо перед лордом Олдертоном, когда шнуровка его корсета лопнула.

– Это определенно должно было сопровождаться шумом. – Герцог изобразил небрежное безразличие к ее замечанию, но Доротея заметила непритворный интерес в его глазах.

– На самом деле шнуровка корсета порвалась бесшумно, но поскольку я как раз присела в приветственном реверансе, то невольно заметила, как объем талии лорда Олдертона увеличивается прямо у меня на глазах. В считаные секунды серебряные пуговицы его жилета оторвались и разлетелись по холлу, словно ими выстрелили из пистолета. С разных сторон послышались испуганные возгласы.

– Ха! – Герцог усмехнулся, подавшись вперед в своем кресле. – Эти пуговицы задели кого-нибудь?

– Не думаю, потому что они могли бы кого-нибудь серьезно ранить, а я не видела крови.

– Хорнсби сказал, что одна пуговица едва не выбила ему глаз, – добавил Картер, тоже усмехаясь.

– Что вы сделали, когда Олдертон начал… хм… расширяться? – спросил Доротею герцог.

– Сделала вид, будто ничего особенного не произошло. Я отвела взгляд от разошедшихся швов фрака лорда Олдертона и сказала что-то насчет того, какая прекрасная стоит погода и как мне приятно посетить этот бал. Я даже обещала ему танец, прежде чем пройти дальше, чтобы поздороваться с леди Олдертон, которая даже не заметила случившейся неприятности.

– Она всегда была простофилей, – проворчал герцог. – А он просто напыщенный осел. Они идеальная пара во многих отношениях. Каждый из них вполне заслуживает иметь такого раздражающего спутника жизни.

Доротея с любопытством взглянула на герцога. Его замечание явно указывало на то, что между ним и Олдертонами скорее всего произошла какая-то история. Но она не собиралась задавать никаких вопросов.

– Я думаю, мисс Аллингем заслуживает похвалы за самообладание и находчивость, позволившие ей так тактично и элегантно справиться со сложной ситуацией.

– И ты считаешь, что умение удачно справиться с одной светской неурядицей делает ее достойной стать герцогиней? – с вызовом изрек герцог.

– Нет, ваша светлость, – вмешалась Доротея. – Я думаю, этот случай доказывает лишь, как важно не переоценивать собственную значительность. – Она отпила маленький глоток воды из красивого хрустального бокала, чтобы смягчить пересохшее горло. – Если бы лорд Олдертон не был так озабочен собственной внешностью, то позволил бы своему портному сшить ему одежду по фигуре, а не пытался бы втиснуться в костюм на два размера меньше.

Герцог молча смотрел на нее так долго, что Доротея почувствовала, как волосы на затылке тревожно зашевелились. Однако не отвела глаз и не стала отстаивать свое высказывание. И вдруг неожиданно, чудесным образом его светлость одарил ее бледным подобием улыбки.

– Вам нужно еще многое узнать о лондонском высшем обществе.

– Да. Не сомневаюсь, что наделаю еще множество ошибок. – Девушка подняла с колен белую льняную салфетку и промокнула уголок рта. – Но обещаю, что никогда платье на мне не лопнет во время светского приема.

– Браво! – усмехнулся Картер.

– Я знаю, что допустила бы гораздо меньше промахов, если бы кто-нибудь руководил мной, научил бы ориентироваться в мутных водах светской жизни, – добавила Доротея, многозначительно глядя на герцога.

– Это женское поле деятельности, – заявил он, пренебрежительно отмахнувшись.

– Не во всем. – Доротея заставила себя улыбнуться. – Вы недооцениваете влияние мужчин, в особенности среди грозных светских матрон. Уверена, они прислушались бы к мнению авторитетного мужчины.

– Вы имеете в виду кого-то вроде меня? – Герцог окинул ее изучающим взглядом. – Вижу, вы пытаетесь добиться, мисс Аллингем, моего одобрения и поддержки.

– И насколько успешны мои усилия?

Атвуд кашлянул. Доротея обернулась к нему, взглядом умоляя не вмешиваться. Это касалось только ее и герцога.

– Я обязательно дам вам об этом знать.

– Хорошо, ваша светлость.

Доротея взглянула к себе в тарелку и увидела, что съела добрую половину лежавшего там палтуса в сметанном соусе. А ведь она не любила рыбу. Криво улыбнувшись, девушка вилкой отправила в рот новую порцию.

К ее огромному облегчению, герцог перестал открыто демонстрировать свое неодобрение, когда подали жаркое. Некоторая скрытая напряженность еще оставалась, но уже не была столь гнетущей, как в начале их визита.

