Лагерь для сопровождающих Легион лежал дальше от лагеря Легиона, чем это было принято. Пока Легион занимал стандартные оборонительные сооружения самого города, там не оставалось места для горожан и сопровождающих.

Новые районы города были построены снаружи, вне защитных стен, и сопровождающие разместили свои палатки на общей территории, принадлежавшей городу, вниз по реке от города.

По любым меркам это было не самое приятное место для лагеря. Земля была слишком мягкой и моментально превращалась в грязь под ногами.

Отпечатки шагов быстро заполнялись водой, которая позволяла размножаться бесчиссленным мошкам, клещам и другим жужжащим неприятностям. Когда же ветер дул с реки или с города, он приносил какую-нибудь разновидность неприятных запахов.

Но при всем этом, лагерь сопровождающих был поставлен в таком же порядке, как это было и на тренировочных площадках, и Тави без проблем дошел до флейт и барабанов павильона Госпожи Цимнеи.

Он прокладывал свой путь через неосвещенный лагерь. От резкого запаха амарантского ладана, горевшего в каждом костре, чтобы отгонять насекомых, зудило в носу и слезились глаза.

Он краем глаза заметил тень, промелькнувшую перед ним, и остановился под одинокой лампой, висевшей у входа в павильон. Тави расстегнул и снял шлем, взмахнув рукой в знак приветствия.

Борс, как всегда таившийся недалеко от входа, едва приподнял подбородок, отвечая на приветствие, и приподнял руку, показывая, что Тави должен подождать.

Он подчинился, и, спустя мгновение, высокая стройная тень заслонила Борса и грациозно подошла к нему.

— Мистрисс Цимния, — произнес Тави, склоняя голову. — Не ожидал, что вы еще на ногах в столь поздний час.

Цимния улыбнулась из-под капюшона и сказала:

— Я следую за Легионами с тех пор, как была ребенком, Подтрибун. Звуки криков и барабанов посреди ночи могут означать лишь одно из двух: пожар или битва.

Тави кивнул.

— Канимы, — сказал Тави голосом, который даже ему самому показался мрачным. — Мы не знаем, сколько их. Но вторжение может оказаться обширным.

Цимния резко выдохнула.

— Ясно.

— Капитан Цирил свидетельствует вам свое почтение и выражает надежду на то, что последователи будут готовы покинуть стены города в случае необходимости.

— Конечно, — ответила она. — Я позабочусь о том, чтобы эта информация была доведена до всех.

— Благодарю вас, — Тави сделал паузу. — Капитан ничего не сказал об этом, но если кто-то из персонала Легиона развлекается у вас сейчас…

Она слегка улыбнулась.

— Я знаю правила. Мне придется огорчить его и отправить домой.

— Спасибо, — сказал Тави, снова склоняя голову.

— Подтрибун, — сказала она, — я знаю, что вы здесь по долгу службы, но вы не видели Герту сегодня?

— Ээ… Я видел ее в городе чуть ранее этим вечером.

Цимния нахмурилась.

— Я беспокоюсь что она может стать жертвой работорговцев, гуляя в одиночестве в незнакомом городе. Она такая маленькая и хрупкая. И с головой у нее не всё в порядке.

Тави пришлось приложить усилия, чтобы не рассмеяться и даже не улыбнуться.

— Допускаю, что вы правы, но уверен, что с ней всё в порядке, Мистрисс, — серьезно сказал он. — Элинарх — законопослушный город, и капитан не потерпит от людей никаких глупостей.

— Нет, — сказала Цимния. — От лучших из них такого ждать не приходится.

— Вы знаете каким будет сигнал к отступлению в город?

Она кивнула и склонилась к нему.

— Удачи, Подтрибун. И спасибо за предупреждение.

— Удачи, Мистрисс, — ответил Тави с поклоном. Он кивнул молчаливому неподвижному Борсу и бегом направился обратно к городу, не переходя на шаг.

В хозяйственных постройках на подступах к городу Тави услышал шорохи, но слишком поздно, чтобы избежать опасности. Что-то сбило его сбоку и швырнуло лицом в землю.

Прежде чем он смог подняться, он почувствовал как стальная проволока обмотала его запястья, сцепив их за его спиной. Нажим, усиленный фуриями, причинял боль, одна из пластин доспехов Тави упиралась в его ребра.

— Итак, Сципио, — прошипел голос. — Или как там тебя зовут на самом деле. Отдай кошелек моей матери.

— Крассус, — прорычал Тави. — Отвали от меня.

— Отдай мне ее кошелек, ворюга! — Прокричал в ответ Крассус.

Тави стиснул зубы от боли.

— Из-за тебя я опоздаю на офицерское совещание. Мы мобилизуемся.

— Лжец, — сказал Крассус.

— Оставьте меня, сэр Рыцарь. Это приказ.