Несмотря на значительное улучшение атмосферы за ужином, к моменту его окончания у Доротеи страшно разболелась голова. Когда Картер усадил ее в карету, она благодарно откинулась на спинку обтянутого бархатом сиденья и закрыла глаза, стараясь освободиться от напряжения.

Похоже, жених понял, в каком она состоянии, и отнесся с уважением к ее желанию отдохнуть, потому что не произнес ни слова, пока они не проехали около половины пути к особняку Смит-Джонсонов, куда направлялись на бал.

– Насчет моего отца…

– Не надо извиняться, – прервала его Доротея. – Вы не ответственны за его поведение. И все же я должна спросить. При продолжении знакомства отношение герцога улучшится?

– Честно?

– Прошу вас.

– Скорее всего нет. – Веселые искорки вспыхнули в глазах Картера, когда он окинул ее оценивающим взглядом. – Вы ведь просили ответить честно.

– И признательна вам за правду. – Доротея решительно вздернула подбородок. – Не беспокойтесь. Я научусь с ним справляться.

– Или избегать его.

Доротея в удивлении широко раскрыла глаза. Это замечание о многом ей сказало. Оно в значительной мере объясняло ту скрытую враждебность, которая существовала между отцом и сыном. По-видимому, Картер, чтобы ужиться с отцом, решил избрать метод по возможности избегать его. Но использовал эту тактику с ограниченным успехом.

– Благодарю за предостережение, – тихо сказала Доротея.

– Я стану защищать вас, насколько это будет в моих силах, – обещал Картер. – А когда вы произведете на свет наследника, уверен, его критическое отношение изменится.

Доротея не была уверена, что сможет дожидаться так долго.

– Я провела большую часть жизни в окружении женщин. За исключением только моего дяди Флетчера, джентльмена, который всегда держит свои мысли и мнение при себе. Все дамы моего окружения отличаются решительностью, твердой волей, самоуверенностью и упрямством. Чтобы выжить, мне пришлось научиться уклоняться от споров, игнорировать большую часть их критических замечаний и по возможности скрывать свои оплошности.

– Меня это радует.

– Однако к вам у меня есть одна просьба.

В глазах Картера на мгновение вспыхнуло настороженное любопытство:

– После того как вы с такой элегантностью и достоинством вытерпели сегодняшний вечер, я бесконечно вам обязан. Просите что хотите.

Доротея широко улыбнулась. Ей очень понравилась мысль иметь его в должниках.

– Поцелуйте меня, – прошептала она, подалась вперед и обвила руками крайне пораженного маркиза.

Он был сильным и крепким и пах изумительно. Приблизив лицо к его лицу, Доротея медленно прикоснулась губами к его губам. Он слабо улыбнулся, позволяя дразнить его, не предпринимая ничего, чтобы поощрить или отклонить ее действия.

В восторге от мысли, что инициатива предоставлена ей, Доротея обхватила ладонями его лицо. Ее не удовлетворяло простое соприкосновение губ. Она жаждала страсти, бурного взрыва чувств, которые он, как ей было известно, умел возбудить в ней. Отважно и дерзко она куснула его в нижнюю губу, отыскивая вход. И он мучительно медленно приоткрыл для нее губы. Их языки сплелись, дразня и лаская, и Картер поцеловал ее в ответ со всей безудержностью пробудившейся страсти.

Доротея начала инстинктивно двигаться, потрясенная мощной вспышкой охватившего ее желания, увлекаемая водоворотом бурных эмоций. Картер воспламенял ее кровь. Каким образом это происходило, она не могла до конца понять, а знала только, что это интригует и возбуждает ее и что ей хочется большего. Гораздо большего.

Его поцелуй творил чудеса, завораживая ее. Его ладони двинулись вниз по ее шее, вдоль плеч, затем ниже, слегка поглаживая пальцами кожу, когда он исследовал округлости ее груди.

Доротея прогнулась вперед, в жар его прикосновений, безрассудно стремясь к наслаждению, которое он без особых усилий в ней возбуждал. Слишком скоро он прервал поцелуй, хотя напряжение и нервозность в ее теле продолжали нарастать.

Доротея прильнула к Картеру, глубоко и неровно дыша, отчаянно пытаясь придумать, как заставить его снова ее поцеловать. Он прерывисто вздохнул. Она подняла голову. Глаза его были закрыты. Он сжимал переносицу большим и указательным пальцами, стараясь обуздать охватившую его страсть.

– Мы скоро поженимся, – промурлыкала Доротея своим самым соблазнительным голосом. – Поцелуй или два вполне допустимы.

Он провел ладонью по лицу и посмотрел на нее серьезно.

– Все может очень быстро зайти гораздо дальше поцелуев. И как бы сильно я ни желал вас, моя дорогая, я не хочу лишить мою будущую жену девственности на заднем сиденье кареты.

Это грубоватое заявление подействовало на Доротею как ушат ледяной воды. Она резко втянула воздух сквозь стиснутые зубы и отстранилась. От смущения щеки вспыхнули жарким румянцем.

– Я вовсе не имела в виду зайти так далеко, – пролепетала она.

Голос ее слегка дрожал от стыда и унижения. Все тело горело. Наверняка лицо окрасилось в самый непривлекательный оттенок красного. Ей было крайне необходимо ощутить дуновение свежего ветерка на своей разгоряченной коже. Но Доротея не осмеливалась приоткрыть окно, чтобы не привлечь излишнего внимания к своему состоянию.

Разве Картер всего несколько дней назад не поверял ей игривым шепотом свои надежды на то, что она не станет дожидаться произнесения брачных клятв? Разве не пытался соблазнить ее в саду под луной, вызвать бурный, необузданный отклик? Что же так внезапно изменилось? Неужели он больше не испытывает к ней страсти?

Доротея напряглась, но все же осмелилась бросить взгляд на лицо жениха. Пламя жгучего желания в его глазах успокоило ее уязвленное самолюбие. Их жаркие объятия не оставили его равнодушным. Просто Картер лучше умел владеть собой. Осознав это, Доротея почувствовала себя незащищенной, уязвимой.

У нее не было возможности обдумать свои чувства, потому что карета подкатила к роскошному особняку и остановилась. Лакей отворил дверцу и опустил лесенку. Как обычно, Доротея протянула руку и позволила помочь ей спуститься. Она обернулась, ожидая, когда выйдет Картер, но он остался сидеть и только наклонился вперед, чтобы поговорить с ней.

– Желаю вам приятного вечера, дорогая. Надеюсь, вы хорошо проведете время на этом балу.

– Разве вы не будете сопровождать меня?

– Увы, у меня другие планы.

– О! – Доротее с трудом удалось вымучить улыбку. Боль разочарования, которое она испытала, была внезапной и острой.

– Однако вы правы: вам необходимо сопровождение. – Он повернул голову и осмотрел несколько карет, подъезжавших к главным воротам.

Доротея надменно выпрямилась. Ее гордость взбунтовалась при мысли, что ее собираются передать другому мужчине, словно обременяющую старую деву.

– Не стоит беспокоиться. Должно быть, лорд и леди Дарлингтон уже прибыли. Мне не составит труда найти их.

Доротея резко отвернулась, но Картер оказался рядом, прежде чем она успела сделать первый шаг.

– Не будьте смешной. Естественно, я провожу вас…

Он был сама элегантность и благовоспитанность, и это разозлило Доротею еще больше. Ей хотелось, чтобы он остался с ней, потому что желал этого, а не потому, что считал, что так полагается. Тем не менее позволила ему взять ее под руку и отвести на бал. Там была обычная толчея, но каким-то образом Картеру удалось отыскать в толпе лорда Дарлингтона.

Атвуд сердечно поздоровался с лордом Дарлингтоном, затем поцеловал руку ей и пожелал приятно провести вечер. Наблюдая, как его широкая спина скрывается из виду, Доротея ощутила острую боль утраты. Непонятно почему, к глазам ее вдруг подступили слезы, и ей стоило немалых усилий не разрыдаться.

Почувствовав устремленный на нее пристальный взгляд лорда Дарлингтона, девушка опустила глаза и гордо вздернула подбородок, изо всех сил стараясь казаться невозмутимой. Объявление о свадьбе опубликовано, соглашение подписано. Она выйдет замуж за маркиза Атвуда и использует свое новое положение в обществе наилучшим образом. Эта мысль неожиданно успокоила ее разыгравшиеся эмоции.

Доротея сделала правильный выбор: нашла подходящего мужчину, – теперь нужно только подождать, пока он осознает это.

Картеру совсем не хотелось уходить с этого бала, а если быть более точным, не хотелось покидать Доротею. Но он собирался провести вечер с Бентоном, Даусоном и майором Роллингсоном и не считал возможным нарушить эти планы. Положение жениха, а вскоре и мужа, безусловно, изменит его жизнь. Правда дружба с этими джентльменами по-прежнему останется все такой же крепкой.

– Я прочел ужасающую новость в сегодняшней «Таймс», Атвуд, – сказал Бентон, сбросив карту и потянувшись за другой. – Объявление о твоей женитьбе. Наверное, это какая-то жуткая ошибка?

Картер прищурил глаза в наполненном дымом воздухе и сдержанно улыбнулся сидящим за карточным столом друзьям. Они выпивали, курили и играли уже пять часов кряду, и ни единого слова не было сказано о его скором бракосочетании. Он удивился немного – почему Бентон поднял этот вопрос именно сейчас? – но решил, что его друг скорее всего только что об этом вспомнил. Ведь виконту большую часть ночи необычайно везло в игре.