Захват Крассуса усилился.

— Ты настолько же глуп, насколько и лжив. Ты всего лишь раздражаешь ее. Думаешь, то, что она уже успела натворить, — плохо? Ты просто не знаешь, на что она способна в ярости.

— Черта с два, я не знаю, — прошипел Тави. — Я видел спину Макса, когда он менял туники.

По какой-то причине слова сокрушили Крассуса, Тави почувствовал, как тот пошатнулся от них, как от физического удара.

Давление на его запястья ослабло ровно настолько, чтобы он мог двигаться и дать отпор. Сила которой можно обладать с помощью фурий земли, огромна, но заклинатели земли часто забывают, что и у нее есть пределы.

Фурии земли не могут сделать своего хозяина тяжелее, а ноги его всегда должны быть на земле.

Тави подтянул колени под себя и выскользнул из ослабевшего захвата Крассуса. Он схватил Рыцаря за тунику возле горла, соверщил кувырок и при помощи рук и ног швырнул Рыцаря на деревянное крыльцо ближайшего магазина. Крассус сильно ударился, но тут же вскочил на ноги, лицо его потемнело от злости.

Тави бросился на крыльцо вслед за Рыцарем, и когда тот поднял голову, чтобы взглянуть на него, нога Тави, обутая в тяжелый армейский сапог, была уже на полпути к губам Крассуса. Последовал сокрушительный удар и Крассус отшатнулся.

Тави скользнул в сторону, парируя неуклюжий контрудар одной рукой, и ударил Крассуса кулаком по носу и губам, затем резко толкнул его, отчего тот ударился затылком о стену магазина. Юноша зашатался и упал. Когда он попытался встать, Тави ударил его еще раз.

Крассус снова зашатался.

Тави тяжелым ударом снова отправил его на деревянный пол.

В общей сложности ему пришлось четыре раза швырнуть Крассуса на землю, прежде чем окровавленный молодой рыцарь испустил стон и распластался на крыльце.

Руки Тави ужасно болели. Они не были одеты в краги, и он разбил костяшки о голову Крассуса. Хотя, подумал он, в этом не было ничего удивительного, — она была почти такой же дубовой, как и у Макса.

— Закончим на этом? — задыхаясь спросил Тави.

— Вор, — произнес Крассус. Или Тави это только показалось. Слово получилось невнятным. Чего и можно было ожидать от человека с разбитыми опухшими губами, сломанным носом и, возможно, несколькими выбитыми зубами.

— Может быть. Но я лучше умру, чем подниму руку на родного человека.

Крассус поднял глаза и взглянул на него с ненавистью. Но Тави разглядел вспышку стыда в его глазах.

— Я полагаю, всё это из-за красного камня? — Спросил Тави.

— Не понимаю, о чем ты, — мрачно ответил Крассус.

— В таком случае я ничего не знаю о кошельке, — сказал Тави, глядя на поверженного юношу.

Тави не обладал преимуществами опытного заклинателя воды, но он и не нуждался в фуриях, когда речь заходила о проницательности. Крассус не лгал Тави о камне. Он действительно ничего о нем не знал.

— Теперь ты добьешься того, чего хочешь, — тихо произнес Крассус. — Ты пошлешь меня к капитану, не так ли? И меня вышвырнут из Легиона. Отправят домой с позором.

Тави какое-то время разглядывал Крассуса. Затем сказал:

— За падение с лестницы тебя не разжалуют.

Крассус удивленно моргнул.

— Что?

— Сэр Крассус, о чем, вороны вас забери, по-вашему извещают эти барабаны? Отбивают колыбельную селедкам? Мы готовимся к битве, и я не предприму ничего, что могло бы лишить Легион одного из способных Рыцарей и нашего Трибуна Медицины. — Тави протянул руку. — Насколько я могу судить, вы упали с лестницы, и покончим с этим. Руку.

Молодой человек уставился на руку Тави, неуверенно мигая, но все же нерешительно принял ее и позволил Тави помочь ему подняться.

Выглядел он ужасно, но, хотя Тави и знал, что травмы его были болезненными, назвать их серьезными было нельзя.

— Я полагаю, твоя мать подослала тебя? — Спросил его Тави.

— Нет, — ответил Крассус.

Тави недоверчиво изогнул бровь.

Глаза Крассуса вспыхнули яростью.

— Я ей не слуга. И не собака.

— Если она не велела тебе сделать это, то что же ты здесь делаешь?

— Она — моя мать, — ответил Крассус, сплевывая кровь. — Я приглядываю за ней.

Тави широко раскрыл глаза, осознав истинные намерения юноши.

— Ты сделал это не для того, чтобы защитить ее, — сказал он тихо. — Ты пытался защитить меня.

Крассус замер на мгновение, глядя на Тави, затем отвел взгляд.