– Это правда, Бентон, – ответил Атвуд. – Мы с мисс Аллингем женимся.

Бентон лукаво улыбнулся:

– Доротея Аллингем? Та самая девица, которую опекает Дарлингтон? Тогда верю, что это правда. Только тупой болван рискнул бы схлестнуться с Дарлингтоном. Разве что ты совсем потерял разум…

Виконт смотрел на друга с такой надеждой, что Картер расхохотался:

– Я всего лишь последовал твоему совету, Бентон. Выбросил список потенциальных невест, составленный моим отцом, и сам выбрал себе женщину, на которой и собираюсь жениться.

– Ах, так это мой план в действии? – Виконт некоторое время разглядывал свои карты, затем склонил голову набок. – Но предполагалось, что ты выберешь неподходящую особу и сделаешь вид, что намерен взять ее в жены. Это позволило бы тебе еще некоторое время оставаться холостяком. Мисс Аллингем в высшей степени достойная девушка, так что тебе действительно придется на ней жениться.

– Я прекрасно это знаю, – заявил Картер, передавая последнюю карту через стол Даусону.

Даусон с улыбкой взял карту, но, перевернув, нахмурился. У этого парня и впрямь было лицо, совершенно неподходящее для игры в карты: слишком открытое и честное.

– Должен признаться, я тоже удивился, когда прочел это объявление, – заметил Даусон. – Думал, что это Ролли имеет виды на мисс Аллингем.

Все трое повернулись к майору. Заметив, что приятели уставились на него, тот сразу же перестал перебирать в руках карты.

– Я всего лишь раз пригласил ее на пикник, – заявил он, выпрямившись в кресле.

– Ну что ж, я желаю тебе огромного счастья, Атвуд, – искренне сказал Даусон. – Мисс Аллингем – восхитительная девушка.

– А я желаю тебе прийти в себя до этой даты, – саркастически заметил Бентон. – Еще есть время ускользнуть. Я слышал, в Шотландии отличная охота в это время года.

– У меня нет ни малейшего желания ускользать, – улыбнулся Картер. – Мне пора жениться, и я доволен своим выбором. Ты не рад за меня?

Бентон яростно затряс головой:

– Я был бы рад, если бы не считал, что ты совсем лишился разума.

– За женитьбу Атвуда, – сказал Даусон, поднимая бокал.

Ролли последовал его примеру. А Бентон резко подался вперед и, упершись локтями в стол, опустил подбородок в ладони.

– Я не могу смириться с таким решением, какой бы прекрасной ни была невеста. Знаешь, ты ведь не сможешь сменить ее на другую. Она навсегда станет частью твоей жизни. Возможно, если верить викарию, даже навечно. – Виконт нарочито содрогнулся.

– Ты пьян, – сказал Картер.

– Чертовски верно! Ты, очевидно, тоже. Ни один трезвый человек в здравом уме не решился бы на такой шаг, разве что под страхом смерти.

– Но я этого хочу, – мягко настаивал Картер.

– И вы всегда получаете то, что пожелаете, не правда ли, Атвуд? – Ролли поднял бокал и осушил его одним глотком.

Картер прищурил глаза, уловив язвительный тон майора.

– Вы сами сказали, что эта леди вас не интересует. Вы солгали?

– Я не лжец! – огрызнулся Ролли и нацелился в Картера кулаком.

Несмотря на легкое опьянение, Картер сумел уклониться от удара. Прежде чем майору удалось перегруппироваться, Даусон вскочил и вклинился между приятелями.

– Успокойтесь, Ролли! – крикнул Даусон. – Не нужно никаких глупостей.

Майор оттолкнул руку Даусона и поднялся.

– Он назвал меня лжецом!

– Заткнитесь вы оба, ради бога, – простонал Бентон. – От этого шума у меня голова пухнет. Атвуд не имел намерения оскорбить вас, Роллингсон, не так ли?

– Я уверен, что не имел, – вмешался Даусон. – Как и майор Атвуд. Боюсь, мы все выпили сегодня слишком много бренди.

– Черт побери, Даусон, нет такого понятия – «слишком много бренди», – заявил Бентон. Он вновь наполнил бокалы, устремив суровый взгляд на Картера, затем на майора. – За дружбу.

Картер настороженно смотрел на майора, выжидая, когда тот сделает первый шаг к примирению. Со смущенной улыбкой Ролли поднял в приветствии свой бокал. Атвуд принял невысказанное извинение и сделал то же самое. Но он не был полностью уверен, что истинная причина выходки майора лишь избыточное количество поглощенного бренди. И эта мысль немало его беспокоила.