— Вот почему ты не воспользовался мечом, — продолжил Тави. — Ты и не собирался вредить мне.

Крассус вытер рот рукавом.

— У нее… такой характер. Она уже дошла до предела. Она ушла сегодня вечером. Я надеялся найти тебя и вернуть кошелек ей. Хотел сказать, что нашел его на земле.

Он покачал головой.

— Я не хотел, чтобы она поступала опрометчиво. Иногда ее ярость захлестывает всё хорошее в ней.

— Как с Максом? — сказал Тави.

Крассус скривился.

— Да. — Он взглянул в сторону лагеря. — Максимус… некоторые из этих шрамов должны были достаться мне. Он покрывал меня, пытаясь защитить.

Он взглянул на Тави.

— Ты мне не нравишься, Сципио. В отличие от Макса. И я задолжал ему. Вот почему я пришел сюда. Я хотел примирения. Я думал, что мы могли бы… — Он пожал плечами. — Провести какое-то время вместе, не возвращаясь в Антиллус. Мать сказала мне, что собиралась извиниться перед ним за то, как относилась к нему.

Тави почувствовал прилив гнева при упоминании о мачехе Макса. Собиралась извиниться. И снова попыталась его убить.

Тави был убежден в том, что мнение Крассуса было каким угодно, только не объективным. Он был уверен в том, что молодой Рыцарь и мысли не допускал о том, что его мать намеревалась убить Макса.

Тави полез в карман и достал оттуда шелковый кошель, сумев не заметно вытряхнуть из него небольшой красный камень. Камень остался в кармане. Он протянул кошель Крассусу.

Крассус принял его и тихо сказал.

— Я мог бы донести об этом Капитану.

— И я тут же вспомнил бы о том, что здесь нет ни одной лестницы, — беззлобно ответил Тави. — Но, думаю, мы и так достаточно усилий потратили впустую на сегодня.

Крассус подбросил пустой кошель на ладони несколько раз и убрал в карман.

— Возможно, мне нужно было просто попросить тебя отдать его.

Тави нахмурился и сказал.

— Извини за, эээ, твое лицо.

Крассус покачал головой.

— Сам виноват. Я напал на тебя. Скрутил руки. — Он притронулся к своему носу и вздрогнул. — Где ты научился так драться?

— У Маратов, — ответил Тави. — Пойдем. Я уже опоздал. И мы оба будем при деле сегодня ночью.

Крассус кивнул и они направились к лагерю.

Они не прошли и двадцати шагов, как ярчайшая из всех виденных Тави вспышек красного света озарила затянутое облаками небо, протянувшись от через всё небо и обратно, нахлынув и отступив как невообразимо быстрая волна.

— Вороны, — произнес Тави, глядя на небо.

И тут ночь взорвалась ослепительным белым светом и громом такой силы, что Тави, сраженный стеной звукового цунами, почти потерял равновесие. Ему едва удалось удержать Крассуса от падения.

Это длилось не дольше удара сердца, затем громоподобный звук утих, оставив звон в ушах, в то время как полоса света всё еще горела в его ослепленных глазах, не давая возможности различать цвета.

Его глазам потребовалось какое-то время, чтобы снова привыкнуть к темноте, а ушам — чтобы избавиться от звона — даже больше. Его инстинкты вопили об опасности, он заторопился вперед как только мог, чтобы вернуться в город к укреплениям Легиона. Несколько ошеломленный Сэр Крассус следовал за ним.

Укрепления были в огне. Тави слышал крики раненых и ржание испуганных лошадей. Повсюду слышались вопли и плач, царило смятение.

Тави достиг палатки командования и как вкопанный остановился у входа.

Там, где располагалась палатка Цирила, теперь была огромная воронка с краями из почерневшей земли. Повсюду горел огонь. Тела — и части тел — были разбросаны среди руин.

Над головой прозвучал гром неестественного урагана, похожий на рык голодного зверя.

— Сципио! — Прокричал кто-то неистово, Тави обернулся и увидел, как Макс бежит через хаос.

— Что произошло? — В ужасе вскричал Тави.

— Молния, — задыхаясь ответил Макс. Он лишился половины одной брови, опалив голову, лоб и одна скула были в волдырях. — Стена молний, вороны ее забери. Ударила как будто молотом в двадцати шагах отсюда. Прямо в разгар совещания у капитана.

— Великие фурии, — еле выдохнул Тави.

— Фосс и целители сейчас работают с теми, кому удалось выжить, но выглядят они очень плохо. — Он сглотнул. — Похоже, нам придется признать, что в данный момент ты — единственный офицер, способный стоять на ногах.

Тави ошеломленно смотрел на Макса.

— Что ты имеешь в виду?

Макс мрачно оглядел результаты удара молнии и сказал:

— Я имел в виду, что отныне вы берете на себя командование Первым Алеранским, капитан Сципио.